Праздник

Андрей бросил портфель на пассажирское сиденье и протянул руку поправить зеркало заднего вида. Затем он вскрикнул. На миг показалось, что его несчастное сердце оторвалось от каких-то своих креплений и падает вниз и эти несколько секунд он совсем не дышал. Подумалось,  что именно так и может выглядеть инфаркт. Все же, сколько себя не успокаивай, к некоторым вещам ты не привыкнешь никогда.

Роберт сидел сзади, неподвижный, словно кукла. Прямая спина, вытянутые вдоль бёдер руки, ладони вниз. Андрей заметил, что он успел пристегнуться, и детское тело на сидении наводило неприятные ассоциации с манекеном для краштеста. На сжатых губах мальчика чернела грязь. Такая же грязь забилась под ногти и прилипла к сгибам костяшек. Не сильно, но достаточно, чтобы ребенок выглядел неблагополучно.

Но, черт возьми, это не было настоящей проблемой. Гораздо хуже было то, что Роберт держал в руках большую черную мышь. Возможно даже крысу. Спина ее была перебита и сквозь короткую мокрую шерсть проступали белые косточки позвоночника. Обычная городская крыса, решившая выбежать на парковку в неудачное для себя время. Судя по тому, как хвост её в последних конвульсиях потрагивал на коленке Роберта - совсем недавно.

Андрей отвернулся от зеркала. Сердце вернулось на свое место, но стучало так, словно он решил пробежаться по набережной, выкурив полпачки Парламента. С желудком обстояло не лучше, и Андрей подумал, заметит ли кто-нибудь, если он откроет окно Лексуса и избавится от своего завтрака прямо на парковке их нового дома. Наверняка здесь видели вещи и похуже. В дорогих районах в мутные рассветные часы может твориться всякое.

Но сейчас его волновало не это.

- Роберт, где мама?

- Я хочу в зоопарк.

- С мамой все в порядке?

- Я хочу в зоопарк, папа!! Я хочу слона и зебру!

Все хорошо. В конце концов, это было просто утро четверга и что действительно имело смысл - так это хранить спокойствие. Сделать длинный спокойный выдох и - не глядеть в зеркало.

- Роберт, что с мамой?

Тишина

- Роберт, ты знаешь, что лежит у меня в кармане. Мы оба не хотим, чтобы я это достал. Верно?

На заднем сидении засопели. 

- Так где мама, Роберт?

- Она дома. Она думает, что она меня привязала. Она разгружает продукты. Она ставит бутылку молока в дверцу. На бутылке белые капли. В сумке замороженные овощи. Они захрустят, когда она возьмет их в руку. Там лед, там лееед, паапаа!

В салоне стало холодно. Андрей бросил взгляд на выключенный кондиционер, прикрыл глаза и сделал длинный-длинный выдох, считая до десяти. Это все только кажется. Это морок. На счете восемь, он понял, что снова может контролировать ситуацию, на счете десять в машину вернулось тепло.

- Я рад, что с мамой все хорошо. Ты молодец, Роберт. Тебя же никто не видел, когда ты выходил?

- Никто. Они все слепы.

Андрей кивнул. Он и не сомневался в этом. Он знал о камере в лифте и камере на парковке, а может,  даже двух, но был уверен, что если кто-нибудь любопытный захотел бы изучить записи с них за сегодняшнее утро, за утро вчерашнего дня и за все те дни, что они здесь живут, то вряд ли нашел бы на них его сына. Андрей не понимал, как Роберт делает такие трюки, но это были очередные вопросы из той тысячи вопросов, на которые уже никто никогда не ответит. Возможно,  в новой реальности некоторые вещи просто случаются. Без объяснений.   

- Рад тебя видеть, Роберт. Доброе утро.  Расскажешь мне про сегодня?

В ответ его сын издал то ли шипение то ли свист.

- Роберт, ты хочешь в зоопарк?

Сзади раздался долгий неприятный звук, словно кто-то настраивал музыкальный  инструмент, подбирая нужную тональность. Затем звук оборвался  и незнакомый ему еще тонкий детский голос сказал с заднего сиденья:

- Я просто играла, мама, а потом все дети побежали, а я думала, это как в прошлый раз, когда просто тревога, а затем.. мама, это было очень плохо, очень, но я не знала!

Андрей прикрыл глаза.

- Роберта верни.

- Как ты меня достал! - рявкнул в ответ сиплый женский голос. - Ты такой же, как и твой предшественник, и отправишься туда же вместе со всем своим барахлом!

- Верни Роберта, тварь.

- Снайпер прямо на высотке, держим позицию, будем зачищать. Работаем, братья!

В таких случаях они с женой говорили, что "Роберт включил радио".  Иногда сменялся десяток разных голосов, прежде чем  от их сына получалось чего-то добиться. Тут важно было не вслушиваться и не верить. Голоса - это чье-то прошлое, а прошлое - всегда ложь. Правда живет только в цифрах.

- Роберт, ты хочешь в зоопарк? - спросил он наверное в десятый раз.

- Я хочу слона и зебру! - закричал Роберт своим голосом, и Андрей похвалил себя за терпение.

- Отлично. Тогда расскажи мне про сегодня. Расскажи мне про Яндекс. И еще про что-нибудь, что мне надо знать.

- Яндекс. .. - Андрей услышал, как Роберт кусает мышь и быстро жует - .. поднимется к вечеру на два с половиной пункта. MDX Group через два часа объявит отказ от выплат дивидендов и в следующую неделю потеряет десять процентов своей стоимости.  По итогам дневных торгов сильно упадут в цене акции следующих компаний …

Андрей делал быстрые пометки в смартфоне. Роберт диктовал цифры и котировки с монотонностью неодушевленного робота. Иногда он прерывался на полуслове, замирал и Андрей чувствовал холодок, пробегающий по затылку от дыхания сзади, тогда его кожа покрывалась мурашками. Затем Роберт продолжал начитывать, как снявшийся с паузы магнитофон. Замолчал он так же неожиданно, и Андрей лишь спустя какое-то время понял, что уже  несколько минут сидит над светящимся экраном смартфона в полной тишине.

- Спасибо, Роберт.

Тишина.

- Мы можем поехать в зоопарк. Но ты помнишь все правила. Если ты их нарушишь, мы вернемся и я запру тебе в подвале.

Обычно угроза действовала. Андрей не был уверен, что Роберт боялся темноты, скорее наоборот, темнота была тем, из чего состоял сейчас Роберт. Но Роберт нуждался в людях, без людей он был голоден и слаб, не в физиологическом смысле, а в смысле энергии и сил, которые он брал от них. Одними крысами сыт не будешь.

Но все же в общественных местах Андрей не рисковал и привязывал сына к креслу-каталке, прикрывая ремни одеялом. А если на улице встречались другие родители с такими колясками, то старался отводить глаза и не вступать в разговоры. Он не должен был ни перед кем оправдываться. У каждого из нас своя беда, так было, так будет, и нет ничего нового под солнцем. Идите к черту.

Он убрал смартфон в карман.

- Тебе надо  умыться, Роберт. Ты молодец. Дойдешь до дома сам?

Сзади раздался клацание открываемой двери и шорох. Андрей почувствовал аромат выхлопа и горячей резины, это был проникший в салон запах утреннего города. Но он чувствовал в нем и другое - легкие нотки земли и пепла, так пах Роберт, его сын, уже много месяцев, с того проклятого дня, когда прежний мир развалился на куски. Это был запах, который он ненавидел. Но спустя минуту и он растворился. Роберт ушел.
 
Андрей открыл ноубук и залогинился в брокерский кабинет. Чтобы сделать нужные операции по покупке бумаг, у него ушло 10 минут. 10 минут в день, обеспечивающие всю его жизнь. Это была чертовская эффективность, сказал бы любой биржевой брокер. Любой, кто не видел Роберта.

Теперь у него было время, чтобы прийти в себя, и Андрей включил видео на торпеде Лексуса. Транслировался государственный канал и праздник шел в самом разгаре. Площадь, украшенная флагами, гремела музыкой, лица на мониторе источали решимость и пустую отрешенную злобу. Серые облака над лицами скользили быстро,  словно в режиме ускоренной перемотки. Будущее стремительно приближалось. Толпа тихо шевелилась, как мускулы под шкурой сильного зверя и от вида его силы Андрея сейчас тошнило даже больше, чем от мыслей о крысе в руках Роберта. Зло окончательно стало частью этого мира, его им всем предстояло принять, научиться жить в нем и задерживать свое дыхание в толпе.

Задумавшись об этом, он снова достал телефон и позвонил отцу Федору.

Из трубки поначалу шли долгие гудки и Андрей уже подумал, что отец Федор сейчас на службе, и его телефон лишь напрасно сотрясает звонками воздух в том секретном месте, где священнослужители перед работой оставляют все свое мирское. Но затем трубку взяли.

- Привет-привет. - разлилось оттуда. - Как у вас дела? Как Роберт? Все хорошо у него?

- Вашими молитвами, держимся. Вчера он нам чуть дом не поджег, зараза. Хорошо что все рядом были.

- Привязываете?

- На ночь - да. Иначе не заснешь. Страшно.

- Теперь всем страшно. - изрек отец Федор .  - Но с нами Бог, поэтому ты не бойся. И жене скажи, чтобы не боялась. Провести обряд в пятницу?

- Проведи пожалуйста. С меня - как обычно. К пиву брать что-нибудь?

- Я сам возьму, у нас здесь есть. По финансовой части как у вас? Были осечки?

- Исправно, как часы. Растем. И твоя доля тоже.

- Ну, это главное. - вздохнул отец Федор. - Видит Бог, оно все не зря. Вода есть еще?

Андрей опустил руку во  внутренний карман пиджака и вытащил небольшой стеклянный пузырек, размером с флакон одеколона. Сходства с парфюмом добавляла груша пульверизатора, хотя на вид и излишне большая, словно Андрей собирался опрыскивать кого-то обильно и издалека.  Жидкости во флаконе оставалось менее половины.

- Освяти если не сложно, еще литра два. - сказал Андрей, поднимая флакон на свет. На стеклянных гранях мелькнули солнечные блики. - В последнее время уходит быстро. Нервный он стал какой-то.

- Нет проблем, нет проблем. - быстро ответил отец Федор. - Двух точно хватит?

Андрей задумался, глядя, как флаги на экране монитора всколыхнулись, и на трибуну стали подниматься ораторы.  Они возбужденно сверкали глазками,  как пухлые серые мыши, бегающие по утрам на парковке. 

- Знаешь, давай больше. Привози сколько сможешь. Все вези.

В трубке помолчали.

- С тобой точно все в порядке?

Андрей убрал телефон.

Он улыбнулся.

Впереди был большой праздник.