лс. Пушкин Бродский Родина Только если на погост

Пушкин А. Бродский И.
На Родину… ?  Только если на погост

Пушкин А. Почивать хотелось бы ближе к милому пределу
Бродский И. На Родину… Только если на погост

В декабре 1988 г спецкорры Известий Ю. Коваленко и Эд. Поляновский взяли в Париже у изгнанника Иосифа Бродского интервью.  Вот  фрагмент из опубликованного:

<<<

на Родину, неужели все-таки не осталось желания вернуться?

Он стоял бледный, усталый, корректный.
— Нет...
— А как же: «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать...»
— Только если на погост.
— А если не по чьему-то личному приглашению, а, например, Союза писателей?
— Тем более.
Помолчал.
— Дело не в обиде какой-то... Нет. Никто ни в чем не виноват. Ни вы, ни я тем более.
Мы!.. Вина  измеряется не только прямой причастностью, но и мерой совести каждого*
Мы — каждый, живущий в свою пору, причастен ко всему, что происходит.

Мне нечего сказать ни греку, ни варягу.
Зане не знаю я, в какую землю лягу.
Скрипи, скрипи, перо!
переводи бумагу.

Какое-то распутье все-таки видимо, есть.

***
...Гневный окрик судьи:
— Кто зачислил вас в ряды  поэтов?!
Ответ юноши:
— Я думаю, что это... от бога.

 >>>

***
Бродский Иосиф
Стансы 1962

Е. В., А. Д.
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду,
между выцветших линий
на асфальт упаду.
И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
под затылком снежок,
и услышу я голос:
– До свиданья, дружок!
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой,
– словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.
Эти строки очень любила Ахматова, предсказавшая юноше большую и трагическую судьбу.

Погост Бродского  (т.е. Родиной признаваемой со Смертью) ) оказался на венецианском острове Сан-Мике;ле (итал. San Michele, вен. San Michi;l) — острове Святого Михаила Архангела.

******
Ликбез «мозгопротез»:

Ста;нсы (фр. stance от итал. Stanza — помещение, комната, остановка) — лиро-эпическое произведение, состоящее из композиционно законченных строф, обособленных друг от друга. Это выражается в запрещении смысловых переносов из одной строфы в другую и в обязательности самостоятельных рифм, не повторяющихся в других строфах.
В более тесном смысле Стансами называлась традиционная строфа в форме восьмистишие из 5 или 6 стопных ямбов, иначе октавы. Стансы — классическая форма эпической поэзии (Ариосто, Тассо, Камоэнс), несравненный блеск придал им Байрон («Дон-Жуан», «Чайльд-Гарольд»). Русские октавы: «Аул Бастунджи»  Лермонтова, «Домик в Коломне» Пушкина.
СТАНСЫ — лирическое стихотворение, состоящее из строф (от 4 до 12 стихов в каждой), композиционно законченных и обособленных друг от друга. Требование композиционной независимости строф, составляющих С., выражается в запрещении смысловых переносов из одной строфы в другую (строфического «enjambement») и в обязательности самостоятельных рифм, не повторяющихся в других строфах.
Эти условия построения С. нашли свое отражение в самом термине, происходящем от итальянского слова «stanza», что означает «остановка», «покой». Следует отметить, что первоначально, в средние века и эпоху Возрождения, понятие С. было в композиционном отношении более определенным, чем в наше время, включая ряд требований относительно числа слогов в стихе, расположения рифм и т. п. В лирике трубадуров под С., в противовес значительным по объему лирическим формам, подразумевалась небольшая песенка с куплетным построением. В дальнейшем утеря куплетно-песенной основы в С. привела к неясности и неопределенности термина, к-рый напр. в немецкой поэзии стал применяться к октаве (см.), а во Франции нередко употребляется как синоним термина «строфа» (см.).
В русской поэзии форма С. чаще всего применялась в жанре медитативной лирики. Ср. стансы Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных», в которых современная форма С. нашла законченное выражение.

***
Бродский ходил умирать на Васильевский остров (показания Довладова Сергея Донатовича = см. Волкова Марианна, Довлатов Сергей Там жили поэты... (1998))
Возможно в поисках  брасткой могилы «декабристов»
Но не прижился
Был изгнан
Навсегда

Из упомянутого интервью сов.спец.корров:
— «Поэт в России — бояыве чем поэт», а в США?
— Он — поэт. И это куда почтеннее.

Но не почетнее!

Пушкин ходил умирать за Каменный на Черную речку
 Погост для почивать  он выбрал себе сам в монастыре на псковской Синичкиной горе, т.е. тоже как бы не родине, ибо роддом его был в Немецкой Слободе масонского Басманного района первопрестольной 
Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.
Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды —
И чей-нибудь уж близок час.
Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживет мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.
Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю:
Мне время тлеть, тебе цвести.
День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их стараясь угадать.
И где мне смерть пошлет судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?
И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне всё б хотелось почивать.
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.

Пушкин А. С. "Брожу ли я вдоль улиц шумных..." // Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977—1979. Т. 3. Стихотворения, 1827—1836. — 1977. — С. 130.

*****
У Бродского равнодушна отчизна
 У Пушкина – вся природа, сияющая вечной красой …

Дьявольская разница?
*****

Но вот какой диссидентский акцент Пушкина

Уже написав 11 мая 1826-го прошение к новому еще не коронованному царю вызволить из ссылки  грухомани Михайловской губы, Пушкин 27 мая пишет письмо князю поэту П.А. Вяземскому,в котром в сердцах признался :

«
 …  мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство.
В 4-ой песне «Онегина» я изобразил свою жизнь;
когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нем дарование приметно —
услышишь, милая, в ответ:
он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится —
ай да умница.
«