От Халхин-Гола до парада в Харбине. Заключение

Мы живые!

«Нам дороги эти позабыть нельзя…»

 Заканчиваются все войны. Военные дороги становятся дорогами возвращения с войны, а со временем - дорогами памяти.
 В сентябре-октябре начнётся поэтапное возвращение советских частей на Родину. У кого-то по железной дороге. У кого-то даже несколько буднично: возвратившись в Монголию, займутся самым мирным делом – уборкой картофеля.
 Узнав, что части предстоит возвращаться прежним путём, снова через Хинган и Гоби, капитан Михин непроизвольно нахмурится, а у его подчинённых похолодеет в груди. Некоторым утешением станет лишь мысль, что путь уже знаком и имеется опыт преодоления смертельных опасностей. И они дойдут до Чойбалсана, не потеряв ни одного человека.
 В том монгольском городке советские артиллеристы поднимут солдатские кружки и решительно, залпом, словно вновь стреляли по врагу, выпьют без остатка содержимое. Наверно,тогда это и был их самый главный ответ войне. И хотя к спирту прилагался лишь небогатый солдатский паёк, веселились все от души. Происходящее воспринималось всеми как очередная победа над смертью и врагом. Так часть отмечала свадьбу своего командира и его невесты – фронтового медика.
 И будет со временем в молодой семье прибавление: в трудный сорок седьмой год из простреленных и прожжённых отцовских галифе сынишке пошьют крохотную курточку.
 Останутся позади тысячи огненных вёрст: битва за Москву,бои подо Ржевом, в Сталинграде и на Курской дуге. На Украине и в Молдавии, в Румынии и Болгарии, Югославии и Австрии,Чехословакии. Успел и на вторую войну попасть – в Китай. После таких «путешествий» впору преподавать географию, но Пётр Михин, вернувшись в мирную жизнь, станет учить математике, причём отлично, о чём скажет звание заслуженного учителя.
 Ему будет что рассказать своим воспитанникам: сначала суворовцам, затем студентам. А правду о войне он, фронтовик, поведает всем читателям в своих блестяще написанных воспоминаниях.
 Пройдут десятки лет, и он узнает, что несколько его сослуживцев, отозванных для выполнения какого-то особо важного задания, прошли, оказывается, парадным строем по Красной площади под звуки марша:
           Артиллеристы! Сталин дал приказ.
           Артиллеристы! Зовёт Отчизна нас!
 А 9 мая 2005 года и сам Пётр Михин станет участником парада на Красной площади.

Люди из стали

 Офицер противовоздушного полка М.Д. Долгушев тоже женится и тоже на фронтовичке – связистке Поленьке, такой же,как сам, сироте. Молодые фронтовики, они научились ценить каждый день жизни, спешили жить назло смерти: в блокадном Ленинграде у Михаила Дмитриевича погибла вся семья.
 Получив новое назначение, отбудут в Хабаровск. А ещё точнее, в неприметную деревню Красная Речка, известную лишь как место, где отбывал свой срок император Пу И – человек, испытывавший страх перед всеми.
 Сначала боялся смерти от рук японцев, затем страшился суда Советов и, наконец, гнева соотечественников за свою позорную роль. Не позавидуешь такому! Однако, проявив удивительную физическую и моральную пластичность, в итоге умудрился угодить всем. Под конец жизни переродился в самозабвенного
цветовода и в 1960 году даже пополнил собою ряды коммунистической партии Китая.
 Впрочем, встречались «метаморфозы» и не такого уровня. Генерал Макартур, возглавивший американские оккупационные войска на территории Японии, будет со временем именоваться жителями Страны Восходящего Солнца не иначе как «некоронованный император».
 Но памятна мне Красная Речка вовсе не этими фактами: именно там в молодой офицерской семье появилась на свет дочь по имени Татьяна – моя старшая подруга, в отличие от вышеупомянутых особ, неутомимый борец за правду, физически не переносивший лжи и фальши. Передалось от родителей-фронтовиков.
 Свой первый День Победы после возвращения из Монголии я встречу в подмосковной Электростали вместе с семьёй полковника М.Д. Долгушева и его однополчанами, у многих из которых, помимо боевых орденов Великой Отечественной, имелась и медаль « За победу над Японией».
 Тяжёлыми от наград были их мундиры, висящие в шкафу.Но, думается мне, вовсе не поэтому они редко показывали их миру. И о войне при нас не говорили. Больше о стране, о детях и внуках – о будущем.
 Красноречивее всяких слов было спокойствие и благородство людей, убедительно сказавших своё слово.

Сад Победы

 В 1945-ом Б.Лувсан (тот самый, что с героическим верблюжьим караваном в 1942 году дошёл до Бийска) вновь с победой возвратится в родной сомон, что в монгольском Алтае. На этот раз – с военной. И там его вновь ждёт победа. И снова трудовая.
 Несколько раз я видела в Монголии небольшие парки из тополей (и это зрелище было уже необычным), но ни разу – сад.По монгольским меркам, это просто чудо. А он был и есть, и это главная достопримечательность края, любимое место отдыха всех жителей Кобдосского аймака. И посадил его неутомимый труженик Лувсан.
 Жителям Западной Монголии привычны «лунные» пейзажи:безлесные горы и полное отсутствие деревьев. Монгольскому Алтаю далеко до могучей зелени российского. Каменистая полупустыня с жёсткой травой да ветер, гонящий по ней верблюжью колючку, – вот и весь привычный, но не радующий взоры пейзаж.
 А Лувсану так хотелось видеть родной край и богатым, и красивым. И ещё знал вчерашний боец, что русские слова «труд» и «трудности» - одного корня. Их и повторял. И отступать от своего, отказываться от мечты не собирался. Не такой характер! И Лувсан вновь сражался за жизнь, выхаживая ростки будущего сада.
 Крайне непросто выжить им на прокалённой жарким монгольским солнцем каменистой почве. Чтобы саженцы не погибли, необходимо поливать их в день не менее шести раз. Но Лувсан выстоял. И сад тоже выстоял и зацвёл! И чего в нём только нет! Яблоня и облепиха, слива и смородина, шиповник и акация.
 Растут и белоствольные берёзы как напоминание о дружбе с братской Россией. «Россия - светлая страна», - смолоду усвоил Лувсан, потому что по-русски «русый» - это «светлый», потому что русью называют в той стране светлое место. И соседняя Россия вызывает у Лувсана только самые светлые чувства.
 Цветёт и диковинная японская сакура. Как воспоминание о Японии, с которой он воевал и в которой ни разу не был? Нет,как напоминание о том, что мир огромен и прекрасен и человеку по силам творить красоту своими руками.
 А потом семья Лувсана взяла в аренду 17 гектаров земли у реки и тысячи саженцев выходила своим неустанным трудом. А скольких одарила! Небывалый случай для Монголии, где отсутствуют традиции земледелия и тем более садоводства. Но, похоже, Лувсану не привыкать быть первопроходцем и в этом деле. Такие люди как живые маяки.
 Земляки обращались к нему по-монгольски уважительно – Лувсан дарга - и доверили пост главы поселения. Их начальник,пребывавший в постоянных трудах и заботах и не терпящий лени, мог пойти на повышение и со временем перебраться на житьё в столицу (заслуги позволяли), но он и в мыслях не держал этого: где родился, там и сгодился!
 Двери его дома всегда открыты для друзей и гостей, в том числе иностранных. Угощать – его любимое занятие. Мастер исполнять монгольские народные песни, а с русскими гостями от души спеть «Подмосковные вечера».
 Герой труда МНР и ветеран войны с Японией, он был знаком с важными политиками: Цеденбалом, Мао Цзэдуном и Брежневым, - но искренне полагал, что историю вершат не только выдающиеся личности, но и люди труда. Такие, как он и его друзья-земляки, мемориал которым он соорудил своими руками.
 И свой великолепный цветущий и благоухающий оазис он назовёт парком Победы. И снова переправится через Катунь,горный перевал Чике-Таман и посетит Бийск. На этот раз по случаю праздничных мероприятий.
 Только в этот раз преодоление горных рек и перевалов, стоившее когда-то невероятных многодневных усилий, а кому-то даже и самой жизни, произойдёт на машине и слишком стремительно. Несравнимо быстрей, чем хотелось пожилому, много пережившему человеку, словно пытающемуся в мелькающих за окном пейзажах разглядеть те самые, что врезались в память на всю жизнь.
 И временами казалось, что вновь слышен колокол верблюда-вожака и голоса друзей-караванщиков, поющих простуженными, охрипшими голосами старинную монгольскую песню о силе дружбы, а самые молодые кричат: «Смерть фашизму!» И двужильный чёрный верблюд забирает груз с погибших животных,и жители алтайских деревень спешат на помощь каравану.
Имя Лувсана в Монголии знает каждый. К слову, выступая на важной научной конференции, один монгольский историк назвал Лувсана халхингольцем, что, конечно же, не соответствует истине: слишком мал был в 1939 году парнишка, чтобы уйти на ту войну. Только в 1945 отправился он вместе с земляками побеждать Квантунскую армию. Значит, ошибка? По правде говоря, не хотелось в это верить.
 И всё-таки, несмотря на очевидную нестыковку, ошибки, по большому счёту, в том утверждении нет. Ведь слово «халхинголец», если разобраться, - понятие более широкое, многогранное.Это синоним мужественного, несгибаемого, выстоявшего человека! Именно таким и был Лувсан. Человек – живая легенда.
 Более того, нет однозначного ответа, когда Лувсан с товарищами отправился в Бийск: в 1941 или в 1942? Не смогла дать ответ и коллега, трудившаяся в Кобдо (Ховде). Нет, как ни странно, единогласия даже в монографиях монгольских историков.
 И хотя деяния героев легенд, как и русских былинных богатырей, подвергаются некоторой гиперболизации, а значит, есть элемент мифотворчества, это не про Лувсана. Простому человеку важна не сама дата, а тот совершённый подвиг. Его он и помнит.

Уйти по-русски

 А Монголия и Россия? Дружба будет только крепнуть, а советское присутствие в МНР только шириться. Монголия станет своеобразной витриной успешного социалистического развития для стран Юго-Восточной Азии. В 50-60 годы в Монголию устремятся люди, воспринимавшие помощь МНР как миссию. В этом порыве было много человеческой искренности и благородства. Монголия отвечала тем же.
 Страна тянулась к знаниям: 54 тысячи монгольских студентов получат образование в Советском Союзе, из них 16 тысяч – высшее.
 В 1961 году в Монголии было 990 советских специалистов.Через год – уже 2624, а ещё через год – 3770. Сельское хозяйство, пищепром, деревообработка, геологоразведка, жилищное и железнодорожное строительство, угледобыча, нефтепереработка– основные направления того братского сотрудничества. Значительным было присутствие советских специалистов в сфере науки, образования и здравоохранения.
 Всего же за годы социалистического строительства в стране по приблизительным подсчётам побывало от полутора до двух миллионов советских людей – целая армия военнослужащих и гражданских специалистов, при которых вдобавок находились семьи. Так что общая численность получится весьма впечатляющей.
 Монголия гостеприимно встречала всех, стремясь создать условия для жизни и работы своим помощникам.
 Так русская речь стала привычна и понятна жителям Монголии. Порой она звучала не реже монгольской, а кое-где даже чаще: в Улан-Баторе существовал целиком русский квартал, где жили исключительно советские граждане. И, пожалуй, как ни в какой иной стране мира, русский человек чувствовали себя в
Монголии по-настоящему свободно. И дело вовсе не в количестве советских граждан, проживавших на территории страны.
 Покидая эту страну, люди как главную ценность увозили книги, а в душе – тёплое чувство к Монголии, где оставались настоящие друзья, на всю жизнь. А дружба между нашими соотечественниками, зародившаяся на монгольской земле, была особенно крепка. Ещё один монгольский феномен.
 В 1967 году советские войска вновь возвратятся в Монголию.Того потребовала осложнившаяся международная обстановка. И вот что примечательно: размещённые на территории Монголии,они, в отличие от дислокации в других странах, не формировали так называемую «группу войск», «группировку» или «контингент». Они являлись частью Забайкальского военного округа:несли службу, словно на Родине, вновь охраняя чужие границы как свои собственные.
 Но наступили девяностые годы. Страна сворачивала своё присутствие не только в Монголии. Рухнуло всё, хотя не было ни межнациональных конфликтов,ни каких-то секретных приказов, ни происков конкурентов, никаких внешних причин - России стало не до Монголии. Контакты сократились до минимума по инициативе самой российской стороны.
 В одночасье было брошено всё то, что строилось и нарабатывалось десятилетиями несколькими поколениями людей. Как итог - обе стороны оглушивший своей неожиданностью исход.Уходило всё советское, русское…
 25 сентября 1992 года было официально объявлено о завершении вывода войск (к тому времени уже не советских, а российских). Последний российский солдат покинул Монголию в декабре 1992 года.
 Обычно искренне, не скрывая злорадства, радуются уходу тех,кого считали своими оккупантами. Осмелев, начинают мстить… памятникам и в злорадном порыве огнём выжигать память об общем прошлом. В случае с Монголией всё с точностью наоборот. Уход России до сих пор воспринимается монголами как настоящая трагедия.
 Уйти по-русски – значит тепло попрощаться и оставить всё.Но вместе с российской армией словно уходила жизнь: на месте военных городков сейчас лишь руины. И такая картина апокалипсиса по всей стране. Оскудеет и почти прекратится поток гражданских специалистов - последствия от развала Советского Союза больно ударят по Монголии.
 Но жизнь продолжалась, и, насколько это возможно, налаживалась новая. Монголия, как и прежде, хранила память и не выпячивала грудь, напоминая о своих былых заслугах и бескорыстной помощи. А сравнить было с чем.
 Приняв на себя все долговые обязательства Советского Союза, последний долг по ленд-лизу Российская Федерация выплатила лишь в 2006 году. Вы об этом знали? Может быть, после этого кто-то новыми глазами посмотрит на скромного степного соседа и поймёт цену истинной дружбы? Быть благодарным,приходить на помощь другу – это по-русски. Вспомним вместе монгольский «ленд-лиз»!
 В современной Монголии помнят: мы были союзниками и не раз сражались плечом к плечу. Поэтому 9 мая 2015 года, в день семидесятилетия Великой Победы, Москву посетила монгольская делегация во главе с президентом страны Элбэгдоржем. В торжественном параде по Красной площади гордо и с достоинством прошли 80 военнослужащих армии МНР - наши союзники.
 Вспомним боевое братство Халхин-Гола и Маньчжурской операции!

Река памяти

 Все дальше уходят суровые боевые годы. Мысленно листая страницы героической летописи, написанной поколениями наших героических предшественников, вновь ощущаешь огненное дыхание былых сражений, тяжесть невосполнимых потерь и радость выстраданных побед. И напоминают об этом памятники.
 В то время как Европа предпочитает побеждать в сражениях с памятниками советским воинам и освобождать свои земли от своих же освободителей (весьма сомнительного качества героизм!), вычёркивая из своей памяти историю своего же поражения и несостоятельности и действуя с настойчивостью, достойной лучшего применения, в Монголии, напротив, памятники сохраняются, а число новых только растёт. Установлен второй памятник маршалу Жукову. А жители Осетии воздвигли на монгольской земле памятник своему земляку - дважды Герою Советского Союза генералу И.А. Плиеву.
 Не отстаёт и Москва. Недавно перед зданием Министерства обороны появился памятник полководцу, не проигравшему ни одного сражения, - маршалу Василевскому, человеку удивительной судьбы.
 Сын священника, окончивший духовную семинарию, он мечтал о мирных профессиях сельского учителя или агронома, но ушёл добровольцем на фронт Первой мировой и прошёл путь от прапорщика российской армии до маршала Советского Союза,
став одним из архитекторов самых важных наших военных побед.
 Родившись в один день со своей матерью, 30 сентября, в день особо почитаемых православных святых, он станет нашей верой и надеждой. Ему верили, на него надеялись. И он ни разу не подвёл, какими бы сложными ни были назначения. За это ему всенародная любовь и признание.
 Как и Жукову, Ставка доверяла ему самые ответственные участки фронта.Разгром фашистов под Москвой, Сталинград,Курская дуга, освобождение Донбасса, Крыма, Прибалтики и,наконец, Маньчжурская наступательная операция – многое из
перечисленного вошло в военные учебники всего мира.
 Образ полководца сильно отличается от парадных изображений великих полководцев: военачальник в полевой форме с накинутой на плечо шинелью склонился над картой. В нём нет ничего величественного и воинственного. Напротив, какой-то земной, человечный, тёплый образ. Именно таким и дорог родной дом.
 Полководец у окна с колышущимися от ветра занавесками. Может, в ставке под Читой, может, в вагоне поезда. Зелёная лампа, загорающаяся по вечерам, освещает разложенную карту.На ней бронзовое воплощение реального рисунка, начертанного рукой маршала, - в точности воспроизведённый план Маньчжурской операции, той самой, что сокрушила Квантунскую армию.
 Нет, не кабинетный, не паркетный генерал. Как Жуков и сотни других, человек, поднявшийся из самых глубин народной жизни. Удивительное дело, почти все упомянутые в этой книге военные люди: маршалы и генералы – уроженцы сёл и деревень. Пусть другие найдут объяснение этому феномену.
 Видимо, сила и мудрость родной земли сполна передаётся не просто рождённому на ней, а тому, кто способен их ощущать!Чем ближе к ней, тем более.
 В ежедневных трудах и заботах о ней - необходимость постоянного принятия решений, порой рискуя и не зная исхода «сражения». Когда пойти в трудовое «наступление»: начать пахоту,приступить к посеву? Когда завершать «операцию» - приступать к жатве? Тут своеобразная наука крестьянской стратегии и тактики, почти полководческая мудрость человека, пристально наблюдающего за переменчивостью обстановки. В этом деле есть свои союзники и свой противник. И, конечно, стремление сберечь кровное, спасти и сохранить.
 За мудрость полководца, сохранявшего солдатские жизни, за тысячи возвратившихся в родной дом - поклон от солдатских матерей, по православной традиции неустанно молившихся Спасителю. И он из множества наидостойнейших выбрал этого полководца.
 И про тех, кого не дождались…
 На территории Китая покоится прах более 12 тысяч советских воинов. В сорока пяти городах этой страны им сооружён пятьдесят один памятник. И уход за ними самый тщательный.
 В Чите установлен памятник забайкальским пограничникам.Есть даже несколько обелисков на месте захоронений японских военнопленных, и за ними тоже ухаживают.
 Но до сих пор нет ни в Чите, ни на территории Забайкалья ни одного памятника воинам Забайкальского фронта, сыгравшего особую роль в разгроме японского милитаризма. Нет места, куда можно было бы возложить цветы тем, кто,сражаясь, безвестным навечно лёг в землю чужбины. И никто не положит на их могилу горсть родной земли.
 Как было веками, рядом с неостановимой рекой человеческой памяти течёт и река забвения, и кто-то пьёт её воду…. Спросим с себя: всё ли сделали мы для того, чтобы не оскудела память о лучших наших сынах, своей кровью написавших страницы истинной дружбы и героизма? С горечью признаемся себе: не всё!Пора, давно пора поступить так, как того требует справедливость, и исправить ошибку.
 Проходят годы, меняя то, что, казалось бы, изменить невозможно. Меняется курс движения космических планет. Зажигаются одни и гаснут другие звёзды. Пересыхают некогда полноводные реки и целые моря. На карте мира исчезают одни и появляются другие государства. В конце концов, одно человеческое поколение неизменно сменяется другим. И неумолимый бег времени не остановить.
 Но по-прежнему течёт река Халхин-Гол. И течёт, зародившись в Сибири, новая, живая и могучая река всенародного «Бессмертного полка». Течёт полноводная и неостановимая река нашей жизни, могучим потоком сметая всё нежизнеспособное, унося его прочь и питая ростки новой жизни.
 И никакому ветру перемен не под силу похоронить в пустынных песках забвения то, что стало частью благодарной человеческой души. Никогда не исчезнет бесследно сила человеческого мужества, энергия любви и добра, ибо в этом и есть смысл человеческого существования. И у памяти о святом чувстве искренней и преданной дружбы нет и не может быть конца, ибо «нет уз святее товарищества», нет выше подвига, чем жизнь, отданная за друга своего.
 И невидимая река эта бесконечна, пока шумит наше беспокойное и, несмотря ни на что, прекрасное время под названием
Жизнь. И я верю, надеюсь и по-прежнему люблю…

Мы живые!

 Много удивительных, по-настоящему незабываемых встреч было у меня на древней монгольской земле. В правдивость некоторых из них до сих пор кому-то слабо верится. Но это же Монголия! И это было! И я начинаю искренне верить в то, что может произойти и совершенно невероятная. Даже для меня.
 Как в далёком восемьдесят первом, в который раз мысленно спущусь с подножки поезда Улан-Батор - Сайн-Шанд и тихо скажу: «Здравствуй, Монголия!» Сойду с поезда непривычно одна, но безо всякой опаски. Ведь я приехала к старым друзьям,и здесь меня обязательно встретят.
 И что-то сверкнёт электрической молнией в ночной темноте привокзальной площади (единственный поезд прибывал в СайнШанд неизменно в сумраке позднего вечера). И из густой темноты покажется силуэт человека в военной форме верхом на коне. Всё ближе и ближе.
 Наши взгляды встретятся. Суровый и молчаливый, он молча кивнёт, улыбнётся одними глазами и ещё крепче сожмёт свою саблю. Командир кавалеристов Экей? Вернулся из боя? Живой? В ответ мне лишь кивок молчаливого согласия.
 В ночном сумраке послышится мерный звон колокола и вырастет фигура большого верблюда - вожака каравана, зовущего за собой собратьев. И я увижу, как тяжело нагруженный чёрный верблюд с трудом поднимается на его зов.И "монголка» из горно-вьючного полка по кличке Буря покорно принимает на свою истёртую, исхудавшую спину металлическую нахлобучку тяжёлого советского миномёта. И рядовой Алексей Кривель, успокаивая, ласково гладит рукой её косматую гриву и делится глотком воды из своей полупустой фляги.
 А рядом с ними - монгольская женщина с добрым, чуть виноватым лицом. Вместе с четырьмя детьми и в окружении целого стада коз, овец, лошадей и верблюдов. Словно мать всего живого, матерь человеческая, она бережно берёт на руки слабого малыша - ягнёнка. Фронт Бадам! Это ты? Не жаль расставаться с такой армией питомцев? Качает головой.
 Серебряными огоньками блеснёт бинокль на груди смеющегося цирика. Олзвой? Это ты? Но ты ведь…
И тот, смеясь, ответит:
 - Клянусь небом! Я живой! Мы все живые!- и, развернувшись к нетерпеливым слушателям, продолжит историю очередного военного похождения. И в ответ ему взрыв хохота цириков, держащихся за животы. Но бинокль на груди - вещественное доказательство того, что рассказ Олзвоя правдив.
 И рядом советские воины, совсем ещё ребята. В пилотках и фуражках, шлемах лётчиков и танкистов. Их не обезображенные адским пламенем лица молоды и прекрасны.
 Я знаю их: я видела их могилы. Тех, что сгорели в огне Халхин-Гола или приняли своей грудью смертельный свинец Маньчжурии. Это яковлевцы - гроза японцев - и их легендарный командир. Воздушные орлы Смушкевича. Бойцы Ремизова.Танкисты Кравченко, кавалеристы Плиева. Все вместе? Вы живы? Я только читала про вас, а вижу впервые.
 Подмигнув Олзвою, они дружно подтвердят:
 - Да, мы живые! Мы здесь тоже вместе!
 И я им поверю. Ведь если я живая, значит, так оно и есть! И толчком горячо и волнующе отзовётся сердце и зальётся ниточками горячей пульсирующей крови – животворящей памяти.И обожжёт вдруг тонкой и острой, словно нерв, болью тех, кто вознёсся в недосягаемую высь, из которой никогда не возвращаются обратно. В Мунх Тенгри – в Вечное Небо, в священную
мудрость и справедливость которого веками верил и продолжает верить каждый монгол. В высокое бездонное небо, в которое с юношеской мечтательностью и дерзостью смотрит крылатый душою русский. Нет тьмы безвестия! И смерти нет, пока жива память!..
 Велики вольные степные просторы Монголии - ещё больше размах братской России. Но именно дороги Восточной Монголии более иных дороги мне памятью о военном братстве Халхин-Гола, а ставший навсегда родным Сайн-Шанд – Белорусский вокзал по-монгольски, откуда уходили на войну с Японией и куда возвращались с победой, и все жители этого внешне ничем не примечательного монгольского городка стали живой памятью о советско-монгольском подвиге. И это во мне навсегда.
 Мы живы, пока помним. Мы живые, пока помнят нас.