Наденька игра в любовь

      Самая знаменитая фраза Станиславского: "не верю!". Это призыв к искренности актёров. Чем искреннее чувства, которые они покажут зрителям, тем успешнее их игра. Но это лишь игра. Иллюзия. Эдакий симбиоз правды и лжи. Вот и в жизни люди постоянно врут вперемешку с правдой, играя в различные игры. Только актёры честнее зрителей, потому что знают что, кому и зачем врут. А те, кто не на сцене, в первую очередь обманывают самих себя. Причём для большинства эти игры - естественный способ движения по жизни. Ведь в иллюзорном, придуманном мире намного легче оправдывать свои ошибки...
    Наденька родилась в год победы в великой войне. И стала определённым символом победы её матери в непростых  семейных отношениях. С её появлением та смогла почувствовать себя уверенней, привязав покрепче своего гражданского мужа дочерью к себе. В послевоенные годы мужиков не хватало катастрофически, а женщин, желающих иметь полноценную семью было предостаточно, и матери Наденьки, можно сказать, повезло, что этот красавчик, чем-то напоминавший артиста Бернеса из модного фильма "Два товарища", взял её, неграмотную деревенскую бабу, с ребёнком от первого брака.  Поэтому мать приглядывала за отцом более чем внимательно. Он был центром всего, что бы она ни делала. А у Наденьки добиться проявления любви матери получалось очень редко и совсем чуть-чуть. Так, будучи всё время отодвинутой подальше, на второй, а то и на третий план, девочка очень пристально наблюдала за родителями и глубоко и надолго отложила их способ взаимоотношений в своём маленьком сердечке. Наверное, поэтому когда она играла с безликой тряпичной куклой, сделанной матерью, в "дочки-матери" в укромном уголке под столом, покрытым расшитой диковинной вышивкой китайской скатертью с длиннющей бахромой, то представляла себе будущего мужа не иначе как высоким красавцем, непременно похожим на популярного артиста, живущем в таком же диковинном, как вышивка на этой скатерти, дворце, в котором она создаст свой собственный сказочный мирок с этим волшебным принцем , где будет скрывать его ото всех. Так, пребывая в мире своих фантазий, она грезила, как особенно трепетно и с наслаждением, бесконечно заботилась бы о своём будущем муже - том самом прекрасном принце. От этих мечтательных мыслей Наденька становилась очень счастливой и огорчения реальной жизни отходили  куда-то далеко-далеко, что давало ей возможность не сильно переживать по поводу отсутствия интереса к ней со стороны близких. Тем более, что их отчасти заменили соседки по коммунальной квартире, немного сглаживая Наденькино ощущение недолюбленности. Одна из них в пору своей молодости входила в труппу Айседоры Дункан, раскрепощённость которой передалась и ей. Эта интересная женщина, хотя и была уже в летах, сохраняла удивительную гибкость. Самой поразительной из её привычек было - стоять, упёршись ногой в стену в положении вертикального шпагата, когда она разговаривала по телефону, висевшему на стене общего коридора,  и  совершенно не обращала никакого внимания на проходивших мимо соседей. Именно она указала Наденьке на то, что женщина без осанки значительно теряет свою привлекательность и, положив ей на голову стопку толстенных книг, потратила не один день, чтобы научить девочку правильно и красиво ходить. Но Наденьке эти занятия и самой нравились, ведь помимо того, что она восхищалась этой женщиной и пыталась подражать, ещё очень хотела вырасти привлекательной особой, чтобы непременно прекрасный непременно принц непременно обратил на неё внимание.  И юная мечтательница с удовольствием проводила время в комнате этой соседки. Другая была из аристократического рода,  бывшая владелица всего дома, в котором они теперь жили. В её комнате было много старинных интересных предметов. У каждого из них была своя история, и соседка очень увлекательно рассказывала их Наденьке, которая была благодарным слушателем. Однажды эта соседка вскрыла сундук с особенно дорогой ей одеждой и отдала всё Наденькиной матери в знак признательности за внимание девочки. Каково же было разочарование Наденьки, когда оказалось, что всё это - сплошь немодное старьё, изъеденное молью, которое её мать вынуждена была отнести на помойку. В тот момент девочка решила никогда не иметь и тем более не хранить много вещей. Третья их соседка была матерью Наденькиного одноклассника. И хотя с ним они не были дружны, бывало, Наденька заходила в их комнату, и тогда с восхищением разглядывала книги, полки с которыми занимали целую стену, а некоторые лежали стопками на столе и на шкафу, и прямо на полу. Одна из них, об истории Древнего Египта, была полна красочными картинками, и Наденьке очень нравилась. Она даже брала её несколько раз почитать. Рассматривая незнакомый удивительный мир, девочка представляла, как и она могла бы к нему прикоснуться, а потому мечтала стать археологом, чтобы путешествовать по миру в поисках утерянных артефактов.
      Видя доброту этих людей, Наденька и сама старалась как можно приветливее относиться к людям, быть благодарной. Тем более, что таковыми были и её родители. Отец Наденьки, даже бывая дома только в те редкие дни, что выдавались между командировками, очень интересовался жизнью своих детей, и видя как опекают его дочь соседки, как благожелательно они к ней относятся, одним из первых приобрёл тогда ещё чудо техники - телевизор "КВН", и в их квартире появилась традиция, чтобы все соседи собирались в комнате Наденькиной семьи для совместного просмотра. Хлебосольная  мать  девочки всегда старалась угостить соседок хотя бы чаем с вареньем, несмотря на бедность. И эти хождения в гости тоже отложились приятным воспоминанием в Наденькином сердце. Мать её была хоть и простой, но добросердечной и заботливой женщиной, поэтому видя, что соседки не были расположены к тяжёлому труду по уборке мест общего пользования, она делала это сама за символическую плату, потому что жалела их. Однажды к одной из них зашёл сосед из квартиры напротив, Соломон Моисеевич. А когда уходил, то почувствовал себя плохо и начал терять сознание. Мать Наденьки в этот момент домывала пол в коридоре. Соломон Моисеевич находился как раз около их комнаты. Увидев, что человек вот-вот рухнет без сознания, она предложила положить несчастного на кровать у них, пока не приедет скорая. Это был всего лишь жест доброты и заботы. Но люди, оказавшиеся свидетелями произошедшего не были столь человечны, и вывернув увиденное наизнанку, тут же сообщили Наденькиному отцу, что у его жены дома мужик лежит, расписав произошедшее лживыми яркими красками. По мере приближения к дому взыгравшая в душе отца Наденьки ревность достигла точки кипения, и когда он вошёл в комнату и действительно увидел там лежавшего на их постели чужого мужчину, то уже не мог сдержаться и со всей силы ударил жену по лицу. Но в его кулаке была зажата большая связка ключей, которыми он отсёк ей от переносицы часть носа, которая  теперь болталась только на своих крыльях, а из-за сломанной перегородки хлестала кровь, заливая лицо недавно красивой женщины. Вовремя подоспевшая скорая забрала сразу двух пациентов. Это был первый и последний раз рукоприкладства с его стороны. Но из больницы Наденькина мать домой не вернулась. Она жила у своей старшей сестры чуть поодаль от их дома на другой стороне Тверской улицы. Каждый день с утра до вечера муж стоял под окнами, вымаливая прощение. Старшая сестра его жены, женщина расчётливая,  привела множество рациональных причин, уговаривая вернуться к нему. Но мать Наденьки была непреклонна. И только из-за оставшихся без присмотра детей через две недели его стояния решилась простить и продолжить жить вместе. Их отношения, и до того непростые, стали ещё сложнее, хотя при взгляде со стороны вроде бы ничего не изменилось. Именно тогда Отец Наденьки начал ездить в длительные дальние командировки, а  мать теперь надолго оставалась одна.
      Она назвала дочь Наденькой, потому что возлагала большие надежды на то, чтобы с её появлением получить возможность отвести отца Наденьки в оЗАГС и зарегистрировать их брак, официально узаконив свои права на него. Уж слишком много женщин засматривались на этого интересного мужчину. Даже родная младшая сестра матери, как-то приехав из деревни погостить, после ужина преградила ему путь в коридоре их коммуналки, и упёршись рукой в стену у его головы, уговаривала быть с ней, всё ближе и ближе прижимаясь к нему своим телом. Когда мать увидела происходящее, для сестры дорога в их дом была мгновенно закрыта до тех пор, пока та не вышла замуж за одного из своих деревенских парней. Но время шло, Наденька росла, а её отец не только не торопился узаконить отношения с матерью, но более того постоянно пропадал в командировках. И всё время уезжал куда подальше. То на Новой земле научные станции строит, то Байконур в Казахстанской степи возводит. Он теперь бывал дома очень редко. И чем больше взрослела дочь, тем быстрее таяли надежды матери на законный брак. Она разочаровывалась в Наденьке с каждым днём, поэтому всё меньше и меньше обращала на неё внимание. "Главное, чтоб сыта была, одета и здорова. А остальное неважно", -  говорила она. И когда через пять лет после рождения Наденьки мать опять забеременела, то хотела сделать аборт, но отец сказал, что если  у них родится сын, тогда женится на ней непременно. Поэтому после появления у Наденьки младшего брата, именно он стал для матери тем светом в окошке, воплотившим её заветную мечту, каким не смогла стать дочь. А  потому мать безмерно баловала сына и на шалости смотрела сквозь пальцы. Наденька же, и до того жившая своей жизнью, вообще лишилась какого-либо внимания со стороны матери и ревновала её к брату, на которого смотрела свысока, терзаемая завистью. Бывало, мать отправляла дочь за братом в детский сад с Тверской аж в Сокольники, и тогда Наденька негодовала всем своим существом, ведь ей самой было всего-ничего. И в глубине души именно его винила в материнской нелюбви к себе, а потому была с ним раздражительна и нетерпелива. "Если бы не он, мать бы любила меня больше", -думала она тогда.
     Хотя ослушаться не могла ради отца, который любил их обоих. Но отца вечно не было дома, и на его внимание можно было рассчитывать только в те редкие дни, когда он возвращался из командировок и радовал семью, и конечно дочь, гостинцами и рассказами о дальних землях. Слушая их, Наденька представляла в своём воображении удивительных людей, причудливые пейзажи и необычных животных, бродящих в сказочных далях. А после ей снились яркие красочные сны, о которых, уже проснувшись, она продолжала грезить и не спешила открывать глаза. Семья их была бедная и книг в доме не было. Кроме  одной. Трофейной. Большой старинной книги, облицованной бархатом и закрывающейся на золотой замочек. Книга была в половину Наденькиного роста с яркими картинками. Её она и читала. Вернее листала, потому что картинок было больше чем текста, да и тот на немецком языке. Бывало это обычно по праздникам, в награду за хорошее поведение. И тогда она погружалась в волшебный мир сказок. Особенно ей нравилась сказка про Золушку. В такие моменты у Наденьки возникало ощущение, что она сама находится в сказке.  Грёзы влекли девочку за собой так далеко, как только хватало воображения. И тогда она пряталась в своём укромном уголке под столом за скатертью и предавалась мечтам, машинально заплетая бахрому в косички, увидев которые, мать начинала громко ругаться, прерывая полёт её фантазии, а потом долго ворчала, что дочь совсем испортила уникальную скатерть. Наденька расстраивалась недолго, потому что убегала во двор, где играла с ребятами в салки и прыгала через скакалку, а зимой каталась с горки и на коньках, которые ей смастерил отец, прикрепив двойные лезвия к валенкам. Радуясь такой активности дочери родители начали отправлять её в пионерский лагерь, где она активно участвовала во многих играх и мероприятиях. И когда там ей предложили сыграть в спектакле Фею-Крёстную Золушки, Наденька была на седьмом небе от счастья, потому что её одели в необыкновенно красивое платье, в волосы вставили сверкающий блёстками месяц и, самое главное, вручили волшебную палочку. В этот момент Наденька почувствовала необычайное воодушевление, решив, что и в жизни она - тоже волшебница, и что ни захочет, всё у неё получится. Это была её первая иллюзия. Самообман, без которого ей было бы очень грустно жить. И с лёгкостью поверив в него,  она пошла  за ним вслед.
     Наденька всё чаще погружалась в свои грёзы, в которых мечтала о красивой богатой жизни, полной ценных предметов и вкусной еды, особенно пирожных. Поэтому когда в свои неполные шестнадцать лет,  поступив на работу в парикмахерскую, она получила свою первую зарплату, первым делом купила торт, чтобы порадовать родных. Ну, и себя конечно. Это была её первая исполненная мечта. В этот день Наденька была счастлива как никогда раньше. До этого момента она ела сладкое совсем нечасто в виде варенья. На большее у её семьи не было денег. А конфеты ей перепадали только тогда, когда к  их пожилой соседке по коммуналке захаживали гости, и та посылала бойкую девчушку в кондитерскую купить  по сто граммов конфет разных сортов и разрешала оставить себе по штучке каждого вида, как вознаграждение за труды. Как и все дети, она конечно любила и мороженое, но есть его могла, лишь когда с двумя своими подружками они скидывались, чтобы купить одно на троих эскимо, и откусывали от него  все по очереди по дороге из школы домой. Но теперь, когда Наденька зарабатывала, она могла покупать себе и мороженое, и пирожные хоть каждый день. Что она с удовольствием и делала. Поэтому очень полюбила свою работу, которая позволяла ей быть счастливой. И Наденька очень старалась: подсматривала за работой мастеров, не стеснялась спрашивать совета, усердно помогала, вникая при этом в тонкости ремесла. Примерно через год  она была уже на очень хорошем счету. Её хвалили, говорили, что у неё золотые руки, совсем как у Золушки, что делало Наденьку с каждым днём ещё счастливее. Такого позитивного человека нельзя было не заметить, и очень скоро ей предложили поехать в Венгрию на международный конкурс парикмахеров. Правда, в качестве дублёра, так как ей едва исполнилось семнадцать, но всё же это была заграничная поездка! "Вот оно, её первое дальнее путешествие! Мечты всё-таки сбываются! Оттуда она себе привезёт много всего красивого!"- решила юная мечтательница, и предвкушаемое Наденькино счастье начало расти как на дрожжах. К сожалению, количества средств, чтобы купить всё задуманное, оказалось недостаточно, и после покупки подарков для родных и всех тех, кто помог ей поехать, на неё саму денег уже не хватило. Единственное, что она смогла купить лично себе - это бутылочно-зелёного цвета чрезвычайно модный приталенный жакет из очень мягкой, приятной на ощупь, кожи. Распиравшее Наденьку счастье не дало ей и секунды на огорчение. Важнее было то, что она успела купить отцу целую упаковку очень качественных лезвий для бритья, что стало очень ценным для него подарком, потому что со временем его кожа, обветренная и огрубевшая в дальних землях, стала очень чувствительной, и матери - скатерть,  хоть и без бахромы, но не хуже той, под которой у Наденьки в детстве был укромный уголок для игр и фантазий. Будучи расторопной и приметливой, она давно заметила, что к ним в парикмахерскую фарцовщики часто приносили заграничные вещи и всякую всячину для продажи, только просили уж очень дорого, поэтому Наденька не считала нужным с ними связываться. Не долго думая, она решила, что просто начнёт  больше зарабатывать, чтобы купить всё, что хочется у них  в Москве. И теперь она направила свои усилия на приобретение профессиональных приспособлений и, что гораздо важнее, модных журналов с новейшими фасонами причёсок. Всё это раздавалось на конкурсе бесплатно в порядке обмена опытом. И Наденька начала ходить по делегациям для этого обмена, а скорее приобретения. Такой активный интерес к иностранцам со стороны юной девицы не остался незамеченным приглядывавшими за советской группой товарищами из особого отдела. И уже на следующий день Наденька ходила, как и прежде, везде и всюду, но в компании очень приветливого старшего КГБшника. Однако её искреннее чистосердечное стремление стать действительно высококлассным мастером, о котором она так увлечённо ему рассказывала, заставило его ей поверить, и по мере общения они даже сдружились, насколько это возможно для сотрудников данной организации. Пару раз он помог ей раздобыть очень ценные западноевропейские журналы, которых не было ни у кого в их группе, чем буквально осчастливил Наденьку, которая на радостях накупила для него сувениров, потратив все оставшиеся деньги. Она не понимала истинных причин происходящего и сделала это потому, что ей нравилось, что хоть кто-то, неважно кто, опекает её и заботится о ней.  Уже в самолёте на пути домой она с дотошной тщательностью начала изучать последние направления парикмахерской моды в этих журналах. Результат не заставил себя ждать. Наденькина популярность, как мастера, мгновенно взлетела до небес. Юное дарованье то и дело называли  чародейкой,  кудесницей и волшебницей. Это была услада для её ушей. Работа стала той отдушиной, которая приносила Наденьке почти физическое удовлетворение. Поэтому она начала и приходить на работу раньше, и уходить позже. И вроде бы трудилась без устали, и работа была ей в радость, а зарабатывала не сказать, чтобы барыши. А всё потому, что не могла она брать много денег за свой труд, когда её хвалили. И чем больше нахваливали, тем меньше она была готова взять за свою работу денег. Гораздо больше ей нравилось быть доброй феей-крёстной, щедро одаривающей своим волшебством всех, кто к ней обращался. Наденька воспринимала лесть за искреннее внимание со стороны этих женщин, которые беззастенчиво пользовались её слабостью. Но ей очень хотелось слышать слова, ласкающие слух и дающие ощущение нужности хотя бы этим чужим людям. И она продолжала угождать им в ущерб себе. Это была её вторая иллюзия, которая стала ещё одной опорой в её жизни.
     Чем меньше времени она проводила дома, тем меньше связывало её с родными, тем дальше от них Наденька становилась. Вроде бы она и жила в семье, но как-то сама по себе, не участвуя в их делах, будто наблюдая со стороны. Теперь все интересы девушки, внезапно обнаружившей у себя парикмахерский талант,  были только на работе, и жизнь семьи не трогала её. Как впрочем и семья не слишком интересовалась ею. Сводная старшая сестра из-за страстной любви к соседскому парню забеременела и вышла за него замуж. Но новоиспеченный муженёк побивал её, и мать заставила их развестись, а вскоре сестра уехала работать в Туркмению, оставив матери на воспитание своего сына, с которым та теперь проводила всё время. Брат вырос в крепкого симпатичного парня, и отец отгородил ему собственную комнатушку. Под  её окнами находился вход в подвал, по крыше которого к нему по ночам частенько пробирались влюблённые девицы, чем давали братцу повод для гордости, и он возомнил себя взрослым и опытным, начал пропадать на улице в сомнительной компании. Бабушка, с которой Наденька делила постель, умерла. Но как-то тихо  и естественно, и совсем незаметно для Наденьки. Отец по-прежнему надолго уезжал в командировки. Семьи как таковой как бы и не было. Так думала Наденька, и с чистой совестью приходила домой только поспать и переодеться. Настоящая её жизнь была на работе, где каждый день был насыщен событиями, и  успех следовал за успехом. А мать, как и все матери, слушая разговоры соседок на лавочке у подъезда, всё больше и больше беспокоилась. Её-то дочурке уж скоро двадцать один годок, а она всё не замужем. И она начала подыскивать дочери жениха среди соседских парней. Но мечтательной Наденьке никто из них не нравился. У одного глаза косоватые, у другого ноги косолапые, третий просто не в её вкусе. Тогда мать стала при каждом удобном случае всячески намекать, а то и прямо говорить, что пора бы уж замуж. Но Наденька, насмотревшись французских романтических фильмов, особенно про Анжелику и её ужасно красивую любовь с приключениями, замуж ни в какую не хотела. Она мечтала о большой любви. Причём непременно с принцем. И это была третья иллюзия, определившая её судьбу.
     Несколько раз она пыталась начать отношения с приглянувшимися ей потенциальными женихами. Но несмотря на свою внешнюю привлекательность, открытый взгляд и искреннюю улыбку, дальше пары свиданий общение у Наденьки с этими парнями-принцами не шло. Все они оказывались для неё слишком начитанными, богатыми и модными и быстро в Наденьке разочаровывались, угнетая её самомнение. Помимо того, ещё с младшей школы у Наденьки сложился комплекс неполноценности, заставлявший держать дистанцию с окружающими. Она  и сама им тяготилась, но пытаясь сохранить душевное равновесие, всё же держала свой внутренний мир закрытым и близких отношений не заводила. У неё не было друзей, но было много приятельниц и знакомых. А всё из-за того, что когда Наденька училась в начальной школе, то по вине тяжёлой формы очень редкого необычного лишая, которым она заболела после того, как погладила бездомного котёнка, её обрили наголо, довольно долго лечили и даже держали в больнице больше двух месяцев. Как результат - девочку отправили учиться второй раз во второй класс. Учительница, бывшая там классным руководителем, была убеждена, что Наденька осталась на второй год, будучи умственно отсталой, такой же как её малограмотные деревенские родители, неспособные обеспечить соответствующее воспитание и образование, а потому придиралась и унижала за бедность. И хотя Наденька действительно, как правило, донашивала обноски за старшей сестрой, её мать, узнав о таком отношении учительницы к своей дочери, потратила все откладываемые на чёрный день деньги семьи на покупку новенького пальто с рисунком "в ёлочку". Такого модного пальто не было ни у кого из одноклассников, потому что оно было очень дорогое из-за оригинального рисунка ткани, который был редкостью в те тяжёлые времена. Это был повод для гордости, Наденька навсегда запомнила это пальто и сделала для себя вывод, что быть бедной можно, хотя это и плохо, но и одна вещь может изменить жизнь. Уже скоро Наденьку перевели в класс к другой, доброй и заботливой, учительнице, которая частенько приглашала её к себе, чтобы подтянуть в учёбе, а заодно подкормить вкусностями. Однако жестокие слова об умственной отсталости всё же  врезались в память девочки, потому что неправда, бессердечно сказанная бывшей классной руководительницей, основывалась на том, что мать Наденьки - неграмотная деревенщина, что было в общем-то правдой, а потому заставила девочку поверить в сказанную ею ложь, и всю жизнь потом стесняться, считая себя недостаточно умственно развитой. Поэтому Наденька предпочитала смотреть романтические фильмы и предаваться мечтам, не стремясь читать книжки, считая это занятие для себя бесполезным, и модных тогда споров лириков и физиков сторонилась. Как впрочем и всех умников и умниц. Всё равно им друг друга не понять. А в случившемся винила злобность первой учительницы, которую до конца своих дней называла "немка", а заодно всех котят, котов и кошек на свете, ненавидя их всей душой. "Если бы не они, её бы не оставили на второй год, и её жизнь сложилась бы иначе", -думала она тогда.
     Пытаясь подражать французским актрисам, Наденька то и дело старалась достать какую-нибудь импортную вещь, в точности похожую на те, что она видела в кино, не понимая, что одна вещь - ещё не образ, и тем более не стиль.
      И вот как-то раз, надев свежеприобретённые английские туфли-лодочки на высоченных каблуках, точь-в-точь как у сильно нравившейся ей Катрин Денёв, у которой она находила некоторое сходство внешности с собой, Наденька неспешно шла на любимую работу и ела мороженое. Она гордо несла себя на высоте двенадцати сантиметров от земли, радуясь ценному приобретению и приятному летнему ветерку, колышащему её лёгкую юбку. "Раз уж нет ни одного принца в её окружении, то ей вовсе не нужно замуж. Всё, что ей требуется, есть у неё на работе. Она будет счастлива и так. Всё будет хорошо", -думала Наденька, с наслаждением поедая на ходу мороженое. Настроение было более чем приподнятым. В таком расслабленно-приятственном расположении духа и застал её красивый высокий брюнет с копной кудрявых волос и горящими глазами-маслинами, который, поравнявшись с ней, предложил стаканчик пломбира. Она повернулась к нему лицом, не торопясь доела последний кусочек своего точно такого же стаканчика и от второго отказалась, иронично отшутившись. Затем кокетливо хмыкнула и понесла себя дальше, помахивая сумочкой. Молодой человек пошёл рядом. Какое-то время они шли молча. Потом мороженое парня начало таять, и они снова молчали, пока он его ел. Но Наденьке почему-то было комфортно и приятно идти  рядом с ним. В конце концов, когда они дошли до скверика с душистыми сиренями, парень предложил присесть на скамейку передохнуть. В этот день она впервые опоздала на работу. Зато пришла с охапкой сирени и номером телефона того красавчика, написанном на автобусном билетике, бережно вложенным в кошелёк.  В первый же свой выходной прямо с утра она позвонила ему из телефона-автомата. Он был очень рад её слышать. И они встретились у памятника Маяковскому на площади Маяковского, чтобы прогуляться. День пролетел быстро и довольно весело. Говорили обо всём и ни о чём. Наденьке не пришлось напрягаться, чтобы выдавать себя за начитанную особу. Она была счастлива. Молодой человек, которого звали Владимир, проводил её до дома и там долго держал за руку, теребя её маленькие пальчики. Он нёс какую-то чепуху, но она лишь смотрела в его искрящиеся в свете луны глаза и не слышала ни слова. Только его бархатный баритон гулко отдавался в груди, потому что всё это было так романтично, что её сердце  постепенно начало биться всё сильнее и сильнее. И когда Наденька, уже не справляясь с ним, начала задыхаться от  переполнявших её эмоций, буркнула "Увидимся" и побежала домой. Уже в подъезде она громко выдохнула, и попыталась успокоить разбушевавшееся сердце, приложив руку к груди. Но взглянув на свои пальцы, вспомнила, как Владимир нежно держал их, и её сердце опять зашлось, начав бешено колотиться. Она радостно улыбнулась самой себе и вспорхнула на лестницу, окрылённая новым необычайно приятным чувством. К её удивлению уже на следующий день, когда, как обычно после вечерней смены, она вышла с работы позже всех, от кустов отделилась фигура и начала быстро приближаться. По силуэту и росту Наденька догадалась, что это - он, её принц Владимир. Он пожурил её за то, что одна ходит по улице так поздно и заявил, что готов  провожать после каждой вечерней смены. "Рыцарь!" -подумала Наденька, и в этот момент её сердце перестало ей принадлежать. Целиком и безвозвратно оно утонуло в океане любви к Владимиру. Теперь она готова была для него на что угодно. Проводив Наденьку до дома, он крепко взял её за плечи и, притянув к себе, поцеловал в щёчку. Лицо девушки залило краской от смущения. Теряя голос от волнения, она почти прошептала "пока", чмокнула его в ответ и быстро вошла в подъезд. Недолго они встречались  и гуляли ещё несколько раз. После чего он пригласил её к другу, которого, как ни странно, не оказалось дома. Но это даже хорошо, потому что Наденька не хотела видеть никого, кроме своего принца Владимира. Они выпили вина, потанцевали, ближе и ближе прижимаясь друг к другу, после чего переместились на диван, где после трепетных поцелуев и нежных ласк свершилось всё то, что обычно бывает между страстно влюблёнными молодыми людьми. Утром, когда Наденька мечтательно шла домой, предвкушая своё сказочное будущее с Владимиром, она была счастлива. Грёза о прекрасном принце воплощалась в жизнь. Она влюблена в него, он -  в неё, скоро они поженятся и будут жить долго и счастливо.
      После этого они встречались в квартирах друзей, на дачах знакомых и не очень знакомых людей, проводя время в основном страстно любя друг друга. Владимир кстати не каждую вечернюю смену провожал её, и вообще не всегда провожал, но Наденьке это было неважно, ведь у неё была большая любовь. Лето закончилось, наступила осень. В сентябре выдалось очень много солнечных дней, но они почему-то виделись реже и реже. И вот в один из ещё теплых вечеров октября, как только они встретились, Владимир предложил немного пройтись. Он показался Наденьке хмурым, но она не торопилась спрашивать о причине. Однако чем дольше и задумчивее было его молчание, тем больше какое-то смутное волнение подкатывало к её горлу, тут же начинавшему першить. Наконец, в глубине небольшого сквера, с которым они поравнялись, Владимир увидел автоматы с газировкой и предложил попить. Луна осветила его лицо, которое выражало что-то, от чего Наденьке стало не по себе. Её ноги подкосились, тело без её участия само собой стекло на скамейку и застыло в оцепенении. Она видела как у автоматов любимый нервно выпил пару стаканов, потом будто собираясь с духом, бурчал что-то себе под нос и размахивал руками, наконец стукнул автомат. Достал из кармана монету, налил  ещё стакан, с которым  уже направился к ней. Наденька неподвижно наблюдала за происходящим. Вернувшись, он предложил ей воды, но так как она ничего не ответила и даже не пошевелилась, он торопливо выпил сам. Весь его вид выражал крайнее беспокойство. Владимир присел рядом, потом, пытаясь что-то сказать, вскочил, но лишь громко выдохнул, опять сел и схватил её за руки, повернувшись к ней всем корпусом, и они оказались очень близко лицом к лицу. Он смутился, отвёл глаза. Некоторое время молчал,  наконец очень тихо произнёс: "Я должен тебе сказать..." В голове Наденьки  стремительно пронеслись все французские фильмы, которые она смотрела. Ни в одной счастливой романтической сцене герой не вёл себя так. Сердце подсказывало, что ничего хорошего эта фраза не сулит. Но она молчала. Наденька просто не в силах была ничего сказать. Она не могла разрушить так трепетно воплощаемые грёзы об их будущем своими собственными словами, и упорно сохраняла безмолвие, не желая верить своим догадкам. Созданная её воображением сказочная фантазия просто не имела права закончиться плохо, поэтому Наденька мысленно умоляла любимого не говорить ничего, что развеяло бы её мечты, и вглядывалась в его глаза, по-прежнему не произнося ни единого звука, как будто хотела разглядеть в них то, что не могла позволить себе услышать. Владимир обеими руками начал теребить свои волосы и поспешно повторять: "Прости, прости. Прости меня, Наденька." Потом опять схватил её руки, и опустив голову, сказал: "Наденька, милая, я не хотел тебе говорить. Просто так вышло. Я женат". Внутренний голос разрывал ей грудную клетку, выворачивая мечты из её сердца неистовым криком: "Неееет, не может быть, а как же я!" Но ни звука не вышло из её мгновенно пересохшего рта.  Он поднял голову, Наденькины глаза медленно наполнялись слезами. Она всхлипнула и слёзы уже полились ручьём. Наденька не могла перестать рыдать, и Владимир тоже заплакал, потом обнял её, и они уже рыдали вместе. Примерно через час, когда, ещё вздрагивая, она плакала уже без слёз, он, нервно всхлипывал и всё бормотал, повторяя и повторяя, будто заклинание: "Прости, я не хотел, я не могу развестись..." Проплакав так ещё час, они  в обнимку просидели до рассвета молча, периодически тяжко вздыхая. И только услышав шорканье дворницких мётел, так же обнявшись, пошли  по направлению к Наденькиному дому. У неё всё время подкашивались ноги, поэтому Владимир поймал такси, в котором отправил её, а сам пошёл в сторону метро. Больше они не виделись.  Наденьке было очень больно поэтому она никак не могла отказаться от своей сказочной мечты, и много раз прокручивая в голове приятные моменты их встреч,  нежные слова, которые он ей говорил, сравнивая их с романтическими сценами из любимых мелодрам, Наденька пришла к выводу, что Владимир, как принц и рыцарь, не мог её коварно обманывать, а потому в случившемся виноваты лишь его жена и злобные родственники. "Если бы не они, то конечно их с Владимиром чудесная большая любовь длилась бы вечно," -думала Наденька тогда. После этого боль стала  медленно утихать, оставляя за собой печальные воспоминания, от чего она всё время грустила.
     Постепенно Наденька ушла с головой в любимую работу, а комплименты преданных клиенток умастили её душу лучше всякого елея. Просто для Наденьки её сказочный принц так и остался в своей сказке, а она осталась в своих мечтах. "Ну, что ж, нет, так нет,"- в конце концов сказала она себе и продолжила работать, не покладая рук. "Ведь она не какая-то там Золушка, которой случайно повезло выйти замуж за принца, а целая Фея-Крёстная. Она наколдует себе своё счастье сама, без помощи судьбы," -решила Наденька и приходила теперь на работу на полтора часа раньше, а уходила на два часа позже. Её мать, хотя и видела дочь редко, под любопытными взорами злоязычных соседок продолжала беспокоиться о ней и прикладывать усилия в поисках жениха. К сожалению, Наденька упорно забраковывала всех предлагаемых кандидатов, чем очень огорчала мать. Однако ежедневные упрёки по этому поводу задевали Наденьку и заставляли задумываться о браке чем дальше, тем чаще.
      Время шло. Уже все Наденькины подружки повыскакивали замуж, а она, в свои почти двадцать четыре, всё никак не могла забыть свою большую любовь к принцу Владимиру и не видела в своём окружении никого даже близко похожего на него. За эти годы она перешла работать в другую парикмахерскую, мужской и женский залы которой находились в разных зданиях. И для коллектива стало традицией после официальных собраний продолжать уже неформальную часть либо "у мальчиков", либо "у девочек". И вот  8марта мужская часть коллектива пришла поздравлять дам с Международным женским днём. Быстренько сообразили закуски с большим количеством спиртного. Наблюдая как накрывают на стол, Наденька заметила, что один очень худой, на вид скромный парень, довольно молод, но уже вызывает удивительное восхищение у женщин и странное уважение среди мужчин. Осторожно поспрашивав, она узнала, что зовут парня Андрей, ему всего-то двадцать лет, но зато он уже бригадир своей смены в мужском зале и неоднократный призёр конкурса парикмахерского искусства Москвы. Его тёмно-каштановые волосы были прямыми, а глаза - зелёными. Он был высоким и, по меркам её семьи, довольно тощим. "Но ведь теперь это модно," -успокаивала она себя. Зато его атлетически сложенная фигура смотрелась прекрасно, особенно в той стильной одежде, которая поначалу скрывалась под форменным халатом. "Он - точно принц," -подумала Наденька, решив к Андрею приглядеться  повнимательнее и разузнать о нём побольше. Оказалось, он тоже живёт на Тверской, тоже в коммуналке, у него тоже есть старшая сводная сестра и брат, только старший, зато есть ещё и младшая сестра. И работать он тоже начал рано, аж в четырнадцать лет, но успел закончить вечернюю школу и, имея аттестат о полном среднем образовании, теперь подумывал поступать в институт. Выпив ещё шампанского, Наденька разглядела в Андрее немного от Бельмондо, немного от Делона и даже немного от Марэ. Пригласила его на танец и... физически ощутила некую животную энергетику, пугающую и влекущую одновременно. Он непринуждённо взял её за талию и уверенно повёл в танце. Рассматривая Андрея снизу вверх, его губы показались ей такими манящими, а взгляд - таким притягательным, что она мгновенно подпала под его обаяние и уже не хотела, чтобы он её отпускал. Но музыка закончилась. И вместе с ней танец. Наденька хотела было скромно постоять в сторонке, но Андрей и не думал отходить от неё. Это было приятно, и она улыбнулась со всем очарованием, на которое была способна. То ли от шампанского, то ли от танца, ей стало рядом с ним так тепло и уютно, что она решила тоже держаться к нему поближе. И так весь вечер он ненавязчиво ухаживал, успевая подливать  шампанское, она мило кокетничала. К концу они ходили друг за другом, как привязанные, и в результате ушли последними вместе. Провожая её домой, он сразу проявил напористость, но был неклюж, чем разочаровал Наденьку. Она поняла, что несмотря на природный шарм, в делах сердечных парень неопытен, а после прощального поцелуя у подъезда её дома, подумала: "Какой неумёха, только обслюнявил всю".  Ей стало как-то тоскливо и, придя к себе, она устало бухнулась в кровать. Однако, проснувшись утром, Наденька вспомнила тирады матери о браке, взвесив все "за" и "против", прикинула, что этот парень хоть и зелен ещё, но как жених - перспективный, а потому стоит её внимания. Что же до любовных отношений, то это не проблема, она поделится своим опытом. Жаль, они работают в разных зданиях. Но с этим препятствием Наденька легко справилась, изменив свой маршрут на работу. Теперь она каждый день проходила мимо витрин мужского зала и, встретившись с Андреем глазами, улыбалась ему и кокетливо опуская голову, поглядывала из-под  своих длинных пушистых ресниц. Такое откровеннное поведение не могли не заметить другие сотрудники парикмахерской, и через некоторое время Наденьке сообщили, что у Андрея уже есть девушка. И эта девушка нравилась его матери как потенциальная невестка. Правда, их отношения были очень запутанными и неровными. Её родители не считали его достойным своей дочери. Отчего Андрей часто ссорился со своей девушкой. Дилемма состояла в том, что если он продолжит быть парикмахером, то будет при деньгах, но не сможет получить высшее образование и не войдёт в круг общения её семьи, а если станет студентом, то опять будет бедным, чем сильно осложнит процесс ухаживания за ней, что тоже станет препятствием для вхождения в круг общения её семьи. В общем, хоть Андрею и нравилась его девушка, но всё было слишком сложно и напрягало его. С Наденькой же, с которой они сразу начали самые тесные отношения, ему было легко. Она ничего не требовала, ничего не спрашивала и всё понимала. Тоже была из бедной семьи и её принцип: не бойся много тратить, бойся мало зарабатывать, очень ему импонировал, потому что оба они умели и много работать, и весело отдыхать. К лету Андрей уже тяготился общением со своей девушкой и всё чаще проводил время с Наденькой. В конце концов, его девушка поехала готовиться к вступительным экзаменам на дачу и потребовала, чтобы Андрей присоединился к ней. Он ответил, что был бы рад это сделать, но при условии, что у них будут более близкие отношения, как влюблённых парня и девушки, а просто заниматься зубрёжкой он не намерен. Её же целью в этот момент было - лишь дотянуть его до уровня своей семьи. Ошарашенная абитуриентка конечно же отвергла такое откровенное предложение, потому что такого рода отношения до брака были для неё строжайшим табу. Андрей остался в Москве и с чистой совестью проводил теперь всё свободное время в обществе Наденьки на пляжах Серебряного Бора, в кино или кафе, осваивая под её руководством азбуку любви. Чем больше Наденька завладевала его вниманием, тем красивее он за ней ухаживал. Она научила его всему, чему научил её Владимир, что-то он узнал от друзей, и тогда смог поразить Наденьку новизной ощущений. В общем, потихоньку они стали парой, и уже увидев их вдвоём никто не удивлялся, что они вместе. Андрей всё больше и больше вписывался в образ принца из Наденькиной детской мечты. И она всё чаще представляла себя рядом с ним в подвенечном платье. Через какое-то время Наденька начала уговаривать Андрея познакомиться со своими родителями. Он колебался, потому что его и так всё устраивало. Но помог случай. Наденькин младший брат, был сильно избалован и своей матерью, и девушками, которые бегали за ним толпами, поэтому считал себя кем-то особенным и в своих действиях руководствовался в основном принципом вседозволенности. Незаметно для себя он связался не с теми людьми и загремел бы в тюрьму, если бы вовремя подоспевший Андрей с многочисленными поручительствами от парткома, месткома, профкома и ещё Бог знает какого кома, себя лично, а также от директора их с Наденькой парикмахерской, не взял над ним шефство, как учеником парикмахера, чем перенаправил жизнь Наденькиного брата в новое позитивное русло. Так получилось, что поехал Андрей  в деревню, где в то лето проводили свой отпуск родители Наденьки, вроде бы за благодарностью, как спаситель любимого сыночка, а приехал знакомиться с семьёй своей девушки. Ну, как не принять такого жениха, как бы он ни выглядел. Мать Наденьки, женщина простая, увидев претендента на руку своей дочери, долго его рассматривала, потом изрекла: "ничего так, только уж больно тощий. Ну, да мы тебя откормим". А Наденьку потом уже наедине предупредила: "Зачем такого красивого выбрала? Хлеб со слезами будешь есть всю жизнь теперь". Но Наденька уже ушла с головой в очередную любовь и ничего слушать не хотела, витая опять в мечтах. Полдела сделано. Осталось понравиться его родственникам. Но тут, как Наденька ни старалась, ничего у неё не выходило. Она им коробку пирожных принесла, они их съели, чай попили, и на край стола каждый за своё пирожное по двадцать две копейки положил. Чтоб не быть Наденьке ничем обязанными. Она им помощь по хозяйству предлагает - отказываются. Она их в гости зовёт - не идут, у всех уважительные причины. И только вдруг возникший квартирный вопрос спас новоиспеченных влюблённых. В то время стали расселять жителей ветхих домов с Тверской улицы в новостройки на окраинах Москвы. Вот Андрей и заявил родителям: раз у них на попечении была ещё его младшая сестра, чтобы их не стеснять, ему непременно надо жениться на Наденьке, и тогда у их молодой семьи будет отдельная квартира, что позволит не мешать родным. Мать Андрея, по происхождению полька, волею судеб в СССР растеряла всю свою семью во время репрессий, после чего намаялась без достойного жилья по углам и коммуналкам предостаточно, и такой аргумент склонил её разрешить сыну зарегистрировать брак с Наденькой. Но со свадьбой никто помогать не собирался. И гуляли гости широко и весело  исключительно на деньги, кровно заработанные молодожёнами. Но Наденька не сильно расстроилась, ей её работа только в радость была, да и Андрей хорошо зарабатывал. В общем, поженились, а государство расселять почему-то не торопилось. И Наденьке пришлось какое-то время жить в комнате Андрея, с его родственниками за стенкой, под зорким наблюдением свекрови. С ними было непросто, но Наденькина любовь к работе и к Андрею  не давала ей унывать. Как это обычно бывает, вскоре она забеременела. Не сказать, чтоб тяжело ей было вынашивать ребёнка, но всё же моральное давление она испытывала немалое, и родилась у неё девочка, похожая на Андрея как две капли воды, но желтушная, с гипертензией и другими осложнениями, а потому цвет кожи ребёнка поначалу был довольно тёмным. Наденька, когда впервые увидела спелёнутую новорожденную уже в палате, удивлённо спросила: "Зачем вы мне негритёнка принесли? Это не мой ребёнок." Однако благодаря усилиям врачей, к выписке девочка стала выглядеть как все обычные дети в стране, и жизнь пошла своим чередом. Неизвестно почему не верилось родителям Андрея в большую Наденькину любовь к нему. А потому они были пристрастны к ней сверх меры. Кормила как-то Наденька дочку грудью в комнате Андрея, вдруг зашёл свёкор, и стал разглядывать её. Наденька очень смутилась и попросила его выйти, на что он заявил, что у него своих трое, а потому ему такая картина не в новинку, и выходить он не собирается, потому что хочет получше внучку рассмотреть. Долго смотрел, минут двадцать, потом цокнув языком, изрёк: "наша порода", и тогда вышел. Довольно скоро у Наденьки пропало молоко. Пришлось спозаранку ходить на молочную кухню. Это добавило ей трудностей. Неунывающая Наденька уже почти потеряла терпение и совсем было разочаровалась в семейной жизни, но внезапно молодожёны получили ордер на квартиру, причём сразу двухкомнатную, и обрели своё собственное жилище, чему были несказанно рады.
       Андрей дочку очень полюбил. Играл с ней, купал её, на молочную кухню бегал сам и гулял с ней тоже сам, грея бутылочку с кефиром подмышкой. Достал где-то малоёмких стеклянных кастрюлек, сам их мыл, сам в них готовил детские супчики и кашки. Даже джинсики ей из своих старых сшил собственноручно. И ещё работал. Наденька чем больше эту пастораль наблюдала, тем больше в своего Андрея влюблялась, впихивая его в образ принца из своей детской грёзы. И счастлива была безмерно, особенно от того, что в отличие от других молодых мамаш, с которыми сталкивалась на улице и в поликлинике, её муж, которого Наденька уже по-настоящему начала считать тем самым принцем, позволял ей ничего не делать. Отчего у неё сложилось ощущение, что она действительно фея из волшебной сказки. Однако со временем Андрей начал сильно уставать, а  так как работал по-прежнему недалеко от родительского дома, то мог иной раз забежать к ним покушать и конечно поговорить. И хотя в их доме он был единственным, кто всегда имел собственное отдельное пространство, отгороженное стеной от общей большой комнаты, где обитали остальные члены семьи,   в отличие от Наденьки, с родными  имел очень близкие и доверительные отношения. Её свекровь, видя как сынок выматывается, стала выговаривать и ему, и невестке, что жена хоть и роженица, должна обязанности по дому всё же выполнять. Ну, уж если будет очень тяжело, то  свекровь лично придёт помочь по мере сил. И начала к ним заходить даже чаще, чем требовалось. Придёт, сразу за швабру берётся и полы намывает. И далее по порядку. А потом непременно сыну докладывает, что она в этот день вместо его жены сделала. Наденька от этого не в восторге была и быстро придумала способ пыл свекрови охладить. Та в очередной раз зашла, а невестка бегом ведро и швабру ей в руки суёт: мойте, мол, пол, раз пришли. Свекровь была женщина догадливая и ходить к Наденьке убираться перестала. Но обиделась. И горем своим со старшей дочерью поделилась. А та ничего лучше не придумала, как брату замену подыскивать начала среди своих подруг.
     Старшая сестра Андрея от первого брака их матери родилась до войны и была намного старше остальных детей. Работая в типографии, она довольно быстро пошатнула своё здоровье и пристрастилась подкрашивать рано поседевшие волосы фиолетовыми чернилами. Зато получила возможность выйти на пенсию уже к сорока годам. И комнату в коммуналке недалеко от дома матери. Так что жила хоть и рядом, но отдельно. Была она женщина весёлая, любила ходить в рестораны в обществе южных мужчин и иной жизни себе не представляла. Вот один из них и стал её сердечной зазнобой, ради которого она бросила гулянки, осела дома и поправилась. Жизнь её теперь была прерывиста - она жила по-настоящему только в те дни, когда приезжал её возлюбленный. В остальное время представляла собой сомнамбулу, и только разговоры с матерью утешали её в эти периоды. Видя печали матери из-за брата, она была полна решимости всем, чем сможет, помочь развести его с невесткой. Но как они ни старались, как не оговаривали Наденьку, а Андрей дочку очень любил, и на безалаберность Наденьки смотрел сквозь пальцы за такой чудесный подарок. Но почему-то всё больше и больше росло недовольство самой Наденьки. Приходя домой, Андрей постоянно с дочкой возился, а на жену внимания не обращал. И в её сердце закралась ревность к дочери из-за мужа. В мечтах ведь всё совсем не так было. Она сама хотела быть его любимицей. Причём исключительно единственной. Как вернуть внимание Андрея Наденька не знала. Так, придуманная ею до мелочей ещё с детских лет грёза о том, как она будет счастлива вместе со своим прекрасным принцем в их, и только их, волшебном мирке вот-вот могла разбиться вдребезги, как и её предыдущая мечта о большой любви с Владимиром. Наденька не хотела ещё раз пережить мучительную боль из-за несносного ребёнка, которого ей пришлось родить, чтобы заполучить своего принца. Ну, нет! Допустить этого она не могла. Надо было срочно что-то придумать. А пока Наденька всё больше и больше ревновала и ненавидела малышку. Будучи не из тех, кто легко отказывается от желаемого, для начала она решила выглядеть как можно более соблазнительно, поэтому ходила по дому в одном лишь коротеньком халатике, пояс которого всё время  невзначай развязывался, приоткрывая Наденькины формы. А формы были. Ведь и до того полненькая любительница пирожных после родов сильно округлилась. Особенно выпирал живот, который так и не спал из-за усердно и регулярно полагаемых в него горячо любимых сладостей. Потом Наденька взяла моду на глазах у Андрея мыть пол руками, пятясь с тряпкой в направлении кровати, на которой он отдыхал. При этом естественным образом задравшийся халатик обнажал самую интимную часть её тела, которой она зазывно виляла с большим усердием. Но всё это прекратилось в тот момент, когда Андрей, играя с дочерью, которая ползала по нему, заметил, что то, чем Наденька старалась завлечь его, привлекло внимание малышки, и сказал: "Чему ты научишь ребёнка, если будешь ходить в таком виде?" Наденька была страшно удивлена. Оказывается, он беспокоился  о дочери, а не о ней, несмотря на все старания. Считая себя очень сексуально-привлекательной, эти уловки казались ей беспроигрышными. Но ничего не вышло. Усилия напрасны. А всё из-за неё, этого мелкого отродья. При взгляде на ребёнка Наденькина ревность разгорелась с новой силой. Она швырнула тряпку на пол, резко развернулась и пошла в другую комнату. Но посидев там около пяти минут, поняла, что Андрей не собирается ни утешать, ни просить прощения, ни вообще приходить. Тогда она вернулась, пыхтя негодованием, схватила тряпку и ведро и гордо удалилась в ванную уже не в состоянии сдерживать раздражения. Видя это, Андрей огорчился, но не знал, что предпринять, и смолчал. Когда несколькими днями позже Наденька позвала его выйти на улицу немного развеяться по вечерней прохладе после тяжёлого знойного дня, он согласился. И всегда соглашался потом, когда Наденька предлагала сходить в кино или на коцерт, лишь бы жена не раздражалась при виде дочери. Так они стали оставлять ребёнка дома одного под музыку, звучавшую из радиоприёмника. Вроде бы ненависть стала отпускать Наденьку, когда после этих походов она думала, что является самой важной для мужа, и никакая дочь не сможет помешать наслаждаться счастьем быть единственным предметом его обожания. Но случай вернул её в реальность. В доме Наденькиных родителей был небольшой семейный праздник, благодаря которому её мать наготовила столько вкусностей, что они с мужем и сыном не могли сами всё съесть, поэтому мать Наденьки собрала все эти разносолы и пошла навестить дочь. Когда женщина вошла в дом и обнаружила свою внучку наедине только лишь с проигрывателем, то подняла несусветную панику. Сначала она позвонила родным Андрея, надеясь, что молодожёны гостят у них. Потом обзвонила всех их друзей и подруг. Безуспешно. Она волновалась и беспокоилась, не случилось ли чего. Мысленно Наденькина мать уже вообразила похороны своей дочери и её мужа, погибших в результате несчастного случая. В этот момент в квартиру вошли весёлые, беспечно болтающие Андрей и Наденька. Несчастная женщина, только что живо представлявшая их умершими, несмотря на радость, что это не так, накинулась на них с бранью, основной претензией которой было то, что недопустимо оставлять годовалого ребёнка дома одного без присмотра. Наденька бросила злобный взгляд на мирно посапывающего  в кроватке ребёнка: "Такой прекрасный вечер был безнадёжно испорчен. И всё из-за неё." А когда мать заявила, что будет теперь приходить без предупреждения, когда ей вздумается, Наденька совсем расстроилась. Ненависть к дочери  больше прежнего расцвела в её сердце. Встретившись позже с подругами, она изобразила утомлённую заботами по дому и  уходом за трудным ребёнком, обессиленную героиню так естественно и правдоподобно, что, сочувствуя, они предложили, как решение проблемы, помочь отправить девочку в ясли-сад так быстро, как только смогут. И совсем скоро Наденька, наконец, могла вести любимый образ жизни. Она ходила на работу, получала там свою большую порцию удовольствия и лести, потом приходила домой, и там  её ждала встреча с любимым мужем. Дочь не мозолила  глаза как раньше, потому что приводя девочку домой Наденька спешно предоставляла её самой себе в её комнате. Дочка была очень послушная и без особых причин никогда не выходила, тихо-мирно играла там одна сама с собой в те игрушки, что ей давали. В общем, попечение свелось к тому, чтобы отвести ребёнка в ясли и привести обратно. Это не очень тяготило Наденьку, она смирилась с присутствием дочери в их с мужем-принцем квартире-дворце, тем более, что дочь, к сожалению, была их связующей нитью. Наденька позволяла ей существовать где-то на задворках их с Андреем волшебного королевства при условии, что девочка не будет их беспокоить. Дочь и не выходила из своей комнаты без особой надобности и тем более не разговаривала. Как только Наденька успокоилась, их жизнь стала размеренной и рутинной. Они оба много работали, чтобы сделать свой дом полной чашей. Но чаша не очень-то полнела, потому что Наденька стала заходить за Андреем в конце смены, чтобы вместе пойти домой. А так как он работал в парикмахерской  при гремевшем на всю Москву ресторане, в который остальным гражданам было очень нелегко попасть, то теша своё тщеславие, они частенько оставались там пообедать. Как правило в весёлой компании. И конечно без спиртного на столе не обходилось. Обед превращался в разудалую попойку. В такие дни Наденька еле успевала забрать дочь из яслей. Но даже если вечер после этого не сулил Наденьке любовных утех, она всё равно была счастлива, потому что всё внимание Андрея теперь было  направлено, как она и желала, только на неё, ведь дочь не беспокоила их своим присутствием, неслышно существуя в отдельной комнате.
     Но всё когда-нибудь кончается. Через некоторое время Наденьку неожиданно вызвали с работы в ясли, чтобы она забрала дочь, потому что у той поднялась температура. Выяснилось, что у девочки воспаление лёгких, и нужно срочно класть в больницу. Наденька растерялась и сообщила об этом Андрею, для которого новость стала ударом. Он понимал, какая это серьёзная угроза для ребёнка, которому ещё нет и двух лет, и потерять свою кровиночку не хотел. Находясь в шоке, первое, что он сделал - это рассказал о своём горе матери, которая не преминула воспользоваться ситуацией и обвинила в произошедшем Наденьку, из-за  безалаберности которой ребёнок, по её твёрдому убеждению, и заболел. Слова матери больно резанули Андрея, но оглядевшись вокруг, он как будто впервые увидел их квартиру. Повсюду были разбросаны вещи. Склонившись со стула, на нём еле могла держаться кипа неглаженного белья. Толстый слой пыли покрывал все поверхности их немногочисленной мебели. В кухне гора грязной посуды не позволяла воспользоваться краном, чтобы наполнить чайник. За посеревшими от грязи занавесками уныло проглядывало давно немытое окно. Андрей понял, что если они хотят выполнить свой план стать успешной семьёй, от того образа жизни, который они вели в последнее время, надо было отказаться.
     Когда уставшая Наденька вернулась домой после окончания всех формальностей, чтобы положить дочь в больницу, её ждал неприятный сюрприз. Андрей устроил ей разнос. Он ругал её так, как никто никогда не делал этого раньше. Теперь в шоке была она. Сразу несколько противоречивых эмоций возникли внутри, но она не знала, какие подобрать слова, чтобы их выразить. И чем больше он кричал, тем больше эти эмоции начинали бурлить, в конце концов вылившись в единый мощный поток негодования. Наденька не понимала, что  говорит. Не слышала смысла произносимых ею слов. Это была одна большая эмоция, передающая всю её боль и страдания, перенесённые за время совместной жизни с ним. Потому что не так, совсем не так она рисовала  её в своих грёзах. И теперь мечты, которые она всё время пыталась удержать несмотря ни на что,  рассыпАлись на её глазах под ударами его обвинений. Закончила она словами: "Ты меня совсем не любишь. Даже не представляешь, как мне тяжело." С последним звуком она заплакала. И чем дальше, тем сильнее. Он подошёл, чтобы успокоить её, и обнял. Потом поцеловал в голову, поглаживая волосы. "Ну, всё, всё, перестань", -повторял он, целуя её куда придётся. В конце концов он поцеловал её в губы. Она ответила ему. Они слились в долгом поцелуе, медленно двигаясь к кровати. Никогда не занимались они любовью с такой страстью, как в тот вечер. Устав от всего произошедшего Андрей крепко заснул, а она ещё долго пребывала под впечатлением от случившегося. Утром они мирно завтракали. Андрей сказал, что они не должны отклоняться от первоначального плана стать благополучной семьёй, чтобы втроём с дочкой жить долго и счастливо. Наденька утвердительно кивала в ответ. Затем он предложил  для этого разделить обязанности: он будет делать их дом полной чашей, для чего станет работать с удвоенной энергией, а она должна направить свои усилия на поддержание чистоты и воспитание дочери, для чего ей больше не нужно так много сил отдавать работе. Она рассеянно ответила "да", потому что слушала его в пол-уха, всё ещё пребывая в эйфории от полученных накануне волнующих впечатлений. "Вот это и есть та роковая страсть, которую показывают в кино ,-думала она,- та настоящая любовь, о которой я мечтала..." "И позвони мне, после того, как сходишь в больницу. Я хочу знать как там наша дочь", -услышала она окончание его последней фразы, заставившей её вернуться в реальность. "Дочь. Опять эта дочь. Вечно мешается. Помечтать не даёт," -подумала Наденька, буркнув: "Угу", и поспешила чмокнуть его в щёку, показывая всем своим видом, как жаль, что нет времени на что-то большее. "Ну, я ушёл", -сказал он, поспешно закрыв за собой дверь. Совершенно не заметив ни его удивления, ни раздражения, Наденька вернулась на кухню и вновь предалась фантазиям, неторопливо попивая кофе, потому что у неё появилась новая мечта - получать то самое неземное удовольствие, которое ей перепало накануне как можно чаще, а желательно всегда. Примерно через час раздался звонок телефона. На другом конце трубки она услышала стальной голос свекрови. Смысл сказанного состоял в том, что та не позволит Наденьке нанести вред своей безалаберностью ни её сыну, ни внучке, как потомку их семьи. Каждое слово как железным молоточком ударяло в висок, и у Наденьки разболелась голова. Положив трубку, она поняла, что с лечением ребёнка всё же придётся постараться. И она начала заходить в больницу перед каждой вечерней сменой передать фруктов и справиться у лечащего врача о здоровье ребёнка. Их личная жизнь с Андреем, казалось бы, наладилась. Но тех ярких впечатлений, которые Наденька испытала в ту роковую ночь, получать ей не удавалось. Не имея привычки унывать и не желая отступать от намеченной цели, она разными способами пыталась воссоздать те ощущения, которые способствовали её неземному наслаждению, чтобы ещё раз его получить. Но работа и ежедневные заботы постоянно отвлекали. Через месяц дочь выписали из больницы, и Наденька тут же отправила её в ясли. Андрей много работал и приходил домой  затемно почти каждый день сильно уставшим. Зато в их доме появилось много хороших и полезных вещей. Наденька взяла моду включать маленький ночник у кровати, в тусклом свете которого было трудно разглядеть, что творится в комнате. А там было всё по-прежнему. Ну, может быть, не валялось где попало, а было заперто, запихнутое в шкаф. И посуду Наденька теперь мыла, если не в  тот же день, то хотя бы на следующий. Но совершенно точно каждый вечер она была готова к любви. И каждый раз это было не так, как тогда. Она огорчалась, но надеясь на лучшее, мечтала, что завтра у них всё получится. Жизнь превращалась в рутину. Они разговаривали либо о вещах, которые стоит приобрести, либо о работе. Любовью они занимались очень скучно и всё реже.
     Осень выдалась особенно дождливой и ветреной. Почти все деревья стояли голые, навевая тоску. В грустной задумчивости Наденька медленно шла после утренней смены. Ветер кружил листву у неё под ногами. Она начала подкидывать мыском своих модных австрийских сапог на шпильках заботливо подкладываемые им под ноги листья. Их с ветром игра увлекла Наденьку, и в какой-то момент она потеряла равновесие, но не упала, удерживаемая неизвестно откуда появившимися крепкими мужскими объятиями. Она обернулась через плечо и увидела лучезарную улыбку, которая сказала: "Что ж вы, девушка, так неосторожны." Приняв устойчивое положение она обнаружила перед собой мужчину постарше себя, не такого высокого как её муж, русоволосого, с серыми глазами. Но в этих озорных глазах была необъяснимая дьявольская притягательность. "Да. Я не очень осторожная," -сказала она. В этот момент Наденька осознала, что её слова можно истолковать двусмысленно. Но вместо того, чтобы расставить все точки над i, пристально на него посмотрела и, улыбнувшись только одним уголком губ, отвела взгляд. Тут ей стоило уйти, но она продолжала стоять, теребя листья у себя под ногами. Мужчина сказал: "Сейчас рано темнеет, давайте я вас провожу, а то мало ли что..." "Проводите", - ответила она. И они очень медленно двинулись вперёд. Пока шли, новый знакомый рассказал, что он - лётчик и что любит бывать на земле пожалуй больше, чем в небе, особенно на своей даче, но без полётов всё же не представляет себе жизни. Сказал ей немало комплиментов, чем сильно порадовал. Ей захотелось прижаться к нему, как к тёплой печке, чтобы отогреться душой. Но она не могла броситься в объятия чужого мужчины. Грусть опять мелькнула в её глазах. Заметив это, лётчик тут же рассказал ей смешную историю. И когда она в ответ улыбнулась, спросил: "А куда мы собственно идём?" Тут Наденька вспомнила, что у неё есть муж и даже дочь, что её дом - это и их дом тоже. "А я ведь замужем", -констатировала она. Мужчина широко улыбнулся и сказал: "Ну, и что. Мы ведь ничего такого не делаем." "Да. Не делаем." -мысленно согласилась Наденька, кивая в знак согласия. Но она ничего такого давно не делает и с мужем. В последний раз, когда он в очередной раз ей отказал, то добавил раздражённо: "Ты бы как-то ухаживать за собой начала, что ли, а то превратилась в жабу." Всё в ней так и вспыхнуло в тот момент. Она обиженно отвернулась. И долго ещё гневно про себя повторяла: "Вот же! В жабу! Ну, это ж надо такое придумать! В жабу!" Спала она плохо и проснулась очень рано. Ей было неприятно его видеть, поэтому она так же рано разбудила дочь, как никогда быстро собралась и, закинув по дороге ребёнка в ясли, ушла на работу. Вот после этой, растянувшейся горькими размышлениями, утренней смены, когда ей ужасно не хотелось возвращаться домой, она и встретила улыбчивого лётчика, который, прервав ход её мыслей, опять спросил: "Так куда мы всё-таки идём?" Вздохнув, она ответила: "Я иду в ясли за ребёнком, а Вы..." Не дав ей договорить, он сказал: "Во-первых, давай перейдём на ты, я не намного старше тебя, а во-вторых, я понимаю, сейчас ты занята, но может быть позже, завтра или послезавтра мы можем встретиться?" Он с надеждой заглянул ей в лицо, достал из портфеля блокнот, из внутреннего кармана пиджака перьевую ручку и написал свой номер телефона. "Позвони мне обязательно", -сказал он, вручив ей листок. Серьёзно посмотрел ей в глаза и, крепко держа за плечо, добавил: " я очень хочу тебя ещё раз увидеть." Не дожидаясь ответа,  он ушёл. Наденька продолжала стоять на месте. Нет, не в растерянности. И не будучи смущена. Она не могла понять, как вчера один мужчина мог назвать её жабой, а сегодня другой - осыпать комплиментами и настойчиво желать близости. Не найдя ответа в своей голове, она, наконец, перестала об этом думать и побрела за дочерью. Жизнь снова накрыла её тягостной рутиной. Муж пришёл как всегда уставший. Не говоря ни слова она подала ужин, после которого он молча пошёл спать. В этот вечер она помыла всю посуду. И плиту. И приготовила на завтра обед. И опять помыла посуду. И даже раковину. Но идти в кровать к Андрею не торопилась. Хотя надо было поспать. Но видеть его после всего произошедшего ей было тяжело, и Наденька заварила себе кофе. "Как же долго тянется время... Вот бы сейчас пасьянс какой-нибудь разложить, что ли", - подумала она, вспомнив одну свою клиентку, которая умела не только раскладывать пасьянс, но и гадать на кофейной гуще, поэтому Наденьке очень нравилось обслуживать её на дому, где после они всегда пили кофе и гадали. "Кстати предсказания этой клиентки довольно точны. Вот бы у неё научиться", -замечталась было Наденька, но глубоко вздохнув, обнаружила, что чашка уже пуста, заглянула внутрь, покрутила, ничего особенного не увидела в растекшихся на дне остатках. Пожав плечами, поставила кружку в раковину и всё же пошла в кровать. Она сначала никак не могла уснуть и долго ворочалась, потом ей снились странные сны, от которых Наденька несколько раз просыпалась, и только под утро смогла заснуть так крепко, что не слышала, как проснулся и ушёл на работу Андрей, а когда встала, был уже вовсю день. Она даже могла опоздать на работу, если бы не поторопилась. Спешные сборы заняли все её мысли. Так же, будто в какой-то гонке, отработала смену. И следующую. И так  всю неделю, как заводная, Наденька была полностью поглощена любимой работой, стараясь вообще ни о чём не думать. Но когда запал кончился, она пришла домой, уже еле волоча ноги. Она так вымоталась за последние дни, что не могла двинуться с места, а потому сидела неподвижно, свесившись над сумкой с продуктами. Больше всего ей хотелось сейчас оказаться  не в этом, ставшем неуютным, доме, а там, где тепло, мерно потрескивают в печке дрова, и кто-то любящий говорит только приятные слова. Тут она вспомнила про лётчика и его дачу. Ей захотелось ему позвонить. Но как? И что ему сказать?  Она уже привела домой дочь. Муж вот-вот вернётся. И сама она безумно устала. Наденька решила оставить решение на утро. Но всё же пошла в прихожую проверить, лежит ли ещё бумажка с телефоном  в кармане пальто. Удостоверившись, что листок на месте, Наденька даже почувствовала облегчение. Проблеск надежды на чудо, которое сможет изменить её жизнь, засиял внутри. Утром Наденька как обычно приготовила завтрак, проводила мужа, отвела дочь в ясли, зашла в магазин за продуктами, и вернувшись домой, принялась готовить обед. Всё как всегда. Правда, всё это она делала машинально, потому что мысли в её голове были только о том, как бы встретиться с лётчиком, не вызывая подозрений у Андрея, потому что Наденька отчётливо помнила, чем закончился приступ ревности её отца. Через некоторое время она поняла, что придётся пожертвовать работой и тогда набрала номер. На том конце трубку долго не брали. Томительное ожидание заставило поволноваться. И, наконец, ответили: "Алло, слушаю." Она сразу узнала голос. Это был он. "Наверное, ждал моего звонка", - почему-то решила Наденька, настроение поднялось и, пытаясь быть игривой, сказала: "Алло. Лётчик? Так, когда мы встретимся?" Они договорились о свидании через три дня с утра пораньше, чтобы поехать к нему на дачу. В этот день, приведя дочь в ясли, она шмыгала носом, подкашливала и теребила горло, старательно изображая будто подхватила простуду. Делала она это на случай, если не сможет вернуться вовремя, чтобы работники яслей не разглагольствовали с её  приятельницей по поводу того, с чего это она пришла забирать ребёнка. С ней же договорилась, что та позвонит вечером в определённое время, и если трубку возьмёт Андрей, скажет, что его жена свалилась с гриппом у неё дома, и теперь уже останется на ночь, чтобы их с дочкой не заражать.
     Лётчик забрал Наденьку у метро Войковская на своей Волге. Она нисколько не нервничала, лишь предвкушение чего-то непривычного будоражило воображение. Машина мерно двигалась по серой пустынной дороге. Наденька прикрыла глаза и вскоре задремала. Ей снился странный сон. Вот  она сидит у печки, заглядывая в топку на  мерцающие красными огоньками угли. Постепенно они чернеют, но продолжают искриться. Приглядевшись, Наденька замечает, что они смотрят на неё, хитро улыбаясь озорными глазками. Она хочет запереть дверцу топки, чтобы их не видеть, но угольки, высунув языки пламени как руки, обжигают её, не давая этого сделать, и уже смеются над ней всё громче и громче. Она так реально ощутила этот ожог на своей руке, что внезапно проснулась. "Приехали,"- услышала она голос лётчика. Тут Наденька заметила, что он положил свою руку именно на то место, где во сне она почувствовала ожог. Ей стало не по себе, но отогнав это чувство, она выглянула из машины, чтобы рассмотреть, куда они приехали. Это был такой же дачный посёлок, как и многие другие, однако большинство домов выглядели более основательными, чем обычно строили советские дачники. Внешне казавшийся небольшим, внутри дом лётчика был достаточно просторным. Но самым поразительным был камин. Раньше Наденька видела камины только в кино, и вот теперь у неё был шанс разглядеть его воочию. Она представила себя одной из героинь её любимых французских фильмов. Эта мысль вызвала у Наденьки романтический настрой. Рядом стоял диван и два кресла. На столике между ними лежали какие-то импортные журналы, а на маленьком подносике стоял графин с каким-то спиртным и четыре низких широких хрустальных бокала. "Ну, точно как в кино," -подумала Наденька и ожидание чего-то магического заставило её забыть обо всём, кроме того, что в этот момент происходило в этой комнате. Лётчик ловко разжёг камин, хотя в доме было и так не холодно. Она удивилась и спросила, отчего. "В доме есть отопление. Я нередко сюда приезжаю и не отключаю его. Если тебе всё же будет холодно, можно сделать потеплее,"- ответил он и вышел. Она огляделась внимательнее. Комната была обставлена стильно и не перегружена предметами. "Уютненько," -подумала Наденька и устроилась в кресле поближе к камину. Вернувшись, лётчик держал в руках пару тарелок с незнакомыми ей импортными закусками. Поставил их на стол и спросил: "Ты любишь виски?" "Не знаю. Не пробовала," -ответила она. "Ну, вот и попробуешь," -сказал лётчик, весело подмигнул и разлил виски в бокалы. Он поднял свой приглашающим присоединиться жестом, сказал: "За тебя", и сделал глоток. Наденька выпила сразу всё. Виски оказался обжигающим. Она зажмурилась, мотнула головой, скрестила руки, обхватив локти, и потёрла предплечья. Тепло постепенно растекалось по телу, отключая всё на своём пути. Мысли улетучивались одна за другой, и нывшее от обиды на мужа сердце медленно успокаивалось. Посмотрев на лётчика, она увидела как огонь из камина отражается в его глазах хитрыми искорками и улыбнулась. Он сказал: "Тебе не холодно? Иди ко мне." Она согласно кивнула, но встать не смогла. Тогда лётчик подошёл к ней, приобнял и пересадил рядом с собой на диван. Почувствовав тепло его рук, сердце её защемило, и захотелось навсегда остаться в этих объятьях. Наденька положила голову ему на грудь, и услышав его сердце, сказала: "Стучит." "Конечно. Благодаря тебе. Ведь ты мне нравишься," -ответил он, приблизил её лицо к себе, взяв его за подбородок, и впился в её губы, она сильнее прижалась к нему и обняла, тогда лётчик начал целовать её глаза, щёки, шею... Быстро стянул с себя водолазку. Теперь он уже лежал на ней, лаская и целуя. Его движения были настойчивы и нежны одновременно, и её тело отзывалось каждой своей клеточкой, требуя ещё и ещё...
        Когда Наденька открыла глаза, то обнаружила себя полностью раздетой, накрытой пледом из белого искусственного меха. Она приподнялась, оглядела комнату и поняла, что одна. Через некоторое время лётчик зашёл, держа в руках какие-то плошки с едой. "Поешь,"- сказал он: "Пока горячее. Я приготовил на углях. Специально для тебя." И хотя ей понравился плед, вызвавший ассоциации с мантиями королей, находиться голой в то время, как он полностью одет было некомфортно. Она поискала глазами одежду. "Не нужно, ты мне нравишься такой,"- сказал он, заметив её намерения, провёл тыльной стороной руки от шеи вдоль плеча и произнёс: "У тебя такая нежная кожа." "Ну, надо же!" -подумала она и улыбнулась, завернулась в плед, подоткнув его под себя и села, свесив ноги с дивана. "Вот попробуй. Это особый турецкий рецепт. Когда мы были там, мне очень понравилось, и я узнал, как это готовить. Ешь скорее," -сказал он, пытаясь накормить её с рук. В общем-то, вся еда, что он принёс, была необычной. Всё это были какие-то оригинальные несоветские рецепты. "Очень вкусно", -заметила она. "Есть вино. Оно отлично подходит к этому блюду. Хочешь попробовать?" -спросил он, откупоривая бутылку. Когда еда была почти съедена, оказалось, что она одна выпила  почти целую бутылку, потому что он не столько ел и пил, сколько наблюдал за ней. Наденька посмотрела на лётчика сквозь опустевший в очередной раз бокал. "Постой, не  шевелись,"- сказал он. Потом придвинулся и стёр с краешка её губ каплю соуса большим пальцем, облизав который, сказал: "Оччень вкусно", и так обворожительно улыбнулся, что Наденька зажмурилась и тоже расплылась в улыбке. Он был так близко, что показался ей самым родным человеком в мире. Наденька обвила его шею руками и они снова поцеловались. И снова. И снова. Ей было хорошо. Очень хорошо. Она отдалась своим ощущениям и больше ни о чем не пыталась думать. Здесь и сейчас она урвёт свой кусочек счастья...
       Когда  стало смеркаться, она оделась и попросила отвезти её обратно. И хотя он изобразил недовольство скорым расставанием, было понятно, что ему тоже надо в Москву. Он высадил её там же, где и забрал. Не выходя из машины, всё также лучезарно улыбаясь,  попрощался: "Ну, пока. Созвонимся". И как только за ней захлопнулась дверца, быстро уехал. Начал накрапывать дождь. Глядя ему вслед Наденьке стало немного тоскливо, и она поспешила в метро. Вечером она успела и дочь сама забрать, и подойти к телефону прежде мужа, когда позвонила приятельница. Как ни в чём не бывало Наденька приготовила ужин, а после пошла спать и спокойно заснула. Как ни в чём не бывало.  На следующий день подружка, позвонила ещё раз уже с расспросами: что, да как, где и с кем. Наденька не очень хотела говорить об этом и отвечала уклончиво. Не удовлетворившись полученным ответом, та сказала: "Ну, ладно. Не буду тебя сейчас терзать. Я зайду к тебе завтра. Попьём кофейку. Посекретничаем." "Этого ещё не хватало", - недовольно подумала Наденька, но решив, что спорить бесполезно, согласилась.
     Завтра не задалось с самого утра. Сначала убежал кофе, потом сломалась молния на юбке и, ко всему прочему, закончился лак для волос. Поняв, что стоит поторопиться, Наденька, распахнув дверь комнаты дочери, начала будить её окриком: "вставай скорее, мы опаздываем." Но дочь не пыталась даже открыть глаза. Через несколько минут Наденька повторила то же самое и опять безуспешно. Муж в это время завтракал на кухне, куда она зашла с выражением крайнего негодования на лице. Когда он доел, то сам пошёл будить ребёнка. Через некоторое время Наденька услышала, что он роется в тумбочке под телевизором, где лежали лекарства и мед.средства. Ещё несколько минут спустя он зашёл на кухню и сообщил, что у дочери температура под сорок и надо вызвать врача. "Мне нужно по делам, оставляю всё на тебя," -отрезал он и ушёл. Наденька вызвала из поликлиники педиатра, потом позвонила на работу, сказав, что задержится. Врач предположила опять пневмонию и вызвала скорую, которая забрала ребёнка в больницу. Наденьке пришлось потратить почти весь день на хлопоты о дочери. До работы она так и не дошла и, придя домой, была не столько уставшей, сколько раздражённой. "Ну, почему этот ребёнок всё время болеет и болеет. Опять придётся бегать в больницу. Это так утомительно", -думала Наденька и всё больше выходила из равновесия. На этот раз девочка пролежала в стационаре только две недели, и ещё полтора месяца к ним приходила медсестра, чтобы делать уколы на дому.
       Сидя на больничном по уходу за ребёнком без своей любимой работы, Наденька очень страдала  по нескольким причинам. Во-первых, дочь всё время маячила перед глазами, чем действовала на нервы. Во-вторых, заниматься домашними делами было безумно скучно и утомительно. В третьих, ей катастрофически не хватало денег, потому что Андрей не спешил ими с нею делиться, зная о её склонности к расточительности. И тогда Наденька договорилась с заведующим своей парикмахерской, что он отдаст ей списанный, но всё ещё работающий сушуар, конечно не без выгоды для него, что позволит ей работать на дому. Испытать подключённый в домашних условиях прибор она решила на соседке из квартиры напротив, которая  была с ними в приятельских отношениях и иногда помогала забрать дочь из яслей. Наденька была действительно хорошим мастером, и соседка была несказанно счастлива увидеть на своей голове такую прекрасную причёску, какую ей никто никогда не делал. Она не переставала осыпать комплиментами наденькино искусство, так что та с трудом выпроводила её из квартиры. Эксперимент удался, а значит можно начинать зарабатывать. И череда клиенток повалила к ним в дом одна за другой. Наденька, чтобы не ударить перед чужими людьми в грязь лицом, нашла способ быстро наводить порядок в квартире. Она просто распихивала всё, что не должно было быть увиденным по шкафам, и намывала полы. Вроде бы чистенько и ладно. И хотя потом уже трудно было найти нужную вещь, Наденьку это не беспокоило, и она с удовольствием поддерживала эту иллюзию аккуратного дома. Андрей старался уходить как можно раньше и приходить как можно позже, чтобы не видеть всего этого. Как-то раз он никак не мог найти нужную ему вещь и замешкавшись, задержался. Пришедшая делать укол медсестра, наконец, смогла его лицезреть. По её оценивающему радостному взгляду было понятно, что Андрей ей приглянулся.  Моментально выполнив работу, она напросилась хозяйке на чашечку кофе и ненавязчиво расспрашивала о муже и их отношениях. Ничего не подозревавшая Наденька восприняла это как желание стать подругами и, радуясь возможности хоть кому-то выплеснуть накопившийся негатив, рассказала много того, чего не стоило говорить. Улыбчивая медсестра со смеющимися глазами и ямочками на щеках была само внимание и не упускала ни единого слова.  В следующий раз медсестра пришла намного раньше, чем следовало, и опять столкнулась с Андреем в дверях. Снимая своё пальто, она сделала неловкое движение, и ему пришлось подхватить её, чтобы не упала. Медсестра защебетала извинения вперемешку с комплиментами такому внимательному, чуткому, импозантному мужчине, продолжая находиться в его руках. А когда он её поставил, то вся изошлась в благодарности, пожимая, вернее поглаживая, ему руки. При  этом её взгляд говорил только одно: "Будь моим". Андрей откашлялся, надел пальто и вышел, ничего не сказав. По дороге он никак не мог поверить, что эта женщина так бесцеремонно вешалась на него прямо в их доме. "Она была не в его вкусе и приходила позаботиться об их дочери, да и Наденьку он любил..." В этих раздумьях он пришёл на работу, и уходя, всё ещё не решил, как ему поступить. Вечером Андрей не подал вида, что его что-то беспокоит. Но ночью никак не мог заснуть, размышляя, что же делать. Перед рассветом его сморил сон, а когда он проснулся, то решил не делать ничего. Но медсестра всё навязчивее и навязчивее предлагала ему себя, потому что скоро необходимость в её визитах отпадёт, и возможности видеть его, приходя к ним, уже не будет. Андрей сохранял просто олимпийское спокойствие, лишь старался выходить как можно раньше. Но каково же было его удивление, когда, возвращаясь по вечерам, он стал встречать медсестру в окрестностях своего дома. Она бросала на него откровенные взгляды и делала странные намёки на то, что если у них с женой не ладится, то вполне может супругу и заменить. Андрей не понимал о каких именно неладах говорила эта женщина, поэтому решил поговорить с Наденькой. После всего, что рассказал муж, та тысячу раз пожалела о своей доверчивости и болтливости, но виду не подала, предпочитая отшутиться: "Да, ты просто ей понравился. Ты же - красивый. Вот и мелет всякую чепуху". На этом разговор был закончен.
     Чтобы медсестра могла приходить на дом делать уколы, Наденьке пришлось подружиться со всем руководством детской поликлиники, а заодно и с несколькими руководителями больницы, в которой лежала дочь ещё в первый раз, делая им причёски и задаривая дефицитом. И теперь Наденька нашла лёгкий способ остудить пыл медсестры. Она невзначай пожаловалась во время очередной встречи с некоторыми из них, что, мол, нельзя пускать козла в огород, как гласит народная мудрость, иначе любимого мужа уведут без зазрения совести. Результат не заставил себя ждать. Медсестру перевели в лабораторию, и она больше ни к кому никогда не ходила. По крайней мере официально. Но Наденька упустила из вида тот факт, что медсестра была высокопрофессиональна, а потому популярна. И другие мамаши, встречая её в коридорах поликлиники живо интересовались, почему она больше не работает на участке. На что медсестра рассказывала им жалостливую историю о том, как не стоит делать добра, чтоб не получить в ответ зла, умалчивая конечно о своих попытках соблазнить чужого мужа. Одной из этих мамаш была Наденькина соседка напротив, которая услышав эту слезливую историю, решила восстановить справедливость. А потому пришла к Наденьке высказать всю правду-матку, добавив в конце, что помимо всего напишет в соответствующие органы, чтобы там проверили, почему и на каком основании та работает на дому. И хотя Наденька уже втянулась в посиделки с клиентками за чашечкой кофе после  их обслуживания у себя в квартире, пришлось всё это прекратить. Андрей помог быстро избавиться от сушуара. Дочь была уже практически здорова, и Наденька совсем скоро снова работала в салоне, много и с удовольствием. Некоторое время спустя медсестра пыталась увести ещё какого-то отца из молодой семьи, и тогда открылась правда об её приставаниях к Андрею. Соседка поняла, что влезла, куда не следовало, оправдывалась, заискивала и просила Наденьку сделать ей причёску. На что Наденька, изображая как можно большую холодность, предложила записаться через администратора парикмахерской и туда же прийти. Недовольно фыркнув, соседка громко захлопнула дверь своей квартиры и больше они не общались, хотя и здоровались при встрече.
     Заведённый Наденькой в квартире порядок, после которого Андрей не мог ничего найти, заставил его переоборудовать чуланчик в комнате дочери под свои вещи, к которым Наденьке строго-настрого запрещалось прикасаться, а потому теперь будил дочь он, целуя в нос, а та обнимала его в ответ за шею. Это был их маленький секрет.
       Андрей мечтал о машине, поэтому очень много работал и сильно уставал. Наденька тоже хотела, чтобы у них была машина, и не требовала от него чего-то особенного. Отношения Наденьки с мужем после всего случившегося превратились скорее  в партнёрско-деловые, чем  любяще-супружеские, а их интимная жизнь становилась всё больше редкой и пресной, хотя она продолжала мечтать о том, как бы вновь испытать те ощущения, которые почувствовала во время их скандала. "Скандала... Да! Скандала! -Наденьку осенило,- А что если заставить его ревновать? Это непременно должно подогреть их чувства, после чего Андрей обязательно станет любить её, как тогда." Так думала Наденька, томимая желанием роковой страсти. И уже в её голове всплывали кадры из любимых романтических фильмов, и воображение уже начало вырисовывать, как бы это могло выглядеть, когда раздался звонок телефона. "Привет. Как дела? Можешь говорить?" -Она узнала знакомый голос лётчика. "Могу. Как ты узнал мой номер?" -спросила Наденька, а про себя подумала: "На ловца и зверь бежит." Он ответил: "Я хотел встретиться с тобой, а ты всё не звонила. Но ты обмолвилась, где работаешь. Я приходил туда. Они сказали, что твоя дочь болеет и дали домашний номер. Мы можем увидеться?" В прошлый раз Наденька согласилась встретиться с лётчиком потому что ей нужен был секс для самоутверждения, но теперь  настроение у неё было иное. "Можем. Но я не знаю когда, -на всякий случай не стала отказывать она,- Я позвоню тебе." Прошла неделя, А Наденька так и не придумала, как заставить Андрея ревновать безопасно для себя. Лётчик позвонил опять и она снова ответила, что пока не может встретиться. Наденька думала ещё почти неделю, но ничего путного не приходило в голову. На всякий случай она начала одеваться более откровенно и ходить по улице, изображая лёгкое кокетство. Замечая заинтересованные взгляды мужчин, она чувствовала себя увереннее и её настроение становилось романтически-мечтательным. Но Андрей или уходил из дома очень рано, или приходил совсем поздно и видел её только в домашнем халате и бигудях. Поэтому не только не ревновал, но и не всегда обращал внимание. Лётчик позвонил ещё раз. Наденька опять хотела отказать. Но он настаивал. И ей пришлось согласиться: "Хорошо. Я что-нибудь придумаю."
      Весна была переменчива. Часто срывались дожди, поливая как из лейки своими косыми струями. Но движимые резкими порывами ветра облака поспешно сменялись солнцем, которое светило всё ярче и теплее, и буйная зелень покрыла всё вокруг раньше обычного.  Андрей как раз, наконец, купил машину. И Наденька придумала как встретиться с лётчиком. Приобрести машину в те времена было не так просто. Граждане, имевшие какие-то заслуги и льготы записывались в очередь и в определённый момент получали открытку-оповещение, разрешающую в определённом месте в определённый период выкупить долгожданное авто. Отец Андрея и был таким заслуженным гражданином, имевшим это право. Ещё он был заядлым рыбаком и сын его в этом поддерживал, хотя сам не был большим поклонником рыбной ловли. Но иногда они всё же выбирались порыбачить вместе. Поэтому, когда Андрей пришёл вечером домой, его ждал особенно сытный и вкусный ужин, после которого Наденька спросила, а не хотел бы он отблагодарить отца за эту открытку. Ведь у них теперь есть машина. Например, свозить его на рыбалку в те дальние места, куда тот сам на общественном транспорте доехать не может. "И приятно, и полезно. Тем более, отец давно мечтает это сделать каким-то особым способом. Ах, да, -вспомнила она,- на кружкИ! И дочь с собой даже можно взять, чтобы дедушка и её поучил рыбу ловить," -убеждала мужа Наденька, изображая искреннюю заинтересованность выказать почтение свёкру. Андрей подумал, что давно не отдыхал, и отцу действительно будет приятно, и с дочкой можно время провести, поэтому ответил: "Я ему позвоню." Но на эти выходные тот уже с кем-то договорился, да и снасти надо подготовить. А вот на следующей неделе отец будет рад порыбачить с сыном. И как только Наденька осталась одна, тут же позвонила лётчику и в очередной раз отложила встречу. Но заверила, что в следующие выходные они точно увидятся. С раннего утра следующей субботы Наденька начала суетиться, организовывая сборы мужа. Хотя у него всё уже было готово и сложено в машине. Единственное, что требовалось от неё - это собрать еду для ребёнка. Наденька нарезала почти полбатона варёной колбасы, чтобы наделать бутербродов, заварила в термосе чай и сунула всё это Андрею, выпроваживая их с дочкой из дома. После чего сразу позвонила лётчику, и сообщила что выезжает. Когда она вышла из метро, то увидела знакомую Волгу. Лётчик сидел на водительском сиденье, постукивая пальцами по рулю в той степени задумчивости, которая свидетельствовала, что он ждёт достаточно давно. Когда она открыла дверцу, он улыбнулся и сказал: "О, пришла. Садись," и они поехали, изредка перекидываясь ничего не значащими фразами. В этот раз дорога была далеко не пустынной, и заехав в посёлок, Наденька заметила несколько дачников на своих участках, кивком показала в их сторону и спросила: "А ничего, что я с тобой?" Глянув на них, он вдруг помрачнел, и натянуто улыбнувшись, ответил не сразу: "Ничего." Когда подъехали к дому, она неспешно вышла из машины, щурясь на солнце. Он схватил её за руку, буквально сорвав с места, и быстрыми шагами пошёл в дом. Наденька семенила сзади, оглядываясь по сторонам и под ноги, чтобы не споткнуться. Как только за ними закрылась дверь, он тут же прижал её к стене и начал целовать жарко впиваясь  везде и всюду. Она хотела его отодвинуть, но он взял её за плечи, и переставив к противоположной стене у двери в комнату, продолжал осыпать поцелуями. Наконец,  силясь улыбнуться, Наденька сказала: "Да, подожди ты, давай зайдём хотя бы." "Я не могу больше ждать," -сказал он, крепко сжал её руку и потянул за собой. Всего в несколько шагов они оказались у дивана,  он начал раздевать её и себя, и когда они уже лежали, жадно и с нетерпением овладел ею. Когда всё закончилось лётчик натянул на себя одежду и вышел из комнаты. Наденька, укрылась лежавшим на кресле пледом и осталась на диване, пытаясь осознать полученные ощущения. Как ни странно, ей понравилось такое агрессивное поведение, и удовольствие, которое она получила, было почти сравнимо с тем, какое она испытала во время ссоры с Андреем. Подумав, о муже, Наденька вспомнила, что хотела заставить его ревновать, потом мысли метнулись к лётчику и она подумала, что было бы хорошо, если бы Андрей любил её так же страстно. Больше мыслей в её голове не осталось. Она очень захотела пить, обернулась в сторону кухни и позвала: "Лётчик, ты где?" Ответа не было. Наденька решила подождать ещё, но замёрзла сидеть в затянувшемся ожидании, оделась и пошла в сторону кухни. Но ни там, ни в других помещениях его не было. Она поднялась наверх. Там были две комнаты. Обстановка одной говорила о том, что в ней обитала девочка-подросток. Войдя в другую, Наденька поняла, что это - спальня. "Так значит, у него есть семья," -догадалась она, оглядываясь вокруг. Однако лётчика не было и там. Открыв ящик тумбочки у кровати, обнаружила внутри фотографию в рамке, на которой была изображена девочка лет тринадцати с женщиной, внешне немного похожей на Наденьку. "Наверное, жена,"-подумала она, покрутила фото в руках и убрала обратно, ещё какое-то время порассматривала  комнату, затем спустилась вниз. Вновь обошла все помещения первого этажа, но лётчика нигде не было. В глубине гостиной её внимание привлёк оригинальный старинный шкаф с цветными стёклами-ромбами в дверцах, открыв который она обнаружила лишь несколько книг, без особого интереса полистала некоторые из них, поставила на место и закрыла, мечтательно проведя рукой по кромке стёкол, потому что он напомнил ей те дивные вещи их соседки-аристократки из детства, которые она так любила рассматривать. Вернувшись к дивану, заметила на столике перед ним импортные журналы. Полистала и их. Лётчика всё не было. Она начала волноваться и выглянула с крыльца через полуоткрытую дверь - машина на месте. Тогда Наденька вышла из дома и обошла его. Увидев в углу участка что-то похожее на сарай, направилась к нему. Но на двери висел большой, явно давно не открывавшийся, амбарный замок, и она вернулась в дом. "Куда же он мог деться?" - подумала Наденька и поняла, что проголодалась. В кухне был холодильник, открыв который, она обнаружила в основном импортные и деликатесные продукты. Но не знала, как их приготовить, поэтому сделала несколько бутербродов с салями и съела их, закусывая солёными огурцами, что вызвало у неё жажду, и она поставила кипятиться чайник. Поискав в полках чай, Наденька обнаружила много разных, как она догадалась, специй. Любопытство заставило её их открывать, нюхать и пробовать на вкус. За этим занятием Наденьку и застал откуда ни возьмись появившийся лётчик. "Что ты делаешь?" -спросил он. "Я, я... вот. Приправы, видимо, да?" -робея ответила она. "Ты всё равно в них не разбираешься, зачем трогаешь?" -уже резко сказал он. От него попахивало спиртным. "А где ты был?" -постепенно приходя в себя, спросила она. "Где я был - не твоё дело!" -гаркнул он, срываясь на крик и двинувшись корпусом в её сторону. "Что случилось?" -спросила Наденька, тихонько пятясь к окну. "Что ты вообще здесь хозяйничаешь? Кто тебе разрешил?" -кричал он. "Да никто. Я просто есть хотела, а тебя не было... Вот, я..." -бормотала она, плохо понимая, что происходит. Тут засвистел чайник. Лётчик рванул ручку плиты, чтобы выключить конфорку. Его рука, продолжая амплитуду движения, ударила тыльной стороной Наденьку по щеке наотмашь. "Ты что?" -вспыхнула она. Глаза её блестели страхом и непониманием. Она приложила руку к щеке. Он опустил голову и резко, но уже без крика, сказал: "Ничего." Медленно подошёл ближе, погладил пострадавшую щёку, поцеловал её, потом начал целовать всё лицо, потом шею, потом они оказались у стола, где он порвал на ней колготки и трусы, и их тела вновь слились. Когда он это сделал, Наденька испытала нечто, подстегнувшее её влечение, и в ней вспыхнула страсть, заставившая буквально таять от его прикосновений. Она почувствовала себя пластилином, из которого он лепил, всё, что захочется. НО ей было приятно. Её тело только и успевало передавать импульсы безумного наслаждения с каждым его движением. Когда, поменяв скатерть, за тем же столом они позже пили чай, она смотрела на лётчика, а думала об Андрее: "Вот бы он так сделал хоть когда-нибудь." "О чём думаешь?" -спросил лётчик, поймав её мечтательный взгляд. "Да так, ни о чём," -ответила Наденька. "Тебе надо домой сегодня?" -спросил он. Ответ был отрицательным. "Хорошо," -сказал он, собрал со стола посуду, помыл, подошёл к ней, опять очень сильно сжав Наденьке ладонь, молча быстро повёл наверх в спальню, где заснул, едва коснувшись подушки, так и не выпустив её руку. Наденька устроилась поудобнее рядом, подперев голову. Спать пока не хотелось. И она начала разглядывать лётчика. Он спал будто в забытьи, периодически нервно вздрагивая. Она поняла, что за его лучезарной улыбкой скрывается много боли. "Что ж ты за зверь такой?" -подумала Наденька. Положила голову на подушку лицом к лицу с ним. Вроде бы его внешность была ничем не примечательна, но вблизи она увидела, что у него довольно длинные ресницы, прямой нос и нижняя губа намного пухлее верхней, что делало его по-детски милым, если бы не точёный подбородок. Ей захотелось потрогать его переносицу, на которой она углядела небольшую горбинку, но побоявшись, что от этого он проснётся, положила руку под голову, прикрыла глаза и... провалилась в сон.
        Когда Наденька проснулась, за окнами уже стемнело, лётчика не было и она спустилась вниз. Он сидел на диване, молча уставившись в камин и потягивая виски. Услышав её шаги, обернулся. "Проснулась?"- спросил он, слепя улыбкой. Это был совсем не тот человек, что утром. Подойдя ближе она шутливо спросила: "Ты кормить меня будешь, я такая голодная. Не приготовишь чего-нибудь, съем тебя." И осторожно погладила его плечи от шеи к рукам, как будто пыталась что-то стереть, может быть, горечь воспоминаний, а может, спрятанную боль. "Ух, ты, какая грозная, пойду-ка я, поищу, чем бы тебя попотчевать," -ответил он, неожиданно бодро встал и быстро вышел. На всякий случай она решила не следовать за ним и села в то же кресло, что и в прошлый раз. От камина веяло уютом домашнего очага. Дрова мерцали огоньками, уводя этим завораживающим танцем все Наденькины мысли в неведомые дали, где они терялись, оставляя ей лишь ощущение приятной беззаботности. Через некоторое время, выглянув с кухни, он спросил: "Что хочешь выпить?" "Что дашь," -ответила она. Лётчик занёс в комнату и поставил на столик поднос с тарелками и вином, сел на диван и похлопал по сиденью, чтобы она пересела к нему. "Как собаку зовёт," -мелькнула в голове Наденьки мысль. Но она села рядом. Когда они всё выпили и почти всё съели, он немного развалясь, привлёк Наденьку к себе и обнял сзади, упёршись подбородком в её макушку. Ей было не слишком удобно в таком положении и она заёрзала. "Замри," -приказал он и слегка похлопал её правой рукой. "Но мне так неудобно," -делая вид, что дуется, буркнула Наденька. Он переложил её голову ниже себе на грудь и заглянул в лицо с каким-то неистовым выражением. При этом Наденька как бы повисла на его руке. Теперь это было действительно очень неудобно, и от  напряжения начала ныть спина. Ухватившись за спинку дивана, рывком она села обратно, и  находясь к нему спиной, спросила: "Что ты делаешь!?" Он скользил взглядом по её волосам, линии уха, шее и спине, явно испытывая массу смешанных взрывоопасных чувств, и ничего не отвечал. Пауза затянулась. Наденька чувствовала этот пристальный взгляд кожей, и он её пугал, поэтому лихорадочно соображала, что сделать и сказать, чтобы отпустить ситуацию, но как назло ничего не приходило на ум. "О, Боже, как же с ним тяжело, -вдруг подумала она, - Хорошо, что с Андреем таких ситуаций никогда не возникает." В этот момент Наденьке так захотелось, чтобы муж забрал её отсюда, чтобы больше не видеть этого странного лётчика. Ей стало так тоскливо на душе, что хоть вой. Машинально она села на край и, упёршись обеими руками в диван, вытянула шею, как будто действительно собралась выть на луну, но лишь громко выдохнула и, повернувшись к нему лицом, спросила: "Ты один здесь живёшь?" Он зло улыбнулся и сказал: "А что, хочешь жить со мной?" "Да, нет," -ответила она и немного отстранилась. "Так да или нет?"- спросил он с ехидным нетерпением, повышая голос. В воздухе начало искрить, как перед грозой. Наденька смотрела на него удивлённо: "Ты же знаешь, я замужем." "И что с того, мужа можно легко бросить. Стоит ему начать летать без продыху, тут же найдётся замена, не так ли? -лётчик уже почти кричал на неё, -Все вы, бабы, такие!" Он отвёл в сторону взгляд, полный пренебрежения, взял бокал и продолжил цедить виски. "Так вот в чём дело, -дошло до Наденьки,- Его бросила жена... Но что делать теперь мне?" Потихоньку она переместилась поближе, усевшись ему подмышку, перекинула его руку через голову себе на плечо, взялась за его пальцы и сказала размеренно, глядя прямо в глаза: "Сейчас я с тобой. У нас всё хорошо. Я никуда не ухожу." Положила голову ему на руку и улыбнулась, пытаясь изобразить максимальную искренность. Он посмотрел пристально, потом высвободил свою кисть и погладил Наденьку по голове: "Вот и умница." Но вдруг схватил за волосы и оттянул её голову назад: "Скажи, что всегда будешь со мной и никогда не уйдешь! Говори!" Его глаза бешено сверкали. "Нет, конечно нет. Не волнуйся, я здесь. Вот она я," -немного запинаясь, скороговоркой лепетала Наденька, одной рукой пытаясь освободить свои волосы, а другой начала шарить кругом, не зная как это сделать. Но дотронувшись до него, за тяжёлым дыханием ощутила жар его тела и... неожиданно почувствовала возбуждение. Это было странно, но засунув руку ему под одежду, Наденька начала его ласкать. Его хватка слегка ослабла. Тогда она потянулась к нему второй рукой и начала расстёгивать ремень брюк. Лётчик отпустил волосы, но ладонью той же руки притянул её голову к себе и начал целовать. Через минуту Наденька уже сидела на нём, он обхватил её обеими руками, и её грудь упёрлась в его разгорячённое тело. И вдруг её осенило: "Вот! Вот оно! Это оно. То чувство, которое она испытала тогда, когда они с Андреем ссорились." Наконец-то поймав то, что так долго искала, Наденька намеревалась получить сполна, поэтому склонила голову, как бы поцеловать его, но укусила за губу. Он сильнее прижал её к себе и буквально впился поцелуем. Ощущение крови во рту обострило ощущения, даря сказочное наслаждение... После лётчик заснул. Немного подождав, Наденька тихонько оделась и так же тихонько вышла на кухню. Испытав головокружительный калейдоскоп эмоций за короткое время, она так переволновалась, что ужасно хотела есть. Порывшись в холодильнике, Наденька опять наткнулась на салями. Хлеба, чтобы сделать бутерброд, не было видно, но посмотрев поверх холодильника она обнаружила коробку импортных конфет, которая была приоткрыта  и даже конфет в ней была только треть, и на свой страх и риск решила  съесть одну. Сочетание салями с шоколадом показалось ей в тот момент таким вкусным, что она зажмурилась от восторга и потянулась ещё за одной конфетой. Лётчик накрыл её руку, немного не дотянувшуюся до коробки, ладонью: "Не надо их брать. Я дам тебе другие." Наденька аж вздрогнула от неожиданности. Он подошёл к шкафу, вытащил оттуда пару коробок, спросил: "Какие хочешь?" "Вот эти," -указала она на те, что были в правой руке. Лётчик вскрыл коробку и положил на стол. Наденька сняла обёртку и попробовала. Начинкой были вишни в ликёре. "О, мои любимые," -сказала она, улыбаясь, с конфетой за щекой. Он потрепал ей волосы, будто она - малолетний несмышлёныш, поставил чайник, заварил чай и тяжело опустился на стул напротив. Она понимала, что, по-видимому, разрыв с женой его сильно тяготит. Но не знала, чем и как ему помочь. Да и не очень хотелось это делать - ей и своих забот хватало. Наденька бодро спросила: "А хлеб в этом доме есть?" Он устало указал на шкаф, из которого доставал конфеты: "Там, на верхней полке." Она встала, вынула хлеб, сделала бутерброды и разлила в чашки чай. Лётчик всё также сидел, подперев голову руками, пока она уплетала еду. "Поешь что-нибудь, а то я одна всё съем," -попыталась отвлечь его от тягостных мыслей. "Ешь, ешь," -ответил он понуро, не меняя положения. "Ну, хоть чай попей," -попросила Наденька. Он поднял голову, безучастно взял кружку, отхлебнул. Наблюдая за тем, как она живо жуёт, сказал: "А ты - молодец." Когда Наденька всё доела и допила, лётчик всё ещё мусолил недопитую чашку в руках. "Не хочешь - не пей," -она сделала вид, что дуется, забрала у него чашку, помыла посуду, подошла к нему. Немного постояв рядом, погладила по волосам: "Пойдём полежим немного?" Обратно ехали молча. Каждый думал о своём. Так же молча она вышла из машины, захлопнула за собой дверцу и уже через стекло, постаравшись улыбнуться как можно непринуждённей, помахала ему на прощанье.
        Когда Наденька вернулась, её муж и дочь были уже дома. "Что-то вы рано. А что к бабушке-то не заходили? Она вас не кормила?"- спросила Наденька. "Нет, -буркнул Андрей,- Я положил рыбу в морозилку." Он внимательно её рассматривал, следя за каждым движением. "А где ты была?"- спросил наконец. "Я... я ездила к приятельнице кофейку попить. Без вас так скучно стало, захотелось развеяться. Она кстати погадала мне на кофейной гуще, сказала нас ждёт сюрприз, -затараторила Наденька,- Ну, что? Пообедаем?" Она достала из холодильника ещё пятничный суп и поставила его на плиту разогреваться. "А я думал, ты нам борщ сваришь, -сказал Андрей,- А то мы за рыбой поехали, хотя нас дома рыбный суп ждёт." Чтобы он ничего не спрашивал, Наденька начала сыпать вопросами сама: "Ну, как рыбалка? Дедушка доволен? Как дочь? Поймала что-нибудь?" В этот момент вскипел суп, она разлила по тарелкам. Ели молча. Поставив посуду в раковину, Наденька спросила: "А вы прогуляться не хотите? А я приберусь пока." "Да, мы нагулялись вроде как, да и поздно уже, -сказал Андрей,- Пойду полежу." Дочь молча ушла в свою комнату. Андрей пошёл в кровать, Наденька устало опустилась на табурет возле стола и выдохнула: "Фухх, чуть не попалась". Немного посидев, она заварила себе чай и пока пила, вспоминала вишни в ликёре и свои ощущения. Делала она это нарочито долго, выжидая, что муж заснёт раньше, и им не придётся разговаривать. Подойдя к кровати, она убедилась, что он спит, и пошла в душ. Когда Наденька касалась себя, вспоминала жаркие ласки лётчика и улыбалась. Намывшись, пошла спать. Только она легла, Андрей сгрёб её в охапку и посмотрел в глаза: "Ты меня любишь?" Наденька изумилась и подумала, что это как-то странно, но запинаясь, ответила: "Дда,  конечно. Сам знаешь." Он спросил ещё раз: "Да?" Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и только успела кивнуть в ответ, как он оказался на ней, чтобы заняться сексом. Наденька любила Андрея. Очень. Он был её мечтой, тем человеком, который стал её прекрасным принцем. Но он как будто всё время ускользал. Это ощущение, что ей никак его не достичь, убивало, оставляя раз за разом в растерянности с чувством неудовлетворённости. Так думала Наденька, не подозревая, что скоро их действительно ждёт сюрприз.
     Когда Наденька вошла в квартиру, Андрей учуял на ней запах чужого мужчины, заставивший волноваться. Но он не мог поверить, что жена могла ему изменить, нарочно отправив на рыбалку с отцом. После секса он более-менее успокоился, однако проснувшаяся ревность заставила его пристальнее за ней наблюдать в последующие дни. Однако ничего особенного не происходило. Жена как обычно ходила на работу и как всегда делала домашние дела, как умела. Через пару недель Андрей решил, что ему показалось, и перестал за ней приглядывать. Их жизнь вошла в привычную колею. Непривычно было только поведение Наденьки, когда они занимались любовью. У Андрея было стойкое ощущение, что она изменилась. Но ему нравилось то, как они это теперь делали. Очень скоро он привык и совсем отбросил сомнения в жене. Андрей также приспособился к оригинальному Наденькиному способу убираться, потому что в результате квартира выглядела вполне опрятной. Правда, полной чашей их дом так и не стал: Наденька теперь тратила почти все деньги на покупку большого количества дорогих, по возможности импортных продуктов, потому что у неё появилось новое хобби - кулинария. Она увлечённо собирала разные, особенно экзотические, рецепты и периодически использовала их, балуя мужа разнообразием блюд, что ему тоже нравилось. Наденька перевела дочь в другой детский сад, после чего и девочка стала менее замкнутой, и Наденька больше на неё не срывалась. У ребёнка оказалось действительно слабое здоровье и она регулярно болела различными простудными заболеваниями. Но в эти периоды Наденька всё равно никогда не сидела с ней на больничном, а сдружившись с соседкой, набожной старушкой, живущей этажом выше, просила её приглядывать за дочерью, а то и вовсе отправляла ребёнка к ней, даже с ночёвкой. Эта же старушка посоветовала повесить в изголовье кровати девочки икону, которую подарила дочери крёстная, чтобы та не болела. Что-то вроде оберега. Но икону они повесили над своей кроватью, потому что Наденька посчитала, что если икона сможет помочь, то ей она нужнее. Может быть, и правда икона помогла, а может, старушка молилась за них, но девочка после этого болела уже не так часто, и отношения у Наденьки с мужем вроде бы наладились. В то же время у неё появилась новая клиентка - сотрудник сель/хоз академии, которая очень ярко и живо рассказывала о растениях, селекцией которых занималась. Несмотря на то, что в их квартире отродясь не водилось ни одного цветка, Наденька проявила на удивление большой интерес и упросила мужа купить дачу. Это был дом в деревне, окружённой удобными для рыболовства местами, потому что Андрей предусмотрительно подумал о родственниках, надеясь, что в их доме сможет дружно собираться вся семья, потому что в этом посёлке была действующая церковь, в которой они крестили дочь после рождения, где присутствовала почти вся родня, нахваливая живописные окрестности. Наденькина клиентка снабдила их элитными саженцами. Андрей, договорившись с животноводческим совхозом, привёз машину навоза и удобрил им весь участок, так что на следующий год у них всё цвело и благоухало. Но ни Наденькины родственники, ни Андрея ни разу к ним не приехали. А сидеть там вдвоём Наденька посчитала невообразимо скучным и хлопотным. Поэтому за всё лето они приехали всего пару раз. И ещё раз уже поздней осенью, когда клиентка-растениевод сообщила, что в зиму кусты роз надо укрывать, Андрей, не мудрствуя лукаво, в ближайшем магазине взял ящики и коробки и за полдня укрыл всё, что надо было укрыть. Зима была очень суровая, и к весне у жителей деревни многое повымерзло. Но не у них. И когда Наденька с мужем в конце мая приехали на свою дачу, то не узнали участок - почти все растения были выкопаны. Андрей справедливо рассудил, что снабжать жителей деревни элитными саженцами за свой счёт слишком накладно, поэтому лучше они будут отдыхать на море, и дачу продал. В подтверждение своих слов он действительно в августе вывез семью в Крым в компании своей тётушки с сыном - выпускником школы. На море у девочки проявился бойкий и местами озорной характер. Андрей увидел свою дочь любознательной и вдумчивой, и ему нравилось с ней  разговаривать. Они много гуляли, изучая окрестности, даже видели амфору на берегу моря, которую к сожалению смыло волной, когда они, наконец, к ней спустились. Наденька же подружилась с тётушкой, с которой всё время болтала на пляже о своём, о женском. Поездка оказалась удачной, и по приезде Андрей не мог нарадоваться, что наконец-то у них счастливая дружная семья. Андрей стал проводить много свободного времени дома, занимаясь с дочкой. Теперь он целовал её в нос при встрече и расставании, раскрыв таким образом их секрет. Казалось, Наденьку это не раздражало. И когда с кухни она слышала, как он играл в комнате с дочерью в настольные игры, пел ей под гитару, даже мастерил для неё поделки, хотя и была не в восторге, но молчала, потому что ночью он был только её. Наденька всё-таки сумела добиться, чтобы муж дарил ей женское счастье  почти так, как она себе это представляла. Андрей очень много работал, и подрабатывал, постоянно заводя новых деловых знакомых, отдавая все силы на то, чтобы наполнить дом всем, что говорило бы об их обеспеченности, и так закрутился, что забыл откосить от армии. Забрали его в стройбат. Правда недалеко, в Шереметьево. А потом в Ступино. Поначалу ему там было очень тяжело. Но они с Наденькой обменивались романтическими письмами, которые его как-то поддерживали. Правда, его писем было в три раза больше, чем её. Но тосковали они друг по другу одинаково. Наденька с дочерью даже приезжали на присягу, и на всю часть та распевала песню про то, как у солдат все пуговицы в ряд на кителе горят, делая своего отца очень счастливым. Но армия есть армия. Поэтому и Андрей, и особенно Наденька очень хотели как-нибудь срок его службы сократить. И решили сделать ещё одного ребёнка, чтобы Андрея, как многодетного кормильца из армии уволили раньше положенного. Когда до него дошла весть, что Наденька беременна, он нарисовал девушку, похожую на жену. Увидев красивую картинку, сослуживцы выпросили её, как образец для татуировки. После чего добрая половина части радостно хвалилась красивым изображением у кого на груди, у кого на плече. Этот факт не остался незамеченным руководством. И выяснив автора рисунка, Андрея вызвали в штаб, где он поведал об остальных своих талантах, после чего был срочно переведён на должность художника части. При штабе ему выделили  коморку с диванчиком, в которой он мог находиться сколько угодно в любое время. Андрей в казарме с тех пор не появлялся и жил вольготной жизнью, рисуя стенгазеты и делая стрижки комсоставу. Как ни крути, а беременность девять месяцев тянется, потом ещё справки собрать, и заявления подать... в общем отслужил Андрей год и вернулся. Наденька во время беременности сильно  опухала. Пострашнела и значительно поправилась. Поэтому ходить ей было тяжело и большую часть времени  она лежала. А значит домашними делами совсем не занималась. Изредка её навещала мать, которой нелегко было ездить с окраины, куда их к тому времени переселили, и отец, который из-за последствий ранений, полученных ещё на войне, тоже ничем особо помочь не мог. Зато родилась у неё крупная красивая доченька, вылитая Наденька, живенькая и бойкая с самого рождения. В роддоме пожилая акушерка очень поразила Наденьку, сообщив, глядя на новорожденную, чмокающую губками в стремлении присосаться к груди, что впервые за всю свою многолетнюю практику видит ребёнка, который просит есть, только появившись на Свет. Мать, помня, что грудное молоко у Наденьки может быстро кончиться заставляла её пить чай с молоком литрами, от чего наденьку разнесло вообще до невообразимых размеров. Но грудного молока было всё равно очень мало, и очень скоро оно вовсе пропало. Младшую дочь пришлось тоже докармливать с молочной кухни, что сильно утомляло Наденьку, делая каждый день преодолением.
     Когда Андрей вернулся, перед ним предстала жуткая картина: в доме беспорядок, жена стала необъятной, и уже двое мелких захребетников требуют его заботы. А ему всего двадцать шесть. Да и в армии он много чего понаслушался, отчего к Наденьке своё отношение изменил. Эйфория влюблённости прошла, наступил переломный момент в их отношениях. Но со стороны Наденьки всё совсем иначе выглядело. Она считала себя героиней-избавительницей, совершившей подвиг, жертвуя собой ради любимого. Поэтому ожидала как минимум благодарности и как максимум дифирамбов и поклонения. Но ничего этого не произошло. Андрей начал тяготиться семьёй, предпочитая как можно больше работать, оправдываясь непомерными тратами на уже двоих детей. Его место в парикмахерской при ресторане было занято, но он успешно устроился в престижный салон, где быстро стал душой коллектива и любимцем женской его части. И пока Наденька колупалась с двумя детьми дома, он каждый день задерживался на работе. До Наденьки стали доходить слухи, будто он то с одной сотрудницей с работы ушёл, то с другой. Она металась, как тигр в клетке, живо воображая, как её муж развлекается с другими женщинами, а сделать ничего не могла, привязанная к детям, которыми к этому моменту сильно тяготилась и раздражалась. В приступе беспомощности Наденька устраивала Андрею скандалы на почве ревности, а он в ответ только свирепел от беспочвенных обвинений, упрекая её в свою очередь в неаккуратности и безалаберности. После они конечно мирились, но непрекращающиеся слухи и сплетни продолжали подогревать Наденькину ревность. В конце концов она начала устраивать ему истерики с выбрасыванием чемодана с его вещами в коридор лестничной клетки и оскорбительными обвинениями в присутствии соседей, что заставляло её же саму потом страдать от кривотолков. Дети стали разменной монетой в этих ссорах. Своим глупым упорством Наденька не раз доводила Андрея до белого каления. Он терял дар речи и готовый внушить жене свои мысли действием вставал в стойку, чтобы её ударить. В этот момент Наденька хватала младенца на руки и прикрываясь как щитом кричала: "Давай, бей мать своего ребёнка." Доругались до того, что Андрей заявил, что не уверен, что младшая дочь - его. Наденьке было очень горько такое услышать, ведь эта дочь - её подвиг во имя спасения мужа. Поэтому она поделилась своими печалями с родителями, а они в свою очередь решили по-своему помочь и уже осенью забрали младшую внучку к себе жить. Старшая продолжала ходить в детский сад, что позволило Наденьке очень быстро вернуться к работе. Там она немного похудела и пришла в себя. Ведь клиентки её любили и хвалили. А это ей в тот момент было нужнее всего. Но будучи девушкой настойчивой и получив на работе поддержку от  своих товарок и клиенток в виде слов утешения и заверений, что именно так и надо с мужиками себя вести, потому что они все одноклеточные, Наденька продолжала выказывать, как ей казалось, твёрдость характера. Андрею стало невыносимо с ней общаться, и он пошёл за советом к своим родственникам. А те и рады, потому что подвернулась возможность наконец-то развести их любимчика с невесткой. И у старшей сестры для него как раз несколько кандидаток на роль любовницы давно припасены. Одна из них и правда приглянулась Андрею, и он вполне серьёзно хотел уйти от Наденьки, только старшую дочь надеялся с собой в новую семью взять, поэтому брал на свидания со своей пассией. Наденька об этом узнала и каждый раз, когда дочь с отцом куда-то ходили, выспрашивала потом, что делали и с кем. А та же маленькая ещё была, всё по порядку и выкладывала маме. Наденька мгновенно закатывала скандал, и всегда подчёркивала: "Твоя дочь сказала, твоя дочь - свидетель..." Андрей как-то не выдержал и сказал девочке: "Эх, ты, предательница". И хотя он её любил, но понял, что не может близко общаться с ребёнком, потому что Наденька будет это в своих целях использовать. Хотя цель у неё всего одна была: своё недолюбленное время вернуть. Не понимала Наденька, что время - это улица с односторонним движением, и вернуть то, что ушло, уже невозможно, и романтическая влюблённость не может длиться вечно. Никак не хотела принять тот факт, что если у вас уже двое детей, то скрыть своего возлюбленного в закрытом мирке на двоих уже не получится только потому, что этот мир  надо делить уже на четверых. Но Наденька старательно цеплялась за свою детскую мечту, и они продолжали ругаться так же страстно и безудержно, как после этого любили друг друга, принося Наденьке неизгладимые впечатления. Не желая отказываться от своих грёз, она требовала от Андрея той эйфоричной влюблённости, которую, как ей казалось, не дополучила. А Андрей пытался её убедить, что семейная жизнь - это не только романтика, а много чего ещё. Она яростно сражалась за своё иллюзорное счастье, придуманное когда-то давным-давно, поэтому проиграла. Андрей с ней развёлся. И даже съехал в полученную от управления парикмахерскими комнату в коммуналке за Белорусским вокзалом. Для неё это было страшным ударом. С уходом своего принца она потеряла вкус к жизни, и в одночасье сильно похудела. Но как ни странно стала только краше. В конце концов от переутомления и стресса Наденька слегла с гриппом. Совсем расклеилась, состояние было тяжёлое. Случайно узнав об этом, Андрей достал где-то деревенскую курицу и поспешил любимую лечить, потому что знал, что лучшее средство от всех простуд - наваристый куриный бульон. Засунул курицу в кастрюлю всю целиком, с головой и когтями. Не знал, что суп от этого станет горьким и несъедобным. Но Наденька порыв оценила и, наконец, поняла, что романтическая влюблённость - это только начало, а любовь - это как раз такая вот забота. И успокоилась.
     Когда Наденька совсем оправилась от болезни, они уже вновь любили друг друга и жили вместе как будто ничего и не произошло. Она порхала, наслаждаясь новыми ощущениями от проявления заботы о нём, которая впрочем заключалась лишь в том, что она активно кулинарила, что ей и самой очень нравилось. Так Наденька стремилась показать Андрею свою безграничную любовь. И чем дальше, тем больше и сытнее Наденька готовила. Ведь она и сама кушать любила, и мужа откормить стремилась. И так увлеклась, что к тридцати годам он поправился на три размера одежды. Андрей стал мужик основательный, домовитый. И опять женился на Наденьке. Страсти улеглись. Жизнь текла по накатанной, мерно и однообразно. Изредка они выбирались в гости к родственникам, обязанные посещать годовщины и дни рождения. И каждый раз приезжая к наденькиным родителям, могли видеться со своей младшей дочерью. Однако Наденька не готова была её забрать, памятуя, как ей было трудно, когда та была младенцем. А девочка росла  и становилась прехорошенькой, здоровенькой и очень активной. И бабушка с дедушкой печалились всякий раз, как её семья уезжала, снова оставляя девочку у них, и баловали её чрезмерно. Дедушка, несмотря на опасно застрявший в войну в позвоночнике осколок, вставал на четвереньки и катал её на спине, как на лошадке. Бабушка души в ней не чаяла настолько, что стремилась выполнять любые капризы, поэтому девочка могла, не спрашивая, брать всё, что понравится, и делать, всё, что захочется. Так что, будучи ещё совсем крохой, уже умела сама включать проигрыватель и заводить пластинку с песнями Робертино Лоретти, которому очень удачно подражала, устраивая старикам чудные концерты, после которых на радостях прослезившись, они обсуждали между собой, как нехорошо поступает их дочь с мужем, бросая такую милую девочку, и огорчались, что при своих возможностях родители не заботятся о ней, как могли бы, чтобы развить её таланты. Девочка эти разговоры слышала, и хоть не всё понимала, но в её душе потихоньку складывалось отрицательное отношение к маме и папе. А сердобольная бабушка внучку  уж так жалела, сиротинушку при живых родителях, что как и сына своего когда-то, безнадёжно избаловала. Наденька приехала как-то  их навестить, увидела, что на плите три кастрюли с разными кашами стоят, а мать картошку жарит. Спросила: "Зачем вам столько каш?" А та вполне искренне ответила: "вчера внучка заказ на одну кашу сделала, проснулась другую захотела, пока умывалась - третью, а как к столу пришла, сказала, что картошки хочет". И сказала это так обыденно, как будто подобного рода вещи каждый день происходили. "Нехорошо это," -подумала Наденька, но делать ничего не стала. В другой раз позвонила мать Наденьке, чтобы срочно одолжить десять рублей до пенсии. "Что случилось?" -поинтересовалась та. Оказывается, внучке понравились ботиночки у мальчика в песочнице, она истерику закатила такую, что успокоить не могли несколько часов, и решила бабушка эти ботиночки у мамы мальчика втридорога выкупить. Но так как Наденька почти все деньги на кулинарные подвиги тратила, то конечно попросила их у Андрея, объяснив ситуацию. Он понял, что меры надо принимать срочно, и приехал за дочерью к старикам. Весь его вид указывал на жуткое недовольство. Бабушка с дедушкой подумали, что он не рад тому, что нужно девочку забирать, потому что держали в памяти брошенные им когда-то в сердцах слова, что дочь не его. И попросили прежде посмотреть как она поёт, чтобы он к девочке смягчился. Поставили посреди комнаты табуреточку, на которую та встала, и... вдруг Андрей увидел, как из-за спины дочь вытащила ночной горшок, надела его себе на голову, как шляпу, и начала выводить песни Лоретти. И хотя пела она хорошо, и даже прекрасно, он был в бешенстве, потому что считал абсолютно неприемлемым надевать предмет, в который испражняются, на голову. Еле дослушав песню, он заторопился, и не прошло пары часов, как они были дома, где он с трудом сдерживался от гнева. Быстро организованный Наденькой праздничный обед немного скрасил день, уже клонящийся к концу, и после того, как Андрей поцеловал обеих своих дочерей в нос на ночь, семья улеглась спать довольно мирно. Однако скоро выяснилось, что младшая их дочь не обладает достаточным количеством знаний, которые требовались, чтобы начать ходить в детский сад, к тому же она уже такая набалованная была, что попав в дом со строгими правилами, как из огня в полымя, не смогла их принять, и чуть что не по её, закатывала истерики, катаясь по полу и надрываясь до хрипоты. Наденька не знала, что делать, да и не хотела ни знать, ни делать, а Андрею терпения не хватало, чтоб адекватно реагировать. Он и на работе выматывался. И так как приближалось лето, Андрей снял дом в деревне, где жила добрая половина Наденькиных родственников и много их знакомых, уволил жену с работы и отправил с детьми на дачу домохозяйкой. Дети были рады. А вот Наденька - нет. Потому что, зная об её транжирстве, Андрей денег давал очень мало, пытаясь таким образом воспитать в ней экономность. Домашним хозяйством она как всегда заниматься не хотела, и как обычно поддерживала порядок, ограничиваясь тем, что распихивала вещи по шкафам, помыв после полы. Дети бегали на улице, предоставленные сами себе, впрочем как и остальные ребятишки в посёлке. Зато Наденька много времени проводила в обществе новых приятельниц-соседок, двое из которых тоже работали в парикмахерских. И от них она со временем стала узнавать довольно неприятные слухи об изменах своего мужа. Ослеплённая ревностью, она не придумала ничего лучше, как ездить в Москву следить за ним. И вот, однажды во время очередной такой слежки случайно встретила сестру той клиентки, которая умела гадать. Слово за слово, Наденька вынуждена была признать, что хочет поймать мужа на измене, в которой только подозревает его со слов соседок, не имея доказательств. На что женщина вполне искренне предложила ей зайти к сестре погадать. И тогда они точно узнают, что с ним и как. А заодно и попьют кофейку. От столь заманчивого предложения Наденька отказаться не могла и поспешила за новой знакомой с необычным именем Эрика. Клиентка-гадалка, которую звали не менее странно - Тина Михайловна, причём так её называла даже сестра, нисколько не смутилась, услышав внезапную просьбу, и даже обрадовалась, на удивление легко согласившись погадать, лишь перед уходом попросила Наденьку приехать к ней через день, чтобы сделать причёску для конференции, потому что вообще-то была она профессором проктологии и должна была делать доклад. Наденька, истосковавшаяся по работе, только рада была такому повороту событий. Однако гадание её вовсе не радовало. Неоднозначность фраз, которыми выражалась Тина Михайловна заставляла волноваться ещё больше. Видя Наденькино не проходящее беспокойство, та резюмировала: "Что ж, вообще-то высшие силы не всегда открывают будущее." Наденька сникла и совсем было отчаялась, но гадалка продолжила: "Хотя есть люди с ооччень сильной энергетикой." В этот момент она подняла глаза вверх, потом многозначительно посмотрела на Наденьку и, слегка покачав головой, сказала: "Они могут предсказывать в любое время. У духов природы заряжаются. Но эти люди и живут обычно далеко от больших городов, -она снова посмотрела на гостью поверх очков, будто видит впервые,- У меня есть адрес одной такой бабушки, но чтобы до неё доехать, нужно выезжать с рассвета, и добираться придётся на перекладных. Можно было бы к ней съездить, если бы  у тебя была такая возможность." И гадалка уставилась на Наденьку, которая в свою очередь решила, что для неё это большая удача, которую нужно срочно хватать за хвост. Она заверила своих новых подруг, что приложит все силы, чтобы смочь с ними съездить как можно скорее. Забрезжившая надежда получить достоверную информацию от волшебной бабушки очень радовала Наденьку. Единственное, что её огорчало - это отсутствие денег. Выйдя из дома Тины Михайловны, Наденька совсем забыла, что этим вечером собиралась выслеживать своего мужа, что дети остались без присмотра, и что скоро весь идущий в деревню транспорт закончит движение. И всё же успев на последний скоростной катер "Ракета", она довольно быстро добралась до дачи, даже успев прикупить к ужину что-то вкусненькое по пути. Андрей так и не приехал. Впрочем, и не должен был. Потому что когда он работал в вечернюю смену, а на следующий день в утреннюю, то всегда оставался в Москве. А Наденькино сердце всё никак не могло успокоиться и мучилось в подозрениях, не давая заснуть. Рано утром она показала старшей дочери ту еду в холодильнике, которую она может поесть с сестрой на обед, и поспешив  на автобус, экспрессом возившим по утрам всех работающих из их посёлка в Москву, рванула домой. Там она достала записную книжку и начала обзванивать клиенток, многие из которых были очень рады получить возможность опять делать причёски у неё на дому. Вместо сушуара пришлось использовать специальный болоньевый колпак, накрывшись которым клиентка грела волосы в бигудях над горящими конфорками плиты. Не все готовы были к таким оригинальным процедурам, но особенно преданных оказалось достаточно, чтобы Наденька довольно быстро заработала нужное количество денег не только на поездку к волшебной бабушке, но и на жизнь без проблем с покупкой продуктов. Со временем вся ответственность за младшую дочь была окончательно переложена на старшую. И за все проступки, независимо от того, кто из них их совершал, должна была отвечать она. Разница в возрасте между сёстрами была около четырёх лет, старшая старалась как могла, зачастую совершая грубые педагогические ошибки. Но откуда она могла о них знать? Однако связь между девочками стала хоть и странной, но довольно крепкой. Ничего ужасного с детьми не происходило, а их мелкие промахи Наденьку совсем не беспокоили. И она всё чаще и дольше оставляла их одних. Её жизнь стала похожа на усилия белки в колесе. Она так глубоко увязла в желании всё время получать предсказания от гадания, что начала запоминать последовательность при раскладывании карт и их значение, когда бывала у Тины Михайловны.  Та, заметив, что Наденька по всей видимости пытается научиться этому делу, как ни странно против не была, и даже наоборот, обращала её внимание на нюансы при раскладывании карт, которые могли изменить смысл гадания до наоборот. Наденька обзавелась собственной колодой карт и по вечерам без Андрея постоянно практиковалась. Однажды он вдруг приехал после вечерней смены и застал жену, перемешивающую карты. Когда он поинтересовался, чем она занимается, Наденька так смутилась, как будто её застали за чем-то непристойным. Но быстро взяла себя в руки и ответила, что они со своей матерью теперь играют в новую карточную игру, и ей хочется отточить навыки, чтобы ту обыграть. Андрей этой игры не знал и сказал, что в выходные к ним приедет его старшая сестра с мужем, как раз любителем карточных игр, и он хотел бы и сам научиться, и им показать. Наденькина мать с сильно сдавшим в последнее время отцом жили в доме её сестры в том же посёлке, где действительно любили перекинуться вечером в картишки. И Наденьке не стоило большого труда упросить мать помочь организовать совместную с родственниками мужа игру. В выходные с Андреем приехал только муж сестры. Сама она в последний момент отказалась. После обеда они играли всей семьёй в присутствии детей, которые проявили большой интерес и всё время пытались поучаствовать. Привыкший играть в более серьёзные игры на деньги муж сестры сказал: "Это развлечение для детишек." Видя, что зять теряет желание продолжать, Андрей предложил ему сыграть в преферанс с минимальной ставкой. Они ушли к соседям, и там играли уже до утра. Зять даже что-то выиграл, остался очень доволен и после этого стал наезжать к ним в выходные. Лучше всего в преферанс играть вчетвером, поэтому у Андрея подобралась компания из мужей сдружившихся с Наденькой соседок, с которыми они  весело проводили время. И не только за картами. Из-за чего Андрей всё больше и чаще бывал с семьёй, стараясь приехать даже после вечерней смены. Наденька стала устраивать по выходным семейные обеды, приглашая своих родителей и приезжавшего к ним младшего брата, и мужа старшей сестры Андрея, который впрочем присоединялся к ним для этого нечасто. А после все вместе, с дочерьми, очень весело играли в ту игру, с которой всё началось. Особенно азартно играла младшая. А бабушка ей всё время поддавалась, так что получалось, что девочка постоянно выигрывала. И если вдруг проигрывала, то так бурно выказывала недовольство, что пару раз они после этого вовсе прекращали играть. Андрей просил тёщу не делать этого, но та лишь отнекивалась: "Она ещё маленькая, пусть порадуется." И все попытки Андрея объяснить, что так делать неправильно и даже вредно для ребёнка, встречали упорное отрицание со стороны бабушки. Ему ничего не оставалось, кроме как попросить через Наденьку её родителей больше к ним не приходить и опять стал задерживаться в Москве. Бабушка обиделась, и как только в  начале августа повеяло прохладой, они с отцом Наденьки уехали в Москву. Перестал приезжать и брат, а потом и остальные дачники вереницей потянулись в город, оставляя посёлок всё более и более безлюдным. Наденьке становилось скучно и она уже каждый день просила Андрея тоже вывезти их обратно, но он не спешил этого делать, вызывая в ней негодование и ненужные подозрения. Их отношения опять начало штормить. Наденька за три дня до первого сентября решилась на отчаянный шаг и поехала в Москву в свой салон, где попросила, чтобы её приняли обратно. Заведующий пошёл ей навстречу и разрешил выйти на работу снова, но уже с первого числа следующего месяца. Поэтому в день, праздничный для детей, Наденька еле успела привести младшую дочь в детский сад и раздать руководству и её воспитателям подарки в честь нового учебного года, а старшая уже шла в школу самостоятельно. Правда, Наденька сказала, что заберёт её после уроков. Но в нужное время, как девочка её ни ждала, не пришла. И дочь пошла домой одна. Но придя, обнаружила, что дома никого нет, а у неё ключей не было. Пришлось возвращаться и ждать мать у школы. Уже все старшеклассники закончили учиться и разбрелись по домам, когда  запыхавшаяся Наденька всё же пришла за дочерью. И пока разогревался обед, та рассказала о своём походе домой и обратно. Наденька радостно выдохнула и на следующий день выдала ей ключ от квартиры, велев приходить домой самой. Возобновив в срочном порядке отношения с соседкой напротив, она попросила ту разогревать для дочери обед. Соседка проявляла излишнее любопытство к дому Наденьки, и дочери вовсе не нравилось наблюдать, как та с большим любопытством рылась в их вещах, о чём и сообщила родителям, добавив, что могла бы сама греть обед, потому что не видит в этом никаких сложностей. Андрей велел жене прекратить пускать в дом "непонятно кого". Наденька решила вопрос по-своему, отправив ребёнка в группу продлённого дня. Что тоже было хорошо, потому что тамошняя учительница была доброй и внимательной, что девочке очень нравилось. А значит у Наденьки стало одной проблемой меньше.
      Время расставляет всё по своим местам. Поэтому младшая дочь Наденьки, как ни сопротивлялась порядкам на новом месте, пытаясь сохранить особое положение, которое было у неё в доме бабушки с дедушкой, не смогла этого сделать. Все попытки пресекались Андреем на корню довольно жёстко. Старшая дочь, которой вменили ответственность за младшую, старалась проводить с ней много времени, потому что очень жалела её, испуганно наблюдая, как та становилась пунцово-невменяемой во время своих истерик. Она играла с ней, разучивала стихи, организовывала ради неё домашние концерты, где младшенькая, представленная зрителям в лице папы и мамы как самая народная и самая заслуженная артистка, пела уже не только песни Лоретти, но и романсы, и другие песни, читала стихи и даже актёрствовала. Большую часть времени младшая сестра конечно проводила в детском саду, где работали действительно высококвалифицированные профессионалы, поэтому со временем привыкла к порядку вообще и к правилам, установленным отцом, в частности, и больше не истерила. Теперь она очень хотела завоевать любовь родителей. Для этого прилагала много усилий, чтобы им понравиться, и старалась вести себя так, чтобы её не ругали, а лучше бы хвалили, для чего была готова на любые хитрости. Такой случай ей представился однажды, когда они возвращались с прогулки всей семьёй. Они уже зашли в подъезд, когда их обогнал мужчина, который торопливо уехал на лифте, не желая делить его тесное пространство с ними. Но прежде ему пришлось испытать негодование, потому что младшая дочь, которая в припрыжку шла впереди всех, когда он пробежал мимо неё, подняла с пола бумажку, которая оказалась аж трёхрублёвой купюрой. Андрей и Наденька очень обрадовались находке и долго хвалили девочку за глазастость, а также громко шутили, что если бы опередивший их мужчина не спешил, то мог бы углядеть купюру первым и забрать себе. Из произошедшего младшая дочь сделала для себя два вывода: самая большая радость в жизни - это деньги, и, если хочешь, чтобы тебя хвалили, принеси родителям деньги. И девочка начала периодически потихоньку таскать из кармана отца какую-нибудь купюру и говорить, что нашла её на улице. Первые пару раз её действительно хвалили, но потом Андрей заметил, что находит дочь ровно столько, сколько он не может досчитаться, придя домой с работы. И когда она "нашла" таким образом целых десять рублей, он провёл с ней беседу, пытаясь объяснить, что это воровство и так поступать нельзя. И вообще, чтобы что-либо взять, надо сначала спросить разрешение. Но девочка не могла с этим согласиться. Ведь у бабушки с дедушкой она привыкла, что ей всё позволено без всяких ограничений. Поэтому когда отец, видя, что ребёнок не хочет его понять, просто строго запретил ей это делать, девочка в свою очередь разозлилась и затаила обиду. Наденька же, занятая своими заботами, никаких проблем с дочерьми не видела вовсе, а потому не обращала на них никакого внимания, полагая, что вверив их в руки педагогов, её обязанности относительно детей ограничиваются только своевременным обеспечением их едой и одеждой. Поэтому когда старшая дочь, например, заболевала отитом, то самостоятельно доставала набор для компресса и делала его себе сама, или когда у неё была ангина, сама ходила в аптеку с рецептом, по которому сама же заказывала микстуру в отделе изготовления лекарств и сама же потом забирала. Наденька и не замечала, здорова дочь или нет и что вообще с ней происходит. Она так же не удосуживалась поинтересоваться делами девочки в школе. И если бы та сама не давала ей дневник на проверку, то мать и не подумала бы его попросить. Гораздо больше детей Наденьку волновали её отношения с мужем. Андрею было около тридцати, он был ещё достаточно молод, чтобы быть привлекательным, и уже довольно опытен, чтобы поступать умело и обдуманно. Он прекрасно знал свои лучшие стороны и активно ими пользовался, стремясь сделать карьеру. Женщины буквально висли у него на шее без зазрения совести, не давая прохода. Как говорится, нет такого мужчины, который хоть раз не посмотрел бы налево. И Андрей не стал исключением. Тем более, что жена, во-первых, всё равно постоянно его ревновала, а во-вторых, ограничивала своё участие в развитии семьи только тем, что постоянно и много готовила. В остальное время её дома не было, потому что Наденька занималась тем, что отслеживала его связи, гадала и ездила к разным волшебным бабушкам и предсказателям.
        Совсем скоро с Тиной Михайловной они стали близкими подругами, и Наденька заходила к ней теперь достаточно часто, не только погадать, но и просто попить кофейку и поболтать по душам, тем более, что её дом был совсем рядом с Наденькиной работой. Но как бы Наденька ни старалась, отношения с мужем оставались очень напряжёнными, о чём она всё чаще и чаще сетовала новоявленной подруге. И вот однажды, уже в дверях провожая Наденьку, та сказала: "А почему бы тебе его не сварить?" Наденька слегка опешила от такого странного предложения и застыла, открыв рот в недоумении. Тина Михайловна лукаво улыбнулась и объяснила: "Не бойся, не в прямом смысле. Принеси мне в следующий раз его фотографию. Маленькую, как на документы делают, вполне достаточно, и мы проведём обряд. Заговор я сама прочитаю. И всем твоим беспокойствам конец. Больше он никогда гулять не будет." Радости Наденьки не было предела. Она чуть не подпрыгнула на месте от счастья. Уже прощаясь, гадалка как бы между прочим сказала: "Да, и что-нибудь вкусное не забудь, хоть коробку конфет, что ли. И бигуди возьми. Я же должна быть красивой." Она заманчиво улыбнулась и заперла за Наденькой дверь. Та постояла ещё какое-то время, уставившись на необычную дверную ручку в виде кольца в зубах льва, хотела было переспросить, каких именно конфет принести, но почему-то постеснялась и пошла домой. Варка фотографии любимого мужа происходила, когда уже совсем стемнело. Тина Михайловна притащила пару канделябров на пять свечей каждый, зажгла их, и наполнив малюсенький ковшик водой, поставила его на плиту кипятиться. Внутрь положила фотографию Андрея и ещё какого-то мужчины, довольно быстро что-то проговорила так тихо, что Наденька не смогла разобрать, резким движением выключила плиту, так же затушила не успевшие разгореться свечи и сказала: "Ну, всё. Можно включать свет." Наденька немного смутилась, и после того как на кухне загорелась люстра, робко спросила: "Это - всё?" "Да," -уверенно ответила гадалка. Видя застывшее в глазах Наденьки недоумение добавила: "не волнуйся, метод проверенный, сработает чётко. Твой муж теперь не будет гулять ни-ког-да," -сказала она, делая ударение на каждом слоге последнего слова, растягивая его для пущей убедительности. "А теперь можно и кофейку, да?" -гадалка задала риторический вопрос, жестом предлагая сесть за стол и предалась рассуждениям о том, какие конфеты лучше и какие нравятся ей. Когда они уже почти выпили кофе в прикуску с принесёнными Наденькой конфетами, та, немного придя в себя, несмело спросила: "Извини, а кто тот мужчина, которого ты сварила вместе с моим мужем?" "Это? -гадалка подняла глаза к потолку, как будто не могла подобрать нужные слова,- Это - мой возлюбленный."  Наденька аж заёрзала от любопытства. Вся её поза в этот момент говорила о нетерпении узнать, кто он такой. Выдержав паузу, подруга рассказала, что он - её коллега, но у него есть жена, которую он любит, поэтому она пытается увести его из семьи, используя этот метод приворота. "Ну, посуди сама, -сказала Тина Михайловна, увлечённо выбирая очередную конфету взглядом,- захочет ли он оставаться с женой, если не сможет с ней спать? -подняла глаза на Наденьку,- Вот и приходится его варить." Та сочла рассуждения гадалки логичными и даже начала испытывать что-то вроде пиитета к такой умной женщине. Радостная, Наденька ушла домой довольно поздно, но это её не беспокоило, потому что все её мысли были в предвкушении результата от проделанных манипуляций.
    Вот уже месяц Наденька жила с ощущением, что время тянется так медленно, словно оно - приставуче-липкий сироп, потому что в их отношениях с мужем никаких кардинальных изменений после варки его фотографии не произошло. И вообще ничего не поменялось. Она была в недоумении. С одной стороны, получалось, что Тина Михайловна её обманула, а с другой, та же не сказала конкретных сроков, когда именно произойдёт изменение их с Андреем отношений. Чувствуя себя обескураженной, Наденька позвонила подруге и напросилась в гости. Чтобы та вдруг не обиделась, Наденька на всякий случай принесла коробку пирожных из элитного ресторана. Когда они пили чай, Тина Михайловна совершенно спокойно, как бы между прочим, спросила: "Что, не помогло?" Наденька искренне удивилась: "Откуда ты знаешь?" Та ответила: "По опыту. Мне тоже с первого раза не помогло. Надо сварить как минимум десять раз, чтобы подействовало." Помолчав немного, она многозначительно добавила: "А, вообще-то, в твоём случае, нужно комплекс мер применять. Да, да. К бабе Оле обязательно съездить. Лучше на следующей неделе. И самой постараться." Наденька не переставала кивать головой в знак согласия. Теперь её мысли были заняты только тем, как заработать достаточно денег на всё это и ещё на семью, потому что Андрей на продукты не давал ни копейки. Мог только принести каких-нибудь дефицитных фруктов, после того как заезжал к своему приятелю, директору овощного магазина. Но случалось это нечасто. Так что питание семьи лежало исключительно на плечах Наденьки.
      С тяжёлыми сумками и не менее тяжёлыми мыслями после работы Наденька устало направилась от остановки троллейбуса к подъезду своего дома. Вдруг услышала в спину весёлый мужской голос: "Привет. Сказала бы, я бы подвёз". Она обернулась. Улыбчивый коренастый блондин с иссиня-голубыми глазами обращался именно к ней. Она недоуменно указала на себя пальцем, пытаясь уточнить, действительно ли с ней он говорит. На что тот кивнул утвердительно и ответил: "Не помнишь меня? Я подвозил тебя позавчера от площади на работу. Ты опаздывала вроде с утра. Значит здесь ты живёшь?" -сказал он, окидывая взглядом стоящую перед ним девятиэтажку снизу вверх. "И на каком этаже? Не пригласишь?" -поинтересовался он. "На восьмом," -зачем-то ответила Наденька. "И вообще, я замужем. С чего мне тебя приглашать?" "Замужем..." -присвистнул он и добавил, опять начав улыбаться: "Тогда будем друзьями." Она поставила сумки на скамейку остановки и уже собралась ему объяснять, что у них нет для этого причин, но он опередил её, рассказав, что работает водителем у начальника средней руки какого-то управления, которое находится во дворе дома на площади. И так как ему всё равно приходится ждать своего работодателя часами, то он лучше мог бы в это время подвозить приятную девушку, которая видимо частенько опаздывает на работу, как он успел заметить, регулярно наблюдая за ней. Слушая его, Наденька всё больше и больше поражалась. Она так вымоталась за последнее время от этой гонки за мужем, что совершенно забыла про себя. А тут вот те нате, наблюдает, оказывается, за приятной девушкой, хочет помочь... Она присмотрелась к нему повнимательнее. Да, он - не высокий, да, волос совсем не копна, и животик уже явно наметился, но в его ясных голубых глазах нет и тени желания её обмануть, и улыбка - такая добродушная. Наденька сказала: "Хорошо. Давай так. Если я подойду к площади и ты будешь свободен, подвезёшь меня. Я в долгу не останусь. Но на многое не рассчитывай."  Он обрадовался и заверил: "Я и не рассчитываю. У меня бензин - государственный, мне много не надо." "Вот и договорились," -сказала она, взяла сумки и развернулась, чтобы пойти домой, услышав в спину: "До встречи, красотка. Меня, кстати, Валера зовут." Ей стало смешно и приятно. Она хмыкнула, но оборачиваться не стала. На следующий день, хоть она и не опаздывала, всё же пришла на площадь и действительно заметила там несколько чёрных Волг, вереницей стоящих у обочины. Тут она поймала себя на мысли, что не знает, в какой из них может быть её новый знакомый. Не будет же она заглядывать в каждую, чтобы его найти. Она замедлила шаг, и в этот момент первая машина дважды моргнула фарами. Приглядевшись, она увидела в ней Валеру, вздохнула с облегчением и уже подошла уверенно. "Привет, -сказал он,- Садись. Тебе на работу?" Она удивилась: "А ты знаешь, где я работаю?" Он опять расплылся в улыбке и сказал: "Конечно. Я же тебя подвозил уже. Тебя, кстати, как зовут-то?" "Надя," -ответила она. "Надежда, значит. Ну, я на тебя надеюсь," -попытался пошутить он, трогаясь с места. Пока они ехали, он периодически вскользь поглядывал на неё, но как-то хищно, отчего в её голове появился образ кота, облизывающегося в предвкушении миски сметаны. Ей стало смешно. Она еле сдерживалась, чтобы не прыснуть от смеха, поэтому сцепила пальцы рук и опустила глаза в пол, но улыбка всё равно расползлась на лице. "А ты весёлая," -сказал он и опять так же посмотрел на неё. Она заметила, что он вовсе не обиделся. Поэтому сказала: "Просто настроение хорошее." И выходя добавила: "Хороший ты человек , Валера." "Да, я знаю," -признался он и опустил глаза, делая вид, что смущается. Она захлопнула дверь и ушла. Он тоже не стал задерживаться. Когда смена закончилась, ноги гудели так, что совсем не хотелось вставать и тем более идти. Наденька подумала, что всё же здорово, когда тебя подвозят на машине. Но на самом деле денег у неё было не так много, чтобы разъезжать каждый день. Поэтому себе она сказала: "Хорошего понемножку,"  и решила, что если и воспользуется услугами Валеры, то только если действительно будет сильно опаздывать. Посидев ещё немного, она вышла с работы и направилась обычным маршрутом к остановке троллейбуса, на котором и ездила следующие две недели.
      На углу площади был рынок, куда Наденька тоже регулярно заходила за продуктами. И по прошествии этих двух недель она снова шла с сумками от рынка через площадь. Шла она как всегда не спеша, потому что во-первых сумки тяжёлые, а во-вторых туфли на высоких каблуках. Был вечер субботы, часов около шести. Все мысли Наденьки были о том, что бы ей приготовить из того, что она купила. Вдруг кто-то сзади схватился за одну из сумок и начал выдёргивать из руки. Она не отпускала. Попытка повторилась. Наденька рванула сумку и резко развернулась на сто восемьдесят градусов, оказавшись лицом к лицу с Валерой. "Что творишь," -хотела было начать ругаться она, когда услышала: "Я подвезти хотел." "Ты? Откуда? -Наденька недоумевала,- Выходной. Вечер уже. На чём подвезти? Куда? Как?" Валера объяснил, что у начальника срочная внеурочная работа, поэтому его и вызвали. Но сейчас он уже закончил и теперь должен был поставить машину в гараж, когда вдруг увидел её и решил подвезти, ведь сумки по всей видимости тяжёлые. Он смотрел на неё с восхищением. Наденька понуро сказала: "Не надо. Да и денег у меня нет, все потратила." Он настаивал: "А мне по пути. Да и что тут везти, триста метров от силы. Зато тебе легче будет. А платить значит не за что." Она в очередной раз удивилась, но уже так устала, что согласилась. Ей показалось, что этим она его даже осчастливила. "Всё-таки мужики - странные," -подумала она, разглядывая Валеру, когда тот подавал ей сумки у подъезда. С неба лил дождь, который начался, как только она села в машину. "Хорошо, что дождь, -подумала Наденька,- Иначе эти приподъездные старухи, которые вечно судачат на лавочках, как будто им больше делать нечего, уже завтра разнесли бы кривотолки о ней по всему дому." А сейчас скамейки были пустыми и мокрыми. Глядя на них, Валера вручил ей сумки и сказал: "Поторопись, а то промокнешь." В его голосе было столько теплоты и нежности, его взгляд излучал такую искреннюю заботу, что Наденька застыла в изумлении. Ей было уже за тридцать, двое детей, да и постоянная усталость сказывалась. К тому же ей казалось, что она так давно замужем, что какие-либо ещё романтические отношения уже не могла себе представить. А тут такое. Тем более, что он наверняка её моложе. Как минимум лет на пять. Когда  под колёсами отъезжающей Волги зашуршал пыльный мокрый асфальт, Наденька очнулась от своих размышлений и поспешила домой. Разбирая продукты, она всё время вспоминала лицо Валеры. Кроме заботы, в его глазах явно читалась какая-то щенячья тоска. Наденька  выкладывала продукты машинально, пребывая в задумчивом недоумении, что же он к ней испытывает. Ведь такая заботливость не может быть на пустом месте. И только когда из положенного не той стороной на стол пакета с квашенной капустой на ногу ей полилась струйка рассола, она пришла в себя. Быстро перевернув пакет, схватила тряпку и начала замывать образовавшуюся лужу. Все мысли о Валере улетучились, и жизнь пошла своим чередом. Андрей пришёл после вечерней смены совсем поздно и сразу сообщил, что снова снял дачу. Заранее зная, что он предложит ей опять уволиться, Наденька категорически запротестовала. "Если я не буду работать, мы умрём с голоду, -заявила она,- Ты даже не представляешь как много денег уходит на продукты." "Меньше надо есть," -парировал он. Наденька не нашлась, что ответить и заявила: "Да я просто не могу без работы." "Другие могут, а ты нет?- спросил он, уже выходя из себя,- Моя старшая сестра сидит же дома с ребёнком." "Ха! Ничего подобного, -уверенно заявила Наденька,- Она нянечкой в садик к дочери устроилась! И, вообще! Ну, посижу я три месяца там, потом опять детям в школу-сад идти, а я работу потеряю. И не уверена, что меня обратно возьмут." "Не вижу связи, -уже совсем теряя самообладание, сказал он,- И хватит спорить. Ты будешь с детьми на даче. Точка." Он вышел, оставив Наденьке шлейф недовольства, который накрыл её с головой. Ей стало так грустно, что захотелось просто встать и уйти, причём чем дальше, тем лучше. Но когда она встала, то направилась в обратную сторону, к холодильнику, и достала оттуда пирожные, с которыми села пить чай.
      На следующий день Наденька позвонила Тине Михайловне, чтобы договориться о поездке к бабе Оле, и лучше как можно скорее. Та согласилась, но озабоченно добавила, что у неё совсем нет денег. Вот если бы Наденька оплатила дорогу, то, конечно, она бы с удовольствием составила ей компанию. Наденька была в критической ситуации, потому что ни в какую не хотела уходить с работы, но и как переубедить мужа, придумать не могла, поэтому была готова на всё. Уже на следующий день подруга-гадалка сообщила Наденьке, что их ждут в любой из ближайших трёх дней. И когда у Андрея была утренняя смена, Наденька как можно раньше поспешила к Тине Михайловне. Та почему-то слишком долго собиралась, поэтому на запланированную электричку они опоздали, а приехав на следующей, выяснили, что местного автобуса придётся ждать не меньше часа. Наденьку охватила паника, поездка грозила стать безуспешной. В этот момент подруга подозвала одного из праздно стоящих неподалёку парней, перекинулась с ним парой фраз и сообщила Наденьке, что их могут отвезти на машине. "Ты сможешь заплатить?" -осведомилась она. "Конечно," -ответила Наденька. Ещё не доехав до предсказательницы, и пока не получив результат, ради которого был проделан весь этот путь, она уже была счастлива и поспешила запрыгнуть в машину. Когда они подъехали, то увидели, что успела скопиться небольшая очередь из разномастных и разновозрастных женщин, которых время от времени вызывала помощница. Когда должна была зайти третья из них по очереди, довольно симпатичная и модно одетая наденькина ровесница, помощница вдруг помахала им с Тиной Михайловной и позвала внутрь. Баба Оля, приняв подарки, передала их помощнице, дружелюбно улыбнулась и спросила: "Ты уж решила, что зря приехала?" Наденька удивилась, но виду не подала. Баба Оля подвела её к окошечку, из которого было видно очередь, и спросила: "Видишь эту кралю, что первая стоит? По твою душу приехала." Когда они отошли, продолжила: "Она до меня уже и к другим обращалась. Хочет твоего мужика приворожить. Потому у тебя всё и плохо." Она участливо качала головой, слегка прицокивая языком и заглядывая Наденьке прямо в глаза. Ещё немного помолчав, взяла её за обе руки и добавила: "Но ты мне нравишься. И мужик-то твой. Поэтому я тебе помогу. Запоминай."  И она начала диктовать Наденьке заговоры и что надо при их произнесении делать. По окончании сказала: "А теперь выйди. Мне надо с Тиной поговорить." Пока Наденька ждала подругу, указанная бабой Олей женщина притягивала к себе её любопытство. Почему-то боясь себя выдать, она старалась рассмотреть соперницу невзначай, но ничего не получалось. Переполнявшие Наденьку эмоции совершенно затуманили ей голову и все силы ушли на то, чтобы их сдерживать. Хорошо, что Тина Михайловна вышла довольно скоро и отвлекла её от этого занятия: "Можешь дать ей за меня денег?" "Сколько?" - спросила Наденька. "Ну хотя бы рублей десять. И за себя тоже что-нибудь дай. Не можем же мы так уехать," -порекомендовала Тина Михайловна. А то, что Наденька передала для бабы Оли целую сумку дефицитных деликатесов общей стоимостью тоже где-то рублей на пятнадцать, в расчёт не бралось. "Хорошо," -понуро сказала Наденька. И когда в её кошельке осталось денег, только чтобы добраться до Москвы, совсем расстроилась. Всю дорогу обратно Наденька хоть и не показывала вида, но ей было очень неприятно, что всё так сложилось с деньгами. На сегодня она уже отпросилась с работы, поэтому сможет заработать только завтра, а ей ещё домой надо продукты купить, и как теперь быть Наденька не знала. Тина Михайловна вышла двумя остановками раньше и она, наконец, дала волю эмоциям, самой большой из которых оказалось недовольство, которое по мере приближения к дому росло всё сильнее. Не дойдя совсем чуть-чуть, Наденьку накрыл проливной дождь, заставивший бежать и задыхаться от внезапно брызнувших из глаз слёз. Она промокла до нитки, поэтому когда вошла в квартиру, сразу пошла в душ. Горячие струи мерно скатывались от макушки вниз, смывая и слёзы, и мысли, и эмоции. Наденька вышла из ванной усталой и опустошённой. Очень медленно она добрела до кухни, машинально заварила чай и рухнула на табуретку с кружкой в руке. Потихоньку отхлёбывая терпкий напиток, ей захотелось как-то подсластить полученную сегодня от жизни пилюлю. Но не пирожными. И не едой вообще. Ей ужасно захотелось, чтобы муж вдруг оказался рядом, обнял и приласкал. Ей захотелось услышать хоть немного приятных слов от любимого, сказанных с нежностью. В этот момент она обнаружила, что хотя утренняя смена закончилась уже давно, его до сих пор не было дома. Прошло два часа. Наденька уже отправила детей спать, а Андрей ещё не вернулся. Её всё больше одолевало беспокойство. Она принялась лихорадочно мыть посуду, чтобы занять себя и не думать о плохом. Но мысли не отпускали, клубясь осиным роем и жаля неприятными догадками.
        Когда Андрей вошёл в квартиру, она встретила его в прихожей. Еле сдерживаясь, чтобы сразу не выпалить, где он так долго шлялся, Наденька учуяла сильный запах женских духов от его одежды. Негодование, которое, как оказалось, никуда не делось, теперь адресовалось ему и неумолимо перерастало в гнев. Ей хотелось рвать и метать, но запах - не доказательство. Обессилев  от поглотившего её бешенства, она решила, что отомстит. И только тогда смогла взять себя в руки. Резко развернувшись, молча прошла на кухню. Запах, исходивший от мужа был очень знакомым. Причём Наденька точно знала, что слышала его совсем недавно. Но где? И когда? Поглощённая этими мыслями, села за стол и уставилась перед собой, совсем забыв предложить ему ужин. И вообще не обращала на него внимания. Андрей видя, что жена сама не своя, предположил, что она всё ещё злится из-за дачи, не решился с ней разговаривать и сразу пошёл спать. А Наденька лихорадочно перебирала в голове все места, где могла встретить злосчастный запах, и всех женщин, которые могли быть его носителем. Наконец, её осенило - женщина-соперница в очереди у бабы Оли! Она аж подпрыгнула. "Да! Точно! Это она!" -радостно прыгала мысль в голове Наденьки вместе с ней. Теперь её недавнее огорчение сменилось прямо противоположным благоговейным восхищением и Тиной Михайловной, и бабой Олей, и ей стало совсем не жалко потраченных денег. "Но Андрею всё же надо отомстить," -укрепилась в своём решении Наденька. "Как он смеет ей изменять с этой..." -она не могла подобрать слов с нужной степенью испытываемой к сопернице неприязни. Вернувшись от своих размышлений к реальности, Наденька заметила, что в доме уже все спят, за окном кромешная ночь, и вспомнила, что ей завтра рано вставать. Но она была настолько воодушевлена, что спать совсем не хотела. Вооружившись в очередной раз чаем и конфетами, достала карты и разложила пасьянс. Её мысли, разбредающиеся от одного варианта мщения к другому, не давали ей сосредоточиться на интерпретации комбинаций карт, так что Наденька толком не поняла смысл своего гадания и совсем запуталась. Однако конфеты,  с которыми она пила чай, сделали своё дело: получив удовлетворение от приятной порции сладкого, Наденька всё же смогла более менее спокойно заснуть.
       Утро выдалось суматошным, потому что хоть она и проспала совсем чуть-чуть, но собирая младшую дочь в детский сад, всё делала суетливо и невпопад. И в конце концов начала опаздывать довольно сильно. По привычке она побежала на площадь, чтобы поймать машину, совершенно забыв, что у неё нет денег. Только подняла руку, чтобы голосовать, перед ней вырулила чёрная "Волга", и через открытое окно Валера позвал: "Залезай!" Она сказала: "Нам сначала в дет.сад, а потом на работу. Времени в обрез." Он согласно кивнул, и "Волга" рванула с места. Наденька проверила как сидит дочь, поставила сумку себе на колени, перевела дух, поправила причёску и в этот момент вспомнила, что её кошелёк пуст. Собралась было об этом сказать, но запнулась, решив, что лучше сообщит, когда Валера довезёт её до работы. Ведь они знакомы и она может с ним расплатиться сразу, как заработает. Когда они подъехали к салону, Наденька начала смущенно лепетать: "Понимаешь, тут такое дело, я забыла дома кошелёк," -и более громко продолжила оправдываться: "Но ты же меня знаешь. Даже знаешь где я живу. Давай я тебе потом отдам. Когда заработаю. А?" она посмотрела на него умоляюще. Валера обернулся, как всегда дружелюбно улыбаясь: "Конечно. Только тогда тебе придётся для меня кое-что сделать. Согласна?" -он смотрел на неё, хитро улыбаясь. "Как бы то ни было, я тебе обязана. Ладно. Что ты хочешь, чтобы я сделала?" -поинтересовалась она. "Пока не скажу. Узнаешь. Я подожду тебя после работы? Сразу мне деньги и отдашь," -сказал он деловито. Наденьке пришлось дать ему свой рабочий номер телефона, чтобы он приехал только тогда, когда она закончит. Клиентки сменяли одна другую, Наденька крутилась как волчок, так и не улучив время, чтобы поесть. И для размышлений о том, как отомстить Андрею за измену, как незаметно для мужа использовать приворотно-отворотные заговоры, полученные от бабы Оли, и как найти способ не увольняться с работы, у Наденьки тоже времени не нашлось. Зато ей не пришлось задерживаться после смены.  И когда она вышла из салона, то увидела Валеру, опиравшегося о свою "Волгу". Он открыл дверцу, жестом приглашая сесть в машину. "Будто лакей карету открывает," -пробежала мысль в голове Наденьки, опять стало смешно и она подошла к машине, весело улыбаясь. "Так что ты хочешь, чтобы я сделала?" -спросила она. "Съезди со мной кое-куда," -ответил он. "Просто составить компанию? И всё? Это - пожалуйста," -сказала она, улыбаясь ещё шире от того, что он явно сильно обрадовался тому, что она согласилась. Уже внутри Наденька протянула деньги: "Вот, кстати, спасибо." Он посмотрел в зеркало заднего вида, взял их молча, не оборачиваясь. Валера отвёз её в кафе "Шоколадница" на Октябрьской площади. Кроме них там было ещё несколько пар, но совсем юных, а остальные столики были заняты родителями с детьми. Ей опять стало смешно. Они заказали кофе с фирменными блинчиками, политыми шоколадом, и мороженое посыпанное шоколадной крошкой, и шоколадные пирожные. Когда принесли заказ, Наденька веселилась от души. Такого детско-юношеского свидания у неё ещё не было. Не спеша, она смаковала удовольствие от всего, что очень любила, и на душе становилось всё легче и спокойнее. Оказалось, там можно заказать шампанское. Она  законючила, как маленький ребёнок: "Хочу шампанского." Валера без возражений, молча заказал один бокал, выпив который Наденьке стало так хорошо, что она забыла про измены мужа, про дачу и проблемы с работой. И вообще обо всём. Потом он довёз её до детского сада, где они расстались. Всё это время Валера почти ничего не говорил. Просто наблюдал за ней. Честно говоря, Наденька не знала как реагировать на такое оригинальное ухаживание. Поэтому пребывала в замешательстве. Потом вспомнила, что когда он впервые с ней заговорил, то сказал, что они будут друзьями. "Да. Друзья - это как раз мы с Валерой," -решила Наденька, и отношения с ним стали  понятными и безопасными. А потому она всё чаще и чаще пользовалась его помощью, даже не всегда, когда опаздывала. Она провела все ритуалы со всеми заговорами, которые ей велела исполнить баба Оля. Ещё несколько раз ходила к Тине Михайловне варить фото своего мужа, но никаких изменений в их отношениях не происходило. Андрей всё так же позволял себе задерживаться неизвестно с кем неизвестно где после работы, а до Наденьки то и дело доходили слухи, что его видели в обществе то одной, то другой женщины. И по поводу её увольнения с работы, он был непреклонен. Единственное, что изменилось, это Наденькино отношение. Она была настолько спокойна, будто всё это совсем её не волновало. Просто теперь, сталкиваясь с трудностями или неприятными слухами, Наденька, не торопясь, раскладывала пасьянс, зачастую сопровождая его чашкой кофе. И ощущение, что она осведомлена о том, чего не знают другие вселяло в неё уверенность, что она - особенная, и всё обязательно будет, как она того захочет. Когда на исходе мая муж спросил, готова ли она ехать с детьми на дачу, она ответила утвердительно. "Ты уволилась?" -уточнил он. Наденька объяснила, что ей положен отпуск, который она решила как бы отгулять перед увольнением, потому что его денежный эквивалент настолько мизерный, что недостоин внимания.  А так у неё будет больше стаж, что гораздо ценнее. И значит официально она уволится через месяц. Андрей нехотя согласился, потому что решил, что это ничего не меняет, и успокоился.
       Первого июня  он вздохнул с облегчением, когда занёс последнюю коробку в снятый на лето дом. Оставив жену разбирать вещи, Андрей уехал в Москву. А Наденька и не собиралась прекращать работать. Она действительно взяла отпуск, оповестив своих клиенток, что даже в это время сможет обслуживать их на дому. По истечении месяца у неё сложился довольно большой устойчивый круг тех, кто хотел продолжить делать у неё причёски, поэтому даже уволившись, она продолжала работать. И когда Андрей уезжал с дачи на работу, она тоже торопилась в Москву, но не в салон, а домой. Наденьке приходилось лавировать, принимая клиенток у себя  и посещая их. В этот период её очень выручал Валера, с которым они успели наладить очень добрые отношения и обменялись номерами домашних телефонов. Как-то раз она пришла к очередной клиентке, у которой находились две её подруги, которым та слёзно умоляла тоже сделать причёски, потому что они вместе идут на юбилей. Наденька в принципе против не была. Единственное, что её волновало - это возможность опоздать к отплытию "Ракеты", на которой она планировала вернуться на дачу, поэтому она позвонила Валере, чтобы он отвёз её к речному вокзалу несколькими часами позже. Когда они ехали по Ленинградскому шоссе, Наденька вдруг вспомнила, как когда-то на Войковской её ждал лётчик. И когда они остановились на светофоре, взгляд Наденьки зацепился за миловидную женщину явно в ожидании, как и она сама когда-то. И действительно через пару секунд около неё остановилась машина. "Жигули совсем как у нас. Даже цвет такой же," -подумала Наденька. Инстинктивно пригляделась к водителю и... О, Боже! Увидела, что это Андрей. Да, точно! Её Андрей. "Это мой муж!" -лихорадочно забила в голове мысль, принеся с собой невыносимую боль. Когда их с Валерой машина тронулась, Наденька схватилась за голову обеими руками. Почувствовав, что её сейчас стошнит, начала глотать воздух. Валера заметив это, обеспокоился: "Тебе нехорошо? Что-то случилось? Ты как?" Наденька жестами попросила остановиться. Одно дело знать, что твой муж, возможно, тебе изменяет, и совсем другое - увидеть это своими глазами. Ей было тяжело дышать и единственное, что она смогла сказать: "Андрей." Она нервно трясла рукой в сторону светофора, от которого они только что отъехали, и только и смогла хрипло выдавить из себя: "Там". Валера вырулил к тротуару и остановил машину. "Что случилось?" -спросил он. Наденька не могла говорить. Она беспомощно мотала головой, из её глаз потекли слёзы. "Кажется, я понял," -сказал Валера: "Сейчас исправим." Недавно увиденная картинка, как чужая женщина садится в машину её мужа стояла перед глазами, введя Наденьку в ступор. Она перестала понимать, что происходит и куда они едут. В её голове всё сильнее барабанила одна единственная мысль: "Изменяет!" Валера, как заправский лихач, домчал её до своей коммуналки на Киевской набережной, вывел обнимая из машины, потому что ноги у неё стали ватными, завёл в комнату, усадив за стол, поставил перед ней полстакана водки и сказал: "Пей!" Она схватилась за стакан обеими руками, как за спасительную соломинку, и жадно глотая, выпила залпом. Валера суетился вокруг, выкладывая из холодильника на стол какие-то закуски, что-то говорил, налил ещё полстакана, который она выпила также, будто это вода. И в этот момент мысль, которая только что словно граната готова была изнутри разорвать Наденьке голову, растворилась вместе с тающей картинкой об Андрее, радостно улыбающемся чужой женщине, она перестала  что-либо слышать и чувствовать. И только видела, как Валера, аккуратно поддерживая, положил её на кровать. Ей было трудно дышать, она потянулась к вороту своей блузки, но рука не слушалась и соскользнула. Валера расстегнул ей несколько верхних пуговиц. В этот момент Наденька прижала его руку к себе и посмотрела на него с такой тоской, что он потянулся к её губам и поцеловал. Она не сопротивлялась, а даже наоборот, обняла его так крепко, как смогла. Он целовал её уже везде, попутно снимая свою и её одежду. Из глаз Наденьки текли слёзы, но она хотела его ласк, хотела, чтобы её любили просто так, без необходимости доказывать своё чувство изо дня в день, не стараясь заслужить право быть любимой.  Всё происходило как в тумане, но Наденька, ощущая воодушевление и трепет Валеры от обладания ею, была счастлива и отдалась страсти, пылкостью которой он её окружил. Когда Наденька открыла глаза, были уже вовсю сумерки. Она хотела встать, но не смогла пошевелиться, потому что рука Валеры прижала её, крепко обнимая. Повернув голову, она увидела его, мирно посапывающего, уткнувшись в её плечо. Ей расхотелось вставать, идти, гнаться за постоянно ускользающим счастьем. Она прикрыла глаза. Через открытое окно до неё донёсся стрекот насекомых и щебетание птиц. Где-то совсем близко шумели поезда и разговаривали проходившие мимо люди. Шум вечернего города дарил ощущение будничности и успокаивал мыслью о том, что жизнь продолжается, хотя в этой комнате в эту минуту время замерло так же, как замёрзла какая-то часть Наденькиной души. Она услышала, как под каплями начавшегося дождя зашелестели листья, и уснула.
       Утром она проснулась от хлопнувшей двери. Валера держал в одной руке сковороду с яичницей, а в другой горячий чайник и пытался ногой её придержать, но безуспешно, и та стукнула достаточно громко, чтобы разбудить Наденьку. Увидев как она открыла глаза, он радостно сказал: "О, проснулась. Как раз вовремя. Садись за стол. Завтракать будем. "Который час?" -спросила она. "Шесть пятнадцать," -ответил он, поглядев на часы. Наденька приподнялась на локтях и поняла, что у неё раскалывается голова. Ей страшно захотелось пить. И кофе. Но только не вставать. Она опять рухнула на подушку. Валера поднёс ей стакан воды, сказал: "Выпей." "Кажется, недавно я это уже слышала," -подумала она, ей стало опять смешно и её губы растянулись в ухмылке: "Как всегда с ним." Наденька нехотя вылезла из-под одеяла, собираясь взять одежду. В это время он подал ей свой халат и сказал: "Туалет и ванная налево. Моё мыло - зелёное. Когда она надела халат, вручил ей полотенце и озабоченно добавил: "Мне надо шефа в восемь забрать. И тебя успеть довезти." Она устало улыбнулась и сказала: "Ясно. Не волнуйся. Успеешь." Наденьке надо было собраться с мыслями. Она не знала, в каком измерении её муж и дети, а значит надо было подготовиться. И Валера в этот момент был ей совсем не кстати, поэтому она убедила его, что везти её никуда не надо, и от его дома медленно пошла в сторону метро по свежей утренней прохладе. Мысли роились в её голове, быстро сменяя друг друга и не  давая состредоточиться ни на одной. Подойдя к станции метро, она решила ехать на дачу, а там как получится.
       Предыдущим вечером старшая дочь так и не дождавшись родителей спокойно уложила уже давно клевавшую носом сестру и тоже легла спать. Когда утром  она проснулась, мама, которая готовила на кухне завтрак, была как ни странно очень дружелюбна и спросила, что и как они делали накануне. Убедившись, что ничего не приключилось, внезапно потеряла к дочери интерес. Но та давно привыкла к такому отношению, поэтому просто молча вышла по своим детским делам. Где-то после четырёх дня Андрей приехал с работы. Наденька очень быстро налила ему до краёв большую тарелку борща и поставила на электроплитку сковороду с котлетами. Ей не хотелось смотреть мужу в глаза, поэтому она суетилась с едой, не оборачиваясь. Он ничего и не говорил. И не спрашивал. Поел, пошёл в комнату полежать и задремал, а часа через два как всегда направился к речке искупаться. Проходя мимо хозяев дома, сидевших на лавочке возле своей части дома, заметил их необычно заинтересованный взгляд. Но не придал значения. Однако, когда на обратном пути на той же лавочке сидели уже не только они, но и их друзья-соседи, и так же с любопытством рассматривали его, будто зрители в театре ему стало это подозрительно неприятно. Как гласит народная мудрость, всё тайное становится явным, а в деревне вообще что-либо утаить невозможно. Уже через пару дней до Андрея дошёл слух, что его дети ночевали совершенно одни, без матери, и вообще, они часто остаются одни, потому что их мать ездит в Москву, стоит ему уйти на работу. Но этой отсрочки Наденьке хватило, чтобы подготовить довольно убедительную версию того злополучного дня, предполагавшую снять с неё какие-либо подозрения. И когда Андрей поинтересовался, как случилось, что дети остались одни, она рассказала ему вполне безобидную историю о том, как ей пришлось задержаться настолько долго по вопросу увольнения с работы, ведь формально она только вышла из отпуска, что она вынуждена была остаться у подруги, опоздав на все виды транспорта. Но задавая ей уточняющие вопросы, Андрей понял, что жена  сильно привирает, если не всё врёт. Однако доказать этого не мог, из-за чего разозлился и начал приставать к ней по поводу её аккуратности. Но в доме было чистенько прибрано и, уже не зная как выплеснуть нарастающую злость, он начал выходить из себя и тогда прямо сказал, что неприемлемо оставлять детей без присмотра на ночь. Но Наденька оправдывалась, что это была нелепая случайность и такого впредь не повторится. В этот момент в дом зашли дети. Он начал спрашивать, что они делали целый день и чем занимаются обычно. Сёстры радостно стали рассказывать как весело проводят время, но из их рассказа получалось, что Наденьки с ними никогда не бывает. Тут он нашёл к чему придраться. Вспомнив, что старшая ходит в школу, поглядывая на жену, спросил дочь,  готовится ли та к следующему учебному году.  Девочка изумлённо спросила в ответ, как он себе это представляет. Андрей начинал злиться уже на неё и ответил, что она же должна что-то читать летом, чтобы улучшить свои навыки. "И что же мне читать?"-спросила дочь. Он вскочил, побежал в комнату, но не найдя ни одной подходящей книги, его раздражение достигло наивысшей точки, и еле сдерживаясь, он отрезал: "Хорошо. Сейчас вы можете идти спать, завтра я дам, что почитать." И хотя было рановато для сна, дети поспешили в кровать, а Андрей долго курил на улице перед террасой. Теперь он просто был зол от того, что не добился желаемого результата, какого именно он не помнил, но решил непременно довести начатое до конца. Он почему-то был твёрдо уверен, что потеряет авторитет в глазах детей, если не заставит дочь читать что-нибудь. Про то, что всё началось с недовольства Наденькиными действиями, он уже забыл. Андрей очень плохо спал и проснувшись спозаранку, сбегал к станции, где купил в ларьке брошюру поэм Лермонтова, единственную, похожую на детскую, книжку. После завтрака он поспешил представить покупку семье и велел дочери выучить за ближайшие три дня два отрывка из этих поэм. Он совсем забыл при этом, что его целью было заставить Наденьку проводить время с детьми вместо того, чтобы ездить в Москву. Отрывки были довольно большие. Дочь сказала, что не успеет, но он, доведя её до слёз, строго в приказном тоне велел сделать это беспрекословно. Только тогда он более менее удовлетворил бушевавшее в его душе негодование, вызванное недовольством Наденькой, но перенесённое на дочь. Втроем, с женой и младшей дочерью, они дружно пошли на пляж, а старшая осталась дома зубрить стихи, которые вообще-то изучают не в третьем классе младшей школы, а в седьмом средней, но это никого не волновало. После купания Андрея совсем отпустило и уже в мирном расположении духа он уехал на работу. Наденька же для себя отметила, что ей благополучно удалось избежать разборок с мужем, переведя его гнев на старшую дочь, и взяла это на заметку. Через три дня, когда та хотела представить результат заучивания, оказалось, что никто уже и не помнит, что она должна была это сделать, и никому это уже не интересно. "Но я же выучила," -обиженно пробурчала она себе под нос и ушла спать. На следующий день после обеда папа как ни странно попросил-таки её зачитать то, что она выучила, для чего лёг на кровать и, не успела дочь закончить, крепко заснул.  Больше к поэмам не возвращались. Они опять жили на даче почти до самого сентября, что не мешало Наденьке ездить в Москву, но делала она это уже очень осторожно и не часто, а потому с Валерой они почти не встречались и никогда не вспоминали тот день, когда она у него осталась. Наденька рассчитывала, что несмотря на то, что  ей всё же пришлось уйти с работы, в увольнении она пробудет не больше пары месяцев, после чего её зачислят обратно. Однако когда в середине августа она пришла в свой салон писать заявление о приёме на работу, её не взяли.  Но как безусловно очень хорошего мастера, зачислили в другой, в котором она встретила знакомую маникюршу, с которой работала ещё в первой своей парикмахерской и которая была на десять лет старше, и её сына, который как и Наденька выучился на женского парикмахера и был на десять лет её младше. Парень был довольно открытым и компанейским, а смеялся всегда так громко и заразительно, что хорошее настроение неизбежно разливалось вокруг него, что позволило ему быстро стать центром внимания. Но ему не хватало опыта и, делясь с ним секретами мастерства, Наденька стала для него как бы наставником и часто обедала с ним и его мамой втроём. Они шумно и весело общались, и Наденька заметила, что когда она рассказывала забавные или поучительные истории из своего опыта, молодёжи это было интересно, и вскоре другие сотрудники начали спрашивать у Наденьки совета. Она почувствовала себя эдакой умудрённой опытом матроной. Ощущение себя в качестве наставницы, изменило и её отношение к себе. Наденька сменила причёску, позволила себе поправиться и всё реже одевала обувь на шпильках, тем более что ноги болели всё больше и чаще.
       Старшая дочь перешла в среднюю школу. У неё сменилась классная руководительница. И вообще многое поменялось. Но это никого в её семье не интересовало не только потому, что отец вечно отсутствовал, а матери она была безразлична в принципе, а ещё и потому, что младшая тоже пошла в школу. И её учительница, видимо имея большие трудности в личной жизни, не имела достаточно терпения для такого строптивого ребёнка, поэтому решила избавиться от девочки, предполагая, что если начнёт ставить ей сплошь плохие оценки, то ту переведут в другую школу и на этом проблемы закончатся. Не знала несчастная, что Наденька давно уже приятельствовала и с кураторами школы из РОНО, и непосредственно с руководством школы, регулярно делая им причёски и подарки. Поэтому увидев в дневнике младшей дочери ярко-красную картину из колов и двоек на каждой странице, Наденька не пошла к учительнице, а сначала всё узнала о причинах происхождения этой картины в дневнике дочери и о самой учительнице. Из того, что та рассказала другим учителям, у неё действительно были проблемы с мужем после выхода из декретного отпуска. И Наденька, встретившись, ни много ни мало, с директором и завучами школы дома у одной из них, чтобы как всегда сделать им причёски, в приватной беседе вину за происходящее полностью возложила на неуравновешенность учительницы, которую вскоре уволили. Следующая учительница младшей дочери была с ней более терпелива, и со временем девочка привыкла к новым правилам и благополучно освоилась в школе.  Коллектив школы видимо не остался в стороне от  произошедшего, и классная руководительница старшей дочери постепенно начала к ней придираться, перенеся на ребёнка недовольство родителями, которых несколько раз вызывала на беседу. Но Наденька не обращала на это внимание, а Андрей не считал нужным это делать. Он продолжал придерживаться когда-то давно заведённого им правила, что он занимается обеспечением их благополучия, а жена бытом и детьми. Наденька в этот период заметила, что его интерес к ней, как к женщине, прямо пропорционален тому, насколько успешно она справляется с возложенными на неё обязанностями, поэтому начала прилагать усилия для создания видимости уюта, даже если на самом деле это было не так. Для этого она намывала полы, что создавало впечатление свежеубранного дома, и если включала свет, то приглушённый, от настольной лампы, покрытой платком, а самое главное, много и вкусно готовила, и по квартире распространялись аппетитные ароматы. Вещи она по-прежнему распихивала как попало, но Андрею не было принципиально важно, что надевать, поэтому он надевал, что первое под руку попадётся. Детей вообще одеждой не баловали, потому что Наденька ссылалась на бессмысленность их покупки в связи с тем, что они слишком быстро растут. Их вообще не баловали. Старшей, наконец-то, позволили самостоятельно включать плиту, поэтому приходя домой из школы дети были предоставлены сами себе и не утруждались делать домашние задания. И если для младшей это было не принципиально, то старшая, получая плохие оценки, всегда сильно расстраивала этим своего отца, если он об этом узнавал. Этим обстоятельством не преминула воспользоваться Наденька, и каждый раз как у Андрея были претензии к ней, переводила разговор на плохую успеваемость старшей дочери, на которой он срывал зло, что позволяло Наденьке убить сразу двух зайцев: дискредитировать в глазах отца его любимицу и самой остаться в тени, сохранив с мужем отношения. На счастье он редко интересовался делами детей, потому что практически не бывал дома. Как впрочем и Наденька. Но он этого не замечал, потому что для него всегда был готов горячий ужин и уютная обстановка, что позволяло ему думать, что Наденька активно занимается хозяйством. Каждый раз, когда съездив к очередной гадалке, Наденьке предсказывали, что Андрей ей изменяет, она не могла сдержаться и устраивала скандал с выяснением того, с кем и где он всё время пропадает. Он в ответ пытался подловить её на безалаберности, но она всегда оправдывалась намытым полом и обилием еды, и переводила его взор на старшую дочь, на которой он вымещал своё недовольство. Андрей понимал, что поступает неправильно, но это потом. А в момент ссор он никак не мог сдерживать своих эмоций. И чем больше Наденька его заводила, тем больше доставалось дочери. В конце концов он начал пороть девочку ремнём, потому что не знал иного способа избавиться от раздражения. Ведь дочь не видела в своей плохой успеваемости ничего особенного. Наденька же спокойно, молча наблюдала процесс избиения, после чего они с Андреем благополучно мирились. Младшая дочь украдкой наблюдала всё это и  не хотела, чтобы с ней обращались так же жестоко, как с сестрой, поэтому для себя выбрала хитрую стратегию. Она взяла за правило заглядывать в классный журнал, чтобы  выяснить, как давно её не вызывали к доске, и готовилась только к тому предмету, на уроке которого была большая вероятность, что её попросят ответить. Так её успеваемость в общем стала довольно высока.   Наденьку это радовало. И постепенно она убедила и себя, и мужа, что их младшая дочь - талантище, а старшая скорее всего умственно отсталая. Но Андрей всё же свою старшую дочь любил и не мог это принять. И хотя с ней он практически не общался и не участвовал в её жизни, чтобы не раздражать жену и не раздражаться самому, по большим праздникам выдавал ей целых три рубля, и они с сестрой уходили на улицу Горького, где обычно проходили торжественные шествия, которые заканчивались парадом на Красной площади. Там вдоль дороги можно было купить красные флажки и леденцы на палочке. А на обратном пути они всегда заходили в магазин, где продавались различные наборы и конструкторы для детей и покупали модель небольшого самолёта, хотя ей всегда хотелось купить другую модель, подороже, но на неё всегда не хватало денег после покупки праздничных вкусняшек, которые по всей видимости были сёстрам нужнее. Наденьке тоже требовалось больше денег, чем у неё было, правда не на вкусняшки, а на поездки к гадалкам и предсказателям. Поэтому когда она опаздывала на работу, то не всегда могла позволить себе воспользоваться услугами Валеры, который как-то раз спросил, почему он часто видит, как она, опаздывая, торопится на троллейбус, а не к нему. На что Наденька вздохнула и без стеснения ответила, что дети растут и поэтому денег не хватает. Валера обернулся, долго смотрел, так что она даже смутилась, потом взял за руку и сказал, что не прочь получать оплату другим способом, тем более, что это у них уже было. Мысленно Наденька сразу запротестовала, но подумав, что Андрей всё равно ей изменяет, решила, а почему бы и ей этого не делать, причём исключительно в целях экономии, совместить, так сказать, полезное с приятным. Эдакий бонус в их с Валерой дружеских отношениях. И она согласилась. Так, они начали периодически встречаться, и теперь он возил её не за деньги.
       Новый салон, в котором теперь работала Наденька, был тоже в центре города и, в общем-то недалеко от дома, но публика, ходившая туда была немного другая, чем в прежнем. В основном это были дипломатические работники, к которым Наденьке было трудно привыкнуть. Но слушать их рассказы о заграничной жизни, к которой она чувствовала себя причастной из-за поездки в Венгрию когда-то в юности, ей очень нравилось, поэтому она была более чем обходительна. За что те расхваливали её на все лады, а так как Наденька всегда предпочитала комплименты деньгам, то заработать не очень-то удавалось. Однако этот салон был одним из немногих в Москве, которым было позволено использовать продукцию импортных производителей. И Наденьке было очень лестно пару раз побывать на мастер-классах, которые проводили специально для этого приезжавшие французы, и гордо выставлять в своей ванной  французский лак для волос, которым она впрочем не пользовалась, потому что он был не эффективен, чтобы удерживать её своенравные волосы.
       Андрей в свою очередь, понимая, что с возрастом всё тяжелее целый день работать на ногах, надумал стать директором салона. Ещё юнцом он уже был бригадиром смены, так что ничего сложного в руководящей работе для себя не видел. Нужно было только получить высшее образование и договориться с нужными людьми в управлении. Так, почти в сорок лет он стал студентом-заочником профильного института и потихоньку начал обзаводиться полезными знакомствами с людьми из начальства. Их конечно надо было как-то благодарить, для чего Андрей приглашал этих людей к себе. Несмотря на обилие вкусных блюд на столе, квартирка их не выглядела презентабельно и не производила должного впечатления на гостей. А потому воплощение желания Андрея становилось проблематичным. Он стал предъявлять Наденьке претензии по поводу обстановки в доме, но она нашла оправдание в том, что их квартира в хрущёвке, изначально не может произвести должного впечатления. Вот если бы они жили в доме,  построенном в помпезные сталинские времена, в квартире с высокими потолками, то конечно отношение к их семье было бы другим. За Андреем всё ещё числилась комната в коммуналке за Белорусским вокзалом, и Наденька начала длительный процесс обменов квартир сначала с целью увеличения площади будущего жилья, а потом и его качества, как бы вселяя Андрея во всё более удобные квартиры со всё меньшим количеством соседей. И в конце концов они выменяли свою двушку и комнату Андрея на трёхкомнатную квартиру в старом доме с высокими потолками в своём же районе недалеко от школы детей, для которых мало что изменилось. А для Андрея и Наденьки началась лихорадочная пора приобретения дефицитных предметов мебели и обстановки. У них появилось много новых знакомых, представителей торговли, которые теперь часто приходили в гости, и Наденьке представилась давно желанная возможность устраивать застолья. Она уже не ходила по магазинам, чтобы купить необходимые для этого продукты, а звонила своим знакомым товароведам и заведующим секций, чтобы те сами приносили ей всё, что нужно, когда приходили делать причёски. Поэтому с сумками, нагруженными всякой всячиной, она теперь выходила прямо из салона. Конечно ей завидовали многие сотрудники, и спустя некоторое время вокруг Наденьки образовался вакуум. Она работала только со своими старыми клиентками, новых ей не записывали, и коллектив её сторонился. Неунывающая Наденька сочла это знаком судьбы и перевелась в салон, до которого ей было ближе и удобнее добираться, где заняла место в уютном уголке подальше от любопытных глаз. Здесь она уже сама поддерживала с коллективом прохладно-рабочие отношения, стараясь не афишировать свою личную жизнь. А когда ею всё же интересовались, то всегда рассказывала, как у неё всё замечательно. "По высшему классу," -любила говорить она. А на самом деле их с Андреем отношения становились всё более партнёрскими и отчуждёнными. Дети были предоставлены сами себе и в квартире, с тех пор как они в неё въехали, мало что поменялось. Ей удалось несколько раз опростоволоситься перед высокими гостями, которых Андрей пригласил, предложив им вместо салфеток туалетную бумагу или подав вместо чайного сервиза кружки в разнобой. После чего он старался своё начальство угощать в ресторанах, а домой приглашал только тех знакомых, с которыми у Наденьки были близкие приятельские отношения. Помимо того, желая произвести впечатление зажиточности Андрей купил себе и жене, и даже старшей дочери очень модные тогда дублёнки, но Наденька и свою, и дочкину снесла в ломбард, как впрочем и другие ценные вещи, которые ей дарил муж, а с красивой одеждой, которую он ей доставал у фарцовщиков обращалась настолько небрежно, что она теряла приличный вид если не после первой, то после второй стирки точно, поэтому он перестал покупать что-либо для семьи, возложив это на жену. И несмотря на то, что они жили вместе и даже прикладывали много усилий для обустройства своего дома, друг от друга всё больше отдалялись.
       Через некоторое время Наденька неприятно удивилась, когда узнала, что у мужа есть постоянная молоденькая любовница, работающая в управлении парикмахерскими. И ещё больше была поражена тем, что для встреч им предоставляет свой дом жена двоюродного брата Андрея, с которой, пожалуй, единственной из всех его родственников, она поддерживала более менее дружелюбные отношения. Когда Наденька решила этот вопрос прояснить, и пришла к ней домой, подвыпившая родственница сообщила, что Андрей даёт ей денег, чтобы она могла позволить себе купить водки, без которой ей уже никак не обойтись. Брат Андрея и раньше жаловался, что его жена слишком любит выпить, но Наденька и не представляла, что можно так предательски поступать ради бутылки. Ни с того, ни с сего родственница истерично взвыла: "Да ты хоть знаешь, как с ним трудно? Он у меня главный инженер завода! А что это значит? Это значит, он всё время на своём треклятом предприятии пропадает, чёрт бы его побрал. Ответственность, видите ли, несёт! А я!? Как же я? У меня муж только на бумаге получается. Я его вообще не вижу,- она помахала пятернёй у себя перед носом,- Мне одиноко, аж кошки на душе скребутся." Несколько раз ударила себя в грудь, мотнула головой и, помолчав немного, всхлипнула: "А ты тут разоралась. Ну, подумаешь, переспит с малолеткой. Не карандаш - не сотрётся! Домой же всё равно приходит. Каждый день!" С измождённым выражением лица она стала выпихивать Наденьку из квартиры: "Всё, иди уже отсюда. Нам не о чем говорить."  Оказавшись на улице, та подумала, что в каждом дому по кому, и ей стало даже немного жаль эту родственницу, хотя обиду она конечно простить не могла и вычеркнула её телефон из записной книжки. По дороге домой Наденька задумалась: "Неужто правда от водки может полегчать? Потом вспомнила народное выражение, что водкой горе заливают, и когда пришла домой, то налила себе стопку водки и выпила её перед тем, как есть борщ, который почему-то показался вкуснее обычного. Посидев немного, глядя на бутылку, она вспомнила, что её отец тоже в обед выпивал пару стопок водки каждый день. Через какое-то время вспомнила ещё, что жена недавно приходившего к ним начальника из управления разоткровенничалась и сообщила, что её муж, очень уважаемый между прочим человек, тоже каждый день в обед выпивает пару стопок водки. Вскоре Наденька заметила, что после того, как она выпьет, жизнь начинает казаться легче и проще. Поэтому приходя домой, она теперь непременно сопровождала свою трапезу стопкой, а то и двумя, водки. А потом уже бралась за домашние дела, которые ей делать совсем не хотелось даже не потому, что она не любила это делать, а из-за того, что дом казался ей пустым и холодным, лишённым радости понимания. Они с Андреем, будто участвуя в какой-то нелепой гонке, всё время работали, чтобы заработать побольше денег и обустроить его, но несмотря на все усилия уютным он не становился.
     Отец Наденьки умер три года назад и теперь её брат, наконец, женился на женщине, с которой давно встречался. Свадьба была не первой для обоих молодожёнов, поэтому для празднования семья собралась в доме жениха за скромным застольем. Под конец вечера вспомнили про отца Наденьки, про то, как он любил детей, особенно Наденькину младшую дочь, и как хотел, чтобы та серьёзно занималась музыкой, потому что с малых лет очень хорошо пела. Приехав домой, Андрей решил, что это отличный способ как-то направить жизнь дочери, и купил пианино. Но Наденька заблажила, что не может позволить дочери самой ходить через три дороги в музыкальную школу и наняла репетитора. Им оказалась миленькая студентка-старшекурсница, которая собиралась выйти замуж за сирийца и уехать с ним жить за границу, и основной её целью были деньги. Она быстро подружилась с девочкой, предоставляя ей полную свободу действий. В результате по окончании курса девочка так ничему и не научилась, хоть и терзала инструмент собственными сочинениями чуть ли не каждый день. Через полгода учительница уехала, а пианино осталось в комнате девочек, как мрачное напоминание о несбывшемся.  Но если дочери, как и все дети, были полны надежд, их родители действительно всё чаще сталкивались с тем, что поставленные когда-то цели неумолимо таяли, так и не воплотившись. Это их обоих разочаровывало, и раздражение друг другом росло. Как и взаимные претензии. Естественно, что теперь они уже не могли смотреть друг на друга без раздражения и каждый день заканчивался скандалом и дракой, в разгар которой Наденька непременно выбегала в коридор с криками: "Дети, посмотрите, что ваш отец делает." От чего он свирепел ещё больше и уже крушил всё, что под руку подвернётся, включая вставшую на защиту матери старшую дочь. Часам к трём ночи они успокаивались, мирились и возвращались в спальню, где бурно и страстно занимались сексом, доставлявшим Наденьке то самое неземное удовольствие, к которому она так долго стремилась. Наутро Андрей чувствовал себя обманутым, опять злился и уходил прочь. В такие моменты он ненавидел и Наденьку, и этот дом, и всё, что в нём, включая детей. Дневные заботы на работе постепенно отвлекали его от этого чувства, и он сожалел о своей бессмысленной жестокости. Но сделанного не вернёшь, поэтому приходил домой поздно и старался с детьми не видеться. Мысли о том, что он плохо поступает терзали Андрея. Как-то раз он пришёл домой посреди дня, решив поговорить с дочерьми. Но дома никого не оказалось. Он огляделся и увидел на кресле кипу неглаженного белья, пыльную мебель и серые от грязи занавески. "Ничего не поменялось," -подумал он. Ему стало так уныло, что захотелось провалиться сквозь землю или развернуть планету и пустить время вспять, чтобы никогда не встречать эту женщину. Дикий вопль вырвался у него откуда-то глубоко изнутри. Он побежал в спальню, чтобы сделать что-нибудь, если не с ней, то с её вещами. Открыв шкаф, Андрей увидел запихнутое как попало тряпьё. Досада охватила его настолько, что ещё секунда и он бы лопнул, взорвавшись. "Ну, что за свинья! Влезла же в калашный ряд со своим рылом!" -подумал он и стукнул кулаком в стену. Вдруг вспомнил, что на столе в гостиной лежали карандаши, взял пару, вернулся в спальню и написал на стене "Рыло". Потом ещё раз. И ещё. Ещё. Он не мог остановиться, пока не исписал всю стену. Только тогда его немного отпустило, и Андрей устало рухнул на кровать. Полежал с полчаса, уставившись в своё творение, после чего ощутил невыносимую опустошённость и вышел из дома. Ноги привели его по привычке к машине. Он сел за руль. Посидел минут пять, но так и не смог избавиться от мучивших его чувств. Завёл мотор. Через час уже который раз Андрей делал круг по садовому кольцу. Мерная протяжённость дороги отвлекала от мрачных мыслей, но не надолго. В районе Добрынинского универмага он заметил милую старушку, которая ступила на дорогу, явно желая перейти, но замешкалась и вот-вот могла попасть под колёса машин. В этом месте вообще-то нельзя останавливаться, но Андрей ловко вырулил к ней, и открыв дверь, скомандовал: "Садитесь." Старушка послушно залезла в машину и они поехали. Загорелся красный свет светофора, старушка сказала: "мне, вообще-то в Подольск". Андрей кивнул: "хорошо", и свернул в сторону Варшавского шоссе. За городом дорога была пустынной и умиротворяющей. Андрей молчал. Старушка тоже. Через какое-то время указатель на Подольск остался позади, а Андрей не сбавляя темпа ехал, уставившись вперёд. Старушка тихо, но твёрдо сказала: "Следующий поворот направо. Он молча кивнул, и ещё через минут сорок они стояли около миленького голубенького домика, который старушка поспешила открыть. Обернувшись, сказала: "Заходи. Что сидишь?" Он запер машину и последовал за ней. Крохотная терраска была кухней, из которой в просторную комнату с печкой посередине вела массивная дверь. Старушка пригласила его за стол. Заварила чай с листьями черной смородины, от чего ему почему-то стало так уютно, что захотелось остаться в этом маленьком домике с этой милой старушкой навсегда и не возвращаться в мир бессмысленных усилий, где заправляла Наденька, от которой он никак не мог избавиться. От этих мыслей он опять помрачнел, а старушка как ни в чём не бывало, сказала: "Поздно уже. Ложись здесь. Переночуешь, а с утра поедешь." Он и не сопротивлялся. Тем более, что ехал как бы машинально, по её указке и дорогу не запомнил.
     Наденька, увидев художества Андрея первым делом позвала детей, чтобы нажаловаться им на отца. Но они пришли домой раньше неё, уже их рассмотрели и переварили, поэтому на стенания матери пожали плечами и вернулись в свою комнату. "Манипулировать ими в этот раз не удастся," -поняла Наденька и отправилась на кухню. Там она достала бутылку водки и налила себе тарелку супа. Пытаясь набраться храбрости она незаметно выпила полбутылки. Её разморило и глаза начали слипаться. Но она всё ждала, когда вернётся Андрей, чтобы прояснить, с какой стати он такое натворил. А как поступить дальше, она разберётся по ходу. Но он не пришёл. И на следующий день тоже. И на третий день его тоже не было. Наденька начала беспокоиться, но узнала у его коллег, что на работе он был и выглядел обычно. Тогда она заволновалась, а не ушёл ли муж жить к любовнице. Эта мысль была ей настолько неприятна, что Наденька схватилась за карты и разложила пасьянс. Судя по увиденному, много разных дам  присутствовало в его жизни, но не в данный момент. Рядом  с картой Андрея всё время выпадала трефовая дама. Наденька забеспокоилась: "Кто она? Ещё одна любовница? Брюнетка? Постарше? Начальница?" Она ломала голову не в силах догадаться, когда услышала открывающуюся дверь. Андрей вошёл во вполне уравновешенном состоянии духа. Молча прошёл в спальню и лёг спать. Следующим утром он вёл себя так, будто ничего не произошло. Наденька решила, что будет лучше не терзать его претензиями по поводу надписей и, вообще, быть поласковее. Но он вскоре ушёл, не проронив ни слова. Тогда она вечером наготовила разносолов, нажарила отбивных котлет, запаслась бутылочкой водочки и, как только Андрей вошёл, позвала его ужинать. Голодный, после тяжёлого трудового дня он не смог устоять... Утром они решили, что пора делать ремонт и в первую очередь менять обои. Поэтому детей отправили на лето в пионерский лагерь, а сами наняли мастеров. Но всё как-то не ладилось. То у плиточника обострилась аллергия на их собаку, и он так и не доложил плитку, то маляр ушёл в запой после получения аванса, и даже не приступил к работе. Как будто небеса не хотели, чтобы им удалось обустроить семейное гнёздышко. Работа застопорилась и грозила встретить новый учебный год в разрухе. На помощь Наденьке пришёл Валера. У него оказался знакомый мастер на все руки, который действительно работал очень ловко. Андрей с Наденькой даже подумывали поручить ему вообще все ремонтные работы. Но когда он переклеил обои, доложил плитку и покрасил потолки, запросил столько, что Андрей от дальнейшего сотрудничества с таким ухарем отказался наотрез и ещё много раз припоминал Наденьке, как дорого им обошёлся косметический ремонт. Наденька терпела долго, но в конце концов не выдержала и отрезала, срываясь на крик: "Не нравится, делай сам". Андрей, как ни странно в полемику вступать не стал, а достал где-то стройматериалы, соорудил в прихожей шкаф для одежды, прибил все полки и карнизы, а заодно повесил картины и иконы, которые по случаю приобрёл в комиссионном магазине. Наденьке даже начало казаться, что вот оно - счастье. Её глаза радостно горели, а Андрей всё азартнее ездил по комиссионкам и скупал там милые безделушки, которыми они украшали с таким трудом купленную стенку, гордо красовавшуюся в гостиной. Эти хлопоты сблизили их и осенью они стали ездить в выходные дни с детьми на ВДНХ, где гуляли, наслаждаясь бабьим летом. А зимой Андрей купил в той же комиссионке дочерям коньки и теперь по выходным возил их в Лужники кататься, а Наденька оставалась дома прибираться. По приезде их ждал приятный аромат чего-то вкусного, уютный приглушённый свет от настольной лампы и свежевымытые полы. 
Быт постепенно налаживался, а отношения снова стали тонуть в трясине рутины, потому что кроме работы других общих интересов у них не было. Да и особенности работы теперь были у каждого свои, и даже о ней Наденька с мужем говорили всё реже.
      Андрей  ездил на сессии в институт два раза в год. Там он заметил, что ему интересно общаться со своими юными однокурсниками, как и им с ним. Поэтому когда в управлении одна из сотрудниц, гораздо младше него, начала с ним кокетничать и пригласила на свидание, он нисколько не смутился и даже быстро согласился. Ему было весело наблюдать за ней. В её обществе он откровенно отдыхал душой, и даже в том, что она постоянно спорила с ним он находил что-то милое и ласково называл её Репеёша, потому что она была и колючая, и приставучая одновременно, совсем как репей. Он всё больше проводил с ней время. Познакомился с её мамой и тогда получил возможность оставаться у неё дома в выходные.
      Приветливую бабушку он не забывал и навещал. Каждый раз привозил ей подарки. Но самое главное, любил с ней поговорить за чашкой её необыкновенно душистого чая. К сожалению, довольно скоро она умерла, успев завещать свой домик Андрею. Родственники бабули, не интересовавшиеся ею последние пятнадцать лет, хотели было завещание опротестовать, но благодаря свидетельству соседей, с которыми у Андрея тоже сложились приветливые отношения, он выиграл дело и стал единственным правообладателем её дома, который ему очень нравился, как и природа вокруг. Но одному там было скучно, и он продолжал ездить к Репеёше, проводя с ней всё больше времени. Наденька догадывалась, что происходит, да и сотрудники управления с удовольствием судачили о романе Андрея, о чём Наденьке много раз докладывали, но сделать она ничего не могла, лишь изводила себя ревностью. Ведь таких многолетних интрижек у её мужа раньше не бывало. Очень скоро Андрей совсем перестал интересоваться вообще всем, что происходило в семье. И Наденька всё чаще ездила с Тиной Михайловной и без неё к различным гадателям и предсказателям, оправдываясь тем, что по-другому отвадить любовницу мужа нет никакой возможности. Но как далеко и трудно ей не приходилось бы ездить и как много она им не платила, Андрей продолжал регулярно встречаться со своей Репеёшей, а дома, напротив, старался бывать меньше.
       Сколько бы Наденька ни думала о сложившейся ситуации, решение найти не могла. И посоветоваться-то ей было совсем не с кем. Близких подруг у неё не было, одни приятельницы. Она всё чаще чувствовала себя тоскливо и теперь не ограничивалась парой стопок водки во время обеда, которая немного притупляла её душевные страдания, но помогала не сильно, и в конце концов чувство безысходности накрыло Наденьку с головой и уже не отпускало, что бы она ни предпринимала. Даже работа больше не приносила ей удовольствия, а стала лишь способом зарабатывания денег.
       Укромный закуток, в котором Наденька работала, стараясь не выходить в общий зал, чтобы не раздражать случайных клиентов и не вызывать зависть у сотрудников, она делила с молодым парикмахером, с которым они установили отношения наставница-стажёр, хотя он был уже очень опытный мастер с большим кругом клиенток. Просто Наденька оттачивала на нём роль умудрённой опытом матроны, а он ей подыгрывал. Эта игра позволила им иметь дружеские отношения, поэтому они знали друг о друге немного больше, чем все остальные.  Однажды к нему пришла клиентка, одетая более чем модно, речь которой выдавала в ней закоренелую московскую интеллигентку, чем привлекла внимание Наденьки, которая вспомнила свою молодость, те времена, когда такие дамы составляли большинство её клиентуры, когда она проходила стажировку в театре им. Моссовета и могла лицезреть кумиров страны на расстоянии не более пары метров. Вспомнила их неподдельную изысканность и все те интересные истории, которые были с ними связаны, тяжело вздохнула  и сказала: "А помните ли те прекрасные времена, когда духи были не французские, а парижские." К удивлению Наденьки интеллигентка откликнулась воспоминаниями о том, как жила её семья в Козихинском переулке, как маленькой она бегала в филипповскую булочную после уроков. На что Наденька заметила: "А помните ли, какие они делали пирожные? А калачи?" Интеллигентка расплылась в улыбке и они с Наденькой, почувствовав себя родственными душами, уже не могли остановиться, уплывая всё дальше на волнах воспоминаний. Домой Наденька уходила, испытывая такую яркую смесь эмоций, переполнявших её, что не могла справиться с собой и пошла пешком. По дороге она разглядывала дома, пытаясь вспомнить как это всё выглядело тогда, когда она была молода и полна надежд, позволяя себе ненадолго отвлечься от давлеющего настоящего.
        Примерно через два месяца интеллигентка позвонила Наденькиному напарнику с просьбой постричь не только её, но и её подругу. Но у него была очень плотная запись и как бы он ни хотел ей помочь, физически не мог этого сделать. Та слёзно умоляла привести в порядок приехавшую к ней ненадолго подругу, но он был не в силах этого сделать и лихорадочно подбирал слова, чтобы не обидеть и всё же отказать. За этим занятием его и застала случайно проходившая мимо Наденька. Поняв в чём дело и о ком речь, она сказала, что могла бы помочь с подругой. Интеллигентка вспомнила недавнюю знакомую и была только рада, если ситуация так разрешится. Подруга интеллигентки совсем не была на неё похожа ни манерами, ни внешним видом. Это была довольно простая скромная маленькая женщина, с которой Наденька  очень быстро нашла общий язык. Оказалось,  что она живёт в закрытом городе Севастополе, потому что её муж  - капитан второго ранга ВМФ. Наденька расстаралась как никогда. Вера, так её звали, была просто счастлива и пригласила Наденьку непременно приехать к ней погостить, оставив  свой адрес и номер телефона. Пожалуй, только эти две женщины как-то скрасили её состояние потерянности в последнее время. В этот период жизнь казалась Наденьке настолько мрачной, что она просто плыла по течению, устав биться за свои мечты, и решила не делать ничего, справедливо полагая, что если чему-то суждено произойти, то оно произойдёт. Короткие тёмные дни поздней осени-начала зимы тоже вносили свою лепту в её состояние, поэтому она была апатична, и чем меньше дней оставалось до Нового года, тем меньше она хотела его праздновать. Тем более, что не знала, где и с кем решит провести этот праздник Андрей. От одной мысли, что в эту волшебную ночь он может предпочесть любовницу семье бросало в дрожь, её лицо перекашивало и хотелось съёжиться настолько, чтобы исчезнуть, потому что сердце начинало невыносимо ныть. Она машинально подтягивала под себя ноги и в таком положении могла сидеть часами, тупо уставившись в никуда. Однако за неделю до праздника Андрей притащил домой несколько сумок деликатесов и заявил, что пора ставить ёлку, чтобы было куда класть подарки. Наденька от неожиданности даже не смогла никак отреагировать, медленно встала с дивана и пошла доставать коробку с  ёлочными игрушками. 
       Во время празднования Нового года веселье было каким-то натужным и сразу после боя курантов дети быстро поели и пошли спать. Наденька с Андреем остались смотреть праздничную программу телевидения, потягивая шампанское, которое каждый наливал себе сам. Вдруг Андрей сказал: "Мы едем в Ленинград." "Кто это мы?"-спросила Наденька. "Мы - это я и дети. Ты же работаешь. В управлении сформировали группу детей сотрудников для поездки, как подарок на Новый год в каникулы. Я - ответственный за группу, поэтому мы едем вместе. Отдохнёшь тут без нас." Он пытался быть как можно приветливее, но в его голосе Наденька услышала напряжённость, как будто он пытался что-то скрыть. Она искренне верила в предание, что новогодняя ночь - волшебная, и как её проведёшь, так предстоящий год и пройдёт, поэтому не хотела ругаться. Кроме того, в последнее время она действительно очень устала, и спорить просто не было сил. "Не забудь положить детям подарки под ёлку," -сказала она, поставила бокал на стол, встала и пошла в спальню. На следующий день Андрей сообщил девочкам о поездке. Они были рады и не рады одновременно. Оставшись, они бы могли провести время со своими друзьями, но посмотреть другой город тоже очень хотелось. Наденька, которая как бы не участвовала в разговоре и стояла, отвернувшись к плите, где что-то варила, лишь добавила между прочим: "Там зимой очень холодно." На следующий день они с Андреем пошли на работу, а девочки занялись сборами, потому что поезд отходил в тот же день поздно ночью. На работе Наденька выяснила, что любовница Андрея тоже едет. Такой наглости от него она не ожидала. "В открытую тащить с собой эту девку! Да ещё и при детях!" -негодование Наденьки росло как на дрожжах. Она пришла домой раньше Андрея, и приготовила ужин строго на троих. Его она кормить не собиралась. Когда пришёл Андрей, сковородка была уже пуста. Он погремел крышками пустой посуды, нашёл в холодильнике остатки колбасы и попросил дочь поставить чайник. До поезда оставалось не более двух часов. Андрей попил чай с бутербродом, собрал сумку для поездки и зашёл на кухню, чтобы поторопить детей. Наденька буркнула себе под нос, но достаточно громко, чтобы он услышал: "Без прикрытия никак?" Он сделал вид, что не расслышал. Наденька сказала уже громче, но опять как бы сама себе: "В такой холод тащить детей ради суки." Андрей спросил: "Ты что-то сказала?" Вместо ответа, Наденька схватила сковородку и стукнула ею мужа. Скользящий удар снизу вверх её слабыми ручонками через толщу дублёнки и свитера не причинил ему никакого вреда, зато пятно от жирной сковороды осталось очень большим и заметным. Он был вне себя от ярости, замахнулся и стукнул пытающуюся улизнуть Наденьку по загривку. Она взвизгнула и начала верещать. Дети выскочили из комнаты узнать, что случилось. Андрей сказал: "Эта ненормальная мне дублёнку испачкала." В ответ Наденька постепенно переходя на крик поведала детям, что основная цель поездки - любовное приключение их отца, и точно назвала с кем именно. Андрей трясся от злости. Он очень испугался, что дети откажутся ехать и поездка сорвётся, поэтому решил заткнуть Наденьку кулаками. Старшая дочь разняла их, заработав сильный ушиб руки, который прошёл лишь через неделю после возвращения, но собрала сестру, выпихнула из дома отца и они всё-таки уехали. В Ленинграде было действительно очень холодно, но дети есть дети. Группа подобралась весёлая и дружелюбная, они много смеялись и шутили, особенно в гостинице, так что совсем не вспоминали про своего отца, который действительно проводил всё своё время с любовницей. Наденька, оставшись в Москве, испытывала смешанные чувства. Но за несколько дней отсутствия мужа и детей все они переварились в презрение, которое она теперь испытывала не только к Андрею, но и к дочерям. И по возвращении, была с ними нарочито холодна. Но девочки полные впечатлений этого даже не заметили. А Андрей в ответ каждый раз обвинял её в том, что она испортила ему дублёнку своей жирной сковородкой. Время шло. Наденька не могла дольше дуться, потому что дети не особо реагировали, а Андрею было всё равно, он мало бывал дома. Ей ничего не оставалось, как сдаться и спустить ситуацию на тормозах. Всё вернулось на круги своя. Но неудовлетворённость от проигрыша в той ситуации засела в Наденьке и она всё время пыталась увеличить свою значимость в глазах детей, для чего начала регулярно обращать их внимание на то, как много для них делает и как много на них тратит. Но эффекта такая тактика не возымела,  потому что девочки считали совершенно естественным, когда родители содержат своих детей. Андрей тем временем перестал вообще какую-либо лепту вносить в бюджет семьи и постепенно сел на шею Наденьке, тратя всё, что зарабатывал, на себя и Репеёшу за выходные. Наденька работала не покладая рук, безумно уставала, но денег всё равно не хватало. Нервное и физическое переутомление постоянно давали о себе знать, и Наденька пристрастилась снимать стресс выпивая уже далеко не одну стопку водки.
       И вот в конце апреля Наденька узнала, что в честь Первомая ей присвоили звание "ветеран труда", потому что она, оказывается, отпахала уже четверть века, а значит ей повысят категорию и увеличат зарплату. В благостном расположении духа Наденька пришла домой раньше обычного, чтобы разделить свою радость с семьёй, но дома никого не оказалось. Обе её дочери предпочитали проводить время у своих подружек. А про Андрея и говорить нечего. Поделиться было не с кем. Наденька по привычке пошла на кухню, открыла холодильник. На глаза привычно попалась бутылка водки, Наденька достала её и выпила стопку. Немного посидела и выпила ещё. Покрутила стопку в руках и выпила снова. И ещё пару раз. Уставшая, на голодный желудок она захмелела и всё, что так долго пыталась сдерживать вырвалось наружу. Она вдруг поняла, что не смогла воплотить ни одной своей мечты. Несмотря на то, что вроде бы у неё было всё, к чему она стремилась, но совсем не так, как она этого хотела: любимая работа не приносила удовольствия, в обеспеченном доме всё время чего-то не хватало, дети не радовали, муж... "Чёрт бы побрал этого мужа!"- выкрикнула она в пустоту, ставя очередную стопку на стол, чуть не расплескав. Ей стало так тоскливо, что захотелось с кем-нибудь, неважно с кем, разделить свою боль. Она достала записную книжку и начала листать одну страницу за другой. В ней было много номеров большого количества людей, но никто из них не был ей настоящим другом. Приятели, знакомые, просто нужные или важные, но чужие люди. Никому из них она не могла доверить те душевные страдания, что терзали её.  И вдруг на глаза попалась запись: "Вера, Севастополь" и телефон. Наденька потёрла лоб. "Вера... Вера... Кто такая?" Вдруг вспомнив, что это та самая подруга интеллигентки из Козихинского, Наденька страшно обрадовалась: "О! Ей-то я и позвоню! Таккая милая этта Ввера... Наверняка, поймёт меня." И она выпила ещё стопку махом. Потом пошла к телефону, вернулась за записной книжкой, которая закрылась, долго искала номер Веры, но не нашла и постепенно заснула прямо в кресле с телефонным аппаратом в руках. Проснулась Наденька часа через четыре. Телефон стоял рядом на столике, записная книжка аккуратно лежала рядом, мягко светил торшер, было тихо и только из комнаты дочерей доносился еле слышный разговор, который Наденька разобрать не смогла.  Она пошла на кухню. На столе ничего не было. Она открыла холодильник. Водка была на своём месте.  Наденька достала кастрюлю с супом, потом решила, что слишком устала. Убрав кастрюлю обратно, выпила воды, потом решила, что надо всё-таки что-нибудь съесть, сделала пару бутербродов, налила чай из ещё горячего чайника и проглотила всё это машинально. Оглядевшись по сторонам, вздохнула и пошла в спальню. Когда она залезла под одеяло и выключила ночник, в окно ворвался свет полной луны. Он был такой яркий, что сон как рукой сняло. Наденька бессмысленно пялилась в потолок. Ощущение безысходности кололо сердце, заставляя его сжиматься. Она посмотрела на пустующую половину кровати и ей стало так больно, что она даже застонала. Раньше она бы расплакалась, но теперь она уже так устала от этой гонки за несбыточной мечтой, что скорее разозлилась. На всех и вся. И сил спорить и ругаться у Наденьки в этот момент уже не было, да и не с кем. И постепенно она всё же заснула. Утром, обнаружив мирно спящего рядом Андрея, не стала ничего говорить, тихо встала и пошла на кухню.  Она приготовила завтрак, но дети торопились и, почти ничего не съев, быстро убежали в школу. Наденька сидела за чашкой кофе и пыталась решить, как дальше жить. Их с Андреем мало что связывает. Его никогда нет дома, и дела семьи его не волнуют. Дети уже совсем большие, и у них свои интересы. С родственниками она тоже не близка, друзей у неё нет, единственную подругу сжила со Свету бывшая свекровь, Тина Михайловна в последнее время уже в наглую ездит за счёт Наденьки, добавляя неприятных ощущений, да и с Валерой после случая с ухарем, который делал им ремонт, они больше не пересекались. Что же делать? Её рассуждения прервал Андрей, который пришёл на кухню. "Налей мне чаю, я тороплюсь. У меня важная встреча," -сухо сказал он и пошёл умываться. Наденька поймала себя на том, что у неё ничего не ёкнуло при виде него. Она действительно очень устала. Когда муж ушёл, она вернулась к записной книжке, нашла номер Веры и позвонила. Было ещё довольно рано и на том конце быстро взяли трубку: "Алло. Кто это? Алло. Вы по междугороднему звоните. Говорите." Мужской голос был вежлив, спокоен, но чеканил каждый слог. "Наверное, это её муж," -подумала Наденька и спросила: "А Вы не могли бы позвать Веру? Я правильно набрала?"  Мужчина сказал: "Вера, это тебя. Кто это?" Наденька услышала тонкий голосок: "Алло, да, здравствуйте", вспомнила эту миниатюрную милую женщину и сказала: "Верочка, здравствуйте, это я, Надя. Я Вас стригла в Москве, помните, Вы приходили в салон с подругой?" "Ааааа... Да, да, да. Конечно. Как Вы Наденька?"- радостно заворковала Вера. От её приветливости у Наденьки стало тепло на душе и она захотела быть там, где эта женщина. Там, где её будут любить. Там, где не надо ничего доказывать и отвоёвывать. Причём как можно быстрее.
       Когда Наденька положила трубку, у неё уже было официальное приглашение от подруги Веры и её мужа приехать к ним погостить летом.
Наденька решила ехать во что бы то ни стало и как можно скорее, поэтому до поры никому ничего не говорила. 
        Андрей приходил теперь домой только поесть и переодеться. Причём ему непременно надо было уколоть жену, заметив, что еда нездоровая, слишком жирная и пресыщенная, а одежда не глаженая. Наденька в свою очередь поручила старшей дочери носить его рубашки в прачечную, а костюмы в химчистку, а когда он ругал её еду, говорила: "Можешь не есть." Он разворачивался, демонстративно выходил из кухни, но поздно вечером, когда все расходились спать, возвращался и с голодухи съедал намного больше, чем хотел. Такая диета привела к тому, что он раздобрел и прилично обрюзг, не потеряв, однако, своей мужской привлекательности. И хотя они жили в одной квартире, их теперь мало что связывало, поэтому подготовку Наденьки к поездке муж не замечал. Только за день до отъезда, когда она начала собирать чемодан, Андрей был поставлен перед фактом, что в ближайший месяц она будет отдыхать в Севастополе. Таким оборотом событий он был ошеломлён. Наверное, потому что привык, что она вечно бегает за ним хвостиком. Но теперь он не увидел никакой заинтересованности в себе с её стороны. И разозлился. Но Наденька предупредила все возможные возражения одной фразой: "Ты все выходные проводишь неизвестно с кем неизвестно где. А я в отпуск к подруге еду. В чём проблема?" Он не нашёлся, что ответить, разозлился ещё больше и ушёл, громко хлопнув дверью. Вечером вернулся поздно и молча лёг спать, утром ушёл так же молча. Ни разу даже не посмотрел на жену. Наденька ещё раз проверила чемодан и поехала на вокзал. В поезде под умиротворяющий своей монотонностью стук колёс она непрестанно спала, поэтому когда вышла на перрон в Симферополе, чувствовала себя свежей и полной сил. На выходе из вокзала её ждала машина, за рулём которой сидел интересный мужчина, примерно одного с ней возраста. "Здравствуйте. Пётр Алексеевич, капитан второго ранга, товарищ и друг Василия, мужа вашей подруги. Можно просто Пётр,"- представился он. Наденька опустила глаза: "Очень приятно. Надя. Вы меня повезёте?" "Да. Как Вы знаете, город у нас закрытый, нужен специальный пропуск. Так вот ваш пропуск - это я, -он улыбнулся, открывая дверь,- Садитесь в машину."
       Вера  с мужем жили в собственном доме, который хоть и походил на скворечник, но на самом деле был добротным и тёплым. Довольно большое пространство перед входом было огорожено перголой, сплошь увитой виноградом. Ещё не созревшие, но уже вполне сформировавшиеся гроздья свешивались между балок. Там стоял длинный стол с лавками с двух сторон. Что-то похожее на мангал, явно любовно сваренное кустарно, стояло чуть поодаль, от  него за дом уходила дорожка, вдоль которой находились очень ухоженные овощные грядки. Позади дома был ещё один выход из дома в садик, где росли несколько абрикосовых деревьев. С четвёртой стороны из земли торчали массивные камни, между которыми росли разные миленькие цветочки, волнами набегавшие на них. Наденька была в восторге уже от первого впечатления. Ей очень хотелось обнять Веру в благодарность за приглашение, но она сдержалась, только улыбка теперь не сходила с её лица, особенно при виде хозяйки. Гостеприимная Вера выделила новоявленной подруге просторную комнату с двуспальной кроватью, сама занесла в неё Наденькины вещи и сказала: "Располагайся. Если ты не очень голодная, подождёшь часика два, придут Васины сослуживцы, посидим, выпьем за встречу." И широко улыбнувшись, она подмигнула: "Ты сейчас лучше отдохни, попривыкни, хорошо?"
       Наденька распаковала чемодан, расставила свои принадлежности на трюмо, села на кровать, подумала: "Довольно мягко" и легла. Вроде бы она выспалась в поезде, но коснувшись головой подушки, тут же заснула, да так крепко, что не слышала как пришли гости, как шумно накрывали на стол, и только, когда включился фонарь перед домом, и его свет ударил ей в лицо через не зашторенное окно, она проснулась. Не сразу сообразила, где она и что происходит, но вспомнив, быстро поправила макияж и одежду, привела в порядок причёску и вышла из комнаты. В доме никого не было. Выйти сразу к столу она почему-то не решилась, и прошла через заднюю дверь, обойдя дом со стороны грядок, из-за угла оглядела присутствующих, нашла взглядом Веру и направилась прямиком к ней. За столом все были мужчины, кроме Веры и ещё одной миловидной женщины с короткой стрижкой в спортивной куртке. "О, Надежда пришла. Иди, присаживайся со мной. Долго же ты спала. Я будить не стала, ты наверное дорогой утомилась," -сказала Вера. "Здравствуйте," -ответила та и потупив взор присела с края рядом с ней. Хозяйка ловко поставила перед ней тарелку и вилку, приговаривая: "Бери, что нравится, накладывай, вина тебе налить? Домашнего." Потом обратилась к остальным: "Вася, шашлык неси, Петь, налей Наденьке вина, пожалуйста," -она стояла позади Наденьки, любовно поглаживая ей плечи,- "Это моя спасительница. Я в ноябре в Москву ездила к Алевтине, а та мне сюрприз сделала, в Большой театр пригласила. А как я пойду, у меня ни платья, ни причёски. Платье мне Алевтина-то нашла, шикарное, конечно, а причёску... вот, Наденька сделала. Своими золотыми ручками. Я там, наверное, красивее артисток была." И присев рядом, она ласково похлопала Наденьку по спине. Та в ответ приобняла её со словами: "Ты и так красавица,"- и опять опустила глаза. Подошедший Пётр, наливая ей в стакан вино, сказал: "Не скромничайте, Наденька, раз Вера так говорит, значит так и есть. И, вообще, Вы очень привлекательная." Как бы в подтверждение он взял её руку и поцеловал. Наденька отдёрнула её от неожиданности, а все сидевшие за столом отреагировали громким протяжным "О!" и стали смеяться, подтрунивая над Петром. Василий, передавая Наденьке шампур с шашлыком, сказал: "Не обращайте внимания, Пётр у нас большой оригинал вообще. Да, Петь?" Тот начал отшучиваться: "А что, я что-то не так сказал?"  "Да, ты тот ещё говорун,"- сказал кто-то из гостей и разговор пошёл в другую сторону. Пётр ещё неоднократно подходил к Наденьке с бутылью вина и бросал на неё заинтересованные взгляды. Она делала вид, что не замечает. Когда гости узнали, что Наденька впервые в Севастополе, стали наперебой рассказывать, где ей стоит побывать и как там интересно. В конце концов Наденька сказала шутливо: "А что ж вы на море меня не приглашаете?" "Да, ну, это море," -сказал кто-то. "Мы по морю ходим, что на него глядеть?" -усмехнулся другой гость. "Я отвезу Вас на море," - сказал Пётр, -"Только в обмен на услугу. Давайте выпьем на брудершафт и начнём общаться неформально. Позвольте называть Вас на ты и Наденька." Почти  десяток пар глаз в момент заблестели в предвкушении действа. "Давайте выпьем. Но не на брудершафт. А общаться неформально мы можем начать прямо сейчас, Петя. Кстати моего папу так звали. Очень красивое имя," -Наденька глянула на Петра, подняв бокал, и обратилась как бы ко всем: "Давайте выпьем за хозяев, прекрасную Верочку и её мужа!"-она в очередной раз приобняла подругу, а когда все тоже подняли свои бокалы, выпила. После Василий сказал: "а может споём?" Вера поддержала: "Давайте, нашу любимую..." И они затянули Севастопольский вальс, потом другую, потом ещё и ещё. Наденька подпевала припевы. Радость переполняла её при виде этих весёлых лёгких людей и казалось, что вино на неё не подействовало, потому что голова её была ясной, однако когда Вера стала потихоньку убирать со стола и она захотела ей помощь, то обнаружила, что не может встать. Вера это заметила, усмехнувшись сказала: "Хорошее у нас вино, правда?", потом позвала Петра: "Проводи Наденьку, пожалуйста в её комнату." Та поначалу отнекивалась, но после ещё пары безуспешных попыток поняла что сама не дойдёт, а миниатюрная Вера её, пухляшку, не доведёт. Пришлось согласиться. Пётр поднял её, как пушинку, крепко держа за талию ловко довёл до кровати, о которую она споткнулась. И так как она опиралась о него, держась за шею, то они оба рухнули на кровать и оказались лицом к лицу так близко, что она слышала разгорячённое дыхание и стук его ускоряющегося сердца. Нервно сглотнув, она с трудом спихнула его с себя, приподнялась на руках и еле слышно сказала "спасибо", потому что у неё вдруг пересохло горло. Он тоже поднялся, ещё некоторое время сидел рядом, внимательно разглядывая её, потом вскочил и сказал: "Ах, да, конечно. То есть не за что." Уже в дверях он откашлялся и сказал: "Так я отвезу тебя на море? Завтра. Я заеду часа в четыре." И быстро вышел.
        Наденька опять упала на постель распластав руки и выдохнула. "Что я творю!"-подумала она. Полежала некоторое время и восхищённо произнесла: "Вот, мужик!" В этот момент в комнату вошла Вера. "Кто? Петя? Да, он такой, -сказала она с улыбкой,- Он вообще-то хороший, только вот пару себе никак не найдёт. Жена его умерла три года назад от рака. Он так горевал. Ты, можно сказать, заставила нас всех удивиться. Он обычно так себя не ведёт. Наверное, ты ему понравилась." Вера задумчиво подняла глаза, опомнившись сказала: "Ах, да. Вот! Я тебе водички принесла на ночь. У  нас, кстати, с водой напряжёнка. Долго не залёживайся, в десять утра уже отключат. И до пяти вечера." Наденька резко села: "А как же... Пётр сказал, что заедет за мной в четыре. На море отвезти..."- сказала она удручённо. "Ну, значит, вставай пораньше,"- ответила Вера и улыбнулась. Уже в дверях она обернулась и смущённо попросила: "Ты не могла бы поэкономнее с водой, а то мне ещё огород поливать, а?" Наденька активно закивала: "А? Да! Конечно, конечно. Я постараюсь." Вера удовлетворённо улыбнулась и вышла, аккуратно закрыв за собой дверь. Наденька  боялась, что после такого насыщенного вечера не уснёт, но провалилась в сон сразу же, как коснулась подушки. Видимо, Пётр и правда как-то запал ей в душу, и она неосознанно хотела предстать перед ним в наилучшем виде, поэтому проснулась ни свет - ни заря, в шесть утра. К её удивлению, Вера с Василием уже были на ногах и готовились завтракать. Увидев Наденькино выражение лица, Вера сказала: "Огород надо успеть полить до жары. В восемь уже начнёт припекать. Умывайся вон там и иди к нам за стол." Наденьке всё больше и больше нравилась эта милая заботливая женщина и она изъявила желание помочь полить огород. После завтрака Вера вручила ей десятилитровую лейку, наполненную водой. Ощутив, насколько она тяжёлая, Наденька решила  сделать всё побыстрее и плескала водой во все стороны. Очень быстро подоспевшая Вера объяснила, что воды настолько мало, что они даже собирают дождевую, поэтому, если она хочет свежие овощи на столе, стоит поливать аккуратно, медленно и направленно. Наденька не любила, когда её поучают, но сейчас, пристально глядя на Веру, в улыбчивых глазах которой она увидела глубокую печаль, отчего почувствовала себя с ней родственными душами, просто кивнула головой и сказала: "Угу. Я постараюсь." Василий уехал на работу, а подружки решили попить кофейку. Кофе у Веры был отменный. Она объяснила Наденьке, что иногда моряки пристающих в их порту иностранных кораблей сходят на берег и продают всякую всячину, а люди потом перепродают всё это на рынке, где можно, в принципе, купить, что угодно. Наденька изъявила сильное желание посетить рынок. Вера сказала: "Мы живём на отшибе, рынок на другом конце города,  мы с тобой вдвоём убьём на это весь день. Если так сильно хочешь, попроси Петра. Он на машине. Да, и в отпуске сейчас. Ему быстрее и легче будет с этим справиться. И тебе комфортнее на машине ехать, чем в троллейбусе трястись, правда?" Вера делала домашние дела, Наденька следовала за ней, иногда помогала, и они всё время болтали о том, о сём, ни о чём и обо всём. В основном Вера рассказывала как они живут. Наденька из её рассказа поняла, что в последнее время стало немного тяжелее, кормятся они с мужем в основном со своего огорода, землю для которого не так-то просто достать, а уж тем более что-то на ней потом вырастить. Время до означенного часа пролетело незаметно и неожиданно перед весело болтающими подружками возник Пётр: "Привет! Ну, что, Наденька, ты готова ехать? Море ждёт!"- спросил он.  Она кокетливо улыбнулась, сказала: "Да. конечно. Только сумку возьму." Вера посоветовала взять шляпу, чтобы не напекло. У Наденьки её не было и подруга одолжила свою. Когда они ехали, Пётр как будто и не смотрел в её сторону, поэтому она перестала волноваться из-за возможных назойливых ухаживаний, уселась поудобнее и спросила, далеко ли ещё ехать. "Не очень,"- сказал он,- "Ты можешь даже вздремнуть. Музыку включить?" Наденька кивнула: "Давай". Рядом с ручкой коробки передач лежало несколько кассет, Пётр выбрал одну, вставил в магнитофон. Наденька услышала спокойную мелодичную популярную музыку без слов в исполнении скорее всего какого-то оркестра. Машина ехала очень мягко, поэтому Наденька совершенно расслабилась и, прикрыв глаза, успокоилась, а через некоторое время задремала. Сквозь сон она отдалённо слышала сменяющиеся приятные мелодии, напоминающие накатывающие волны. Спустя ещё какое-то время она даже услышала  их плеск. Пётр положил ей руку на плечо: "Приехали. Просыпайся." Она открыла глаза и увидела перед собой море, которое манило своей бесконечной синевой, а накатывающие на берег волны будто манили: "Спеши...Сюда...Спеши...Сюда..." Наденька вышла из машины, улыбнулась и глубоко вдохнула, заведя руки за голову. Обернувшись, она посмотрела на Петра с  благодарным обожанием за подаренную радость. Он расплылся в улыбке: "Пляж внизу. Надо спуститься". Обрыв был очень высокий и крутой, а вырубленные ступени вдоль него довольно узкие, и конечно никаких перил.  "Зато здесь самая чистая вода. Идём. Не бойся. Я помогу," -сказал он, увидев в её глазах испуг, и первый ступил вниз, подав ей руку, в которую она вцепилась мертвой хваткой. Спускаться было очень страшно, но Наденька была почему-то уверена, что с ним она в безопасности. И не зря. Пляж стоил того. Песок был светлый и чистый, а море ярко-синее. На другом конце пляжа Наденька заметила не более трёх пар молодых людей, мирно загоравших под уже несильно палящим солнцем, так что можно было назвать это место пустынным. Наденька достала из своей сумки полотенце, села на него, достала солнечные очки, покрутила и убрала обратно. "Не будешь одевать?" -спросил Пётр и сел рядом на песок. "Думаю, нет. Солнце не такое яркое уже, -ответила она,- А ты не будешь полотенце расстилать?" "Я его не взял, -ответил он,- Мне и так нормально." "Если хочешь, можем разделить моё", -она похлопала по полотенцу рядом с собой. Он опять расплылся в улыбке и согласно кивнул. Наденька переложила полотенце так, чтобы им было удобно вдвоём, Пётр быстро оказался рядом, спросил: "А ты здесь надолго?" Она ответила, что приехала на месяц, между ними завязался разговор сначала о погоде, потом о море, о природе, потом о работе, но так как он ничего конкретного не мог ей рассказать, то говорила в основном она, потом он рассказывал про Севастополь, пытаясь сравнивать его с Москвой. Потом спросил про семью, она помедлив, ответила, что у неё две дочки, выдержав паузу, добавила: "И муж..." Взгляд её стал тоскливым, она громко вздохнула и замолчала, уставившись в даль. Он сказал: "Пойдём купаться!" Вскочил, сдёрнул её с места и держа за руку побежал в море. Наденька давно уже никуда не бегала и сейчас вбегая в прохладную приятную после жары воду, она столкнулась с волной и чуть не упала, но он притянул её, и в мгновение ока они стояли прижавшись друг к другу среди плещущихся волн. Он внимательно вглядывался ей в глаза: "Всё будет хорошо. Ты слышишь? Слышишь меня?" Наденька послушно кивнула. Чтобы не заплакать утёрла себе нос, натянула улыбку и сказала: "Конечно!" Она отпрянула от него и поплыла вдоль берега. Совсем скоро стемнело. Они засобирались уходить, когда к берегу причалили лодки, из которых выскочили пацаны, расставили факелы, довольно громко включили магнитофон, из которого вырвалась бодрая современная музыка, и разожгли костёр. Пётр подошёл к ним, о чём-то поговорил, и вернувшись, предложил поесть мидии. Она не знала что это и как его едят, но согласилась. Пацаны притащили лист железа, бросили его на костёр. Потом они окружили место действия, поэтому сам процесс приготовления Наденька не видела, но чуть позже Пётр принёс бутылку вина и большую горсть ракушек, створки которых были открыты и внутри находился маленький кусочек чего-то, что и есть мидия. Их надо было выковыривать, но они были настолько маленькие, что кроме вкуса моря Наденька ничего не почувствовала. Зато они опустошили на двоих бутылку вина. Всё это было так забавно и по-детски, что она забыла сколько ей лет, какой у неё статус, ответственность и обязанности. Ей захотелось просто жить и дышать свободно. Просто веселиться и отдыхать, как эти пацаны. Если бы у неё были силы она бы присоединилась к ним, весело скачущим под свою музыку вокруг костра, но жизнь в последнее время её так утомила, что она сидела на  песке не расположенная к резким движениям. Более того, пару минут спустя она вообще легла рядом со своим полотенцем и распластала руки и ноги. Пётр сел рядом. "Смотри, сколько звёзд,"- сказала она. Он посмотрел в небо. "Видишь вот эта звезда - я," -сказала Наденька. Он спросил: "Которая?" Она сказала: "Ну, вот же, посмотри." Он перевёл взгляд на неё. Она сделала несколько лёгких махов в стороны ногами и руками, повернула к нему голову, показывая кивком на себя и чуть приподнимая распластанные руки: "Я - звезда!" Он улыбнулся, склонился над ней, убрал со лба выбившуюся прядь волос, сказал: "Конечно. Ты - моя звезда." И поцеловал. Приподнялся, посмотрел внимательно ей в глаза, она обняла его за шею и они опять поцеловались. Потом ещё и ещё, совершенно не обращая внимания на резвившуюся неподалёку молодёжь. Однако когда Наденька почувствовала, что его ласки вот-вот разожгут в ней нечто большее, то отстранилась, вытянув обе руки: "Постой. Погоди. Нет." Пётр продолжал её обнимать, поэтому она, с трудом отцепив от себя его пальцы, села, всё ещё держа их, и молчала, опустив глаза. Он сказал: "Ты мне очень нравишься. С первого взгляда. Что не так?" Она ответила: "Я тебя не знаю..." "Ой ли? Так уж и не знаешь? Я думал ты всё поняла," -ответил он с укоризной в голосе. Такой поворот предвещал тягостное развитие разговора. Наденьке этого не хотелось и она сказала: "Давай не здесь и не сейчас. Хорошо?" "Хорошо. Уходим," -сказал он приказным тоном. Она вскочила, сложила полотенце, убрала его в сумку и встала будто по стойке "смирно". Глядя на эти действия, ему стало смешно, он потрепал её по голове, улыбнулся, взял за руку и уже спокойно сказал "пошли". У злополучной лесенки она вцепилась в скалу так, будто хотела вырвать кусок и побольше. Он сказал: "Не волнуйся. Я же с тобой", встал очень близко позади неё положил руки ей на плечи, сказал: "смотри на самую верхнюю ступеньку. Смотришь?" Она послушно кивнула. Тогда медленно скользя по плечу, он взял её руку и крепко сжал: "Я держу тебя". Со стороны скалы, за которую она пыталась ухватиться, он обнял её за талию и сказал: "Пошли! И раз. Два. Три..." Она не заметила, как они оказались наверху. Наденька обернулась, посмотрела на мерцающее море, в котором отражалась луна: "Здесь, конечно, очень красиво,- и добавила, слегка надув губы, как маленькая,- Но очень страшно спускаться". Он опять улыбнулся: "Садись в машину."  Внутри он спросил: "Куда теперь?" Она удивлённо сказала: "К Вере. Куда ещё?" Он смотрел на неё ещё какое-то время, она на него, потом вздохнул  и сказал: "Ладно." Проехав почти половину пути, Пётр сказал: "Вообще-то я сейчас в отпуске. Если хочешь, могу тебя повозить, город показать..." Она оборвала его: "Да! Можешь отвезти меня на рынок? Во-первых шляпа,"- она указала пальцем себе на макушку, -"Эта не моя. Мне нужна собственная. Во вторых Вера сказала, там вообще есть всё, что хочешь." "А что ты хочешь?"- спросил он. "Пока не знаю, но точно что-то хочу." Он засмеялся и покачал головой: "Вот ты чудо! Хорошо. Завтра в восемь я за тобой заеду." "Утра? -Наденька  была в замешательстве,- А сейчас сколько?" Пётр посмотрел на часы: "До полуночи ещё далеко, Золушка". Она попросила включить музыку и откинулась на спинку сиденья. А когда  уже вышла из машины, уточнила: "Так значит в восемь? Кстати, как называется место где мы были?" В ответ он только помахал рукой и уехал. Калитка была не заперта и перед домом горел фонарь. Наденька зашла как можно тише, но увидела за столом во дворе Веру, вопросительно смотревшую на неё. "Извини, я так поздно. Не даю тебе спать..." -начала было шептать Наденька. Та оборвала её, отрицательно мотая головой, заулыбалась и спросила: "Ну, как? Где были? Море понравилось?" Оказывается, Пётр ещё вчера взял отпуск только ради Наденьки и успел все уши прожужжать Василию, как она ему понравилась, поэтому после того, как он вёл себя накануне, подруга и предположила, что у них всё сложится уже сегодня. А сидела во дворе, совершенно не надеясь, что Наденька вернётся, просто на всякий случай. "Ты знаешь, ведь они моряки. А море - это, на самом деле, очень опасное место, тем более для них, военных. Жизнь такая короткая. Зачем время зря тратить. Тем более, мы - давно не дети. Пётр, вот, с женой жили душа в душу. Он с неё пылинки сдувал. Но работа у них такая тяжёлая, уйдут в поход... Или учения... А мы тут ждём на берегу. По радио штормовое предупреждение объявляют, а мы переживаем, хоть бы вернулся... Вот его жена, видимо, и испереживалась вся, рак заработала. Сгорела, как свечка. Быыыстро. Он когда её похоронил, и сам как неживой ходил. Долго переживал. Недавно только оттаял более-менее. А ты как приехала, он аж светится весь." Наденька сказала: "Но у меня муж есть. И дети... Что я могу?" Вера помолчав, ответила: "Ты знаешь, если любовь - настоящая, для неё нет преград. Если у вас всё сложится с Петром, бросай своего мужа, бери детей и сюда. Пётр - он надёжный. И заботливый. Он и дочек твоих полюбит." Наденька возразила: "А если я мужа люблю?" Вера посмотрела на неё пристально, хитро улыбнулась и сказала: "Любила бы мужа, не поехала бы с Петром. Пойдём спать, завтра рано вставать."
       Уже в комнате Верины слова никак не выходили у Наденьки из головы. А ведь и правда, любит ли она ещё Андрея? В том, что он любит её, она уже совсем не уверена. Фонарь перед домом погас и Наденька крепко заснула.
       Утром, как ни странно, она проснулась сама в половине седьмого бодрой, в хорошем расположении духа и решила, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на бесконечный бой за свою любовь. Если Андрей её не любит, она попробует с Петром. Может быть, Вера права, и он будет любить её больше?
       Рынок представлял собой длинные ряды из обычных горожан, заплативших при входе за право торговать и стоявших вплотную друг к другу. Кто-то пытался продать  собственные поношеные сапоги, а кто-то предлагал партию турецкого мыла. Здесь действительно было очень много всего. После того, как они купили шляпу, почти такую же как у Веры, Наденька начала было скучать, потому что одежда не волновала её так, как еда. Но вдруг начались продуктовые ряды. Чаще всего продавцами оказывались такие же, как её подруга, владельцы собственных огородов, продававших плоды своего труда. По большей части разнообразную зелень, редис и фрукты. Но были и те, кто продавал явно не местные продукты. Увидев мясистые сочные помидоры размером с ладонь, Наденька не могла удержаться, чтобы не купить, причём она не стала торговаться, просто выбрала несколько понравившихся и заплатила. Пётр удивился и осторожно спросил: "Любишь помидоры?" Она ответила: "Не то, чтобы я их любила... Просто мой отец с Кубани. Меня туда в детстве отправляли, и там росли вот такие мясистые, как эти. "Бычье сердце" называются.  Можно сказать, вкус детства. А я просто готовить люблю. Думаю, мы с Верой могли бы что-то из них придумать." Он спросил: "Может быть, ты со мной придумаешь что-нибудь? Давай купим сейчас всё, что хочешь, и поедем ко мне?" Она вспомнила вчерашний разговор с подругой и решила отдаться воле судьбы, поэтому спросила: "а что у тебя дома есть?" Он сказал: "телевизор". Она рассмеялась: "Нет же! Из еды что есть? Чтобы лишнее не покупать."  "Аааааа..."-протянул он, -"Колбаса есть, сыр. Яйца! Что ещё? Хлеба нет! Но за хлебом надо в магазин идти." Он посмотрел на неё  с извиняющимся видом. После более детального выяснения, какая еда у него есть, есть ли специи и какие, они купили приглянувшиеся Наденьке продукты, заехали в магазин, закупились ещё и там, и с полными сумками поехали к нему домой. Пётр жил в трёхкомнатной квартире с сыном, которого впрочем не было дома, потому что он тоже был офицером ВМФ и корабль, к которому он был приписан, в тот момент был на ученьях. Обстановка была очень скромная, если не сказать минималистичная, небольшое количество предметов, которые видимо составляли уют этого дома, когда была жива жена Петра, теперь смотрелись одиноко и невпопад. Наденька прошла вслед за ним на кухню, где они разобрали сумки, он показал, где что лежит, и вышел. "Вот тебе раз! -подумала Наденька,- Я ему готовить должна тут?" Через пару минут Пётр вернулся в домашней одежде, которая представляла собой шорты и майку с надетым поверх фартуком. Второй он держал в руках. "Давай я тебе завяжу, -предложил он,- с чего начнём?" Она набрала овощей,  положила их в раковину, дёрнула кран... "Воды-то нет!"- она вопросительно посмотрела на него. Он сказал: "Сейчас принесу." Наденька предупредила: "Нам много надо!" Пётр вернулся, взял её за руку и отвёл в ванную комнату. Там  ванна была наполнена  водой на две треть. "Этого хватит?"-спросил он. Она улыбнулась, погладила его по руке: "Хватит, хватит. Тогда моешь ты." И вернулась на кухню. Во время готовки, они часто касались друг друга, шутили, заигрывали, в общем делали это очень весело. В том же настроении они начали обедать. Он откупорил бутылку. Это был портвейн. очень хороший. Но коварный, потому что Наденька быстро захмелела и обед закончился. Глядя на её слипающиеся глаза, он сказал: "Ты, наверное, устала, давай-ка переберёмся на диван." Наденька  согласно кивнула. Пётр положил её на диван, приобняв. Через три минуты она мирно посапывала, уютно устроившись на его плече. В квартире было жарковато, несмотря на вентилятор и плотно зашторенные окна, и  испарина выступила у неё на шее. Он провёл по ней рукой, очертил пальцами линию подбородка, коснулся губ. Во сне она чмокнула его палец, ему стало смешно, и он легонько нажал на кончик её вздёрнутого носика, который Наденька моментально почесала и перевернулась на бок крепко его обняв. Счастливая улыбка заиграла на его лице. "Такая милашка," -прошептал он. Через пару часов она проснулась. Обнаружив себя в объятьях Петра, спросила: "Это что?" "Это... ты спала, -ответил он,- всё плечо мне отлежала." Наденька отпрянула: "Ну, извини." После этого они убрали со стола и сели обратно на диван смотреть телевизор. Но было слишком жарко и скучно, поэтому Наденька спросила: "А, может, пройдёмся?" Время было позднее. Жара должна была уже спасть, поэтому Пётр согласился. Они решили погулять в окрестностях дома, чтобы просто подышать воздухом. Вокруг были обычные панельные однотипные дома, между которыми изредка встречались детские площадки и просто лавочки, окружённые множеством кустов и деревьев. Пройдя пару кварталов, Пётр глянул на часы и сказал, что пора возвращаться. Она посмотрела на него вопросительно. "Ты ведь останешься? -в свою очередь спросил он,- Васе я позвоню, чтоб они не волновались." Она не отвечала. "Я же выпил, рулить не могу. Такси поймать будет сложно..." -он начинал терять терпение. "Хорошо, -вдруг сказала Наденька,- Давай вернёмся." Пётр был счастлив, и хотя очень пытался скрыть свою радость, ему это плохо удавалось, потому что он почти бежал и тянул её за собой. Уже дома она спросила, можно ли принять душ. Он ответил, что воды не бывает только днём, вручил ей полотенце, показал, где что лежит, и вышел. Закончив, Наденька спросила, могла бы она что-нибудь съесть и попить, только полегче. "Ну, ты же любишь готовить, вот, и приготовь нам. Что-нибудь полегче. А?" -Пётр держал кисть её руки обеими ладонями, делая вид, что умоляет,- Уверен, будет вкусно." Потом поцеловал ей руку, плечо, шею... В этот момент она отстранила его со словами: "И что же мы будем пить?"  Выпить он предложил ей то вино, что они пили в день её приезда, после чего тоже пошёл в душ. Наденька решила, что если выпьет немножко, то оно ей не повредит, но это вино было поистине волшебным, потому что когда Наденька увидела Петра только лишь в одном полотенце, перевязанном  чуть ниже пояса, а с его недосушенных волос капли воды стекали на мускулистую грудь, в её животе запорхали бабочки. Она выпила залпом бокал, который держала в руке, и сглотнула, жадно вперившись в него взглядом. Он медленно подошёл, погладил её по волосам, по щеке, наклонился, поцеловал. Наденька притянула его к себе... Так, в обнимку на полотенцах на диване они и встретились глазами следующим утром. Благо, привычка рано вставать позволила им проснуться вовремя, чтобы умыться, приготовить завтрак, помыть посуду и набрать ванну воды. Было ещё раннее утро, а они уже были одеты и готовы... Встретившись взглядами ещё раз, их тела будто сами собой начали притягиваться друг к другу, а когда соприкоснулись, то уже не могли оторваться, и они вновь занялись любовью, а закончили, когда воду уже отключили. Улыбаясь, они неотрывно смотрели друг на друга. "И как теперь мыться?"- спросила она. Пётр ответил: "Мы же в отпуске. Поехали на пляж." Теперь он отвёз её на один из популярных и более доступных пляжей города. Рядом был музей. Через пару часов, устав от жары, они зашли туда. Два взрослых человека вели себя как малые дети, пытаясь держаться за руки и целоваться, когда смотрительницы отворачивались, и прыская от смеха при виде экспонатов без всякой причины. Оказавшись на улице, они решили не возвращаться на пляж, а побродить по развалинам древнего поселения. Делая предположения, какое именно строение представляла из себя когда-то та или иная груда камней. Они весело проводили время, но безжалостное солнце нещадно обжигало её белоснежную кожу. К тому же Наденька успела проголодаться. Пётр отвёз её в кафе в центре города, где их обильно и вкусно накормили. Выйдя обратно на жаркую улицу её начало клонить в сон, и они вернулись к нему домой, где она уже привычно плюхнулась на диван. Он подошёл, взял её за руки, посмотрел в глаза и сказал, что если она хочет спать, то лучше делать это в спальне, куда незамедлительно отвёл её. Наденька задумчиво смотрела на кровать. "Что случилось?"-спросил он. "Я не могу спать в этой  одежде, -сказала Наденька, показывая на свой наряд,- У тебя есть что-нибудь мне надеть?" Он выдал ей одну из своих футболок. Чтобы переодеться, она  смущённо попросила его выйти. "Я уже всё видел," - заметил Пётр, но вышел. Наденька заснула быстро с улыбкой на губах.
       Сначала она почувствовала приятные волны,  растекающиеся по телу, потом осознала, что в ней растёт вожделение, но это был не сон, потому что ощущала, что кто-то целует её и ласкает, уже совсем проснувшись, поняла, что это - Пётр, и потянулась к его губам...
      За окном была кромешная ночь и тишина. После душа они лежали уже без сил, но держали друг друга за руки. Наденька поймала себя на том, что опять улыбается. Ей было так хорошо, как не было, пожалуй, никогда. Рядом был человек, который любил её. Просто так. Просто за то, что она есть, такая как есть, сама по себе. Она была счастлива. Когда она это осознала, то крепче сжала его руку и закрыла глаза, уткнувшись в его плечо.
       На следующий день они заехали к Вере, чтобы взять кое-какие вещи, объяснив, что раз Пётр всё равно всюду возит Наденьку, показывая ей достопримечательности, то ему очень расточительно кататься из одного конца города в другой, чтобы забирать её и привозить обратно, и теперь она поживёт у него. Вера долго смотрела то на него, то на неё, потом сказала: "Угу, Понятно. Что ж не понять. Но вы заезжайте как-нибудь, в выходные, например..." Наденька обрадовалась, будто школьницу мать отпустила в дальний поход, сказала: "Конечно, Верочка, В субботу мы у вас. Если что, созвонимся." Она посмотрела на Петра - он одобрительно кивал головой.
         Наденька чувствовала необычайный прилив сил. Неистовую радость у неё вызывало буквально всё - пробежавшая мимо собачонка, милый ребёнок, цветы на клумбах, шелест листьев, бегущие по небу облака, даже палящее солнце. Мир вокруг казался ей радужным, и сама она была бесконечно счастлива.  На людях они с Петром сдерживали себя, держа дистанцию и делая вид, что разговаривают о чём-то взросло-важном, но как только оставались наедине, по прилипали друг к другу и радовались как дети, что они есть друг у друга. В выходные, как и обещали, они приехали к Вере. Василий уже колдовал над мангалом. Стол был почти накрыт. Пётр громко поприветствовал друзей. "Здорово! Как раз вовремя, -ответил Василий,- сходи, будь добр за вином, ты знаешь где." Наденька  вручила подруге сумку с продуктами с рынка, в том числе и помидорами, спросила, чем может помочь. Та  ответила: "Да ничем, всё готово. Сиди, отдыхай." Уже Василий хлопотливо раскладывал шампуры на блюде, и Пётр поставил бутыль на стол, как Вера застыла в дверях с тарелками в руках: "Нин, ты что ль?" "Я," -послышался голос от калитки.  В приближающейся женщине Наденька узнала женщину, которая была здесь в день её приезда. "Можно к вам? - спросила она, подойдя ближе,- Отмечаете что-то? Такой стол богатый..." "Да что ты, какой богатый, скажешь тоже, -сказала Вера,- А отмечать, ничего не отмечаем, просто вот москвичку нашу угощаем. Ты тоже садись, раз пришла". В этот момент Вера поставила тарелки на стол и подойдя к Наденьке, обняла её сзади, прислонившись щекой к её голове. "А я вам не помешаю? -спросила Нина,- Смотрю, у вас такая любовь..." И она уставилась на Петра. Вера махнула на неё рукой: "А ты что, завидуешь что ли? Не надо. Я и тебя люблю. Садись уже. В ногах правды нет." Нина села напротив Наденьки, рядом с Василием, напротив которого сидел Пётр. Вера примостилась рядом с подругой. Её муж, разлив вино по стаканам, сказал: "Ну, выпьем за прекрасный вечер и нашу прекрасную гостью! За тебя, Наденька!"  Пётр подхватил: "За тебя", и улыбнулся так, как это делают только влюблённые, заглядывая ей в глаза. Нина конечно же это заметила, как  впрочем и все остальные. Наденька ответила ему такой же улыбкой, а Вера с Василием радостно переглянулись. Весь вечер компания говорила на разные серьёзные  и не очень темы, попутно вспоминая анекдоты и курьёзные случаи, как это  обычно бывает на такого рода посиделках. Вроде обычный дружеский вечер, только Пётр с Наденькой не могли расцепить рук под столом и если встречались глазами, то начинали беспричинно улыбаться, как будто знают нечто такое, чего не знают остальные. Нина пристально наблюдала за ними. И чем дольше, тем каменнее становилось выражение её лица. Когда уже пора было расходиться, Нина сказала: "Петь, проводишь меня?" Он ответил: "Проводить могу,  если тебе страшно домой идти. Правда, ты сюда уже по темноте дошла. А мне возвращаться потом. Я у Василия сегодня останусь. Я ж выпил, за руль не сяду." Нина ответила: "Я просто фонарик не взяла, а там не видно ничего." "Ну, фонарик мы тебе дадим," -откликнулась Вера, тут же метнулась в дом, вручила его Нине, проводила гостью до выхода, помахала на дорожку со словами "будь осторожна" и заперла за ней калитку. Вернувшись к столу, Вера обратилась к Наденьке и Петру: "Я вам вместе постелила." Видя как Наденька собралась протестовать сказала: "У меня больше нет спальных мест. Мы взрослые уже. Как-нибудь разберётесь." Наденька помогла Вере убрать со стола и помыть посуду, Пётр с Василием ещё посидели за столом и пошли в дом.
       Когда Наденька вошла в комнату, Пётр ждал её, лёжа под одеялом. Она легла рядом и спросила: "А кто эта Нина? Работает с вами?" Он ответил коротко "Да". Наденька задумчиво молчала. Пётр потянулся к ней. Она спросила: "У тебя с Ниной что-то есть?" Он ответил так же коротко "Нет". Наденька удивилась: "Странно... Она так вела себя, как будто  у вас с ней связь." "Она была подругой моей жены"- сказал Пётр, помолчал, потом вдруг заулыбался: "Да ты ревнуешь!" Придвинулся и, понизив голос, спросил: "Может, ты меня любишь?" Он заглянул ей в глаза, потом состроил смешную рожицу и начал щекотать. Она не рассмеялась, сказала: "Хватит, я не боюсь щекотки." Когда он перестал, спросила серьёзно: "А ты меня любишь?" Пётр сначала откинулся назад, потом резким движением вернулся в прежнее положение, только гораздо ближе, схватил её за талию и сказал со счастливой улыбкой: "Я очень тебя люблю. Как можно тебя не любить? Скажи, а?" Он зажмурил глаза и сложил губы в трубочку, ожидая поцелуя. Наденька посмотрела на него так, как обычно мать смотрит на своё озорное дитя, покачала головой и чмокнула в щёку. Пётр открыл глаза: "Так значит, ты меня любишь? Скажи! Любишь? Ну, скажи!" "Не скажу!" -ответила она и отвернулась. Он начал целовать её в шею, за ухом, в плечо... Она повернулась: "Спи уже. Мы  не одни. Вдруг Вера услышит." "Не услышит. Мы тихонько," -сказал Пётр, глядя на неё щенячьими глазами. Наденька улыбнулась. погладила его волосы, потянулась, чтобы поцеловать в нос, но он раньше поцеловал её в губы, начал ласкать и она уже не могла сопротивляться. Как они ни старались не шуметь, Вера с Василием всё слышали, но ни на следующий день, ни когда-либо ещё ни разу ничего не сказали.
       Утром после завтрака Пётр и Наденька уехали. Всю следующую неделю они весело проводили время, загорая на пляжах, посещая кафе и достопримечательности, а дома занимаясь любовью и всякой ерундой. В следующее воскресенье, когда они радостные и счастливые пришли домой, то увидели на диване юношу, сидевшего в напряжённой позе, скрестив ноги и руки. Увидев его, Пётр сказал: "Здравствуй, сынок. Как ты?" "Кто это?" - ответил вопросом молодой человек, кивнув в сторону Наденьки. "Ах. Да. Сейчас. Позволь представить. Это Надежда...  Ээээ... Как тебя по отчеству? Хотя неважно. Она из Москвы, приехала к жене дяди Васи погостить. Ну, а я, раз в отпуске, взял над ней так сказать шефство - показываю ей достопримечательности..." "Я смотрю, ты ей вообще все достопримечательности решил показать," - огрызнулся юноша, показывая рукой на часть отцовского тела ниже пояса, схватил сумку, лежавшую рядом, и выбежал из квартиры. "Сын! Ты что, сын! -крикнул Пётр вдогонку,- Да, как ты смеешь так говорить!" Наденька стояла молча. Когда он обернулся, сказала: "Мне лучше сейчас к Вере обратно переехать. Спасибо тебе за всё." Она пошла в ванную собирать свои вещи. Когда она с сумкой вышла уже из спальни, Пётр сказал: "Да, погоди ты! Пашка вообще-то не такой. Он - хороший парень. Ума не приложу, что с ним. Он мне никогда не грубил." "Ну, вот, вернётся и выясните всё. А мне пора. Если подвезёшь, спасибо тебе," - сказала Наденька. Он выставил руку вперёд останавливая её: "Ты... Тоже... Какое спасибо! Мы что, расстаёмся? Всё? Поматросила и бросила?" Она ответила: "Но вам надо поговорить. Без меня. А я пока у Веры подожду. Так лучше?" Она похлопала его рукой по груди.  Пётр притянул её к себе и обнял: "Ты же не бросишь меня, да? -он заглянул ей в лицо, погладил по голове и опять прижал к груди,- Я так тебя люблю." Она сказала: "Я знаю. Но сейчас мне лучше поехать к Вере. Ты меня отвезёшь?" "Конечно, -он обхватил руками её лицо и приподнял его,- Я позвоню, как только всё разъяснится. Договорились?" Он поцеловал её в лоб. В ответ она кивнула и через час уже прощалась с ним у калитки Вериного дома. Отъезжая, Пётр крикнул: "Жди. Я позвоню."
        Ни в этот день, ни на следующий он так и не позвонил. Наденька решила, что, наверное, им с сыном надо больше времени, чтобы договориться. Но и через неделю Пётр так и не позвонил. Она грустнела день ото дня и Вера упросила мужа позвонить Петру, чтобы он мог объясниться с подругой. После разговора Наденька стала ещё печальнее, а потом и вовсе расплакалась и ушла в комнату. Когда она вышла обратно Вера смогла от неё узнать лишь, что сын категорически против их отношений и считает их предательством покойной матери, а её - непристойной женщиной, изменяющей мужу, поэтому поставил перед отцом ультиматум: или он, или эта женщина. Пётр выбрал сына. Всю следующую неделю вплоть до самого отъезда Наденька старалась не выходить за пределы Вериного участка. С подругой и её мужем она была по-прежнему приветлива, но неразговорчива. Вера даже разрешила ей загорать среди абрикосовых деревьев и обливаться  драгоценной водой из ведра. Василий сам отвёз Наденьку  на вокзал в Симферополь. Провожая подругу, Вера сказала: "Прости, что так получилось. Не расстраивайся. Может быть, так и лучше." "Тебе не за что извиняться. Ты не виновата, -ответила Наденька, её глаза намокли, но она улыбнулась,- Ты не волнуйся, всё в порядке, мы с тобой всё равно подруги." "Да, -подтвердила Вера, тоже готовая расплакаться,- Ты мне звони. Не забывай. И я буду тебе звонить. Ладно?" Наденька в ответ закивала головой и села в поезд, из окна которого ещё долго махала Вере.
    Приехав в Москву, Наденька была необычно тихой и не ругалась с мужем. Дети, особенно старшая, были страшно рады, что мама вернулась и сможет опять сама заниматься домашним хозяйством. Андрей решил не цепляться к жене по поводу её поездки, решив, что она пошла ей на пользу, раз они больше не скандалят. И их жизнь вошла в привычную колею -  все они жили в одной квартире, но каждый сам по себе.  Всё бы так и продолжалось, если бы в конце августа Наденьке не позвонили и не сообщили, что Пётр Алексеевич передал для неё посылку с одним из своих подчинённых, прибывшем в Москву по служебным делам на несколько дней, который и просил забрать коробку как можно скорее. Наденька не ожидала такого поворота, но пошла на встречу, чтобы не обременять посланца. Дома, она обнаружила внутри коробки репчатый лук особого сорта, "ялтинский", который выращивали только в Крыму, и маленькую записочку: "Буду любить тебя вечно". Наденька тяжело вздохнула. Наверное, Пётр действительно её любит, потому что она говорила ему, что обожает этот лук, только один раз, в тот день, когда  они впервые готовили вместе. А он запомнил... Она мысленно листала страницы памяти о тех моментах, что были между ними, тех словах, что он ей говорил, тех обещаниях... Вместе прожить жизнь они, увы, не смогут. Наденька выбросила записочку, как ненужную улику. Но не учла, что и на коробке, из которой она не стала доставать лук, решив, что в ней он будет сохраннее, было написано кроме её номера телефона и имени ещё и имя отправителя "от Смирнова Петра Алексеевича".  Видимо курьер привёз несколько посылок разным адресатам от разных отправителей, и чтобы не перепутать, написал на коробке всю полезную информацию. Эту-то надпись и увидел Андрей некоторое время спустя. Он устроил Наденьке сцену ревности. Она тут же придумала оправдание, что подруга у неё маленькая, слабенькая, такую тяжесть сама тащить не может, по-видимому попросила отправить мужа, а тот возьми, да и напиши своё имя, но Андрей несмотря на логичность доказательств её невиновности, всё равно до конца не верил. В последнее время Наденька с Андреем не ругались,  но ближе друг другу не становились. Наоборот, он всё больше времени проводил  со своей Репеёшей. Однако, его женой была Наденька и он считал, что ей непозволительно  заводить никакие интрижки ни в коем случае. После этого он часто подтрунивал и зло подшучивал над ней, но Наденька стояла на своём, и со временем он перестал.
       Осень выдалась довольно тёплой, Наденька и не рассчитывала, что её сорокапятилетний юбилей кто-нибудь захочет отпраздновать. Но в профкоме управления решили иначе, вызвали её и вручили букет аж из девяти гвоздик с поздравлениями, особенно старался какой-то худощавый очкарик с вытянутым лицо, оказавшийся представителем бухгалтерии, который не только пожал ей руку, но и поцеловал аж три раза в щёчку. Или земля слухом полнится, или Репеёша, работавшая там же, пересказала Андрею увиденное в негативных красках, но Андрей повёл себя как минимум странно, а как максимум безумно. Наденька придя домой, поставила цветы в спальне, а сама ушла встретиться с подругой, чтобы сделать ей причёску, а заодно отметить свой день рождения за чашечкой кофе, а, может быть, чего и покрепче, с тортиком. Постепенно к ним присоединились ещё две подружки, и посиделки оказались весёлыми и приятными. Совсем не поздно Наденька пришла домой в приподнятом настроении, но дома никого не было, а на её подушке лежали разорванные в клочья гвоздички. Такое проявление ревности не столько огорчило её, сколько порадовало, потому что она решила, что раз Андрей её ревнует, значит ещё любит. Значит не всё потеряно, и возможно, стоит побороться за мужа. А потом и старшая дочь пришла с курсов с охапкой из сорока пяти астр, чтобы поздравить её. И младшая дочь вернулась от подружки и вручила маме собственноручно нарисованную открытку с оригинальным поздравлением собственного же сочинения. Андрей вошёл в квартиру как раз в тот момент, когда на кухне старшая дочь задавала Наденьке риторический вопрос: "интересно, мои астры он тоже порвёт? все сорок пять?" Они с Наденькой обе громко вздохнули, и дочь добавила: "Бедные месткомовские гвоздички, Как им не повезло. Наденька поправила: "Профкомофские." "Неважно," -сказала дочь, и Андрей услышал, как она закрыла за собой дверь комнаты. Он разделся как можно тише, проскользнул в спальню и побыстрее лёг в кровать, закрыв глаза и сцепив руки на животе поверх одеяла, натянутого до подбородка. Наденька, войдя в спальню, конечно видела, что он притворяется, но ничего не сказала, только улыбнулась. К сожалению, в их отношениях ничего не изменилось: они по-прежнему громко  ругались,  потом бурно мирились сексом, правда не так часто как раньше, по выходным Наденька пропадала у гадателей, Андрей у Репеёши, дети сами по себе жили своей жизнью. Прошёл год. Прохладным августовским днём Наденька стояла на остановке троллейбуса, чтобы ехать домой после смены. В этот день у неё была не такая уж тяжёлая сумка, потому что погода была плаксивая и навевала тоску, привнося в душу апатию. Наденька планировала прийти домой и ничего не делать. Просто отдохнуть. Один раз. Ради себя самой. Вдруг она услышала своё имя: "Надя?" Она на всякий случай огляделась. "Наденька!" - услышала она во второй раз, и вот уже высокий лысый сутулый мужик в толстых очках стремительно направлялся к ней, вытянув руки с намерением обнять. Она немного отпрянула, даже прикрылась рукой: "Мужчина, вы кто? Что Вам нужно?"  Подойдя ближе он сказал: "Наденька, это же я, Володя! Ты меня не узнаёшь?" Она старательно вглядывалась в лицо, которое казалось очень знакомым, но никак не могла вспомнить. Он сказал: "А если бы у меня была вот такая шевелюра?" и он изобразил руками копну волос. Теперь до неё дошло. Владимир! Тот самый Владимир - её первая любовь! Как же он изменился. На него было жалко смотреть. По сравнению с ним, она - ещё красотка в её-то возрасте. Но всё же когда-то Наденька его очень сильно любила. Он рассказал, что по-прежнему живёт с женой, правда, она всё время болеет и чем дальше, тем тяжелее, у него есть дети, он работает в каком-то НИИ. "Ну, а ты? Как ты?"- искренне интересовался Владимир. Она не стала особо распространяться, сказала только, что у неё всё хорошо: любимая работа, дети, муж... Он вдруг впал в воспоминания и... начал рассказывать такие мелкие подробности их встреч, что её сердце дрогнуло. В этот момент он попросил её уделить ему  немного времени, и они  сели на лавочку в ближайшем скверике, чтобы поговорить о прошлом, после чего обменялись телефонами. И Наденька поспешила домой.
       Владимир позвонил уже на следующий день в середине дня. Наденьки не было дома. Трубку сняла младшая дочь. Владимир представился и сказал, что перезвонит. Когда мама пришла домой, дочь начала допытываться,  кто такой Владимир, и почему ей звонит, чего хочет, и что мама будет теперь делать. Наденьке ничего не оставалось как частично удовлетворить любопытство младшей дочери, сказав, что  он - её первая любовь, что они случайно встретились, она ничего не намерена делать, а позвонил он потому, что давно не виделись. "Понятно,"- сказала младшая дочь и пошла к себе в комнату. Но Владимир не унимался. Он начал названивать с завидной регулярностью и почему-то как правило днём, каждый раз попадая на младшую дочь Наденьки, которая начала докучать матери, требуя подробностей их с Владимиром отношений. И чем больше она узнавала, тем страннее выводы делала, совершенно серьёзно предлагая матери сойтись с ним, раз он был такой большой любовью для Наденьки. А однажды заявила, что хорошо было бы если бы мать вышла за него замуж, тогда она, как дочь, могла бы взять его красивую фамилию, созвучную фамилии известной американской актрисы. Наденьке такое развитие событий совсем не нравилось. Как оказалось, до него самого дозвониться было очень сложно. К тому же, когда на том конце трубки Наденьку просили представиться, она не хотела этого делать, потому что искренне не знала, что говорить. В конце концов ей удалось попасть на него самого, и тогда она попросила больше не названивать днём, а лучше совсем не звонить. Но Владимир не отступал и настаивал на встрече. Наденька согласилась, и через два дня он чуть ли не на коленях, заламывая руки, умолял начать с ним встречаться, потому что хочет бросить семью, но боится причинить боль жене. Добавив, что до сих пор не ушёл именно поэтому. Наденька решила, что согласиться будет проще, только ещё раз попросила больше не звонить ей домой, после чего дала свой рабочий номер телефона. В дни свиданий они  встречались около какой-нибудь станции метро и неспешно шли по улице, вспоминая былые деньки. Только один раз день выдался дождливый, и Наденька предложила зайти в кинотеатр, где они молча посмотрели фильм и разошлись по домам. После пятой встречи, когда они прощались, Владимир неожиданно выпалил: "Давай пойдём в поход."  Она засомневалась: "Я не знаю как ходить в походы. Я не хожу в походы." Он оптимистично заверил: "А тебе и не надо. Достаточно того, что я знаю. Тебе надо только смену белья взять, остальное на мне. Пожалуйста. Мы всего на три дня сходим. Поверь. Это интересно. Тебе понравится." Он был очень настойчив. "Как и всегда," -подумала Наденька и пообещала, что пойдёт. Через три дня они встретились у здания Белорусского вокзала под часами, сели на электричку, очень долго ехали, так что она успела вздремнуть у него на плече и, немного не доезжая Гагарина, вышли. Возле станции была деревенька, пройдя сквозь которую, они оказались в лесу. Через десять минут она решила, что они зашли в глубокую чащу, и найти их теперь можно будет только с собаками, и то не сразу. Но Владимир бодро шёл вперёд, как будто точно знал местонахождение цели мероприятия. Глядя на него, Наденька перестала беспокоиться, мудро рассудив, что двух смертей не бывать, а одной не миновать. И ещё: что Бог ни делает, всё - к лучшему. Погрузившись в эти размышления она чуть не потеряла из виду Владимира, шедшего семимильными шагами, не оглядываясь. Тогда единственной её целью стало - не отставать от него, а Владимир припустил так, что Наденька чуть не бежала. Часа через два такой бодрой прогулки  они наконец-то вышли на полянку,  посреди которой находилось кострище. Толстые брёвна были сложены вокруг него как лавки. Поодаль она увидела домик с надписью "Администрация". Но они прошли всё это стороной, и ещё через несколько метров её взору открылся ряд из нескольких равномерно расположенных настилов, видимо, чтобы на них ставить палатки. И действительно, Владимир расположился на крайнем из них. "Наверное, это кемпинг,"-подумала Наденька,- "а туристов  мало, потому что все к школе готовятся".
        День был ветреный, но светлый. Наденька щурилась, глядя на солнечные лучи, пробивающиеся свозь ветви старой липы, стоящей вблизи их настила. Владимир тем временем достал из рюкзака примус, какие-то  продукты, сходил за водой и приготовил вполне сносную еду. Возможно, ей просто так показалось, потому что они до этого так долго шли по лесу, что она успела как следует проголодаться. Наденька не знала, что делать и что говорить. Она молча сидела на малюсенькой раскладной табуреточке, разглядывая окружающую природу. Владимир сходил помыть посуду, потом притащил дров,  когда начало темнеть, разжёг костерок, и они оба пересели на край настила поближе к огню. Наденька ничего не говорила, да и не очень-то  хотела. Судя по тому, как он всё это ловко делал, она поняла, это - его мир. Но этот мир не особо ей нравился, даже совсем не нравился. Она не хотела становиться его частью и пыталась просто провести время с максимальной пользой для себя. Немного погодя, спросила: "Ты уже всё подготовил, чтобы можно было спать в палатке?" Получив положительный ответ, она забралась внутрь и заснула. Когда на следующий день она открыла глаза, Владимира рядом не было. Кое-как выбравшись, она снова села на табуреточку. Настроение было паршивое. Ей было некомфортно спать, тяжело вылезать, а теперь она не знала как умыться и привести себя в порядок. Вдобавок  Наденька успела замёрзнуть и захотела есть, желательно горячей еды.  Наконец, широко улыбаясь, появился Владимир с удочкой наперевес. Подходя ближе он поднял руки, хвалясь рыбой, которую поймал, а поравнявшись, сказал: "Сейчас жарить будем."  Он так долго разжигал костёр, устанавливал приспособление для готовки и собственно жарил злосчастную рыбу, что Наденька успела безумно проголодаться и, еле сдерживая раздражение, спросила: А можно мне хотя бы чаю? И умыться вообще-то было бы неплохо! А туалет тут есть?" Владимир искренне удивился. Однако показал рукой направление к туалету: "Туда". Наденька вскочила, как ошпаренная: "Дальше сама разберусь." Когда она прошлась в быстром темпе и сделала всё, что хотела, ей стало теплее и она немного успокоилась. День становился всё светлее  и лучи последнего летнего солнца приятно ласкали, скользя по лицу, но ей это было безразлично, потому что она была уже зверски голодна.
Вернувшись к Владимиру, который невозмутимо пялился на всё ещё жарящуюся рыбу, она увидела на примусе котелок с кипятком, и больше ничего.  "И что мне есть?" -спросила она. Он глянул на неё, сморщив нос, чтобы поправить очки, и ничего не ответил, продолжая гипнотизировать рыбу. Наденька решила сама раздобыть еды, поэтому потихоньку, незаметно, мелкими шажками  направилась к туалету, надеясь там кого-нибудь встретить, чтобы спросить, где купить еды.  Расчёт был верен, и ей подсказали, что поблизости есть что-то вроде СельПо. Зайдя в этот захолустный магазинчик, она обнаружила жуткую скудность ассортимента. Из того, что можно прямо сейчас положить в рот, были только сушки. Их она и купила, и съела все полкило, пока шла обратно. Когда она вернулась, Владимир странно на неё посмотрел, но ничего не сказал, лишь протянул рыбу на палочке. Ей хотелось пить, а не есть. И рыба эта ей совсем не нравилась своей обугленностью. Но она собрав остатки терпения, попросила: "Сделай мне чай, пожалуйста. А лучше кофе." Он буркнул "чай", достал из рюкзака заварку и сыпанул её в котелок, который подал ей через пять минут. Наденька, уже совсем теряя самообладание, сказала: "В кружку налей". Он подал ей кружку с чаем, она ему вернула рыбу, которую всё это время держала в руках. Владимир неожиданно изобразил лицо обиженного ребёнка: "А ты рыбу есть не будешь?" Наденьке стало его почему-то очень жалко. Она зачем-то вспомнила как они рыдали, расставаясь, тогда, в молодости, и сказала: "Хорошо, поем". В рюкзаке он нашёл подобие тарелки, на которое они положили рыбу. Аккуратно сдирая кожу, каждый отламывал руками по кусочку. Наденька старалась есть помедленнее и поменьше, потому что рыба была совсем несолёная, попахивала тиной и как ей показалось, прожарилась не до конца.
        Когда день  начал клониться к вечеру, Владимир пошёл за дровами в лес. Наденька осталась у палатки. Немного погодя её начало мутить, а когда пришёл Владимир, она встала, чтобы сказать, что ей нехорошо, но вместо этого её просто стошнило прямо на рукав его рубашки.  Он бросил дрова и убежал. Наденьку начало рвать. Она не могла остановиться, пока не вышло всё, что она съела в этот день. Владимир вернулся с человеком в белом халате, как оказалось дежурным врачом кемпинга. Тот сунул ей градусник,  а после дал какие-то таблетки. Минут через двадцать начали действовать лекарства и температура снизилась. Врач констатировал "жить будет", посидел с ними ещё минут пять, ещё раз померил Наденьке температуру, оставил большую бутылку с водой, таблетки на утро и ушёл. Ей так хотелось принять горизонтальное положение, но процесс залезания и вылезания из палатки был так утомителен, что она осталась сидеть у костра, обхватив живот руками. К ночи она выпила всю воду, которую оставил врач. Её вроде бы отпустило, но всё это было так утомительно, что у неё не осталось сил даже смотреть на Владимира. Она не разговаривала с ним, он тоже молчал, периодически поглядывая на часы. В какой-то момент он сказал, что пора спать. Наденька без слов направилась в палатку. Владимир как ни странно  к ней не присоединился а остался у костра. Когда Наденька проснулась, Владимир уже возился с примусом, увидев её, быстро налил в кружку чай, дал пару бутербродов с сыром, и пока она ела, ловко сложил палатку и собрал рюкзак, положив злополучную рубашку отдельно. Пока она спала он успел сбегать в туалет застирать её, но неприятный запах оставался. Поэтому, когда Наденька закончила завтракать, он сказал, что рубашку ей придётся взять с собой, чтобы отстирать. Наденьке ничего не оставалось как сунуть её в свою сумку. Обратно  они шли другим путём. Сразу за полянкой  с кострищем был не только домик администрации, но и большой дом с медпунктом, душем и столовой, за которыми был вход в кемпинг со схемой расположения его объектов, а за воротами была остановка автобуса, на котором они довольно быстро доехали до станции, где сели на электричку. Придя домой, Наденька бросила сумку посреди коридора и поспешила в душ. Пока она мылась, из школы вернулась младшая дочь, увидела сумку с вещами и решила их рассмотреть, для этого она вытряхнула содержимое на диван, но не найдя ничего для себя, потеряла интерес, позвонила подружке и ушла. Наденька вышла из душа голодная, как никогда. Она поставила чайник, достала из холодильника суп, закуски и села обедать. Не успела закончить трапезу, как зазвонил телефон. Владимир срывающимся голосом сказал, что им надо срочно встретиться. Наденька слишком устала, чтобы снова с ним видеться, и начала отнекиваться, что в данный момент не готова, не одета, не здорова. Но он настаивал: "Ничего, я подойду к твоему подъезду." Через полчаса они разговаривали в скверике под окнами её дома. Владимир, заламывая руки, говорил, что любит, что они  должны быть вместе, что дети - не проблема, что жена всё про них знает, и теперь он может уйти к Наденьке. Она возражала, что не всё так просто, что сначала ему надо развестись, а потом уже всё это обсуждать, что он должен пожалеть свою больную жену и помириться с ней. Вдруг из-за кустов показался Андрей.  Наденька застыла в ужасе. Спокойным безапеляционным голосом он приказал: "Иди домой!" Она молча ретировалась, поднялась в квартиру и пыталась рассмотреть через окно, что же происходит  между её мужчинами. Но за деревьями ничего было не видно, и нервно кусая губы, она топталась вдоль подоконника. А в скверике Андрей напирал: "Что тебе надо от моей жены? Не смей к ней приближаться! Ты кто, вообще такой?" Зря он задал последний вопрос. Потому что Владимир в красках рассказал, что он первый Наденькин мужчина, что она всю жизни любила только его, и видя как Андрей багровеет, насочинял даже то, чего не было.
Но тот и не собирался сдаваться и напомнил, что Наденька всё же его жена, а затем пригрозил, что если Владимир посмеет ещё раз подойти к ней, то многочисленные переломы и сотрясение мозга ему обеспечены. В подтверждение он не слишком сильно, но вполне ощутимо зарядил ему хук слева (спасибо занятиям боксом в юности),  Владимир начал медленно сгибаться пополам, прохрипел: "Я понял" и испарился.  Больше Наденька его не видела никогда. 
       Придя домой Андрей намеревался поговорить с женой, но войдя в комнату увидел на диване вытряхнутые вещи, поверх которых лежала мужская рубашка размером, подходящим Владимиру. Его глаза налились гневом, он стиснул зубы так, что аж побелел, развернулся и вышел вон из дома, потому что понял, что готов убить её. Увидев то же, что и он, Наденька всё поняла, ещё додумала, что мог бы наплести мужу Владимир, тяжело вздохнула и начала собирать злополучные вещи, чтобы постирать. Когда дошла до рубашки, то начала к ней принюхиваться и рассматривать. За этим занятием её и застала старшая дочь, которая спросила, что это и откуда. Со слов своей сестры она уже знала, что мама встречается со своей первой любовью.  Наденька молчала, хотя ответ был очевиден. Дочь спросила: "Это его?" Наденька кивнула утвердительно. "Что будешь делать?" -опять спросила дочь. Наденька не знала, что ей делать, поэтому рассказала вкратце про поход, про скверик и про то, в каком состоянии ушёл Андрей. "Выброси, -сказала дочь,- И рубашку, и его из своей головы. Он больше не вернётся. Забудь. Ты отца вообще любишь?" После этих слов девочка ушла в свою комнату, а Наденька, вспомнив бешено сверкающие глаза Андрея, каких она никогда у него не видела прежде, решила послушаться и выбросила рубашку сразу в мусоропровод. Андрей пришёл только вечером следующего дня. Наденька решила, что объяснять что-либо бесполезно, поэтому и не пыталась. Андрей делал вид, что спокоен, но внутри у него всё кипело, потому что его ноздри периодически угрожающе раздувались. Наденька поняла, что в эти моменты он вспоминает нечто такое, что  он никогда не хотел бы узнать. Но так как он её ни о чём не спрашивал, она сама ему ничего не говорила. 
       После этого их отношения изменились кардинально. Андрей не мог смотреть на Наденьку, а когда видел её, старался сразу выйти вон. Он и раньше часто пропадал, но теперь старался быть дома тогда, когда там нет жены. Пару раз Наденьке предоставилась возможность  что-либо объяснить, но Андрею не хватало терпения дослушать до конца и всё оставалось по-прежнему. 
       Через какое-то время Андрей познакомил Репеёшу со своей матерью, которой она не понравилась. Но он всё равно начал давить на Наденьку, принуждая развестись. И когда они  всё-таки это сделали, следующим шагом стал разъезд. Наденька занималась обменом вовсе  не желая этого. Как бы то ни было, но жить вместе они не могли и через какое-то время всё же разъехались. Дети решили жить с отцом, поэтому Наденька вдруг осталась одна. Ей было очень грустно и невыносимо больно осознать, что её мечты, стремления, цели оказались мыльными пузырями безжалостно лопнутыми реальностью. Она чувствовала себя бесконечно одинокой и непременно умерла бы, если бы не была уверена, что в этом её состоянии виноваты домочадцы-предатели - неблагодарные дети и муж, которым она ещё покажет! Ух, как покажет! Так она думала.