МОЗГ

МОЗГ
Каким только чудом удалось отстоять Москву? Задавал себе в очередной раз вопрос Зиновий Борисович, отхлёбывая из стакана морковный чай. В дверь кабинета постучали кончиками пальцев. «Так стучит только Сергей Самуилович». С теплотой в сердце, вспомнил Зиновий Борисович и радостно крикнул: «Входите!».
– Дорогой ты мой ополченец!
– Зяма!
Коллеги и друзья обнялись. Они давно были на ты, несмотря на разницу в возрасте и служебном положении.
Сергей Самуилович Леваев записался в ополченцы. Точнее, его записали. Ему было сорок семь и никаких неизлечимых болезней. Зиновий Борисович Гаршин был начальником Сергея Самуиловича, занимая должность директора института, и на пятнадцать лет старше. К тому же Гаршин был специалистом по операциям на головном мозге, с хорошим хирургическим стажем, и его держали для операций правительственного уровня. Леваев был больше теоретиком и специализировался на изучении работы мозга.
– Давай чайку, я только что заварил. Как чувствовал.
– Да что чайку, – Леваев достал из вещмешка флягу и банку тушёнки.
– Ну, так мы сейчас с тобой пир устроим, – радостно сказал Зиновий Борисович, и торопливо закрыл дверь кабинета на ключ.
– Я сейчас научу тебя пить спирт.
– А то мы его мало выпили, – ставя мензурки на стол, шепотом сказал Гаршин.
– Это не то. Вот смотри, надо пополам. Половина горячего чая и половина спирта. Прошибает до пота, и опьянение наступает мгновенно.
Леваев торопливо изготовил напиток по своему рецепту.
– За твоё возвращение, Серёжа!
– За Москву!
Гаршин закрыл шторы на окнах и зажёг настольную лампу.
– Твой сбитень и вправду прошибает, аж насморк прошёл.
– Проверено в окопах, – бодро сказал Леваев.
– Расскажи, как там было. Я ведь до последнего не верил, что отстоим Москву. Всех своих отправил к родственникам на севера.
– Я тоже не верил. Мои ещё в сентябре сорок первого в Ташкент подались.
– Ну, ты скольких гадов убил?!
– Я не видел. Раз пять стрельнул из винтовки. Её заклинило так, что и починить не смогли. Дали бутылки с зажигательной смесью. Винтовок больше не было. Через неделю я подхватил воспаление лёгких и попал в госпиталь. А там меня увидел давний приятель, он работал в госпитале врачом. Нашёл мне место санитара. О ходе боёв узнавали от раненых. Я такого кошмара насмотрелся. Был один очень любопытный случай с медицинской точки зрения. Поступил лейтенант, лет двадцати пяти, с ранением в голову. У него в голове торчал кусок железа в левой половине лобной доли, прошив череп насквозь. Так вот, он довольно быстро пришёл в себя. Я его осматривал каждый день. Он не утратил ни одной из функций. Речь, мышление, моторика – всё в норме! Парадоксально!
– Ну, такие случаи уже встречались в истории медицины, уважаемый коллега. Вот помню статью в журнале «Природа и люди» от семнадцатого года доктора Брука «Можно ли жить без мозгов?». Он там привёл множество необъяснимых случаев жизни людей без мозга.
– Да, но наука до сих пор их объяснить не может.
– О работе мозга мы знаем мало. Изучать его стали не так давно. Раньше всех больше интересовали сердце и душа. Ведь люди всё чувствуют в области сердца, груди. Там и селили душу. Вообще, коллега, надо научиться жить рядом с тайной.
– Именно, с тайной. Ещё древние говорили, что мозг дело тёмное. Не намного мы продвинулись, – разочаровано сказал Леваев.
– Вот ваше поколение и будет раскрывать эти тайны.
– В мой век этого не произойдёт.
– Как знать. Помню казус с мозгом Ленина, – перейдя на шёпот, заговорил, Гаршин, – я тогда был в подчинении у  Бориса Соломоновича Вейсброда, он был членом комиссии по бальзамированию Владимира Ильича, а ранее его личным врачом. Тогда же и встал вопрос по изучению мозга Ленина, заодно на изучение взяли и сердце. В конце зимы двадцать пятого из Германии пригласили директора Нейробиологического института Берлинского университета Оскара Фогта. Просто мистика, он был так похож на покойного Ленина, что аж мурашки по коже бегали при встрече с ним. Борис Соломонович как-то от усталости назвал Фогта Владимиром Ильичём.  У меня по молодости тогда мелькнула фантастическая мысль: «А не хотят ли Фогту пересадить мозг Ленина или выдать Фогта за ожившего Ленина». Когда я увидел мозг Вождя,  мои мысли о возможности пересадки мозга отпали. Ну, вы знаете, что там был за мозг. А история с Фогтом вышла из-под контроля.  У нас Фогт выступил на закрытом заседании в двадцать седьмом году, доказывая гениальность мозга Ленина. А в двадцать девятом он выступил со своими докладами в Германии, где продемонстрировал как диапозитив тончайший срез с мозга Ленина и фотографии с других срезов. Его выводы оказались в центре  научной дискуссии, и профессор Шпильрейн в  «Энциклопедии душевных болезней» написал, что такие же «ленинские гениальные» пирамидальные клетки имеются и у слабоумных. Тему подхватили другие, всё выплеснулось в газеты. Мы стали упрекать  Фогта за то, что он не вступил в полемику с Шпильрейном и пассивно наблюдал, как враги охаивают мозг нашего вождя. В двадцать девятом  лабораторию Фогта  присоединили к Институту высшей нервной деятельности как отдел морфологии.  Говорили, что самому Фогту въезд в СССР негласно запретили.
– Интересно, на чьей стороне сейчас доктор Фогт? Может уже на  Гитлера работает?! – зло,  с иронией сказал Леваев.
– Исход войны сейчас никто не предскажет. Вот и я уже начал понемногу готовить дежурный чемодан. И есть у меня кое-что для тебя, так сказать по теме нашего разговора. Года два тому назад мне из НКВД передали тетради одного русского медика, некоего Ивана Поршнева. Я о нём раньше ничего не слышал. Так вот, этот Поршнев приходит к выводу, что есть человек и подобие в образе человека. И он как раз упоминает  в своих наблюдениях, что у одних травмирование мозга вызывает смерть или утрату части функций, у других же травма  никак не отражается.  Как с твоим лейтенантом. По выводам Поршнева, люди, у которых травма мозга проходит бесследно, не являются представителями рода человеческого и относятся к совершенно  отдельному виду или носят в себе наследственный дефект, который искусственно культивировался.
– Вот это смелые предположения, – взволновано сказал Леваев.
– Я подарю тебе эти тетради. Мне в эту фантастику лезть уже поздно, а ты может, на что-то и выйдешь.
Гаршин сдержал слово. Три толстых тетради Ивана Поршнева оказались в руках заинтригованного Сергея Леваева. Первый том тетради был под заголовком «Люди и нелюди», остальные были под номерами два и три. По содержанию можно было сразу определить, что автор – профессиональный медик с широчайшей эрудицией.  Основной вывод Поршнева, который поразил Леваева, вывод, который открыл ему глаза на все неудачи в области изучения работы мозга, гласил: «ИССЛЕДУЯ МОЗГ ЧЕЛОВЕКА, МЫ ОШИБОЧНО ПОЛАГАЕМ, ЧТО ВСЕГДА ИССЛЕДУЕМ МОЗГ ИМЕННО HOMO SAPIENS. Именно при сравнении человека и других антропоидов возникает вопрос о базовом звене, о подсистемах, осуществляющих переработку информации. Все виды объектов имеют тенденцию к объединению в системы, во взаимосвязанное множество, способное работать как единое целое… Любой материальный процесс может выступать как информационный. Однако количество информации, которая может передаваться или сохраняться в различных формах материи и в различных процессах, неодинаково.
Способность нарушенных систем возвращаться к зародышевой саморегуляции…».
В конце тетради под номером три были подшиты вырезки из газет и переводы из зарубежных изданий, касающихся уникальных случаев в медицине, связанных  с мозгом:

«Десятилетний мальчик был ранен в затылочную часть рапирой: кость раздроблена, мозговые оболочки вскрыты, мозг свободно вытекал через рану. Сверх ожидания мальчик выздоровел. Но через три года под напором соков, притекших к ослабленному месту, умер: у него сделалась водянка. Мальчика анатомировали и... не нашли признаков мозга. Этот случай заимствован из трудов врача Лузитануса, жившего в ХVI веке в Голландии.
В реферате доктора Робинсона в Парижской академии наук описан уникальный случай. Пожилой человек шестидесяти лет был ранен в теменную область острым концом багета. При этом вытекло немного крови. На протяжении месяца рана ничем не напоминала о себе. Затем пострадавший стал жаловаться на плохое зрение. При этом никаких болей человек не ощущал. Спустя некоторое время больной неожиданно умер с признаками эпилепсии. Вскрытие показало, что у скончавшегося не было головного мозга – сохранилась только тоненькая оболочка мозгового вещества, содержащая продукты гнилостного разложения. Почти месяц человек жил, практически не имея головного мозга!

В 1857 году нью-йоркский матрос оказался зажат, как в тиски, между нижним ярусом арки моста и надпалубной надстройкой. В эти тиски попала голова, и острый мостовой брус срезал верхнюю часть черепа – примерно одну четвертую часть головы. Срез начинался примерно на 5 сантиметров выше правого глаза. Больше часа трудились врачи, чтобы закрыть зияющую рану, как вдруг пациент открыл глаза и спросил, что случилось. Когда его как следует забинтовали, он сел. Не успели изумленные врачи удержать его, как пострадавший уже встал на ноги и стал одеваться, как ни в чем не бывало.
В 1935 году в Нью-Йорке в госпитале Святого Висента родился  малыш. Его поведение не отличалось от поведения других новорожденных.  Этот младенец прожил двадцать семь дней. До вскрытия причины смерти были неизвестны. Как потом оказалось, в голове младенца была белесая жидкость и ничего больше…».
Леваев понял, что Поршнев пользовался иностранным отделом в Публичной библиотеке и найти его адрес будет не сложно. Его даже не пугало, что тетради были переданы Гаршину знакомым из НКВД, как они могли попасть туда, догадаться было не сложно. Возможно автор уже отсидел и вышел на свободу или отправился на фронт в штрафбат, может это уже старик и доживает свой век? Леваев решил действовать…

В библиотеке было пусто и холодно. Женщина-библиотекарь иностранного отдела была в валенках, овчинном тулупе и шерстяном платке. На левой руке была варежка, на правой руке – перчатка, с отрезанными большим и указательным пальцем.  Шаги Леваева вывели её из дрёмы.
– Бланки на столе. Карандаш у меня. Берите и заполняйте, – хрипловатым голосом лениво сказала женщина.
– Знаете, я очень давно не был в Москве и потерял своего коллегу, который последнее время пользовался вашим отделом. Не могли бы вы мне помочь найти его последний адрес прописки.
– Это можно, мы заполняем карточки по паспорту. Но этого нельзя делать. Только для сотрудников соответствующих органов мы можем давать такую информацию. Вы сотрудник? – настороженно бросила женщина.
– Нет. Я врач и ищу своего коллегу, – спокойно ответил Леваев.
– Врач? – заинтересовано переспросила женщина.
– Да.
– А по какой специальности?
Леваев понял, что если сейчас скажет, что он специализируется на работе мозга, тётка интерес к нему потеряет.
– Я терапевт.
– Это хорошо. У меня больное сердце, а лекарства достать не могу.
– У вас есть рецепт?
– Да, минутку. Она достала чехол из–под очков и вытащила из него клочок серой бумаги.
– Я понимаю так, что я вам лекарство, а вы мне информацию? – оглянувшись вокруг, тихо спросил Леваев.
– Правильно, милок, понимаешь. Я ведь рискую, нарушая инструкцию, нервничать буду. Ты мне оставь фамилию твоего дружка, я пока поищу. Приходи с лекарством. Я тут каждый день до шести вечера, кроме выходных.

С лекарством оказалось не просто. Хоть это и  оказались обычные «Капли Морозова», найти их без связей было проблематично. Леваеву пришлось потревожить знакомых, пока заветный пузырёк не оказался на столе библиотекарши.
Она с грустью смотрела на лекарство и молчала.
– Ну вот, я своё обещание сдержал, – настороженно сказал Леваев.
– Вы знаете, я человека с такой фамилией не нашла, – обреченно сказала женщина.
Леваев взял пузырёк с лекарством и пошёл к выходу.
– Ну, подождите! – крикнула библиотекарша с нотками жалости в голосе.  – Может, у него другая фамилия?
– Что вы имеете в виду?
– Ну, знаете, некоторые люди приходят к нам со справкой из разных научных учреждений. Мы на основании этой справки и выдаём литературу.
Леваев понял. Ведь действительно, автор мог на тетрадях написать псевдоним, а Гаршин и не интересовался биографией их владельца.
– Давайте искать по запрашиваемой литературе. Я знаю, что он у вас заказывал. Это специфические издания, не многие ими пользуются.
– Если вы мне поможете, то мы проверим быстро. Но даже если и тут ничего не будет, вы мне отдадите лекарство?
– Отдам!
– Вот и хорошо. Меня зовут  Маргарита Ефимовна. Пишите названия изданий.
Леваев подал список. Женщина пробежала его взглядом и побледнела.
– Можно лекарства, – сдавленным голосом  прошептала Маргарита Ефимовна.
Леваев подал пузырёк, ища взглядом воду. Женщина кивнула в сторону  бронзового чайника, стоящего на табуретке.
От лекарства ей стало легче. И она тихо заговорила, тревожно сдавливая ладони.
– Это мой племянник. Я выдавала ему книги без регистрации. Его арестовали в тридцать девятом, с тех пор ничего о нём не слышала. Фамилия у него другая, а  фамилия Поршнев – его деда по материнской линии, Ваня ею подписывал свои работы.
– Какое у него образование? – Леваева от волнения бросило в жар и он расстегнул пальто.
– У него высшее медицинское, он закончил Второй Московский, а работать пошёл в морг, хотя ему предлагали хорошие места. Вы же назвались его другом, должны бы знать.
– Извините, я солгал. Случилось так, что мне попалась одна из работ Ивана. В общем,  я изучаю тот же вопрос и мне его наблюдения показались интересными. Вот я и решил его найти.
– Ну, хорошо коли так. Я уж испугалась. Ваня безотцовщина, отец погиб на Первой мировой, его мать, моя старшая доченька, умерла аккурат как Иван в институт поступил.
– Напишите мне его данные. Я попробую узнать о нём. Если что-то  разведаю, обещаю вам сообщить.
Леваев чувствовал, что он столкнулся с историей настоящего учёного, который, невзирая на хорошее медицинское образование, пошёл работать в морг. Ведь там, действительно, был обильный материл для его исследований. Его выводы были не кабинетными, через его руки прошли сотни голов с мозгами и без.
Настоящая фамилия Ивана Поршнева была Туров, 1910 года рождения. Его можно было найти только через энквэдэшные связи Гаршина.

Начальник лагеря полковник Галеев листал дело Ивана Турова, приговорённого к пятнадцати годам лишения свободы за «антимарксистские извращения и вульгаризаторство в науке».  Заявление в НКВД накатал начальник морга, в котором работал Туров патологоанатомом, сообщив органам, что он занимается научными исследованиями на базе морга без соответствующего разрешения и в разговорах подвергает критике теорию Дарвина и марксизм.
У Галеева мать была врачом, и ему приходилось много раз слышать далеко не материалистические истории из медицинской практики. Поэтому вина Турова для Галеева была виной знахаря во времена инквизиции. Куда пристроить врача, чтобы человек был полезен, полковник сразу  и не решил – весь штат тюремной больницы был заполнен.
Иван ждал вызова в коридоре, стоя лицом к стене. Конвоир презрительно поглядывал на зека-доходягу.
– Ты откуда? – бросил страж, сплевывая табак самокрутки.
– Из Москвы, потом в Воркуту, вчера к вам, – потерянно и равнодушно ответил Иван.
– И чё тебя на Урал заслали? Наверное, контра конченая..?
Звонок вызова перебил рассуждения конвоира.
Пока Галеев изучал взглядом Турова, Иван бросил короткий  взгляд на Галеева: «Татарин, похоже из интеллигентной семьи».
Галеев увидел, что Туров сильно истощён и сапоги у него не по размеру – велики.
– Вы больны?
– Нет. Просто пока везли, почти не кормили.
– Как врач вы считаете себя здоровым, – Галеев вопросом дал понять Турову, что он намекает на «больничку».
Иван за три года лагерей научился читать скрытые интонации начальства. И вопрос «хозяина» сразу понял.
– У меня острый пиелонефрит, больны почки.
– Я знаю, что такое пиелонефрит. Я вас направлю полечиться. О том, что вы врач, пока никому не говорите, может мне удастся для вас найти что–нибудь по специальности.
– Спасибо, гражданин начальник.
От неожиданной человечности у Ивана сдавило горло.

Тюремная больница располагалась в добротном деревянном доме, две комнаты которого были отведены под палаты. В каждой комнате стояло по четыре кровати, хотя, при желании, количество койко-мест можно было удвоить.  Одна комната была заполнена. Ивана поместили в пустующую палату.
–  На что жалуемся? – сухо спросил врач, разглядывая лицо Ивана.
– Сильно болят почки, доктор.
– С чего решили, что почки?
– Меня перед этапом врач осматривал, сказал, что подозрение на  пиелонефрит.
– Ну что ж, сейчас  идите в помывочную, сестра вам всё покажет, а затем ко мне на осмотр.
У доктора был сильно застиранный халат, с за-штопанным правым карманом, из которого торчала слуховая трубка. В его повадках угадывался сельский врач.
От нормального питания и тепла Иван шёл на поправку скорее, чем от сомнительного лечения. Сердобольная уборщица дала Ивану на время лечения свой пояс из собачьей шерсти за то, что он помогал ей писать письма  сыновьям на фронт.
В конце второй недели Ивана вызвали к «хозяину».
Полковник Галеев, отключив шнур телефона, подозвал Ивана к себе.
– Туров, вы же патологоанатом? – тихо спросил он.
– Да.
– Сколько вам надо времени, чтобы определить причину смерти?
– Часа три.
– Давайте попробуем за час. К тому же писать ничего не надо, только устно сказать и забыть.
– Если признаки будут слишком очевидны, можно и за час. Нужны инструменты.
– Всё будет. Идите в палату, я сегодня вечером за вами зайду.
Иван заметил, что Галеев нервничает, и это волнение быстро  передалось ему. И всякие дурные мысли полезли в голову Турова.

Галеев жестом показал Ивану на заднее сиденье автомобиля.
– Садитесь. И не вздумайте сбежать. Сами понимаете, кругом тайга.
– Кто же зимой в побег уходит, – растирая, озябшие ладони, с иронией сказал Иван.
– От вашего брата интеллигента можно ждать всякого, – с раздражением бросил Галеев.
– Не беспокойтесь, я ещё надеюсь пожить.
– Вот и хорошо. Всё, что вы увидите и узнаете сегодня, не подлежит… В общем, молчание – гарантия вашей жизни!
– Я это понимаю, – дрогнувшим голосом ответил Иван.
– Кстати, вам как учёному будет интересно знать, что тут недалеко, на заводе, в начале двадцатого века работали будущий директор лаборатории при Мавзолее Ленина, профессор биохимии, а тогда просто инженер Борис Збарский и его помощник, заводской конторщик Борис Пастернак.
– Большие люди, – без иронии сказал Иван, пряча ладони под фуфайку.
Через полчаса машина остановилась во дворе двухэтажного здания. Галеев своим ключом открыл дверь, и они спустились в подвал.  В небольшом помещении с голыми бетонными стенами стоял еле уловимый трупный запах. В правом углу  – гроб, обитый красным бархатом, в левом углу – стол, сколоченный из необструганных досок. На столе лежало тело покойника, прикрытое простынёй. С краю стола, на вафельном полотенце, был разложен инструмент патологоанатома, тут же халат, перчатки, пузырёк со спиртом, вата.
– Приступайте, Туров. Я вернусь сюда ровно через час.
За полковником хлопнула железная дверь подвала и сквозняком откинуло простыню. Это был мужчина лет сорока, с азиатскими чертами лица.  С внутренним холодом и обречённостью Туров взялся за своё ремесло.
Толи он уложился  чуть раньше отведённого часа или Галеев припоздал, но к его приходу Иван уже был готов к ответу, успев  опустошить пузырёк спирта.
– Что скажете, доктор?
– Я такое вижу первый раз. Его органы буквально сварились изнутри, при полном отсутствии внешних повреждений, – прошептал Туров, осознавая, что он попал в непростую историю.
– Я понял. Сейчас мы вернёмся назад. Помните, о чём мы с вами говорили в машине, – Галеев достал носовой платок, сдерживая тошноту.
На улице обречённо падал снег…
Спирта и стресса нервная система Ивана не выдержала и защитилась сном.

Леваев вытирал потные ладони о брюки в ожидании вызова к  начальнику районного отдела НКВД.
Из двери выглянул молодой капитан:
– Это вы по делу доктора?
– Да, я.
– Проходите, вас через минуту примут.
Связи начальника Леваева, Зиновия Борисовича Гаршина, помогли даже в трудные дни войны, найти время на его просителя.
– Извините, что давно ждёте, но сами понимаете. Присаживайтесь, – подполковник был усталым, с черными кругами под глазами и пустым взглядом.
– Я очень благодарен, что вы нашли на меня время. Извините, не знаю вашего имени?
– Владимир Яковлевич Рожков. А вы – Сергей Самуилович. Я посмотрел дело вашего человека. В общем, с ним можно было и не так строго, конечно. Я буду краток. Следователь, который вёл дело, полгода тому назад был расстрелян по суду. В связи с этим можно дело, которое он вёл,  пересмотреть.  Но на это уйдёт время. Ваш человек этапирован на Урал.
– Сколько уйдёт времени на пересмотр его дела?
– Постараемся за месяц уложиться.
– Его привезут в Москву?
– В этом необходимости нет. Освободят прямо там. Но проживать в Москве он в ближайшее время не сможет. Сейчас действует особый порядок военного времени.
– Скажите, а я могу, выехав на Урал, с ним встретиться?
– Только по освобождению.
– А по вашей линии?
– Вижу, этот Туров вам очень нужен, – глаза подполковника ожили.
– Он нужен советской науке!
– Хорошо.  Я помогу вам с документами для встречи. Заодно выполните и нашу просьбу в виде курьера.
– В смысле?
– В смысле услуга за услугу. Я же не могу дать вам полномочия,  не включив в штат, – хитро улыбнувшись, сказал Владимир Яковлевич.
– Я должен буду у вас работать? – разволновавшись, спросил Леваев.
– Ну да. В смысле, вы не будете в открытом штате. Вы будете на положении тайного сотрудника.
– Я ведь не умею ничего из вашей профессии.
– У вас высшее образование, вы умный человек. А большего от вас и не требуется. Ни стрелять, ни бегать за врагами вам не надо.
– А что надо?
– Вам нужно будет поддерживать хорошие отношения с интеллигентными людьми из своего круга и с нами. Вы же не откажетесь помочь Родине в трудные дни?!
Леваев понял, что он попал в то положение, из которого выхода нет.   

Промышленность отступала к Уралу. Институт, в котором работал Леваев, закрывали. В условиях войны каждый медработник был на вес золота. Леваев получил звание майора военно-медицинской службы и его приписали к медицинской обслуге эвакуируемого авиационного завода. По линии НКВД ему выдали удостоверение сотрудника особого отдела и устные инструкции по выполнению задания в Свердловске.  Несмотря на внезапные перемены и трудности, Леваева согревала мысль о возможной встрече с Туровым. Он уже начал фантазировать, как устроит его после освобождения к себе в медслужбу завода и они продолжат научную работу. Леваев пытался представить себе лицо Турова, но получался то почти Есенин, то почти Пастернак. «Было бы, конечно, хорошо, если бы Туров оказался евреем, ну хотя бы наполовину. Но с такой фамилией маловероятно… Надо будет рассказать ему смешной анекдот про евреев, чтобы он не подумал, что я хитрый жидёнок, который хочет примазаться к его работе. В то же время я вытаскиваю его из ада и он мне должен быть благодарен до конца жизни…» – размышлял Леваев, глядя из окна вагона на бесконечную чёрную полосу леса под тусклой луной. 

Когда Иван Туров проснулся, машина уже была на территории зоны.
– Вы уснули. Крепкие, однако, у вас нервы, – через плечо бросил Галеев.
– Это я от стресса и спирта отключился, – сонным голосом ответил Иван, отчаянно жалея о прерванном сне, в котором снилась воля.
– Завтра вас выпишут из больницы. Я нашел вам место в прачечной, на лесоповале вы не выживите. Взамен прошу молчание и преданность. Это вас устраивает?
– Если не будете заставлять стучать…
– Нет. У меня на вас другие виды.
– Можно узнать какие?
– Со временем всё узнаете. А пока постарайтесь выжить.
Выйдя из теплой машины на пронизывающий ветер, Иван снегом умыл лицо. – Нельзя расслабляться! Может, и выживу..! 

Галеев сдержал слово. Прачечная не пищеблок, но место тоже блатное. Зеки к Ивану отнеслись настороженно, не понимая причин такой «карьеры».
Среди дурных запахов и сырости прачечной, в отдельной комнатке сидела миловидная женщина за тридцать. Через небольшое оконце она выдавала струганое хозяйственное мыло и керосин Ивану, в обязанности которого входило в соответствующей пропорции готовить смесь для стирки. Звали её Бояра. Странность имени объясняли родителями старообрядцами. Бояра была из вольнонаёмных. Поговаривали, что муж её погиб на фронте и вдова живёт замкнуто. Иван сразу понравился провинциальной женщине своей обходительностью и «городским лицом».
– Ты, Ваня, сразу видно, культурный мужик, может даже инженер.
– А с чего ты взяла? А, женщина с колдовским именем? – смеясь, спросил Иван.
– Так по всему видно, – кокетливо ответила Бояра.
– В мужья возьмёшь?
– Так если б знать, сколько тебе ещё лямку тянуть, я бы подождала.
– Война кончится, может, под амнистию попаду.
– И когда она кончится?
– Я думаю скоро.
– Ну, если скоро, тогда подожду…

Капитан НКВД Николай Степанович Горенко, измученный ревматизмом, уже второй год привыкал к уральскому климату. Ему часто снилась родная Анапа, море и дочь начальника, из-за любовной связи с которой он и оказался в суровом крае. С климатом можно было стерпеться, а вот с начальником опять не повезло. Полковник Леонюк, непосредственный начальник Горенко, был самодуром и  сладострастно любил унижать людей. После смерти жены Леонюк запил и практически жил в своём кабинете. Самодурство, тщеславие и алкоголизм настолько уродуют характер человека, что он становится невыносим для окружения. Полгода тому назад терпение Горенко иссякло, когда пьяный начальник бросил ему свои хромовые сапоги с требованием почистить, а сам завалился спасть в своём кабинете. У недоучившегося военного химика Горенко сразу возникла мысль, утолившая обиду, – ртуть! Капитан выскреб перочинным ножом в каблуке  сапога  небольшое отверстие  и вылил в него ртуть из градусника. Отверстие заклеил пластырем и аккуратно подогнал стельку, посадив её на казеиновый клей.  Через месяц начальник захромал, а через три месяца ему ампутировали ногу до колена.
Полковник Леонюк в отчаянии кричал на врачей: «Что значит, гниёт кость!?». И наотрез отказывался от операции. Когда ему объяснили, что сейчас требуется ампутация до колена, а скоро нужна будет выше колена,  сдался. Так Горенко сел в кресло начальника райотдела НКВД.
Приводя в порядок заброшенные бывшим хозяином кабинета дела и документы, Горенко открыл ячейку сейфа с надписью «Секретно-политический». В ячейке лежали четыре папки: «Немцы на Урале»,  «Евреи на Урале», «Местные старообрядцы», «Шаманы» и первый номер журнала «Славяне». Капитан решил начать погружаться в тему с папки «Евреи на Урале», сочтя её самой экзотической. Первый материал назывался «Историческая справка»:
«В царской России проживало более 5 миллионов евреев (учёт вёлся по вероисповеданию – иудеи. Принявшие православие не считались). В составе рабочих  крупной и средней промышленности еврейства тогда было около 1%.  99% евреев принадлежало к буржуазии (крупной, средней и мелкой), буржуазной интеллигенции, люмпен-пролетариату.
…Во времена войны с Наполеоном евреев, заподозренных в шпионаже, отправляли в Оренбургскую губернию. Император Александр I после путешествия по Уралу в 1824 г. издал указ, запрещавший евреям даже временное пребывание на казенных и частных заводах, а также в самом Екатеринбурге.
Первое массовое появление евреев на Урале связано с известным указом царя Николая I от 1827 г. о введении воинской повинности для евреев. Помимо обычных призывников, из евреев стали набирать и кантонистов – мальчиков 12-ти лет. По достижении возраста 18 лет кантонистов направляли на 25-летнюю военную службу. До 1859 г. евреям (не военнослужащим) по существу был закрыт доступ за черту оседлости. Несмотря на то что евреи были подданными России, правительство и известная часть общества видели в них чужаков, подозревали в шпионаже, стремлении к кагальному господству. Так, в 1827 г. появились специальные распоряжения по выселению евреев из Оренбурга.
Ситуация существенно изменилась после либеральных реформ Александра II. Ограничительные законы в отношении евреев сохранялись, однако наряду с ними было принято довольно большое количество либеральных. Наиболее известные и значимые из них – постановления, открывшие части еврейского населения доступ за пределы черты оседлости.
Евреи, прибывшие на Урал в 1870–1880–х гг., застали здесь уже вполне сложившуюся еврейскую общину со своими специфическими особенностями. Старожилы отличались от своих соплеменников из черты оседлости более высокой степенью ассимиляции, русской одеждой, частичной или полной утратой языка идиш, слабым знанием еврейских традиций и некоторым пренебрежением к религиозным предписаниям.
Несмотря на все трудности, были евреи, которым удавалось достичь коммерческих высот. В Екатеринбурге и за его пределами были широко известны купеческие фамилии Анцелевич, Перетц, Поляков, Меклер, Халамейзер. Пермский купец 1-й гильдии Калман Наумович Либерман был управляющим регионального отделения «Банка для внешней торговли», владел магазинами табачных изделий и строительных материалов. Торговые дома готового платья и меховых товаров в Перми основал Зелик Эпфельбаум. Единственный из банков общероссийского масштаба, возникший в Екатеринбурге, – Сибирский торговый банк, – был основан в 1872 г. Альбертом Соловейчиком. Директором лесопромышленного общества в Перми являлся известный лесопромышленник С.И. Либерман. До 35% членов Челябинского биржевого общества составляли евреи, многие участвовали в органах управления Челябинской биржи.
Наиболее известными врачами-евреями были: в Екатеринбурге – Борис Иосифович Котелянский (послуживший прообразом главного героя повести Мамина-Сибиряка «Жид»), который умер, заразившись от больного сыпным тифом во время эпидемии; в Перми врач-революционерка Мария Яковлевна Бруштейн, Н.И. Окунь, награжденный орденом Святого Станислава с мечами, Авраам Кауфман – в дальнейшем крупный сионистский деятель; в Уфе – заведующий городской психиатрической больницей, потомственный дворянин Яков Фебусович Каплан. Занимался проблемами судебно-психиатрической экспертизы.
До октября 1917 г. погромы на Урале случились только однажды. Они не были вызваны низами, а стали частью запущенной царскими властями волны, прокатившейся по всей России. Речь идет о погромах октября 1905 г. События развивались по единому сценарию, разработанному в полицей-ском департаменте МВД: после обнародования царского манифеста «Об усовершенствовании государственного порядка» повсеместно прошли демонстрации протеста сторонников левых партий и неудовлетворенных манифестом. В противовес «патриоты» организовали шествия и крестные ходы с флагами и хоругвями, которые вскоре перешли в столкновения с левыми демонстрантами, а затем и в погромы. Пьяная чернь избивала не только евреев, но и студентов, гимназистов, интеллигентов. В Уфе было убито четыре человека, в том числе еврей Матвей Руккер, в Екатеринбурге погибли два молодых человека – русских по национальности, тринадцать тяжело ранены. В Вятке жертвами толпы стали случайные русские обыватели. Самый жестокий погром произошел в Челябинске – по данным разных источников, было убито 10 человек (из них трое русских, защищавших евреев), разграблено 38 еврейских квартир, 16 магазинов и лавок.
Безусловно, и до этих событий на страницах местных и общероссийских изданий, распространявшихся в уральских городах, случались публикации антисемитского содержания, а несколько позже появились отделения черносотенного Союза русского народа и антисемитские листовки, пытавшиеся сформировать образ еврея как виновника всех бед. Но все же на Урале юдофобия не была присуща массовому сознанию.
Дискриминация и погромы привели к тому, что часть еврейского населения эмигрировала из России, а другая часть – молодое поколение – пополнила ряды революционного движения, вступив в Бунд или в общероссийские социалистические партии. Всем известны  фамилии Свердлова, Вайнера, Голощекина, Шейнкмана, Сосновского, Цвиллинга, Юровского. На Урале евреи принимали активное участие в организациях большевиков, а также меньшевиков, эсеров. Молодые люди отдавали предпочтение партиям Бунд, Поалей Цион.
Бунд и Поалей Цион и немарксистские – объединенные социалисты – ЕСРП (возникшая из слияния Социалистической еврейской рабочей партии – СЕРП и Сионистской социалистической рабочей партии), либеральные – Еврейская народная группа, Еврейская народная партия. После февраля 1917 г. они активно включились в общероссийскую общественную жизнь. Так, гласным екатеринбургской городской думы летом 1917 г. был избран представитель Еврейской демократической группы Конторович Исаак Абрамович.
20 марта 1917 г. «Постановление Временного Правительства об отмене вероисповедных и национальных ограничений» уравняло евреев…». 
– Эта папка нам сейчас не понадобится. Гитлер – злейший враг евреев, и они будут с ним воевать, – размышлял вслух капитан.
В дверь постучали. Горенко закрыл сейф, громко кашлянул.
– Войдите!
От чтения при тусклом свете глаза Николая Степановича устали и лицо вошедшего он увидел не сразу.
– Здравствуйте! Леваев, из Москвы. Вот мои документы и письмо от ваших московских коллег – слегка охриплым голосом, но бодро произнес  заученную фразу Сергей Самуилович.
– Присаживайтесь. Я уже получил телефоно-грамму. Вашего подопечного мы нашли.
– Как он,  здоровье?
– Надо сказать, что для новичка он не плохо устроился в лагере, в хозблоке. Скажите, он действительно ценный учёный?
– Меня бы не послали за ним из Москвы, – скрывая волнение, сказал Леваев, расстегивая шинель.
– Раздевайтесь, сегодня жарко натопили. Я вас напою чаем с вареньем. Ну, и введу в курс вашего дела уже по линии нашей организации. А с этим учёным разбирайтесь сами. Всё, что от нас зависит, сделаем.
– Спасибо! Я с интересом хочу узнать, чем я могу быть полезен вам.
– Ничего сложного. Вы же будете работать на военном заводе. А насколько разговорчивы люди с врачами, сами знаете.
– Но в Москве мне говорили, что… Я думал, какое–то поручение, курьером…
– Может и в роли курьера придется побыть. Пока поработаем, присмотримся друг к другу. Места здесь сказочные. А вот и чай…
– У вас трубка телефона свалилась, – заметил Леваев.
– Спасибо. Возился с папками, принимаю дела, наверное, задел.
Как только Горенко положил трубку, сразу раздался звонок.
– Вот такая работа у нас. Капитан Горенко слушает! Это… Ладно… А что врачи?.. Ладно, выезжаю!
– Что-то серьёзное?
– Не могу понять. Говорят, что мертвы три наших инженера, прямо в лаборатории.
– Вы же врач, поедемте, посмотрите.
– Да я не против, рад буду помочь…

Тела инженеров лежали на кафельном полу институтской лаборатории.
Леваев подошел к каждому и внимательно осмотрел.
– Они мертвы уже часов пять.
– Такое ощущение, что они пытались сорвать с себя одежду, – сказал Горенко, собирая пуговицы с пола.
– Причину можно будет понять только после вскрытия.
– Этим займутся. Но вы можете присутствовать при вскрытии. Московских светил у нас нет. Может, что-то и подскажете, – Горенко посмотрел на конец карандаша и, оценив, что стержня хватит на протокол, принялся записывать, говоря вслух, – На столе находится литровая банка со стержнями из прозрачного материала. И зачем-то два валенка?
– Вы только посмотрите, какая тут дыра в розетке, как будто в неё выстрелили из ружья, – удивлённо произнес Леваев.
– Да уж, я такого не встречал. Ну может какой эксперимент проводили… Так, о розетке тоже запишем, – произнес в раздумьях капитан, почесывая затылок карандашом.
– Может, я уже не нужен? Мне ещё в общежитие устроиться надо.
– Да. Ваше общежитие. Там хорошие комнаты. Если не понравится, подберём получше. Идите,  как всё уладите, я вас жду в гости…

Амнистия пришла к Ивану Турову с первыми днями весны.
– Ну вот, Иван. Тут пришла бумага из Москвы. Переводим тебя на вольное поселение, – бодро сказал Галеев.
Туров застыл в оцепенении,  ещё не веря услышанному.
– Извините, гражданин начальник, –  это амнистия?
– Нет, это судебное решение. Я думаю, тебе всё объяснит человек, который тебя ждёт.
– Какой человек?
– Майор медслужбы Леваев.
– Я такого не знаю.
– Вот и познакомитесь. Документы на тебя все готовы. Двадцать минут на сборы!
Галеев пожал руку Ивану, хлопнул по плечу, заглянул в глаза.
– Если можно, я к тебе забегу в гости.
– Только рад буду. Я вам обязан…

Иван вышел за ворота лагеря с котомкой под мышкой, крепко сжимая конверт с документами. Он всё еще не верил в реальность произошедшего, давно отмерив себе годы лагерной жизни.
– Иван! Туров! – радостно крикнул Леваев, сидя на санях, запряженных тощей лошадью.
–Я…
– Идите сюда, садитесь. Я уже замерз ждать. Сейчас поедем, я вас быстро оформлю на работу, а потом ко мне – на картошку с селедкой.
– Вы хоть объясните...
– Всё объясню по дороге. Я к вашим морозам ещё не привык, – одёргивая ворот шинели, сказал Леваев.
– Я тоже здесь первую весну встречаю, – устраиваясь в санях, пробормотал Иван.
– Извините, я забыл, вы же земляк. Кстати, вам привет от вашей бабушки Маргариты Ефимовны. Не забудьте ей написать.
– Вы и её знаете?
– Мы познакомились в библиотеке. Она помогла вас найти.
Полозы саней прихватило морозом, и слабенькая лошадка с трудом сдвинулась с места.
По дороге Леваев сказал Ивану, что его работами заинтересовались специалисты из Академии наук и добились пересмотра дела. Леваеву же поручено на месте организовать исследовательскую лабораторию, в силу того что не все учёные разделяют их оптимизм в отношении работ Ивана.
Иван поверил. Леваев сейчас был для него ангелом, и всё, что он говорил, шло прямо с небес.
– Предлагаю перейти на «ты», мы с вами одного поколения и коллеги, – глядя в пьяные от счастья глаза Ивана, сказал Леваев.
– С удовольствием. А где я буду жить?
– Это не проблема. Я тебя устрою в медчасть завода врачом. Выделят комнату в общежитии.
– А лаборатория где будет?
– Я её организовал прямо в медчасти. Нам так будет удобнее. Но об этом должны знать только мы с тобой. И лабораторные исследования сможем проводить только после основной работы и по выходным.
– Понятно–о...
Леваев уловил нотку сомнения.
– Ты пойми, финансирования нам никто сейчас не даст. Поэтому будем работать негласно. Но при первых же успехах, нам из Москвы помогут.
– А если успехов не будет, меня что – опять в «забайкальские комсомольцы»?
– Извини, а что такое «забайкальские комсомольцы»?
– Так шутливо расшифровывают «ЗеКа».
– Да нет! Но успехи у нас обязательно будут!!! – громко крикнул Леваев, и тайга отозвалась эхом…

Недооценил майор медицинской службы своих служебных обязанностей и объема работы. Переезд для персонала из  Москвы на Урал дал большое количество простудных и вирусных заболеваний, был и достаточно высоким травматизм при установке оборудования. Поэтому Леваеву с Туровым пришлось отодвинуть свои мечты о совместных исследованиях.  Устроиться жить в одном общежитии им тоже не удалось. Судимость Ивана закрыла дверь в «элитную общагу».  Турова поселили в «рабочей общаге», но в одноместной комнате.
Галеев пришел поздним вечером.
– Извините, но я без приглашения.
Комната Ивана была относительно просторной, кроме кровати и тумбочки, в центре  свободно стоял круглый столик с двумя венскими стульями.
– А я думал, что вы обо мне уже забыли. Давайте шинель,  – Иван заметно разволновался.
– Вы не пугайтесь, я по личному делу к вам, – спокойно сказал Галеев, крутя в руках снежок. – Можно кружку?
– Да, – с удивлением сказал Иван и подал алюминиевую солдатскую кружку.
Галеев опустил в неё снежок и поставил на стол.
– У меня в лагере сидел местный шаман. В прошлом году он умер, ему было под семьдесят. Перед смертью он напросился на разговор. Сказал, что некий «Дух Огня» ожил и отдал мне вот этот кусочек горного хрусталя.
Хрусталь был  размером  с мизинец. Галеев воткнул его в снежок.
– Смотрите.
Не прошло и минуты, как снег в кружке растаял.
– Это фокус?
– Такой же фокус показал мне шаман.
– Вы хотите сказать, что в этом кристалле есть своя энергия.
– Да, и она непостоянна. Температура колеблется от 37 до 50 градусов в зависимости от места положения.
– Это значит, что он получает энергию от некоего источника-генератора.
– Да, получается так.
– Если к кристаллу приделать датчик температуры, то можно с большой точностью определить источник энергии. Собственно, как пеленгатором ищут радиостанцию.
– Так и сделали. Но мои поиски оборвались. Вы помните труп со сваренным нутром.
– Такое не забыть.
– Это был мой двоюродный брат, электротехник. Он как раз и занимался поисками того, что заставляет кристалл нагреваться. И пришел к выводу, что источник не один или он перемещается. Ещё он заметил, что кристалл сильно реагировал на молнию, но при этом совершенно слабо на близость к мощному трансформатору или на электрическую дугу.
– Получается, что кристалл хорошо чувствует только живую энергию – природную. Но что случилось с вашим родственником?
– Он как-то исчез на выходные. В понедельник кинулись искать. Нашли при смерти в больнице. Ничего не смог сказать, только мычал. Кристалл с датчиком был при нём, Галеев на секунду задумался. – Может, кристалл дал выброс энергии? Может, он нашёл источник его силы?
– Извините, но зачем вы посвятили меня в эту тайну?
– Вы единственный человек, которому я могу доверять. Вы не местный, и главное, учёный со своим независимым от авторитетов мышлением.
– Но почему вы не расскажете об этом специалистам-физикам? Тут, что-то похожее на разработки Никола Теслы – у него лампы зажигались без проводов.
– А если это какое-нибудь секретное оружие? Вряд ли я с этой тайной останусь жив. Вот найдём что-то необычное, доложим в соответствующую инстанцию.
– Чёрт бы вас побрал с этой тайной. Простите, но я только стал привыкать к свободе.
– Вы и меня поймите. Куда мне с таким грузом на душе. Я уже сон потерял. Мне обязательно нужно было с кем-то поделиться. Ну и ситуация меня торопит. У меня сменилось начальство, хотят поставить на моё место своего человека. Буду проситься на фронт.
– Может, чаю. У меня гвоздиха есть, – произнес Иван, доставая из тумбочки бутылку с ржавой жидкостью.
– Что это за гвоздиха?
– Гвозди, плюс спирт разбавленный, можно водку. Вещь, необходимая при скудном питании. Гвозди окисляются, смотрится жутковато, но помогает компенсировать дефицит железа в организме.
– Ну, если лечебная, то можно.
– Я прямо в кружки, другой посуды нет.
– Как вам работается в медчасти?
– Работы хватает, завод большой. Много травм и обычных болезней.
– Я рад за вас. Всего пять лет поселения, и вы сможете вернуться домой.
Иван встал, потом опять сел. На его лице мелькнула улыбка.
– Вы знаете, что-то во всём этом есть.
– Вы о кристалле? – спросил Галеев.
– Да. Что-то много в моей жизни совпадений. Вот смотрите, я работал над вопросом, насколько мозг человека является базовым для жизни, предполагая, что дело не в мозге. Мне трудно сейчас сформулировать для вас эту мысль.
– Извините, но это действительно звучит дико: «мозг не важен».
– Дико, пока вы однажды не увидите человека, у которого нет мозга или он настолько повреждён, что по всем законам физиологии не должен работать.
– И вы такое видели?
– И не только я. Вот смотрите, ваш кристалл – живой, он накапливает чью-то энергию и может её отдавать. Человек также может быть накопителем энергии, информации, используя для этого весь организм, каждую клеточку. Если вы разломите кристалл, то каждая часть будет выдавать ту же температуру. Конечно, всё это очень упрощённо.
– Можете сложней.
– Я предполагаю, что люди – не все человеки! Мы не от одной обезьяны, не одинаково устроены на глубинном уровне. Органы, кровь у нас как бы идентичны, но по своей сути мы из разных материалов. Вот смотрите, у одного незначительное повреждение мозга приводит к смерти или инвалидности, у  другого кайло вошло в мозг – и выживает без отклонений! – эмоционально сказал Иван.
– В медицине, конечно, бывает много загадочных случаев, но вы меня удивили своим предположением. Получается, что мы разные не только по характеру и внешности, но и по источникам жизни.
– Вы уловили саму суть! Мы разные по источникам жизни, а точнее по конструкции. Есть люди, которые живут в привычном для нас понимании, нося в себе совесть, одухотворённость, жертвенность. А есть те, которые всё это имитируют, как попугай слова и звуки. Поэтому мир так и не может прийти к согласию. Вот опять новая мировая война, которая унесёт миллионы жизней. И так уже много веков.
– Теперь мне понятно, почему вас упекли в лагерь. Вы же покушаетесь на возможность перевоспитания человека, на изначальное равенство людей. Я то насмотрелся на людей в условиях ада. Могу подтвердить, что иногда вставал вопрос: «А человек ли передо мной?». Но это всё относилось к философской категории, а вы подводите под неё сугубо научную базу. Тут евгеникой повеяло. Я уж и не знаю, кто из нас сегодня больше удивил.
– Вы удивили больше. Я пока в поиске ответов. А ваш шаман с кристаллом – реальность. У вас есть датчик, который позволяет ориентироваться в пространстве, приближаться к ответу. А у меня такого датчика нет.
– Вот и тост родился. За ориентиры в пространстве…

Иван с Галеевым больше не встретятся.  Бывший начальник лагеря уйдёт на фронт и погибнет в первом же бою. Об этом Туров узнает от Бояры. 
    
   

Глава четвёртая


ТРОЛЕБУЗИНЫ

Ночью 25 декабря 1942 года в городе хозяйничала метель. Окна Уральского краеведческого музея,  облепленные мокрым снегом, подрагивали от порывов ветра.
Младший научный сотрудник Тролебузин  Виленор Иосифович  и по совместительству ночной сторож открыл дверцу печи. Он методично разламывал ноги древнего идола на мелкие кусочки и бросал их в огонь.  Два стержня из неизвестного камня, обнаруженные в голенях ног идола, стояли в литровой банке, залитые воском.
Там, где находились стержни, дерево было выж-жено изнутри. Ладони Виленора покалывало, сердце учащенно билось. Он со страхом ожидал приступа астмы.
 В окно постучали. Виленор, дрожащими от волнения руками, поставил банку со стержнями в валенок и надел на него другой.
«Теперь есть надежда узнать тайну силы, намоленной за тысячи лет», – распалялось воображение Тролебузина. 

Старший брат Виленора, Борис, был человеком прагматичным, с хорошей интуицией. По неведомым источникам для Виленора он был в курсе его дел. Виленор жил на втором этаже в просторной комнате двухэтажного деревянного дома времён Демидовых. Борис явился под вечер в возбуждённом состоянии. Не снимая пальто, он сел на кровать и, не глядя на брата, гневно заговорил:
– Моё терпение кончилось! Ты и твои придурки уже уничтожили вещиц на миллионы. Ты хоть понимаешь, идиот, сколько могли стоить эти ноги идола, покрытые солярной символикой. Немцы бы отвалили за них миллион марок. Они носятся по миру в поисках  этой свастики, как евреи в поисках Золотого тельца.  Ты пойми, если немцы придут на Урал, они найдут историческое обоснование своего присутствия независимо от находок вашего музея. Но, продав эти находки им, мы могли бы купить у них счастливый билет в Америку, в Швейцарию, куда угодно.
– Немцы целенаправленно убивают  евреев! – с вызовом бросил Виленор.
– Ты идиот! У кого есть деньги, тот заказывает себе любой курорт, а не место в гетто. Может, ты мне назовёшь хоть одного еврея-миллионера, томящегося в концлагере?! – Борис встал и схватил брата за  плечо.  – Если ты не найдешь то, что ещё можно выгодно продать, я не протяну тебе больше руки помощи. Вспомни, сколько раз я помогал тебе? А белый билет?! 
– Ты знаешь, что проблемы с моим зрением и астма –  настоящие. А вот твой белый билет – липа! Дружить с немцами?! Опасно есть из одной миски с дьяволом!
– Ладно, все мы тут «невиновные». Ты пойми, ещё год, и немцы будут здесь!  Твои левиты или, как вы себя там называете, «союз еврейских мудрецов» тебе не помогут.
– «Уральский союз еврейских мудрецов» – так правильно, – сказал Виленор, искоса глядя на брата. – А без Шая Исааковича ты вообще теперь мало чего можешь.
Виленор имел в виду дружеские отношения Бориса с Филиппом Исаевичем Голощёкиным. Видным революционером и знаменитым участником расстрела царской семьи. Голощёкин был арестован по приказу Берии в 1939 году, обвинен в антисоветской деятельности и педерастии,  а в 1941-м   расстрелян. 
– Вот меня удивляет, как появился класс советских евреев всего за два десятка лет большевистского режима. Вы хотите и мир осчастливить своим интернационалом, и евреями остаться. Так, наверное, хотел и Ленин, и Троцкий. А сделал вас всех грузинский семинарист. Мудрецы хреновы!
– Ты мыслишь не масштабно, узко. Сталин у власти не более десяти лет.
– Ах, ты наш юный ленинец. Действительно, как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Наш  шарахнутый по голове революцией папаша сначала сменил свою местечковую фамилию Шнейдерман на революционную Тролебузин, что в переводе с тарабарского означает «Троцкий, Ленин, Бухарин, Зиновьев», на которых товарищ Джугашвили положил большой поц!  А когда родился ты, он решил углубить нашу революционную родословную и назвал тебя Виленор, к маминой радости это может сойти за французское имя, но в действительности это та же тарабарщина – «Владимир Ильич Ленин — отец революции». Наш папа пытался убежать от себя – от местечкового еврея. Поэтому и закончил свои дни в психбольнице. Ты тоже решил пойти дорожкой папы, только как-то хитро. Пойми, брат, наши предки поклонялись Золотому тельцу изначально. С момента появления денег они правят миром. Немецкая элита так же продажна, как и любая другая, вопрос только в цене, – Борис говорил резко, стуча кулаком по воздуху, – Немцы сегодня самые дорогие, ведь они полмира подмяли под себя. Но и они продаются. А в качестве доказательства – нетронутые швейцарские банки, в которых еврейских денег куда больше, чем немецких. А ты говоришь, я узко мыслю. Швейцария – это тучный Золотой телец, и его никто не тронет. Ты же знаешь, что из семидесяти семи значений только одно – истинное. Ты радиоприёмник не сдал бы, многое бы услышал  при знании немецкого.
Мне нужны реальные каталоги всех музеев Урала, а не официоз. Меня интересуют запасники, закрытые экспозиции, засекреченные артефакты. Добывай их. Кому надо, обещай всё. Тушёнка, шоколад, сухое молоко, чай, кофе, морфий – всё достанем.
– Ты говоришь «достанем». Ты не один?!
– Представь себе, что на ваш потешный «Союз еврейских мудрецов» есть просто «Союз прагматичных евреев», нас не много, но у нас есть возможности. Вы гнилая интеллигенция, а мы люди дела. Если не хочешь подыхать в концлагере, работай на нас.
– У меня иногда возникает такое чувство, брат, что мы от разных родителей, – с раздражением бросил Виленор.
– Да, ты прав: ты от Тролезубина, а я ещё от вменяемого Шнейдермана.
– Я подумаю над твоим предложением.
– Только не очень долго думай. Постарайся быть просто евреем, без претензий на русскую интеллигентность  и аристократизм. В этой стране они плохо кончили.  И нам в этой стране ловить нечего, – причмокнув, сказал Борис, почёсывая свою короткую рыжеватую бородку.
– Почему нам здесь ловить нечего?
– А вы, «мудрецы», этого не понимаете?
– Не юродствуй. Ответь!
– Да всё просто «о! из мудрейших», в стране, в которой нет частной собственности, с нашими мозгами жизнь не в радость! – Борис постучал по голове брата ладонью, затем обнял.
Виленор грустно прошептал:

Как рано мог он лицемерить,
Таить надежду, ревновать,
Разуверять, заставить верить,
Казаться мрачным, изнывать,
Являться гордым и послушным,
Внимательным  иль равнодушным…

Борис на минуту задумался. Затем стал нервно  ходить по комнате. Подошёл к Виленору и, глядя ему в глаза, сказал:
– Ты ошибаешься, брат, я не лицемер. Еврей-скому богу нужны живые евреи. Пусть в этой войне ослабнут наши враги. Как только они ослабнут, у нас будет возможность создать своё государство. Кровь миллионов смажет колёса сионизма, и мы сделаем небывалый рывок к осуществлению мечты, – Борис говорил возбуждённо и зло.
Виленор отошёл в сторону и через плечо бросил:
– А разве ты не знаешь, что мы не можем создавать своего государства до пришествия нашего Миссии?!
– Это всё бредни ортодоксов. Нам нужно своё государство, свой кусок земли, куда не сможет сунуть свой нос ни один гой!
– Если победит Гитлер, у нас вообще ничего не будет, – с ухмылкой бросил Виленор, смахивая носовым платком пот со лба.
– А ты не думал, что с Гитлером будет проще договориться, чем со Сталиным? Еврей генерал Эрхард Мильх, еврей генерал Гельмут Вильберг, которого Гитлер приказал записать арийцем. Я тебе могу назвать ещё сотни имён евреев, которые договорились с Гитлером.
– Это абсурд.  Русские и евреи как никогда нуждаются друг в друге!  Гитлер клеймёный враг евреев, а Сталин – враг Гитлера. Вот и вся формула на период войны.
– А ты не думал, что бывшие белогвардейцы и русские националисты быстрее могут договориться с Гитлером, чем мы?
– В этой войне всё может быть. Но для нас лучший исход, если Сталин и Гитлер угробят друг друга. И чтобы это произошло, надо помочь Сталину! –  в глазах Виленора блеснул сатанинский огонёк.
– Да ты, брат, злей меня! Не ожидал…
– Ладно. Поговорили по делу и хватит, пока не поругались. Будем считать, что от вашей организации поступило предложение нашей о сотрудничестве.
Борис с удивлением смотрел на перерождение брата: хилый очкарик на его глазах превращался в циничного интеллектуала. 
– Мне тут рассказали забавный анекдот, – решил смягчить ситуацию Борис, – в школе после урока атеизма учительница предлагает детям сделать фигу и показать её богу. Все это сделали, только один еврейский мальчик сидит молча, сжав кулачки. Учительница у него спрашивает: «Ты почему, Сёма, не показываешь кукиш богу?». На что Сёма отвечает: «Если, как вы говорите, бога нет, то зачем тогда показывать ему кукиш? А если он есть, то зачем тогда портить с ним отношения!». Ха–хаа…
– Да, остроумный анекдотец. Из него сделаем вывод, что и с богом мы, на всякий случай, отношения портить не будем, – Виленор глубоко вздохнул, схватившись за грудь,– Что-то я себя неважно чувствую, жар внутри.
– Завтра давай к врачу.
– Да я, пожалуй, попробую отлежаться, а утром будет видно…

Культ подземного мира, уходящего в пещеры и сердцевину гор, спускающегося по подземной штольне к Матке, к внутренней энергии и разуму Земли, неизменно владел древними жителями Урала. Намаливалось солнце на небе и солнце подземное – два полюса. То, что самое важное в назначении Идола пряталось в его ногах, неведомое, держащее связь через магический культ с подземным солнцем, не сохранилось даже в далёких преданиях отзвуком.
Известная уральская сказительница Серафима  Власова говорила, что, по преданию, живая энергия для человека исходит из глубины земли, из её чрева в местах «тайной силы». Сказительница верила, что под Уралом существует целая паутина связанных между собою ходов и пещер, по которым можно дойти даже до загадочных Гималаев. Верила и в то, что отдельные хребты уральских гор сложены целиком из меди, железа, хрусталя и золота. Рассказы о пещерах, тянущихся под Уралом на тысячи вёрст и соединяющихся между собой, всегда жили в народной молве.
О том же писал в 1928 году известный этно-граф Николай Егеньевич Ончуков:
«Дивьи люди живут в Уральских горах, выходы в мир имеют через пещеры. В заводе Каслях, по Луньевской железнодорожной ветке, они выходят из гор и ходят меж людьми, но люди их не видят. Культура у них величайшая, и свет у них в горах не хуже солнца».
Виленор и его единомышленники хорошо знали мифологию Урала и относились к ней серьёзно. Среди них были и сторонники теории полой Земли, утверждавшие, что внутри Земли проживают десять потерянных колен Израилевых. И ценность Шигирского идола они осознавали более других.  Но загадочные стержни были обнаружены случайно. Когда в поисках одного из экспонатов, ящик с Шигирским идолом вынесли в коридор, Виленор стал свидетелем необъяснимого явления. Из электрощита  вышло огненное облако похожее на шаровую молнию, и, доплыв до ящика с частями идола, исчезло в нём. Придя в себя, Виленор подошёл к ящику и открыл его: в ногах идола мерцал свет…
То, что это неведомый накопитель энергии, у Виленора не было сомнений. Но дать точный ответ и найти практическое применение могли только специалисты. С этим проблем не было. Он получил нужные рекомендации по изготовлению контейнера, но степень опасности контакта с неведомым оценить никто не мог. Сама мысль, что он первым прикоснется к тысячелетней тайне, смывала все страхи.
Чувство первооткрывателя ни с чем не сравнимо…

Борис потрогал лоб брата.
– Странно, лоб холодный, а ты весь в поту. Ложись, накрывайся теплей. Хочешь, я тебе почитаю?
– Давай. Я любил в детстве, когда ты мне читал, – обрадовался нежности брата Виленор.
Мне эту «сказку» дал сегодня один человек из наших, Борис достал из портфеля стопку машинописных листов. Это «Легенда об Адонираме» из книги француза Луи Блана, ещё её называют масонской библией. Итак:
«Когда слух о мудрости и работах Шломо бен Давида (Соломона сына Давида) распространился до пределов земли, в те дни Балкида, царица Савская прибыла в Иерусалим на поклон к великому царю, чтобы подивиться его царственным чудесам. В золото одетый, сидя на троне из позолоченного кедрового дерева, опираясь на золотое подножье ногами своими – так принял царицу Савскую Шломо – Соломон.
Великолепные дары принесла Балкида Соломону и загадала ему три загадки. «Премудрый» же (ибо так повелел именовать себя Соломон) успел заранее подкупить великого жреца царства Савского и, узнав от него за деньги эти три загадки, приказал священнику Цадоку приготовить их разгадку; потому и смог дать царице ответ без замедлений на все её три вопроса и тем явить себя перед ней мудрецом.
И дивилась Балкида Соломоновой премудрости.
И после торжества «премудрости» своей повёл Соломон Балкиду по всему своему дворцу и показал ей всё великолепие его. И повёл её к храму, который он воздвигал в честь бога Яхве. И когда они пришли к основаниям Святая святых храма, тогда увидела царица на месте том корень лозы виноградной: и был тот корень вырван из земли с небрежением и отброшен в сторону... За царицей же, куда бы она ни шла, неотступно летала чудо-знайная птичка Худ–Худ (удод). Жалобно закричала птичка эта при виде вырванной виноградной лозы, и по этому крику поняла Балкида, что должен знаменовать собою этот вырванный корень и что за священное сокровище скрывается под тою землею, которую осквернила Соломонова гордость (вырыванием лозы ради постройки храма).
– Ты, – воскликнула Балкида Соломону, – воздвиг свою славу на могиле отцов твоих!.. Лоза эта...
Но перебил её Соломон такими словами:
– Я велел вырвать её, чтобы на месте её воздвигнуть жертвенник из порфира и оливкового дерева. Жертвенник этот я повелю украсить четырьмя серафимами из чистого золота.
Но не слушала Соломона царица и так продолжала прерванную речь свою:
– Лоза эта священна: она посажена Ноем, отцом рода твоего. Только кощунство его потомка могло дерзнуть вырвать священное дерево это с корнем. Знай же, что последний царь из рода твоего, как последний из злодеев, будет пригвождён к этому дереву, которое должно было бы быть для тебя священным.
И воспламенилось любовью сердце Соломона под огнем очей царицы Южной, и стал он перед нею, как слуга, как раб перед госпожою своею, от которой зависит и жизнь, и смерть его рабья. И тронулось сердце царицы любовью царя Соломона. И на мольбы Соломона ответила она согласием своим стать ему супругою, а народу еврейскому мудрою царицей.
Но куда бы ни ходила царица Савская: осматривала ли она царский дворец, или же храм, воздвигаемый в честь бога Яхве, любовалась ли она чем-либо из чудес и диковин, так высоко превознёсших Соломонову славу, на все расспросы свои – кто задумал и исполнил эти дивные работы – от Соломона получала она один и тот же неизменный ответ:
– Творец всему этому некто Адонирам, существо нелюдимое и странное. Его прислал мне добрый царь Хирам, владыка города Тира, что у гор Ливанских на Великом море заката.
И пожелала Балкида видеть Адонирама. Но не было её желание по сердцу Соломону, и отвлек он её мысли. И стал он показывать изумительные по красоте колонны храма, изваяния зверей разнообразнейших, статуи херувимов; показал ей и престол из золота и слоновой кости, который он велел воздвигнуть для себя против жертвенника. Когда же он стал говорить ей о «медном море», которое должно было быть отлито по его повелению, то вновь воспросила царица Южная:
– Но кто же воздвиг эти колонны? Кто чеканил эти статуи? Кто воздвиг престол этот? Кто будет отливать «медное море»?
На все эти вопросы пришлось Соломону ответить против своей воли:
– Это всё дело Адонирама.
И уже нельзя было, не обижая царицы, не уступить её нетерпеливому желанию видеть Адонирама. И повелел Соломон представить Адонирама пред очи Балкиды, царицы Южной.
Никто из смертных не ведает ни отечества, ни рода, ни племени таинственной мрачной личности Адонирама, гений которого настолько выше людей земли, насколько вершина высочайшей горы возвышается над малым камнем, осыпанным пылью его подножья. Глубочайшим презрением ко всему человеческому роду дышит эта нечеловеческая личность и законно презрение это: не от рода человеков тот, кто, как чужеземец, живёт среди детей Адама. Хотя прародительница его была матерью обоих первородных братьев: Каина и Авеля, но не Адам был отцом Каина, а Иблис-Денница (он же Люцифер), огненный херувим, ангел Света не мог не зреть красоты первой женщины, чтобы не возжелать её. И могла ли Ева устоять перед любовью высшего ангела? И после получения от него запретного яблока, она сначала «согрешила» с ним. И уже потом, нося под сердцем Каина, стала женой Адама. Душа Каина, как искра Люцифера-Денницы, бесконечно возвышалась над душою Авеля, сына Адама; но Каин был добр к Адаму, служил ему опорой его бессильной и немощной старости; он был благожелателен и к Авелю, охраняя первые шаги его детства. Но Яхве из ревности к гению, сообщенному Иблисом-Люцифером его сыну Каину, изгнал Адама и Еву из рая в наказание им и всему их потомству за любовь Евы к Деннице.
И по изгнании своём из Эдема возненавидели Адам и Ева, как невинное и невольное следствие этого жестокого приговора, Каина. И всю любовь свою материнскую перенесла прародительница-мать на Авеля. И исполнилось Авелево сердце гордости от несправедливого этого предпочтения, и заплатило оно Каину презрением за его любовь.
У первородных братьев была сестра именем Аклиния, и соединена она была с Каином узами глубокой взаимной нежности. Но по жестокой воле ревнивого Адонаи она должна была стать супругой Авеля. Созданный из глины Адам был наделён душою раба, такова была и душа Авеля. Но душа Каина, как искра Денницы, была свободна, и Бог убоялся души Каина. Несправедливость Адонаи, неблагодарность Адама, Евы и Авеля исполнили чашу терпения Каина и он смертью наказал неблагодарного брата. Жестокий и несправедливый Адонаи, который уже замышлял погубить в грядущем весь род свободных потомков Каина, смерть Авеля вменил Каину в преступление, недостойное прощения; но не смутил тем благородно рожденной души его и во искупление горя, причинённого Адаму смертью Авеля, сын Денницы посвятил себя служению Адамовым детям, вложив в это служение всю свою возвышенную душу, унаследованную от великого херувима. Каин научил детей Адамовых земледелию; сын его, Енох, посвятил их в тайны общественной жизни; Мафусаил обучил письменам; Ламех – многоженству; сын Ламеха, Тувалкаин, наставил их в искусстве плавить и ковать металлы; Ноэма, сестра Тувалкаина, познавшая своего брата, обучила их прясть пряжу и ткать одежды.
Адонирам – прямой потомок Каина, благороднейший отпрыск Вулкана, сына Тувалкаина, рождённого ему сестрой его Ноэмой. Ковач металлов, углублявшийся в самые недра гор, Вулкан в расселине Этны сохранил себя от потопа, которым Адонаи хотел искоренить род Каина, но спасти на ковчеге рабский род Адама – Авеля. Впоследствии Вулкан познал жену Хама, родившую ему Хуса, отца Нимврода, сильного зверолова перед Богом. Таков род Адонирама, таков и сам Адонирам, создатель плана и постройки храма, который гордостью Соломона воздвигается Адонаи – Богу жестокому и неумолимому, преследующему из рода в род, из поколения в поколение свободнорождённых детей Каина.
И живёт этот сын гениев огня печальный и одинокий среди детей Адамовых, никому не открывая тайны своего высочайшего происхождения. И все, а Соломон в особенности, испытывают перед ним страх. Соломон же, томимый робостью перед таинственным величием Адонирама, ненавидит его со всею силою своей безмерной гордости.
Когда же Великий Мастер, этот создатель стольких чудес, предстал перед очами царицы Савской и поднял на неё безбоязненный свой взгляд, исполненный огня, тогда во всём своём существе потрясена была душа царицы и едва вернуть могла она себе самообладание. И стала царица предлагать ему вопросы о работах его дивного гения, исполняя тем Соломоновы чувства подлой зависти к Адонираму. И пожелала царица, чтобы очам её предстало всё бесчисленное   рабочее воинство Адонирама: и каменщики, и плотники, и столяры, и горнорабочие, плавильщики и кузнецы, и чеканщики, и мраморщики, и резчики – все, кем руководил Адонирамов гений. И вмешался тут Соломон в речи царицы и сказал, что люди те, кого она пожелала видеть, пришли из разных стран, говорят на разных языках и так рассеяны по разным местам на работах, что нет возможности собрать их всех в одно место. Но в ответ на слова Соломона взошёл Адонирам на близстоящую гранитную глыбу и стал на ней на виду отовсюду и, подняв правую руку, он начертил в воздухе горизонтальную черту и из середины её опустил перпендикуляр, изобразив мистическое «Тау».
И во мгновение со всех сторон стали сбегаться к Адонираму рабочие всех родов мастерства, племён и наречий. И вся эта более чем стотысячная труд-армия мгновенно построилась в ряды, как войско к бою: правое крыло – плотники и все, работающие по дереву, на левом крыле выстроились горнорабочие, плавильщики и все, работающие по металлу, центр заняли каменщики и все, работающие по мрамору.
И протянул властно Адонирам свою руку: и недвижимо замерло на месте всё это бесчисленное рабочее воинство, эта могучая труд–армия.
И, видя эту власть, уразумела царица Южная, что Адонирам выше человека. И понял Соломон, что его могущество и власть – бессилие перед могуществом Адонирама.
И пожалела Балкида о поспешном обязательстве, которым она связала себя с Соломоном. Соломон же ревнивым оком уловил взгляд царицы, устремившийся на Великого Мастера.
Но как бы ни были велики могущество и власть Адонирама, и ему приходится испытать неудачу, и тем тяжелее неудача эта, что она происходит на глазах уже любимой им царицы, явившейся присутствовать на последнем этапе постройки – литье «медного моря», которое должно было стать его триумфом. Причиной этой неудачи было недовольство нескольких рабочих. Дело в том, что Адонирам разделил рабочих на стройке на три степени: учеников, которые называли друг друга «брат»; подмастерьев, обращавшихся друг к другу «товарищ», и мастеров, так и называвших друг друга. Каждой степени он дал символическое «проходное» слово или пароль: ученикам – Иахин, подмастерьям – Боаз, а мастерам – Яхве.
По мере овладения тайнами своего ремесла ученики посвящались в подмастерья, а те – в мастеров, каждый раз получая при посвящении новое «проходное» слово. Адонирам сделал это для удобства в расчёте с рабочими: каждый из них, подходя к нему за получкой, должен был шепнуть ему на ухо своё «проходное» слово, сообразно чему Адонирам выдавал, что следовало. При этом вы-плата ученикам происходила у колонны Иахин, товарищам – у колонны Боаз, а мастерам – в средней комнате.
Но вот трое подмастерьев стали недовольны своим положением и возжаждали большего.
Это были: некий сириец-каменщик Фанор, финикиец-плотник Амру и еврей Муфусаил из колена Рувимова – горнорабочие.Они потребовали от Адонирама произвести их в степень мастера, для чего сообщить им слово мастера. Адонирам отказал в их домогательстве, на которое по степени искусства своего они не имели права. И решили тогда «товарищи» отомстить Адонираму во время предстоящей отливки «медного моря»: Фанор подмешал извести к кирпичу, приготовленному для отливки «медного моря», Амру удлинил деревянные балки под формой отливки и тем выставил их под действие огня во время литья, Муфусаил набрал из отравленного Мертвого моря серы и примешал её к литью...
Узнало об этом предательстве единственное любящее Адонирама сердце молодого рабочего по имени Бен Они, и кинулся он к Соломону, чтобы тот приказал остановить отливку «медного моря». Но Соломон, узнав от Бен Они о злодеянии «товарищей» и обрадовавшись случаю посрамить Адонирама перед царицею, не внял мольбам Бен Они и велел производить литье. И открылись тогда запоры, удерживающие жидкую медь, и потоки расплавленного металла стремительно полились в огромный бассейн, служивший формой для отливки «медного моря». И разорвалась под напором литья предательски испорченная форма, и брызнул жидкий огонь из всех трещин огромного бассейна. И тут впервые растерялся на мгновение Адонирам и направил столб воды на основания упоров бассейна. Смешались друг с другом огонь и вода и вступили в борьбу между собою: кипит вода, обращается в пар, брызжет в воздух расплавленный металл, и он дождем жидкого огня проливается на народ, собравшийся бесчисленными толпами на невиданное зрелище, – всюду сеется ужас и смерть.
Великий мастер посрамлен. Ищет он вокруг себя верного своего Бен Они и не находит; его обвиняет  в своем горе и не знает, что он уже погиб жертвою своей преданности, пытаясь предотвратить страшную катастрофу.
Вдруг из глубины взволнованного до самого дна огненного моря слышит Адонирам чей-то страшный громовой голос, исходящий из самых глубин клокочущего пламени. И трижды зовет его по имени таинственный этот голос:
– Адонирам! Адонирам! Адонирам!
И в глубине сверкающего ослепительным блеском огня видит Адонирам образ как бы человека, но величием своим безмерно превосходящего всякого смертного. И приблизился к нему сей образ и сказал такое слово:
– Приблизься, сын мой, подойди без боязни! Я дунул на тебя, и пламя не властно прервать твоего дыхания.
И в смертельной для детей Адамовых стихии, объятый пламенем, обрел Адонирам неиспытанное, неслыханное блаженство, увлекающее его в самую глубину огня.
– Куда влечешь ты меня? – вопрошает Адонирам явившегося.
– К центру земли, в душу мира, в область владычества Каина, с которым неразрывно и неразлучно царствует свобода. Там предел тирании Адонаи, завистливого бога, там смейся над бессильной яростью его. Мы свободно и беспрепятственно можем вкушать от плодов древа познания. Там царство отцов твоих.
– Я отец отцов твоих, я – сын Ламеха, внук Каина, я Тувалкаин. Введя Адонирама в святилище Огня, Тувалкаин открывает ему великую тайну Адонаи, врага своего создания, которое он осудил на смерть за знание, сообщённое ему духами огня; открывает ему Тувалкаин и все низкие страсти этого бога, его бессилие и конечную победу над ним высшего гения и царя огня – Люцифера.
Здесь, в святилище огненного царства предстал Адонирам лицом к лицу перед начальником своего великого рода. Денница-Люцифер, давший жизнь Каину, на лице сына своего отразил блеск своей неизречённой красоты и беспредельного величия, возбудив тем против Каина ревнивую ярость Адонаи. И поведал потомку своему великий Каин всю тайну безмерных несчастий, которые Адонаи сравнял с его добродетелями. И показал Каин Адонираму всех из рода своего, которые ещё до потопа вошли в его царство. Умерших же со дней этой безжалостной мести Адонаи Адонирам не может видеть, ибо земля ещё удерживает их тела, но души уже вошли в царство Каина, которое есть душа всего мира. И слышит тут Адонирам голос того, кто познал жену Хама и имел от неё сына Хуса, отца Нимврода. И пророчествует этот голос Адонираму:
– Внимай, сын мой! Родится сын от тебя, которого ты не увидишь, и тот произведёт от тебя бесчисленное потомство. И будет род твой неизмеримо выше рода Адама, но род этот покорит под ноги свои род твой. И многие века благородный род твой всё мужество своё, весь гений свой отдавать будет на благотворение неблагородной и бессмысленной породе Адама. Но настанет день, и лучшие станут сильнейшими и восстановят веру владыки Огня. Дети твои, объединившись под твоим именем, разобьют как глиняный сосуд власть царей земных, ибо они – представители тирании Адонаи на земле. Иди же по предназначению твоему, сын мой, и гении огня да пребудут с тобою!
И из святилища Огня возвращён был Адонирам на землю. С ним на мгновение возвратился на землю и Тувалкаин и вручил ему на прощание для возбуждения в нём новой силы и мужества свой молот, который ему самому служил в работах, прославивших имя его.
И сказал Тувалкаин Адонираму такое слово:
– Молотом этим, отверзшим кратер Этны, ты, с помощью гениев Огня, доведёшь до конца задуманное тобою создание твоё и великолепием созданного тобою «медного моря» ослепишь изумленный взор свидетелей бесславия твоего.
Сказав это, Тувалкаин исчез в бездне огненной стихии. И молотом Тувалкаина мгновенно исправил Адонирам своё здание, которое, как чудо чудес, под первыми лучами утренней зари осветилось блеском Адонирамова гения.
И весь народ израильский содрогнулся от неописуемого восторга; и воспылало сердце царицы Южной огнем торжествующей любви и радости. Но мрачно было и ненависти исполнено сердце Соломона.
И пошла Балкида с женщинами своими за стены Иерусалима. Влекомый тайным чувством туда же устремился и Адонирам. Ненавистен ему триумф от детей Адамовых; ищет одиночества его великая душа. И за стенами Иерусалима встретились Адонирам и царица и там излили они любовь свою друг другу. Худ-Худ птичка, посланница при царице гениев Огня, отвращавшаяся от Соломона, видя, что Адонирам знаменует в воздухе мистическое «Тау», летит к нему и, кружась над головою, садится ему на руку, выражая радость своей встречи с ним.
Тогда воскликнула Сарахиль, кормилица Балкиды:
– Исполнилось пророчество оракула! Худ-Худ узнала супруга, предназначенного Балкиде гениями Огня. Его одного можешь познать ты, не преступив закона.
И без колебания отдались Адонирам и Балкида друг другу.
Но как уйти от ревности Соломона? Как освободиться от слова, данного царю евреев? И решают они, что первым удалится из Иерусалима Адонирам, а за ним, обманув бдительность Соломона, тайно уедет и Балкида, чтобы уже навеки соединиться в Аравии с возлюбленным своим супругом.
Но бодрствует предательская злоба и следит неусыпно за Адонирамом, чтобы отомстить ему за посрамление своих коварных замыслов: она подстерегла и тайну любви царицы и Адонирама. И бегут три «товарища» к царю Соломону. И говорит Амру царю:
– Царь! Адонирам перестал ходить на стройку; не видно его ни в мастерских, ни на заводах.
– Человек, – говорит Фанор, – прошёл мимо меня в третьем часу ночи; я видел, как он прошёл тайком к ставке царицы. В человеке том я узнал Адонирама.
И сказал Муфусаил:
– Царь, удали моих товарищей, ибо только ты один можешь слышать слово, которое я тебе скажу.
И когда остался еврей Муфусаил наедине с царём евреев, то сказал Муфусаил:
– Я прикрылся темнотою ночи и вмешался в толпу евнухов царицы Савской. И я видел, что к ней прокрался Адонирам в опочивальню. И был Адонирам с нею до восхода зари, и тогда я тайно удалился.
И Соломон призвал к себе Цадока, первосвященника, и совещался с ним, как отомстить Адонираму.
И пришёл на утро Адонирам к царю и стал проситься отпустить его с миром. А царь спросил его, в какую страну он пойдёт из Иерусалима.
– Хочу я вернуться в Тир, – ответил Адонирам, – к доброму царю Хираму, что дал меня тебе для построения храма. Окончен храм, теперь я иду к нему.
И объявил Соломон, что он свободен, но, отпуская его от себя, спросил:
– А кто такие у тебя «товарищи» Амру, Фанор и Муфусаил?
– Это, – отвечал Адонирам, – бездарные подмастерья. Они домогались получить от меня степень и плату мастера, но я отверг их незаконное домогательство.
И отпустил от себя Соломон Адонирама, торжественно уверив его в неизменной к нему любви и привязанности. А между тем призвал к себе Соломон трёх «товарищей» и сказал им:
– Адонирам уходит и сегодня будет производить уплату жалованья рабочим. Умерло несколько мастеров и нужно заменить их. Вечером сегодня после платежа подойдите к Адонираму и потребуйте от него, чтобы он посвящением даровал вам степень мастера. Если он даст вам её, то вы приобретете и мое доверие. Если же он вам откажет в посвящении, то явитесь завтра ко мне вместе и я произнесу суд свой, только бы Адонай не оставил его и не положил бы на него печати своего отвержения!
А тем временем у Адонирама уже происходит прощание с царицею перед предполагаемым соединением навеки. И говорит царица супругу:
– Дважды счастлив будь, господин мой многолюбимый и владыка! Служанка твоя ждёт не дождётся навсегда соединиться с тобою. С нею вместе под небом Аравии обретёшь ты и плод любви твоей, который я, слуга твоя, уже ношу под сердцем.
И простились возлюбленные, едва оторвавшись от взаимных объятий.
Соломон же между тем, получив донос «товарищей», спешит, торопит царицу скорее заключить обещанный брак свой с нею. И вот в тот вечер, когда должен был Адонирам произвести расчёт рабочим, Соломон за ужином под действием неумеренных возлияний убеждает царицу немедленно уступить желаниям любви его. И настал час, которого ждала Балкида. Она побуждает царя продолжать упиваться вином, и, надеясь в вине обрести смелость, чтоб совершить насилие над нею, склоняется Соломон на её уговоры и пьет без меры. И видит Соломон, что сама царица осушает кубок, но не видит того, что не в уста её льется вино, а на землю. И упивается Соломон вином до потери сознания и впадает в беспробудный сон упившегося вином человека. И снимает Балкида с руки царя обручальный перстень, данный ему в залог её верности, и быстрый конь Аравии мчит Балкиду далеко от Иерусалима в страну Савскую, где, думает она, уже ждет её благословенная гениями Огня любовь Адонирама.
Когда же, произведя расчёт рабочим, стал выходить Адонирам из западных (по другому варианту легенды – восточных) ворот, он встретил у них с угрозой стоящего Муфусаила, который потребовал от него «проходное» слово мастера. Ибо надеялся таким образом при выплате зарплаты обманом получить больше следуемого. Когда Адонирам отказал ему в этом, Муфусаил ударил его молотком. Адонирам поспешил к северному выходу, а там его уже ждал злобный Фанор. Он также потребовал сообщить ему слово мастера, но, так как Адонирам отказался вновь, Фанор нанёс ему удар киркой. Тогда Адонирам поспешил к южным воротам, успев ещё по дороге бросить в колодец священный золотой треугольник, дабы он не попал в руки непосвящённых. У южных ворот стоял, поджидая его, Амру и, на отказ выдать слово мастера, заколол его циркулем. Так пал Адонирам за отказ выдать пароль в руки убийц-предателей. Но тут преступниками овладел страх. Они взяли тело Адонирама, вынесли его за пределы города, где и закопали Великого Мастера храма на одиноком холме.
Когда же рассеялись винные пары из головы Соломона и увидел он, что остался один, покинутый Балкидой, он распалился яростью и вознёс было в гневе своём страшную угрозу на бога своего Адонаи и его первосвященника Цадока. Но предстал перед ним силомлянин пророк Ахия и укротил ярость его словами:
– Знай, царь, что тому, кто убил бы Каина, должно было быть отомщено всемеро, за Ламеха же – семьдесят раз всемеро. Тот же, кто дерзает пролить соединённую кровь Каина и Ламеха в лице Адонирама, наказан будет семьсот раз всемеро.
И чтобы не понести на себе последствий этого приговора, Соломон повелевает, выбрав 9 старейших мастеров, непременно отыскать труп Адонирама и изменить своё слово – пароль «Яхве», ибо по своей великой мудрости Соломон догадался, что убили Адонирама те три «товарища», выпытывая у него слово мастера. Избранники эти пошли отыскивать труп и по таинственному предчувствию взошли на один холм, но, когда прилегли на землю, чтобы отдохнуть, почувствовали, что она очень рыхлая. Заподозрив, что это именно могила Адонирама, они воткнули в это место для памяти ветку акации возвратились к прочим мастерам.
Так как у Соломона и мастеров было, как мы видели, достаточно основания подозревать, что слово мастера стало известно непосвящённым, то на общем совещании было поставлено заменить слово «Яхве» тем словом, которое кто-нибудь из них ненамеренно скажет, когда тело Адонирама будет найдено. Обряд эксгумации и торжественного перенесения трупа Соломон поручил двадцати семи мастерам. В полночь они отправились на холм, где был зарыт Адонирам, восемнадцать из них должны были стоять на страже у подножья холма, шесть – по пути наверх, трое же начали рыть на том месте, где была воткнута ветка акации, причём, хотя ночь была безлунной, им светил при работе особый таинственный свет. Когда они убедились, что роют, где надо, они подозвали шесть патрульных со склона и дальше рыли сообща. Так вдевятером  дорыли до трупа. Когда один из мастеров схватил труп Адонирама за руку, то мясо сползло с костей. В испуге он воскликнул: «Мак бе нак!», что по-еврейски значит: «Плоть отделяется от костей». Эта первая ненароком произнесенная фраза должна была на будущее время заменить старое «проходное» слово мастера «Яхве».
Мастера завернули труп «несчастного отца» в свои передники и отнесли его в храм. Только упомянутые двадцать семь мастеров и Соломон приняли участие в тайном, но торжественном погребении: при троекратном возжении огня Адонирам был похоронен под алтарем храма. Девять мастеров, которые откопали труп Адонирама, были Соломоном особенно отмечены: он пожаловал каждому серебряный череп, который они как знак отличия в доказательство их невиновности должны были носить на шее на чёрной ленте с тремя белыми полосами. Кроме того, он предоставил им право постоянного свободного доступа к своей особе и дал им колокольчики, которые должны были извещать его о приближении кого-либо из них. Это возбудило зависть остальных восемнадцати мастеров и они потребовали равноправия с первыми девятью. Соломон притворился, будто он уступает им. Втайне же он пожаловал первым девяти ещё особые преимущества, дабы они везде и всюду могли бы друг друга узнавать, и особое слово мастера, кроме того, кинжал на повязке через плечо для защиты и для отмщения за смерть Адонирама.
И, тем не менее, со дня похорон Адонирама ужас и страх преследуют Соломона, восседающего на троне из золота и слоновой кости. И тщетно заклинает он силы «мировой души» оказать ему пощаду и милость. Но нет пощады и величию созданного им царского трона. Гибель грозит ему от мельчайшего из насекомых – древесного клеща. И клещ этот, терпеливый и упорный, в течение двухсот двадцати четырёх лет точит трон царя Соломона. И трон этот, под которым, казалось, гнулась вся земля, наконец, рушится с грохотом, наводящим ужас и трепет на всю вселенную».
– Вот видишь, брат, как привычный библейский сюжет может быть раскрыт с совершенно другой стороны. Каин – «окаянный» оказывается сыном падшего ангела Люцифера. Это значит, что первый рождённый человек был не совсем человеком. Что ты думаешь по этому поводу?
Виленор молчал. Убедившись, что брат уснул, Борис тихо ушёл.
К утру Виленор умрёт по загадочным причинам для врача.

10 июня 1968 года в ЦК КПСС поступило совместное письмо руководства МИД СССР и КГБ СССР за подписями Громыко и Андропова с предложением разрешить советским евреям эмигрировать из страны. Чем советский ветеран торговли  Борис Тролебузин с удовольствием воспользовался, правда, предпочёл вместо Израиля  остаться в США. Ибо Тролебузин был уверен, что если еврейский Мессия и явится, то это произойдёт только в США. Создание же государства Израиль, при активной поддержке СССР, он считал коварным планом Сталина для зарождения вечного конфликта между евреями и арабским миром.






   







Глава пятая


Шигирский Идол

В Свердловском Краеведческом музее было прохладно и малолюдно. Кроме Пикина и его приятеля Юрия, поскрипывая паркетом, по залам бродили одинокая женщина бальзаковского возраста и молодая семья с девочкой лет десяти.
Юрий решил нанять экскурсовода. С виду вчерашняя студентка строгих родителей, слегка картавя и эмоционально подергивая головой, погружала слушателей в историю Идола. 
– Древнего идола нашли на Шигирском озере недалеко от Кировграда, отсюда и произошло его современное название. Идол был найден в торфянике рабочими приисков при добыче золота. В разных слоях торфяниковых отложений находили уникальные древние изделия из кости, рога, дерева. Подобные предметы сохраняются очень редко, они дошли до нас только благодаря консервирующему свойству торфа. Пирамиды, майя, Рим и ацтеки могут отдыхать, ибо до возраста наших находок им очень далеко.
Чтобы сохранить идола в целости и уберечь от влияния окружающей среды, администрации Краеведческого музея пришлось заказать на одном из оборонных НИИ специальную витрину. Дабы скульптура не разрушалась под действием силы тяжести, ее прикрепили к витрине-саркофагу так, чтобы давление частей идола друг на друга было минимальным. За стеклом работает специальная подсветка, которая позволяет разглядеть мельчайшие детали фигуры. Для Идола выделили отдельный зал, как для особой ценности.
На сегодняшний день это самая древняя деревянная скульптура, подобных нет нигде в мире. Специалисты Российской академии наук провели углеродный анализ, и выяснилось, что возраст находки составляет 9,5 тысяч лет! Получается, что уральский идол не только старше египетских пирамид, но и цивилизаций майя, ацтеков, и Ноева ковчега. Орнамент, которым покрыт идол, –  не что иное, как зашифрованная информация. С помощью орнамента древние люди передавали свои знания
Изначально исследованием этого идола занимался археолог Владимир Яковлевич Толмачев.
Однако первым воспроизвел примерный облик идола тогдашний хранитель музея Лобанов, получив фигуру высотой 2,8 метра с руками и скрещенными ногами, как будто он замер в шаге. Но в 1914 году Толмачев понял, что нужна новая реконструкция: некоторые части фигуры между собой не связаны, изображения человеческих лиц на туловище перевернуты, а ряд фрагментов не использовался вообще. Было установлено, что идол в высоту достигал 5,3 метра. Это огромная деревянная статуя, созданная из монолитного ствола лиственницы, расписанная сложным орнаментом. Увы, полностью до наших дней она не дожила: нижняя половина туловища длиной 193 сантиметра была утрачена во времена Второй мировой войны, видимо при перевозке.
Идол олицетворяет сразу несколько духов. В нем закодирована история племени, строение окружающего их мира и еще многое, о чем мы можем лишь догадываться. И знаете, что самое интересное? Обычно такого рода скульптуры вкапывались в землю. Этот же по всем признакам просто стоял, к чему–то прислоненный. Почему? Загадка из загадок...
– Почему же загадка. Идол стоял в каменной нише, – спокойным голосом сказал Пикин.
– А кто это утверждает? – с легким удивлением спросила экскурсовод.
– Один дед.
– Ну, это из серии ОБС.
– А что такое ОБС, – шепча на ухо Пикину, спросил Юрий.
– Одна Бабка Сказала. Хотя мне сказал дедка.
– Тогда у тебя ОДС.
Поблагодарив экскурсовода и скупив всю печатную продукцию по Идолу, Пикин и Юрий уже были готовы покинуть музей, как к ним внезапно, решительным шагом подошла миловидная девушка, лет двадцати, с большими серыми глазами на худом лице.
– Извините, господа. Но я должна это сделать. Не откажите мне, – она говорила быстро и нервно, – я прошу вас побыть со мной у Идола.
– Вы его боитесь? – широко улыбаясь, спросил Юрий.
– Нет. Ну, немного. Я на спор обещала прочесть  стихотворение у Идола. Я буду читать, а вы запишите это на мой мобильник.
– И какова ставка в вашем споре, сударыня? – с иронией спросил Андрей.
– Режиссер сказал, что если я это сделаю, то получу роль в спектакле.
– Ну, ради роли мы  с другом готовы оказать вам такую любезность. Если станете знаменитой, не забудьте ваши первых зрителей, – Андрей взял девушку за руку и они пошли к Идолу, – Вы дрожите?
– Это волнение. Это нормально.
Девушка долго не могла найти место, смущалась заглядывающей смотрительницы зала. Потом вдруг замерла, преобразилась и поразила своих слушателей:
Над тобой носились беркута,
Порой садясь на бога грудь,
Когда миял ты, рея, омута,
На рыбьи наводя поселки жуть.
Бог, водами носимый,
Ячаньем встречен лебедей,
Не предопределил ли ты Цусимы
Роду низвергших тя людей?
Не знал ли ты, что некогда восстанем,
Как некая вселенной тень,
Когда гонимы быть устанем
И обретем в времёнах рень?
Сил синих снём,
Когда копьем мужья встречали,
Тебе не пел ли: «Мы не уснем
В иных времен начале»?
С тобой надежды верных плыли,
Тебя провожавших зовом «Боже»,
И как добычу тебя поделили были,
Когда взошел ты на песчаной рени ложе.
Как зверь влачит супруге снеди,
Текущий кровью жаркий кус,
Владимир не подарил ли так Рогнеде
Твой золоченый длинный ус?
И станем верны, о, Перуне,
Ты знаешь: путь изменит пря,
Когда желтой и белой силы пря
Перед тобой вновь объединит нас в уне.
Навьем возложенный на сани,
Как некогда ты проплыл Днепр
Так ты окончил Перунепр,
Узнав вновь сладость всю касаний. 
– Солнышко, откуда ты такая неземная? – сказал Андрей, целуя девушке руку.
– Это стих Хлебникова «К Перуну», – не скрывая радости от удачного выступления, кокетливо бросила она.
– Вы удивительно справились с таким сложным стихом, а какая замечательная у вас дикция, – начал заигрывать Юрий.
– Ну, теперь роль вам обеспечена. И кого вы хотите играть? – спросил Пикин.
– Снайпершу!
– Кого? – переспросил изумлённый Юрий.
– Девушку снайпера в современной пьесе.
– Ну, что я могу вам сказать. У вас обязательно получится. Только вот испытание на храбрость ваш режиссёр придумал странное, – сказал Андрей
– Он странный, но хороший...
– Тогда удачи вам. Вы доставили нам большое удовольствие этим стихотворением. Юрий проводит вас и посадит в такси, за свой счёт, как истинный джельтемен.
– Да, уже темнеет. Лучше на такси. Пойдёмте…

На лице Юрия была улыбка. Его походка пружинила.
– Ну, и как, взял у девчонки телефон?
– А как же. Такое чудо редко встретишь.
– Сегодня был хороший день во всех отношениях. Поехали до хаты. Только не гони на радостях, любитель богемы.
Джип медленно вползал в поток большой пробки.   
– Да, тут разгонишься. Слушай, а что тебе рассказывал дед об Идоле?
– Наш Дед Лешак, как-то разоткровенничался. Это было буквально за пару недель до его смерти. Поведал мне предание местных шаманов. В котором говорится, что очень-очень давно в этих краях был Идол, который мог приманивать к себе некий Дух Огня. Вот Дед Лешак даже подарил мне кусочек горного хрусталя в кожаном мешочке. Этот кристалл по преданию, находился возле  Идола, и видел самого Духа Огня.
– А про то, что Идол стоял в скале?
– Да. Дед сказал, что Идол «служил на скале» «Чёртового городища», хотя некоторые шаманы утверждают, что он стоял на Азов-горе.
– А как он оказался так далеко на Шигирском озере?
– Вот об этом в предании ничего не рассказывается. Может в период прихода христианства утопили, может так спрятали язычники.
– Идол-то намолен мощно. Я как зашёл в зал, так у меня мурашки по всему телу пробежали.
– Чего ты хочешь – тысячи лет намаливали. Тут все иконы – фонарик на небе.
– А, что про–о кристалл дед сказывал? – Юрий попытался повторить говорок Лешака.
– Наказал не снимать с себя. Говорил, что «камушек» даст знать, когда Дух Огня оживёт.
– И что будет, когда «оживёт»?
– По преданию, когда будет «Великая битва».
– Надо понимать так, что это будет Мировая война.
– Вполне. Он так и говорил, что на его веку «камушек ожил аккурат в разгар войны».
– Представляешь своё состояние, если вдруг «камушек оживёт»?
– Надеюсь, кристалл останется просто памятью о добром Деде Лешаке и снах.
– Каких снах?
– Как только я стал носить кристалл, мне стали сниться странные сны. Ничего подобного прочитать или увидеть в кино я не мог. Какая-то древность, странные культы и мистерии. Те же идолы и кудесники.
– А мне часто снится, что я голый при совершенно нелепых обстоятельствах.
– Когда мы спим, мозг нам не подчиняются. Поди разгадай его ребусы.
– Статью об Идоле будешь писать?
– Непременно. Но Идол будет в контексте…

«После открытия Аркаима история Урала и мировая история потребовали пересмотра и переосмысления. В умах многих Урал стал восприниматься как прародина Ариев и весьма значимый  духовный центр, в котором, по одной из гипотез,  жил основоположник древней религии Ариев зороастризма – Заратустра.   
Топонимические названия на  Урале с корнем «тур» – Тургояк, реки Тура, Турыш и др. – говорят о нахождении в этих местах религиозных и духовных центров древних Ариев-славян. «Тур», по утверждению специалиста в области древнеславянской культуры И. Тёроха, синоним слова «Перун» (божество, возглавляющее пантеон славянских богов): «Палабские славяне называют четверг – Перун Дань (Перунов День), отсюда пошли: немецкое Donnrstag  и англосаксонское Thursday – Туров День. Тур (Тор) значит то же, что Перун». (Тёрох И. Карпаты и славяне. Предание. 2009). Версия же о тюркском происхождении названий с протокорнем «тур» из уст «основателя уральской этимологической школы» А.К. Матвеева, который часто ссылается на Г.Ф. Миллера (известного русофоба, которого Ломоносов считал врагом России), несостоятельна. Под это подгоняются тюркские и др.: «тура» – город,  турах – рукав, тороу – стоять, «стой, нога» и прочее.
А как вам Тургора – деревня в Старорусском муниципальном районе Новгородской области, относящаяся к Астриловскому сельскому поселению. Деревня расположена на левом берегу реки Туренка. Что, и в Новгороде все названия тюркские?  Аналогично нелепым выглядит объяснение названия уральской реки Чусовая с применением коми-пермяцкого и удмуртского языков как «быстрая, проворная» при том, что скорость течения реки 3 км в час! «Учёным» даже не приходит в голову применить для расшифровки местных топонимов санскрит или древнеславянский! То же касается и топонима «Урал». В учебнике для старших классов пишут, что Урал по-татарски означает «пояс», а с мансийского «урр» – гора, возвышенность. А вот открываем знаменитую электронную энциклопедию Википедия и читаем: «Урал (ср. каз. Арал и монг. Арал – остров) – географический регион в России, протянувшийся между Восточно-Европейской и Западно-Сибирской равнинами». Вот видите, тут уже и казахи, и монголы дали название.
Интересно  эти учёные комментируют  древний боевой русский клич «Ура»:
«Тюркские народности, наводнившие некогда юг России, шли в бой с оглушительным криком «ур!» – «бей», от глагола «урман» — «бить». Наше «ура» обычно производят от тюркского «ур»». Верх лингвистической мысли!
Нам даже в праве на свой боевой клич отказали.  А почему не хотят вспомнить бога Ра? Тут недавно по радио слышал, что и пельмени, и балалайку русские позаимствовали у тюрков. А как иначе? Только как такой убогий народ создал процветающую империю и мировую культуру, остаётся загадкой. А у этих ребят, у кого мы всё позаимствовали, как-то не склеилось с процветающими государствами. Тут вспоминается известное: «Одни народы историю пишут,  другие создают». 
То же касается и официальных толкований названий многих  «труднообъяснимых» древних сооружений. Например,  названия «Чёртово городище», которое недалеко от города Первоуральска. Якобы это «жертвенник», что вызывает негативное отношение к местам древних святилищ.  Само сооружение имеет явные признаки рукотворного культового места. Официально оно названо так: «Скалы «Чёртово городище». Геоморфологический, ботанический и археологический памятник природы. Гранитные скалы – останцы высотой до 34 метров. Жертвенное место эпохи железного века».
Особенно умиляет утверждение официальных историков, что на этих культовых местах производилась «ритуальная выплавка меди».  Как они представляют технологию выплавки меди из руды ради ритуального действия? В самом деле, на отвесных стенах видны следы сильного температурного воздействия. Тем не менее, однозначно  эту технологию классифицировать пока сложно.  Сооружений, подобных «Чёртовому городищу», на Урале множество («Три сестры», «Каменные палатки»...).
Отсюда до Аркаима – неделя пешего пути. Эти места с Аркаимом соединяет и водный путь.  Парадоксальность ситуации в том, что никто из официальных историков не хочет признавать былое присутствие на Урале Ариев. Хотя экспозиции Свердловского областного краеведческого музея, его артефакты, именно об этом и говорят. В музее  под некоторыми находками просто стоят не те надписи или вообще отсутствует указание на принадлежность к тому или иному народу, культуре.
Вот, например, рубаха с явным свастичным орнаментом, свойственным  арийцам-славянам-русам, отнесена к марийцам. (Тут даже если в названии народности убрать «м», получится «арийцы»).
А вот скульптурная реконструкция по черепу.  На какой антропологический тип больше похожа эта женщина? А этот мужчина? Манси, ханты, марийцы, ненцы? А эти «птицевидные идолы»? Так ли похожи они на традиционные изделия местных народов? А множество так называемых антропоморфных идолов с явно не тюркским типом  лица?
 Особое впечатление производит Большой Шигирсий идол (9500 лет). Врезанные в него лики явно не соответствуют типовым изображениям ликов божков малых народов Урала. Кстати, у Шигирского идола  потеряны «ноги», а это без малого два метра артефакта.
В местном учебнике по истории Урала для учеников 10–11 классов пишется: «Сложный вопрос: «Где была родина Ариев?» – пока остается не решенным, хотя не исключено, что Южный Урал входил в территорию их формирования» (История Урала с древнейших времен до наших дней. Екатеринбург, «Сократ», 2006). И за это спасибо. Хотя почему только Южный Урал?  Древние источники VII–V вв. до н.э. говорят, что на территории Урала проживало большое племя аримаспов. Опять же «ари…» – арийцы.
 Конечно, на Урале жили Арии, и это доказывает не только Аркаим.  Жили здесь и другие народы: тюрки, финно-угры, представители монголоидной расы. Но зачем историкам повсеместно доказывать, что арийцы-славяне-русские пришлый народ там, где их предки были коренным народом? Почему «историки» предпочитают ссылаться на русофоба Миллера и не замечать русофила Ломоносова? Кто задает русофобское направление в исторической науке?! Вот уже и Аркаим стали понемногу закапывать обратно, объясняя, что артефакты портятся на открытом воздухе. А почему не консервируются находки и раскопы? Почему не ведутся раскопки дальше, ведь речь  идёт о «стране городов»? Нам-то ответы ясны. Ведь когда вопрос касается древней истории ариев-славян-русских с приоритетом их пребывания на той или иной территории или их решающего влияния на быт и культуру местных народов, то тема сразу  сворачивается.  А господин Гордон в своей телепередаче  даже ухитрился обвинить открывателя Аркаима Г.Б. Здановича в пропаганде русского фашизма. В какой стране вы можете  увидеть подобное?! Кто-то умело выдёргивает из истории страны государствообразующий стержень  древней славяно-русской цивилизации. Кому-то нужно, чтобы Российская Федерация  развалилась также легко, как и СССР.  Мы уже потеряли «Мать городов русских» Киев (спорная версия о «матери»). Что касается Урала, то Урал может стать новым духовным центром в наших поисках  истоков Русского Мира. Андрей Пикин.  Журнал «Славянские древности» Общины родноверов «Руна Жизни», № 70/5.

«Уважаемый господин Пикин, с интересом прочитал ваш материал в предыдущем номере журнала. Я не спорю в отношении ваших упрёков в сторону официальной исторической науки, она всегда обслуживала власть. Но при чём тут этимология Урала.  Вы описываете «Чёртово городище», но не указываете, откуда пошло название этого «Святилища». Вот есть вполне убедительная трактовка топонима.  Дело в том, что слово «Чортан», точнее «Сортан», можно разложить на составляющие «Сарт–тан». В переводе с мансийского языка – это «передняя торговля». Эти слова при восприятии русскими были трансформированы – Сартан – Чертын – Чертов. Вот и получилось Чертово Городище – городище передней торговли…
О славянских ликах, «врезанных в тело» Шигирского идола, тоже сомнительно…
Племя «аримаспов» ведь мифическое, одноглазое…».
М.Н., коренной уралец   

Уважаемый М.Н.,  почему с мансийского? Если вы знаете мансийский, то это не значит, что под него надо подгонять топонимы Урала. Ведь на Урале проживает много народов, и каждый имеет право адоптировать топонимы «под себя».  Но в данном случае всё проще. «Чёртовых городищ» в России много! Оно есть и в Калужской области, и в Елабуге, и много где ещё, даже в горах Сербии «Дьяволова Варош» (Чёртово Городище) есть. Это название для капищ и святилищ «язычников» придумали попы во времена победоносного шествия христианства, чтобы отвадить людей от этих мест. Вот вам подтверждение этой догадки. Писатель-краевед В.В. Мацнев пишет, как были запуганы местные жители страшилками, придуманными священниками Калужской губернии о «Чёртовом городище»: «Дивье, блазненное место... Княжьи ловчие, бортники, все, кому лес – что дом родной, давали большой крюк. Старики рассказывали, что издревле была тут весь, с незапамятных времен заселенная лешаками, днем хоронились они по дуплам деревьев, да под каменьями в пещерах, а в полночь устраивали на взгорье буйные игрища. Отовсюду слетались на них ведьмы и прочая глухоманная нечисть». Вот и весь ответ на этимологию слова. А вот «основатель уральской этимологической школы» А.К. Матвеев о Чёртовом городище пишет: «…возникшие невесть когда каменные сооружения, не похожие на созданные людьми (значит и на обычные горы не похожи. – А.П.) , их мог соорудить, да и жить здесь, только чёрт. Вот почему городище – чёртово» (Матвеев А.К. Географические названия Свердловской области. Екатеринбург, «Сократ», 2007). Всё просто у Матвеева. Конечно, из того, что сейчас осталось от Святилища, можно сказать, что «чёрт нагородил». А осталась «несущая стена», которая, вероятнее всего, природного происхождения, и остатки – от рукотворной части сооружения. То есть на базе природной скалы было сооружено Святилище, поэтому и на самой скале видны следы ручной обработки, места стыков и прилегания ровных поверхностей.
Вот ещё блестящий пример высасывания этнонима из пальца Матвеевым: «Татька – пос. на р. Татька. Первоначально название реки, восстанавливаемое в виде Тат я (мансийское тат – «кедр» и я – «река», которое в русском языке приобрело уменьшительный суффикс к (а) и изменилось в Татька» (Там же). Казалось бы, ну почему это название не уступить русским, ведь топоним просто бёт в глаза славянским названием. Но  Матвеев хорошо знает, что гидронимы уступать нельзя! Ведь как отмечает известный исследователь славянской топонимики Г.П. Смолицкая: «Если же учесть тот факт, что названия водных объектов почти никогда не изменяются по экстралингвистическим причинам, сохраняются веками и тысячелетиями, то трудно переоценить лингво-историческую ценность гидронимии». (Гидромнимы — один из классов топонимов – названия водных объектов: рек, озёр, морей, заливов, проливов, каналов и т. п. Изучением гидронимов занимается наука гидротопонимика. Названия водных объектов сохраняются веками и тысячелетиями, поэтому гидронимы имеют очень высокую лингво-историческую ценность. Анализ гидронимов позволяет проследить этнические и миграционные процессы на прилегающей территории, пути заселения и направления миграции народов, выявить контакты и системные связи между различными этносами и историческую смену одного этноса другим, воссоздать географические условия местности, исторические события, этнолингвистическое прошлое, представить этнокультурный фон. http://ru.wikipedia).
  Надо всегда помнить, что под этимологией, прежде всего, понимается  учение об «истинном», «первоначальном» значении слова. Как же называлось это Святилище, а ныне по причинам религиозно-идеологическим «Чёртово городище» у древних, можно только гадать. Думая, что многие ответы лежат в «стране городов» – Аркаиме (города и укреплённые поселения аркаимского типа обнаружены на значительной площади, охватывающей юг Челябинской области, юго-восток Башкортостана, восток Оренбургской области и север Казахстана), но исследования и раскопки понемногу сворачиваются, а результаты не афишируются. Ведь там нашли Ариев. Другое дело, если бы там нашли хорошо вписывающихся в официальную историю тюрков. Тогда бы там копали и копали...

О ликах в Шигирском идоле. Я там, действительно, вижу лик славянина, но не тюрка. Давайте его увеличим. Сама традиция врезания в тело идолов дополнительных божков, тотемов идёт из  славянской традиции, что наглядно прослеживается  на известном Збручском идоле. (Збручский идол – славянский каменный идол, найденный у села Гусятин в реке Збруч (приток Днестра) в 1848 году. Идол представляет собой четырёхгранный столб высотой 2,67 м, высеченный из серого известняка. Столб разделен на три яруса, на каждом из которых высечены различные изображения. Нижний ярус изображает подземное божество, средний – мир людей, верхний – богов. Идол венчает круглая шапка. Дата создания идола – приблизительно X век. Хронологически дата создания идола совпадает с периодом существования збручского культового центра. По данным археологических раскопок идол был установлен на территории святилища, расположенного на горе Бохит. Збручский идол хранится в Краковском археологическом музее. В Москве, Киеве и Тернополе имеются копии идола в натуральную величину. http://ru.wikipedia).
 По мнению академика  РАЕН В.А. Чудинова, Шигирский идол – это центральная фигура славянского святилища богини Мары.

Что же касается аримаспов... Начнём от печки. Существующая историческая версия утверждает, что впервые узнали об этом странном народе во второй половине VII в. до н.э., когда греческий поэт и путешественник Аристей из Проконесса совершает путешествие в далёкую «Скифию». По возвращении он пишет эпическую поэму «Аримаспея», описывая в ней земли, которые посетил. Аристей сообщил о некоем племени, представители которого имеют только один глаз, а в остальном ничем не отличаются от прочих людей. Как мы понимаем, поэт не мог вернуться из далёкого путешествия, не привезя сенсации-«байки». Можно придумать про одноглазых и рогатых, но вот название племени всё-таки придумывать сложно, но так или иначе, в основу названия племени, живущего возле Рифейских (Уральских) гор, легло «ари….», что всё-таки ближе к «арийцам». А в одноглазых людей даже Геродот не поверил, но название племени принял. И выдвинул свою гипотезу этимологии слова: «Выше исседонов (исседоны – древний народ, обитавший в степях Южной Сибири. Вероятно, были родственны сарматам, поскольку, по словам Геродота, именно они вытеснили скифов в степи Восточной Европы), по их собственным рассказам, живут одноглазые люди и стерегущие золото грифы. Скифы передают со слов исседонов, а мы, прочие, узнаём от скифов и зовём их по-скифски аримаспами: «арима» у скифов значит единица, а «спу» – глаз.» (Геродот. История. – М. : АСТ, 1999 (84 : IV.13 ; с.239).
Но, уважаемый читатель, официальная наука бдит, и, чтобы аримаспы не ушли в ненужном ей направлении, их уже  пытаются пригвоздить к монголам и тюркам! «Не так давно была выдвинута гипотеза о том, что известия об аримаспах восходят к одному корню с «албасты» (у монгольских народов – алмас), мифы, о которых распространены у тюркских и монгольских народов.  (www.bestiary.us/arimaspi.php). Ну вот, «албасты» и всё!  Только при чём тут «аримаспы»?
Хотя есть исследователи, которые  борьбу грифонов с аримаспами иногда считают индоевропейской мифологемой, связанной с представлениями индоиранцев о загробном мире. 
Вот так всё не просто с этими «аримаспами». А то, что рядом Аркаим с арийцами, ну кому надо это отождествлять! Аркаим просто не видят! Ведь невозможно оспорить факт общности ариев и славян (Рыбаков, Тpубачев, Топоpов, Сpезневский и др.)! Поэтому уральская река Тура должна трактоваться в первую очередь не по-тюркски или угро-фински, а с санскрита  «turta» – «быстрый», ведь это куда ближе чем «труба», «стой нога» и прочее. Но кто из представителей официальной истории будет отказываться от своих же «открытий», там ведь вытащи один кирпичик, всё здание посыплется. А кандидатские, докторские. Куда их девать?! Это роль Ленина и Октябрьского переворота в истории можно пересматривать, а что касается вопросов «первородства» народов, тут куда сложнее. Ведь здесь не временная политическая конъюнктура, которую можно менять по ситуации, а вопрос целостности государств. Ведь была попытка использовать Аркаим в геополитических интересах России.
Первый канал «ТВ», 16.05.2005:
«Владимир Путин посетил прародину современных народов – заповедник «Аркаим».
Первую половину сегодняшнего дня Президент провел на юге Челябинской области – в историко-археологическом заповеднике «Аркаим». Это – поистине уникальное место, которое сравнивают с британским Стоунхенджем. Люди, которые жили на Урале тысячи лет назад, создали высокоразвитую цивилизацию. Они строили дома, выплавляли металл, обжигали глину и даже наблюдали за звeздами.
Есть гипотеза, что именно Урал стал прародиной многих современных народов. Смотрим репортаж Дмитрия Кочеткова:
«Вертолет Президента приземлился в заповеднике «Аркаим» на юге Челябинской области.
«Аркаим» – это уникальный музей под открытым небом. Здесь обнаружены следы древней индо-европейской цивилизации. Как считают археологи, четыре тысячи лет назад в Аркаиме существовали города с мощными оборонительными сооружениями и сложными системами коммуникаций, водоотводами и дорогами. Эти города – современники Вавилона, египетских фараонов и крито-микенской цивилизации.
Археологи уверены, что «Аркаим», или, как его ещё называют, «Страна городов», был центром астрономических наблюдений. Города были в форме круга. В окрестностях были сложены из камня специальные знаки для наблюдения за Солнцем и звездами.
Почему древние индоевропейцы покинули свои города – загадка. Но, согласно одной из гипотез, уйдя с Урала, они расселились на огромной территории – от Украины до Северного Китая. Таким образом, древних жителей Аркаима можно считать предками славянских, тюркских и угорских народов».
Ну, вот видите, сначала славянских народов, и то уже хорошо.  А ведь Путин заехал в Аркаим за день до встречи с президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым и руководителями приграничных областей России и Казахстана. Это была единственная попытка новой власти намекнуть на древнюю историю с геополитическим подтекстом и я, думаю, не последняя. Ведь вопрос о целостности Российской Федерации ещё открыт…
Андрей Пикин.  Журнал «Славянские древности» Общины родноверов «Руна Жизни», № 71/6.

Юрий застал Пикина за ремонтом велосипеда.
– Святослав, сорванец, пытался усовершенствовать конструкцию.
– Водолеи они такие, – сказал Юрий, крутя на пальце флешку, как смуглый таксист ключи от  авто. – Вот тут у меня на пальце крутится сенсация или тайна.
– Поясни.
– Помнишь девчонку в музее, которая читала нам стих Хлебникова про Перуна?
– Помню. Большие серые глаза.
– Когда я её провожал, мы обменялись телефонами. Сегодня утром она мне позвонила в экзальтированном состоянии. Я ей скинул адрес своей электронной почты, и она мне прислала ту съёмку на её мобильник возле Шигирского Идола.
– И что там?
– Пошли, посмотрим на твоём компе.
Девушка в полумраке зала читала стих. Вдруг, к концу чтения, тулово Идола покрылось инеем белого свечения, продержалось секунды четыре и погасло.
– Вот это да! – в восторге произнёс Андрей.
– Интересно, а почему мы  этого не увидели тогда?
– Ну, во-первых, мы смотрели на симпатичную девушку, заколдованные необычным стихом. Во-вторых видеокамера может фиксировать тот спектр света, который наш глаз в естественном проявлении свечения не видит. В-третьих, девчонка могла нас просто разыграть. Сейчас можно на компьютере и не такое с картинкой сделать.
– Мы можем проверить. Съездить в музей, поснимать Идола на камеру, – рассуждая, проговорил Юрий.
– И это сделаем прямо сейчас. Время у нас есть. Я только переоденусь…

Зал Шигирского Идола был закрыт. На цепочке болталась табличка с надписью «Реставрация».  Бабулька в кассе сказала, что «сгорели провода тама».  Пикин достал удостоверение «Пресса» и двинулся в кабинет директора музея.
Строгая дама, похожая на директора школы была приветлива.
– Ничего страшного не произошло. Действительно, сгорели провода подсветки Идола. А так как витрина для Идола делалась на военном заводе, ждём их специалистов.
– А когда это произошло?
– Три дня тому назад, вечером. 
Андрей и Юрий понимающе переглянулись.
– А когда можно будет посетить зал? – спросил, заметно взволновавшийся Пикин.
– Думаю, через недельку. Позвоните, прежде чем приходить. А что, вас так интересует Идол?
– Так, самый древний Идол в мире, – ответил Юрий.
– А вы знаете, что у него есть двойники? – испытующе бросила хозяйка музея.
– В смысле копии? – спросил Андрей.
– Нет, не копии. Присаживайтесь. Я вам расскажу.
Самым большим знатоком Шигирского Идола был Владимир Яковлевич Толмачёв. Один из первых уральских археологов. Создатель археологической карты Среднего Урала.  С 1911 по 1919 год занимался в Екатеринбурге археологией. По приглашению Уральского Общества любителей естествознания работал по упорядочению археологической коллекции музея УОЛЕ и созданием нового каталога. Каталог, созданный в 1913 году, впоследствии был утрачен. В 20-е годы Толмачёв эмигрировал в Маньчжурию. Там являлся хранителем русского музея в Харбине, также занимался археологическими изысканиями. В 1943 году трагически погиб в Шанхае, в автомобильной катастрофе, судьба его архива неизвестна. Поэтому много интересного утрачено, к тому же УОЛЕ было закрыто в 1929 году. – Она взглянула на часы, – Ох, извините, совсем забыла, скоро надо быть на встрече. Мы готовим интересный проект  «Уральские экскурсии барона де Бая».
Так вот были найдены ещё два идола  меньшего размера и не столь искусные. Один сейчас находится в Парижском музее. Прошу извинить, но надо торопиться. Вообще, в нашем музее процента два от всего, что есть в запасниках...

По дороге домой в машине Андрей и Юрий принялись бурно обсуждать свалившуюся информацию.
– Сгоревшая проводка явно связана со свечением Идола, – заключил Юрий.
– Неужели чтение стиха Хлебникова, написанное сто лет назад, запустило какой-то процесс в пространстве, в космосе? – громко озадачился Пикин.
– Как известно, слово и мысль материальны. Стих вполне мог сработать. Сам стих по звукам непростой.
– Это точно, стих непростой. А ты знаешь, что Хлебников  родился в семье учёного-биолога. Сам учился на физико-математическом факультете Казанского, затем на физико-математическом и историко-филологическом факультетах Петербургского университета. Я это хорошо помню, как-то писал статью к его юбилею. Знания у него были обширные. Литераторы называли его экспериментатором в области словотворчества.  Дружил с Ильёй Репиным, а Репин дружил с Бренёвым.
– Это автор «Доисторической цветной цивилизации»?
– Да, её в Питере переиздали, я тебе и давал читать.
– Сильная вещь. Там тоже много непонятных слов и мыслей.
– Вот теперь и подумай. Один писал с непонятными словами, другой тоже. Может, в этих непонятных словах спрятан какой-то смысл? Может это какой-нибудь забытый язык волхвов, кудесников, который всплывает в памяти, на генном уровне в их далёких потомках.
Хлебников ещё был увлечён идеей Общества председателей Земного шара. Утверждал, что открыл законы повторяемости в истории одних и тех же событий. «Пусть на могильной плите прочтут… он связал время с пространством». У него, куда ни пойди, везде загадочно. Я ведь тоже философскими стихами баловался. Ух, как я завидовал дару Хлебникова! Из какого пространства он брал слова?!
– По Толмачёву тоже возникают вопросы. И эта странная смерть под колёсами автомобиля?
– Толмачёв был ещё составителем каталога, который был загадочно потерян. Также загадочно потеряли ноги Идола. Какая-то связь во всём этом есть!
– Идея! Надо устроиться на работу в музей, – с довольным выражением лица сказал Юрий.
– Это хорошая идея…   

1915 год, посёлок Куоккала, Санкт-Петербург, дача художника Ильи Репина.

Илья Ефимович, убедившись, что стёр краску, подал руку.
– Не балуете вы меня,  Велимир, вниманием, у Анненкова осели.
– Извините, как-то так сложилось, что чаще бываем у него, – сказал Хлебников и смутился.
– А я ведь люблю вас. Хотите, докажу. Вот мне особенно понравилось ваше:

Я не знаю, Земля кружится или нет,
Это зависит, уложится ли в строчку слово.
Я не знаю, были ли моими бабушкой и дедом
Обезьяны, так как я не знаю, хочется ли мне сладкого или кислого.
Но я знаю, что я хочу кипеть и хочу, чтобы солнце
И жилу моей руки соединила общая дрожь.
Но я хочу, чтобы луч звезды целовал луч моего глаза,
Как олень оленя (о, их прекрасные глаза!).
Но я хочу, чтобы, когда я трепещу, общий трепет приобщился вселенной.
И я хочу верить, что есть что-то, что остается,
Когда косу любимой девушки заменить, например, временем.
Я хочу вынести за скобки общего множителя, соединяющего меня, Солнце, небо, жемчужную пыль.

– Спасибо. А я и позабыл уже этот стих, лет пять тому назад написал.
– Простите хитреца, но это я выучил, узнав, что вы придёте ко мне. Оцените, вас не так просто запоминать.
– Я, действительно, удивлён и благодарен. Услышать свой стих из уст великого художника большая честь.
– Вас обязательно надо познакомить с одним удивительным человеком Григорием Бренёвым. Он пытается докопаться до основ языка и древнего, изначального смысла слов.
– Я с радостью. Эта тема меня волнует.
– Вот и замечательно. Сейчас я за ним пошлю, он тут в соседнем посёлке живёт…
Произошла встреча между двумя великими знатоками магии слова или нет, истории не известно. Сейчас точно можно сказать только одно. Хлебников посещал Репина в тот период, когда Илья Ефимович уже поддерживал отношения с Григорием Николаевичем Бренёвым, автором необычной, сложной работы «Доисторическая цветная цивилизация», написанной на грани разума и бессознательного.
Доподлинно известно, что в 1924 году Бренёв познакомился с академиком Иваном Петровичем Павловым. Знакомство произошло на даче художника Репина, который писал  портрет академика. Павлов, выслушав Бренёва, рекомендовал ему продолжать свои исследования.
Я впервые познакомился с работой Григория Николаевича Бренёва где-то в 1992 году. Поделился впечатлением со своим знакомым врачом-психиатром и дал почитать эту книгу ему, поскольку в работе много умозаключений на стыке разных наук, в частности психолингвистики, психофизиологии, психиатрии.
Мы восхищались некоторыми мыслями, выводами и формулировками автора и в то же время признавали, что значительная часть работы непонятна. Даже предположили, что автор писал книгу в состоянии психического возбуждения. Ведь грань гениальности и безумия иногда рождает озарения, прорывы на которые обычному  исследователю нужны годы или вообще ему недоступны. В последнее время многие институты заняты изучением «измененного состояния сознания». Это состояние может вызываться различными причинами и может иметь  или не иметь отношение к патологии. Религиозный транс или творческое возбуждение тоже относятся к измененному состоянию сознания.
Для подтверждения своих мыслей я цитировал Бренёва  в своей книге «Психология Национализма» в 1999 году: 
«Ум человека всё забыл, потерял, с умом на путях жизни... это с плохим, заведомо плохим инструментом в стихии Вечности..., но если ум – дурак, то рефлекс всегда стихиен, бессознателен, гениален, целесообразен и точен. Он в нужных деталях, всё запомнил, отложил в крови...».
Эти слова неординарного учённого  Бренёва больше чем слова, – это философско-поэтическая квинтэссенция, гимн генетической памяти человека.
В 2010 году в Санкт-Петербурге под редакцией Олега Гусева вышла книга Г.Н. Бренёва «Доисторическая цветная цивилизация».

Глава из романа "МОЙ БОГ - СОЛНЦЕ!"