Мелодия

I

Фирменный магазин всесоюзного монополиста «Мелодия» был открыт в Куйбышеве в 1978-м. 4 года спустя, когда мы жили в кооперативном доме «Интеграл» в 15-ти минутах ходьбы от безальтернативной мекки грампластинок, я впервые зашёл внутрь, как взрослый мальчик – без предков и с пятью рублями в кармане.

– Что тебе? – вежливо-снисходительно спросила симпатичная продавщица лет 25-ти, чья причёска выдавала искусство обращения с бигудями. – В отделе «Сказки» появились песни из «Чебурашки», доверительно произнесла она, поскольку в свои 8 с половиной я выглядел, как только что успешно закончивший детсад отличник.

– Мне, пожалуйста, Юрия Антонова. Или Джо Дассена – ответил я, вызвав удивление миловидной дамы. (Я мечтал купить две пластинки, если они будут по 2 рубля 50 копеек).

Джо Дассен в отделе «Зарубежная эстрада» отсутствовал. Из Антонова, которым я заслушивался по радио «Маяк», в продаже оказался только миньон с песнями «Жизнь», «Дорога к морю» и «20 лет спустя». Ладно, беру – за отсутствием большой пластинки.

– У нас есть Як Йола и Тынис Мяги – произнесла леди за прилавком почти уважительно. – Рекомендую! Она интуитивно поняла, что предлагать Кобзона и Лещенко (Льва, а не запрещённого тогда Петра) мне не нужно.

С тех пор я ненавижу синглы. Песенки на 8-10 минут прослушивания с конвертиком купированного формата. А лонгплэи с эстрадной музыкой являлись событием. От обложки до самого мелкого шрифта на обороте. Я читал конверты полностью, включая вечную фразу «Апрелевский ордена Ленина завод грампластинок». А потом с замиранием сердца слушал первородный скрип иглы в начале каждой стороны А.


II

В 80-е я застал в «Мелодии» завоз Антонова, «Весёлых ребят», группы «Зодиак» и рок-оперу Градского «Стадион». Она громко звучала в магазине, как свидетельство перемен в обществе, а я, уже старшеклассник, морщился: откуда столько пафоса в этом голосе? Машину Времени в 1986-м (сборник «В добрый час!»), Александра Барыкина с музыкой Давида Тухманова («Ступени») и Владимира Кузьмина годом позже («Моя любовь») смели за пару часов. Эти пластинки я выцепил в захолустных Союзпечатях на окраинах, а дефицитные машинисты свободно продавались в разделе канцтовары сельхозмага у пристани на Гавриловой поляне, куда мы ездили за грибами. В том советском укладе насущны были не они, а спиннинги, вёсла, садки и сачки для рыбалки.

Весной 1989-го в «Мелодии» появились в продаже первые компакт-диски. Они неприступно поблёскивали на солнечном свету идеально ровными пластиковыми коробками, стоили половину среднемесячной зарплаты советских граждан, а внутри лежал золотой слиток, неизвестно как воспроизводивший музыку без иглы.

Цифровая эра «Мелодии» началась с парней в изящных париках – Бах, Моцарт, Бетховен, а в отделе современности гордо возвышались Шостакович и оцифрованная запись речей выдающихся советских коммунистов. Эстрадный плебс, включая Аллу Борисовну, был недостоин увековечивания и отправки в космос на нестираемых носителях.

Это неизменно примиряло меня с мыслью о прижизненной недоступности CD – слушать на них всё равно нечего, думал я, привычно унижая классиков далёких веков.

– На Западе, придумал я, поступают аналогично: Моцарт будет выпущен на компактах в полном собрании сочинений, а Пол Маккартни или Фил Коллинз – никогда.

В сердце сразу наступал мир.


III

В 11-м классе я преодолел последний моральный устой советского человека – не заходить на толкучку рядом с «Мелодией», где парни в куртках «Аляска» и джинсе торговали фирменным винилом «оттуда». Познакомившись с Маккартни благодаря фильму-интервью к альбому Flowers in the Dirt в 1990-м, я закачался на твёрдой почве в первый же визит к умеющим жить советским кооператорам от музыки: они вежливо спрашивали, какой именно альбом Макки меня интересует, и пусть сейчас с собой их всего 10 (10, Карл!), в срок от двух дней до недели привезут любой диск с предоплатой 30%. Дефицитный тираж советского производства стоил посильных сумм, индийская лицензия – обременительных денег, фирмач EMI – неподъёмных.

Приобретая один диск за 2-3 месяца, я был счастлив, что могу постоять рядом, разглядывая конверты и слушая культурный ликбез продавцов.

В 1993-м на толкучку у «Мелодии» завалились братки. Долго допрашивали кооператоров-искусствоведов об объёме бабла, вращающегося в этом бизнесе. Узнав, не поверили. Назначили разовую дань, со злобы поломав об колено пару винилов.

– Не особо ценных – рассказал мне постфактум продавец Серёжа, у которого я уже стал постоянным покупателем. – Тебе такой винил я бы не предложил даже со скидкой, доверительно произнёс он.

В 90-е магия официальной «Мелодии» с всегда безупречно воспитанными продавщицами умерла окончательно. В этом виновны не Горбачёв и новая эпоха. Просто меня перестало устраивать, что возможно выбирать музыку лишь из определённого списка, утверждённого невидимым худсоветом.

Но и сейчас мне время от времени снится, как в захолустном уголке Куйбышева я вижу и добываю пластинку, которую давно хотел купить, не зная о её существовании.