Жизнь российская Книга-1, Часть-1, Гл-14

Глава 14

"Отвратительное состояние"
Мерзопакостные ощущения


Когда у тебя не остаётся выбора – становись отважным.
(Еврейская пословица)


Разболевшийся вдрызг человек нагнулся, осмотрелся повнимательней, заметил ещё один жуткий и хорошо видный со стороны «пассаж», чертыхнулся три раза, матернулся столько же! и решительно сменил изуродованные! этой же! ужасной до предела жуткой химической гадостью брюки.

Вчерашние штаны, с белыми торчащими гачами, как стволы зенитных орудий, смело закинул в стиральную машинку. Кое-как впихнул. Думал, сломает…

Надел те, какие под руку попали: летние, противного (отвратительного) рыжего цвета. Других у него попросту не было. Нет. Были, вообще-то. Но не брюки, а треники. Трикушка, – так их в народе кличут… Но… не пойдёшь же в приличное заведение в трениках, в трикушке. Засмеют. Да и самому некомфортно. Ага! С оттянутыми в пузыри на коленках штанах только и ходить по разным полуклиникам… Смех! да и только…

Поэтому выбора не было. Только те. Рыжие! Отвратительные! Чего теперь делать? Ничего не поделаешь. Как есть, так и есть. Чёрт с ним.

Из одёжного шкапа достал свои летние рыжухи. Свежие. Стиранные. Глаженые.
Затем ещё раз тоскливо глянул на старенькие, но ещё весьма добрые и достаточно крепкие ботинки с мутными белыми каракулями немыслимой формы; горько и с некоторой язвительностью посмотрел на эти вычурные узоры, в очередной (сотый) раз выругал себя за беспечность и забывчивость; с великим трудом напялил на ноги эту покорёженную обувку, ещё как следует не просохшую, но уже теряющую свою изначальную форму, и протянул руку к висевшей на крючке старенькой изрядно поношенной меховой куртке.

Стоя в прихожей перед дверью, Кульков ещё раз бросил унылый оценивающий взгляд на изуродованные химией растоптанные башмаки… на свои «чудные» штаны-рыжухи… и опять засомневался в дальнейших своих действиях: идти… или не идти… вот в чём вопрос…
Но… другой подходящей обуви нет. Только эти чёботы. Со штанами такая же петрушка. Только эти. Рыжие. Яркие. Броские. Как быть?.. Вот незадача.

«Что за напасть такая… Липнет всё дерьмо ко мне и липнет…»

Да уж… Что такое не везёт и как с этим бороться…

«Ах… И ох… Но… делать уже нечего!.. Шагать надо. Спешно! К доктору!»

Болезненное состояние требовало срочного медицинского вмешательства. Очень срочного. Безотлагательного. Профессионального. Настоящего. Врачебного.
Да!! Времени маловато. Каждая минута дорога… Каждая секунда… Каждый миг… в этой жизни бушующей…

И Тоня сказала идти… Всё. Хватит рассусоливать. Надо шагать.

В голове непрерывно гудело.
Шум и гам там стоял сплошной и постоянный. И боль чрезвычайная. Хоть в петлю лезь. Соображалось весьма туго, вернее, – трудно.
По правде говоря, в ней вообще ничего не соображалось, не отражалось и не понималось.

А ещё в ней, в черепушке-то, буквальным образом всё шкворчало, бурчало, скрежетало, бряцало, торкало, лязгало, квакало и шипело… – словно там необузданный паровоз, не переставая ни на миг, тяжело и с надрывом тащил и тащил кучу товарных вагонов, гружёных какими-то тяжеленными и массивными диковинными штуковинами.

Длинный-предлинный железнодорожный состав там, внутри черепной коробки, громыхал и подскакивал на рельсовых стыках. Тук-тук! Тук-тук! Выл, как несмазанная телега, как голодный и замёрзший до посинения волк на луну в тёмную зимнюю ночь.

Тарелки сцепки вагонов бились друг о друга грозно и страшно. Как набат при пожаре.

Колёса скрипели и визжали. Ох и ах.

Тормозные колодки стонали безбожно и источали запах острой до одури вонючей и неприятной гари. Эх… Как же это гадко и мерзко…

А машинист ещё и оглушительно свистел в свою дуделку на подъёмах, спусках и поворотах, предупреждая всех и вся о неминуемом приближении грозного товарняка.
Кульков чувствовал себя на грани жизни и смерти. Ближе к исходу… к концу!

Как же ему было плохо… Ох… И ах… Кто бы знал… Погибель его доставала.
Но жить хотелось. Ой, как хотелось… Спасу нет…

Ему было некомфортно. Не уютно. Ему было больно, боязно и страшно.

Дышалось с великим трудом; сопли текли ручьём. Уши заложило, как будто вату в них кто-то напихал плотненько. Неприятно. Гул в них непереставаемый. Как в самолёте. В глазах красная пелена. Рябило нещадно. Глотать вообще невозможно – боль дикая, боль адская. Такое ощущение, что во рту рой пчёл или ос вперемешку со шмелями и паутами; и они кусают всё, что им на глаза попадается. В голове шум и скрежет. В теле ломота, кости ноют. И тошнит. Выворачивает всего наизнанку. Спасу нет… Муки мученические…

Как избавиться от этого? От недуга, сковавшего всё тело, весь организм… всю душу насквозь пронизавшего… Как это сделать? Как? Как?? Как???

Но… никак! Нет такого волшебника. Ни колдуна. Ни чародея. Ни фокусника.

И вчерашний вечер не вернёшь. С его обманчивым морозцем и каверзным ветерком. С ледком и «высокотехнологичной» жижей под ногами.

Всё – проехали. Проскочили. Пролетели. Как фанера над Парижем.
Прошло времечко. Минуло.

И кашу соляную с дорог не уберёшь.

Ветер вспять дуть не заставишь.

И дурь из головы не выбьешь. Коль она там уже поселилась. По щучьему велению, по чьему-то хотению. Вот, зараза…

К докторам надо. Только они смогут помочь. Только лекари. Только медики.

Волнение заполонило весь мозг, весь разум, всё внутричерепное пространство.
Смятение вселилось.

Беспокойство какое-то душу вывернуло наизнанку, сердце ещё чаще биться заставило.

Думы всякие разные шустро забегали по самым дальним извилинам и расщелинам, по изгибам и изломам, по загогулинам тайным, по закоулкам дремучим.

Предательские думы и мысли такие же несуразные вселились и раскомандовались там… внутри коробушки Васиной. Изменчивые. Переменчивые.

Тревога какая-то… Тремор по всему телу.

Жизнь на волоске повисла… Есть она ещё?? Жизнь-то… Или нет уже??

Что делать? Как поступить? Как? Как?? Как??? Вопрос, конечно, интересный…

Надо решать. Идти. Или… или… или ещё погодить?

Нет!! Надо идти!! Во что бы то ни стало. Идти!! И никаких гвоздей…

В обязательном порядке. Шагать. Смело. Ать-два левой. Ать-два правой.

Тонечку надо послушаться! Жена плохого не посоветует. На то она и жена.

И из принципа! Да-да!! Из прынцыпа надыть итить!! Всё! Решено!

Бесплатная медицинская помощь у нас в Конституции зафиксирована. Поэтому смело можно шагать на приём в любые медицинские учреждения. Хоть в какие. Хоть в государственные, хоть в муниципальные, хоть в частные. Но в частных за деньги.

Всё! Хватит разглагольствовать. Только в государственную, в бесплатную.

Собраться надо с духом. И к врачу. К доктору! К нему, родимому… Пусть лечит.

Всё! Решено! Только так. И не иначе. Вперёд! И с песней…

Василий Никанорович быстренько и старательно, насколько хватило сил, протёр тряпочкой обветшалые ноской и временем скукоженные башмаки, проворно ширкнул по ним старенькой облезлой сапожной щёткой и отправился в свою «полуклинику».


Продолжение: http://proza.ru/2022/10/28/1263

Предыдущее: http://proza.ru/2022/10/28/1232

Начало: http://proza.ru/2022/09/02/1023