Портальное-3. Побочный эффект Ермолина

Каждое лето москвич Ермолин снимал дом,
стоявший в полупустой деревне на отшибе.

Человек весёлый и невзыскательный,
улыбчивый розовощёкий здоровячок,
он любил в одиночку бродить по тверским лесам,
отыскивая приметы жизни людей,
проживавших в этих местах раньше —
то заброшенное еврейское кладбище найдёт,
то покинутый хозяевами лесной хутор,
то неприметные тропки-дороги,
уводящие в непролазную топь Пелецкого мха.

Всем известный враль и фантазёр,
Ермолин обладал бурным воображением,
начитавшись всякой эзотерической ерунды,
он свято уверовал, что у каждого места
всенепременно есть свой дух-хранитель.

В подпитии он рассказывал знакомым,
что много раз чувствовал за своею спиной
присутствие каких-то неведомых существ
явно нечеловеческого происхождения,
вызывавших у него густой первобытный страх,
перемешанный со жгучим любопытством.

Инстинкт заставлял бежать без оглядки,
но Ермолин, не желая слушать свои гены,
хотел познать потайной мир до конца,
взахлёб говорил про какую-то лесную нежить,
про необходимость эксперимента —
оттого и сгинул однажды,
отправившись зачем-то ночью в августе
на заброшенный лесной хутор,
место с довольно мрачной историей.

Вскоре деревенские забили тревогу,
из города приехали бойцы МЧС и волонтёры,
побоявшиеся сунуться глубоко в лес —
места были нехоженые и непроходимые,
бурелом, болота да комариное царство.
Словом, так и пропал Ермолин — до поры…

Глубокой осенью соседи увидели его
на пороге своей московской квартиры —
грязного, оборванного, одичалого.
На все расспросы Ермолин отвечал
как-то уклончиво и маловразумительно,
знакомые его совсем не узнавали —
он стал злобен, агрессивен и нелюдим,
если что и говорил теперь,
то крайне неохотно и невпопад,
работу выполнял чисто механически —
словом, изменился до неузнаваемости.

Как-то проговорился он в курилке,
что эксперимент его в целом удался,
да вот только неожиданно возник
небольшой побочный эффект…

А между тем газеты уже вовсю писали о том,
что завёлся-де в Подмосковье новый маньяк,
перегрызающий горло кому ни попадя,
но разве кто-то подумал бы на Ермолина,
а когда хватились, то было уже поздно —
тот, кем стал наш тихий Ермолин
однажды летней ночью на старом хуторе,
новый, непонятный, жуткий и страшный,
уже крепко вошёл во вкус.