Непутёвые заметки Армейские Картошка

Удивительно, нашлась очередная пухленькая папка, содержащая на своих страницах события различной давности. Эти черновики чудом уцелели и попали в руки через много лет спустя, после их написания.
Большая заслуга принадлежит преподавателю литературы, которая однажды подтолкнула меня к созданию непутёвых заметок, а затем бережно сохранила рукописи в стенах училищного музея, среди множества других экспонатов.
Наверное, старые записи дороги ещё и потому, что личных дневников я не вёл. Но, благодаря такой разрозненной информации, яркие и значимые моменты жизни зафиксировать удалось.
Правда, перед публикацией материала пришлось произвести некоторые изменения, которые ничуть не повлияли на прочтение рассказа.

***

В начале осени нынешнего года командир мне сказал, чтобы собирался в колхоз, на картошку, но куда – неизвестно. Военная тайна, одним словом! Я перед отбоем сходил на стрельбище, к сослуживцу, за резиновыми сапогами. В каптёрке выдали рабочий бушлат. Дополнительно прихватил видавшую виды солдатскую шинель и сменное бельё. Не забыл про справочную литературу и училищные конспекты, ведь в мою обязанность ещё входило оказание первой медицинской помощи однополчанам. В санчасти по такому случаю заботливо укомплектовали полевую фельдшерскую сумку с медикаментами и расходниками.
В пять часов утра следующих суток, для нас сыграли подъём. Мы быстренько умылись, забрали постельное бельё, получили сухой паёк на весь предстоящий день и уже через час тронулись в путь.
Проехали где-то около трёхсот километров, и попали в Литву. Здесь словно за границей. Последний русский городок – Советск, а по другую сторону моста королевы Луизы – чужеземный населённый пункт Панемуне, и в нём ни одного знакомого слова. Что умеешь по-литовски, то и кричи.
Остановились на стоянке, пообедали и к исходу дня прибыли в заданный район. Эта территория – зона отдыха местного колхоза. Сюда на выходные приезжают целыми семьями на своих машинах. Место красивое! Сосновый лес, большое озеро с кристальной водой, и таким же чистым песчаным берегом. С погодой явно повезло. Во время нашей месячной командировки стояли ясные, солнечные дни. А холодные осенние ночи солдаты коротали лёжа под одеялами, в нехитром брезентовом жилье, плотно прижавшись, спина к спине, как прибалтийские шпроты в консервной банке.
Правда поначалу долго не могли рассредоточить войсковое имущество и технику, так как офицеры не спешили командовать, а комбат, в свою очередь, не мог их побудить к решительным действиям. Наконец-то, ближе к ужину, личный состав окончательно разместился, и солдаты срочной службы стали обследовать местность. Я исключением не был, поэтому с интересом расхаживал по сосновому лесу, вокруг только что разбитого полевого лагеря, состоящего из  ровных рядов казённых однообразных палаток.
Среди сослуживцев оказалось четверо литовцев. Ещё двое русскоязычных ребят до призыва постоянно проживали на данной территории. Вот они-то и стали для нас на первое время и гидами, и учителями. Парни знакомили остальных срочников с литовскими традициями и обычаями, обучали самым необходимым и простым словам на чужом языке.
Полевая армейская кухня оказалась превосходной! Первое время на столе присутствовала яичница, жареная картошка, грибной суп, уха, гречка, молоко, чай с травами и компот из свежих яблок. А их было с избытком у местных хозяек. Если солдаты просили, то те не отказывали и охотно делились своим урожаем. Литовские яблоки отменные, похожи на импортные, дефицитные венгерские плоды. Они такие же крупные, большие и изумительные на вкус.
С понедельника солдаты Советской Армии, и я в том числе, были направлены в местный колхоз, для оказания посильной помощи литовским аграриям в битве за урожай. Работали с ними наравне весь световой день, на уборке картофеля, в чистом поле. Разнообразие заключалось лишь в том, что на следующие сутки тебя привлекали к сортировке клубней. А через неделю могли забрать в качестве подсобника на картофелеуборочный комбайн, или увезти в город Шауляй, для загрузки готовой сезонной продукции в железнодорожные вагоны.
Половину собираемой картошки, причём исключительно мелкой, отправляли в Армению. Для чего она там нужна? Ума не приложу. Не иначе как на спиртзавод, чтобы потом вернуться обратно, но уже в качестве дорогого марочного коньяка.
Вынужден прервать свои размышления, так как срочно был вызван для осмотра заболевшего повара. К моему великому сожалению, с подозрением на хирургическую патологию его пришлось отправить в расположение воинской части, к месту постоянной дислокации, так сказать. А вот второй сменщик ни инициативы, ни солдатской смекалки у плиты не проявлял. Не стало на наших обеденных столах прежних разносолов. Спустя некоторое время в палаточном лагере исчезла команда «Подъём». Утренняя физзарядка офицерами не проводилась. Отбой тоже ничем не разграничивался. Армейская дисциплина серьёзно пошатнулась.
Из возможных и доступных развлечений оставался только просмотр телепередач. Благо – выбор транслируемых программ оказался весьма богатый. Кроме первого и второго канала ещё вещала литовская студия. Латыши тоже не отставали от своих соседей и предоставляли потенциальным зрителям свои новостные, познавательные и развлекательные программы. Временами удавалось смотреть телевидение Польши. Интересно, забавно, хоть и на непонятных языках.
Народ в Литве гостеприимный, вежливый можно сказать. Те, кто хоть немного разговаривает по-русски, напрямую заявляют, что бастовать и отделяться от нашей страны не намерены. Простые люди как работали, так и продолжают работать, а те, кто ничем не занимается, тот и ходит с плакатами, да с транспарантами по городским улицам, выкрикивая непристойности в адрес русскоязычного населения.
Ура! Комбат договорился с председателем колхоза, и мы теперь три раза в неделю посещаем деревенский клуб, где показывают кинофильмы на русском языке, но с литовскими субтитрами. А по выходным – дискотека. В эти субботние дни, с самого утра, задолго до танцев, вероятно чтобы не позорить Советскую Армию перед прибалтийскими девушками, нас регулярно возили в город Титувенай, на помывку всего личного состава. Общественная баня располагалась в восьми километрах от Москойчай, того посёлка, где мы работали и жили. До Кельме было около двенадцати километров, а до Шяуляя все тридцать пять. Хорошо. С военной топографией и привязкой к местности покончено.
Вновь вернусь к дисциплине. К завершению командировки её попросту не стало. Почти каждый вечер кто-нибудь  из срочников обязательно попадался пьяным, или вовсе убегал в самоволку. К концу второй недели, только на моих глазах, произошло три инцидента «во хмелю», между сослуживцами. Одного солдата с подозрением на перелом ключицы даже возил в местную больницу. К счастью предварительный диагноз не подтвердился. Проходящие службу литовцы, все без исключения, успели навестить родителей. Некоторых на выходные забирали родственники на личном транспорте. А нам оставалось лишь завидовать, ждать и довольствоваться домашними разносолами и переданными гостинцами.
 Теперь, что касаемо урожая картофеля – за две недели удалось убрать семьдесят тонн семейства паслёновых, то есть почти половину от спущенного плана.
Ненасытность офицеров и прапоров переходила все границы разумного и дозволенного. Во многих отъезжающих машинах валялись мешки, набитые отборной картошкой. Зачастую на них появлялась своеобразная маркировка.  Например, с белыми завязками – прапорщика Петренко, с красными метками – лейтенанта Огурцова. Новые мешки предназначались комбату, а большие крапивные мешки поедут по адресу проживания замполита. Вот так и наживаются, кто как может и кто где может.
Сомневаюсь в способности офицеров съесть столько овощей за зиму. Ведь они, наверняка, стоят в части на полном довольствии и получают продпаёк на себя и на всех членов семьи ежемесячно. Вероятно, этой картошке суждено быть проданной по приезду на городском рынке. Чего я возмущаюсь? Пусть такими случаями занимаются люди, кто по долгу службы обязан соблюдать закон и порядок и требовать соблюдение этих законов от других.
А я вернусь в палаточный лагерь. Меня всегда поражала здешняя природа, её первозданная красота, её сохранность. В местном лесу встречается много ягод, грибов, а дикие звери не боятся появления человека.
Проезжая на сельхозработы, в кузове грузовика, по узким вымощенным улочкам населённых пунктов, обратил внимание на образцовую чистоту и порядок. Частные дома не похожи друг на друга, но каждый оригинален и неповторим по-своему. Поначалу пытался сделать зарисовки, но у меня ничего не вышло. Это надо только видеть своими глазами и восторгаться. Думаю, что фотография тоже не даст всей полноты увиденного. Не будет так называемого эффекта присутствия. Да, нам до такого уровня жизни не дотянуться, безупречности не достичь...
Находясь на территории Литвы возродил свое хобби – собирал яркие и необычные бутылочные наклейки и складывал на хранение в общую тетрадь, в надежде пополнить домашнюю коллекцию.
Неожиданно для срочников приезжал комдив. Он поздравил нас с днём рождения боевой части, рассказал в целом о жизни дивизиона, и бригады в частности, о хорошо прошедших сводных полевых учениях, о частых внутренних нарядах, из-за того, что мы долго отсутствуем в месте постоянной дислокации. Потом в лёгкой форме отчитал за шесть грубых нарушений и пятерых проштрафившихся солдат забрал с собой в три часа ночи, в часть. Один из нарушителей остался в палаточном лагере. Со слов комбата, в посёлке зафиксирована попытка изнасилования, но это дело довольно быстро замяли.
Утром следующих суток, вероятно по распоряжению комдива, привезли свежее бельё, а так же большой торт и вкусно пахнущий яблочный пирог. Для всего личного состава организовали праздничный стол.
На другой день комбат лично съездил за город, на какой-то склад и привёз огромный железный сундук, доверху набитый яблоками. А с нас взято обещание – мы больше нигде и никогда не осуществляем ночные вылазки, и не наносим урон местным жителям, разворовывая окрестные огороды и сады.
К концу недели, после подъёма, на общем построении, был зачитан приказ МО СССР «Об увольнении в запас». Кому-то сказочно повезло! А для нашего бумажного приказа ещё дерево не срубили и новый текст не придумали. Да и стоит ли возвращаться домой? У матери, буквально перед моим призывом, появился новый мужчина, и присутствие в однокомнатной квартире взрослеющего пасынка наверняка не будет радужным для всех её обитателей.
Надо бы отвлечься от грустных мыслей. Пошёл любоваться приплывшими лебедями. Сегодня рано утром на нашем озере появились несколько величавых пар со своим выводком. Это была большая лебединая стая. Взрослые ели хлеб, который им кидали, а молодые, ещё серые, держались поодаль.
Как-то вечером добродушные колхозники угостили работающих солдат, занятых на сортировке, национальным блюдом, по-моему, называется – кугелис. Это тёртый картофель, запечённый в духовке с поджаренным, мелко нарезанным салом и специями. Сверху, ещё горячая готовая масса, обливается сметаной, нарезается на порционные кусочки и подаётся к столу. Проверено, пальчики оближешь!
Больше писать не о чем. Каждый последующий день точь-в-точь повторял день предыдущий, поэтому записи в импровизированном карманном ежедневнике подолгу не обновлялись.
Спустя месяц полевой жизни мы вернулись к месту постоянной дислокации, чему были несказанно рады.
Благодаря страницам походного дневника появился некий материал для подробного письма, предназначенного матери. Осталось лишь отделить зёрна от плевел, так как вся уходящая корреспонденция, словно на зоне строгого режима, с пристрастием просматривается и дотошно прочитывается специальными службами, во избежание утечки секретной информации из боевой части, которая по праву считается режимной.
К слову, у нас запрещены любые радиоприёмники, фотоаппараты, нельзя хранить снимки, сделанные на территории пребывания, либо во время учений на граничащих с Польшей полигонах. Беспощадно наказываются те, кто попытался запечатлеть себя на память о службе, на фоне боевой техники. Но мы с этим давно свыклись и относимся абсолютно спокойно.
А недавно обнаружил за собой новую привычку – после прочтения уничтожаю абсолютно все приходящие письма из дома, разрывая каждое на мелкие кусочки, дабы исключить возможность попадания личной информации в третьи руки. Надеюсь, позднее такая сверхподозрительность пройдёт сама собой.

Встречающиеся в рассказе звания, должности, фамилии являются вымышленными,               
  а все возможные совпадения носят исключительно случайный характер.
(Примечание автора)