Всякое бывает!

"Красного графа" Алексея Николаевича Толстого, столь обласканного Иосифом Сталиным, в СССР давно уже произвели в КЛАССИКИ. То ли русской, то ли советской литературы. Его младшего современника, многолетнего главного редактора журнала «Детская литература» Cергея Петровича Алексеева тоже вдоль и поперёк обсыпали премиями и ПОЧЁТНЫМИ дипломами...

Моё же внимание привлёк любопытный (и никем доселе не замеченный) прецедент явного творческого заимствования одного у другого.

Однако ж, всё по порядку. Напомню, что А. Н. Толстой является автором аж трёх произведений, носящих одинаковое название — «Пётр Первый». Это пьеса 1928 года (в 1-ой редакции носившая мрачно звучавшее название «На дыбе»), неоконченный пухлый роман (1-ая книга вышла в 1930-м, 2-ая — в 1934-м, 3-я — в 1945-м году,) и сценарий 2-серийного фильма 1937 - 1939 годов. Иногда сюжеты этих произведений читатели и зрители смешивают между собой (а ещё чаще смешивают их сюжетные ходы с реальными историческими коллизиями). Но при всех различиях, в пьесе «Пётр Первый» есть примечательный эпизод, целиком вошедший в одноименный фильм:

----------------------------------
Входит Петр.

Пётр: Принимай гостей, князь Роман Борисович.

Роман Буйносов: Обрадовали, дорогие гости. Садитесь, не побрезгуйте нашим хлебом-солью.

Петр (Мишке Буйносову): Давно прибыл из Амстердама?

Мишка Буйносов: Вчерась ночью, великий государь.

Петр: Чему там научился?

Мишка: Математике, фортификации, кораблестроению, как было приказано.

Петр: Будешь держать экзамен на офицерский чин.

Мишка: Слушаюсь, великий государь.

Петр (берет со стола сверток – чертеж): Посмотрим. Кто чертил? Не врать, — проверю… Это что?

Мишка: Парус.

Петр: Дурак! Как сей парус называется?

Калмык Абдурахман, слуга Мишки (шепотом): Грот…

Мишка: Грот-парус.

Петр: А это что?

Абдурахман (подсказывая): Бом-брамсель…

Мишка: Бом…парус.

Петр: Ты, я вижу, в Амстердаме из кабаков не вылезал.

Мишка: Вылезал.

Петр идет к свечке, чтобы закурить трубку.

Мишка: Громче, Абдурахман.

Абдурахман: Говорят тебе, — бом-брамсель.

Петр (Поймал Абдурахмана за ухо): Держи экзамен. (Указывает на чертеж). Это что?

Абдурахман (бойко): Бом-брам-стеньга.

Петр. Это?

Абдурахман. Эзель-копф-брамстеньга.

Петр: Это?

Абдурахман: Брам-рей…Стеньга… Топ-стеньга… Все сие есть полное парусное вооружение стопушечного фрегата «Ингерманландия», спущенного в августе месяце с петербурхской верфи…

Петр: Черт! Все знает! Чертил кто?

Абдурахман: Я.

Петр: А! Помню – Абдурахман?

Абдурахман: Абдурахман, точно так.

Петр: Ну, если ты мне так же ответишь по математике и фортификации, навешу тебе офицерский кортик. А княжонка твоего – к тебе же матросом!
----------------------------------

Такой вот "идеологически-правильный" эпизод: прогрессивный «народный царь» сбивает спесь с ничтожного аристократа и обещает произвести в офицеры его даровитого слугу.

Но лично мне бросается здесь в глаза очевидная ФАЛЬШЬ.

Прежде всего: откуда у калмыка мусульманское имя? Ведь почти все калмыки Поволжья, Дона и Алтая тогда были буддистами. Разве что сарт-калмыки Восточного Туркестана частично приняли ислам – но они не имели точек соприкосновения с Российской империей. Итак, что сам Абдурахман – вымышленная личность, что вымысел о нём получился неуклюжий, неправдоподобный. А вот князья БУЙНОСОВЫ – реальны вполне. Их полная фамилия Буйносовы-Ростовские. Рюриковичи, потомки удельных князей Ростова Великого. Род давно вымерший, последний его представитель, Тобольский воевода Алексей Иванович Буйносов-Ростовский, ушёл из жизни за 7 лет до рождения Петра I. Итак, не посылал Петр I Мишку Буйносова ни в Амстердам, ни по другому какому адресу. Ибо не было в природе самоуверенного бездельника Михаила Буйносова! То есть: снова перед нами неуклюжий авторский вымысел. Любопытно: а если б подобный вышепроцитированному эпизод имел место быть в Истории – разве стал бы Алексей Николаевич прятать реальных его участников за чужими именами? Вероятно, нет. Ибо для выполнения поставленной перед ним задачи возвеличить Петра I в сталинском духе – не лучше ли было б сохранить ПОДЛИННЫЕ имена всем фигурантам!

В 1958 году в Детгизе вышла книга Cергея Петровича Алексеева «Небывалое бывает». Над этой книгой автор плотно работал начиная с 1952 года, после того, как ему удалось выиграть конкурс министерства просвещения на новый учебник «История СССР» для начальных школ. «Небывалое бывает» – не роман, не повесть, это сборник написанных для младших школьников коротких рассказов из эпохи Петра I. При первоначальном беглом просмотре может показаться, что это некое собрание исторических анекдотов, одобренных педагогической цензурой. С. П. Алексеев прожил ещё ровно 50 лет и сделал много книг данного типа. В сущности, он создал новый литературный жанр. Нет, это НЕ исторические анекдоты, которые (как известно) либо претендуют на достоверность, либо же были придуманы современниками упоминаемых в них реальных лиц. Рассказы Алексеева в огромном большинстве сочинены Алексеевым, с оглядкой на базовый пласт литературы, написанной или переизданной в СССР. Реальные личности у него густо перемешаны с вымышленными (для сравнения: в романе и пьесе А. Н. Толстого «Пётр Первый» преобладают, всё-таки, реальные лица). Часть сюжетов просто придумана Алексеевым, часть позаимствована им – как из реальности, так и из чужих вымыслов. При этом, в большинстве случаев сюжетная ткань заметно отличается от первоисточника. И вот – такой алексеевский сюжетец:

----------------------------------
Жили в Москве бояре Буйносов и Курносов. И род имели давний, и дома от богатства ломились, и мужиков крепостных у каждого не одна тысяча. Но больше всего бояре гордились своими бородами. А бороды у них были большие, пушистые. У Буйносова — широкая, словно лопата, у Курносова — длинная, как лошадиный хвост.

(. . .)

Не успели Буйносов и Курносов забыть старые царские обиды, как тут новая. Приказал Петр собрать пятьдесят самых знатных боярских сынков и послать за границу учиться. Пришлось Буйносову и Курносову отправлять и своих сыновей. Поднялся в боярских домах крик, плач. Бегают мамки, суетится дворня, словно и не проводы, а драка какая.

(. . .)

Через год молодые бояре вернулись. Вызвали их к царю определять на государеву службу.
— Ну, рассказывай, Буйносов, сын боярский, — потребовал Петр, — как тебе жилось за границей.
— Хорошо, государь, жилось, — отвечает Буйносов. — Народ они ласковый, дружный, не то что наши мужики — рады друг другу в бороду вцепиться.
— Ну, а чему научился?
— Многому, государь. Вместо «батюшка» — «фатер» говорить научился, вместо «матушка» — «муттер».
— Ну, а еще чему? — допытывался Петр.
— Кланяться еще, государь, научился и двойным и тройным поклоном, танцевать научился, в заморские игры играть умею.
— Да, — сказал Петр, — многому тебя научили. Ну, а как тебе за границей понравилось?
— Ух, как понравилось, государь! Хочу в Посольский приказ: уж больно мне любо за границей жить.
— Ну, а ты что скажешь? — спросил Петр молодого Курносова.
— Да что сказать, государь… Спрашивай.
— Ладно, — говорит Петр. — А скажи мне, Курносов, сын боярский, что такое есть фортификация?
— Фортификация, государь, — отвечает Курносов, — есть военная наука, имеющая целью прикрыть войска от противника. Фортификацию надобно знать каждому военному начальнику, аки свои пять пальцев.
— Дельно, — говорит Петр. — Дельно. А что такое есть лоция?
— Лоция, государь, — отвечает Курносов, — есть описание моря или реки, с указанием на оном отмелей и глубин, ветров и течений, всего того, что помехой на пути корабля может стать. Лоция, государь, первейшее, что надобно знать, берясь за дела мореходные.
— Дельно, дельно, — опять говорит Петр. — А еще чему научился?
— Да ко всему делу, государь, присматривался, — отвечает Курносов, — и как корабли строить, и как там рудное дело поставлено, и чем от болезней лечат. Ничего, спасибо голландцам и немцам. Народ они знающий, хороший народ. Только, думаю, государь, не пристало нам свое, российское, хаять. Не хуже и у нас страна, и люди у нас не хуже, и добра не меньше.
— Молодец! — сказал Петр. — Оправдал, утешил. — И Петр поцеловал молодого Курносова. — А ты, — сказал Петр, обращаясь к Буйносову, — видать, как дураком был, так и остался. За границу захотел! Ишь, тебе Россия не дорога. Пошел прочь с моих глаз!

Так и остался молодой Буйносов в безызвестности. А Курносов в скором времени стал видным человеком в государстве.
----------------------------------

Перед нами — явный вымысел 2-го порядка. Ибо сюжетные ходы откровенно перекликаются и с пьесой и с фильмом А. Н. Толстого. Совпадает даже фамилия одного из двух юных антагонистов. Притом, что фамилия вполне себе подлинная — но (как было показано выше) анахроничная для описываемой эпохи. А фамилия Курносов — в данном случае, вымышленная, да ещё и подобранная в рифму к предыдущей. С точки зрения чистой занимательности, Алексеев сильно уступает Толстому, ибо смазывает театральные эффекты. Правда, глупый Буйносов выходит теперь ещё комичнее, но зато его умный антагонист — тоже аристократ, и тоже русский. Последнее обстоятельство далеко не случайно...

Как известно, 27 декабря 1943 года вышел указ Президиума Верховного Совета СССР «О ликвидации Калмыцкой АССР и образовании Астраханской области в составе РСФСР», а 28 декабря — постановление СНК за подписью В. М. Молотова о ликвидации Калмыцкой АССР и о выселении калмыков в Алтайский и Красноярский края, Омскую и Новосибирскую области. Калмыцкий народ официально был признан враждебным, чуждым, антисоветским. Фильм «Пётр Первый» сталинские цензоры не стали купировать по той причине, что в нём ни разу не произносится слово «калмык». Национальность Абдурахмана указана только в списке действующих лиц пьесы «Пётр Первый». Фильму повезло, калмыкам — нет.

17 марта 1956 года калмыки были официально реабилитированы, и получили разрешение вернуться в родные места. Без каких-то извинений, без компенсаций, да и самый факт их депортации было «приказано забыть». А исторически-несообразный образ калмыка Абдурахмана отныне перестал быть "крамольным". Вот так петляет и кружит генеральная линия партии...

Но видимо, к 1956 году нравоучительный рассказ про Буйносова и Курносова был уже написан (точнее: творчески списан) Алексеевым. И здесь он решил ничего не менять. А в некоторые другие рассказы книги «Небывалое бывает» вставил персонажей-калмыков...