Гимн

Намотав пятьдесят летных часов фактически без отдыха, побывав в Люксембурге, Тбилиси, Актау, Кабуле, Карачи, Шарже, Найроби и Триполи, мы наконец приземлились в Остенде, что в Бельгии на берегу Ламанша (или Па-де-Кале) в его устье в Северное море. Усталость была такой, что из картин за окном микроавтобуса, везшего нас в отель на трехдневный-таки отдых, легкими штрихами откладывались лишь какая-то игрушечность и чистота  окраин с  подстриженной зеленью вдоль мощенных тротуаров, красная черепица уютных домиков, постепенно меняющихся на высотные здания центра…
   В номере было холодно. Вид из окна – неоштукатуренная стена соседней гостиницы. Регуляторы на батареях ставим под тридцать и идем по очереди греться в душ. Спать хочется так, что не уснуть и мы с техником спускаемся в бар. По возвращении в комнату уже тепло и в помещении и внутри нас, в результате чего здоровый сон смежил наши веки на долгие пятнадцать часов.
   - Хлопцы,- это штурман (экипаж весь, кроме нас – хохлы) тормошит нас -  все уже внизу, давайте на обед. Ну, поели, выпили, закусили, план культмероприятий утвердили и разошлись группами по интересам.
    Засветло мы с напарником решили прошвырнуться по городу, просто так без цели и маршрута. Каким-то образом вышли на набережную этого знаменитого пролива, где редкие в декабрьскую пору местные прохожие с гордостью поведали, что в ясную погоду здесь иногда можно увидеть брега Туманного Альбиона. Набережная с широкой полосой песчаного пляжа, отделяющего город от пенящихся ледяных волн, была скучна и видимо тосковала о недолгих летних днях, заполненных криками и смехом бултыхающихся в воде бельгийцев.
   Спрятавшись от пронизывающего ветра в городских кварталах, мы набрели на огромный храм (как оказалось – святых Петра и Павла), как две капли воды напоминающий знаменитый Нотердам де Пари, знакомый нам по картинкам, побродили по уютному парку и вышли в итоге к городскому яхтклубу. Очень удачно расположенный довольно глубоководный залив, впадающий в самый центр города, создает удобную и живописную гавань прямо среди жилых домов, магазинов и площадей. Покачивание белоснежных мачт предаёт умиротворяющую и романтическую законченность этому урбанистическому пространству.
  Начало смеркаться и пора было искать наш отель. Прошастав ещё с полчаса, мы оказались на пешеходной улице , где с одной стороны в темных многоэтажных домах все первые этажи являли собой большие стеклянные витрины, за которыми в приглушенном красном свете сидели (ходили, лежали) женщины с минимумом одежды на себе. Они были разного возраста, телосложения, но ни одной из них нельзя было назвать привлекательной, что, кстати, отличает представительниц прекрасного  пола Скандинавии и Западной Фландрии (это уже личное мнение). Около «витрин» были небольшие двери под красными же фонарями, куда по договоренности жестами могли войти заинтересованные. Оставив улицу красных фонарей с каким-то тухлым неприятным осадком, мы вскорости обнаружили и нашу гостиницу, а пройдя в бар, – наш экипаж. Делились впечатлениями. В основном хорошими. Кто-то умудрился прокатиться пару остановок на прибрежном трамвае с длинной маршрута более шестидесяти километров, побывать в форте Наполеона, другие занимались шопингом в рамках выделенной капитаном наличности. В общем было весело пока… пока бортмеханик, здоровенный детина, не треснул кулачищем по столу и вскочил с трехэтажным матом. А дело было в том, что несколькими минутами ранее того в бар зашел какой-то тип в летной американской куртке и приветствовал наших (второй и штурман были в форме при регалиях), ну и мы тепло поздоровкались с коллегой. Но оглянувшись на стойку после взрыва нашего товарища и увидев, с какой страстью вошедший целуется с барменом, я понял причину детонации и поспешил с ребятами усадить буяна на место, объяснив, что здесь это вполне  уместно, в то время, как проявление нетерпимости противоправно. Вечер был немного смят и выходя из заведения наш товарищ все-таки прошептал в лицо сладко улыбающейся парочке: «Пид…сы». Может это его успокоило.
   Наутро последнего дня отдыха мы тоже решились на шопинг, а вернее на оценку соотношения цен в здешних магазинах с теми, в которых удалось побывать в других странах и городах. Оно оказалось далеко не в пользу Остенде. Видимо высокий уровень жизни диктовал и уровень цен. Так, например, мужской кожаный плащ здесь стоил в десять раз дороже, чем такой же в Пакистане. Разочарованные мы поплелись домой , где попали в теплые объятия экипажа, отмечающего местным сухим вином (хоть Бельгия и не славится  виноградниками) в комнате командира окончание пребывания. Комната эта была замысловатой формы, сужающаяся к двустворчатой двери от пола до потолка, являющейся одновременно и окном на многолюдный центр города. Снаружи дверь была обрамлена широким полукруглым балконом с кованными перилам, куда после парочки первых бокалов весь народ и высыпал вместе со столиком и легкими плетенными стульями. Третий тост в авиации пьют не чокаясь за всех, у кого количество взлетов превышало количество посадок. А вот далее…
   - За Советский Союз! – встал капитан и звон хрусталя подтвердил наше единодушие, не смотря на то что за умершего не чокаются. В довершение к сказанному и выпитому он громким и красивым голосом запел: «Союз нерушимый республик свободных сплотила на веки великая Русь»…Семь глоток надрывались сидя над перекрестком бельгийского города, не обращая внимания на появившегося откуда-то метрдотеля, жестикулирующего из комнаты о том, что здесь не принято петь на балконах, с которым второй пилот как-то очень быстро разобрался, дав возможность закончить это великое произведение великой страны.