Глава 2. Извилистый северный путь

Самолет приземлился в аэропорту Апатит. Уставшая, ступила на твердую землю. Андрей Леонидович вдруг побежал. И я куда-то побежала за ним, не понимая того, что происходит со мной. Так и должно было быть, очевидно. Так надо…
Бежим... И вот уже мчимся в автобусе по извилистой дороге в сторону горы, оставляя позади себя задумчивый город, который, казалось бы, тоже не понимал бегущих на гору людей.
В глазах тренера я видела горы. Нет, это даже были не горы. Я боялась представить себе, на какие золотые вершины замахнулась его дерзкая мечта. Дерзкая мечта – изменить реальность, изменить привычный для земного обывателя ход вещей. Показать на международных соревнованиях по лыжной акробатике высший пилотаж. Доказать, добиться, завоевать, вскарабкаться, наконец, на золотую вершину Олимпа.
Андрей Леонидович видел настолько осязаемо эту золотую цель, что, казалось бы, его раздражала  неторопливая, обыденная реальность, бестолковые препятствия на жизненных поворотах.
В молодых спортсменах, которые приходили во фристайл из других видов спорта, он чувствовал новые возможности, энергию спортивного духа,   нереализованные амбиции,   стремление к победе и к самоутверждению.
Для Андрея Леонидовича я была что-то вроде летательного аппарата незнакомой конструкции. И как можно скорее меня надо было испытать. Я жила среди заданных явлений. Я пыталась выполнять конкретную задачу, поставленную передо мной. Но кто-то, живущий во вселенной, живущий во мне с момента зарождения вселенной, понимал меня иначе, ощущал меня всю, каждую клеточку моего тела. Сортировал, анализировал, обдумывал объемно и глубоко все то, что происходило со мной в каждой прожитой минуте.
Мы мчались в автобусе по северной дороге. Сашка молчал. Разговаривать со мной было бы странно.  Как новенькая я соблюдала субординацию, молчала и смотрела в окно. Я видела редкие, придавленные к земле березки. Они цеплялись корявыми ветвями за колючие камни, как за последнюю надежду, и словно стремились мне что-то сказать. Говорили со мной без остановки.
Придавленные колкими ветрами, они выживали веками на суровой земле и были  непохожи на  московские, тучные,  крепкие деревья. Казалось бы, в карликовой березке таились неразгаданные чудеса: богатырская, сказочная сила севера и нежное, хрупкое дыхание белоствольной красавицы.
Дорога петляла. Березки пропали. На просторах северной земли щетинились хмурые чахлые кустики. Они  притягивали к себе, зазывали, манили в  холодные, темные земли. Они рисовали на воздухе причудливые словесные знаки и  рассказывали проезжающим путникам бесконечные ветвистые, дорожные легенды, вязкие, пыльные, мрачные.
 И блеклое небо,  и влажная заболоченная земля, и мелкие птахи, летающие низко над равниной,  уплывали за дорогой, исчезали тихо, незаметно за  придорожной пылью,  не принуждали ни к чему,  не притягивали к себе. Качало в автобусе, как в люльке. И я  задремала.
Автобус резко повернул.  Я вздрогнула - не успела проснуться. Дорога столкнула меня  вдруг лицом к лицу с огромной  горой.  Из окна автобуса я видела ее мощные, веками натренированные мускулы, широкую непробиваемую грудь.  Что приготовила мне гора? Смогу ли я понять ее,  смогу ли я прыгнуть на лыжах с трамплина и стать настоящей акробаткой?  Тревожно прислушивалась к шороху ветра. Талые островки снега  белели в расщелинах между камней. Тихо шептали колеса автобуса по улицам незнакомого города.
Вот она – моя гора. Мой новый акробатический зал. Моя «золотая» свобода!  Мой зал теперь – это каменные вершины, это сверкающее капризное небо.   Лети, расправляя свободные крылья,  и ничего не бойся. Лети над горой, пари над горой, как свободная птица.