Скрипач

Нынче ходили с маменькой в «Дом союзов» на концерт классической музыки. Я всё идти не хотела, думала заняться делами, почитать Тургенева, поработать - рассказ новый написать, но матери скучно было бы идти одной, не могу же оставить её, да и решила, почему бы в центр не съездить, на людей не посмотреть (хоть я их не очень жалую).

Приехали мы в зал колонный. Всё так оформлено красиво, видели бы вы! Атмосфера века девятнадцатого на ум приходит, а люди совсем не вписываются в неё, к сожалению. Ходила всё, разглядывала да снимки делала. В буфете решила купить только лишь воды, чтобы чем-то руки занять, да и не хотела есть что-то, недавно только кофе пила.

В зал пускать стали. Я не хотела выделяться, все норовила сесть куда-то сбоку, да маменьку не устраивало это: ей хотелось посередине и в первый ряд! Так мы и сделали, собственно. По началу чувствовала я себя некомфортно, рядом чужие мне люди сидели, разговаривали, кто-то чихнул сзади прям на меня, мерзко от этого становится, как вспомню. Читатель уже понял, что людей я не любила, но это было не совсем так: не любила я толпу, и чтобы не чувствовать себя столь отвратительно в ней, всегда ищу приятных мне людей, смотрю на них, и уже не так мерзко на душе, они помогают мне в этой самой толпе находиться.

Вышли артисты. Я разглядела их всех: хмурые лица, черные одеяния, да прически почти у всех одинаковы. Девушки все на одно лицо, не одна не запомнилась, мужчины такие же. Смотрю на это, так и умереть хочется (со скуки конечно, хотя не ручаюсь), известный артист, как мне мать сказала, начал произносить свои «патриотические» речи, уж думала: «неужели так будет весь концерт продолжаться?», но потом я заметила его.

Скрипач сидел одним из первых. У него были русые волосы, зализанные назад и в бок слегка, также пробор слева (моего лева). Он был одет в черное, как и другие, только скрипка его была чуть светлее остальных, глаза тоже были светлые, он будто был сам светом среди черной массы, он был другим. Я заметила, что он жевал конфеты, одну за другой — это весьма позабавило меня. Он иногда посмеивался над чем-то политически-произнесенным. О, вы, дорогие читатели, не думайте, что он вел себя неподобающе! Вряд ли кто-либо еще его заметил, это я просто обычно ищу необычных людей в таком обычном мире! И да, то, как он сдерживал смех — казалось, совсем не серьезный малый, и он все смешил и смешил меня, из раза в раз! Я всё в нетерпении ждала, когда же сама музыка начнется (хотела посмотреть как будет играть этот забавный паренёк). Меня тоже смешило всё это патриотическое лицемерие, «любовь» так называемая, мне всё это не настоящим казалось. И ему, вероятно, тоже.

Этим он меня и привлек. Скрипач был отличным от всех. Он был другим, совсем другим. Он находился в рамках, но чувствовал эту самую… свободу? Мне почему-то думалось, что главная его цель в жизни: найти свободу в несвободном мире. И мне казалось, он только что на моих глазах нашел её.

Начали играть. Я заметила, как взгляд Скрипача переменился. Он начал жить, проживать. Он жил в музыке! Я смотрела только лишь на него, я переживала вместе с ним. Его рука, так нежно держащая древко смычка, плавно изгибалась, она была столь мягка и в то же время быстра. Его взгляд постоянно бегал: с дерижера на пюпитр и обратно. И вот музыка прекращалась, и вновь я видела забавного паренька, который иногда бросал фразы своему соседу справа, иногда оборачивался то к одним девушкам, то наклонялся вперед к другим. И он всё еще оставался изящным. Скрипач жил. Он был единственным, кто смог находится в рамках будучи свободным душой.

Все мои аплодисменты были посвящены только ему. А когда выступали другие я предпочитала только лишь делать вид, что аплодирую, но аплодировала по-настоящему я только Скрипачу! Этот концерт, это место, весь колонный зал – всё принадлежало ему. Этому самому Скрипачу, душой свободному.

Не знаю, хочется ли мне, чтобы Скрипач прочитал это. Наверное всё же хочется. Но собственно, где ж тебя найти мне?