Ноябрь уж у порога

 
Так и живем. Проснешься утром, и уверен, что за окном новости дня куда интереснее, нежели в квартире. Прежде всего, вглядываешься в погоду. Хотя, о ней днем и в новостях скажут, но всё же. Бог ты мой, что я только не видел в текущем году сквозь это обычное оконное стеклышко!  И лето, помнится, что ни день, то жарче другого, и осень – не поймешь, что она хочет, на что намекает?

А сегодня вот, надо сделать пометку - двадцать шестое октября, все собралось в кучу. И южный порывистый ветер, и мелкий дождик. Луж еще, правда, нет, но сыро, скучно, тягостно. Единственная радость, что кроны деревьев, будто за ночь перекрасились. Наряднее всех, по-моему, смотрятся рябина и береза. Супер – девочки!

Вчера еще листья тяготели к желтому цвету, ну, может, бурому, а сегодня утром, всего за одну ночь, стали ярко желтыми или бронзовыми. В какой из магазинов, спросить бы их, они успели сбегать, чтоб закупить такого цвета одежду? Господи, а если днем выглянет солнце? Сгорим ведь в пламени меди и бронзы! Лишь пирамидальный тополь да вишенка не уступают настойчивым требованиям осени - как стояли зелеными, так и остались. Ну, разве что, свежесть их листвы не летняя уже.
 
А ветер гуляет по двору. Уж тут-то он – козырь. Надавит на кроны деревьев, а листочки так и посыпались на землю медью да золотом. И, главное, не просто падают, а рисуют в воздухе, будто кистью на холсте, всякие там фигурки. Листочек березы мелкий. Его ветер крутит в полете, как хочет, но кладет наземь нежно и трепетно. А у ореха листья крупнее. Порой, как ладонь человека. Они рисуют зигзаги в полете не так: спускается медленно, с достоинством, а приземляется – с недовольством. Бывает, сорвется целая «секция», то есть, несколько «ладоней» на одной ветке. Тогда зрелище – прелесть.
 
Так, мало-помалу, двор и укрылся пуховым одеялом. А листочки всё падают да падают. Значит, надежно перезимуют мои хризантемы. Они-то и сейчас, конечно, счастливы от умеренной погоды, цветут так, что ярче и не надо, особенно – белые, но впереди-то – морозы.
 
Нет листвы, как замечено, лишь под вишенкой. Она, по року судьбы, «прописана» рядом с орехом. Когда они были маленькими, то не мешали друг другу. Наоборот. Ореху не скучно было – ишь, вымахал как! А вишенке - уютно, так как рядом - надежный защитник! Теперь же, когда повзрослели, их интересы «разъехались». То есть, они стали, как бы, мешать друг другу. Как сейчас. Какого хрена, думает вишенка, он развесил надо мной свои длинные ветви, и сыплет листья прямо на голову! Стоишь, будто пугало огородное - сама зеленая, а голова – бронзовая!

Несмотря на то, что дождик разбрасывает капли то по уже образовавшимся лужицам, то стучит по подоконнику, то цепляется мелкими брызгами за стекло окна, зонты и зонтики всё равно идут-торопятся в сторону магазинов. Всем, видите ли, кушать хочется. Но, в связи с такой погодой, насколько они сопротивляются ветру, настолько он их и отталкивает от себя. Но многие всё-таки держатся. Вот дядя, например, идет, видно, туда, куда и все. Но зонтик держит крепко, и он у него, как крыша над головой. Правда, в другом вопросе у него что-то, наверное, не сложилось. Остановился вдруг, подумал, оглянулся (деньги, что ли, забыл?), и заторопился домой. А у тёти с деньгами точно уж порядок, ибо на животе болтается «пузатая» сумка. Но и ей не повезло: понадеялась, что ветер снисходительно поступит с ее синим, как майское небо, зонтиком, а он – ни в какую! Вырывает из рук, загибает боковины. Но листочек, что упал с березы и прилип на самую его верхушку, держится надежно, и это придает вещи важность – смотрите, мол, я ведь с печатью!

А листочки бегут, шелестят вдоль улицы. Чудненько они смотрятся, когда промчится легковушка, и они «всем миром» - следом. Ну, и куда, думаю, держим путь? Как - куда? На север! С невысказанными чувствами обиды: на, мол, тебе, зима, весь наш цветмет, на, только не посылай сюда свои морозы!

Трава во дворе, как из баньки вышла. Зеленее она не была и летом. А над нею дым из трубы одинокого домика валит на север рыжими да седыми космами. Небо его давит к земле, понуждает взашей, будто шкодливого мальчишку. Птиц, правда, сегодня не видно. Но это, если в общем сказать. А если напрячь зрение, можно увидеть вверху стаи всякой мелюзги. Простите, воробышки, это, наверное, о вас. Что ж, так вы воспринимаетесь в мутном небе. Понимаю: вам ведь, как и нам, людям, тоже кушать хочется; только нам жены приготовят, а вам надо искать.
 
Откуда-то ворона появилась. В единственном экземпляре. Оставила на небе «образец своей подписи», будто на банковском документе, и исчезла с экрана, намекая крылом: пока, мол, дядя!

Отвечаю:
 
- В добрый путь, чернявая!