1965. Снова Дельта. Трое в одной лодке без собаки

Прошли три года после нашего последнего посещения дельты Волги, и настала пора вновь её проведать. На этот раз мы с Таней подговорили в компаньоны разбойника Джорджа, по-местному Юру, моего школьного приятеля. Эдгар, как всегда, с отпуском запаздывал и обещал догнать нас в Астрахани. Решили опять ехать на «Стрелке» с двумя моторами «Москва» из Волгограда, который успел за это время сменить фамилию, а до Волгограда – на теплоходе: уж очень нам понравился этот вид транспорта. Во вторник, 3 августа 1965 года, отправили лодку и снаряжение багажом в Москву, а на другой день относительно налегке выехал и я.

5 августа, четверг.
Утром приземлился в столице. Немногочисленные багажные автоматы были заняты, и я сдал этюдник с патронником в обычную кладовку, а громадный серый чемодан и не вполне исправный «ремингтон» повёз к тётушке Тае. «Ремингтон» – это моё прошлогоднее приобретение, отнюдь не пишущая машинка, а самозарядное магазинное ружье двадцатого калибра на четыре патрона. Купил в комиссионке весьма недорого, за 150 рублей. У него была проблема с выбросом гильз.

Москва, конечно, хороша. Грандиозна и одновременно очень приветлива. Метро дохнуло на меня своим неповторимым подземным ароматом, и через полчаса я уже вскрывал припасённым ключом пустую тётушкину квартиру в полуподвале на Новопесчаной. Сама тётя в это время гостила у нас на даче в Юрмале.
Освежившись под краном, переодевшись и оставив поклажу, я вышел из дома, чтобы вернуться уже за полночь. Масштабы пространства и времени здесь столь сильно отличаются от привычных рижских, что ничего и не распланируешь.

Побывал во ВНИИ технической эстетики, в чью заочную аспирантуру поступил прошлой осенью, и съездил на разведку в оружейную мастерскую, где когда-то мне отлично починили сломанный Лёвой на Алтае курок двустволки. Вернее, даже не починили, а сделали новый, ничем не хуже прежнего. Мастерская за это время перекочевала из одной дыры в другую, которую я отыскал с большим трудом: даже коренные москвичи город знают плохо, а номеров на беспорядочно расставленных громадах новых домов нет и в помине, как, впрочем, и на многих старых.

Затем  я побродил по магазинам, купил кое-какие краски для живописи, блёсны для рыбной ловли и другую мелочь. Вечер провёл в ресторане «София» на Маяковке и у Таи дома в обществе славной девчонки Инки, которая весьма кстати на полтора часа опоздала на своё свидание и досталась мне на съедение.

6 августа, пятница.
Отвёз «ремингтон» в мастерскую, где мою проблему решить не сумели. Лишь много лет спустя я выяснил, что такие ружья рассчитаны на патрон длиной 65 мм, и потому современные гильзы длиной 70 мм застревали в отверстии для выброса.
 
Затем поехал на Белорусскую в теплоходную кассу. Вообще-то, билеты у нас были, но на 12 августа, а поскольку Юра с Таней приедут восьмого, хотелось бы отплыть пораньше. Однако народ уже пристрастился к речным путешествиям, и свободных мест для обмена билета не нашлось. Ну и ладно, зато мы спокойненько сделаем все дела и не опоздаем на теплоход.
 
Утешившись этой мыслью, я продолжил экскурс по спортивным и охотничьим магазинам. Ни патронов, ни гильз двадцатого калибра не нашёл, придётся, видимо, «ремингтон» не брать, обойтись двустволкой, боеприпасы к которой у меня были заготовлены. Никаких запчастей к лодочным моторам в продаже я тоже не обнаружил, как и новых моторов.

На следующий день, 7 августа, по случаю именин устроил себе день отдыха.

8 августа, воскресенье – 11 августа, среда.
8-го утром прибыли Юра с Таней. Устроившись у однокурсницы, мы по традиции поехали на собачий рынок, где полюбовались на великолепного восьмимесячного спаниеля и шикарного двухмесячного шотландского сеттера, но эти собаки были нам не по возможностям, да и не по способностям. Ничего попроще не нашли и ушли ни с чем. Съездили в библиотеку Клуба туристов, где в четыре руки скопировали дельту Волги с шестикилометровой карты Астраханской области.

Ближе к вечеру сходили в кино на американский фильм «Скарамуш» по роману Ральфа Сабатини. Фильм приятный и весёлый. Американцы выжали из «английского Дюма» гораздо больше, чем французы выжимают из собственного, французского, скорее компрометируя его, чем экранизируя. Постановка фехтования здесь вообще вне конкуренции, так же, как среди многочисленных вестернов вне конкуренции «Великолепная семёрка», а среди многочисленных Робин Гудов вне конкуренции довоенный Эррол Флинн.

Ещё мы посмотрели блок из двух дозвуковых кинокомедий под названием «В компании Макса Линдера» (учителя Чарли Чаплина). Довольно смешно, но для современного восприятия всё же несколько примитивно.

Москва хороша, конечно. Когда спит зубами к стенке. Когда некуда спешить, когда ничего тебе от неё не нужно. Но нам-то было нужно, и она показывала свои зубы. Трамваи еле двигались, в магазинах грубили и не обслуживали, никто не знал, как пройти или проехать в нужный нам конец. В гастрономе на Новопесчаной мы совсем уж было взялись за жалобную книгу, и до директора добрались, но нас уломали-таки не писать. В следующий раз, ужо!

Наступил канун отплытия. Мы забрали лодку и багаж с Рижского вокзала и перевезли на Речной. Химки приняли нас, пожалуй, лучше, чем три года назад, хотя с лодками была та же анархия: на произвол капитана. Капитан взял «Стрелку» без лишних разговоров, и мы с помощью матросов закинули её на тент верхней палубы. Сами погрузили и багаж – три тюка с моторами, баками и прочим хозяйством. На душе сразу стало спокойнее.

12 августа, четверг.
В восемь вечера «Вычегда» с нами на борту отправилась от второго причала Северного речного порта скорым рейсом по знакомому маршруту Москва – Ростов-на-Дону. Как провожают пароходы? Правильно: совсем не так, как поезда. Но причал с провожающими, тем не менее, удаляется так же неумолимо, как и перрон.

«Вычегда» – двухпалубный венгерский дизель-электроход, плавает четвёртую навигацию. Наша каюта № 62, пожалуй, лучшая в третьем классе: на главной палубе, рядом с выходом, с правого борта. А правый борт, во-первых, солнечный (когда светит солнце), а во-вторых, с этой стороны большинство волжских городов и пристаней. Правда, причаливать положено против течения, то есть в нашем случае как раз левым бортом, но это уже мелочи. Не мелочь то, что каюта четырёхместная, а билета у нас было три, и каким образом мы прихамили всю каюту, осталось за кадром походной хроники. Скорее всего, мы закупили всю каюту в расчёте на собаку, но с собакой, как и в прошлый раз, дело не выгорело.

Посозерцав чудесные подмосковные пейзажи до глубоких сумерек, мы крепко проспали транспортацию через все канальные шлюзы и проснулись уже в Кимрах.

13 августа, «чёрная» пятница.
Вылезать на берег не стали, поехали дальше. Не заходя в Калязин, проплыли мимо полузатопленной колокольни, превращённой в маяк, пощёлкали фотоаппаратом. Потом вооружились гитарой и стали сочинять песню:

Нежданно-негаданно собрались в дорогу мы,
И снова прощания, и Северный порт…
Ах, «Вычегда», «Вычегда», речной теплоходишко,
Ах, Волга широкая, прощальный разговор!

Плывём в третьем классе мы, и люкса не надо нам,
Была бы романтика, плывём по волнам!
Ах, «Вычегда», «Вычегда», речной теплоходишко,
Ах, Волга привольная, ты счастье дай нам!

Мы время не сутками, а песнями меряем,
Всё смотрим на Волгу мы с зари до зари…
Ах, «Вычегда», «Вычегда», речной теплоходишко,
Ах, Волга былинная, нам счастье подари!

В четвёртом классе едут три симпатичных парня из МИИТа – Володя, Миша и Боря. Направляются на туристский слёт в Кинешму. Разумеется, они тоже с гитарой, и вскоре мы уже распеваем на палубе песни под две гитары.

К 16 часам подошли к Угличскому шлюзу. Там нас без разговоров опустили вниз на двенадцать метров и выпустили из ворот к городскому причалу. Древний Углич со своими звонкими красивыми церквушками, несмотря на провинциальную убогость, понравился нам, как обычно, своим колоритом. Погода не баловала, было холодно и дождливо, но мы с новой компанией всё же прогулялись и пофотографировались.

На пристани Переборы наш теплоход увлёкся погрузкой каких-то кабелей, проторчал там почти три часа, и в Танин родимый Рыбинск явился с двухчасовым опозданием, то есть в три часа ночи. Таня немножко постояла на знакомых мосточках и – тю-тю! До свидания, малая родина!

14 августа, суббота.
С получасовым опозданием прибыли в Ярославль. Наш однокурсник и лучший друг Валерий Шарков мужественно отдрожал эти полчаса на пристани в ожидании свидания. Жена его Лена не дождалась и уехала на работу, но Валера ей позвонил, и она примчалась обратно. Лил мерзкий дождь, стоянку сократили, и мы лишь посидели полчасика в нашей каютке, побалагурили и угостились рижским бальзамом.

Поскольку ночь получилась полубессонная, после отплытия мы опять залегли в койки и проспали до Костромы. Хорошо – ты спишь, а города тебе подвозят по очереди, на выбор. В Костроме дождик перешёл в моросящий режим, и мы смогли прогуляться, причём с пользой для дела: купили-таки кое-какие патроны двадцатого калибра.

Вечером приплыли в Плёс. Тут всё дышит величавым простором и лирической задушевностью. Встают перед глазами полотна Левитана, звучит голос Шаляпина, ему подпевает нестройный хор бурлаков, и душа поёт в унисон: «Волга, Волга, мать родная, Волга – русская река!..». Возможно, здесь – сердце России.

А потом мы застряли у пристани Семигорье, на этот раз за погрузкой мешков. Поистине, нашему рейсу больше подходит статус грузопассажирского, чем скорого. Видать, наш капитан подрабатывает на левых грузоперевозках, использует казённое судно в корыстных целях. А может, старается на всё Волжское пароходство.

В Кинешму приплыли опять ночью. Огней вокруг – россыпи. Наш первый штурман характерным волжским говорком окает по радио: «Если Кинешма – не город, значит, Волга – не река!». Такая тут местная поговорка. Убедиться в её справедливости впотьмах не представилось возможным. На берегу стоял собор, похожий на все волжские соборы, а больше мы ничего не разглядели.

15 августа, воскресенье.
С утра тёк дождик, но к нашему прибытию в Горький весьма кстати перестал. Сойдя по сходням, мы бойко взобрались по длинной лестнице наверх, к улице Свердлова, и прошли её до памятника Горькому работы Веры Мухиной. Хороший памятник, нигде такого нет. В городе аккуратно и чисто, несмотря на дождевые лужи, а может, и благодаря очистительному дождю. Удачно оформленные витрины, красивые газоны и цветники. Самое красивое здание, как водится, занято Госбанком, у которого губа не дура и денег куры не клюют.

На троллейбусе подъехали обратно к площади Минина, обозрели кремль, лестницу с монументом почётному нижегородцу Валерию Чкалову, вернулись по улице Свердлова и…сели не в тот трамвай. За что и пришлось идти пешком вниз по улице Почаянной, усеянной винодельческими заводиками. Внизу пообедали в пельменной и как раз успели на свою «Вычегду». Речной вокзал здесь тоже симпатичный, с эффектно выделанным рельефным портретом того же Горького. И вообще, в городе удачно практикуют настенные росписи и барельефы, украшая ими глухие фасады.

Ночью наши попутчики-туристы собрались выйти на пристани Бармино. Кинешму они проехали, ужаснувшись тамошнему холоду, благо на их места претендентов не было. На прощанье мы собрались было попеть на палубе, но тут две парочки из теплоходной прислуги срочно захотели танцевать и включили репродуктор. Мы его отключили, они снова включили. Наших сторонников собралось человек под тридцать, мы одержали победу и до 23 часов успешно концертировали. 

В Бармино на пристани ребята спели ещё несколько своих песен, но вдруг капитан свирепо на них набросился в свой матюгальник, ссылаясь на поздний час. Все замолкли, а один из ребят очень кстати процитировал горьковского Сатина: «Эх, испортил песню… дурак!» На этом мы и расстались с очередной приятной компанией.

16 августа, понедельник.
С утра проехали Чебоксары – чувашскую столицу, а в 10.30 неожиданно пришвартовались к Мариинскому Посаду. Это небольшой городок, вряд ли достойный остановки дизель-электроходов, но весьма примечательный для меня лично. Здесь во время войны я провёл в эвакуации с мамой и братом два незабываемых года своего детства. И вот теперь, через двадцать два года, вновь оказался на этом берегу. Хотел отыскать нашу улицу, но теплоход заспешил в путь.
 
И вот «Вычегда» четвёртые сутки режет серо-коричневую волжскую воду. И впереди ещё столько же. Постепенно насели орды весьма затрапезного вида мешочников и ящичников, торговцев ягодой и прочим добром, сидят и лежат со своим скарбом по всей палубе. Вообще-то говоря, на скорые, а тем более на туристские рейсы палубные места не продаются, но наш электроход, видимо, чихал на всякие правила через свою толстую трубу.

Пошатавшись по теплоходу, мы забились в каюту и сочиняем стихи, навеянные свежими впечатлениями:

На нижней палубе – в лаптях,
Мужи – навеселе,
На «о» ведётся разговор
О хлебе, о земле,

О том, как ягоду продать
И как штаны купить,
О том, что можно и не жрать,
Но что нельзя не пить.

Под лавкой милое дитя
Кемарит, сопли распустя;
В углу лукавый старичок
Стрекочет, как сверчок:

«Вот город – это красота,
Трата-тата-тата!
По мне бы эту красоту
Послать в трата-тату!»

А наверху – другой ажур.
Залез я и гляжу.
Тут не проходит мой «тужур»,
А я и не тужу.

Всё те же сопли распустя
В батистовый платок,
В картишки режется дитя
У мамы между ног.

И дочка козырным вальтом
У тёти бьёт туза,
А та мешочников притом
Поносит за глаза:

«Понасажали тут хамьё –
Храпит, кричит, поёт,
Что тут его, а что твоё,
Поди, не разберёт!

А это разве ресторан?
Ведь с голоду помрёшь!
А теплоход? А капитан?
Паршивей не найдёшь!»

И вот уже пробрали всех,
Кто прав, кто виноват,
Как полный грешников ковчег,
Плывущий прямо в ад.

А теплоход всё дальше прёт,
Не отпустив грехи,
А капитан глядит вперёд…
А я пишу стихи.

Лысые курганы на правом берегу сменились лесной чащей. Громоздятся крутые, почти отвесные склоны в полсотню метров высотой. Изредка – деревушки. На высоком круглом острове в устье Свияги примостился живописный старинный Свияжск. Впервые за три последних дня проглянуло солнце, волны засеребрились так, что больно смотреть. А под тучами они – мрачные, серые. Ветер в спину, поэтому не холодно, а вообще-то всего около тринадцати градусов. Скоро будет Казань. Мы забрались в ресторан и между делом, глядя на берег, продолжаем сочинять стихи.

Какие горы!
А какие ели!
Мы всё сидели,
Ели да глядели.

Обрыв был бел.
В нём виден мел.
А может, известняк?
Как знать! Ведь я его не ел,
К тому ж я не горняк.

Гора была белым-бела,
Хоть вовсе не цвела.
Сия гора была стара,
Она своё уж отжила,
Она ждала
Лишь крох тепла…

И солнца луч
Из сизых туч
На плешь её упал
И засверкал,
И заблистал,
И тут же вдруг пропал.
Я ел, глядел…
И обалдел.

Кроме стихов, мы сочиняем и музыку. Используем стихи Вероники Тушновой, чей сборничек прихватили из Риги. Уже обработали «Мельницу» и «Лиственницу», получилось совсем неплохо.

Ближе к вечеру по небу снова поползли тучи, побрызгиваясь дождиком. В 17 часов прибыли в татарскую столицу. Стояли там часа три, и все три часа ходили, благо возобновившийся было дождь прекратился, как и в Горьком. На троллейбусе приехали в центр, вышли возле нового универмага и двинулись по главной улице Баумана к кремлю. По пути завернули в улочку Мусы Джалиля сфотографировать красивую церковь, ныне планетарий. В белокаменном кремле поснимали, пока не стало темнеть, и вернулись на Бауманскую. По дороге к пристани купили ещё три коробки патронов двадцатого калибра и отправили письмо Эдгару с просьбой захватить «ремингтон», оставленный в Москве из-за отсутствия боеприпасов.

Тут небо снова закрылось свинцовыми тучами, а мы поплыли дальше, в тёплые края. Метеосводки среди холода и сырости призывно рекламировали по радио нижнюю Волгу, где тридцать градусов жары. Вот уж отогреемся!
 
В Казани мы разживились красивыми палехскими открытками и теперь, сидя в каюте, делим их с учётом индивидуальных пристрастий. А поделив, закусываем тем, что Бог послал. В ресторан-то мы ходим редко, экономим. В среднем тратим четыре рубля в день, меньше не получается.

17 августа, вторник.
7.30. Ульяновск встретил нас солнцем. Мы с Юрой предпочли ещё поспать, а Тань вскочил на резвые ноги и поехал в город самостоятельно. Автобус по хитрому «тёщину языку» влез на высокую гору и провёз его через центр до автовокзала. Рядом подвернулся базар, и Тань соблазнился на помидоры и яблоки. Потом прогулялся по городу. Городок, говорит, весьма приятный, заботливо ухоженный. Новые здания светлые, красивые. А главная улица Гончарова разделена бульваром с гладиолусами и красными бегониями по образу и подобию Волгограда. Съехав на маршрутном «рафике» к пристани и добравшись до каюты, Тань присоединился к нашему спящему царству.

Днём мы плотно позавтракали казанской колбасой со всякими бутербродами и решили не обедать. «Выч-чегда», как выражается наш радист, продолжает калымить, задерживаясь у грузовых причалов и сокращая пассажирские стоянки. Вот остановились на сорок минут у пристани Новодевичьей – грузили мешки с картошкой. Грузили, слава Богу, не мы, а мы зато хорошо погуляли по тёплой и солнечной погоде.

Около семи прибыли в новый городок Тольятти. Погуляли, купили вина под названием «Европейская смесь» по рубль тридцать шесть за литр. Видать, намешали для европейцев, строящих тут новый автозавод с помощью нашей рабсилы.
 
Прошлюзовались с тремя самоходками в двух шлюзах Волжской ГЭС и уже в тёмной ночи подошли к Куйбышеву. Справа громоздятся Жигули, промеж туч выглядывает луна. А мы взираем на эти мрачности в бинокль и подбадриваем себя заклинанием: «На нижней Волге солнечно и жарко!». Потом всё-таки выходим в город, бродим по сонным улицам, да и возвращаемся спать.

Наконец, стало саратоветь. Проплываем среднюю Волгу, приближаемся к нижней. На берегах, очевидно, совсем тепло, но у нас на корабле дует приличный ветер. Пристани все ерундовые, несколькоминутные. Сходили в душевую, помылись. На верхней палубе появились первые загоральщики. Тут тоже работает душ, и желающие плещутся прямо на ветру. Вот человек! В дождь ему подавай солнце, а при солнце его тянет под дождь. Никак не угодишь.

Однако нам пора заняться «Стрелкой»: на её днище опять полно дырочек от ржавеющих и выпадающих шурупов. Испробовали для их заделки смесь эпоксидной смолы с диметилфталатом, которую предлагал Эдгар. Убедившись в её непригодности, перешли к деревянным затычкам. Уж такую хорошую лодчонку смастерили на рижском заводе «Дзинтарс», а вот не учли, что обшивку надо крепить медными гвоздиками, а не привинчивать простыми шурупами. Но сказать-то просто, а вам ответят, что медь – стратегический материал, и фондов на него не дают.

19 августа, четверг.
В четыре ночи прибыли в Саратов. Стоянка до одиннадцати. К восьми мы пробудились и отправились в город. Теплоход, как водится, стоял у грузового причала, и выбираться оттуда пешком было далеко и неуютно, а долгожданное солнце уже шпарило будь здоров, тем более что время здесь на час впереди московского. Купили дыньку за семьдесят копеек, зашли в охотинспекцию, узнали про сроки охоты. Слегка позавтракали. В универмаге «Крытый рынок» попалась закрутка «звёздочка» злополучного двадцатого калибра, которую я давно искал, чтобы самому снаряжать патроны.

Город нам понравился и, увлёкшись его осмотром, мы не успели на пристань к одиннадцати. А ведь шесть лет назад мы тут тоже чуть не опоздали на свой «Александр Невский». Но «Вычегда» не имела обыкновения придерживаться графика, и зря мы мчались на такси, она ещё и не собиралась отчаливать. Отвалили лишь в одиннадцать двадцать.

Остаток дня провели на верхней палубе, продолжая ремонтировать своё плавсредство, а вечером перепотрошили рюкзаки, выгладились, сложились покомпактнее и пошли спать в полной готовности к завтрашней выгрузке.

20 августа, пятница.
Загораем и наблюдаем, как нагло опаздывает наш крейсер. В Волжском занялись погрузкой каких-то тюков, задержались почти на два часа. У шлюзов Волгоградской ГЭС вертелись целый час, ибо отстали от расписания. Затолкали нас в одну камеру с трёхпалубным «Генералом Доватором» и двумя самоходками. Тут подряд идут два шлюза, каждый по десять метров высотой. Шлюзование – процесс неторопливый, и мы хотели пока собрать разобранные моторы, но оказалось, что можем получить их только в пункте назначения. А то, кто нас знает – притырим тут что-нибудь, а там будем требовать возмещения. Пассажир хитёр, ему палец в рот не клади.

Опоздав в итоге на полтора часа, в час дня причалили к пристани города-героя Волгограда. Нашу героическую «Стрелку» спустили на верёвке в воду, мы получили багаж, распрощались с первым штурманом, капитаном, командой и сошли на берег. Тань отправился в город закупать продукты и кушать, а мы с Джорджем расположились на песчаном берегу и стали свинчивать моторы.

Мы тут совсем было загордились своей Ригой, а оказывается, кругом много хороших городов. Вот и Волгоград. Рига-то почти не меняется, а он за три года заметно похорошел. Широкие тенистые проспекты с бульварами, высокие современные дома с красивыми витринами, отличная набережная с гуляющим народом, много нарядной молодёжи. Вспомнить только, какая мясорубка была здесь двадцать три года назад!

Тань зашёл на рынок, и он оказался под стать городу: двухэтажный, крытый и стеклянный, и всего там было в изобилии, как, впрочем, и в магазинах. Потом мы с Юрой тоже сходили, поели и пошли за бензином. Фотоаппарат я не прихватил, а зря: такая уж там стояла великолепная разрушенная мельница – памятник былым боям, так мрачно зияли чёрные провалы окон на фоне нежного-нежного мирного неба, что кадр был бы впечатляющий. Набрали мы на колонке бензина с автолом на пять семьдесят три, сели в заправлявшееся тут же такси и вернулись к причалу, где стояла на песке наша «Стрелка», изголодавшаяся по вольной воде.

Пока складывались, стемнело. В 21.30 по местному времени отчалили и поплыли по традиции на противоположный необитаемый берег. Завёлся только один двигатель, да и тот барахлил, но возиться уже было недосуг. Мрак, чёрная вода, плывущие и стоящие громады судов, сигнальные огни, сильное течение, мели – все эти знакомые нам опасности мы благополучно миновали и вылезли на песчаный пляж. Разбили лагерь повыше, среди трав и кустов, и, наконец, устроились на первый настоящий ночлег. Все каюты мира померкли перед уютом простой палатки. «Наш палаточный уют поуютней всех кают» – сама собой сложилась рифма.

21 августа, суббота.
Часов в девять поднялись, и – ах! «Стрелка» стоит на суше, посреди пляжа. То ли это она выползла, то ли волжская вода утекла в своё Каспийское море… А скорее, это плотина электростанции, что повыше нас, попридержала Волгу с помощью регулируемого водосброса. Пришлось тащить лодку к реке. Хорошо, что у нас не солидный катер, а то сидеть бы нам лениво да часами ждать прилива.

В 11 часов температура воздуха 22 градуса, воды 20, лёгкая облачность, ветер умеренный. Завтракали супом, кофе, дыней. К часу дня управились, сложились и – адью! – отчалили в дальний путь. На сей раз по Ахтубе не поехали, тем более что Волга была гораздо приветливее, чем три года назад.

Моторы работали, но у чёрного барахлил один цилиндр (чёрный – это старый, а тот, что поновей – зелёный). Пришлось лезть в магнето. Это помогло, и мы резво поскакали по ветру и течению, пока не срезали предохранительный штифт, наскочив на какое-то препятствие. Уж не осетра ли зацепили винтом? Или подводную лодку? Бережок был недалече, подчалили, заменили штифт, поехали дальше. Едем голые, рубашками прикрываемся, чтобы не обгореть с непривычки. Добрались-таки до жары! А жара на воде в отличие от жары на суше – сплошная благодать.

Долго ли, коротко, чёрный мотор опять чихает. Тогда я решил заменить магнето. Снял маховик, а магнето не снимается. И так я его, и эдак, а оно – хоть бы хны. Упирается во что-то жёсткое, и ни в какую. Тут я его обманул: ладно, говорю, оставим это. И сделал вид, что привинчиваю обратно. А потом вдруг раз! Как дёрну! И снял. Вот так только с ними и можно. По-хорошему не понимают. Поставил совсем новое магнето, имевшееся в запасе. Большой дефицит.

Посидели, перекусили дыней с хлебом. Считай, пообедали. И поскакали. На меридиональных участках северный ветер разгоняет волну, лодка прыгает, и уже, глядим, стал хлябать один шпангоут. Так попрыгаешь часок-другой, шурупы повыскочат, и лодка развалится прямо под моряками. А у нас ни жилетов, ни кругов, ни радиостанции, чтобы отстукать SOS. Но поди, возьми нас голыми руками! Нам всё нипочём, и путешествие без риска нам, что любовное свидание через стекло.

Плыли до семи вечера. Завтра у меня, как обычно, день рождения, и по этому случаю команда преподнесла мне красивый остров Пирамидальных Ив, где мы и разбили лагерь. Поужинали супом, жареным картофелем, чаем. Сегодня у Тани насморк, у Джорджа общее недомогание, я утопил ключ 11/17. Комары не беспокоили. В 23 часа завалились спать.

22 августа, воскресенье.
Надо же, и родился я в воскресенье. Но двадцать восемь лет назад. Вроде не так и давно, а подробностей уж не помню. То ли ещё будет.

Встали в восемь. Завтракали снова супом, жареным картофелем, чаем. Вода 21 градус, ветер умеренный, небо безоблачное. До часу поймали полкило рыбы, укрепили расшатавшийся шпангоут и – вперёд. В 16 часов достигли пристани «Каменный Яр», где закупили помидоры и яблоки, коими и пообедали. В 18 приехали в сам посёлок Каменный Яр в надежде пополнить запасы бензина и хлеба, но тщетно.

Уехали с носом, а потом долго не попадалось подходящего берега для стоянки. Уже впотьмах вырулили к костру на возвышенном и плоском левом берегу. Оказалось, что это стан шоферов, возивших помидоры с совхозных плантаций. Тут-то мы и отпраздновали мой день рождения с поглощением нашего вина, шофёрской водки и казённых помидоров. Заевшиеся шофера швыряли эти помидоры в Волгу, чуть заметив пятно на боку. И нас этому учили. 

Палатку мы разбивать не стали, воспользовались любезным приглашением в заполненный сеном кузов самосвала. Сегодня двигатели работали отлично, комары пока не беспокоили, Тань ещё сморкается.

23 августа, понедельник.
Встали около семи. К девяти совместно с шоферами позавтракали нашим супом, их водкой с хлебом и чаем, совхозными помидорами. Поживившись у них же бензином, в десять отчалили. Небо безоблачное, ветер слабый. Повороты реки проходили напрямик, срезая «углы», а заодно и предохранительные штифты моторов, ибо три фута под килем за пределами фарватера никто не гарантировал. Купались на живописных жарких берегах. Безлюдье, тёплая вода, солнце, широкие песчаные пляжи… Тут можно поставить целые вереницы домов отдыха. Но государство, как известно, у нас неповоротливое, а частная инициатива не поощряется.

На один из пляжей я выскочил из лодки босиком и пробежался вглубь по песочку. Это было очень приятно, пока ноги были мокрые. А подсохли они в полусотне метров от воды. И тут я оказался, словно карп на шипящей сковородке: песок был обжигающе горяч. С трудом и криком допрыгал до воды – то на одной ноге, пытаясь остудить другую, то на другой, размахивая в воздухе третьей… тьфу ты, первой! Впредь стал осмотрительнее.

На одном берегу торчал громадный пень с толстыми вылизанными водой корнями – целый деревянный отель для зверушек. Таня с Юрой изобразили на нём скульптурный памятник диким туристам, который я увековечил на плёнке и представил тут.

Пообедали арбузом, хлебом и яблоками. В 15.30 приехали в Чёрный Яр. Три года назад мы достигли его лишь на одиннадцатый день пути от Волгограда, а нынче – уже на третий. Вот это прогресс! Что будет ещё через три года? Накупили хлеба, арбузов, соли, послали Эдгару очередное письмо, заправились бензином. Бензин был не близко, и мы с Юрой, обливаясь потом, тащили полные канистры по выжженной пустыне под палящим солнцем, чей жар на берегу заметно ощутимее, чем на воде.

В 18 часов поехали дальше. По дороге пришлось заменить вышедший из строя  конденсатор. В 19 проехали Никольское и остановились в живописном еричке. Палатку поставили на левом берегу, на подстилке из перекати-поля. Сегодня комары не кусались, моторы, за вычетом конденсатора, работали нормально. Танин насморк пока не прошёл, за три дня все прилично загорели.

24 августа, вторник.
Подъём по очереди с восьми до десяти. Юра с Таней готовили еду, я заполнял  дневник, потом мы с Юрой рыбачили. Поймали полкило рыбы. Немного, конечно, но на рыбалке процесс важнее результата, как, впрочем, и в жизни. Ведь в результате жизни мы имеем только смерть, а вот в процессе – очень даже много всего завлекательного.

Сегодня день рождения Тани, мы подарили ей большую краснопёрку и красивый букет диких рыжих цветов. На завтрак ели рыбу, суп, арбуз, кофе, печенье, варенье. Жара. Пришёл какой-то общительный однорукий дядька, сфотографировал нашу троицу нашим же аппаратом.

Темп сборов на жаре низкий, отъехали только в 15 часов. Безветрие, гладь. Моторы даже вдвоём не сразу выводят лодку на глиссирование. То ли потеряли мощность, то ли бензин плохой, то ли влияет размещение груза. Встречные и попутные суда разводят волны, на которых мы долго прыгаем. Тем не менее, попутных обгоняем, но на стоянках они снова проходят мимо: тише едешь – дальше будешь. Таков закон жизни. Главное – не останавливаться. Но на реке без остановок неинтересно. Да и в жизни тоже. Вот и выбирай из двух зол. Видимо, главное всё-таки – чувство меры.

Обедали, как всегда, легко: помидоры да хлеб с джемом. Приехали в Енотаевку и в 21 час разбили лагерь в неширокой протоке с удивительным эхом. Устроили праздничный ужин из супа, рыбы, картошки с остатками рижского бальзама, разбавленного спиртом (или наоборот). Моторам сегодня, так и быть, поставили по пятёрке. Комары не беспокоят. У Тани насморк и кашель, у Юры захандрил живот, я пока здоров.

25 августа, среда.
Встали с 8 до 9, в 10 поели (суп с картошкой, кофе, арбуз) и полдня пели песни в сопровождении эха, что оказалось весьма увлекательно. Потом Тань остался собирать лагерь, остальные поехали в посёлок на нефтебазу. Заправились по госцене, а арбузы и вовсе достались даром. В 15 часов сложились, и снова в путь. Солнце, лёгкие облака, около 28 градусов, ветер крепчает, пропал термометр.

Постепенно чёрный двигатель с новым магнето стал скрежетать и идти вразнос. Вдобавок поднялся страшный ветер. Не выходя из лодки, пообедали помидорами и хлебом с джемом. Завернули от ветра в речку Енотаевку, вылезли на просторный тихий бережок, поставили лагерь. Я снял мотору голову, устранил один люфт. Есть ещё. Ужинали супом и чаем с жареным хлебом. За день прошли всего 35 километров. Зелёный двигатель вёл себя на пять, чёрный на троечку. Людей в посёлках много, а на реке никого. Вечером слегка беспокоили комары, недомогания пока не прошли.

26 августа, четверг.
Подъём в девять, завтрак в половине двенадцатого (суп, жареный хлеб, кофе). С утра на нас напал змей, но мы отбились. Вид змея определить не сумели. Переменная облачность, ветер слабый, потом совсем затих. Пока Юра с Таней снимали лагерь, я починил реверс, испытал – вроде, всё в порядке. В 16 часов поехали. Десять минут прошли на глиссере, налетели на мель. После этого чёрный мотор принялся за вчерашнее, а у зелёного треснула резиновая втулка гребного винта. Есть запасная пара, но она к нему плохо подходит.

Обедали арбузом и хлебом с джемом. Прошли едва ли больше вчерашнего. Уплыли за Сероглазовку километров десять, до Астрахани ещё сотня. Подходящих для стоянки мест долго не было, наконец, ночью пристали к створам на высоком наветренном берегу. Зелёный мотор получил по блату пятёрку, чёрный троечку. На ужин ели суп, хлеб, чай. Комары не беспокоили. Тань дико кашляет. К ночи усилился ветер, дул всю ночь и утро.

27 августа, пятница.
Встали поздно. Говорят, завтра будем стрелять: открывается сезон. А сегодня затопило «Стрелку»: волны за ночь нахлестали в неё воды. Берег оказался уж слишком наветренным, а ветер уж слишком нахальным. Из вещей подмок один рюкзак, да баки стояли в воде с головой. Теперь гадай, не проникла ли вода и в бензин.

Небо совершенно безоблачное, градусов 25, солнце шпарит без передышки. Благодаря этому мы не больно огорчились по поводу затопления лодки, а, повычерпав котелками воду, помыли её и развернули носом в реку –  лучше поздно, чем никогда (нос-то у нас запалубленный, а корма открытая).

Разобравшись с лодкой, я взялся заполнять дневник, потом вместе с Джорджем готовили завтрак. Ели суп, гречневую кашу, кофе, розовый арбуз. В 16 часов поехали. Курс на Замьяны. Там купили два здоровых арбуза, опять бледно-розовых (порода тут такая, что ли, – три года назад было то же самое). Пошли дальше.

Какое-то время шли здорово, даже состязались с попутной негружёной казанкой, ведомой молодым дядькой спортивного типа. На волне он шёл вровень с нами или даже обгонял, а на спокойных участках отставал. Мы его не бросали, использовали в качестве бесплатного лоцмана в проливах между мелями и островами. Но вскоре винт зелёного мотора начал проскальзывать, лодка стала плыть толчками, потом сцепление пропало вовсе. Лоцман быстро удалялся и вскоре скрылся из глаз. Возле белого бакена №138 мы остановились. Я поменял у моторов горизонтальные приводы с винтами, после чего чёрный мотор работать уже не захотел. Пошли на одном.

Ветер всё успокаивался и вскоре совсем стих. На прямых участках ещё сохранялись волны, но на медленном одномоторном ходу они почти не мешали. В свете заката их окрас менялся на глазах от розового до свинцово-бордово-фиолетового. Закат сводил с ума чистейшими и густейшими красками, а над головами пролетали полчища всевозможных птиц, видимо, спасавшихся от завтрашней стрельбы. Каким-то образом они это чуют.

Завидев огоньки створов, совсем в темноте подошли к симпатичному островку напротив Барановки. Рядом увидели два паруса. Оказалось, что тут уже притулился лагерь москвичей с тремя байдарками. Но места хватило и нам. Познакомились, потрепались, нам дали двух судаков. Поужинали супом и пошли спать.

28 августа, суббота.
Подъём в девять. Безоблачно, ветер. Завтракали судаками и ухой из их голов. Потом московские туристы отправились на своих байдарках пересекать бурную Волгу, мы – за ними. Мотор сначала работал хорошо, потом волны стали заливать свечу, и он забарахлил. Барахлил целый день. Свечу я и заматывал пластырем, и поднимал мотор повыше, и регулировал магнето, и менял колпачки на свечных проводах... Аж весло потеряли в прибрежном болоте.

Пообедали белым арбузом с хлебом. К вечеру я переставил мотору магнето, и поехали исправно. Нет, с такой техникой тащиться от Волгограда – только время терять. Конечно, и по Волге, и по Ахтубе плыть интересно, но всё-таки Дельта вне конкуренции. Давеча-то у нас с Таней было два месяца отпуска, но такое счастье выпадает редко. Всё, в следующий раз едем поездом сразу до Астрахани. Будем считать, что этот участок – пройденный этап.

Астрахани мы не достигли, остановились в двадцати километрах. Завтра уж точно доплывём. Хоть на одном весле, зато по течению.

29 августа, воскресенье.
Подъём в восемь, завтрак в девять. Угощались манной кашей, остатками супа, чаем. В одиннадцать вышли на последний перегон. Зелёный мотор работал на четвёрку, чёрный лежал мёртвым грузом. Безоблачно, но страшный ветер швыряет на нас валы, мы укрываемся брезентом и отчёрпываем воду из лодки, прыгая на волнах, как на ухабах. Через полтора часа вошли в черту города и спрятались за спасительный берег в заливе у знакомого яхт-клуба. Оттуда нас направили к пристани охотничьего общества на реке Царев, за мостом, где и приютили у третьего причала. Лодку мы вытащили на берег, накрыли брезентом и нагрянули в Трусово к тёте Симе. Джек встретил нас радостными объятиями, словно мы отлучались на неделю. Ну и память у собаки!

Потом посетили почту, получили письма, купили газеты. Вечером сидели у тёти Симы, пили, пели и ели торт.

30 августа, понедельник.
Астрахань – белокаменный город. Кремль, как принято на Волге, большой, белый и красивый. А за каналы её называют азиатской Венецией, хотя расположена она, как и сама Венеция, в Европе, а не в Азии. Здания малоэтажные, как в большинстве русских городов, а многочисленные деревья на улицах мешают разглядеть архитектуру. Народ, в основном, одет прилично, много весёлой молодёжи. Люди по сравнению с Москвой вежливые, обходительные, доброжелательные. Все всё знают, всё показывают, обо всём рассказывают. В магазинах и на рынках не грубят, не ругаются. Так и хочется продолжить «не воруют», но это уж слишком. Хотя лично мы не пострадали.

Юра от Астрахани в восторге. Особенно удивляется обилию симпатичных девочек. Порода тут у них особенная, южно-волжская, со смуглой азиатинкой. Поблизости от приютившего нас дома мы подобрали лопоухого щенка, принесли показать Джеку. Хотели взять с собой в плавни, но он был явно домашний, и мы отнесли его обратно.

Сегодня температура около 23 градусов, облачность средняя, ветер умеренный. Ели цивилизованную пищу и, конечно, арбузы и дыни. Вечером сходили на фильм «Раз картошка, два картошка» про беззаконие блюстителей закона в американских штатах.

31 августа, вторник.
С утра отнесли на плечах моторы в мастерскую. По воде – мы на них, по земле – они на нас. Но, в отличие от них, мы на ходу так не капризничаем.

В Обществе охотников – новые порядки: всё низовье Дельты – «авандельта» – поделено на зоны между охотничьими хозяйствами, за въезд взимается дань – полтора рубля в день с простого человека, а с члена охотничьего общества – семьдесят пять копеек. За такие деньги можно жить и в гостинице, не токмо что в палатке. Поэтому нам посоветовали ехать в беззонье, на казахскую границу, за Марфино, в Домбу (ударение на последний слог). Вечером опять сходили в кино, повторно посмотрели «Скарамуш». Питались в кафе и у тёти Симы. Как обычно, умяли четыре кило арбуза и четыре дыньки (всё съеденное подсчитываем).

1 сентября, среда.
Опять по примеру Робинзона Крузо собрались отчаливать в первый день осени. Обычно это доводит до необитаемых островов, что нам и требуется. Поднялись в восемь часов, позавтракали чаем. Лёша-шофёр подвёз нас с Джорджем и вещами к третьему причалу и заправил наши баки бензином, а Тань отправился в город сделать последние закупки и оставить на почте сообщение Эдгару, что будем встречать его 3 сентября в Марфино.

Тут зачем-то пошёл дождик. Наверно, припёрся с верховий. Мы подклеили днище «Стрелки», а когда пришёл Тань, притащили из мастерской моторы и снарядили лодку. Подошедший дядя оказался председателем правления охотничьего общества и нарисовал нам схему движения на Домбу. Кстати, тоже похвалил тамошние места.

Закусили дыней, хлебом с сыром, пряниками с молоком, которые принёс Тань, и в 16 часов отъехали. Обогнули бывший особняк Хрущёва, куда, по слухам, чёрную икру возили баржами (нешто он был так прожорлив?), и поплыли на юго-восток по рукавам Болде и Бушме (ударение на второй слог). Чёрный двигатель ведёт себя так, словно и не был в ремонте. Или словно был, но не дался. Идёт вразнос и не тянет. Едем на одном зелёном. Наконец-то я расчехлил ружьё и подбил здоровенную серую цаплю весом 1,7 кг.

Ехали дотемна и затемно. Прошли чуть меньше полпути, осталось километров десять до Володарского. Причалили под жирными ивами. После выключения тарахтящего мотора уши заполняет благостная, широкая тишина с неожиданно нежными природными звуками – плеском рыбы, шорохом тростника, журчанием воды. Даже в отдалённом хриплом крике баклана чудится что-то мелодичное и осмысленное.

Дров было мало, но всё же сварили суп из цапли. Некоторые недостаточно информированные гурманы считают цаплю несъедобной птицей. Роковое заблуждение! По вкусу серая цапля не уступает утке, а жёлтые «египетские» и превосходят. Но я уже рекламировал их три года назад.

Столь же опрометчиво отдельные хорошенькие девушки полагают, что Астрахань – порт, стоящий при впадении Волги в Каспийское море. Придёт же такое в голову! Хотя, возможно, в древности так оно и было. Но Волга столетиями наступала на море, теснила его своими наносами, и теперь между городом и морем образовалась целая страна – десять тысяч квадратных километров Дельты. Это протоки, широкие и узкие, стремительные и неподвижные, зеркально-тихие в густых джунглях ивового леса, впадающие в беспокойные раскаты. Это тысячи островов – больших и маленьких, высоких и полузатопленных, по большей части необитаемых. Это солнце, скрывающееся только в чаще ветвей или уж за горизонтом, но крайне редко – за облаками. Это крики бесчисленных птиц и всплески не менее бесчисленной рыбы. Это непроходимые заросли высокого тростника, порой стоящего стеной по обоим берегам проток… Сахар, к сожалению, из него не получается, но местная промышленность перерабатывает его на бумагу. Хотя собрать его весь не под силу и целой армии водяных комбайнов. Расписываю всё это я для тех, кто не бывал в Дельте, не читал моих прежних записок, либо уже малость подзабыл.

Угостившись цапельным супом, мы закусили его двумя дынями и запили чаем. Комары сегодня не беспокоили. Разбойник Джордж вечером чувствовал недомогание. Заснули только во втором часу ночи.

2 сентября, четверг.
Подъём с восьми до девяти. Здесь будто лягушачий питомник. Тысячи маленьких лягушат шастают под ногами во все стороны. Лёгкие облака, ветер слабый. На завтрак доедали цаплин суп, пили чай и хлебали арбуз.

В первом часу отчалили и через некоторое время въехали в протоку Макарку. Пейзажи вокруг всё более живописные. В одном месте заметили черепах и устроили на них охоту. Они плавали поверху и ползали по дну. Наловив около десятка, поехали дальше. Деревеньки уже так редки, что фотографируем каждую встречную живописную хибарку.

Тем временем сломался зелёный мотор. Сначала с него слетел гребной винт вместе с половиной оси, а когда я заменил весь привод, вскоре полетели нижние подшипники. Вот и чини их в мастерских – они плевать хотели. Возле Володарского перекусили арбузом, хлебом, дыней. Дальше почухали на хромом чёрном моторе. Не поворачивать же назад – такое нам и в голову никогда не приходило. Другое дело – запеть песню:

На моей красивой лодке
Не мотор, а ерунда:
Почихает, побрехает
И не едет никуда!
И кто его знает, чего он чихает…

Выехали в широкий Бузан, чьё верхнее течение мы с Танем освоили ещё при первой поездке в астраханский край. Пройдя километров пять, свернули уже впотьмах в протоку налево и остановились напротив Тюрина. Ночью всё не так, как днём. Пока ехали, в свете луны казалось, что вётлы, стоящие впереди шеренгой, растут прямо из воды. А подъехали – стоят на высоком берегу. Травяного покрова, правда, там не было, всё вытоптано скотиной, но делать нечего, перебьёмся.

Ужинали вермишелью с джемом и салом, чаем, дынями. Зелёный мотор в итоге не работает, чёрный еле тянет одним цилиндром. Комары не беспокоили. У Юры от дынь проходит зуб. Тань потерял аметист и хныкал весь вечер. Лягушки едят друг друга. Спать завалились в половине первого.

3 сентября, пятница.
Встали около девяти. Скотинистый берег весьма неуютен, да и деревня торчит напротив. Сегодня согласно уговору должен приехать Эдгар, не везти же его в такое место. Надо найти что-нибудь получше. Вдобавок и есть нечего. Позавтракав дыней с хлебом, поехали с Юрой в соседний мелкий залив ловить рыбу. К двум часам натаскали два ведёрка – пять с половиной килограммов краснопёрок, подлещиков и окуней. Тань тем временем собирал вещи. Сняв лагерь, в четыре часа пополудни отъехали. Жарко, 28 градусов, вода 26, лёгкие облака, слабый ветер.

Нашли неподалёку хороший бережок. Выгрузили всю лодку, я её вычистил и вылил воду, Тань за это время поджарил рыбу. Перекусили и поехали с ней встречать Эдгара, оставив Юру за сторожа. До Марфина нам пилить по Бузану километров восемь, да до Бузана два – на больном моторе это около часа. Эдгар должен за то же время доехать на «Ракете» из Астрахани.

Доехали-то мы вовремя, и «Ракета» прибыла в срок, и пассажиры все вышли, но никакого Эдгара там не было. Пока Тань покупал в деревне хлеб и дыни, я свернул мотору голову. Думал поставить вместо неё зелёную, но у той не прокручивался вал. Пришлось вернуть чёрную  на место, и мы поплыли тем же тихим ходом по Бузану обратно.

Смеркалось. Я оставил румпель Тане, а сам, сидя на передней банке спиной по ходу лодки, писал дневник. Вдруг на страницу упал свет. Я поднял голову – над нами навис нос большого освещённого катера, готового подмять нашу лодку. За треском мотора мы его и не слыхали, хотя там играла музыка. Полундра! Прыгнув через Таню на румпель, я в последний момент отвернул в сторону. Подскочив на высокой носовой волне и попрыгав на кормовых, мы, слава Богу, остались на плаву. И куда смотрят, остолопы? Что у них, сирены нет или хотя бы прожектора? Вот так потопят посреди Бузана, и концы в воду… Следом прошли ещё два судна, но мы уже были начеку.

Однако на этом наши вечерние приключения не закончились. Нас поджидало нечто гораздо более впечатляющее. Солнце зашло, небо было чистым, ещё не тёмным, с появившимися бледными звёздочками, и лишь лунный блин, висевший прямо по курсу, заливал окрестности призрачным светом. Я уже сидел за рулём и, бросив взгляд на небо, увидел серебристое сигарообразное тело длиной в полтора лунных диаметра, неподвижно висевшее слева от Луны в двух её диаметрах, но гораздо ближе к Земле. Оно ещё освещалось солнцем и было блестящим, чётким и материальным, даже отдалённо не напоминавшим облачко или атмосферный мираж.

Пока мы соображали, что за небесный наутилус парит в небе, из его правого конца стал распространяться луч белого света, который веерообразно расширялся и вскоре захватил Луну. Постепенно она в нём померкла и едва просвечивала тускло-медной тарелкой сквозь это непонятное сияние. Стало как-то не по себе от безмолвного космического извержения света, а он охватывал всё больший участок неба. Любопытство смешивалось с трепетом, мы чувствовали всё своё ничтожество среди необозримых небесных и водных просторов и строили догадки, сколько рентген уже получили на этом мероприятии. К сожалению, наш фотоаппарат для регистрации подобных явлений не годился.

Но вот сияние начало бледнеть, рассасываться и таять, серебристая сигара расплывалась, теряя контуры. Солнце, всё глубже уходя за горизонт, перестало её освещать, и она исчезла, то ли растворившись, то ли незаметно выскользнув из зоны померкнувшего сияния. Так щука, стоя в прозрачной воде, внезапно исчезает, оставив после себя взметнувшееся со дна облако медленно оседающей песчаной мути.

 Пока мы доехали до своего острова, вокруг вновь воцарилась мирная лунная ночь. Не совсем, правда, ночь, было только девять часов. Юра к этому времени нарубил дров и поставил палатку. За кронами высоких деревьев он не видел никаких небесных фантасмагорий. Мы поделились с ним своими наблюдениями, но это не помогло разгадать небесную шараду.

Почистив рыбу и ружьё, мы сварили и поели уху из краснопёрок и подлещиков. В последних известиях по радио сообщили, что сегодня ракета-носитель вывела на орбиту вокруг Земли сразу пять искусственных спутников. Не связано ли это как-нибудь с  нашим видением? Но ракеты, вроде, на месте не висят и небеса не освещают. Скорее уж, это был какой-то космический соглядатай. В ту пору информация об НЛО и подобных явлениях засекречивалась, да мы и слова такого не слышали.

Сегодня съели пять дынек. Комары не беспокоили. У Юры болела голова. Аметист нашёлся. Видели много чёрных ужей. В половине первого отошли ко сну.

4 сентября, суббота.
Встали между восемью и девятью. Мазали йодом исцарапанные походным бытом пальцы. Джордж развешивал на просушку воблу, купленную ещё в городе. Я писал дневник. Решили устроить днёвку и занялись рыбалкой. Потом я починил чёрный двигатель. Оказалось, причина та же, что и три года назад у острова Находка: плохо держалась нижняя часть ноги. Выкеросинил винты, закрутил другие.

В надежде, что Эдгар вчера опоздал на «Ракету» и приедет сегодня, к вечеру мы с Танем снова съездили в Марфино, уже на хорошей скорости, но столь же безуспешно. Видимо, он опять завяз в Риге. Не хватает ему энтузиазма, нет того азарта дикаря-первопроходца, что каждый год охватывает нас.

По дороге я подстрелил чёрного остроносого утёнка-нырка. Его вид не определили, не сильны в орнитологии. Температура днём была под тридцать, лёгкие облака, ветер умеренный. Ели рыбу во всех видах, а также дыни, помидоры, на ужин ещё утёнка и блины. Рыбы было два килограмма, утёнок потянул всего на триста граммов. Мотор работал отлично, комары не беспокоили. Тане под ноготь вчера залезла рыбья кость и болит. Чёрные ужи всё ползают.

5 сентября, воскресенье.
Подъём с восьми до девяти. Завтракали супом из утёнка, блинами, дыней. Лодка сильно течёт после глиссерных скачек по волнам. Откачали воду, собрали лагерь, в 15 часов поехали по Тюринской протоке дальше, в сторону моря. Плывём между русским и казахским берегами. Вот и Денгизская РТС, там же Кудряшово – районный центр, там и Жан-аул, и Домба. Всё это объединяется в симпатичный большой посёлок, возле которого толкутся многочисленные рыбацкие баркасы. В посёлке у трактористов смешали дизельное масло с солидолом, получился якобы нигрол. Это для редуктора, откуда его нахально вымывает вода. Заправившись кое-какими продуктами, поехали дальше. Хотели выбрать постоянное место на остаток отпуска, но подходящего не попалось. Мимоходом подбили крупную цаплю на кило шестьсот.

Характер местности стал меняться. Словно в джунглях Амазонки, ветвились живописные узкие лесные протоки. Тань всё браковал предлагаемые места стоянки, раскапризничался, кидался инструментом и патронташем, а мы никак не могли ему угодить. Что поделаешь, гармония с женским полом иногда даёт сбои, приходится терпеть. Моряки вообще боятся брать женщин на корабль, говорят, пути не будет. Я же, напротив, считаю любое путешествие без женщин ущербным. Так же как и саму жизнь. Вы уже заметили, что я люблю сравнивать путешествие с жизнью? Если заметили, так ошиблись. Напротив, я сравниваю жизнь с путешествием, и небезосновательно. А путешествие рассматриваю как полноценную часть жизни. Может быть, лучшую. Но оставляю за другими право иметь иные пристрастия.

Тем временем быстро вечерело, и, наконец, мы остановились на мысу у развилки двух широких проток, где попался высокий бережок. На нём и расположились. Жара сегодня снова была под тридцать, безоблачно, ветер умеренный, к вечеру успокоился. На обед был арбуз, на ужин – две дыньки, хлеб, чай. За день съели пять дынь, мотор работал отлично, комарики вечером, наконец, покусали. А то что-то совсем обленились.

6 сентября, понедельник.
Подъём, как всегда, с восьми до девяти. До девяти обычно спит Джордж. Разводили костёр, Тань щипал цаплю. Пока она варилась, мы с проснувшимся Джорджем порыбачили и наловили разной рыбки общим весом кило шестьсот. Завтракали супом-лапшой с цаплей (ужасно вкусно) и десятикилограммовым арбузом.

После двенадцати мы с Танем поехали на разведку и поиски мест, Юра остался рисовать. Вскоре влево от нашего широкого банка ответвилась узкая протока, по которой мы и понеслись. Слева – глухая высокая стена толстого тростника с вкраплёнными ивами, справа – крутой берег с густыми джунглями. С деревьев то и дело срываются египетские цапли, одну из которых я и подстрелил. Затем присовокупил к ней молодого баклана. Протока начала делиться, зарастать сальвинией и марсилией (это такие плавучие водяные растения), и мы ехали по ним, как по зелёному лугу. Хороший остров так и не попался. Возвратились домой. Обедали остатками супа и тремя дыньками (у нас их запасы почти неисчерпаемы).

Вечером мы с Юрой ездили в Денгиз по бензин и заправлялись на ходу от буксира-бензовоза. Вылезая из него в лодку, Юра зацепил ветровое оргстекло, и оно сломалось пополам. Какое-то время держалось в окантовке, но когда мы рубили торчащие из воды сучья на дрова, одна из половин утонула. Другую пришлось снять, а потом и выбросить.

На обратную дорогу не хватило масла для разведения топлива, и солидный участок мы проплыли на вёслах при яростных атаках комаров.
Температура воздуха сегодня опять под тридцать градусов, воды – более двадцати пяти. Безоблачно, ветер слабый. Ужинали жареными краснопёрками и супом из дичи. Мотор работал отлично. Я вывихнул мизинец левой ноги, у Юры вечером от солнца болела голова.

7 сентября, вторник.
Подъём в восемь. Погода та же. В десять завтракали вчерашним супом из дичи, чаем, дынями. Фехтовали на тростинах, метались травяными дротиками. На сей раз на разведку и поиски заветного места поехали мы с Юрой, а Тань остался хозяйничать. Я снова подстрелил египетскую цаплю, потом мы исследовали три протоки вправо от банка, нашли раскат для охоты, но решили разбить лагерь не в джунглях на протоках, а на большом плоском острове по левому берегу банка. Луг – как футбольное поле, раскидистые ивы, удобный подъезд для лодки с задней стороны, неподалёку рыбоприёмники. Место, правда, не безлюдное, тут и тростник покошен, и домики в километре, но осталось-то три дня, не время особо привередничать.

В половине пятого перевезли лагерь на новое место. Вечером на зорьке, с семи до девяти, съездили с Юрой в охотничий раскат и тщетно гонялись за плавающими утками, которые по глупости не подпускали нас на ружейный выстрел. Потом долго не заводился перехваленный мотор. Когда в сумерках вернулись, весь наш стадион серебрился обильной росой. Охотничьи трофеи весили 900 г, рыбу сегодня не ловили, съели четыре дыни, комары побеспокоили вечером. Пытались варить суп из пленных черепах, которые у нас пока жили вместо домашних животных, но и через два часа кипения мясо было жёстким, практически несъедобным. Бросили эту затею – дров не напасёшься. Оставшихся пленниц выпустили на волю.

8 сентября, среда.
Природа поглощает все наши чувства и мысли, мы поглощаем арбузы, дыни, рыбу и птицу. По узкой протоке, как по автостраде, бешено носимся в охотничьи угодья. Под стеной гигантских тростников можно ловить рыбу и поджидать дичь. Если рыба не ловится, не беда: живописные рыбаки навалят вам полную лодку.

Правда, мы обходимся и сами. Всё равно на жаре добыча быстро портится, а солить, коптить и вялить мы не любители. Здесь всё должно быть свежим, а тащить трофеи с Каспийского моря на Балтийское как-то несерьёзно. Лучше наесться тут, а там будут свои радости. В прошлый раз мы с Таней привезли в Ригу половину засоленного осетра, килограммов десять, так он усолился и зачерствел до полного неприличия. А бакенщица, помнится, говорила, что лишней соли рыба не возьмёт. Как бы не так. Взяла и спасиба не сказала.

Сегодня поймали полкило рыбы, настреляли 4,5 кг дичи. Съели арбуз на 8 кг и две дыни. Мотор работал отлично. Проходят последние денёчки. Даже дневник бросили писать: за два дня записей почти нет.

10 сентября, пятница.
День отъезда. Как всегда, уезжать страшно неохота. Пожить бы ещё, пока тепло, тут и перелётная дичь начнёт подтягиваться... Но хорошего понемножку: работа не волк, в лес не убегает, а ждёт и накапливается. Для пущей надёжности, а также в целях экономии топлива решаем двигаться в обратный путь с караваном барж.

Прощайте, звери, птицы, рыбы, раскаты и протоки, мы возвращаемся в царство людей и троллейбусов! У родного третьего причала вычерпали из лодки столь милую нашим сердцам волжскую воду, попрощались с астраханскими родственниками, оставили у них один мотор залогом будущих встреч, отправили прочий груз в Ригу «малой скоростью», Юру – большой (самолётом), а остальные поехали поездом, завалив купе арбузами и дынями.
 
До свидания, астраханский край! Мы ещё к тебе вернёмся, и надеемся, что не раз.