Часть I. Глава 1. Место, где умирают олени

                Часть первая.
                Нити всемирного тяготения.
                Глава 1.    
                Место, где умирают олени
Это была великая гора. Она выросла неожиданно передо мной,  показала из тумана заснеженные вершины и  ледяную непреклонность. Она возвышалась молчаливо – мудрая в своей неуступчивости коварная гора. Ее острые зубья  упирались в  небо. Играя на солнце каменными мускулами, гора хвасталась передо мной красотой холодного, упругого тела.
     Вскарабкался однажды на вершину, как на царский трон, неугомонный человек и дерзнул примерить на себя  царскую мантию и царскую корону. И гора  стала его сердцем,  возвысилась в его душе до купола неба и до огненных звезд.
                .     .     .
В конце мая в  Кировске наступают белые ночи. Северное солнце, как поплавок, до утра висит над горизонтом.  Ночное солнце не греет.  На склонах горы и на  улицах города  лежит снег.  Серебрится озеро Большой Вудьявр, освобожденное ото льда.  Камни у берега покрыты  местами сухой травой. Тонкие  стебли, плотно прижатые к земле,   согревают первые зеленые  ростки.  Желтые  цветочки пробиваются сквозь прошлогоднюю траву,  украшая суровый северный пейзаж.
Андрей Леонидович  хотел  поставить меня на лыжи как можно быстрее. В Москве снег  растаял в марте. Я перешла из гимнастики во фристайл в начале мая. Мне было  восемнадцать лет. Я никогда  не стояла на  горных лыжах. Мое детство – это спортивный зал, пропитанный магнезией и поролоновой пылью. И даже если на улице шумела пурга и температура воздуха опускалась до минус двадцати, в гимнастическом  зале  была всегда одна и та же погода. Летом  малыши  на снарядах занимались в  плавках. А зимой на разминке гимнасты накидывали  легкую спортивную кофту, чтобы разогреть мышцы перед тренировкой.
 В гимнастическом зале  спортсмены не одевали комбинезоны и горнолыжные ботинки, не мчались с огромной скоростью по заснеженному склону. Никто не падал в снег и не прыгал с трамплинов.  На склоне акробат разгоняется  до семидесяти километров в час! Представьте себе, что вы мчитесь на мотоцикле по улицам города. Даже самый быстрый и способный гимнаст никогда не сможет развить такой скорости, работая на гимнастических снарядах.
После тренировки я ходила по московским улицам не спеша и не думала, что где-то на далекой северной земле бывшие гимнасты, отчаянные мечтатели, летают с акробатических трамплинов, и крутят  на пятнадцатиметровой высоте тройные сальто с винтами, и приземляются на отвесные склоны, набирая бешеные скорости.
Андрей Леонидович торопился. Девочки, которые пришли раньше во фристайл и были моложе меня, уже прыгали с маленького трамплина и выступали на соревнованиях.
В Москве на лыжи я встану только через полгода - поздней осенью, а то и в декабре. До первого снега я буду  прыгать на батуте, бегать, заниматься ОФП.  Но как я  пойму, что такое фристайл, если я никогда  не каталась на горных лыжах?
Андрей Леонидович сказал: «Готовься к поездке. Через два дня летим в Кировск».
Купил билеты на самолет до Апатит, отдал мне свой старенький рыжий комбез и горнолыжный инвентарь: чьи-то ботинки, чехол, лыжи, лыжные палки.  Так собралась я в путь дорожку навстречу к своей непреклонной горе.
С нами летел Сашка Михайлов.  Прыгать с трамплина в это время в Кировске было невозможно. Для прыжков нужен был снег. Сашка решил съездить к друзьям, а заодно в конце сезона покататься на лыжах  - посмотреть, как  на лыжной трассе будет чувствовать себя травмированное колено.
Сашка считался  матерым акробатом. Он прыгал тройные сальто, выступал на международных соревнованиях. Я удивлялась и даже гордилась тем, что бывший гимнаст Сашка Михайлов, ученик Владимира Васильевича Гурина,  теперь считался единственным российским фристайлистом-акробатом международного уровня. Между мной и Сашкой, как  тогда показалось, было что-то общее,  очевидно,  потому, что  в спортивной гимнастике мы занимались у одного тренера, правда, в разные годы.  Сашка усмехнулся, когда узнал,  что меня тренировал Владимир Васильевич. «Забавный старичок, - прокомментировал язвительно,  вспоминая гимнастическое прошлое без особого интереса. - Чудной был. Подойдет ни с того ни с сего  и шипит  на ухо  всякие гадости». Сашка  состроил  смешную гримасу. И я улыбнулась. У Сашки получалось передразнивать.

Во фристайле Сашку мучили травмы. На соревнованиях выступал нестабильно. К травмам  относился философски и трамплина не боялся. Перенес несколько операций на колени. Восстанавливался долго, но всегда возвращался на склон. Мечтал о золотых медалях, об Олимпийских играх и не представлял своей жизни без фристайла.

Самолет поднялся в воздух. Аэропорт Внуково превратился в точку. В салоне  трясло и неприятно пахло.  Ан-24 –маленький советский самолетик,  не вызывал доверия.  Лопасти винтов гудели бешено, с яростью перемалывая разреженный воздух, и мне казалось, что дрожала  каждая клеточка стального тела. Того и гляди не выдержит, разорвется в небе на тысячи осколков. От  шума закладывало уши и болела голова.  Не люблю, если честно, летать на самолетах.
Посмотрела на тренера. Андрей Леонидович сидел на соседнем кресле уверенно и жестко.  Его взгляд, как режущий луч лазера, рассекал тугие  частицы времени, прорывался  властными, яростными флюидами сквозь поры затвердевшей обыденности в будущее, целеустремленно, хладнокровно и  сдержанно. Его мысли были  на горнолыжном склоне. Он думал о полетах с трамплина, о спортсменах, которые  будут выполнять запланированные  прыжки.  Казалось, даже  маленький самолет в эти минуты подчинялся воле  тренера, устремляясь вперед и только вперед к победному олимпийскому прыжку.
Андрей Леонидович окончил Московский авиационный институт.  Очевидно, поэтому в  его крови была уверенность во всех самолетах и во всех полетах. Самолетами заниматься не пришлось. Получил второе высшее образование - окончил институт физической культуры -   и переключился на прыжки с трамплина, используя знания физики и аэродинамики в работе со спортсменами.
Самолет летит над облаками, и я не вижу гор. Рыхлая вата  и ослепляющее солнце - в иллюминаторе нечего  смотреть.  Закрываю глаза и терплю. Голова разрывается от гула…
Говорят, горы Хибины похожи на две подковы, которые как бы вложены одна в другую.  Из космоса они напоминают  каменный цветок. Вот так  миллионы лет назад,  в центре Кольского полуострова, между озерами Имандрой и Умбозером, будто бы вырвалась из-под земли гора, похожая на каменный цветок.
Коренные жители Кольского полуострова саамы называли  гору  - Умптэк - "место, куда приходят умирать олени".