Мои пернатые друзья - 4. Роща

               

                Дорогому сыну
                в День 27-Летия



         Что заставляет меня рассказать вам сейчас о том, чего больше нет и не будет никогда в прежнем виде? Я говорю о нашей Роще, почти полностью ( за исключением двух молодых вишен ) вырубленной отцом. "Память, - скажете вы, - светлые воспоминания о лучших временах." "Нет, - отвечу я вам, - хотя уже одно это стоило бы того."
       Как любили мать с отцом коротать свои летние вечера у нашего домика на завалинке, смотря на эту Рощу, за которой был скрыт ненужный им в эти часы совсем посторонний мир! Пусть далеко не всегда удавалось досидеть им до самой скрадывающей тёплые вечерние тона темноты, но первую яркую в светлом ещё небе звезду  встречали они неизменно.
        Вместо ушедшей рощицы, на вдруг необычайно сильно сжавшемся пространстве разместилось ни много, ни мало три грядки. Однако главной печальной особенностью изменения привычной картины стало появление на задворках соседнего, по пояс заросшего сорняком, брошеного участка неказистой дачной постройки в два этажа, являвшейся теперь основной деталью открывающейся нам панорамы. Таким непредсказуемым итогом закончилась многолетняя борьба отца с Рощей. А начиналась она так.

       Уже довольно много лет назад родители решили покинуть Север. И вот тот день настал - мы с мамой уехали сразу, отец же задержался ещё на год. Именно в этот период мама и приобрела шесть соток земли у одного знакомого старика, участок с домом которого располагался напротив, через улицу. Именно это дальнее знакомство и сыграло в данном случае ( как это обычно и происходит ) самым неблагоприятным образом. С улицы обнесённое забором пространство выглядело ухоженным, на высоких яблонях поспевал обильный урожай, в глубине сада преобладало тенистое пространство, манящее прохладой и тишиной. "Ключ от калитки куда-то запропастился", - разводил руками старик и всё вспоминал о другом богатом покупателе из военных, который в любой момент мог опять объявиться и перебить существующую цену. Таким образом, участок был куплен без соответствующего осмотра и, как стало очевидным впоследствии, старик почему-то был уверен, что северяне здесь не задержатся и вернутся на те высокие параллели, к которым привыкли, оставив землевладение прежнему хозяину, выражаясь простым языком, в дармовое пользование.
        Когда же ключ был всё-таки отдан, маме потребовалось лишь немного пройти вглубь территории, чтобы понять наколько плохо обстоят наши дела. БОльшая часть сада была скрыта под разросшимися, с частотой азиатского бамбука, побегами дикой вишни, ставшей в человеческий рост и выше непролазной стеной. Декоративным элементом участка являлся стоящий на задворках старинный по виду и непригодный для использования деревянный нужник, сплошь затянутый диким виноградом. Имелось также несколько старых и засохших деревьев, большое количество сложенного вдоль соседского забора старого кирпича и сваленных кучей трухлявых брёвен, указывающих на место бывшего жилища.

       Отец, приехав с Севера в осень, следующим летом приступил к корчеванию растущей на глазах поросли. Старик-сосед, ещё не утративший интереса к потерянной земле и часто заходивший дать очередной совет по расчистке согбенному отцу, шурующему ножовкой в прогретом зелёном плену, рекомендовал смазывать остающиеся пеньки какой-нибудь отравой для их усыхания и дальнейшего разложения. Примечательно, что несмотря на применённую химию, даже спустя годы, ни один из сотен пеньков не сгнил самостоятельно, - каждый из них по мере обнаружения посредством запинания ногою, либо копания грядок пришлось извлекать при помощи лопаты.
      Делая передышки в работе и поднимая взор в выцветшее знойное небо, отец вспоминал далёкий Север и непонятно каким образом слышал недоброе стариковское посмеивание над своими трудами из под той одинокой яблони на участке старика, что так подозрительно припахивала аммиаком.

      Сменялись дачные сезоны и всё меньше становилось на осваиваемом пространстве запущенных уголков. Когда же был собран в считанные дни наш аккуратный щитовой домик, участок и принял свой настоящий любимый нами вид, в каком пребывает по сей день. Лишь дальняя его часть ещё несколько лет была живописно-дремуча и жила своим отдельным мирком, цветущим по весне, радующим нас летними вечерами своей зелёной перспективой и сбрасывающим осеннюю листву, которую никто не убирал. И хотя эту рощицу никто не трогал, благо хватало других забот, со временем она, усыхая с краёв по причине неполива, становилась всё меньше и меньше. И если бы отец не взялся за пилу и топор, скорее всего через несколько лет ушла бы сама. Но давнее решение убрать рощу в конце концов было реализовано, участок наш стал как и у всех соседей сквозистым и неуютным, заставив нас в скором времени пожалеть о свершившейся перемене.

       На этом месте предвижу возмущение совсем уже с толку сбитого читателя данных строк. " Позвольте, - вопрошает он, - при чём здесь роща и прочие подробности ведения дачного хозяйства? Где новые подвиги юного сверхспособного айтишника и существует ли хоть слабая надежда встретиться, наконец, с пернатыми созданиями, давно выпавшими из сюжетной линии "Друзей" ? "
   Определённо положительно отвечаю на поставленный вопрос. Будет и айтишник, который вовсе уже и не айтишник, будет и много-много пернатых любимцев, гораздо больше, чем во всех трёх предыдущих частях вместе взятых.
    Так что же произошло с юным победителем коварного террориста Штура? Он давным-давно вырос и превратился в большого бородатого мужчину. И, чтобы уже окончательно рассеять возникшее недоумение, скажу прямо: большой бородач - это я, взрослевший и мужавший как раз в период наших дачных преобразований.
     И пусть мне не представилась новая возможность спасения мира в эти годы, стоянием на месте их тоже никак не назовёшь. Так, начав в Нодске занятия восточными единоборствами и достигнув вполне определённых результатов, я и в Водске уверенно забрал областное золото. Попытка пробиться в игровую индустрию подарила миру несколько пусть и не до конца завершённых, но настолько новаторских и долгое время бывших на слуху проектов, что не составило труда впоследствии занять не последнее место в одной престижной компании - разработчике. Законченный пусть и несколько позже положенного, факультет иностранных языков педагогического ВУЗа позволил не только практически в совершенстве овладеть языком, но и получить весьма полезный в дальнейшем педагогический опыт в нескольких учебных заведениях. И когда пару лет назад, по просьбе отца, мною был написан рассказ, никто из прочитавших не предполагал насколько он окажется пророческим. Как схожа оказалась моя судьба с судьбой Артёма Зорина! Как близки к описанным события! Действительно, путь мой лежал на Восток без возможности возвращения на Родину в обозримом будущем.
      Нет, не о новой своей жизни, смелых планах и открывающихся больших перспективах собираюсь я рассказать. С этой, далеко ещё незавершённой историей, надеюсь, у вас будет возможность ознакомиться в своё время. Сейчас же, находясь в азиатских тропиках и видя порою целые стаи волнистых попугаев, я вспоминаю давно утраченную дружбу, озарившую мои детские годы добротой и любовью к красивым и хрупким живым существам - моим пернатым друзьям - Сильверу и Варе. Что было бы, не прервись эта дружба так внезапно из-за нашего отъезда с Севера, а продолжись до этого дня, неся с собою не только углубленное погружение в орнитологию, но и устройство большого домашнего вольера для разведения птиц?
      Несмотря на громадное расстояние от дома, от родных людей, всё равно какая-то незримая частичка меня неизменно остаётся рядом с ними и, кажется, продолжает существовать отдельно, очень часто позволяя мне становиться непосредственным участником подобных нижнеописанному сюжетов.

        На мою удачу, отец ещё не повесил замок на дачную калитку, хотя время было уже довольно позднее, и сумерки стремительно забирали окрестности. И уже не одна яркая звезда висела над высокими ёлками Васильича, а виднелись и другие. Оставив две большие клетки с попугаями у ограды, я прошёл на участок, чтобы убедиться в том, что родители находятся за домиком, на завалинке. Там я их и застал, ведущих, как обычно, свою тихую, почти неслышную беседу во избежании быть услышанными незримыми соседями.
   Пора было начинать представление. Я вернулся за клетками и разместил их между двумя старыми яблонями. Поднял дверки и легонько постучал пальцами по прутьям. И дальние потомки Сильвера и Вари один за другим стали выпархивать наружу. Взмывая вверх, птицы собирались в одну большую стаю, чтобы потом, в один миг, переместиться на новое место.
   Я занял свой пост на нашей открытой веранде, чуть сбоку от ступенек. Облокотясь на перила, я смотрел теперь с родителями, не подозревающими о моём присутствии, как стая зелёных волнистых попугаев, неуловимо для глаз трепещущих крыльями, почти недвижно висит в воздухе плотной завесой.

    - Не могу понять, что это? - обратилась мама к отцу, - Ты видишь?
    - Да, - и отец подался вперёд вслед за мамой, - Словно старая Роща вернулась на прежнее своё место. И также, как и прежде, колеблется то здесь, то там одною веткой, словно живая.
 - И сейчас, - говорит мама, - уже точно можно сказать, что именно здесь было лучшее место нашей жизни. И вот он - лучший её вид. Как жаль, что сын сейчас далеко и не видит вместе с нами этого необъяснимого чуда!
       Некоторое время спустя мама спрашивает про нашу калитку, и отец отвечает, что закрыл её ещё засветло. Покидая завалинку и уходя в домик, родители поднимаются по ступеням веранды рядом и не замечают меня. А я почему-то не решаюсь обратиться к ним.
       Но что это? Издалека, быть может из-за реки, а возможно и из домика дяди Серёжи всё отчётливее слышны переливчатые звуки рояля, наполняющие прекрасной музыкой уже наступившую ночь. Мелькают тёмные силуэты возвращающихся в свои домики послушных питомцев на фоне зависшей над миром алмазной туманности Млечного Пути, напоминающей всем нам о нескором ещё расставании.
 
 
   
   

                пос. Светлогорск
                Красноярского края