Детская обида

- А я  не люблю свою мать, - сказала знакомая по санаторию Наталья,  когда Я  закончила   рассказывать о своей маме. Наступила пауза. Мы шли   по  прибрежной дорожке  Финского Залива  холодным ноябрьским утром 2021 года. Вдруг  Наталья остановилась, приблизила ко мне своё  лицо   и  твердо сказала:               
                -  Она бросила меня.  Я ненавижу её.
 Крупное лицо Натальи  стало  некрасивым.   Она продолжала:  Когда  мать   оставляла  меня,  то на прощание   отчеканила:   - Ты  уже  можешь  всё понять.
    А мне не было  и четырнадцати лет. Как она решилась на это?  Ведь я  могла просто пропасть - научиться курить, пить,  шататься с мальчишками, как некоторые  мои одноклассницы.  Тогда уже  начинались наркотики.
 Отец  работал главным инженером  строящейся  электростанции. Он  был полностью поглощён работой,  - порою  не  появлялся  в доме  сутками. Мать уехала, писала нам  редко и очень отстранённо. Позже письма  приходить перестали.  Как-то за столом отец  проговорился: - Люся  осуществила  свою   мечту -  Живёт  за границей!
  Я закусила губу, чтобы не разрыдаться.

Меня спас Дворец пионеров. В кружке Живописи   я забывала   свою брошенность  и   сиротливость. Рисовать я любила и готова была заниматься  живописью день и ночь  без устали,  - благо, отец давал деньги на  всё,   что требовало моё увлечение. Давно привыкнув к  внутреннему одиночеству, я продолжала хорошо учиться и успешно  окончила школу. Детское увлечение  переросло в желание   стать художником. И я им стала.

Но чем  старше  становилась я, тем горше  приходили воспоминания  обездоленного детства, тем чаще я испытывала чувство обиды. Мысли о матери, такой красивой   и уверенной в себе (работала в  журнале) - я гнала от себя прочь, старалась забыть время, где я  всегда   была одна,  всегда одна...

Но  однажды детство напомнило о себе. Было это в Крыму в Феодосии, где мы  с мужем Сергеем проводили отпуск. Как-то зашли на Базарчик,что  рядом с галереей Айвазовского. Там художники продавали свои картины, а местные умельцы -   изделия из дерева,  ткани, ракушек. Мы  медленно шли  по рядам, рассматривая и одновременно оценивая талантливые работы. Вдруг   что-то очень знакомое  остановило меня.  Сердце учащенно забилось.    На деревянной стене Базарчика висело  красненькое  детское  платьице. Я его  сразу узнала: короткая кокетка, расклешённые  клинья, пышные  рукава.  Когда-то оно заставило  меня горько плакать.  Я смотрела на платьице, как на старого знакомца.  и улыбалась  сквозь слёзы.
 - Купите, пожалуйста,- сказала  молодая женщина, подойдя ко мне.  - Я сшила его по выкройке старого журнала. Теперь так и не шьют. Вашей дочке  понравится.

 - Платье замечательное,-  тихо  сказала я.  - К сожалению,  дочки у меня нет.   И я  отошла.
-  Ты увидела  что-то  интересное? – спросил  Сергей, заметив мою  взволнованность. 
  - Да, встретилась с детством, - ответила я и  рассказала ему о платьице. 
 
Мне  было лет десять.   Одевали меня  простенько, как  многих девочек того времени.    В магазинах не покупали, а доставали, что, вероятно, для нашей семьи было неприемлемо.    Платье «до колен» превращалось в  неприличное «мини», а я всё ещё   носила его.   Не помню свою детскую радость от обновки - так редко они  случались. 
 Как-то  мать повела меня  в дом  сослуживицы отца.  "Дочь выросла из одежды.   - Будем рады, если что-то подойдёт Вашей  девочке.  Всё, всё как новое,  жаль отдавать в  чужие  руки. "и т. д.
Александра Ивановна  радушно встретила нас и привела в комнатку, где  на столе аккуратной  стопкой лежали вещи.
Мы остались одни.
 Я сидела рядом с матерью и  с напряжением следила, как она молча и  деловито перебирала и откладывала в сторону  как ненужное:  юбочки, кофточки, колготки и др.   Но вот мать развернула  красненькое летнее платьице.: расклешённое, с пышными, короткими рукавами. Я мгновенно представила себя в нём. Как здорово покружиться, вдруг  остановиться, а  оно всё ещё  колышется у ног. Я зажмурила глаза и шептала про себя: Мамочка, возьмём  платьице. Но когда  открыла глаза,  увидела, как мать своими длинными музыкальными пальцами аккуратно сворачивает  платьице и откладывает как ненужное. Глаза мои наполнились слезами.    Просить  мать  было непозволительно. 
 –Ничего не подошло,  - объявила мать, когда мы вышли из комнаты. Я с трудом сдерживала  сдерживала свои  слёзы.  Александра Ивановна извинялась за отнятое у нас время и  Уже у  двери  сунула мне кулёк с   печеньем.
 Поздно вечером, уткнувшись в подушку, я горько плакала и никак не соглашалась, что такое красивое платьице  - "обноски и носить его стыдно".

– Ты должна купить это платье,– посоветовал Сергей   и осторожно добавил:"   может оно  примирит тебя с матерью".
 Я усмехнулась:  "Зачем бередить душу?."
 А через  дня два  Сергей сам принёс  платьице - разыскал мастерицу и купил .  Оно и сейчас лежит в шкафу.  С матерью  меня это  не примирило.  Да и жива ли она?
А как дети? - спросила я.
 Детей мне Бог не дал. И правильно! А что, если бы я  повторила её??
 
 Большие,  круглые  глаза  Натальи смотрели на меня по – детски беззащитно.  Мы    расстались  душевно и тепло.