Рецензия на спектакль Навсегда-навсегда. Сны из 90

Рецензия на спектакль в Социально-художественном театре (СХТ) города Санкт-Петербурга.

Название спектакля: "Навсегда-навсегда. Сны из 90-ых". Дата спектакля 25.10.2022.

По мотивам пьесы Ксении Викторовны Драгунской «Навсегда-навсегда…».

Официальный сайт театра: https://www.sht.spb.ru На сайте есть немного информации о самом спектакле.





Недавно сходил с подругой в театр. Посмотрели спектакль по пьесе К. В. Драгунской «Навсегда-навсегда…». Мне спектакль не понравился, а моей подруге понравился, даже очень. Мы примерно одного возраста, молодость у  обоих как раз пришлась на 1990-ые годы, но восприятие этого времени разное: у подруги по большей части положительное, у меня отрицательное. Такое отношение к эпохе видимо частично повлияло и на разное восприятие спектакля.

Мне рекомендовали спектакль как нечто весёлое, с музыкой и песнями, но это оказалось не так. Музыка и песни есть, есть даже танцы, веселья мало. Или нет совсем. Имеются депрессивные нотки. Текст пьесы Драгунской есть в интернете -- можете ознакомиться, она короткая, чтения на полчаса. Текст диалогов в постановке практически не изменён. Постановка в сравнение с пьесой дополнена музыкально-танцевальными номерами (вставками) и видеоэффектами, в частности создающими эффект пребывания в 1990-ых годах (действие пьесы происходит именно в это время). В спектакле события происходят в конце 1999-го, начале 2000 года --  отставка Ельцина, приход Путина.

Первое впечатление от постановки -- театр абсурда, эклектика драматургических штампов (сюжетных щаблонов). Так ли это? Да, это именно так и выглядит, если не понимать, что пьеса К. В. Драгунской представляет собой пародию или даже стёб над школьным курсом литературы. Об этом, среди прочего, говорят и имена персонажей пьесы Драгунской, которые весьма необычны для современности: Крюксон, Генварёв, Евфросиния (Фрося) Мглова. Подобные по стилистике имена и фамилии, однако, весьма характерны для русской литературы XIX века и начала XX века. Пародийности добавляет и использование в пьесе устаревших и редких слов: тюря, сныть, инфлуэнца, немтырь, вусмерть, нескладь, безручь, камамбер.

Одним из прототипов Крюксона (персонаж в пьесе Драгунской) весьма вероятно был В. К. Кюхельбекер в жизни которого было покушение на самоубийство, который хорошо знал поэзию А. С. Пушкина, но в то же время иногда с ним жестоко враждовал. Объединяет Крюксона и Кюхельбекера следующее: 1) немецкие фамилии; 2) попытка самоубийства; 3) знание поэзии Пушкина, но в то же время нелюбовь к нему. Пункт третий следует из слов Мгловой (главная героиня) о Крюксоне: "А главное, что Сергей не любил Пушкина. Вроде и стихов много наизусть знал, а любить вот чтобы по-настоящему — не любил".

Мне лично произведение К. В. Драгунской слогом и пафосными монологами напоминает пьесу А. П. Чехова "Три сестры", но несомненно, что спародирована не только эта пьеса.

Всю комичность пьесы В. К. Драгунской сможет почувствовать лишь зритель, хорошо знакомый со школьным курсом литературы, вплоть до цитат и имён персонажей. В противном случае смех вызовет лишь абсурдная любовь Мгловой (главной героини спектакля) к Пушкину. Только над этим зрители, кстати, и смеялись. Пушкина, слава богу, знают все. Да и анекдоты про него есть.

Все прочие аллюзии, отсылающие к русскми классикам останутся не понятыми простым, не сведущим в литературе, зрителем (а таких большинство) и, соответственно, не создадут комического эффекта и не вызовут смеха. Останется лищь ощущение глупости автора пьесы, её неумелости как драматурга, попытавшейся из набора банальных сюжетных штампов слепить нечто, напоминающее литературное произведение. Настроение у зрителя будет подпорчено.

Какие можно выделить штампы? К примеру: самоубийство на почве любви, алкоголь как непременный атрибут русского бытия, баба-дура, опустившаяся интеллигенция, высокопарное псевдофилосовствование, солдат с гармошкой, вновь вспыхнувшее чувство к бывшему возлюбленному, устранение соперницы путём навета на мужчину, являющегося предметом соперничества, убийство соперницы вместе с возлюбленным, представление событий как бред психически больного человека.

Сами по себе штампы можно и нужно использовать, но делать это в меру и для какой-то художественной цели. Ничего подобного этому ни в пьесе, ни в спектакле не наблюдается. "Смешались в кучу кони, люди".

Глупость самой пьесы скрашивают музыкально-песенные номера. Один (кажется в исполнении актрисы Анны Дразниной) мне даже понравился, несмотря на лёгкое неприятие спектакля в целом. Но все эти номера вполне можно смотреть и отдельно, без спектакля. Их ценность от этого не уменьшится.

В спектакле употребляется мат. Его немного, но он есть. Использование мата (нецензурной брани) в данной постановке не уместно, так как не даёт никакого эффекта, ни смыслового, ни эмоционального. Времена, когда мат и "голые жопы" (т. е. всяческие нарущения норм приличия) на сцене воспринимались в духе "свежо, смело, современно, оригинально" давно прошли и нынче представляют собой дешёвое трюкачество, напоминающее потуги начинающего порнографа. То же самое относится и к лесбийским поцелуям в заключительной танцевальной сцене спектакля. Кстати, в самой пьесе К. В. Драгунской мата нет (как нет и лесбийских поцелуев).

Спектакль начинается вместе со входом в зал первого зрителя. Зрители входят в зал, рассаживаются, и всё это время на авансцене лежит человек в белой пижаме и лыжной шапочке (Крюксон). По стоящему на сцене телевизору крутят кадры из передачи "Поле чудес" 1990-ых годов. Создаётся так сказать "интрига". Зрители рассаживаются и начинается непосредственное действие. Человек в лыжной шапочке встаёт, произносит свой монолог о любовных страданиях, достаёт бутылку с прозрачной жидкостью и какие-то таблетки. Эти таблетки он запивает прозрачной жидкостью (видимо это водка) и снова ложится на то место, где лежал в начале спектакля и лежит там недвижимо.

На сцену, вдоль первого ряда зрителей бодро вбегает отец Крюксона. Двигаясь по сцене и вокруг неё, он произносит свой монолог по тексту пьесы и удаляется.

В этом месте, и в пьесе Драгунской, и в спектакле имеется неувязка. По ходу дальнейшего действия выясняется, что Крюксон соверщил самоубийство и его отец это обнаружил, когда пришёл навестить сына. Показанное же в спектакле действие никак не говорит о том, что Крюксон самоубился, а отец это обнаружил. У меня, как у зрителя, сложилось следующее впечатление: Крюксон спит на полу,  пьяный в стельку, потом просыпается. Из его монолога создаётся впечатление, что он напился из-за того, что от него к другому ушла женщина, он запивает снотворное водкой чтобы снова заснуть, ещё крепче, чем ранее и так справиться со страданиями. То есть ни о каком самоубийтсв речь не идёт. К тому же отец не обнаруживает никаких признаков смерти -- его сын лежит и просто не общается с ним. А так бывало и ранее. Здесь постановка следует пьесе, но как мне кажется, режиссёру следовало бы добавить, какой-нибудь более-менее понятный намёк на смерть Крюксона, даже если такого намёка нет в пьесе Драгунской. Мат-то режиссёр почему-то добавил в постановку -- мог бы проявить творческую самостоятельность и тут. Справедливости ради надо сказать, что в спектакле, по сравнению с пьесой Драгунской в реплики персонажей внесено нескплько мелких, но довольно удачных изменений.

Далее действие протекает примерно в соответствии с пьесой. Эффект 1990-ых годов создаётся проецированием кадров снятых в 1990-ых годах. Например: отрывки из передач "Будка гласности", "Поле чудес", отрывки из новостей. Для создания новогодней атмосферы проецируются кадры фильма "С лёгким паром", хоть он к девяностым годам и не относится. В общем такой приём, при всей его выразительной скудости позволил создать некоторую атмосферу 1990-ых. На сайте театра я обнаружил, что "Спектакль получил высшую театральную премию Санкт-Петербурга «Золотой софит» за работу видеохудожников...".  Если эта премия получена именно за те видеоэффекты и видеооформление, которые я увидел на спектакле 25 октября 2022 года, то я весьма удивлён и разочарован. Видеооформление в рамках имеющихся у театра ресурсов неплохое, но ничего выдающегося. Давать за такое премию неприлично, если только целью премии была не оценка достижений, а "подкормка" работников культуры.

Также используется проецирование слововосочетаний "Сон" и "Не сон" для разделения реальных и воображаемых событий. Это правильно, но по моему мнению ещё следует добавлять чей это сон, а то когда на сцене несколько персонажей, то чей это сон не понятно.

В спектакле присутствует сцена, когда Генварёв приводит некоего человека с гармошкой (аккордеоном), одетого в шапку-ушанку и солдатскую шинель. В перечне действующих лиц спектакля этот персонаж указан как "Саша, аккордеонист". Этого человека представляют Мгловой как Александра Пушкина, имея в виду его настоящие, по паспорту, имя и фамилию. Поскольку Мглова без ума от Пушкина-поэта, она, естественно понимает, что над ней смеются и возмущена этим. Саша сам по себе участник чеченской войны, временно потерявший слух и речь. Сцена выглядит не только как издевательство над Мгловой, но и как глумление над инвалидом, которого используют как клоуна. На мой взгляд это не этично, хотя комический эффект вполне может вызвать -- в обществе ещё имеются люди, которым унижение увечных доставляет удовольствие. Кроме того, хочу отметить, что солдат-инвалид с гармощкой довольно старый образ, ведущий своё начало видимо еще с Первой мировой войны. Тогда гармошка была атрибутом "первого парня на деревне" и соответсвенно инвалид с гармошкой, вернувшийся с войны порождал примерно такие мысли: "Каков был мОлодец, а что с ним война сделала!". В настоящее время гармошку, как атрибут "мОлодца", "души компании" заменяет гитара, а воюют, в основном, в полушубках. Такое обстоятельство, кстати, подтверждается и в самом спектакле когда проецируются кадры с чеченской войны, на которых некий молодой солдат в распахнутом полушубке играет на гитаре и поёт песню. Таким образом солдат в шинели с гармошкой является анахронизмом и в дальнейшем режиссёру неплохо бы заменить его на другой образ.

И в пьесе, и в спектакле есть интересный момент, когда друзья рассказываю Крюксону о том, что Мглова уехала с неким человеком, в котором угадывается А. С. Пушкин. В пьесе Драгунской в качестве подтверждения этой полуяви-полусна в каком-то месте сцены внезапно обнаруживается головной убор в виде чёрного цилиндра. В спектакле, насколько я помню, этого цилиндра нет и нет вообще никаких материальных подтверждений того, что Мглова уехала с Пушкиным. Об этом зритель узнаёт только из разговора персонажей. Зрительные образы всегда воспринимаются лучше чем слуховые, поэтому рассказ об отъезде Мгловой с Пушкиным следует как-то визуализировать или подтвердить какими-либо материальными свидетельствами события. В простейшем случае оставить как в пьесе -- обнаружение цилиндра. В ином случае ввести в спектакль актёра, который будет играть Пушкина. Такой актёр может взаимодействовать с Мгловой непосредственно на сцене, а может быть создан видеоряд, который будет проецироваться на подходящее место сцены.

Для показа основного действия спектакля выделен небольшой участок авансцены в виде треугольной призмы, ограниченный двумя белыми полотнищами до потолка (куда проецируются изображения) и воображаемой гранью, обращённой к зрителям. Между авансценой и первым рядом зрителей оставлен узкий проход, так что зрители центральных мест этого ряда практически находятся на сцене рядом с актёрами. Такое сценографическое решение хотя и создаёт для зрителя эффект присутствия, но создаёт его не для всех и в принципе может оказать и негативное вохдействие на зрителя. Подобная вешь происходит во время финальной танцевальной сцены, когда огромная толпа актёров резво танцует вплотную к первому ряду зрителей. Большая беснующаяся толпа вызывает у других людей страх. Это инстинкт. Надо ли пугать зрителя?

Ещё немного об этой финальной танцевальной сцене. Начинается она после первых куплетов известной песни "I will survive" из репертуара американской певицы Глории Гейнор, затем на авансцене и в проходе между зрителями и сценой собирается толпа актёров, танцующих как могут. Песня продолжает звучать вплоть до финала спектакля. Сама по себе песня глубокая и проникновенная. Даже без перевода она оказывает сильное воздействие на слушателя. Песня вместе с танцами в целом приободряют зрителей, поднимая своей динамикой настроение. Такой финал скрадывает любые недостатки предыдущих частей спектакля. Подобное завершение спектаклей простой и известный приём. Он хорошо работает во многих случаях. Но в данном спектакле, как уже я упомянул, зрители первого ряда скорее всего будут испытывать дискомфорт или даже страх из-за близости неистовствующей толпы. Поэтому финальный танец должен быть отодвинут вглубь сцены, места там хватает. Вглубь сцены следует отодвинуть и участок на котором разворачивается основное действие ("призма").

В связи с финальной сценой мне вспоминается любительский спектакль "Колобок", (сценарист и режиссёр  З. А. Николаева, художественный руководитель П. Г. Ефимов, студия под патронажем Русского музея, август 2022 года). В этом спектакле заключительная сцена была сыграна схожим образом, но ещё проще. В качестве танца была использована хореографическая фигура "ручеёк" в сочетании с хороводом  и  стишком "Каравай, каравай кого хочешь выбирай". Музыкальное сопровождением была просто трансляцией какой-то фонограммы. Детский сад в прямом и переносном смысле! Однако, актёрам "Колобка" удалось вовлечь в хоровод зрителей, причём в довольно большом количестве. Вовлекли и меня. Скажу вам, что участие в таком "детском" хороводе неплохо подняло мне настроение. И вспоминая сейчас ощущения от участия в хороводе, скажу, что они были порадостнее, чем при просмотре финальной сцены спектакля Социально-художественного театра. Расстояние от зрителей до актёров было довольно большое, поэтому никакого страха или тревоги не возникало. Зрителей в хоровод приглашала по одному одна актриса, что дополнительно избавляло от страха перед толпой.

К чему я вспомнил о "Колобке"? А к тому, чтобы показать, что правильно выбранный сценический приём может создать хороший результат даже при плохих актёрах. В данном случае эффект от игры любителей оказался сопоставим с эффектом от игры профессионалов (актёров СХТ).

Продолжу раговор о финальной сцене спектакля. Песню "I will survive" в спектакле исполняет та же актриса, что играет главную героиню, Мглову (видимо Анна Дразнина), поэтому у зрителя создаётся впечатление, что Мглова поёт о самой себе. Предполагаю, что довольно большое число зрителей, особенно среди молодёжи могут знать перевод слов "I will survive" -- "Я выживу", в более литературном варианте "Преодолею (невзгоды), справлюсь". В этом случае у таких зрителей возникает вопрос; "А что такого стращного случилось с Мгловой, что она так страдальчески пытается убедить слушателей в своей стойкости?". А ведь с ней ничего не случилось. Она не положительный персонаж, скорее даже отрицательный. Бросила двух мужчин по каким-то незначительным причинам, убила Крюксона с невестой (пусть и в воображении), да ещё и на что-то жалуется! В этом случае финальная сцена представляется как торжество зла -- отрицательный персонаж всем напакостил, а теперь хочет чтобы его ещё и пожалели (и, соответственно, предоставили какие-то блага). Танцующие же в этом случае выступают как некая "группа поддержки негодяйки".

Не думаю, конечно, что такое, зловещее, вссприятие финальной сцены возникнет у большого числа зрителей, но кому-то определённо испортит настроение. Представьте: человек предполагает, что пришёл на весёлый музыкальный спектакль (как предполагал и я), а попал на каку-то чернуху, где оправдывается низость и непорядочность. Мглова-то хоть местами наивна и глупа, но по сути подловата. Хотя и мужские персонажи симпатии не заслуживают.

К игре актёров в спектакле "Навсегда-навсегда. Сны из 90-ых" замечаний никаких нет. Играют качественно, как и подобает профессионалам. Движения отточены, дикция чёткая. Темпоритм, как сквозной, так и поэпизодный по моим ощущениям быстроват и слишком равномерен. Это, с одной стороны сокращает время спектакля и способствуте возбуждению чувств у зрителей, а с другой стороны усиливает впечатление искусственности происходящего на сцене и тем самым снижает доверие к игре актёров. Искусственности добавляет и чёткость движений актёров, хотя это и признак профессионализма. Но это мои личные ощущения. У кого-то они могут быть иными.

Как я уже писал выше, большинство зрителей не поймёт аллюзий на русскую литературу, поэтому некоторые фамилии персонажей спектакля (Крюксон, Генварёв) и имя Мгловой, Евфросиния (Фрося), которые также являются такими аллюзиями, желательно заменить на что-нибудь попроще, привычное современному уху. Фамилии персонажей "Мухов" и "Мглова" в принципе можно оставить, хотя фамилию "Мглова" я бы заменил в виду её неудобопроизносимости. В списке действующих лиц на афише персонажей следует указывать не только по фамилии, но и по имени (если оно есть), иначе зритель не сразу поймёт кто есть кто. Я, например, не сразу понял кто такая Мглова, так как её редко называли по фамилии, в большинстве случаев по имени -- Фрося.

По подбору песен. Зачастую можно не обращать внимания на текст, а ориентироваться только на мелодию как достаточное средство для возбуждения эмоций у зрителя.
Такой принцип, в частности, применим к песням на иностранных языках и в спектакле он использован. В нём есть две (вроде только две) песни на английском языке. Одна песня совершенно не оказала никакого влияния на мои чувства, пролетела мимо ушей, и я не помню что это за песня. А вот финальная песня "I will survive" по-прежнему пробуждает во мне ощущение напора и силы, хотя я и слышал её уже много раз. При подборе русскоязычных песен текст играет некоторую роль и на него следует обращать внимание. Так, например, в начале спектакля, (по-моему после эпизода с самоубийством Крюксона и приходом его отца) звучит песня Фёлора Чистякова (группа "Ноль") "Ехали по улицам трамваи...". Песня навевает мысли о смерти и безысходности ("трамваи едут умирать"), что не вяжется с комедийной сущностью спектакля. Если таков был замысел режиссёра (сначала нагнать жути и страха, а потом постепенно выводить зрителя из этого состояния), то этот замысел следует признать неудачным, идущим вразрез с комедийным характером спектакля. Вряд зритель хочет, чтобы его пугали с самого начала спектакля. Тем более, что упаднический характер песни попадает в резкий контраст с весёлым и приподнятым настроением папы Крюксона. Если же эта песня выбрана по каким-то другим критериям, то режиссёр и музыкальный руководитель заслужили упрёк в небрежности.


Подытожу. Спектакль мне НЕ понравился. Я бы даже сказал, что он плохой, если бы не музыкальные номера. Они как-то компенсируют прочие недостатки. То, что спектакль получился посредственным, не вина творческого коллектива -- литературная основа выбрана неудачно.

Пьеса Драгунской удобна для постановки -- короткая, мало персонажей, есть некоторые комедийные щаблоны не привязанные к конкретной исторической эпохе, элементы мистики. Поэтому какую-то, пусть даже слабенькую, положительную реакцию и интерес постановка пьесы на сцене может вызвать и вызывает.  Но основная часть пьесы построена на отсылках к произведениям русской литературы и к дискурсу о разоблачении "ужасов коммунистического режима". Только понимание этих аллюзий вызовет отклик в душе зрителя.

Поскольку эти аллюзии пародийны, то эмоциональный отклик будет позитивно-радостным, причём на протяжении всей пьесы. Негативные эпизоды (например смерть Крюксона) компенсируется тем, что всё представляется как видения психически больного человека. Однако, молодёжь в школе литературу учит плохо, об "ужасах коммунистического режима" ничего не знает. У взрослых, даже сформировавшихся как личности в советское время, ситуация схожа: литературу в школе также мало кто учил хорошо, "ужасы коммунистического режима" частью забыты, а частью воспринимаются сейчас как благо. Получается, что пьеса Драгунской сейчас не актуальна и, более того, во многом не понятна. Соотвественно, в душе современного зрителя сценическому действию не на что опереться и оно работает вхолостую, не вызывая никаких эмоций, за исключением, быть может, недоумения.

Единственное, что доступно пониманию современного зрителя -- Пушкин как некий ценный и желанный, но недоступный объект любви и пара универсальных комедийных шаблонов, например: многодетный отец с детьми от разных женщин в разных городах, устранение соперницы путём рассказа небылиц об объекте любви.


Значит ли всё вышесказанное, что спектакль "Навсегда-навсегда. Сны из 90-ых" не имеет права на существование? Нет, не значит. Задача искусства -- пробуждать чувства, возбуждать эмоции. С этим спектакль справляется, особенно за счёт песен. Логичность происходящего на сцене не обязательна. Внешность актёров тоже имеет значение. Основная часть актёров молоды, а молодость привлекательна. Спектакль можно показывать и дальше.