Шантажист

 
Кто только не приходит к нам в агентство. С чем только не обращаются. Меня иногда даже смех разбирает. Один раз пришла мадам, лет пятидесяти. Рассказав Эльвире все городские сплетни, она прорвалась ко мне с требованием, во что бы-то ни стало, найти ей мужа. Я попробовал объяснить ей, что мы не брачное агентство, а детективное, она ничего не хотела слышать. Она, как честная вдова, имеет право на счастье и наш долг – помочь ей. И мы должны сами это понимать. Разозлившись, я закрыл глаза, помахал руками над головой, бормоча, что-то типа: «ахалай-махалай». Потом, с серьёзной физиономией, послал её к театру драмы. Сказал, что ровно в восемнадцать ноль-ноль, к ней подойдёт человек. Это и будет её муж. И если она кому-нибудь об этом расскажет, всё пойдёт насмарку. Он тут же бросит её. Она долго благодарила меня, желала нам с Элей всяческих благ. Мне даже неудобно стало. Каково же было наше с Эльвирой изумление, когда через три дня на счёт нашего агентства была перечислена энная сумма денег, и пришло благодарственное письмо от нашей вдовы, с  сожалением, что рассказывать об этом никому нельзя, так как у неё множество неустроенных подруг. Я перекрестился. А Эльвира рассмеялась и предложила мне переименоваться в брачное агентство. То-то от клиентов отбоя не будет. Я сделал страшное лицо и три раза плюнул через левое плечо: «Только этого нам не хватало». Потом пришёл какой-то затюканный мужичонка. Тот, сделав плаксивое лицо, стал умолять, что бы я проследил, нет ли у его жены любовника. Что-то она стала краситься в последнее время. И это, очень подозрительно. И хоть я клятвенно его заверял, что у его жены любовника нет, и быть не может, по определению, он как китайский болванчик заладил – слежка, слежка. Я убеждал его, что кроме него, его жена на фиг никому не нужна. Он продолжал настаивать. Тогда я не выдержал и наорал на него в том смысле, что если у его жены и есть любовник, то он точно слепой, потому что с такой страшной бабой ни один нормальный мужик не будет крутить шуры-муры, даже под страхом смерти. Он страшно обиделся за свою жену и, со злостью пообещал мне, что если у неё и в самом деле нет любовника, то он сам ей его найдёт, на зло мне. Я поздравил его и выставил ко всем чертям. Потом была какая-то бесцветная дамочка, неопределённого возраста. Та просила оградить её от посягательств маньяка-инопланетянина, который, вот уже сто шестьдесят лет преследует её, и она уже двадцать семь раз делала от него аборт. Я посоветовал ей отказаться от наркотсодержащих препаратов, и не смотреть на ночь фантастику и триллеры. Она пригрозила, что будет жаловаться в организацию межгалактической справедливости и ушла, громко хлопнув дверью.
Я сладко потянулся и, повернувшись к портрету Дзержинского, показал ему большой палец:
- А не попить ли нам чайку, Феликс Эдмундович?
Портрет ничего не успел ответить, как открылась дверь и появилась Эля:
- Ник, там ещё одна. Что сказать?
- Проси, Элюшка. Да, и завари, пожалуйста, чаю. Что-то я притомился малость.
Эльвира выглянула в приёмную:
- Проходите, пожалуйста.
Вошла молодая женщина. Очень грустная. Она подошла к столу и села напротив меня:
- Здравствуйте. Вы частный детектив?
- Я.  Элечка принеси нам, пожалуйста, чаю. Вы же будете чай?
Она кивнула, потом зажмурилась и, у неё сквозь сомкнутые веки, побежали слёзы:
- Ой, простите, пожалуйста. Просто я в безвыходном положении.
Она достала платочек из кармана плаща, вытерла глаза и опять обратилась ко мне:
- Понимаете, я не знаю, что делать? Если вы мне не поможете, мне останется лишь одно – в петлю.
И она снова заплакала. Было видно, как ей тяжело. Я решил разрядить обстановку:
- Вы, случайно, не слышали новость?
Она оторвалась от платка и отрицательно замотала головой.
- Ну, так вот: Слон вывалялся в муке, подходит к зеркалу – ни хрена себе - пельмень!
Она раскрыла рот и вытаращила на меня глаза. Я сделал точно также и через секунду мы одновременно расхохотались. Ну, вот и, слава Богу. Теперь можно спокойно поговорить. Хотя, честно говоря, мне её проблема не показалась сложной.  Просто, чисто по-человечески, стало жаль женщину, так нелепо попавшую в такую неприятную ситуацию. И, хотя, мне уже всё было известно, я попросил:
- Представьтесь, пожалуйста, и расскажите, что случилось?
Она высморкалась в платок, извинилась и начала рассказывать:
- Меня зовут Мария Анатольевна Неклюдова. Я работаю в одной фирме... неважно в какой. Дело в том, что у меня очень ревнивый муж. Ну, вот. Однажды, на корпоративной вечеринке я позволила себе…. В общем, я была не совсем трезвая…. А у нас работает один мальчик…. Ну, как бы это поточнее выразиться, я позволила ему поцеловать себя. Так, невинный флирт и ничего более. Но я же не знала, что нас снимают…
Она снова заплакала. Я нажал кнопку вызова. Вошла Эльвира с разносом в руках. Она заварила чудесный чай. Я принял у неё разнос, поставил его на стол и бодрым голосом предложил Марии Анатольевне:
- Так, голубушка, давайте-ка попьём чайку, вы успокоитесь, а потом продолжим. Со своей стороны твёрдо обещаю, мы решим вашу проблему, даже не напрягаясь.
Она кивнула, взяла свою чашку и вымученно улыбнулась. Мы пили чай с пирожными и моими любимыми конфетами. За чаем, разговаривая на отвлечённые темы, Мария Анатольевна мало помалу успокоилась и продолжила рассказ:
- В общем, мой начальник…. Он давно добивался моего расположения. Но я никогда не давала даже повода для этого. Вы знаете, Никодим Бардендахилович, я очень люблю мужа, а тут….
Оказывается, у Эдварда Валерьевича была видеокамера в тот вечер, и он заснял нас с Митей. Я вам клянусь, со мной раньше такого никогда не было, а тут, словно бес в меня вселился. Я потеряла голову. Мы вышли в подсобку. Митя целовал меня, гладил, а я….
В общем, я не сопротивлялась. Мне тогда показалось всё так просто и невинно. Я ответила ему. Мы далеко не заходили. Поцеловались, пообжимались, как малолетки, потом я пришла в себя, хлопнула его по щеке и ушла. А на другой день меня вызвал Эдвард Валерьевич и показал видеозапись. Я чуть сквозь землю не провалилась. Хотела сразу выброситься из окна. Но он только посмеялся надо мной и предложил обменять диск на….
Тут лицо её перекосилось, и она опять заплакала. Я прервал её:
- Можете дальше не продолжать, Мария Анатольевна. 
Но она быстро взяла себя в руки и продолжила:
- Он дал мне на размышление два дня. Он вообще такой человек, как рассказывают, взял за правило - спать со всеми подчинёнными женщинами. И очень не любит, когда ему отказывают. А я пресекала все его попытки. Он отвязался только тогда, когда я собралась увольняться.  Но вот теперь…. Он сказал, что мой муж получит запись сразу, в тот день, как я дам отрицательный ответ. Я собралась покончить с собой и рассказала обо всём своей подруге Нике Саблиной. Она-то и посоветовала мне обратиться к вам.
- И правильно сделали, Мария Анатольевна, что обратились. Кстати, как поживает Ника Алексеевна?
- Хорошо. Она вам привет передавала и сказала, что вы очень хороший человек и поможете мне. Хотя, честно говоря, я не представляю, как сыщик может мне помочь. Ведь я ничего не потеряла, кроме чести.
- Ну, это вы напрасно. Ещё ничего не потеряно, а помочь я вам действительно смогу. Уже через два часа вы забудете это недоразумение, как нелепый сон.
- Через два часа? Вы серьёзно?
- Может даже раньше. Так что, выше нос, и никакого суицида. Если хотите, можете подождать здесь. Если поедете домой, я вам позвоню.
- Нет-нет, я лучше подожду вас здесь.
- Ну и ладненько. Главное не думайте о плохом. Эльвира Сергеевна о вас позаботится. А я пошёл.

Так, с чего начать? Ну, первым делом, само собой разумеется, надо навестить этого паскудника Митю Рекалова. Сейчас он будет иметь бледный вид и розовые уши.
Митя устроился на фирму, в которой работала Мария, недавно. И сразу же стал стелиться под шефа. Во всём угождать. Помогать не только по работе, но и в личных просьбах. Одним словом – шнырь первой гильдии. Но отнюдь не бесплатный. Свой кусочек мяса урывает. Ладно, разберёмся.
Я нашёл его в гараже, где он в компании двух дружков оттягивался пивком, хвастаясь своей новенькой «девяткой». Те поддакивали ему, с завистью поглядывая на машину. Увидев меня, все трое смолкли. Я сделал знак рукой, тем двоим:
- Погуляйте, хлопцы, а мне вот с этим куниллингусом потрещать надобно – и я показал пальцем на Митю.
Однако хлопцы не вняли моей просьбе. Решив, что пиво сделало из них Джеки Чанов, они, с угрожающими моськами двинулись на меня. Чо к чему? Ну, ладно. На них ушло секунд двенадцать. Сдвинув их лбами, я вышвырнул их из гаража как котят. Назад они не вернулись. Это и понятно – кому охота «умирать» в столь нежном возрасте? Забыв о них, я приступил к Мите. Не произнося ни звука, обогнув машину, я сел на капот и уставился ему прямо в глаза. Он, трусливо отвёл взгляд и, сглотнув, нервно затараторил:
- Вы, кто такой? Что вам надо? Я в милицию, сейчас…, как вы смели? Что они вам сделали? Зачем я вам?
Я продолжал молча глядеть на него. Он ещё поскулил и стих. Потом нервы его не выдержали, и он заныл:
- Я больше не буду…
- А чего не будешь-то? – подал я голос.
- Ничего не буду…
Ну вот, теперь можно приступать к делу:
- Что тебе пообещал Валерич, за то, что бы ты Машу подставил? (На самом деле я всё знал, но надо было поставить на место этого говнюка.)
- Он психанул, когда она его бортанула и решил наказать. Запись он ей отдавать не собирался. Хотел потешиться и подкинуть диск Машкиному мужу. Муж этот ревнивый – труба. Он бы её сразу с фирмы снял, а я бы тогда, на её место…   
- Так. Что ты ей подсыпал в шампань?
- Лёгкий возбудитель. Новинка. Из Голландии. Срок действия небольшой. Главное толчок дать.
- Понятно. А ты знаешь, мразь, что Мария Анатольевна чуть не покончила с собой из-за ваших потех?
- Нет.
- Ну, так знай.
Я хлопнул его по ушам, два раза. Он свалился на заплёванный пол и зажался в комок. Я оторвал руку от его уха и отчётливо произнёс:
- Завтра пишешь заявление об уходе. Не уволишься, я тебя покалечу. Понял?
Он весь сморщился и хрипло выдавил:
- Понял.
- Смотри, проверю.
И я ушёл, оставив его валяться на грязном полу в гараже.
 
Теперь остался Эдвард Валерьевич Каконин. С ним такой номер не пройдёт. Чванливый, похотливый павлин, слишком уверен в себе и на детский понт его не возьмёшь. Ну что ж, будем менять тактику. Может попросить помощи у друга Зуделло? Тот его расколет на раз. Вообще-то нет, лучше не надо. У Васьки возникнут ненужные расспросы, и вся эта шняга выплывет наружу. Ладно, обойдёмся своими силами. Главное, побольше цинизма.
Смазливенькая секретарша дёрнулась, было остановить меня, но я, не произнося ни слова, легко приподнял её за плечи и переставил в сторону. Потом, со скучающим видом, повернул к ней голову и, сквозь зубы, процедил:
- Нас ни с кем не соединять.
Потом толкнул дверь и вошёл. Каконин, как его ещё называли коллеги – Валерич, восседал за столом с видом венгерского набоба, презирая всех и вся. Такое у него было выражение лица. Ну что ж, сейчас у тебя спеси поубавится. Я прошёл и сел прямо напротив него. Он снизошёл, что бы увидеть меня, а, увидев – очень удивился:
- Вам назначено? 
- Нет, не назначено. 
- Тогда, какого хрена, ты сюда запёрся? Я сейчас охрану…
- Не спеши, Каконин. В твоих интересах, что бы охранники ничего не узнали о твоих проделках. И не только охранники. Если до сотрудников дойдёт информация, как ты половинишь их зарплату, присваиваешь львиную долю их премий, тебе будет, мягко говоря - неприятно. А если охранник Фёдор Лыков узнает, что ты соблазнил его жену, паскудина, он сильно обрадуется, как ты думаешь? 
Валерич побледнел, но, стараясь «сохранить лицо», решил перейти к нападению:
- Ну, во-первых – это сплетни, уважаемый….
- Никодим.
- Да. Никодим. Во-вторых, ты кто такой, что бы шантажировать меня. В-третьих, тот самый Федя Лыков, тебя сейчас вышвырнет отсюда, как шнурка.
- Не думаю. Ведь это он дал слово, что пристрелит любого, кто будет клеиться к его жене. А ты, непросто клеился, а напоил её этим возбудителем из Голландии. Как он называется? А потом, у тебя в машине…
- Вы, кто такой?!
Каконин уже всерьёз начал нервничать. Сейчас дожмём его.
- Я представляю организацию, от которой ничего не скроешь. По причине особой секретности я не могу предъявить свои документы, но уверяю – мы знаем всё и обо всех.
- Ой, ли. Думаешь, навёл обо мне справки, выследил с чужой бабой и всё, я твой? Засунь свою организацию, знаешь куда?
- Ну, хорошо. Ты мне не веришь? А помнишь, в шестом классе, ты спёр у своей одноклассницы плавки в женской раздевалке на уроке физкультуры? Об этом ведь правда никто не знает? Это с тех пор, у тебя тяга к фетишизму? А твоя жена догадывается о твоей коллекции нижнего белья, в платяном шкафу, на нижней полочке, в пластиковом пакетике?
Каконин моментально из бледного превратился в тёмно-бордового. Достав дорогой носовой платок, отдуваясь, как бегемот, он отёр лицо и шею от пота. «Ну вот, милок, ещё чуть-чуть и ты мой», - подумал я, следя за его метаморфозами.
- Ну что, продолжим? – спросил я, закуривая – ты же все равно  будешь продолжать рогами упираться. Могу рассказать, к примеру, как ты одного очень влиятельного человека с деньгами кинул. Веня-пекарь. Помнишь такого? Он до сих пор «иуду» ищет. Ты-то у него вне подозрения. Пока.
Каконин на глазах превращался в половую тряпку. Затравленный взгляд блуждал по столу, руки тряслись. Он всё время покашливал, как будто подчиненный перед начальником, который принёс  срочную весть, и не знает с чего начать.
- Ну что, мне продолжать?
Каконин схватился за сердце:
- Хватит, прошу вас.
- Ну, вот и ладненько. Не очень приятно быть жертвой шантажа, правда? Теперь ты на своей шкуре испытал, что чувствуют люди, которых ты шантажировал. Например - Мария Анатольевна Неклюдова.
Каконин громко вздохнул, потом открыл ящик стола, вытащил оттуда белый конвертик и подал его мне.
- Здесь всё. Копий нет. Правда. Клянусь. Что-нибудь ещё?
- Да. Что копий нет - я знаю. Молодец. Завтра она приходит на работу, ты извиняешься самым изысканным способом, какой знаешь. Объяснишь, что произошло досаднейшее недоразумение, неудачный розыгрыш. И в знак примирения назначаешь её на самую высокооплачиваемую должность в отделе. Этого щенка Митю уволишь сегодня же. Завтра он тебе заявление принесёт - по собственному. И завязывай паскудить. Ещё такая муть и я доберусь до тебя уже по настоящему. Теперь всё.
- Вопрос можно?
Я поморщился:
- Спрашивай.
- Как называется ваша организация и как вы прошли через охрану?
- О нашей организации не интересуйся ни у кого и нигде. Это чревато последствиями. Знай только – ты, и такие как ты, под нашим неусыпным надзором, днём и ночью. А Феде Лыкову я представился дружинником, (На самом деле я шепнул охраннику на ухо пару его грехов перед начальством и он «отлучился за сигаретами», что бы я смог пройти) и он с радостью пропустил меня. Не советую применять к нему карательных мер, ибо ты сам перед ним в «неоплатном долгу».
Каконин только кивнул. Я пошёл к выходу, но  перед самой дверью обернулся. Каконин уронил голову на руки и… плакал навзрыд.
«А, гнида», подумал я, «ну вот то-то, а то, - куда люди, туда и Маня кривая. Делегат выискался». Мне нисколько не было его жаль. Из приёмной я позвонил в агентство. Сказал, что всё в порядке. Не люблю сюрпризов. Особенно когда человек очень ждёт результата, не стоит его томить понапрасну. Мария Анатольевна взялась благодарить меня, но я мягко прервал её и положил трубку. И только выйдя на улицу, почувствовал - как я устал. Устал от человеческой подлости, лицемерия, всего, что есть скотского в человеке. Я на секунду зажмурился, потом закурил, и пошёл ловить такси.