Ключ

Я заварил недурной чай, как вдруг обнаружил, что кончились конфеты. Мои любимые, «Дунькина радость», с которыми очень вкусно попить хорошего «купца»1. Блин, как я раньше не заметил? Эльвира Сергеевна третий день не появлялась на работе, и у меня всё валилось из рук. К телефону она тоже не подходила. Чёрт! Ладно, хорош. Пора взять себя в руки. Жил же я как-то до неё. И когда она уже у меня работала, тоже – «здрасте», «здрасте»  и до свидания. Ну, создала она за это время уют. Ну, привык я к ней. Ну и хватит, пора отвыкать. Я хотел представить Эльвиру Сергеевну в нелицеприятном свете, хотел и, не мог. «Эка, тебя зацепило» - сказал я сам себе – « ну всё, баста, бери-ка, дружок себя в руки, и хорош хандрить». Сейчас в ларёк, за конфетами, попью чайку и за работу. Лучшее средство от хандры – работа. Заказов нет, поеду Ваське Зуделло процент раскрываемости повышать, хоть это и не в моих правилах. Или возьму метлу и пойду улицу подметать, или раствор, на какой-нибудь стройке мешать, или лес валить. В общем, найду, чем заняться. Примерно с таким настроением, я отправился в ларёк. К чаю меня пристрастил Серёга Жданов. Мой армейский корешок из Новосибирска. Набрав в чепке2 «Дунькиной радости», запарив в каптёрке хорошего «купеческого» чая, мы, за разговорами, бывало, сиживали до утра. Эх, золотое было время. Молодость. Планы – вся жизнь впереди! Я уже допивал чай, как вдруг, услышал громкий, уверенный в себе, стук. Ну, вот и дело:
- Войдите!
Это была очень симпатичная блондинка средних лет. Судя по одежде и украшениям, к тому же - очень богатая. Но я и без этого уже всё про неё знал. Она порылась в сумочке, достала бумажку и, заглядывая в неё, спросила:
- Вы и есть, Никодим Бар..Ден..Дахи..Лович Бурый, агентство «Бурелом»?
- Да. Это я и есть, Ника Алексеевна. У вас проблемы?
- Вы меня знаете?
- Да. О  вас как-то в газете писали: « Жена известного банкира, занимается благотворительностью и т. д…».
- У вас хорошая память, Никодим э-э-э…
- Можно просто - Никодим.
- Хорошо, просто Никодим. Дело в том, что у меня из сумочки украли косметичку. В этой косметичке была кредитка, на определённую сумму денег. Но это не главное. Кредитка – Бог с ней. Но там была ещё одна вещь.
- И эта вещь?
- Ключ. Ключ от сейфа. Вот это уже серьёзно.
- В милицию не пробовали обращаться?
- Я оттуда. Меня направили к вам.
- Майор Зудов.
- Да. Он сказал, что вы точно поможете. И соблюдите конфедициальность. Дело в том, что мой муж не должен ничего знать. О гонораре не беспокойтесь. Я заплачу, сколько скажете.
- Вы на машине?
- Да, она на улице.
- Не удивительно. Сюда бы вы на ней не заехали. Шутка.
- Вы мне поможете?
- Помогу. Едем.
- Едем. Куда?
- Обо всём, по дороге.

Теперь осталось обстряпать это дельце так, что бы Ника Алексеевна носа не подточила, как тот комар:
- Вы с сумочкой не расстаётесь?
- Нет, она всегда со мной.
- Вспомните, где вы были последний раз. Называйте всё. Салоны красоты, парикмахерские, светские приёмы. В общем, все места, где вам пришлось побывать. И давайте сразу договоримся, Ника Алексеевна, вы рассказываете мне всю правду, как врачу. Иначе, я просто не смогу вам помочь.
Она перечислила все места, где была. Но главное место, нужное мне, конечно же, не назвала. Я похмыкал, потом спросил прямо, в лоб:
- Ника Алексеевна, у вас есть любовник?
Она очень оскорбилась:
- Вы за кого меня принимаете? За шлюху?! Нет у меня любовника. И никогда не было. И больше не задавайте подобных вопросов. Да и как вы смели вообще?
- Ну, тогда, остановите машину.
Она затормозила. Я вылез из салона, наклонился к дверце и, глядя ей прямо в глаза, отчётливо произнёс:
- Косметичка с содержимым, могла быть у вас уже через полчаса. Прощайте.
Я захлопнул дверцу и пошёл к остановке. Терпеть не могу, когда меня принимают за идиота. Всё равно ведь всё расскажет. Нет, надо повыгибаться, покорчить из себя незнамо кого. Ненавижу баб за это. Вот и моя была, тоже. Точно знаю: когда, где и с кем. Нет, выпучит шары: « не была, не знаю». Дать бы по рылу раз, чтоб знала, что к чему. Ну, их на фиг, этих баб. Всё. Как жил, так и буду жить. Никакой любви. Ну, где она есть, Ника Алексеевна?
Она подъехала, не успел я даже докурить. Посигналила и, с видом глубоко оскорблённого в самых святых чувствах человека, открыла мне дверцу. Я, не спеша (тоже цену себе знаю) докурил и полез в машину. Мы отъехали от остановки. Я молчал. Она маленько помялась, потом, как бы оправдываясь, заговорила:
- В общем, у меня есть друг, вы только поймите меня правильно, Никодим. Это не то, что вы думаете. У нас просто дружба. Ну, как у мужчины с мужчиной. Никакой близости. Мы просто общаемся. Он помогает мне. Он для меня, ну, как психиатр. В общем, я была и у него. Но то, что это мог сделать он, просто исключено.
Мне стало смешно. Я чуть не расхохотался. Но вовремя взял себя в руки. Тем более, её интимная жизнь меня нисколько не задевала. Мне было главнее, что этот персонаж вообще всплыл:
- И зовут вашего друга …
- Его зовут Макс, но я ещё раз заявляю, он к этому непричастен!
- Ну, хорошо. Непричастен и не надо. А сейчас давайте заедем в салон красоты, в котором вы вчера были.
Она развернулась, и мы помчались к салону. Мне уже всё было понятно с самого начала, но трудность моей работы в том и состоит, что бы подойти к преступнику, не привлекая внимания к своей скромной персоне. Скажи я ей прямо в агентстве: там, мол, и там твой ключ, сразу начнутся ненужные расспросы, и дело кончится тем, что меня как подопытного кролика спрячут в каком-нибудь бункере и начнут изучать, все кому не лень. Вот и приходиться терять по пол дня, на такой пустяк. Но сегодня мне торопиться было некуда, и я решил подурковать. В салоне я, с умным видом, расспросил всех: кто, где стоял и что делал. Потом мы заехали в ночной клуб, я и там всех достал своим: «а, вы не видели ничего подозрительного?». Потом, в машине я спросил:
- Ника Алексеевна, а этот ваш Макс, это не тот Макс Терентьев, танцор из ночного клуба, о котором упоминал администратор?
- Да, он танцует в этом клубе, но он…
- Да знаю я, знаю, он никогда чужого не возьмёт. Это понятно.
Тут я сделал вид, как будто только что вспомнил что-то важное:
- Подождите, подождите, Ника Алексеевна, Терентьев Максим. Он живёт на Северной улице?
- Да, на Северной.
- А до этого он жил на Лебяжьем переулке, в малосемейке?
- Не знаю. Наверное.
- Ну, конечно же, Макс! Во, ёлы-палы. Это ж мой сосед. Мы жили в одной квартире! Вот, воистину – мир тесен. 
Я врал напропалую, и мне было по барабану, верит она мне или нет.
- Ника Алексеевна, давайте заедем к Максиму, знаете, как он обрадуется?
- А когда будем искать ключ?
- Да, найдём мы ваш ключ. Сегодня же найдём. Это я вам обещаю.
- Ну, что ж, давайте заедем. Только я с вами не буду подниматься. Не нужно, что бы он нас видел вместе. Хорошо?
- Как хотите. А я мигорём. Туда и обратно.
Ну вот и ладненько. Теперь главное нагнать побольше жути на этого альфонса, и дело в шляпе.
 
К двери долго никто не подходил. Я нажал на кнопку звонка и не отпускал до тех пор, пока не услышал шарканье тапочек по паркету:
- Ну, кто там ещё?
- Здорово, Макс, я от Ники Алексеевны. Она у тебя кое-что забыла, просила забрать.
За дверью затихли. Потом тот же голос недоумённо промямлил:
- Не знаю я никакую Нику Алексеевну.
 Это меня уже начало раздражать и я решил, что так просто, этот субчик, от меня не отделается.
- Ну, как же не знаешь? Она была тут вчера. Забыла бюстгальтер и нижнюю юбку. У тебя под кроватью. Иди, глянь.
Тапочки ушаркали. Через некоторое время я услышал щелчок замка, дверь приоткрылась и в образовавшийся проём показалась рука со свёрнутыми тряпками. Я сделал «стеклянные глаза», толкнул дверь и вошёл.
Атлетически сложенный парень, завёрнутый в махровый халат, отступил на шаг и сделал удивлённые глаза.
- Вам, чего ещё?
Я, молча, взял его за запястье, и выставил два пальца из суставов. Он взвыл как волк во время гона.
- А знаешь, что это ещё не самое больное – сказал я, не сводя с него своих «безумных» глаз – ещё больнее вправлять их на место.
И я, с лёгкостью, вставил пальцы опять в суставы. Он упал на пол и закрутился вьюном. Я не стал ждать, когда он придёт в себя, и приступил к делу:
- Слушай сюда, дятел похотливый, ты вчера, когда пошёл в душ, вытащил у Ники Алексеевны кое-что из сумочки. Это кое-что сейчас лежит у тебя под диваном. Я не хочу портить тебе фей-с. Тебе всё-таки перед публикой выступать. Так что – вперёд, «Торпедо», защищай свои цвета! – пропел я ему песенку из рекламы.
Он перестал скулить, поднялся и, принял боевую стойку. Видал я дураков, но таких…. Ну что ж, не хочешь по-хорошему, как хочешь. Я с лёгкостью отвёл его удар и всёк ему прямо по верхней губе. Он брыкнулся на пол.
- Значит, сделаем так – продолжал я – Ника Алексеевна не узнает, что ты смакнул её косметичку из-за кредитки. Скажем, что она её просто забыла у тебя на зеркале, когда пудрила носик. Сдавать я тебя не буду, чертила, но ещё один такой закидон, и поскачешь танцевать в ночной клуб «Зона». Слышал про такой?
Он только кивал.
- Ну, вот и ладушки. Тарань сюда косметичку.
Он с трудом поднялся и побрёл в комнату. Верхняя губа у него распухла, и он стал похож на Пьера Нарцисса. Я давился от смеха. Вы как хотите, но мне таких сволочей нисколько не жалко. К тому же я видел, как она его любит.
 
Ника Алексеевна была так потрясена, что не могла ничего внятно говорить, а только щебетала что-то типа:
- Вот дура-то. Ну, конечно. Надо было сразу Максику позвонить. Вы только не подумайте чего. Ах, я растяпа.
Наконец она пришла в себя и, уже деловым тоном спросила:
- Что я вам должна, Никодим?
- Ну, что вы, Ника Алексеевна, я ведь ничего не сделал. Просто навестил старого друга.
- Нет-нет. Я настаиваю. Вы потратили на меня столько времени. Говорите, что я вам должна?
Я подумал, потом сказал:
- Вы не могли бы меня проконсультировать по одному вопросу?
- Я? Вас?
- Вот именно. Дело в том, что мне нужен совет женщины, в одном, очень непростом деле.
- Ну, хорошо. Спрашивайте.
- У меня есть друг. У него проблема. В общем, на него обиделась женщина, в которую он влюбился. Он ей тоже не безразличен. Но она не хочет его видеть, не подходит к телефону и вообще. Я хотел бы спросить. Как ему побыстрее забыть её, что бы не травить душу?
Ника Алексеевна очень внимательно посмотрела на меня, потом лукаво улыбнулась и ответила:
- Скажите вашему другу, что бы он не порол чушь. И, если он, правда, любит её, то ему нужно, просто-напросто, взять букет красивых цветов и поехать к ней. И, когда она примет цветы, а она их примет, он должен с ней поговорить. Объяснить всё. И, не откладывая дело в долгий ящик, признаться в любви. Она не устоит – точно вам говорю. Я бы не устояла. А ещё лучше, к цветам, возьмите золотое кольцо. Тогда дело решиться само собой.
- А причём тут я?
- Не считайте меня идиоткой.
Ну, что ж, счёт 1:1. Она не так глупа. В момент раскусила меня. Я поблагодарил её и направился в агентство. По дороге завернул в ювелирный магазин, выбрал очень красивое колечко, потом на базарчике купил букет нежно - розовых роз. В агентстве меня поджидал сюрприз. В приёмной, на своём рабочем месте, сидела Эльвира Сергеевна, и разговаривала по телефону. Увидев меня, она положила трубку и поднялась на встречу. Я протянул ей цветы:
- Прости.
Она молча обошла стол, взяла цветы, положила их на стол и крепко обняла меня:
- Это ты прости меня дуру. Я не могу без тебя.
- А я без тебя.
Я вытащил из кармана колечко и надел ей на палец:
- Я люблю тебя.
- А я тебя.
Я поцеловал её:
- Ты давно здесь?
- Больше часа. Тебе было три звонка. Это клиенты. Я всем перенесла встречу на завтра.
- А сегодня?
- А сегодня, Никодим, займёмся личной жизнью.
И она впилась в меня губами. 
 
А на утро, радостный и счастливый, я обнаружил в почтовом ящике агентства кредитку и записку: «От Ники».
 
Купец – (здесь) крепкий чай. Не чифирь.
Чепок – Солдатская чайная.