Древний звук Н и его детализация

черновик, не проверял
дураки, ну вы поняли...

Часть Главы 3 "Древний язык" книги "Особенности формирования Руского языка"




Древний звук “Н” и его детализация


Древний звук “Н” был первым и единственным знанием звучания, в соответствующей структуре значений которого абсолютно уже не было никаких знаний признаков действительности. В смысле она у него целиком и полностью была так сформирована на знаниях признаков сознания. Знаниях тех самых признаков, которых нет и не может быть в Действительности. И о которых могут быть только знания в невещественной структуре знаний нашего Сознания, но самих же этих признаков сознания, - ещё раз, - не существует вообще. И которые по этой причине мы не можем осознать посредством наших органов чувств. А это значит, что в структуре значений древнего звука “Н” не могло быть в том числе и знания звучания сопутствовавшего тем признакам действительности, которых, - ещё раз, - в ней никогда не было и нет, . Ну не может быть звучания у того, чего самого в Действительности нет.

По этой причине человекам предстояло так впервые в Языке определить знание звучания для этого значения древнего звука “Н” самим, а не взять его уже “готовеньким” у какого-то из признаков действительности (как это было у них со всеми другими звуками до него). Причём определить его уже таким, чтоб потом не нашлось бы в Действительности самого такого признака, которому он так или иначе бы в ней сопутствовал. Это, чтоб потом так чего не перепутать с самим значением древнего звука “Н”. Таким образом выбор знания звучания “н” для значения древнего звука “Н” у человеков был совсем так даже не случаен. И сам Древний звук “Н” по этой причине мы можем считать первым звуком в Языке с логическим у него в нём значением. Со знанием звучания древнего звука “Н” мы разобрались, осталось только разобраться теперь с его значением в Языке.

И сделаем это мы на примере такого его контекста, как Руский язык. Но, должен сразу предупредить, - во-первых, - что процесс формирования значения у древнего звука “Н” закончился задолго ещё до того, как начал формироваться сам Руский язык. А потому Руский язык здесь тем нам удобен, что в нём отразились именно уже результаты этого процесса, а вовсе даже не сам этот процесс. Тем более, что нелинейный процесс, каким и был процесс формирования значения древнего звука “Н” в Языке, нам с нашим Сознанием посредством книги осознать уже невозможно (посредством книги это если только с нашим Сознанием его изложить). В то время как его результаты при существующих сегодня у нас возможностях мы можем даже с нашим весьма ограниченным Сознанием осознать уже запросто.

И, - во-вторых, - при том, что существующие сегодня у нас возможности вполне уже позволяют нам установить значение любого древнего звука (и “Н” в том числе), но именно здесь нас и ожидает основная проблема, - сама необходимость в этом до сих пор в нашем Коллективном сознании ещё не сформировалась. А всё дело в самом Коллективном сознании, точнее в инерционности самих тех процессов, что так или иначе его определяют. (Помнится, что между появлением знания “Земля, это шар” в отдельных сознаниях и утверждением его уже в Коллективном сознании прошла почти тысяча лет, а всё потому, что самой такой необходимости в Коллективном сознании для этого знания тогда ещё не было.) А потому потребуется как минимум ещё несколько лет работы большого числа учёных, - не лингвистиков, нет, те вовсе даже никакие так не учёные, - чтобы мы смогли уже наконец установить значения древних звуков Древнего языка. В смысле создать уже так Структуру Языка, без знания которой осознать все те вопросы, что пытаются ставить сегодня перед собой лингвистики, просто невозможно.

А потому не ждите здесь от меня каких-то откровений, мне эту работу осилить, тем более одному, никак невозможно. Я здесь лишь на нескольких примерах обозначу само то направление, в котором значение древнего звука “Н” следует нам искать. И обозначу те трудности, что ждут нас на этом пути. В смысле самого значения древнего звука “Н” я здесь никак не устанавливаю, а потому я его здесь в итоге и не называю, увы.
В Руском контексте Древнего языка (контексте “Слово”) одним из (на)значений древнего звука “Н” в объединениях (словах) было выделение элемента из множества. Так были сформированы в нём такие объединения как: {“л(ь)уд(ь)ы” “Н”} - “людин”, {”рус(ь)ы” “Н”} - “русин”, {”бар(ь)ы” “Н”} - “барин”, {”бойар(ь)ы” “Н”} - “боярин”, и т.д. Из самой конструкции этих объединений следует, что были они так сформированы для называния соответствующих множеств (множественных форм соответствующих признаков действительности, - на конце их названий присутствует признак множественности, а именно знание звучания “ы”) и знания звучания “Н”. С учётом того, что во всех этих объединениях присутствуют названия множеств именно человеков, мы могли бы уже осторожно предположить значение “Н” именно как [один из множества человеков].

Тем более, что значение самого знания звучания “один” - {”од(ь)ы” “Н”} ему так тоже соответствует. Другое дело, что со временем значение его было расширено за счёт удаления из структуры его значений знания признака “множество человеков” (”од(ь)ы”). В самом же знании звучания оно при этом осталось, и значение у “од(ь)ын” [один] стало так уже обобщающим. В смысле применять это значение стало так возможно к знанию любого множества вообще, не обязательно только к множествам человеков. Сама эта операция по удалению того или иного знания признака из структуры значений при полном сохранении самого знания звучания возможна только в случае утраты уже звуками своих значений. В нашем случае это значит, что “од(ь)ын” стал уже именно [один], а не [один (человек) из множества “од(ь)ы”] в контексте “Предложение” Руского языка, а вовсе не в контексте “Слово” (т.е. в Древнем языке) Руского контекста.

Но это наше утверждение справедливо, - ещё раз, - именно только в контексте Руского языка, и именно только для контекста множеств человеков. Потому как стоит нам сделать лишь небольшой “шажок” в сторону, как мы сразу так обнаружим, что значение знания звучания древнего звука “Н” почти ничего общего с только что нами здесь установленным его значением не имеет.

Например в Руском языке существует объединение “камин”. Если следовать тому значению “Н”, что мы здесь установили для контекста Руского языка и его контекста “множества человеков”, то его значение должно было бы “читаться” как {”кам(ь)ы” “Н”} - [один (человек) из множества “кам(ь)ы”]. Но мы-то с вами все прекрасно знаем, что на самом деле знанию звучания “камин” в Руском языке это значение [один (человек) из множества кам(ь)ы] вовсе даже не соответствует. А соответствует ему в нём значение [камин], или по другому [печка].

Из чего следует, что, - во-первых, - это объединение было заимствовано в Руский язык из другого уже языка. И, - во-вторых, - было оно заимствовано именно в контексте “Предложение”, в смысле когда звуки собственных у себя значений в Языке уже не имели. Почему, собственно, мы и не можем “прочитать” значение слова “камин” в контексте “Слово” Руского языка. А ставим в соответствие знанию звучания “камин” в нём именно то его значение, что получили вместе с ним из этого другого языка, а именно [камин].
 
И вот здесь начинается уже форменная “комедия”, можно было бы даже посмеяться, если бы всё на самом деле не было бы так горько. Всё дело в том, что большинство современных лингвистиков, не понимая того сами, считают этим другим языком именно греческий язык. (Да-да! - это только в такой совокупности знаний, какой и является сегодня лингвистика, могут что-то решать не сами доказательства, которых в ней просто быть так не может, - отсутствуют необходимые знания связей, - а исключительно лишь только мнение большинства. Увы, это отличительный приём любого псевдознания, в самой же науке этот номер (приём) никак не проходит. Потому, собственно, она и Наука, в отличии от лингвистики, которая наукой так не является.) Чтобы понять, в чём именно здесь проблема, о самом слове “камин” немного подробнее.

Знание признака “камин”, понятно, не могло появиться в контексте Греции. Как не могло знание признака “лёд”, например, появиться в контексте Сахары. Потому как основное (на)значение признака “камин”, это отопление дома. Что является необходимостью в местах действительно холодных и возможностью в местах, где есть достаточно дров. Греция, увы, ни одному из этих условий не соответствует, чтобы в ней так однажды мог уже возникнуть признак действительности “камин”.

Из этого следует, что само такое знание признака в Грецию было привнесено. В смысле привнесено оно было вовсе даже не в Грецию, а в то место, которое в соответствии со знаниями связей Руского языка потом и назвали по названию уже тех человеков, что это знание туда привнесли и при этом “привнеслись” туда сами. А этими человеками, как это и следует из названия “Греция”, были охотники рек, - {”г” “рек(ь)ы”} - “греки”. Потому как одним из значений древнего звука “г” было [охотник]. (Значением “рек(ь)ы” соответственно было [реки].) 

Они потому уже были охотниками, что образ их жизнедеятельности очень даже отличался от образа жизни собирателей (кам(ь)ы). Но они были не просто охотниками, а именно что охотниками рек (речными охотниками). А это значит, что в отличии от всех прочих охотников они передвигались по рекам вовсе уже не на оленях и зимой, а на лодках и летом.

Безусловно, сама такая сезонность в их образе жизнедеятельности очень им даже мешала. Тем более, что плавать на лодке против течения вообще невозможно. Потому нет ничего удивительного в том, что из-за этого вот течения речные охотники в итоге оказались однажды на берегах Эгейского (знание звучания “г” в его названии совсем даже так не случайно) моря, где всегда уже было тепло и не было никакого течения. Меж тем как все острова в этом море были недалеко друг от друга, - запросто можно было доплыть от одного до другого на лодке.

Откуда именно греки (охотники рек) так (по течению рек) пришли, и привнесли с собой знание признака “камин”, мы можем судить по другому, гораздо уже более всеообъемлющему знанию, которое они тоже с собой привнесли. А именно по знанию, из которого впоследствии сформировался у греков миф о Хароне. Из этого знания следует, что прибыли греки в Грецию с берегов Камы. Где жили, когда рядом с теми местами был огромный ледник (это было примерно 12 тысяч лет назад).

Именно там, на берегах Камы, и существуют одновременно и необходимость, и возможность для существования уже самого такого признака действительности как “камин”. А это значит, что именно там этот признак “камин” и появился. Потому правильно будет рассмотреть этот признак “камин” именно в этом контексте.

Основное (на)значение камина, - ещё раз, - обогрев помещения. Из самой конструкции его следует, что устраивался он именно в стене, причём каменной. Единственными такими помещениями, у которых могли быть каменные, или очень на них похожие, стены, это были различного рода выемки в земле, в смысле ады. Именно в таких тогда пережидали долгие зимы кам(ь)ы. Отсюда становится понятным присутствие самого их названия “кам” в объединении “камин”. Осталось разобраться только со значением самого этого объединения” камин”.

(Кстати, о том, что греки тоже использовали тогда ады, а значит и знали в том числе про камин, говорит существование такого объединения (слова) в Руском языке как “гад”, значение которого “читается” с Древнего языка как [охотник (из) ад(а)]. Другое дело, что в самом Руском языке значение [”гад”] носит уже очень отрицательный характер. Их чего я делаю вывод, что своих адов из-за особенностей их жизнедеятельности речные охотники вовсе не делали. А предпочитали или, - это в лучшем случае, - проводить в чужих адах зиму вместе с их хозяевами кам(ь)ы, или вообще выгонять оттуда самих их хозяев, и жить уже в адах одним. А так как на одном и том же месте охотники никогда не задерживались, то кам(ь)ы могли вернуться в родной им ад уже на следующую зиму.)

Таким образом возможная конструкция этого объединения в Древнем языке получается следующая, - {”кам” “ин”}. Значением “ин”  (”in”) в языке древних охотников было [направление (движения) внутрь]. Чтобы лучше понимать само это значение лучше обратиться к похожему на него знанию звучания устойчивого сочетания, которое так и не стало объединением в английском языке. А именно “com(e) in!” - [заходи!]. Зайти же в те времена можно было только внутрь ада, никаких же других построек, чтобы в них можно было так запросто уже войти, у кам(ь)ы тогда ещё не было. А потому те же охотники трактовали знание звучания “in”, которое они слышали от кам(ь)ы, не столько как приглашение войти внутрь, а как их название того самого ада, куда их и приглашали войти кам(ь)ы, - “кам ин”. В смысле ад был для них ”in” кам(ь)ы. А так как отличительной особенностью ада была именно его печка в стене, то и её охотники стали называть тоже “камин”.

Ещё раз, - ады могли устраивать только кам(ь)ы, охотники таких тогда вовсе не делали. А потому и знание звучания “камин” в отношении ад(ов) кам(ь)ы могли придумать только охотники, которые их, - ещё раз, - сами никогда не лелали. Сами же кам(ь)ы называли собственные ады именно “ады”. Охотники называть же ады так уже не могли, потому как звука “д” в их языках тогда ещё не было. Потому как все они вышли из ханты, в языке которых древний звук “(д/т)” детализировался в “т”, а звука “д” таким образом не было. Использование же в объединении “ад” вместо “д” близкого по значению звука “т”, который и был в языках у охотников, приводило бы так к многозвучию в них, явлению невозможному вообще ни в каком языке.

Отсутствие же знания признака “камин” в Руском языке свидетельствует только о том, что сам Руский язык формируется уже тогда, когда никаких признаков Действительности таких как “ад” в Руском контексте уже и близко не было. В смысле все рус(ь)ы жили тогда уже в каких угодно жилищах, - карах, курах, корах, к(ь)эрах и колах, но только не в адах. Потому как всё это были уже деревянные постройки сработанные каменным топором,  а вовсе даже не землянки-ады, сработанные лопатой. А значит в них не могло уже быть и земляной стены с камином в ней.

Ещё раз, я столь подробно разобрал здесь пример со знанием звучания “камин” и соответствующим ему значением [камин] в Руском языке с целью показать нелинейность самого процесса детализации Языка. Потому как получается, что слово “камин” вовсе вроде бы так не является руским, в отличии от того же “людин”. Проблема в том, что то же “камин” и сегодня присутствует в Руском языке, в то время как “людин” в нём давным давно уже нету. И какое же из них так оказалось более руским? Впрочем, это уже к вопросу границ, потому и не будем мы здесь об этом.

И ещё, все эти знания, - а я не назвал здесь даже и половины из них, - следуют из знаний связей, что есть в Языке, и которых напрочь нет у сегодняшних лингвистиков. А потому собственную фразу, что “большинство (лингвистиков) полагает, что слово” камин” происходит из греческого языка” они сами вообще никак не понимают. В ней, безусловно, какой-то смысл всё же есть, вот только объяснить его они, не имея на то знаний связей в Языке, уже никак не могут.

Таким образом на примере объединения “камин” только на полном несоответствии его значения тем знаниям связи, что были в Руском языке, мы обнаружили, что само это слово было тогда в Руский язык заимствовано. Но, самое главное, мы так обнаружили, что значение древнего звука “Н”, структура значений которого целиком и полностью состояла уже из знаний признаков сознаний, в разных контекстах Языка (разных языках) была уже разной.

(Кстати, чтобы лучше понять, каким образом одна и та же структура значений (тем более состоящая из знаний одних только признаков сознаний) может восприниматься (или не восприниматься вообще, - в смысле не иметь в них никакого уже смысла) в разных контекстах уже по разному, приведу следующий пример.

Представьте себе ситуацию, что вы космонавт на действующей МКС (международной космической станции). Определите для её контекста такой простой в условиях для контекста поверхности Земли признак сознания как “верх”. Уверен, в контексте МКС у вас определить его уже никак не получится. Проще говоря, вам не удастся определить где верх, а где низ в условиях МКС.

Но стоит несколько выйти за рамки контекста “МКС”, в смысле использовать в том числе уже и знания контекста побольше, в котором контекст “МКС” и находится, как мы вполне уже сможем не столько определить, сколько принять для него признак сознания “верх” (”низ”). Потому как знание признака сознания “верх” (”низ”) формируется у нас за счёт информации от наших органов (не чувств, нет!). Их ощущения и говорят нам о направлении силы тяжести в том или ином контексте, в котором мы и находимся. И которые таким образом определяют нам уже признак сознания “верх" (”низ”). И которых, увы, в космосе (на МКС) нет. А признак сознания он потому, что никаких таких наших органов чувств в формировании знания этого признака, чтобы был он уже так признаком действительности, не участвует вообще.

Более того, знанием признака именно действительности (а вовсе не сознания, нет) “верх” (”низ”) становится уже только с расширением самого контекста. Это когда для его определения мы начинаем использовать не информацию от наших органов, а именно знания полученные от наших органов чувств. Которую именно такой мы можем принять, а можем и не принять. В отличии от информации от органов, где у нас самой такой возможности выбора нет. Так за “верх” (”низ”) для МКС мы можем принять, например, наше знание направления от нас до Земли.)

Но не только знания того или иного контекста могли влиять на значение древнего звука “Н”, но и любые знания вообще. Особенно хорошо это видно на примере таких одинаковых объединений Руского языка, как “он” и “но”. Если чем то они и отличаются, то только знанием связи “порядок”, что присутствует в них, - порядок у них абсолютно обратный по отношению друг к другу. Рассмотрим же их чуть поподробнее.

[”Он”]. Знание звучания объединения “он” сегодня мы используем в контексте “Предложение” Руского языка, когда выделяем в нём какой-либо элемент из какого-либо множества. Это своё значение знание звучания “он”, похоже, получило ещё в контексте “Слово”, когда с той же целью оно в нём и использовалось, - “звон”, “стон”, “трон”, и т.д. Разница в том, что в контексте “Слово” название множества, откуда и выделялся элемент посредством значения “он”, присутствовало в самом том объединении, что было с ним образовано. В отличии от контекста “Предложение”, где самого такого объединения уже нет, но название этого множества (из которого и производится выделение) присутствует в самом предложении уже обязательно.

В противном случае, это если не в предложении, знание этого множества обязательно присутствует тогда в нашем Сознании В смысле для выделения элемента из его множества одного только значения знания звучания “он” ещё недостаточно. Необходимо как минимум и знание самого того множества, элемент которого мы так выделяем. Причём само это знание (этого признака действительности “множество чего-то”) мы можем получить не обязательно только с использованием средств (знаний) Языка. Для этого вполне подойдут и знания наших органов чувств. А всё потому, что само знание этого множества, как я уже здесь заметил, является знанием признака действительности. Проще говоря, любое множество, как и его члены, все они являются признаками Действительности.

(На значение знания звучания “о” я здесь совсем даже не отвлекаюсь, слишком уж это большая тема. А здесь лишь замечу, что в том числе и с помощью значения “о” у самого объединения “он” значение носит так уже обобщающий характер.)

[”Но”]. Всё то же самое. И значение знания звучания “но” тоже самостоятельного значения в Руском языке не имеет. После него в нём тоже обязательно используется некое знание, которое и уточняет уже так его значение. Другое дело, что это знание соответствует уже более признаку сознания. А это значит, что ничем кроме как средствами (знаниями) Языка, это знание выражено уже быть не может. Таким образом, опять же полагая, что значения [”н”] мы абсолютно ещё так не знаем, значение “но” мы можем принять пока как [”н” (любого) множества].

Ещё раз, - вместе с “он” в Руском языке обязательно следует знание какого-то признака действительности. Вместе же с “но” обязательно следует уже знание какого-то признака сознания. Потому как только с ними эти объединения в Руском языке имеют хоть какие-то значения.

Другое дело, что в Руском языке у знания звучания “но” в контексте “Предложение” так уже формируется значение противопоставления, которого у него просто быть не могло в контексте “Слово”, - в нём отсутствуют для этого необходимые знания связей. Есть у этих объединений так и другие различия. Так оба они образуют множественные формы, но уже несколько по разному, - “он(ь)ы” (”они”) и “(ь)ыно” (”ино”). Но то же “ино” в отличии от “они” используется исключительно в контексте “Слово”, например, - “иноагент”, “иностранец”, “иносказание”, и т.д. В отличии от того же “они”, которое используется в Руском языке только в контексте “Предложение’.

Впрочем, на этом, пожалуй, здесь и достаточно. Потому как целью этой моей части “Древний звук “Н” и его детализация" было показать, что мы сегодня уже в состоянии установить значение каждого древнего звука (а не только “Н”) в Древнем языке и последовательность его в нём детализации. Другое дело, что с тем полным отсутствием хоть каких либо знаний связей у сегодняшних лингвистиков это просто невозможно. А потому остаётся только повторять за ними их же чушь, которая никакого такого смысла на поверку у них вообще не имеет, - “Большинство из нас полагает, что слово “камин” происходит из греческого языка”.

P. S. Исключительно для черновика, - поверьте, если бы лингвистики так просто пёрнули бы в лужу своей жопой, то в самом этом звучании у них было бы гораздо уже больше смысла, чем вообще во всём том, что они сегодня так пытаются говорить через рот.