Ты, Оленька, крути...

Наш хуторской водитель Гена Фёдырыч Чернушкин уже пятый год рулил на стареньком видавшим виды и аварии самосвальчике под загадочным названием ГАЗ-51. И надо сказать, добросовестно трудился,  хорошо. Но, недобрым словом вспомнить, часто мучился над запуском двигателя, особенно зимой. Характер уж у этой машины был крайне строптивый. Не помогали ни подогрев паяльной лампой, ни залитая в радиатор горячая вода. И тем не менее, выход из столь обидной для него ситуации был однажды найден. И применялся, потом, на зависть другим водителям не единожды. А дело вот в чём.
 
Всякий раз, выходя поутру из жарко натопленной хаты, Гена Фёдырыч просил свою супругу Ольгу помочь принести ведро горячей воды. Сам же выносил ещё два ведра кипятка и залив воду в радиатор,  вручал помощнице заводную ручку, а сам, забираясь в кабину, говорил:
- Ты, Оленька, крути, а я тут по электричеству займусь.

Ничего не подозревавшая Ольга, изо всех сил тормошила прозябший за ночь мотор. И хоть она была худощавой на вид женщиной, но руки у неё были жилистые, тренированные, потому как работала она в совхозе дояркой и вручную выдаивала до 20-ти общественных бурёнок. И поэтому холодное нутро мотора вертелось почти с той же скоростью, что и на сброшенных оборотах уж бы заведённого двигателя. Однако капризная машина заводиться не спешила…

- Резче надо, Оля, крутить, резче, - командовал Гена Фёдырыч. А сам, даже не удосуживался вставить! ключ в замок зажигания. Лишь только недовольно бурчал в кабине.
- Какая ж ты, Ольга, всё-таки неопытная. Мотор завести и то не можешь. А ну-ка, садись в кабину и жми на газ, я сам попробую. Вот уж неуч в юбке…

После этих слов Гена Федырыч незаметно вставлял ключ в замок зажигания и с неохотой покидал кабину. Оставалось только нажать на «гашетку». Что и делала намаявшаяся с заводной ручкой Ольга с превеликим чувством исполненного долга.
Теперь уж Гена Фёдырыч с невероятной лёгкостью вертел заводной ручкой и с ходу заводил машину. Потом, натянув подсос, шёл пить заваренный на степных травах чай, а немного согревшись, уезжал на целый день в «район» на заработки.

На следующее утро всё повторялось сначала. И  поступал он так с Ольгой  потому, что та частенько ругала его за давнюю и преданную любовь к бутылочке.