Глава 10. День из жизни

Джулиан опустился на поляне, принял человеческую форму и пошел, вдыхая сырой осенний воздух. Лес оголился, листва, опавшая, скользким покрывалом устелила землю, на голых ветвях дрожали капельки воды. Все вокруг посерело и поблекло, сквозь прозрачную фактуру леса было видно далеко вокруг. С неба сыпалась мелкая крупа, и тоскливый шелест наполнил все вокруг. Джулиан шел по улице между изящными домишками, обвивавшие толстые, вековые деревья, и внимательно вслушивался в звуки, наполнявшие то место, что стало ему домом.
С тех пор, как умерли близнецы, прошли долгие годы. Много-много лет. Гэльфорд не знал, сколько – он как ушел из дому, так и не возвращался туда, даже родных своих не видел, а со счета дней он давно сбился. Иногда он связывался с Ирвином, да и то из формальных соображений: подлатать расписание дежурств, поделиться сведениями или, наоборот, получить информацию, узнать обстановку.
Джулиан брел между домами, свято веря, что прогулка поможет ему развеять хандру, наступавшую сразу после окончания дежурства - не привык он жить один, даже за столько прошедших лет - но движение и свежий воздух как-то не сильно помогали нефизическому существу. Когда дух бежал из дому, он попал в Зачарованный лес, где уже был выстроен город для народа эльфов, а в большой крепости были оставлены тела, там он и остался жить один одинешенек, среди пустоты. Только звери иногда забредали в город, но с ними было не поговорить…
В черной громаде замка было как всегда тихо и безжизненно, тусклый свет осеннего вечера едва пробивался сквозь застекленные окна, и поэтому в внутри висела темнота. Дверь тихонько скрипнула, отворившись - давно было пора смазать ее, да все руки не доходили – жизнь продолжалась, то вспыхивая, то затихая, но все равно шла война, не прекращаясь ни на час. Без страшных дней, как тот, что унес Южени, но и без спокойствия, в котором тихо сгинули близнецы. Мелкой нечисти было полно, то и дело появлялись бреши и дыры, их надо было латать, а после этого – чистить мир. На троих – за глаза работы, тем более что Ирвин не выходил из дому, то есть, сменялись Джулиан с Синвирином. Почему Кубик не сражался больше, оставалось только гадать, и Старший частенько задумывался над этим вопросом, но спросить напрямую стеснялся – мало ли какие проблемы, его не касающиеся…
Замок встретил своего хозяина безмолвным холодом.
- Я дома, - позвал он, и ему в ответ отозвалось лишь гулкое эхо.
Под высокими сводами, освещенными колеблющимся, неровным пламенем, зажженным гэльфордом, было сумрачно, почти темно, потолок терялся в тени. Эхо прошлось по пустым коридорам замка и стихло, тишина установилась – привычная и пустая. Джулиан вздохнул и пошел между каменными столами, читая надписи под телами: вот, у самого входа, лежал Экктирь, рядом с ним – девушка Вирьерь, следом – Анорь… дух мысленно здоровался с каждым, кое-где одергивал покрывала на телах, разглядывал спокойные, молодые лица. Раньше он не мог их запомнить, со временем привык и даже имена выучил – больше поговорить было не с кем.
Черный блестящий пол отражал белый свет, отсвечивая в опущенные глаза, темнота все равно давила, хоть все, что было можно, уже было зажжено. Джулиан старался не думать о далеком, чужом доме: туда не было возврата, но сегодня одиночество мучило сильнее обычного. Ирвин-то не был один, он был с Синвирином… чтобы не происходило там, они решали проблемы вместе, в чем Старший сам себе отказал. Гэльфорд поморщился и достал из кармана айфон, включил музыку на всю громкость, чтобы эхо загуляло снова. Звуковые волны полетели и стали накладываться друг на друга, смешиваясь в невыразимую какофонию. Дух сел под стену в углу, освятил себя кругами холодного пламени, чтобы темнота не могла подкрасться ближе, и, уткнувшись в острые колени, погрузился в транс, собирая энергию.
Постепенно телефон сел, и музыка остановилась, но гэльфорд не заметил возвращения тишины: он был далеко, он был не тут, блуждая в воспоминаниях. Наступила полночь, потом прошел еще час, и еще…уже близился робкий рассвет, и небо снаружи посерело и скуксилось, готовое снова расплакаться, когда входная дверь тихо скрипнула и черная, сутулая тень скользнула внутрь замка и тут же слилась с чернотой. Осторожно оглядела помещение и по-воровски, крадучись, поползла между рядами: защитник спал, и его свет поутих, как съежился. Тень прошмыгнула сквозь залу, пугливо оглянулась на гэльфорда, но тот сидел неподвижно, тогда тварь скользнула на лестницу, ведущую наверх, где лежали остальные тела эльфийского народа, и стремительно побежала, прижимая коротенькие лапки к груди. Ее не заметили, ей все было дозволено, пока противник спал.
Джулиана разбудило чувство тревоги: оно пришло из видений, похожих на человеческие сны. Воспоминания смешивались, путались, порождая странную, зачастую страшноватую картинку. Ему привиделась Южени: она прыгала через скакалку и смеялась, а вокруг нее был город, горящий белым пламенем. Джулиан усилием воли прервал транс и поморщился – он старался забыть о том, что было, но память, абсолютная, не давала воспоминаниям стереться и смазаться, они оставались такими же яркими и четкими, как и в момент их образования. Он еще посидел, не желая вставать, спешить-то было некуда: вся жизнь свелась к дежурству, в остальное время заняться было решительно нечем.
Дух глянул на часы – до его смены оставалось еще несколько часов, можно было посидеть еще, не думая ни о чем, и он уже собирался нырнуть обратно в транс, когда сверху раздался странный шорох, не похожий ни на один звук из того множества, что наполняли лес. Как будто кто-то крался между каменными столами. Звери ни разу не заходили в замок, птицы иногда залетали, но редко, да и звук не походил на шорох крыльев, и свиста не было слышно. Сквозняк? Джулиан тут же напрягся и встал, однако, свет зажигать не стал: гость нужен был ему живым. В конце концов, может, это Синвирин зашел погостить? Или Ирвин? Если нет, то оставался всего один вариант: монстр. Но зачем он явился? Неужели…
Дух поднялся, его лень как рукой сняло, и осторожно пошел, вглядываясь в сумрак и стараясь не светиться, ноги бесшумно ступали по каменному полу, узкие, раскосые глаза щурились, пытаясь пробить тьму. Проверять магическим способом он побоялся: некоторые твари слепы и глухи, в таком случае они ориентируются на изменения энергетического поля, а спугнуть нежданного гостя совсем не хотелось – нужно было узнать причину его появления. Джулиан тихо поднялся наверх и, скрываясь в тени, стал осматривать залу. Здесь он бывал реже и эльфов по именам не помнил, да и ориентировался на чужих этажах плоховато, но звук шел отсюда, сверху, в этом ошибки быть не могло. Помещение было пусто и беззвучно, снаружи уже наступил рассвет, и тусклый свет прочертил дорожку по полу, но столы находились в тени. Еще один шорох раздался в конце залы, и дверь противно скрипнула, раздались легкие шаги, едва слышные и торопливые. Дух сорвался в погоню, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимания, но едва он добрался до конца, как звук раздался в черноте лестничного провала.
Джулиан обернулся и охнул: два крайних тела были разворочены, разодраны, черный пол залила кровь, застывающая густым желе. Двое из первых эльфов были убиты, не успев родиться. Тварь пришла даже не за душами, тварь пришла поживиться телами. Монстры пронюхали, что легко могут получить плоть и пришли за ней, взломав защитную систему Синвирина, и так было наверняка повсеместно. Первым желанием было связаться с Юльвандом, сказать ему об этом, но обида и гордость не позволили вызвать Создателя. В данный момент требовалось разобраться с проклятой тварью, пока она не тронула еще кого-нибудь, разговор можно было на время отложить. А монстр явно почувствовал, что защитник вышел на охоту, и, уже не скрываясь, бежал, надеясь скрыться во мраке, но переплетения замковых коридоров играли на руку преследователю: тварь заблудилась и в панике неслась, все дальше отдаляясь от выхода.
Джулиан сорвался с места, и тут же по всему дворцу вспыхнули белые огни, угловатые тени брызнули во все стороны, каждый уголок оказался освещен, и монстру некуда было деться. Высокая, сутулая тварь, покрытая бесформенными клоками шерсти, с коротенькими лапками и несуразно длинными ногами оглянулась на преследователя и оскалилась забором длинных, острых зубов, зашипела страшно, заблестела слезящимися глазами и бросилась на гэльфорда, понимая, что убежать не выйдет. Джулиан содрогнулся, живо представив себе монстра, склоненного над разорванными телами, зло поморщился, увидев кровь на когтях и клыках, и кинулся ей навстречу. Свет полыхнул и ударился о стены, отраженный чудовищем, разбился со звоном, монстр глухо и как-то жалобно завыл, будто заплакал, и осыпался кучкой пепла: против гэльфорда ему было не под силу бороться.
Дух сжался, обхватив себя руками: ему было больно и обидно, что он допустил злодеянию совершиться. Он сражался против тварей, способных разрушить мир до основания, а защитить народ от ночного вора-пожирателя не сумел. И теперь точно надо было связаться с Синвирином и сообщить Ему о возникшей проблеме… а ведь столько времени прошло… Создатель выжил в ту ночь. Заботой Ирвина, видно. Значит, теперь Он знал, что брат оставил Его в момент опасности. Джулиан не жалел о своем решении, хоть и не обвинял Его больше в преднамеренном убийстве. Время прошло, страх схлынул и скрылся в глубине души, но презрение в голосе было бы невозможно услышать. Больно. Да и станет ли Он отвечать «предателю»?
Но Юльванд, несмотря на опасения духа, ответил сразу же:
«Я слушаю. Ты в порядке?»
«В порядке,» - мрачно огрызнулся гэльфорд – вот только забыты со стороны Создателя ему не хватало до полного счастья. И так стыд проснулся внезапно.
«Ты давно со мной не связывался,» - с легким укором заметил Синвирин, но в Его голосе слышалась скорее легкая печаль, чем обида.
«Да как-то повода не было, - буркнул Джулиан и сразу перешел к делу, не желая выкладывать истинную причину своего молчания: - Тела, которые ты разложил по городам, в опасности. Твари пронюхали, что их можно легко добыть и пришли поживиться. Я сегодня столкнулся с эти и, к сожалению, пришел слишком поздно.»
«Пожиратели тел…» - задумчиво пробормотал Синвирин, и Его мысли заскакали, появились какие-то новые имена: Юльванд думал, кого может послать на защиту и, кажется, не помнил, что ментальный контакт еще не разорван, поэтому Джулиан мог слышать все Его мысли. Дух смутился и замолк, вслушиваясь в околесицу раздумий Создателя, Тот соображал достаточно долго, спорил сам с собой, думая послать некого Яксона или передать дело в руки Ирвину, или вообще заняться Самому. Наконец, Он довольно гукнул, видимо, прейдя-таки к решению, потом обратился к Джулиану:
«Спасибо, что сообщил о проблеме, я ее решу в течение пары часов и, надеюсь, больше мы к ней не вернемся. А ты бы пришел в гости как-нибудь, а то мы с Кубиком забудем, как ты выглядишь. Скажем, сегодня после смены?»
«Это уж как получится,» - гэльфорд старался скрыть недовольство в голосе, но нежелание все же просачивалось в интонации.
«Будем ждать тебя,» - тепло отозвался Синвирин и прервал контакт – кажется, Он и вправду скучал, хотя кто их, Мастеров Обмана, знает?
Джулиан выдохнул с облегчением и потащился к выходу из замка: разговор занял буквально пару минут, большую часть из которых Юльванд общался сам с собой, но сил выпил порядочно. А от осознания, что придется, пусть и на время, но вернуться домой, становилось едва ли не страшно, но тошно уж как минимум, и плохое настроение, появившееся с самого утра, было испорчено окончательно. Не то, чтобы дух не хотел видеть Ирвина и даже отвращение к Синвирину прошло за годы, проведенные порознь, нет, дело было в другом: в доме все было заполнено воспоминаниями о Южени и близнецах. Тишина вместо бесконечного трещания детских голосов с канала Disney, пустой пол, по которому больше не валялись машинки – любимые игрушки Мерлина и Артура, незанятые стулья за обеденным столом… И страшная мысль, пришедшая в ту ночь: я следующий… Он простил Синвирина, поборол в себе догадку об убийстве младших, смирился со страхом, но… возвращаться домой не было смысла, только старые раны разбередятся, но раз уж Синвирин потребовал, значит, придется зайти. Дух поморщился и вышел в холодное утро, тщательно заперев двери замка за спиной.
***
А в домике на останце действительно все поменялось за прошедшее время. Мало того, что интерьер сменился раз десять, так еще и жители новые появились, о которых Джулиан даже не догадывался. Вокруг маленького домика вырос крепкий, гудящий забор, созданный из невидимой, кипучей энергии и камней, лениво поворачивающихся вокруг своей оси – мера предосторожности, чтобы маленькие, глупые жители не попали в ловушку, монстры, чуя силу, как мухи на мед, собирались около жилища. А его обитатели, не в меру боевитые и активные, готовы были в пекло лезть каждую минуту. Вход был только один, да и тот так заколдован, что попробуй пройди: он предназначался только для Хозяина, остальные, не имея тел, как-то по-другому должны были справляться в будущем. Но даже тут, на заборе, где стоял часовой, было опасно: монстры постоянно выли внизу, кидались на стену, пытаясь ее сломать, но раз за разом терпели неудачу, разбиваясь в кровавое месиво. То и дело появлялись летающие твари, плюющиеся то огнем, то ртутью, то пытающиеся выпить энергию, поэтому новичков не выпускали на дежурство. До сегодняшнего дня.
Его звали Яксон, и он определял себя как немолодого мужчину, все еще крепкого, хоть и сухонького и какого-то сжатого. У него были редкие, седоватые волосы, морщинки по всему лицу, водянистые, бесцветные глаза и жилистые руки с непомерно большими ладонями, но мыслил он еще по-детски, поэтому страшно гордился, что опередил Урию, своего ближайшего друга и брата. Их было всего двенадцать, не считая Хозяина и Старшего, Ирвина: ДОран, ИфрЭ, Аукори, ВэнЭльям, ДАйзур, ОльвЭрин, МУльвари, ВиллайтО, Энвелир, ДОльви и, собственно, сами Яксон и Урия. И все они принадлежали младшему поколению гэльфордов – тех, кто был создан после гибели близнецов из Первой Пятерки. Младшие, как их прозвал Кубик, предназначались для защиты мира – Старших больше не хватало, их осталось всего-то двое, да Джулиан пропал, как сгинул. Про него ходили легенды, больше походившие на сказки, и никто из духов не знал, жив ли он на самом деле или погиб, сражаясь где-то в одиночестве. Ни Ирвин, ни, тем более, Синвирин, которого младшие знали как Хозяина, но не более, не рассказывали об этом, да и говорить о Джулиане, как и о погибших близнецах и Южени, было запрещено. Больно неадекватно реагировал на все это Создатель. 
Более слабые, чем первое поколение, младшие воспитывались под чутким руководством Ирвина, сменившего роль солдата на фартук и перо с книгами, Синвирин же практически не принимал участия в этом процессе, полностью занятый творением и защитой мира, Он практически не бывал дома, а когда заходил общался только с Кубиком, на остальных глядя издали. Он боялся привязаться, полюбить новичков, как полюбил Первых Пятерых. Боялся снова испытать боль утраты, но создать новое поколение было просто необходимо: миру нужна была защита, а Он не справлялся в одиночку. О пробуждении физических народов в небезопасное время не могло идти и речи.
Яксон побаивался Хозяина, Ирвина же любил всей душой и старался приблизиться к нему по уровню боевых способностей, но силы были не равны: все младшее поколение было слабее, в разы слабее Кубика.
Вчера же был важный день – Хозяин вернулся домой и устроил смотр, в результате которого остался чрезвычайно доволен и разрешил, наконец, выпустить новичков на поле боя. Яксон был и рад, и горд: он с самого дня своего рождения всей душой мечтал вырваться в большой мир, что лежал за энергетической стеной, мечтал сражаться и исполнять то, для чего его создали, для чего воспитали и научили пользоваться магией. И время, когда он мог лишь с жадностью смотреть за стену, не имея возможности даже приблизиться к ней, кончилось: дух стоял на пороге значительных перемен, которые бы вывели его в основную часть Зетта. Душа радостно билась – глупый дух еще не знал, что ему готовит судьба в большом мире, но его мечты о сражениях и победах, об опасностях и спасениях, о монстрах и гордости, с которой бы посмотрел на него Ирвин, занимали все его воображение. Он хотел стать лучше всех своих товарищей, добиться успеха и увидеть появление физических существ, он так хотел жить на полную, летать свободно, сражаться и защищать, что ему никак не сиделось в тесных стенах дома.
Гэльфорд замер на одном из камней и с замирающим сердцем вглядывался в даль, но кроме барханов из красного песка и перламутровой оболочки мира ничего не мог разглядеть. Поначалу вой монстров под стеной слегка пугал духа, хоть он и не раз по ночам вместе с Урией пробирался к ограде, чтобы послушать звуки мира. Закадычные друзья, они даже несколько раз пытались выбраться наружу, чтобы хоть одним глазком посмотреть на большой мир, но Ирвин, казалось, никогда не отдыхал и каждый раз вылавливал беглецов, с мягким укором обещая рассказать все Хозяину, но до дела не дошло ни разу.
Когда же Яксон вышел на стену и впервые официально попал в зону возможного поражения, то поначалу испугался, но радость от недавней победы заглушила тревогу: вчера его сам Хозяин признал лучшим! Вечное противостояние между двумя братьями-гэльфордами Искр – Яксоном и Урией – длилось с самого их рождения, и вчера разрешилось: Яксон был признан лучшим и удостоен чести первым постоять на дежурстве. Свою обязанность он выполнял безупречно, и от этого еще больше гордился собою. Дух всегда был гордецом и не терпел конкуренции, но от Урии было не так-то легко отбиться – тот тоже не был готов сдаться без боя.
Внезапно, на горизонте появилась черная фигура, издали напоминающая человека, идущего по воздуху, но Яксон хорошо знал, что Хозяин дома сейчас, отдыхает после тяжелой смены, а Ирвин за ворота не выходил, все свое внимание обращая на воспитание младших, значит, монстр? Гэльфорд весь подобрался – вот он, шанс показать себя не в дружеском сражении с другими отрядами, а в настоящем бою! Сердце духа забилось в тревожной радости: только бы он дошел, только бы напал! Вот ему не поздоровилось бы! В радостном напряжении Яксон вглядывался в неторопливо идущую фигуру, все больше проявляющуюся по мере приближения. Высокий, бледный человек с темными кругами под глазами, в черном костюме и черной водолазке шел неторопливо, его руки, обессиленные, болтались вдоль тела, и он совсем не походил на монстра, но Яксон было не так просто обмануть: он хорошо усвоил, что твари могут маскироваться под существ дружелюбных, да и свою семью дух хорошо знал. А пришелец никак не походил на жителей дома. Ирвин много сил приложил, чтобы научить своих подопечных всему, что сам познал на опыте – он тоже боялся потерять хоть кого-то их них.
Тварь подошла вплотную к стене, оглядела ее, а затем с каким-то презрением осмотрела веселого и готового к сражению бойца на камне. Яксон весь дрожал от нетерпения: вот он, вот он шанс показать себя! Но к разочарованию младшего гэльфорда битвы как таковой не было. Незнакомец поморщился и исчез, в следующее мгновение оказавшись за спиной у Яксона, внутри ограды. Ни чары, ни защитник ни на мгновение не задержали тварь, и только ощущение страшной, необъятной силы пришло вместе с существом в черном. У духа перехватило дыхание от неожиданного чувства: его никогда никто так просто не обходил – незнакомец по силе был равен Ирвину, если не самому Хозяину, а Яксон… был столь же крепок для него, как яичная скорлупа. Анализ сил занял буквально мгновения, а в следующую секунду младший уже связался с учителем, и Ирвин показался на пороге.
- Джулиан…? – прошептал Кубик, и тихие бирюзовые глаза подернулись переной.
В отличие от Джулиана, Ирвин считал все года с того момента, как тот ушел из дому: долгая тысяча лет прошла. И каждый день Ирвин помнил о брате, а тот даже не соизволил связаться. Кубик не держал обиды, но измученный вид Старшего, его потускневшие, пустые глаза и выражение обиженной неприязни заставили его усомниться, что с братом все в порядке. Столько лет пробежало, и вот блудный сын снова стоял на пороге, глядя все также тяжело и с некоторым безумием, как и тогда, много лет назад.
- Я не вовремя? – также тихо спросил Старший, внутренне надеясь уйти.
Уже сейчас, даже не войдя в дом, поднялись воспоминания, и тоска сжала сердце, а увидеть изменения, казалось, вообще будет невозможно. Хотелось убежать отсюда также, как он убежал в прошлый раз, лишь бы не видеть изменений в бывшем доме. И кто был этот парень на заборе? Неужели, новое поколение гэльфордов? По существу он был таким же, как Ирвин, таким же, как он сам.
- Разве ты можешь быть невовремя? Заходи, Синвирин дома, - Ирвин посторонился, давая брату войти, и тот, скрипя сердцем, шагнул через порог.
В доме действительно все изменилось настолько, что узнать было невозможно: круглый стол сменился длинным, прямоугольным с двенадцатью стульями по краям и двумя креслами в изголовье и в конце, телевизор, перед которым любила прыгать Южени, был снят со стены, все свободное пространство заняли шкафы с книгами, камин, несмотря на холодное время года, был потушен, поэтому в доме было холодно. Девочка лет тринадцати с рыжими длинными косами подняла взгляд от книги и, нахмурившись, посмотрела на строгого незнакомца, темноволосая женщина с пухлыми губами оторвалась от вытирания пыли, недоверчиво сощурившись и обернувшись к двери.
- Это наши младшенькие, - тихо пояснил Ирвин. – Я познакомлю тебя со всеми ними, если захочешь, они хорошие ребята. Синвирин создал их, когда понял, что нам с Ним тяжеловато вдвоем. Не сражаться, а жить. Он не может больше существовать в одиночестве...
- То есть, это не все новички? – неприятно изумился Джулиан, кусая тонкие губы и хмурясь так, что его узкие глаза превратились в крохотные щелки: он был недоволен самим появлением тех, у кого не было Мира Мертвых, а осознание, что они родились из прихоти Создателя, совершенно не укладывалось в голове духа.
Но Кубик не успел ответить.
- Кто пожаловал! – лживо-веселый выкрик с лестницы заставил всех находившихся в гостиной подскочить: Синвирин в длинном черном кардигане с алой подбивкой развел руки в черных перчатках, будто хотел обнять «блудного сына», но тот едва сдержался, чтобы не отшатнуться.
Юльванд поменялся больше всего остального, Он стал другим, и теперь Джулиан понял, почему так смутились новички, лишь только Создатель появился в комнате. От веселого парня, которым помнил Синвирина Старший дух, ничего не осталось, от нового существа же веяло холодом и ложью, непонятностью, непостоянностью, тайной. Он улыбался, но веселья не было в Его ауре, хитрость и закрытость – вот какой была Его сущность теперь. И гэльфорд отчетливо понял, что больше не услышит веселого смеха, не увидит простого выражения на лице Создателя: Юльванда уничтожила гибель близнецов, перекосила, перекорежила…. Он не стал хуже или лучше, Он стал другим, как и все вокруг, но смириться с этим было сложно. Джулиан смотрел на фальшивое лицо бывшего брата и жалел, что вообще пришел: все поменялось, все стало другим, один Ирвин продолжил быть собой, а эти несчастные новички… куклы в руках бездушного Создателя… зачем? Неужели Он не помнил цену за их силу? А если помнил, то почему согласился ее заплатить?
Синвирин перестал улыбаться, вздернул бровью и сошел в гостиную. Именно сошел, а не сбежал вприпрыжку, как бывало раньше.
- Идем, поговорить надо, с Ирвином потом пообщаешься, - бросил Он и вздернул подбородок, чтобы посмотреть на гэльфорда сверху вниз – этого за Ним тоже не водилось раньше.
Джулиан послушно вышел следом: спорить с новым Синвирином, с Синвирином-Владыкой совершенно не хотелось. То существо, что пришло во время первого дня творения, теперь стало сущностью Юльванда. Гэльфорд, стоявший на стене, вытянулся по струнке и поспешно перевел взгляд вдаль, хоть и оглянулся на выходивших из дома. Он тоже боялся Владыки. А Тот словно ничего не замечал – преспокойно шагнул за ворота и исчез: старый портал, существовавший еще на памяти Джулиана, был хорошо встроен в ограду. Дух прошел следом и вынырнул на Большой равнине.
День близился к вечеру, непроглядные сумерки очертили тени трав, на удивление не поддавшихся тлению осени, огромный холм, оставшийся от трупа многорукой твари, убившей Южени, нависал над равниной, он покрылся землей, на нем теперь росли невзрачные при свете цветочки, но часть головок уже раскрылась, приветствуя ночь. Небо было на удивление чистыми, холодный свет луны, выползавшей из-за горизонта, залил все вокруг мертвенным сиянием. Синвирин стоял в тени и, казалось, был погружен в свои мысли, и с Него словно маска спала: согнутые плечи и опущенная голова говорили о том, что Он помнил, какая трагедия произошла здесь. Может, не так хорошо, как Джулиан, но помнил. Как помнили все, кто еще был жив.
- Почему ты ушел из дому тогда? – глухо спросил Он и поднял голову: Он не улыбался больше, Его взгляд потух и стал тяжелым, как свинец.
Здесь, в пустом поле, где никого, кроме них двоих не было, Он мог не скрывать свое истинное лицо.
Джулиан помолчал, вспоминая, что говорил Ирвину в тот день:
«Он поубивает нас всех. И я стану следующим.»
Но повторить эти слова вслух было невозможно. Гнев и страх схлынули, и гэльфорду стало мучительно стыдно за свои слова и за бегство – Ирвин-то остался рядом с Юльвандом, когда Тому реально нужна была помощь… и Кубик сделал что-то, что заставило Создателя жить. Хоть как-то, но жить дальше. Творить, сражаться, поддерживать Зетта от разрушения…
- Почему? – проговорил Синвирин, напоминая, что вопрос так и остался без ответа. – Мне так нужна была твоя помощь, но тебя не было рядом… а Ирвин был.
- Зачем ты говоришь это? – Джулиана словно по лицу ударили.
Он знал, что не должен был уходить, и от укора стало еще больнее. Он ведь не просто так сбежал, испугавшись гибели. Он ушел, чтобы родные не видели его смерть и не брали на себя ответственность за нее, однако, Юльванд не понимал этого, как тогда не понимал и Джулиан. Он сделал это подсознательно, только потом сообразив, зачем.
- Прости, - прошептал Создатель, - я действительно не должен был этого говорить. Мне тебя страшно не хватает, я стал чужим в своей семье, младшие боятся меня, я только с Кубиком и могу поговорить, а он все в делах… Он занят воспитанием младших, он…
- Ты превратил Ирвина в домохозяйку? – в гневном изумлении воскликнул гэльфорд.
Сильнейшее существо после самого Синвирина, созданное для сражения и лишенное его. Что переживал Кубик все эти сотни лет, когда был лишен родной для себя среды сражения? И как вообще в своем уме остался?
- Он сам так решил, - защищаясь, едва ли не жалобно проговорил Создатель. – Я всего лишь попросил помочь, а он взял на себя все. Я… боюсь привязаться к ним. Они защитники, смерть – это неизбежный удел. Она и меня настигнет, и Ирвина рано или поздно. Но я не переживу боль потери еще раз.
- Ты понимаешь, что его дело – сражаться? – резко и зло перебил дух. – Он сильнее меня, он быстрее тебя, а ты его дома запер!
- Он сам решил, - повторил Юльванд, а потом внезапно закипел изнутри злобой: - И справился лучше нашего. Мы их выпускаем с завтрашнего дня за стену, а они гораздо слабее всего первого поколения, даже тебя! А еще они совсем как люди, им будет место среди живых существ. Проблем, какие были с Южени на Земле и намечались с Мерлином и Артуром больше не будет: Ирвин решил их. Ирвин все исправил. Ирвин…
Упоминание о Южени внезапно воскресило целый пласт воспоминаний. Джулиан отчетливо вспомнил ссору с Синвирином, произошедшую в тот день, вспомнил, как кричал Юльванд, как он сам в панике метался по Большой равнине, ища сестренку, как вопросы сыпались один за другим, не находя ответа. Тогда спор оборвался вмешательством Кубика, чтобы возобновиться сейчас, спустя тысячу с лишним лет. Боль поднялась и обожгла сознание, холодный свет луны показался невыносимо ярким.
- Зачем ты вообще создал их?! Разве ты не помнишь цену их жизни?! Цену нашей жизни?! – крикнул Джулиан. Он злился не на Синвирина, он злился на свою беспомощность и на то, что не может выплеснуть из души накопившуюся горечь. - Они умрут рано или поздно, как умерла Южени, как умерли близнецы, как умер я! Почему ты готов жертвовать ими?! Платить так много?!
Синвирин подался вперед, резко остановился, расширенными глазами уставившись на духа, потом стремительно подбежал, схватил руками за плечи: Джулиан был на месте. Он ощущался физически и не собирался рассыпаться. Юльванд выдохнул от облегчения и тихо спросил:
- Что это ты несешь такое? Ты живой, ты не умер. Не пугай меня так.
Злоба схлынула, оставив пустоту. Привычный, старый Синвирин вернулся обратно.
- Разве Ирвин не сказал тебе? – едва слышно пробормотал дух.
- Не сказал чего? – зеленые глаза, огромные, казалось, заняли половину лица, Юльванда заметно потряхивало – Он боялся.
- Что я умру. Умру следующим.
- Да что за глупость? – взорвался Создатель, запутавшись окончательно.
- Вовсе не глупость, - Джулиан не поднимал головы, и его слова падали на землю, разбиваясь от тяжести. – Я знаю, что так будет. Хоть раз в жизни поверь мне, и я не хочу, чтобы ты видел, не хочу, чтобы пережил еще раз то, что уже было, потому и ушел.
- Я не позволю, - решительно сжал зубы Синвирин. – Не позволю, слышишь?!
И обхватил гэльфорда, прижал к себе, будто пытаясь кольцом рук уберечь от надвигающейся опасности.
- Разве ты не помнишь, что Смерть сказал тебе? – Джулиан не спорил, он все осознал и смирился с неизбежным уже давным-давно.
От Смерти не скроешься и не убежишь. Коль так на роду написано… то пусть уж родные не видят. Пропал и пропал, ушел и растворился во мраке, но поста не сдал, умер, как воин, сражаясь до последнего и защищая тех, кто дорог. Так думал Джулиан и таков был план его жизни на оставшееся время. Поначалу было страшно, но теперь уже нет. Новички заменят его собой, помогут жить и спасать дальше, мир не рухнет с его уходом, и это было славно.
- Да мне плевать! Я – Создатель и уберечь тебя смогу! – заносчиво и в то же время как-то ласково проговорил Юльванд, а потом резко повернул гэльфорда и потащил его по узенькой дорожке из лунного света, продолжая обнимать за плечи. – Ты пойми, все будет в порядке, - Он говорил тихо, но уверенно, словно сам был убежден в том, что произносил. – Я знаю, что страшно, знаю, что тошно и война уже в печенках сидит, но она скоро кончится. Младшие поколение уже завтра выйдет на подмогу, у нас станет больше свободного времени, мы отдохнем… Их же двенадцать существ, я познакомлю тебя с ними. Только ты вернись домой, мне тебя очень не хватает!
Джулиан слушал молча эту пустую болтовню, и в его сердце постепенно стало тихо-тихо, горько и тепло, боль перестала рвать на части и куда-то ушла.
- Я разделил их на четыре группы, - продолжал рассказывать Синвирин, - гэльфорды Тени, Лавы, Льда и Искр. Они слабее вас, медленнее, но они хорошие, дружные ребята, хоть и спорят, но друг за друга стоят горой. Я создал их потому, что мир наполнился монстрами, твари стали селиться в лесах и реках, на том месте, где должны жить мои творения. Чтобы вычистить эту дрянь, нас троих не хватит, как бы мы ни старались, а вот их сила, более умеренная, но массовая, как раз пойдет. Они не погибнут, потому что мир уже достаточно окреп и сильных нападений больше не должно быть. Все будет в порядке, Джу…
- Не называй меня так, - попросил дух. – Так Южени говорила, мне… больно вспоминать.
- Само собой, прости, - улыбнулся Юльванд. – Я уже подумываю о том, чтобы оживить народы, активные боевые действия закончились уже пару столетий назад, думаю. Мир настал.
Джулиан ничего не ответил, боясь словами разрушить чуткую тишину, наставшую в сердце. Синвирин был прав, пожалуй: мир наступил и в Зетта и между ними, Создателем и духом, конфликт и неприязнь были потушены, а Юльванд все говорил и говорил, рассказывая последние новости о младшем поколении в основном, о драконах, успевших размножиться под защитой гэльфордов, о растениях, травах, о грядущих планах… Его было не узнать, Он словно воскрес, и от льдистой лживости не осталось и следа, Синвирин стал самим собой.
Наступила глубокая ночь, и Юльванд  явно замерз, дыхание белыми облачками вырывалось с Его посиневших губ – они уже давно покинули Большую равнину вечного лета и шагали по промерзшей, осенней земле. Звезды тоненько мерцали в вышине, как будто подмигивали или щурились с веселой хитростью.
- Идем домой, - позвал Джулиан, - а то ты заболеешь.
- Я? – Синвирин внезапно рассмеялся и потер холодные ладони. – Я ведь Лед, могу ли я замерзнуть? – потом фыркнул: - Могу. Тело-то физическое. Идем.
Дух сжал запястье Создателя и доставил Его под холм, откуда началась их долгая прогулка. Черная тень, завидев их, юркнула в непроглядную темноту оврага, гэльфорд хотел было нагнать ее, но Синвирин только рукой махнул:
- Не обращай внимания: по одной вылавливать слишком сложно, этим младшие займутся. Наше дело с крупными проблемами разбираться.
И направился к порталу, но Джулиан остался на месте и весь как-то поник. Юльванд обернулся и нахмурился удивленно:
- Ты чего это? Идем со мной.
Холодный, серебряный свет заливал Его фигуру, как будто коконом окутывал, дух же оставался в тени могильного холма Южени. Четкая грань теперь разделяла их.
- Эй, Джулиан, ты идешь? Я замерз, - тихо спросил Синвирин, уже зная, что ответит дух.
Гэльфорд покачал головой:
- Если ты там чужой, значит, я тем более, мой дом теперь в другом месте. Мне не следует приносить смятение и тяжесть в их детскую жизнь.
Юльванд не спорил – знал, что бесполезно и упрямого Джулиана так просто не переспоришь, только согласно кивнул и спросил:
- Ты придешь еще?
- Обязательно. Не могу же я тебя бросить. И про день рождения помню.
Синвирин фыркнул, рассмеявшись, и помахал рукой, Джулиан вскинул ладонь и растворился вспышкой света во тьме. Юльванд еще постоял, вглядываясь в ночь, потом развернулся и шагнул через портал к дому – чужому дому. В нижних этажах горел свет, в верхних, где располагались спальни, было темно – младших уложили спать, но на стене вытянулся часовой: Урия в этот раз, второй из гэльфордов Искр. Синвирин кивнул ему и вошел в гостиную – Ирвин по обыкновению качался в кресле-качалке и читал. Это он снял телевизор и притащил книги с Земли, ввел чтение в обязательную часть воспитания. Дух поднял глаза на Создателя и встал, заложив пальцем страницу:
- А где Джулиан? – он знал, но спросил все равно, бирюзовые глаза смотрели грустно, но спокойно.
- К себе домой ушел, - сумрачно отозвался Синвирин и поморщился – Ему было неприятно, что это место перестало быть для Старшего домом, но Он понимал Джулиана: сам чувствовал себя чужаком.
Ирвин все понял и потупился, избегая взгляда зеленых глаз.
- Он придет когда-нибудь? Или вы окончательно разругались?
- Нет, мы даже помирились, вроде как, - Создатель рухнул в кресло и запрокинул затылок на спинку, закрыв глаза, чтобы ничего вокруг не видеть.
Ирвин был единственным взрослым в этом детском саду, с кем можно было поговорить, и сегодня это как никогда чувствовалось.
- Вот как, - вскинул брови Кубик, сел напротив, внимательно глядя на брата: он все замечал, еще большее додумывал, теперь он знал все обо всех, и о Синвирине в том числе.
Его даже за глаза прозвали братом Владыки.
- Я сам удивился, - расслабленное выражение сменилось строгим и слегка презрительным, когда Юльванд выпрямился, в Его глазах снова застыл холод, и искорки шутливой хитрости исчезли, как потухли, уголки губ дрогнули, но раздвинулись не в улыбку, а в змеиную, едкую ухмылку, ничуть не оживившую застывшую маску Его лица.
Синвирин поменялся, ложь стала Его оболочкой, внутрь которой даже Ирвину не всегда разрешалось заглянуть, как, например, сейчас, хоть он и представлял, что там творится.
- Завтра выпустишь Искорок на первое задание. Ничего сложного: разнести печати и активировать их в определенных местах. Карту и сами руны я дам, - спокойно велел Он Ирвину. – Остальных потихоньку выпуская на стену, все, я отдыхать пошел.
- Постой, - Кубик схватил Его за рукав и усадил обратно в кресло.
Синвирин недовольно свел брови, но напугать Ирвина было совсем непросто.
- Чего тебе?
- Что с Джулианом? У него глаза были странными, какими-то пустыми. Я думал поговорить с ним, но…
Юльванд недовольно фыркнул и отвернулся – Он не хотел обсуждать с Ирвином этот вопрос, но от внимательных глаз гэльфорда, казалось, ничего не могло укрыться.
- Не знаю я, сам себе глупостей напридумывал, испугался, истерику развел, - солгал Создатель и резко поднялся.
Кубик не удерживал Его, но еще сильнее утвердился в своих подозрениях: с Джулианом что-то было не так. Старший всегда был за гранью понимания – вечно недовольный, суровый, ворчливый, он был разным, но никогда, никогда не был унылым и пустым. А теперь от него словно осталась одна оболочка, и Ирвин прекрасно видел это и боялся за существо, его воспитавшее.
Синвирин лег в постель, но долго не мог заснуть: Кубика с его вопросом Он отправил далеко и надолго, но сам не мог перестать думать о Джулиане. И если Ирвин заметил проявления чисто физические, если так можно было сказать о духе, то Юльванд почувствовал Беду. У нее не было запаха, у нее было лишь смутное ощущение тревоги, почти бессознательное, выявить которое было крайне сложно, но Создатель хорошо научился отличать его за тысячу лет. Беда стояла за спиной Джулиана, да и слова его, страшные, о собственной смерти, глубоко запали в душу. Это не было похоже на детскую истерику, это было что-то, рвущееся изнутри. И больше всего на свете не хотелось верить, что дух был прав.
Синвирин был готов отдать все, что угодно, лишь бы сохранить духу жизнь, но Он не знал, как помочь, Он был беспомощен, как ребенок, перед лицом Смерти. И Он знал, что уже практически растратил силу Создателя: Он не был способен творить больше. Единственное, что Он еще мог сделать, это оживить тела, на этом Его сила кончалась, и собственная слабость неприятно напоминала о себе в мелочах, сказывалась в крохотных деталях, таких, как гравитация, стремительно перемещение, подчинение земли и воды… Раньше Он был всемогущ, теперь – беспомощен, и только катана еще кое-как поддерживала Его уверенность в завтрашнем дне.