Мираж

Его ждали. Особенно цветы. Просто чтобы не распасться окончательно. Неумолимый зной долгими днями и ночами заставлял растения терять силы. Густой ковер трав прикрывал испещренную трещинами, будто ранами, землю, но постепенно, – желтея и редея, – рассыпался в своем беззаветном стремлении.

Самые стойкие наблюдали с искренним сожалением и состраданием, как растеряли свой блеск и величие другие. Высокие и пышные кусты, деревья с раскидистыми ветвями и густыми гривами дарили тень цветам и травам, изнывая от палящих лучей не меньше, но все же решительно снося испытания. Всякий раз когда их ветви покачивались от прикосновений раскаленного воздуха и разносился тревожно-тоскливый скрип и треск, возникало чувство, будто деревья вздыхают: то ли от боли, то ли от бессилия.

И вот, когда замер даже ветер, и казалось, не скрипит ни единый сук, не шелохнется ни единый лист, внезапно разнесся вдалеке глухой протяжный рокот. Он стремительно нарастал и становился все ближе, все отчетливее, неся аромат долгожданной освежающей и исцеляющей прохлады. Весь зеленый мир в одночасье встрепенулся. Пусть происходящее еще выглядело миражом, каждый видел, как солнце катится за облака. (Будто за горой исчезал обжигающий диск!)

Золотисто-пурпурные лучи рассекали сине-серые тяжелые тучи, лились сквозь прорехи стремительно мрачнеющих воздушных нагромождений, но неотвратимо уступали, меркли, исчезали. На мгновение весь мир утонул во мраке. А после – одна за другой – каскады молний засверкали в небе, озаряя все вокруг электрическими всполохами. Ветер загудел с новой силой, яростно сцепившись с гривами древесных исполинов, будто пойманный в капкан дикий зверь. Взвились в диком танце опавшие лепестки красных, белых, желтых, синих цветов. В сгущающихся красках близящейся ночи они были уже почти неразличимы. 

Первые капли сгорели в удушливом воздухе на подступах к земле. Но снова и снова бросались в бой, чтобы спасти и исцелить истерзанную засухой землю. Капли ударялись; капли разбивались; капли приносили себя в жертву. Постепенно сухость и пыль, поднятая ветром, осела, смешавшись с землей. И понемногу, каждый листок, каждая травинка, – оживали. А спустя время утихла и разбушевавшаяся гроза. Сейчас дождь весело и задорно шумел, а земля воскресала с каждой небесной слезой. Исцелялось каждое ее дитя. Несмотря на затянутое тучами небо, некое сияние исходило от каждого, кто прежде изнывал и томился, а ныне – заново рождался!