Глава восьмая

И Я, СЦЕНАРИЙ ЗНАЯ, НАПРАВЛЯЮ В НЕБО СВОЙ САМОЛЕТ, ЧТОБЫ НЕ ВИДЕТЬ СЛЕЗЫ

    Моя матушка, моложавая дама неопределенного возраста, как я уже упоминала, была крайне адекватной особой, умеющей держать себя в руках и находить компромиссы в любых ситуациях. Она любила повторять, что безвыходных случаев не существует, - мы просто в упор не замечает путь, который нам не импонирует и я, смею полагать, при своем бешеном нраве не слишком часто шла на поводу у эмоций благодаря влиянию миссис Торн, которую боготворила и считала образцом для подражания. Однако имелась у безупречной Терры ахиллесова пята: my mother не слишком хорошо готовила. Она обожала проводить вечера на кухне, держа в одной руке тяжелую, более похожую на кирпич поваренную книгу, а другой размешивая клейкую смесь в эмалированном тазу, но сколько усилий maman ни прикладывала, еда получалась странной на вкус: супы горчили, пироги пригорали, а запеканки было невозможно разрезать - они походили на резину. Единственное, что к госпожи Торн выходило идеальнл - это булочки на пару, и я, наведываясь к parents каждые две недели, просила мамулечку приготовить для меня mantou with chiken’s meat и увозила с собой внушительный контейнер, набитый белыми кругляшками из рисового теста, трепетно прижимая его к своей груди.
    Стойкости отца, который, давясь, расхваливал калинарные изыски своей деятельной супруги, могла бы позавидовать сама Пенелопа, целое десятилетие ждавшая своего Одиссея. Даже резковатая и прямолинейная Касси постеснялась признаться Терре, что she was a bad cook и. объявив себя сыроедкой, в стенах квартиры питалась исключительно рикоттой и пармезаном, хотя я, заглянув в энциклоредию, выяснила, что «сыроед» происходит от слов «сырой», а вовсе не «cheese», и если бы mamasha узнала, что старшая дочь вне дома питается фаст-фудом, предпочитая пропитанную жирным соусом булку с сомнительного происхождения котлетой ее стряпне, она бы, безусловно, расстроилась, that’s why in our family все делали вид, что all right. Я, откровенно говоря, до того, как стала жить отдельно, хитрила: просила давать мне самую маленькую порцию обеда, от ужина отказывалась, заявляя, что мне слаще спится на пустой желудок, а завтрак благополучно пропускала, уверив Терру, что мой только что проснувшийся организм жаждет кофе и никаких блинчиков мне не нужно. Порой я демонстративно накладывала себе полную тарелку разварившихся, похожих на червей макарон с рубленой крольчатиной, дабы Mutter не песпокоилась, что Урсула сидит на дурацких диетах и, переложив спагетти с кусочками жесткого мяса в целлофановый пакет, скармливала бродячим псам, обитавшим в неблагополучных районах Мильборна и советовала мистеру Торну при случае избавляться от «шедевров» Терры подоным образом, но он, поблагодарив меня за интересную идею, обронил, что привык к wife’s food и я была более чем уверена в искренности его слов, хотя в глазах отца прыгали бесенята.
    Мы с сестрой, хотя и были дружны и неразлучны, смотрели на мир под разными углами и часто спорили относительно того, кто из художников - величайший гений. Кассиопея приходила в восторг от картин Яна Ван Эйка, восхваляя внимательного к деталям живописца и тыча мне в лицо распечатанными на принтере pictures, восхищенно вопя, что лица его моделей выполнены столь скрупулезно, что их можно принять за фотографию. Sister в упор не замечала непропорциональные телу, короткие руки, кукольные ладони и лишенные анатомической достоверности туловища, я же обклеила стены своей спальни работами Сандро Боттичелли, поскольку одухотворенные faces героев, которых он изображал, вдохновляли неимоверно, и на семнадцатый день рождения предки преподнесли мне в качестве подарка искусно выполненную реплику «Рождения Юноны», где средь клокочущих от грома облаков со скипетром на коленях восседала напостаменте из хрусталя пышнотелая богиня с зачесанными вверх волосами. Сия картина и по сей день красуется у изголовья моей кровати, напоминая о счастливых временах, когда наша дружная семья состояла из четырех человек.
    Изначально я планировала стать ветеринаром и даже попросила отца договориться с ректором академии ветмедицины, чтобы Урсула Торн могла посещать интересующие меня лекции. Поскольку я не была уверена, что хочу безоговорочно посетить свою жизнь этому делу, я не стала спешить и дала себе время на размышления, но когда стало известно о том, что Кассиопея Торн неизлечимо больна, я without regrets подала документы в унивеситет, где училась сестрица и спустя четыре года стала сотрудником в часной фирме, специализирующейся на редизайнинге и реставрации старой мебели, получала приличную зарплату, покрывающую с лихвой все мои расходы. Своим поступком я хотела показать Касси, что даже когда она умрет, в нашей памяти ее образ сохранится надолго, а значит, забвение, которого боялась сестра, Кассиопее не грозит, пока жива я и наши родители.
    Воспоминания одно за другим нахлынули на меня, и я издала смешок, когда перед мысленным взором мелькнула встягивающая с себя свитер crazy sister. Эксгибиционистка по натуре, Касси не гнушалась переодеваться с распахнутыми окнами, считая, что стесняться ей нечего и стыдно должно быть извращенцам, живущим в многоэтажке напротив, если они вдруг действительно подглядывают за ней через бинокль. Я, конечно же, считала пристальные сальные взоры в свой адрес оскорблением и единственное окно in my flat, выходящее на соседнюю башню, держала зашторенными, а если нужно было проветрить столовую, я, приоткрывая форточку, гасила свет. Кто знает, сколько озабоченных подростков, вооружившись оптическими телескопами, жадно наблюдают за всем, что попадает под прицел их окуляров, Урсула Торн ревностно охраняла свои границы и всегда просила коллег в офисе блюсти субординацию. Мне казалось отвратительным, когда кто-то, перебрав шампанского на рождественской вечеринке, распускал руки, обнимая попадающихся на пути женщин. Не делая скидки на то, что человек находится в нетрезвом состоянии, я грубо отталкивала весельчаков, не знающих меру и предупреждала, что если они еще раз дотронутся до меня, им не сносить головы.
    Толпа, охнув, расступилась передо мной, когда я, прекратив витать в облаках, повернулась к выходу их клуба. Здравомыслие, до этого момента висевшее на тоненькой ленточке, покинуло меня окончательно: я перестала трезво оценивать окружающую действительность, потеряла связь с собой из настоящего и, поскольку отныне все виделось мне в иных тонах, а город казался лишь хлипкой декорацией к трэшовому фильму ужасов, в котором мне досталась незавидная участь злодейки, размахивающей топором на право и налево, я не позвонила в полицию, как поступил бы на моем месте сознательный гражданин Аодалии. In my head даже не возникло мысли, что следует спросить у отца, знает ли он толкового адвоката и заявиться в участок с чистосердечным признанием. Будь я обычным человеком, я бы, бесспорно, так и поступила, хотя, полагаю, коль Урсулочка really was just a young woman, она бы не сумела так легко и непринужденно укокошить Гвинет, даже учитывая, что та повинна в гибели Дориана. Именно в тот миг моя божественная сущность, подобно коллапсирующей звезде, разрослась до невероятных размеров, полностью поглотив выстроенные хитроумным мозгом преграды, благодаря которым во мне обитала субличность, отвечающая за то, чтобы я вера себя like a person.
    Ночной ветерок дохнул мне в лицо прохладой, и я, задрав голову, посмотрела на совершенно темное небо, в котором можно было различить лишь розовато-оранжевую точку Афродиты. Из-за иллюминации stars in the night sky сделались настолько блеклыми, что разглядеть созвездие Прозерпины было возможно только вдали от огней суетливых столиц, в пансиончиках и домах отдыха, расположенных в горах. Прогресс, облегчивший жизнь человечеству, лишил их многих радостей а также провел this funny little world по пути разрушения. Возомнив себя черт знает кем, некоторые представители homo sapiens ставят собственное благополучие превыше всего, не гнушаясь наживаться на бедах и страданиях. Пока элозийский диктатор и его приспешники жировали, поедая черную икру позолоченными ложками, в Хамфрике каждый месяц от голода в муках умирало около сотни детей, мечтавших о куске чествого хлеба, но этого сбрендившему от жадности коротышке оказалось недостаточно. Он задумал расширить границы своих владений и послал танки в соседнюю Ратвию. Теперь до апокалипсиса остались считанные недели, - его тяжелая поступь слышна мне right now также отчетливо, как тревожный гул нутра планеты, словно предчувствующей величайшую кровавую жатву за всю историю своего существования.
    День «X», который описывала в своей книге небезызвестный астрофизик Наоми Харрис, стоит на пороге и, предвидя усеявшие поверхность Эмблы трупов, напитывая почву своей кровью, я не чувствовала необходимости играть по правилам этого мира и потому, приметив на парковке красный внедорожник, открыла дверцу сос тороны водителя, беспрепятственно проникла в салон и, повернув находящийся в замке зажигания ключ, со всей дури надавила сначала на одну педаль (никакого эффекта), затем на другую, и автомобиль, странно дребезжа и фыркая, задел бордюр, обрушил пару оградительных конструкций. Разобравшись с управлением, я внаглую пересекла сплошную полосу и вклинилась в густой поток легковушек, спешащих на запад. Не опасалась попасть в автокатастрофу, я увеличила скорость до максимума, вгоняя в трепет автомоилистов, считающих, что за рулем броского «Гепарда» сидит обдолбанная малолетка.
    Потребности водить я никогда не испаытывала и не предполагала, что когда-нибудь сяду за руль, не имея соответствующей лицензии, но обстоятельства сложились так, что, воспользовавшись общественным транспортом, я предоставлю возможность выследить себя по горячим следам, поскольку все станции подземки, автобусные остановкт и трамваи в нашей стране оснащены круглосуточными камерами слежения, а вызывать такси в моем положении было и вовсе недальновидным поступком. Бросив транспортное средство в километре от своего квартала, я за четверть часа добежала до своего небоскреа и скрылась в подъезде.
    Урсула Торн привлекалась лишь один раз за избиение Ларса Веллера, так что дабы установить мою личность, опираясь на показания свидетелей, полиция потратит несколько часов, в течении которых я успею сделать все, что нужно и окончательно проясню picture, составленную из мельчайших кусочков, которые притягиваются друг к другу, и, продираясь сквозь пелену небрежного тумана, я уже приблизительно знаею, что изображено на этом пазле: холмы, усеянные стройными кипарисами, а в центре тянущаяся к переброшенному через плечо колчану со стрелами воинственная Артемида.