Глава 7. Я тащила горы на плечах

               
Я тащила горы на плечах. Лямки  походного рюкзака тянули меня назад, как будто хватали за шкирку и хотели вернуть обратно на склон.
Я сутулила плечи, чтобы не упасть,  и рюкзак на  спине был похож на верблюжий горб.
Своя ноша не тянет.  Потерплю. Я чувствовала в себе мужскую силу. Она бродила в  теле, как дикий виноград, играла в мускулах. Ядреный, перебродивший солнечный сок, словно выплескивался из кувшина, и  я не чувствовала усталости.
Я сворачивала горы, раздвигала руками ватные облака. Я шагала по московской земле, как по древнему океану. И соленые волны  шелестели у  ног. Мне было море по колено в этой картонной, игрушечной стране, где жили  в бетонных спичечных многоэтажках забавные суетливые человечки.
 Детская площадка возле  подъезда была похожа на страну лилипутов. Ржавые, холодные качели, старая,  одинокая горка, железная, облупленная паутинка, разломанная деревянная песочница, на дне которой не осталось ни единой песчинки.  Вспомнила, как разбойники-мальчишки разбрасывали песок по детской площадке, затаптывали ножками, галдели, хулиганили, а тихие девочки играли на лавочке в дочки-матери, лепили песочные куличики и понарошку кормили свой кукольный и звериный детский сад румяными песочными пирожками…
Я чувствовала себя Гулливером в этой маленькой, игрушечной стране.
В детстве с подружками я прыгала  с качелей, как с трамплина -   фыркнула, мотнула головой,   отмахнула от себя, как липкую мушку,  глупое   воспоминание.
Я поднялась на пятый этаж, стянула походный рюкзак, грязные шмотки покидала в стиральную машинку.
Выдохнула,  села на диван, расстегнула молнию на горнолыжном чехле. Курносые кончики лыж  выглядывали из чехла, как любопытные лупоглазые орлята, и будто  осматривали  осторожно непривычную  обстановку.
Комната была заставлена мебелью под потолок. Отец рассчитывал каждый пятачок пространства. Двенадцатиметровая комнатушка,  была сдавлена по бокам книжными полками, шкафами, секретером, и вмещала в себя, подобно магическому сундуку, все наши прихоти и мечты. Мы передвигались по комнате, как воспитанные пешеходы по тротуару, делая короткие остановки или вынужденные привалы на заданных отрезках пути: шкаф, кресло, комод, книжные полки, кровать, письменный стол, секретер, окно.
Под кроватью у стены ожидали своего звездного часа  серебристая штанга, пару гантель, черная пузатая гиря и рыжий скрипучий массивный чемодан, в котором лежал такой же скрипучий потертый кожаный пояс штангиста. В  молодые годы отец считался образцовым физкультурником.  Накаченные мускулы, каменные кубики пресса, загорелый натренированный торс и хмурый, властный, дикий взгляд неподкупного бригадира.
Армейская двухлетняя подготовка закалила моего отца. Ни единой минуты не пропадало в пустую: подъем в шесть часов,  утренняя зарядка, пробежка, физические упражнения, водные процедуры. Отец выжимал играючи двухпудовые гири и  хвастался  перед мамой и передо мной  богатырской силой и накаченной фигурой культуриста.
Но день за днем, неделя за неделей через узкое отверстие прозрачных часов исчезало тонкой струйкой неуловимых песчинок неподкупное  время. Проходили годы. Вечерами отец сидел за письменным столом и читал умные книги. Он отрастил курчавую черную бороду, и  его лицо напоминало мне в профиль древнегреческого мыслителя. Он хмурился, подчеркивая карандашом целые абзацы, и качал головой, восхищенный мудростью, которую хранились в себе  молчаливые  книги. Молчание – золото. Книги умели молчать, открывая золотые жилы, золотые рудники только перед избранными.
А под кроватью лежали тихо старые гантели, пыльные гири, потускневшая серебряная штанга. И часто порой тягала  неподъемный тяжелоатлетический инвентарь моя мама, когда делала в комнате генеральную уборку и основательно промывала каждый темный, забытый, заброшенный уголок нашей скромной двенадцатиметровой комнатушки.
Мы жили мечтами. Мы читали книги, рассматривали художественные альбомы, слушали пластинки. Мы не чувствовали стен. Наша комната была огромной. Книги  были похожи на бумажные кораблики. Они несли нас по волнам времени, расширяли кругозор.
Мы жили в разных странах и мирах, путешествовали, общались с великими людьми, слушали старинную музыку.
Отец  говорил, что его книги – это  богатство.  Мы считали себя  книжными миллионерами и не уставали мечтать:
Я мечтала о морях и кораллах.
Я хотела суп поесть черепаший.
Я ступила на корабль, а кораблик
Оказался, словно книга, - бумажным.

Вылетайте, мои горные орлята.  Я достала лыжи из чехла и поставила  аккуратно в узкую щель между стеной и платяным шкафом.
Волшебная комната потеснилась, раздвинула стены. Она дышала теперь горами и снегом, и я видела, как  белые северные птицы   пролетали вдоль шершавого склона, а внизу у подножия Умптека играли в камушки волшебные человечки - чахкли.  Озеро Большой Вудьявр  отражало тишину белого неба. Голые  камни в его пресной легкой воде были похожи на темные мрачные стены подводного  мира. Хрупкие желтые  цветочки пробивались у воды  сквозь прошлогоднюю траву, украшая скромно и бережно суровый северный пейзаж.