Весомость деталей в прозе

           Свои заметки я адресую пишущим прозу, как начинающим авторам, так и имеющим книги. Принимать или не принимать мои наработки – дело каждого.   Есть много рекомендаций, как написать роман? Имея достаточный опыт, я давно по-своему работаю над произведениями. Никогда не пишу планов, но до мелочей продумываю сюжет и держу его в голове. И он в ходе работы часто меняется, шлифуется, безо всякого сожаления выбрасывается ранее посетившая мысль, чаще всего она трансформируется в более четкую картину с конкретным содержанием. Но всегда в уме присутствует краткое изложение романа или повести, то есть аннотация, она содержит идею произведения и фабулу. К финалу  произведение выходит  вполне созревшее. Далее следует шлифовка всех многочисленных деталей текста. Цитаты для иллюстрации  статьи я беру из своих произведений.
Любая конструкция состоит из деталей. Литературная – рассказ, повесть, роман, эссе – тоже. Если в строительной или в механической конструкции каждая деталь имеет строго свое место, иначе двигатель работать не будет, то в литературной – это правило соблюдать не обязательно. Но чем больше  произведение насыщено яркими деталями, тем крепче скелет конструкции, богаче и выразительнее  текст, как скажем, чем больше в борще компонентов, тем он вкуснее. Рассматривая использование деталей, а их я назову почти все, желательно чтобы первой была – входящая. То есть острое начало, способное заинтересовать читателя с первого абзаца, с первого листа и притянуло к себе интерес. Это трудно, но очень и очень важно. Например:
 «В этом городе генерал Климов провёл  лучшие годы своей жизни. Здесь он обрёл любовь и семью, и воспоминания о былом часто посещали его. Вот и этот звонок оказался  оттуда. Он узнал голос главного режиссера театра музкомедии.
– Сергей Петрович, голубчик! Рад слышать ваш голос, и посчитаю за честь принять вас у себя, как в старые добрые времена.
– Геннадий Николаевич, я рад не меньше  вас. Думаю, мы  обязательно встретимся, но сейчас вы беспокоитесь о деле Савиновой?
– Как всегда, ваша интуиция не подвела. Именно,  о ее гибели…» Роман «Дорога на плаху». Красноярск.
Важнейшей деталью является – портретная. Не только  лицо, волосы, фигура, но и одежда, отражающая ту или иную эпоху, стиль, пристрастие героя к моде, указывающей на сословие, принадлежность к той или иной группе, скажем, военной. Причем детали портрета необходимо разбрасывать по всему произведению, таким образом, чтобы герой ваш не выглядел голым, а читатель видел бы человека в повседневной жизни. Интеллигентным и опрятным, расхристанным неряхой или трудягой в поле, на заводе, в быту, на кухне или в спальне, на прогулке или на рыбалке. Покажите жест, одергивающий пиджак, или руку, поправляющую пышную прическу. Приемов очень много, их надо постоянно использовать, наполнять текст живыми картинками. Такое многообразие возможно в двух случаях: талант писателя позволяет почти сразу добиваться яркого изложения; во втором случае – многократное возвращение к произведению, дополняя его, обогащая своими наблюдениями, то есть неустанным трудом. То и другое у писателя должно неизменно присутствовать, и оно есть у выдающихся авторов. Если нет – то и не стоит браться за перо.
Например: «Не спеша, подошел Матвей. Был он чуть выше среднего роста, с необычайно широкими плечами, аскетическое его лицо, с глубоко посаженными серыми глазами и острым носом, украшала темная кудрявая борода. Зоркий орлиный взгляд, мягкая кошачья поступь, неторопливые, но точные движения говорили о внутренней сдержанности и крепких нервах, указывали, что перед нами профессиональный охотник. Одет Климов, казалось, в вечную, но выгоревшую добела штормовку, в просторные такого же цвета брюки, заправленные в кирзовые сапоги. На голове сидел берет, как и у большинства здешних мужиков. Каштановые волосы коротко острижены. Роман «Удар небесный». Красноярск.
«Молодой офицер тот час же был вызван в штаб и предстал перед Суворовым. Чуть выше среднего роста, с ломкой, но уже довольно прочно оформившейся стройной фигурой, он доложил о своём прибытии громким юношеским голосом, сверля полководца острыми, орлиными глазами. Из-под кивера выбивалась прядь курчавых чёрных волос и подчеркивала яркий румянец на щеках – предмет огромного волнения». Роман «Енисейский губернатор». Рукопись.
В данном примере есть элемент психологический. А это тоже деталь тесно увязанной конструкции. Грань, как правило, между ними незримая, но всегда важная для восприятия ситуации:
«–Ты  уходишь  навсегда, Иван,– сказала  она,  не  то спрашивая,  не  то  утверждая.
Жена  стояла к  нему боком, мешал ее сильно  округлившийся  живот. Молодое,  без  единой  морщинки лицо,  почти  никогда  не  омраченное  печалью,  теперь  было  напряжено, и  матовый цвет    кожи потускнел,  а  под  большими  глазами лежали  серые тени. Тепло  горячих рук,  лежащих  на  плечах, он чувствовал через китель. Иван побледнел и,  едва владея  собой,  срывающимся  голосом спросил:
– Почему  ты  так  подумала?  Не  первый  же  поход.
– Я  не подумала,  я  сказала. И  это  так – я  вижу  тебя в  последний  раз. Фантастический роман «Ось Земли новая». Красноярск.
Широта портретной детали и психологической в произведении могут быть и всеобъемлющей, и конечно, желательно узконаправленная и глубоко проработанная.
«– Посмотрите, что творилось в Сибирском генерал-губернаторстве. Сперанский до мозга костей государственный человек, строгий радетель за исполнение законов российских ведя ревизию, в сердцах говорил: «В Тобольске я всех отдал под суд, в Иркутске я бы всех повесил…».
Александр Петрович  пристально всмотрелся в лица собравшихся, изучая реакцию на эти грозные слова, и увидел, как собрание притихло, не стало слышно шорохов, кашля и даже сопения. Многие вжали головы в плечи и уронили свои взгляды на пол. Это не понравилось губернатору». Роман  «Енисейский губернатор».
В продолжении иллюстрации  этих двух деталей приведу ещё одну цитату из этого же романа:
«От звука резко открывшейся двери кабинета губернатор поморщился. Ему не нравились шум и сутолока особенно в те минуты, когда он с огромным вниманием изучал послания из Петербурга. Вошедший жандарм знал это, но вёл себя не  всегда тактично. Впрочем, его мощная комплекция, затянутая во все охватывающую портупею, мосластые ноги в огромных с толстой подошвой ботинках не могли не производить шума. В его позе и манере держать себя  чувствовалось пренебрежение к присутствующим в данный момент людям, за исключением разве что казачьего атамана и купцов».
«Следователь с удовлетворением чему-то усмехнулся, встал. В его серых глазах  засветились искорки веселости, но, выйдя в коридор, он тут же набросил на себя маску безразличия и непроницаемости, неторопливо направился к начальнику.
   Полковник Климов был соткан из крепких мышц, имел рост чуть выше среднего, обладал  бесшумной рысиной поступью, выдержкой и звериной реакцией.  Носил штатский, неброского цвета костюм, и всегда при смене его сталкивался с проблемой выбора. Ни в один из пиджаков  своего размера не вмещались его широченные плечи». Роман «Удар небесный».
Портретная деталь может быть описательная и часто употребляемая различными авторами, углубляя познание личности:
«Ведущий хирург областной клиники Евгения Максимовна Ливанова переживала тот рубеж профессиональной зрелости, когда шли лучшие годы, и жизненные силы, и служебные успехи были на подъеме вместе,  семейное счастье укрепляло материальное благополучие. Широкая известность в медицинских кругах расширяла популярность хирурга как среди простых смертных, так и среди интеллигенции, элитных, хотя доктор не любила этого слова, слоев общества. В этот день многочисленное число поклонников засвидетельствовало свое почтение в телеграммах, открытках, телефонных звонках с намеками на приглашение на предстоящий банкет, посылками букетов цветов, коробками конфет и бутылками шампанского и коньяка». Роман-мозаика «Шаги Даллеса. Как ломали Россию». Москва, ИСП, Красноярск.Автор романа в серии NON-fiction удостоен медали-премии им. Ивана Грозного.
Уделяя большое внимание многообразию портретной детали, а каждый автор должен наибольшим образом рисовать портрет  различными красками своей палитры, приведу другой пример из этого же романа, который тесно склеен  диалогом:
«– …Очень приятная, я бы сказал, красавица, старшеклассница, занимается бальными танцами.
– Папа, откуда такие сведения? – изумился Костя.
– Моя профессия приучила к наблюдательности. У неё в сетчатой авоське лежали туфли для танцев. Думаю, зимой девушка могла их использовать в школе искусств.
– Браво, браво! – захлопала в ладоши мама, – но что же произошло? Где и как Костя с ней познакомился?
–…Мы завернули в гастроном за фруктами. Она тоже зашла и встала в бакалею. Тут между молодыми людьми возникла чудовищной силы коммуникация. Это даже я почувствовал, хотя за девушкой не следил.
– Весьма, весьма любопытно, но в гастрономе заводить знакомства все же неприлично, – назидательным тоном сказала мама».
Диалог идет между  родными людьми, сдержанными и любящими друг друга. В отце виден человек весьма опытный и образованный, как  и дама  с высокой культурой.
Существенно обогащает содержание текста детали политического портрета, позволяющие увидеть наклонности человека, его пристрастия, силу интеллекта, а равно и отрицательные стороны характера того или иного деятеля. Здесь имеют право на жизнь лирические отступления или воображаемый диалог героя, поданный автором от первого лица.
«Вы согласны, госпожа премьер-министр, что этого ядерного запаса достаточно, чтобы уничтожить мир 1000 раз, – Горбачев энергично потрясал руками  с выразительной мимикой, – то мы прекращаем всякую гонку вооружений, нам для обороны достаточно и того, что создали. Мы начинаем вкладывать свои несметные богатства в развитие своей страны, в  инфраструктуру, обеспечение населения всем, и гораздо в большей степени, чем обеспечены народы Вашей страны и США. Нападать же ни на кого мы не собираемся, нам хватит за глаза своих земель и ресурсов. И сделаем социализм со смешанной собственностью и экономикой такой привлекательный, что народы сами потянутся к нему….
Нет, не сказал подобную фразу Горбачев, а мог бы с полной уверенностью пусть не на этой встрече, а через год, став во главе партии и страны, что народ советский его поддержит, и простит те несущественные компрометирующие действия, на которых играли зарубежные паханы и денежные мешки Бнай-Брита. Но он знал, как через трупы членов Политбюро и генсеков его тащили к власти. Разве мог этот малодушный человек рисковать своей жизнью!»
Цитаты взяты из романа-мозаики «Шаги Даллеса. Как ломали Россию.
Несомненно, королем в произведении является деталь диалога. Есть примеры длинных диалогов на различные темы. У Эрнста Хемингуэя есть роман-диалог «Прощай оружие». Мне кажется, там перебор, читать довольно утомительно. Не менее утомительно читать философские воззрения героя без диалога, чем грешат фантасты. Весьма ценен диалог, когда он образный и отражает характер, языковую грамотность, культуру человека, образ мыслей. Диалог позволяет  в занимательной форме узнать о событиях, происходящих в данный период, и о чем угодно и как угодно в избранной автором манере.
«– Ничего я не знаю,– удрученно сказал старик,– что и знал, так забыл. Из ума стал выживать, с головой у меня неладно.
– Она была замужем?
– Шут ее знает. Может, и была, не знаю я ничего о ней.
– Неужели она вам не рассказывала  о себе во время встреч?
– Может, и рассказывала, так башка – решето, что влетело, то и вылетело, ничего не помню.
– Вы живете один?
– Один, померла жена. Сын где-то в Красноярске ошивался. Вон письмо от него на полочке с адресом. Можете взять. Счас где-то на Севере». Роман «Дорога на плаху». Красноярск.
Из приведенного диалога видно, что старик простой человек, употребляет просторечные слова, а также с яркой экспрессивной окраской, но и не откажешь в образности.
Еще пример душевного состояния героя через диалог:
       «– Катя,  это не  запретный  вопрос, я  его  постоянно  боюсь,  но запретный  ответ,– в  глазах  матери  дочь  читала  страдания.– Прости  меня,  я  поклялась никогда  не  рассказывать  тебе  о  нем.
       – Он  настолько  плох,  что ты  боишься своих  воспоминаний?
       – Да, и  пощади  меня.
       – Хорошо, но  скажи хотя  бы,  он  жив?
       – Он  жив,  но  для  меня  мертв,  как  и  для  тебя.  Разве ты  несчастна, что  воспитывалась  без  отца?
       – Мне  его заменяла  ты, мои  дедушка  и  бабушка.
       – Вот  и  славно.  Ты  не  раз  убеждалась,  что  мое  сердце –  самый  надежный  твой  друг,  а  моя  любовь к  тебе  тот  теплый  солнечный луч,  который  греет в  любую  стужу.
       – Мама,  все  это так, и  не  подлежит  никакому  сомнению, но прости  моё  любопытство.  Это  была несчастная,  безответная любовь  или коварная ошибка?
       – И  то  и  другое. Но  знай,  я  познала настоящую  страсть и  была все же счастлива. И  от  этой  любви  родилась  ты,  моя  красавица,  моя  умница.
     –  Слава  Богу, для  меня  это очень  важно,»… Роман «Сладкое слово – месть». Новокузнецк.
Вот диалог исторических персонажей, его не спутаешь с современностью:
«– Я готов ответ держать перед государем за побитого с Божьей помощью хана, за угон лютого басурмана  в Дикую степь, за отбитый полон и захваченный обоз, о чем мои вестники доносили государю.
– Вот и прикажи закладывать коней, да поторапливайся,  пока мы у тебя трапезничаем.
–Никитич, – властно позвал своего верного стременного князь,– вели закладывать вороных. Государь к себе требует. Петруха, отведи гостей в трапезную, насыть, чем пожелают.
–Ты что же, князь, с нами отказываешься сесть за стол, не скоро, поди, придётся осетрины, да визиговых пирогов отведать, гусей с яблоками, да перепелов томленых?
– Изволю, угожу  твоей душе, сотник. Чарку меда крепкого в дорогу выпью, чтоб не кручиниться.
–Аль есть за что?
–Вины не ведаю, честью и славой до сего часа служил государю». Роман «Полководец князь Воротынский». Красноярск. Диплом лауреата в литературном конкурсе «Международная премия Мира».
Диалог в тексте может иметь различные оттенки, и чем их больше, тем шире разворачивается панорама повествования. Особенно важна, как философская, так и политическая составляющие согласно избранной теме.
«–Теперь мы имеем шанс разгромить врага его же руками и получить чистую сырьевую базу. Наши стратеги оказались теми, кто пошел по пути древнего китайского философа Сунь Цзы. Они взяли на вооружение его превосходную мысль: «Наиболее выдающийся из воителей расстраивает планы врага, следующий за ним разрушает вражеские союзы…» Наша задача довершить начатое... Но сначала люди в этой упрямой стране должны знать всё о своём социализме, о вождях и репрессиях с той тенденцией, которую нам удается поддерживать. Весь негатив! Это наш козырь. Он усилит созданную после смерти генералиссимуса «пятую колонну». Роман-мозаика «Шаги Даллеса. Как ломали Россию»
Деталь диалога способна передавать любые эмоции, не только в романах, но и в рассказах для детей и о детях, об их непосредственном поведении и мыслях:
«–Почему я не слышу муху и не просыпаюсь?
–Ты маленькая, спишь крепко, тебе муха нипочём. Мой сон за каждую кочку запинается, за каждую веточку в саду цепляется, и я всё  слышу.
– Почему же ты всё слышишь?
– От старости, милая, вполглаза сплю, чутко. Мышка в сенях зашебуршится, я слышу. А то косточки разболеются, пробуждают  без времени.
– Какие косточки?
– Ног, рук, да всего тела.
–Мне тебя жалко, деда,– чуть не плача сказала Настя,– вот встану сейчас и муху прогоню»…. Рассказ «Пусть живёт пчёлка». Красноярск.
Важнейшее место в любом прозаическом произведении занимает деталь пейзажная. Она может находиться где угодно, рисуя местную картину, в которой происходят события, давая читателю представление о фауне и флоре. В то же время пейзажная деталь в начале текста может указывать на  дальнейшее содержание. В приведенном ниже примере автор  обозначает этим пейзажем то, что речь в повести тесно связана с тайгой, рекой, диким зверем. 
«Лето пухло  от  дождей и тепла, зарастая острой осокой и сочной  пахучей пучкой; желтоглазым горицветом с  обилием бутонов; длинным, жердистым  дудником с роскошными белоснежными зонтами, как у вельмож; на сырых  местах разлеглась постель  калужницы, залитая оранжевой накипью;  в прогалинах меж деревьев стеной  поднимался  иван-чай, зазывая к  себе кучерявыми копьями розовых соцветий рои  пчёл  для  богатого взятка; изумрудные кисточки сосен и кедра, казалось, отрастали  на  вершок  за  ночь и  тянулись светлой акварелью к  солнцу. Плотно висел разномастный  гнус, слепя  и  преследуя  всё  живое». Повесть «Вечный двигатель». Красноярск.
Пейзаж может быть не только о природе, но и деревенский, городской,  помогая автору выразить душевное состояние героя, и когда это удается можно сказать об удачном кусочке текста.
«День угас. Сумерки, что характерно для горной местности, наплывали на городок быстро. Дана любила минуты своего неспешного движения к остановке автобуса, особенно в сумраке, когда прохожих становится все меньше и меньше, а силуэты их размываются в сероватой мгле, становятся неузнаваемыми. Не надо кивать в знак приветствия и улыбаться малознакомым пешеходам, но в то же время ощущать трепет от появления встречной высокой и ладной фигуры в надежде узнать в ней… может быть, его. Почему-то в эти минуты нет разочарования от того, что встречный совсем не тот, о ком мечтает. Может, потому, что не удается разглядеть лица, увидеть блеск глаз, услышать голос...». Роман «Охотники за любовью». Красноярск.
В цитате дан посыл  того, что завязывается любовная драма чувствительной особы, романтической натуры и вызывает интерес. Дополню – рисовать пейзаж только ради красоты данного уголка, конечно, можно и с успехом, как созерцательный элемент текста, но он в любом случае несет эмоциональную нагрузку, в том числе наслаждение от того, что автор позволил окунуться в далекое и близкое сердцу каждого человека.
«Они втягивались в щеки, где река ревела, заглушая все посторонние звуки. Дана вцепилась в шнуры до боли в костяшках, сердце ушло в пятки. Она в оцепенении смотрела, как Стас возбужденно то слева, то справа подгребает веслом, что-то напевая, глаза его горели огнем борьбы, огнем любви  и победы. За его спиной оставались пенные валы и исполины-скалы. Но они были всюду: и слева, и справа, и впереди. Лодку сотрясало от ударов о гребни. Брызги, мириады брызг поднимались в воздух и окатывали Дану и Стаса, залетали в лодку, обжигали холодом колени. Несмотря на яркое солнце, вдруг сделалось пасмурно, исчезла радужная игра брызг, и свинцовый холод и мрак окутал путешественников. Они проходили чрево щек, где река неистово дыбилась, не раз и не два в большую воду опрокидывала смельчаков, захлестывала суденышки волнами». Роман «Охотники за любовью».
«Забирается кедр туда, где   берут начало горные  реки, и рождаются сизые туманы. Он любит держать на своих макушках  ночующие облака. Кедр  добр и  щедр. Всё живое в тайге не прочь укрыться в его пушистых ветвях и полакомиться кедровыми орешками. У  кого зубы остры, клюв крепок, кто научился добывать ядрышко – тот лакомится орешками, а неумеха только  облизывается». Рассказ «Чем лечит тайга» из книги «Песня тайги». Москва, ИСП.
Многообразие пейзажа мастерски использовали великие мастера прозы от Александра Пушкина до  Виктора Астафьева. Назвать можно десятки имен.
Детали образа, метафоры, сравнения  значительно украшают текст, делают его привлекательным, ярким и познавательным, дают возможным увидеть действие зримо, выпукло, как под увеличительным стеклом они позволяет увидеть различные оттенки настроения человека его души.
«Земля еще  дышала остывающими  легкими с  жадной  увядающей  силой. Но  на душе  у  Артура не  было  умиления от  многоцветия лесостепи,  по  которой тащился едва,  не  умирая  от  натуги  поезд, кланяясь едва  ли не  каждому  телеграфному  столбу и  замирая  на  каждом  полустанке. И  всюду вдоль  разрезанной  железным  полотном  земли, на  потревоженном  гумусе, роскошно  качала  своими барашками  горькая полынь-трава. Он  знал ее  привкус и  сейчас  сравнивал  со  своим состоянием. «Она,  полынь, рассыпана  по земле как  горе  наше, –  думал Артур, –  и  кто  же её  взращивает?» … Сорняк  послал на  землю Всевышний, как  и  хлеб насущный,  который возделывал всю  свою сознательную  жизнь  Артур. –  Не  по  силам  изгнать  из  растения эту  горечь,  как  из  его  жизни теперешнее горе, упавшее  на  него и  придавившее всей земной  мощью». Трилогия «Перекати-поле». Москва, Красноярск.
«– Слышали краем уха, – ответил за всех Матвей Климов. – Одно слово – молодежь. Беспечна, как рябчик». Роман «Удар небесный». 
Деталь интерьера обогащает произведение, позволяет читателю окунуться в бытовую атмосферу, увидеть принадлежность героя к тому или иному сословию, культуре, материальному достатку, незримо присутствовать в кабинете,  во дворце, в кухне, в спальне, моде, как и одежде, отражающей  эпоху.
«Кабинет его с высокими окнами был светел, в простенке меж ними помещён в полный рост портрет императора Николая Павловича. Широкий  и массивный стол покрыт зелёным сукном. Книжный шкаф под стеклом занимал глухую стену едва ли не половину. В нём различные справочники с законами империи, географического общества, современные столичные журналы, романы…» Роман «Енисейский губернатор». Рукопись.
«Лейтенант торопливо поднялся на второй этаж, увидев табличку над дверью «Комендант», смело вошел. В глаза бросился большой портрет Сталина, висящий в проеме между окон. Он доминировал, как бы нависал над массивным столом коменданта, излучал свою волю, следил за сидящим комбригом с орденом на груди, с тревожной миной на лице, надрывно кричащего в телефонную трубку». Повесть «Танкист-снайпер». Москва, Вече.
Деталь любовная одна из доминирующих. Она может выражаться с помощью портретных деталей, диалога, конфликта, образа мыслей.
«Семьи не было. Никто из женщин, с которыми он время от времени встречался, не смогли раздуть в сердце Сергея пламя. Он был убежден, что большая настоящая любовь к женщине может возникнуть только сразу же, с первого взгляда. Она поразит, как пистолетный выстрел, и Сергей ждал такую любовь. Он не верил в постепенно рождающееся великое чувство. Это уже не любовь, а обычное увлечение, привязанность, дружба, привычка, но не любовь, которая охватывает тебя всего с головы до пят необыкновенным неземным теплом, отчего млеет и трепещет сердце; это поющая в тебе высокая мелодия, услышать которую дано каждому человеку, но не с одинаковой силой». Роман «Удар небесный».
Данная деталь как бы предваряет будущую любовь героя, интригует, зовет читателя заглянуть в сокровенные чувства, и он не ошибется, если прочтет дальше.
Тайная и безоглядная любовь, (а эпитетов огромное количество), часто толкает героев на преступления:
«Альбина страшно волновалась, рассказывала Виктору о своих делах шепотом. Охмуренный ею  охранник, обнаглел, использует ее как подстилку. Она терпит унижения только ради Виктора. Она хотела бы видеть подонка ползающего на четвереньках перед Черкашиным, когда муж обнаружит, что его облопошили.
Виктора беспокоил вопрос: как ей удастся вывезти из города миллион долларов? Шутка сказать. Не стакан семечек, сто пачек зеленых. Вокруг талии их не разместишь.. В чемодане везти рискованно. Ну, что поделаешь. Надо глядеть в оба.
– Уложи  деньги в вещевую сумку, а сверху набросай шмоток и не выпускай из рук,– предложил Виктор.
– Витя, может быть, нам стоит ехать вместе,– робко возразила Альбина.– Ведь в моих руках твоя мечта. Пусть  уж лучше она будет в твоих». Роман «Поцелуй на прощанье». Красноярск.
Деталь зарождение любви на фронте. «Лейтенант  старался не смотреть на девушку потому, что природа военной ситуации, грозящей смертью, была влюбчивая, и он мог запросто влюбиться и потом страдать, вспоминать милое, свежее, как утренний рассвет, лицо, что, по его неверному убеждению, могло мешать бить врага с холодной беспощадностью, одновременно мстить за по¬гибших маму и деда. Он боялся нахлынувшей на него сен¬тиментальности, что излишняя чувствительность может вредить его главной цели – громить супостата». Роман «Обязан побеждать». Москва, Вече.
Приведу пример иной любви, так сказать семейно-бытовой: «Она любила и Сашу, и Ивана,  и старшего сына, живущего на далеком Востоке. Не сказать, чтобы одинаково. Одинаковой любви не бывает. Кого-то больше, кого-то меньше, особенно теперь Ивана упрямого и настырного, но она знала: больше каждого она любила свою семью, такую,  какая у неё есть. Славная, надежная, не хуже многих, а то и получше. И любовь эту на дольки не поделишь, как  коврижку, она, как сердце неделимое, но в котором для каждого есть местечко тёплое, где согреться можно от любых невзгод. Вот и теперь сердечная забота и тепло пахнули на мужа с сыном из кастрюльки  аппетитными котлетами и укором за чёрствость к ней, через которую и у неё на душе  постно и тоскливо. А надо ли огорчать, когда и без этой пилюли можно обойтись? И сама же себе в ответ: да нельзя, наверное». Повесть «Иван в десятой степени». (Победитель литературно-публицистического конкурса «Национальное возрождение Руси». Альманах «Енисей», сборник  повестей «Взгляд».
Деталь бытовая ценится многими писателями и библиографами, поскольку она дает глубже понять душу человека, его наклонности, род занятий, нравы, обычаи.
«Караван вечером стоял на краю Сарая, готовый в путь. Но погонщики не спешили оторваться от очагов в ночь. Пили чай, сидя на коврах, расстеленных на земле, ели курт*. Ждали, когда напреет в котлах баранина, купленная у местных торговцев на серебро. Верблюды   лежали тут же с вьюками на спинах, медленно двигая челюстями перетирая жвачку… Погонщики тоже люди,  коль выпало счастье взять хороший куш, урывают спокойные часы, насыщаются бесбармаком*, запивая жирную отрыжку кумысом. Потом каждый ляжет там, где сидел, всласть выспится перед далеким переходом». Историческая повесть «Побег из Орды». Автор удостоен диплома Международного литературного славянского форума «Золотой витязь». Журнал «День и Ночь»
Бытовая деталь часто переплетается с трудовой, что дает весомость повествованию, а если образная и того лучше.
«…Наделы лежали восточнее села, где степь ширилась, как бы тесня сосновые леса, откуда брали его на дома, клуни, бани. Стояли широко и свободно добротные рубленые дома, обнесённые заборами из жердей, виднелись огороды с колодцами и журавлями, клуни, сараи для скота и птицы. Поблизости то и дело раздавались  гундосая песня петухов,  квохтанье кур-несушек.  Гусиные вереницы утрами  тянулись  к реке, а вечером гоготали назад. Эта картина бодрила вновь прибывших, давая повод к размышлению, что их брат обжился, распрямляется от былой скудной жизни на малой родине, расправляет плечи. Виднелись и хаты-времянки, поставленные на задах. В них ютились прошлогодние переселенцы, но видать, тоже набирались сил, обустраивались. Коров, овец и коз  гоняли на выпас под звучные щелчки бича пастуха, гарцующего верхом на жеребце. Всё это мужики заметили в первый же день, обойдя длинную пока единственную улицу села. Что ж, богатство и нищета, как два неизбежных   соседа всегда уживались на Руси, так же как удачливость и невезучесть».  Исторический роман «Обманутые счастьем». Эксмо.
Деталь философская придает особый колорит произведению, повествование более весомее. «Он ощущал нарастающую в душе тревогу, как мать на расстоянии чувствует, что с ее младенцем стряслось что-то неладное. Климов верил в шестое чувство, верил в Бога. Точнее, не в того Бога, которому молится человечество, а в иное Божество. Он долго не мог найти ему определения, но теперь четко выражает: он верит во Всевышний Разум Вселенной. Свои безошибочные догадки о личности преступника, свой талант следователя он приписывает как  озарение, исходящее из космоса, от Него. Это шестое чувство создало ему лестный имидж». Роман «Удар небесный».
Можно назвать еще ряд деталей, например: криминальная, производственная, конфликтная, лирического отступления. Все они должны быть  в эпических произведениях, от чего текст выглядит сочным, богатым и не оставит равнодушным читателя.
Владимир Нестеренко,
Член Союза писателей России, Интернационального Союза писателей, заслуженный работник культуры Красноярского края.