Девушка и Чудовище

               
                ДЕВУШКА   И ЧУДОВИЩЕ.
                Современная версия.

Сказка – быль, да в ней намек, добрым молодцам урок.


      Жила, была, - так начинаются почти все сказки.
      Жил, был Иванушка,  и совсем он был не похож на
чудовище, а скорее добрый молодец: красив, высок, строен, смугл,  темно-каштановые короткие волосы, большие и сильные руки,  и глаза!
        Говорят: глаза - зеркало души. Глаза большие, темно-синие, прячутся в густых ресницах. Когда ему хочется схитрить, он наклоняет лицо, у него появляется извиняющая полуулыбка.
       Тело у него сильное, руки и плечи богатырские.
       На груди небольшая татуировка, и татуировка на плече. Это следы службы в армии, в войсках ВДВ.
       Красив наш Иванушка.
       Но, живет в нем внутри  Чудовище. Чудовище уживается с душой ребенка.
      Детство было трудное: мама родила его очень рано, с отцом разошлась, не ужились, оба молодые, сами почти дети. Мама уехала с сыном в деревню на юге.
      И приехали они к бабушке в глубинную деревню  России. Мама  молодая, красивая, вечером на гулянки, бабушке за ребенком не усмотреть было, да и в деревнях – свобода даже для малышей.
      Отучился наш Иванушка в сельской школе, закончил  девять классов и пошел служить России. Бравым солдатом был Иванушка, даже на войну попал, чуть было не погиб, не остался в земле сырой, когда накрыл его земляной вал от взрыва. Темнота, как в могиле, дышать почти нечем, крикнуть невозможно.
      Но, вспомнил Иванушка, как рассказывала ему бабушка притчу о двух лягушках, попавших в кринку с молоком.  Одна из них поплавала, поплавала, да сдалась, опустилась на дно кринки, да там и затихла. А другая, все плавала, плавала, шевелила, шевелила лапками, закисло молоко и превратилось в простоквашу, а верхний слой в густую сметану. Уперлась задними лапками лягушка в сметану, вытянулась во весь свой рост, зацепилась за край кринки и, вот, - она жизнь и свобода. Слава упорству.
      Вот, и наш Иванушка, стал понемногу, потихоньку отгребать земельку, шевелил, шевелил руками и добрался до лица.  Затих, долго прислушивался к звукам, и вдруг звук вертолета прямо над головой.
       Заработал наш Иванушка руками, как та лягушка лапками, а, как только очистил рот от земли, стал кричать.
      Только через двое суток откопали  Иванушку целым и невредимым, слава Богу.
- “В рубашке  родился”  -  говорили ему однополчане.
      И все бы было хорошо с нашим  Иванушкой, который вернулся с войны добрым, красивым, бравым молодцем, если бы не поселилось у него внутри Чудовище.
      А Чудовище это называлось алкоголем. Попробовал он это зелье рано, все праздники в селе отмечались с размахом, самогон лился рекой, во многих семьях водилось это зелье. Пили его на свадьбах, пили на похоронах, пили, провожая служить, пили на днях рождения, пили на Пасху, на Рождество, пили по субботам после баньки, пили после сбора урожая, пили от горя, пили от радости.
      Сначала это Чудовище в нем было маленькое, здоровье позволяло: он мог напиться с вечера, а утром встать, как огурчик, как говорят, и работать целый день в полную силу, но Чудовище росло, росло ежедневно, ежемесячно, ежегодно.
      Иванушка не чувствовал, что оно там растет, что оно становится все больше и больше,  сильнее и сильнее, и, уже, оно, Чудовище,  черное, бесформенное с большим зеленым злым  глазом, с ярко-красным длинным языком, пробиралось в его печень, пробиралось в его мозг и заставляло пить, пить и пить.
       И чем больше оно жирело, тем все более продолжительными становились периоды его запоев.   
       Как и в большинстве сказок не обходится без ведьмы, которая заколдовывает доброго молодца, так и в нашей – не обошлось.
       Наш добрый молодец, быстро взрослел, с каждым днем прибавлялась сила молодеческая, девушки на него все больше заглядывались.

       Марусенька, соседская девчонка, с длинной русой косой вдруг расцвела во всей девической красе: глаза голубые, как безоблачное небо, губы алые, как лепестки только что распустившейся розы. Глаз не могла поднять, когда парни с ней заговаривали, а, встретив случайно Иванушку, заливались её щеки таким алым румянцем, что выдавали все неизведанные ранее для нее чувства.
       А Ивану, Иванушке, как-то  невдомек было приглядеться к Марусеньке, привык он ее дергать за косу, в прятки играть, наперегонки бегать, купаться, в лес за ягодами, грибами ходить.
       А влюбился наш Иван в Гаврилу, таким мужским именем назвали родители эту девицу, жившую с отцом и матушкой на краю деревни. Семеро детей у них в  семье было. Фигурой вроде и выдалась, а глаза зеленые, хмурые, дерзкие, волосы черные, как смоль, хотя и у отца и матери – русые. Сказывали в селе, что черт на нее посмотрел, когда она еще в утробе была.
      Да и цыганка, из проходившего сквозь село табора, нагадала матери Гаврилы, что много горя она принесет людям.  А так как измучила  она мать при родах, родилась смуглой, длинной, худой, как змея, то и нарекли ее мужским именем - Гаврила. Росла она дерзкой, много горя принесла родителям. Нет, чтобы помогать в семье смотреть за младшими братьями и сестрами, носило ее, как ветер, по дремучим лесам и непроходимым болотам.
      Да, и братья и сестры были рады, когда ее не было дома. Била, она их, младшеньких, ни за что, кричала, ставила в угол на колени за малейшую провинность. И ничего-то у нее не получалось: суп сварит – пересолит, пироги возьмется печь – подгорят, баню натопит – не войдешь, сплошной дым, воду принесет – и та, тиной пахнет.
      Ведьмой ее прозвали в деревне.
      И никто в деревне не мог поверить, когда разбежался слух, что Иван влюбился в Гаврилу. И случилось это за полгода до проводов Ивана в войска.
       По воскресным дням собирались девушки и парни себя показать, на других посмотреть. Гармонь заливалась весь вечер до ночи. Девушки и парни кружились в танцах.
      Замерла, потупив глаза, Марусенька. Сильно колотилось ее сердце, непонятные чувства просыпались и томили. И так ей хотелось, чтобы Иван подошел и пригласил ее танцевать.
       Но, подлетела, как вихрь, к Ивану Гаврила, зыркнула  своими зелеными глазищами, разразилась диким хохотом, схватила его за руку и потащила в круг.
       Как околдованный двигался за ней Иван. А уж, она-то кружила его вокруг себя, обвивалась всем телом, как змея, руками обхватила его голову  и, когда  вдруг затихла музыка, смачно вцепилась поцелуем в губы Ивана.
      Вокруг стояла гробовая тишина. Марусенька опрометью бросилась бежать по селу к своему дому.
      Победоносно огляделась Гаврила на односельчан, вцепилась в сильную руку Ивана и потащила его, как неразумного теленка, в непроглядную темноту южной ночи.
      Зря  мать с бабушкой бегали по всему селу в поисках Ивана, так и вернулись домой ни с чем.
      Сказывали, что утром Ивана видели,  выходящим с сеновала на краю села и бредущим, понурив голову, домой.
      Сказывали, что опоила ведьма  его зельем, приворожила и ласками своими колдовскими превратила его из парня в мужчину.
      Заколдованный ходил Иван полгода до проводов на службу. На Марусеньку не смотрел,  если видел ее вдалеке, скрывался за избами, с друзьями не встречался, да и они обходили его стороной.
       Лишь местные алкоголики приняли его в свою братию. Пристрастился Иван к зелью, на время снимало оно тоску по  далекому, потерянному. Становился он смелее, даже улыбался какой-то измученной улыбкой. А потом опять тоска, а потом опять – зелье, тянуло, как в омут.
       Шумными в селе бывают проводы на службу. Так и Ивана провожали всем селом, забыв на время, что с ним произошло.
       Столы расставили на улице у дома,  зелье, самогон, водка лились рекой.
      Чего только не было на столе: и курочки запеченные, и  пельмени самодельные, и картошечка  с  домашним   маслом, и рыбка, недавно выловленная в Волге реке. А пирогов каких напекли односельчане!
       И пошли проводы на всю катушку.
       Лишь Марусенька не пошла на проводы. За полгода она повзрослела и поняла, что Ивана полюбила на всю свою жизнь, что не будет ей жизни без него.
Слышала она веселье, дома-то рядом стоят, не выдержала,  побежала в свою спаленку, уткнулась в подушку и залилась горькими слезами. Так  хоть  иногда ей украдкой удавалось увидеть Ивана, замечала она, что он избегает встречи с ней.
        Лишь однажды случайно столкнулись они у дома.
Марусенька ходила за водой с коромыслом, а Иван, выскочил, когда она проходила мимо его калитки.
       Взглянула она в его глаза, а он опустил голову, вымолвил, чуть слышно: “Прости”– и мгновенно пропал, как будто ведьма его унесла.
      Гаврила тоже пришла на проводы. Темно-бордовое платье обтягивала ее, не совсем ладную, угловатую фигуру. Черные волосы были завязаны пучком на затылке.
      Огромная брошь из темно-зеленого стекла с черным глазом посредине стягивала глубокий вырез ее платья. Грудь соблазнительно колыхалась при движении. Крутые бедра притягивали похотливые взгляды парней.
      Она не обратила никакого внимания на Ивана, заигрывала и танцевала с другими парнями.
       Вдруг Иван крикнул во весь голос: “Односельчане, прошу тишины!”.
      Мгновенно установилась тишина.
      Молча, подошел он к Гавриле, встал на одно колено, достал перстень с зеленым изумрудом, протянул его ей и попросил считать это обручением.
      Он поднял свои темно-синие глаза и просил его дождаться со службы, всего-то два года.
      И тогда они станут мужем и женой.
      Остолбенели односельчане.
      Как волна подкинула Марусеньку к окну, отдернула она занавеску: Иванушка, ее любимый Иванушка, стоит на коленях перед Гаврилой, по нему хлещет подол ее платья, обжигая его ядовитым огнем, глаза его потуплены в землю, прирос он к земле.      
      Медленно Гаврила взяла перстень в руки, повертела его туда, сюда, уперлась взглядом своих колючих зеленых глаз в синие глаза Ивана, расхохоталась, размахнулась и кинула   кольцо в непроходимую темную чащу леса.   И полетел перстень, сверкая изумрудным светом.
      Гаврила развернулась резко и быстро побежала, а всем показалось, что полетела в ступе с метлой.
     Медленно поднялся Иван, подошел к столу, налил стакан самогона, залпом его выпил и, пошатываясь, пошел к своему дому.
      Стыд и позор застилали его глаза. Подходя к дому, глянул он на окно Марусеньки и увидел  перепуганные, полные сострадания и любви, глаза её. Пронзил ее взгляд его навеки, но надолго спрятался в подсознание, в ту часть его огромного сердца, куда еще не проник яд Гаврилы.
     А сердце  Марусеньки,  ее взгляд кричал испуганной птицей, а сердце разрывалось от любви и обиды за Иванушку.
      Долго еще односельчане, и женщины и старики, и детишки лазили по непроходимым дебрям, пытаясь найти перстень, но, мне, как сказочнице, известно, что так никто и не нашел.
      Браво отслужил Иванушка, но возвращаться в село не стал.
У матери с бабушкой и так было тесно, мама нашла себе второго, а потом третьего мужа, четверо братьев и сестер подрастало. Да, и работы в селе не было.
       Поехал наш Иванушка по стране в поисках работы и счастья.
       А в стране в это время все менялось: богатые наживали несметные богатства, бедные превращались в нищих. Мошенников развелось множество: почти каждый старался обмануть другого.
       Всякую работу мог сработать Иванушка: и дом построить, топор в его руках казался игрушкой, и землю копал играючи.  Мост он строил через великую русскую реку, булки выпекал в пекарне и многих других работ не чурался.
       Но, Чудовище крепко впилось в его сердце и душу, и жизнь свою он не мог устроить.
      Только начнет работать, работает месяц, два, а потом змей чудовище начинает шевелиться внутри и требует, требует спиртного. Идет Иванушка после работы, покупает баклажку пива, потом водки, потом вина, потом курит сигарету за сигаретой. Плохо ему, на работу не выходит, а Чудовище воет внутри и требует, требует, требует пива, водки, вина.
        Кто же будет держать такого работника.  Протрезвеет, соберет свои вещички в рюкзачок и едет искать себе другую работу.
        Но, если бы колдовство Гаврилы касалось только работы!
        Понял он, что не может полюбить ни одну женщину.
       Женщин много на свете одиноких, мечтают они встретить своего принца или заботливого мужа, любимого человека.
       Знакомился и наш Иванушка, ведь был он статный, высокий, красивый.
      Но, сердце его оставалось холодным, как лед зимой. А уж когда просыпалось внутри  Чудовище! Какая же женщина такое выдержит.
       Десять лет мотался Иванушка по стране, да так и не нашел своего пристанища. Вот, что натворила ведьма Гаврила, вселившая в него Чудовище, которое все росло, и росло, все наглело и наглело.
       И хотел Иванушка от него избавиться, но не знал как.
       Редко вспоминал он Марусеньку, её испуганный взгляд, полный любви, но искать ее не пытался, боялся, что его замороженное сердце, да Чудовище внутри, принесут и  ей только страдания.
       А Марусенька так и жила в деревне, на молодцев не смотрела, замуж не вышла, сердце ей подсказывало, что все впереди, и только она одна спасет Иванушку и все колдовство Гаврилы сгинет.
       Но, не пришло ещё её время.
       Гаврила заметно постарела. Пятеро детишек, неизвестно от кого, бегали оборванные по всему селу. Народ в селе добрый: кто рубашку подарит, кто штанишки, кто платьице девчушкам. Кто щами угостит, а у кого-то пироги готовы.
      Время неумолимо движется вперед. Настал век электроники и появились удивительные вещи: телефоны в руках, без проводов и можно разговаривать, хоть с кем на другом конце земного шара.
      Еще удивительнее компьютеры – это просто чудо света.
Сидишь дома за столом, перед тобой экран, как зеркало, и ты можешь послать письмо хоть кому. Дойдет за одну минуту. И ответ может прийти тоже за одну минуту.
      Еще одно чудо: скайп. Сидишь перед экраном и вызываешь своего друга, например, из Москвы. Ты – в деревне, друг – в Москве, и вы друг друга видите и разговариваете.
       И еще много чудес света появилось, но нам пригодятся только эти чудеса.
       Решился Иванушка попытать счастья в Санкт-Петербурге, ведь и родился-то он там, и жил с отцом, матерью три года. Смутные детские воспоминания остались.
       Попытался найти работу, руки-то – золотые. Но, Чудовище внутри не унималось, оно становилось все хитрее и хитрее. Только начнет работать Иван, только на него не нарадуются, как все ладно, да скоро получается, как Чудовище  внутри зашевелится и вызывает соблазн: пивка баночку выпить, а вслед за баночкой, другая, потом – водочка, потом – винцо, да так, что и не остановиться.
       И тошнит уже Ивана, и не знает он, как остановиться, но пока чудовище не насытится мучениями Ивана, мучительная тяга к питию не пропадает.
      Утомится Чудовище, отпустит на некоторое время Ивана, воспрянет он духом.
       Опять ищет работу. А работал он так, что даже прощали ему его перерывы в работе и приглашали снова, и снова.
      Но, от рождения был наш Иванушка скромным, прескромным, и стыдно ему было за такую работу с перерывами, и устраивался он на новую работу.
       Так и мотался с одной работы на другую, а Чудовище все наглело и наглело.
       Летом друзья приятели позвали его в дачный поселок, где всегда в летний период полно работы: то забор кому-то поправить, то дом подчинить, то поле под картошку вскопать.
       И очутился он у пожилой женщины, у которой не было помощников мужчин, а как без помощи тяжело на даче: копать землю – тяжело, носить воду из колодца – тяжело, косить траву – тяжело, а, уж, если что-то по строительству, – тут и совсем плохо.
      Взялся Иванушка за работу, работа кипела, как вода в чайнике. И вскоре приятно стало смотреть на вскопанные грядки, на скошенные дорожки, на ухоженные клумбы с цветами.
      Пришелся Иванушка своим нравом ей по душе. Поселила она его в летнем домике, готовила и кормила, в баньке он мылся, собачку с кошечкой кормил.
      Все было ладно, да приятно. И вскоре стал он называть ее мамой. Ласки материнской с детства был лишен, а, тут, такая забота. А женщина решила, что Бог ей послал его, ее-то сыновья, такие же статные, красивые  в это время уже покоились на кладбище.
      Вся нерастраченная забота вылилась на Иванушку.
      Но, опять взбунтовалось Чудовище, опять вызвало жажду пития, опять Иван сначала выпил пива, потом водки. Потом пошла череда вперемежку.
      И так Чудовище  умотало его однажды, что выскочил он  из дома, упал на колени и молил Бога отогнать от него смерть. Так причудилось ему.
      А его названная мама обладала даром ясновидения. Жалела она Ивана, не выгнала, а ходила за ним, как за ребенком: пить водицу подавала, накормить пыталась, отвары разные варила с  медом, сказки рассказывала, чтобы уснул.
      Чувствовала она сердцем, что неладное творится с Иванушкой и не справиться ему одному с Чудовищем.
      И опять Чудовище на время успокаивалось, а потом принималось за Ивана с утроенной силой.
      В интернете, во всемирной паутине, можно отыскать любого человека.
      Можно с ним переписываться, можно даже разговаривать по скайпу:  это когда люди видят друг друга.
     Гаврила тоже обзавелась компьютером и умела пользоваться интернетом, как раньше в сказках чудесным зеркальцем.
     В это время Иван уже жил в городе со своей названной мамой. Когда Чудовище оставляло его в покое, он устраивался на работу и помогал своей названной маме.
      Иван был стеснительным, замкнутым и компаний не водил. Особенно замкнутым он становился в дни пития. Тут он просиживал дни и ночи за компьютером, смотрел фильмы, слушал музыку, играл в компьютерные игры и общался….. с друзьями.
       И тут его в интернете отыскала Гаврила !!!
       В переписке стала такая ласковая, просила прощение за выброшенный перстень, стала признаваться ему в любви,  слать десятки сердечек. Писала, что жить без него, Ивана, не может, что,  если он не приедет к ней, то она прилетит за ним и увезет его в село. И будут они любить друг друга, как тогда хотелось Иванушке.  Призналась, что у нее есть дети, но что они не помешают их вспыхнувшей заново, горячей любви.
      Иванушка признавался названной маме, что сильно любил Гаврилу и, что любовь эта не отпускает его до сих пор. Поверил он ее словам  и  решил ехать в село, а это через всю Россию, считай от Белого моря до Черного моря.
      Названная  мама видела, чувствовала весь обман ее слов, но не могла понять, зачем она его влечет к себе.
      Двадцать лет прошло со дня той роковой сцены, когда хохотала Гаврила и зашвырнула кольцо с  изумрудом далеко в густую чащу леса.
      Пыталась названная мама отговорить его ехать так далеко, объясняла, что за двадцать лет столько времени утекло, что не хочет Гаврила даже лицо свое показать, не хочет фотографию прислать, что слова ее не искренние.
       Пыталась названная мама уговорить Ивана по скайпу, как в зеркале, увидеть Гаврилу и по лицу, зеркалу души, еще раз убедиться в ее губительных замыслах против Иванушки.
      Но, Иван, ослепленный проснувшейся любовью к Гавриле, не слышал никаких слов.
      И когда, все же решился ехать, сказал названной маме, что поедет, чтобы  самому  убедиться во всем.
      Знала мама, что в последний раз Гаврила принесет Ивану горе, что всколыхнувшаяся юношеская любовь, превратится в тлен, но надо ему самому через это испытание пройти. И еще привидилось названной маме, что Чудовище будет изгнано, но, как?
      Пыталась названная мама погадать на воске: как умрёт, как сгорит любовь к Гавриле. Но, в расплавленном воске виделись лишь  печальные глаза. Как ни странно, но эти печальные глаза успокоили названную маму и, поняла она, что совсем не скоро увидит Иванушку, но не будет этим расстроена, и печалиться о нем не будет.
       Тем временем поезд приближался к станции, что недалеко от родного села. Гаврила приоделась в лучшую одежду, что у неё ещё оставалась: серая шелковая кофточка обтягивала давно обвисшие груди, длинная темно-зеленая юбка  прикрывала старые изношенные туфли.  На шее болтались бусы из крупных красных каменьев. Теперь уже крашеные в черный цвет волосы, всё так же были стянуты в хвост. Ярко накрашенные губы лишь усиливали впечатление изношенности Гаврилы.
      Ещё увидев Гаврилу из вагона, Иван содрогнулся. Не успел он спрыгнуть с последней ступени вагона, как Гаврила вцепилась поцелуем в его губы.
      Но, проявить сразу чувство разочарования  Иванушка не мог, всё же  ехал он с надеждой, что любовь его вспыхнет новым пламенем, несмотря на прошедшие двадцать лет.
      А Гаврила трещала, как сорока, обещая и угощение с зельем, и кроватку с белой простынью, и безудержную ночь любви до утра.
-- “А, может быть, и ребеночек получится”, - верещала она.
      Иван потерял дар речи. Дошли до её дома, который так и стоял на краю села, никто не хотел строиться и жить рядом.
       Ввела Гаврила Иванушку в дом и сразу потащила к столу. Налила рюмку зелья, выпил Иван, налила вторую, выпил, и, как сидел на краю дивана, так и повалился.
      Проснулся только утром, ничего не помня.
      А Гаврила уже суетилась. Опять на столе стояла бутылка с зельем, да принесла Гаврила сковородку с яичницей, посыпанной какой-то травой. Съел Иван яичницу, выпил зелья и  опять провалился в глубокий сон. Проснулся только вечером  и опять ничего не помнил.
      А Гаврила расписывала ему ночь любви. Не поверил ей Иванушка.
      - “А дети твои, где?” – спросил Иванушка.
     - “Кто вырос, ушел, а других я отправила к бабушкам, тетушкам, чтобы не мешали они нашей любви.”
       Какой любви, подумал Иванушка, не помнил он ни одного поцелуя, ни ощутил ни одного объятия. Как в черную дыру проваливался он во сне.
       На третий день вечером раздался скрип калитки и на пороге избы возник мужичонка с цветком в руке и бутылкой водки под мышкой.
       Увидев Ивана, он остолбенел, стал переводить не совсем трезвый взгляд с Гаврилы на Ивана, с Ивана на Гаврилу и прошипел: “А это што?”
       Зарделась Гаврила и представила их друг другу: “Это Иван, а это – мой бывший муженёк,  Гришка.”
       “Да, я его сейчас!!!”- проскрипел Гришка и бросился с бутылкой на Ивана.
      Как половую тряпку двумя пальцами поднял Иван Гришку за шкирку, и  с отвращением швырнул на диван. Схватил свой рюкзак в охапку и выскочил во двор. Без оглядки бежал он на станцию:
 - “Уехать, немедленно уехать, забыть как страшный сон”.
Не добежав до станции, почувствовал, что сейчас его вытошнит, и ринулся в кусты.   Медленно, шатаясь, побрел до станции. Поезд придет на станцию лишь через четыре часа.
      Нашел самую дальнюю скамейку в кустах и подумал, что, наверное, на этой скамейке часто целуются влюбленные. Сел и положил голову на колени, мутило его,  то ли от зелья, то ли от Гаврилы.
      А дорога на станцию проходила мимо дома Марусеньки.      
      Уже три дня Марусенька не находила себе места. Вся работа валилась из рук, даже чашку с блюдцем разбила. Ходила из угла в угол, и такая тоска обволакивала  ее сердце, что не было мочи её терпеть. Ночью едва ли спала, а в краткие моменты забытья, вставал перед ней её Иванушка, грустный, грустный.
       И когда, услышала она быстрые шаги на улице, поднесло её, как ветром к окну, и увидела она Иванушку. Увидела, что быстрым шагом, почти бегом, с рюкзаком на плече, удаляется он в сторону станции.
      Накинула Марусенька курточку и бросилась вдогонку Ивана. Но, разве его догонишь? Примчалась на станцию, туда, сюда, нет Иванушки.
      И вспомнила она про ту, укрытую кустами скамейку, на которой её подружки целовались со своими возлюбленными, а потом рассказывали об этом Марусеньке. Побежала Марусенька к этой потаённой скамейке.
      И правда, вот он, её любимый, желанный, которого она ждала двадцать лет, только он был в ее сердце. Неслышно подошла она к нему, наклонилась и поцеловала в затылок. Поднял голову Иванушка и увидел большие голубые испуганные глаза Марусеньки, а в глазах – любовь, что  потерял он двадцать лет назад.
       Непроизвольно прижал он дрожащее девичье тело к своей сильной груди, а Марусенька дотрагивалась своими нежными губами до его лица и приближалась к его губам.
      Иван не мог произнести ни слова, он не мог понять чувство, неизведанное ему ранее, необыкновенная радость захватывала каждую частичку его тела.
       И он только почувствовал, как губы Марусеньки коснулись нежно его губ.
      Губы Ивана непроизвольно и ласково стали её целовать.
       Маленькие  упругие груди Марусеньки уперлись в его могучую грудь, и Иванушка вздрогнул всем телом.
       Вдруг его тело стало трясти, как в ознобе. Руки не подчинялись, голова затуманилась. Иванушка вырвался из рук Марусеньки и бросился в ближайшие кусты. Его стало рвать. Что-то черное, большое и тягучее извивалось и вылезало из его рта. Оно пищало и царапало горло, сопротивлялось, но…. дороги обратно не было. Последней вышла голова с зеленым глазом и красным языком. Иван не стал смотреть, как извивалось и корчилось Чудовище в последних судорогах.
      Оглянулся Иван вокруг и увидел невдалеке небольшое озерцо с песчаным бережком. Подскочил к воде и глянул, как в зеркало. Ясные темно-синие глаза смотрели на него из глубины озерца с удивительно прозрачной водой.
      Скинул Иван одежду и нырнул в ледяную осеннюю воду. Обожгла его вода, как зимой в январскую стужу.
      Вышел Иванушка из воды, очищенный от скверны колдовства Гаврилы, от мерзкого Чудовища, изводящего его душу и телу столько лет.
      Такой легкости в теле Иван никогда не ощущал. Может быть, она и была тогда давно, до тех пор, пока не заколдовала его Гаврила. Но, он этого сейчас не помнил.
      Он чувствовал, что сможет взлететь.
        И вдруг молнией пронзила мысль: “ Марусенька! Где же он оставил её? ”
        Марусенька сидела все на той же скамеечке.  Да, на той потаённой скамеечке на станции, поджав под себя озябшие ножки, обхватив колени руками. Головку свою склонила на колени, а из глаз непроизвольно текли слезы: “Неужели опять исчез Иванушка, может быть, навсегда. Неужели опять ей уготована тоска и долгое ожидание?”
      Но, тут, ее чуткий слух уловил быстрые приближающиеся шаги.
      Подняла Марусенька головку с заплаканными глазами и, о чудо, перед ней стоял её Иванушка, но какой!  Глаза его излучали безмерную любовь и нежность, лицо ожило и не осталось прежней скованности.
      Сильные руки Иванушки подхватили дрожащую Марусеньку и усадили к себе на колени. Прижал он её к своему пылающему телу и укрыл своей курткой.
      Но, вот, раздался гудок приближающегося поезда.
      Вопросительный взгляд Марусеньки  кричал: “Что? Опять расставание или…?”
      Закинул  Иванушка за спину рюкзак, закутал  Марусеньку в свою куртку, легко поднял на руки и побежал к вагону поезда.
- “ Нет, теперь я никогда не расстанусь с тобой, моя дорогая, моя любимая Марусенька! ”
      Вскочил Иван на подножку вагона и внёс Марусеньку в купе поезда.
      В купе было тепло и чисто.
      Стоянка поезда всего одна минута.
      Мерно застучали колеса, подрагивали занавески на окне вагона.
За окном опускалась осенняя вечерняя мгла, редкие желтые листья летели навстречу поезду.
      Опустил Иван Марусеньку на чистую постель, снял туфельки, посадил к себе на колени, прижал к груди и стал согревать губами её озябшие руки.
      Так и застала их проводница. Всё поняла с первого взгляда и через пять минут принесла два стакана горячего чая с ароматом бергамота… и пирожки.
      Чайной ложечкой поил Иван Марусеньку целебным чаем.
Дрожь постепенно оставляла тело Марусеньки, щеки порозовели, глаза потеплели.
      Прижалась всем телом Марусенька к горячему
телу Иванушки. Нежно касался Иванушка её русых волос, нежно касался губами ушка и шептал, что не оставит её больше никогда, что навеки будут они вместе до конца их жизни.
      Счастливая Марусенька уснула на руках Иванушки.
      А  ПОЕЗД  ПОД  СТУК  КОЛЕС  УНОСИЛ  ИХ, СЧАСТЛИВЫХ,  В  ДАЛЕКОЕ  ПРЕКРАСНОЕ  БУДУЩЕЕ.
         Вот, и сказке конец, а кто прочел – молодец.