Темное время года

Мама учила меня быть в гармонии с природными циклами, отмечать приход и уход времен года и благодарить Мать природу за ее дары. В сентябре она украшала дом желтыми березовыми листьями; в разгар лета она приносила подсолнухи и полевые цветы; по весне она ставила в воду цветущую веточку яблони, и изба наполнялась волшебным и таким манящим благоуханием.
Мама была сильной колдуньей. Вся деревня обращалась к ней за помощью. Она умела лечить физические недуги, снимать душевную боль и видеть больше, чем другие. У меня не было и сотой части ее дара, хотя она успела научить меня всему, что знала сама.
Только магия никак не давалась мне в руки. Я механически запоминала заклинания и обряды, как нудные формулы на школьных уроках по математике, понимая, что никаких способностей к колдовству у меня нет. В дуновении ветра мама слышала голос Матери природы, а когда ей была нужна какая-то определенная трава, лес сам приводил ее к месту, где она росла.
А я была слепа и глуха и к шепоту леса, и к голосу Провидения. К шестнадцати годам я окончательно уяснила себе, что наш колдовской род закончится на мне. Искусство ведовства не давалось мне, и я сдалась.
В двадцать, сразу после смерти мамы, я уехала из деревни. Я нашла работу и зажила обычной городской жизнью, в которой не было места для заговоров, трав и сил природы. Правда, я по инерции продолжала ставить в своей съемной квартире вазу с опавшими листьями, желудями или цветами в зависимости от времени года, будто стараясь порадовать маму. А может, символы сезона были единственным якорем, который связывал меня с той, прошлой жизнью, частью которой она была.
Незадолго до смерти мама подозвала меня и сказала:
- Не отчаивайся, Алина. Магия сама найдет тебя, когда придет время.
Я и не отчаивалась. Мне совсем не хотелось тратить свою жизнь на лечение грыж и алкоголизма, снятие порч и изготовление травяных отваров. Мне всегда было тесно в деревне и хотелось чего-то большего, поэтому я совсем не переживала, что у меня нет дара, – скорее, радовалась, скрывая это от мамы. Ведь это значило, что, в отличие от нее, у меня есть выбор; у меня есть возможность жить нормальной, принадлежащей только мне одной жизнью.
Только мама, как всегда, оказалась права. Недаром она видела и знала больше, чем я и все остальные. От своего призвания не уйдешь. Магия все-таки нашла меня, как я ни скрывалась от нее в суетливом лабиринте большого города. И произошло это в один дождливый помозглый вечер в конце октября.
...Вернувшись с работы, я отдыхала на диване в компании соцсетей и кружки мятного чая. В дверь позвонили, и я выронила телефон от неожиданности. Я сразу почуяла неладное – я никого не ждала в тот вечер. А когда я увидела того, кто стоит на пороге, то сомнения рассеялись: прошлая жизнь, состоящая из знахарских обрядов, заговоров и целительных трав, постучалась в двери. Это была тетя Катя – единственная родственница, которая у меня осталась после смерти мамы. Она была ее двоюродной сестрой.
Одетая в поношенный синий плащ с затертыми лацканами, тетя Катя стояла на коврике у моей двери и растерянно вертела головой. У нее в руке были какие-то пакеты и зонт со стекающими с него струйками воды. Она была единственным человеком из деревни, с которым я поддерживала связь. Иногда мы созванивались, а на праздники она по старой традиции отправляла мне открытки. Наверное, не стоило давать ей свой адрес. Вот она и приехала, даже не позвонив и не предупредив меня о своем визите заранее. А это значило только одно: ей нужна моя помощь. Колдовская помощь.
Я, наконец, решилась и открыла дверь. Тетя Катя встрепенулась и растянула губы в виноватой улыбке. Мне показалось, что за этот год она заметно постарела: вокруг глаз и губ темнели морщины, лицо потеряло четкость форм, а в волосах блестела седина. А может, я просто запомнила ее более молодой.
- Алиночка, привет, давно не виделись! А я вот тут к тебе... Можно?
- Конечно, тетя Катя, - улыбнулась я.
Было видно, что ей неловко за свое вторжение, поэтому я сама сделала шаг ей навстречу и тепло обняла ее, почувствовав запах сырости от ее волос и одежды. Все-таки я была рада ее видеть, в чем бы ни была причина ее нежданного визита. Мы прошли на кухню, тетя Катя достала еще теплый брусничный пирог, а я поставила чайник.
- Хорошо, что я тебя застала, Алиночка. Это очень важно. И очень срочно, - начала она, отводя взгляд на дымящуюся кружку на столе. – Деревня совсем без знахарки зачахла. Понятно, что, если что, фельдшерский пункт есть, но ты же знаешь, наши люди твоей матери больше доверяли. Привыкли из года в год, из века в век, что у нас своя ведунья... А теперь не к кому ходить. Осиротели мы.
Я слушала и терпеливо ждала, когда тетя Катя перейдет к сути. Она прекрасно знала, что за этот год я обосновалась в городе и не собираюсь возвращаться в деревню. Она явно приехала не за этим.
- А тут на нас такая беда навалилась, что никакой фельдшер не спасет... На тебя одна надежда, Алиночка.
Тетя Катя щедро отхлебнула из кружки и сказала одну-единственную фразу, от которой у меня похолодело внутри:
- В общем, это опять началось...
Мысли у меня в голове лихорадочно заметались. Прошло больше месяца после осеннего равноденствия, а это значит, что Тьма уже набрала силу. Циклы есть не только у привлекательной стороны природы – леса, деревьев, цветов, – но и у той ее части, что скрывается в тенях и охотится на ничего не подозревающих людей...  К сожалению, об этом знают только колдуньи.
Мама называла это время года «Темным». В начале октября, когда световой день стремительно сокращался, появлялись первые признаки: с наступлением вечера по деревне начинали клубиться сгустки черного тумана. И чем длиннее становились ночи, тем гуще становился туман. Словно сама преисподняя поднималась на землю и заполняла все вокруг беспроглядным мраком... Жители деревни запирались по домам, наглухо закрывали ставни и шторы, чтобы Тьма не проникла к ним в избы.
Только спастись все равно удавалось не всем.
Каждый год деревня насчитывала по несколько жертв. Обычно они были из местных пьяниц, слишком поздно возвращавшихся домой, детей, за которыми не доглядели нерадивые родители, и легкомысленных девиц, которым не терпелось на свидание с возлюбленным.
А год назад одной из жертв Тьмы стала мама. Колдуньи из нашего рода знали заклинания защиты, которые держали Тьму под контролем, не давая ей забираться в дома. Только никто не знал, как избавиться от нее раз и навсегда. Мама попыталась, но не смогла...
Я много раз корила себя за то, что не отговорила ее от этой безумной затеи. В тот вечер мама вышла за порог, и больше живой я ее не видела. Ее нашли утром; у нее, как и у других жертв Тьмы, остановилось сердце.
Я очнулась от мыслей и воспоминаний и вернулась на кухню – туда, где приятно пах чай, а пирог заманчиво поблескивал щедрым слоем брусничного варенья. Я посмотрела на тетю Катю, которая все это время терпеливо ждала, пока я соберусь с мыслями:
- Мама не смогла остановить Тьму. Ты думаешь, я смогу? У меня нет и крупицы ее силы.
- Но защиту ты же можешь поставить? Страшно нам всем, Алиночка, то я и приехала. Привыкли окна-двери запирать, но без защиты не живали никогда, боязно. Раньше бабка твоя ее ставила на каждый дом, потом мамка, а теперь как быть? Вдруг Тьма начнет через щели к нам в избы лезть? Очень тебя прошу, поехали со мной! Сделаешь защитный заговор и хоть следующим же утром – обратно в город.
После этих слов я поняла, что мне не избежать поездки в деревню. Только я не была уверена, сработают ли мои заклинания. Ведьмой я была посредственной. Я сомневалась, что у меня вообще есть сила. Да, я знала, что делать и что говорить, но будет ли от этого толк? Но и отказать тете Кате я тоже не могла. Я должна была хотя бы попытаться. В память о маме.
...На следующее утро я договорилась об отгулах на работе, и мы с тетей Катей выдвинулись в путь. Ехать надо было сначала на электричке, потом – на автобусе, который останавливался в соседней деревне. Нам повезло, и мы поймали попутку, а иначе пришлось бы идти семь километров по грязной, размытой дождями дороге.
Когда мы через несколько часов добрались до этой забытой Богом деревни, я едва удержалась от нервного смешка при виде покосившейся таблички с многообещающим названием «Надеждино». За этот год я и забыла, что она так называется. Какой-то весельчак, должно быть, дал такое имя этому месту, похороненному в лесных дебрях и не внушающему никаких надежд ни местным жителям, ни гостям деревни.
Мы с тетей Катей договорились, что я остановлюсь у нее. Только мне надо было заглянуть в нашу с мамой избу, чтобы забрать колдовские принадлежности, необходимые мне для обряда защиты.
При виде места, которое еще год назад было моим домом, у меня защемило сердце. Изба смотрела на меня с немым укором через закрытые ставнями окна, весь двор оказался затянутым сорняками, а дорожки потонули в зарослях жухлой травы. Я с трудом пробралась к двери, вошла внутрь, и в нос ударил сырой запах необжитого жилья.
Я включила фонарик на телефоне и подошла к сундуку у дальней стены – именно в нем мама по старинке хранила все колдовские принадлежности. Я провела рукой по пыльной крышке с вырезанными на дереве узорами и открыла сундук. То, что мне было нужно, сразу бросилось в глаза. Старый фолиант с потрепанными страницами. Эту колдовскую книгу в нашем роду передавали от матери к дочери, и именно в ней были записаны все заговоры и рецепты отваров.
Я взяла в охапку книгу, ступку с пестиком для трав и атам – колдовской нож с костяной рукояткой – и вышла на свежий воздух, бросив на избу прощальный взгляд. Да, я выросла в этом доме, но я не собиралась сюда возвращаться.
Я, не мешкая, поставила защиту на все заселенные дома; благо, их было не так много, ведь многие, как и я, уезжали в поисках лучшей жизни, и деревня постепенно приходила в запустение. На обряд защиты ушел весь оставшийся световой день – темнело рано, и времени было в обрез. Кое-как успев к закату, я добралась до избы, в изнеможении плюхнулась на диван и принялась слушать, как тетя Катя стучит ставнями, наглухо закрывая все окна.
В деревне ложатся рано, и уже в 9 она ушла к себе. Я не привыкла так рано засыпать – иной раз в это время я только возвращалась домой с работы. Детектив, который я взяла с собой, никак не желал читаться, и я бездумно пялилась в книгу, а соцсети не загружались, ведь телефон в этой глуши практически не ловил. Да и настроения для всего этого не было. Я думала о маме и о своей прошлой жизни. Все-таки я прожила в этой деревне 20 лет, и с ней было связано много воспоминаний, как хороших, так и плохих.
Какой-то звук прервал мои мысли. Я приподнялась на кровати и прислушалась. Он был похож на звук закипающей воды, словно что-то бурлило и невнятно бормотало. Может, дождь пошел? Я подошла к окну. Бормотание совершенно точно раздавалось с улицы, но на шум дождя оно было не похоже. Мне показалось, что я разобрала отдельные слова, и мне вдруг стало так жутко, что я отскочила от окна, как ошпаренная.
На улице в это время не могло быть никаких людей. Сейчас там господствует Тьма. Она разлилась по переулкам и дворам черными клубами и облепила дома, чувствуя человеческое тепло...
А что если это Тьма разговаривает со мной? Неужели я могу понимать ее? Не значит ли это, что я Черная ведьма? Может быть, поэтому у меня ничего не получалось из того, чему учила меня мама?
Эта догадка вызвала у меня отчаяние, граничащий с паникой. К такому повороту событий я была не готова. Но подумать об этом я не успела. Бурлящий звук с улицы вновь стал четче, и я разобрала слова, слабые, как предсмертный шепот:
- Помоги... Избавь...
Ужас вновь обдал мое тело ледяной волной. Что если там кто-то есть – кто-то, кому нужна моя помощь? Может, очередная влюбленная девица вышла вечером на улицу, ослушавшись мать? Или беспечный подросток задержался у приятеля, а теперь ищет родительскую избу?
Я стала судорожно соображать. Я хорошо помнила заговор личной защиты. А в дом Тьма проникнуть не может благодаря сегодняшнему оберегающему обряду. Это риск, но должно получиться.
Я вдруг со всей ясностью поняла, что если завтра утром окажется, что Тьма погубила очередного жителя деревни, а я ничего не сделала, чтобы ему помочь, то я себе этого никогда не прощу. Ведь я все еще не могу себе простить того, что не отговорила маму, чтобы она не ходила на схватку с Тьмой... Я не стану повторять ее ошибок – я только выгляну, посмотрю, кто там, и быстренько затащу человека в избу. Тягаться силами с Тьмой я не стану.
С этими мыслями я окончательно решилась на действия.
Я закрыла глаза и начала читать слова заговора, представляя защитный кокон белого света вокруг себя. Медленно и осторожно я начала открывать окно. Так будет проще, чем через сени, – наверняка, тетя Катя заперла их на все замки.
Створки рам жалобно заскрипели, и я потянулась к ставням. Я ожидала увидеть беспроглядную темень. Или клубы густого черного тумана. Но только не это. От оцепенения я замерла на месте, выглядывая сквозь приоткрытые ставни.
Тьма действительно была повсюду, но это был не просто черный туман. В нем вычерчивались человеческие фигуры. Десятки человеческих фигур. А может, и сотни.
И все они столпились у моего окна.
Только это были не люди. Фигуры были бестелесными, словно сотканными из этого самого тумана. Кто это? Духи? Демоны, которые являются вместе с Тьмой?
Тут человеческие тени, как по команде, потянули ко мне руки. Это было похоже на сцену из фантастического фильма, где зомби вдруг почуяли добычу. Я кое-как устояла на ногах от охватившего меня ужаса и хотела, было, захлопнуть ставни, как вдруг отчетливо услышала слова:
- Помоги нам, избавь нас, освободи нас!
Я в недоумении пригляделась к теням и только тогда до меня дошло. Они тянули ко мне руки не с жаждой расправы, а с мольбой.
Откуда-то издалека послышалось:
- Спаси нас! Только тебе это под силу!
Неужели это души умерших, застрявших между жизнью и смертью? Но почему они не уходят, что держит их здесь? Мне больше не было страшно; теперь мне стало любопытно.
Я решила вступить в разговор с тенями, но от нервного перенапряжения, сдавившего мне горло, мой голос прозвучал как еле слышный шорох сухих листьев:
- Как вам помочь? Что я должна сделать?
- Прогони их! Они держат нас здесь!
- Кто «они»?
- Ты скоро их увидишь, Алина. Ты должна их увидеть.
После этих слов меня пробила дрожь. То ли от того, что тени назвали меня по имени, то ли от страха перед этими загадочными «ними», то ли от промозглого октябрьского воздуха.
Но тут было что-то еще. Несмотря на то, что голоса теней были больше похожи на шелест ветра, этот голос показался мне до боли знакомым. Меня осенила догадка, от которой вдруг замерло сердце:
- Мама?
- Да. Смотри внимательно, Алина, они уже здесь. Ты должна найти в книге нужный заговор.
Я вглядывалась в толпу теней, до боли напрягая глаза, чтобы отыскать среди них маму. Но все фигуры были одинаковыми, а мамин голос как будто звучал у меня в голове. Мне так много надо было сказать ей!
- Мама, прости меня! Зачем я тогда не отговорила тебя...
- Ты не виновата, девочка моя. Я сама так решила, думала, что справлюсь. Но только с твоим даром можно одолеть Тьму.
- С моим даром? У меня нет никакого дара! Ты же знаешь, что у меня нет способностей к колдовству.
- Ты можешь слышать и видеть сквозь Тьму. Я выбрала не тот заговор, потому что не знала, как выглядят те, что создают ее. Перед смертью я видела только черный туман, который поглотил меня. А ты можешь отыскать нужное заклятие в книге. Они уже здесь, сейчас ты их увидишь...
Я не успела ответить. Откуда-то издалека, сквозь непрекращающийся гул голосов, послышался треск, словно кто-то пытался настроить радиоприемник, но нужная волна никак не находилась. От этого звука по моей коже забегали мурашки. Он звучал по нарастающей, а это значило только одно.
Тот, кто его издавал, приближался.
- Смотри внимательно, Алина, - прошептал призрачный голос мамы мне в ухо.
Я послушно вглядывалась в даль, за спины теней, – туда, где чернел туман. И, наконец, разглядела очертания, которые только отдаленно напоминали человеческие.
От увиденного у меня свело конечности. Узкие и длинные, похожие на столбы линии электропередач фигуры медленно плыли в тумане. Они были не менее трех метров ростом и словно сплетены из проволоки, оголенные концы которой торчали во все стороны. Существа шевелили своими многочисленными усиками, как гигантские сороконожки.
Усики потянулись к толпе теней, и по ней покатился стон. Я догадалась, что существа доставляют душам умерших боль. Мое сердце сжалось в комок, как только я представила, что мама даже на том свете не может обрести покой и каждую ночь испытывает муки. Ужас уступил место злобе; еще чуть-чуть, и я бы, наверное, выпрыгнула из окна и бросилась с кулаками на эти уродливые создания, но голос мамы отрезвил меня:
- Уходи, Алина. Ищи заговор. В книге все есть.
Мама права. Я не должна повторять ее ошибок. Я должна подготовиться – только так я смогу помочь ей. Ей, другим плененным душам и нашей деревне.
- Мама, я спасу тебя. Я спасу вас всех, - сказала я и захлопнула ставни и рамы. Противное потрескивание, стоны и бормотание теней стихли. Только невнятные отголоски продолжали проникать в дом сквозь оконные щели. Можно было подумать, что это воет ветер, теребя сухие листья.
Я бросилась под кровать – именно туда я положила колдовскую книгу, которую забрала из нашей избы. Я принялась лихорадочно перелистывать страницы в поисках заговора против существ из Тьмы. Просидев за книгой час, я поняла, что еще чуть-чуть, и я засну прямо на полу. Начерченные моими предками каракули и чернильные пятна, которыми изобиловали страницы, слились в один причудливый калейдоскоп, мелькающий у меня перед глазами. Я решила отложить поиски до завтра и провалилась в сон, как только моя голова коснулась подушки.
...Поутру я сразу же схватилась за книгу, не думая ни о завтраке, ни о тете Кате, а ведь стоило обо всем рассказать ей. Как жаль, что в книге нет картинок! Приходилось читать страницу за страницей, заговор за заговором. Многие из них были написаны моими прабабками в прошлые века, и разобрать слова было задачей не из легких.
Я перевернула очередную страницу, и мой взгляд упал на фразу, написанную старым стилем, с ятями: «Душееды появляются под покровом ночи...». Сердце учащенно забилось, и, затаив дыхание, я принялась читать.
«Душееды приходят в наш мир, когда в деревне много смертей. Жди их появления в годы неурожая и болезней. Они не отпускают души умерших на небеса и держат их, чтобы кормиться ими. Их туловища сплетены из нитей Тьмы, у них длинные щупальца, которыми они высасывают из душ умерших последние силы. Они умерщвляют живых людей, чтобы добыть себе больше пропитания. Душееды являются под покровом ночи в темное время года. В другое время они не имеют силы. Не всякая ведунья видит душеедов в их истинном обличии».
Далее следовал заговор против душеедов и список необходимого для проведения обряда. Нужно было не так много: атам, свечи и кое-какие травы. Свечи и атам у меня были, а вот на поиски трав пришлось подключить полдеревни – в конце октября свежей травы не найдешь. В итоге кое-что нашлось у тети Кати, кое-что – у соседок. За день я собрала все, что нужно, и выучила заговор назубок. Я с волнением ждала наступления темноты. Мне было страшно, ведь что-то могло пойти не так, да и я все еще не была уверена в собственных силах. Вместе с тем я была готова к проведению обряда и хотела поскорее покончить с Тьмой. Неужели у меня получится прогнать ее, и впервые за столько лет осенние и зимние вечера в деревне станут безопасными? На моей памяти такого не было, да и при маме и бабушке – тоже. Деревня настолько привыкла к Темному времени года, что никто даже не задумывался, что может быть иначе.
Когда тусклый серый день уступил еще более серым сумеркам, я приступила к подготовке. Мне предстояло провести на холоде несколько часов, и, как следует закутавшись в теплую одежду, шарф и шапку, я выбрала место во дворе тети Кати. Я начертила круг атамом на земле и расставила по нему свечи.
Зажглись редкие уличные фонари, обнажая густеющие клубы черного тумана. Скоро тени начнут появляться. Я никогда не видела, как Тьма опускается на деревню, ведь в это время мы всегда отсиживались по домам. Только теперь вдруг оказалось, что я могла видеть больше, чем другие. Больше, чем даже мама. Но почему мои способности не проявились год назад, когда она погибла? Ведь тогда я могла бы спасти ее...
Одна за другой прямо из-под земли начали возникать тени. Как будто выныривая прямиком из загробного мира, они заполняли все свободное пространство вокруг. Наконец, их стало так много, что свет фонарей утонул в непробиваемой черноте, и только огоньки моих свечей разбавляли этот мрак. В мой круг тени не совались.
По деревне прокатилась волна шепота – это разговаривали души умерших. Интересно, мама уже здесь, среди них? Я вновь расслышала отдельные слова и фразы: «Помоги», «освободи», «они идут».
- Мама? – Робко спросила я у толпы теней.
- Ты нашла заговор, Алина? – Раздался знакомый голос где-то совсем рядом.
- Да, у меня все готово.
- Хорошо. Мы поможем тебе их одолеть.
В подтверждение маминых слов отовсюду послышались шепотки: «Поможем», «да», «одолеем вместе».
- Мама, почему моя сила проявилась только сейчас, а не тогда, когда...?
Я не смогла договорить фразу. Глаза увлажнились, в горле встал ком. То ли воспоминания маминой гибели так подействовали на меня, то ли осознание того факта, что я разговариваю с ней сейчас.
- Душа должна окрепнуть, прежде чем она сможет совладать с даром. Ты была не готова. Теперь ты готова.
- И почему только он достался не тебе, а мне! – С горечью ответила я.
- Это редкий дар. У нас не было его в течение многих поколений. Поэтому мы не могли прогнать Тьму.
Издалека донеслось уже знакомое мне отвратительное потрескивание. Вот-вот появятся эти огромные потусторонние сороконожки. Мне вдруг подумалось, что даже звук, который издают душееды, похож на стрекотание насекомых. Они и есть насекомые, пусть и не в привычном понимании этого слова. Они – паразиты, которые питаются душами умерших так же, как комары и пиявки пьют нашу кровь.
Душееды не заставили себя ждать. Вот уже мелькнули в тумане их многочисленные усики или щупальца, как они назывались в книге, а тени протяжно застонали, как заунывный октябрьский ветер. Я поняла, что время пришло, и в подтверждение к моим мыслям до меня донесся мамин голос:
- Пора, Алина.
Я взяла приготовленную связку трав и подожгла ее, чтобы приступить к заклятию. Как следует прочистив горло, которое уже успело охрипнуть на промозглом вечернем воздухе, я начала читать заговор. Бесчисленные усики душеедов, которыми они, как оголенными электрическими проводами, жалили несчастные тени, встрепенулись. Насекомоподобный треск усилился – неужели они переговариваются между собой? У душеедов не было глаз, но я поняла, что они обнаружили меня. Они ринулись в мою сторону, лавируя между тенями. Только теперь я заметила, как они передвигаются: вчера мне показалось, что у них по две ноги, как у людей, но на самом деле снизу у них были точно такие же несчетные усики, которыми они беспорядочно бороздили по земле.
От вида этих омерзительных потусторонних сороконожек и от осознания того, что они приближаются ко мне, мне вдруг стало трудно дышать, а голос в конец охрип. Что если они доберутся до меня и заговор личной защиты будет бессилен? Наверняка, мама тоже ставила его на себя, но она все равно погибла. Что если меня ждет ее участь? Я внезапно ощутила пронизывающий холод этого сырого октябрьского вечера и свое беспомощное одиночество среди толпы бестелесных существ. Даже присутствие души мамы среди этих безликих человекоподобных теней не согревало меня. Видимо, она прочла мои мысли, и я услышала слабый голос сквозь нарастающую волну потрескивания:
- Не сдавайся, Алина! Заговор работает, они слабеют!
Я вновь прочистила горло и продолжила читать заговор, превозмогая страх и бьющую мое тело мелкую дрожь. Связка травы в моей руке почти догорела – от нее клубом валил пряный дым, растворяясь в вездесущем черном тумане.
Душееды были совсем близко, а их усики тянулись ко мне – еще пара метров, и они доберутся до меня. С этого расстояния можно было рассмотреть черные нити, из которых были сплетены их бесплотные тела. Эти нити были в постоянном движении так же, как и их усики, и извивались, словно змеи. Треск стал невыносим и отбойным молотком отдавался в моих барабанных перепонках.
Огоньки свечей в моем круге жалобно трепетали, будто им тоже было страшно от вида этих сотканных из Тьмы тварей. Вот-вот они потухнут, и тогда я останусь один на один с непроницаемой Тьмой...
То, что произошло потом, заставило меня на пару секунд замолчать от удивления. Тени вдруг облепили душеедов со всех сторон, бросаясь на них, как взбесившиеся псы. Так вот что имела в виду мама, когда говорила о том, что мы одолеем их вместе!
Я почувствовала прилив решительности и принялась выкрикивать слова заговора изо всех сил. Тени и душееды слились в единую кишащую черную массу.
Я не знала, сколько времени прошло; сколько этот комок Тьмы вибрировал у меня перед глазами, исходя жуткими утробными звуками. Бормотание теней перепуталось с треском душеедов и превратилось в единую какофонию, невыносимую для человеческого слуха. Мой голос потонул в ней, но я продолжала повторять заговор.
Наконец, откуда-то из самой сердцевины этого комка показался луч белого света. Он разрезал все вокруг на две половины и озарил деревню вспышкой, как взрыв сверхновой.
Мне показалось, что под конец я расслышала доносящийся откуда-то издалека шепот:
- Я горжусь тобой, Алина, будь счастлива!
Я зажмурилась от яркого света, а когда вновь открыла глаза, вокруг ничего не было: ни теней, ни душеедов, ни даже черного тумана. Передо мной стояла обычная картина обычной вечерней деревни: деревянные дома, через ставни которых пробивались полоски теплого желтого света, необъятная тень леса, тусклые малочисленные фонари, озаряющие пустынные улицы.
Нервное напряжение вдруг уступило место изнеможению, которое волной нахлынуло на меня и заставило мои ноги подкоситься. Я опустилась прямо на сырую землю. Мне все еще не верилось, что все кончено. Мама свободна, и другие души – тоже. Их больше никто не станет мучить. Теперь они на небесах – там, где им место.
Жители деревни теперь тоже в безопасности. Скоро осень сменится зимой, и они будут ходить друг к другу в гости в морозные вечера и устраивать новогодние празднества на свежем воздухе. Они перестанут намертво запирать ставни, и теплый свет будет струиться из окон и падать на синеватые сугробы...
Слезы потекли у меня из глаз, обжигая холодные щеки. Мне казалось, что не только деревня, но и я сама очистилась от Тьмы. Черный комок горечи и чувства вины за мамину смерть рассосался у меня в груди. Теперь я знала, что мамина душа свободна и умиротворенна. И это давало мне силы жить дальше.
...- Что это такое, Алина? Зачем это?
Тетя Катя недоумевающе смотрела на то, как я тащу в избу разномастную охапку листьев всех цветов и форм, а также веточки желудей и рябины. Я принялась украшать ими комнату, расставляя по столам и комодам. Я улыбнулась тете Кате:
- Осень же, теть Кать! Разве ты не помнишь, как мама украшала нашу избу? Не будем нарушать традицию!
Она покачала головой и задумчиво посмотрела куда-то в пол:
- А-а, да... Конечно, помню. Традиции – это хорошо!
Закончив с осенними украшениями, я вышла во двор и села на лавку под окнами. На деревню медленно, но верно надвигался вечер. Вот и первые огоньки зажглись в избах, а скоро включатся уличные фонари. По размытым дождями дорогам шлепали в калошах местные жители, здороваясь и переговариваясь друг с другом о всяких пустяках. Щуплый мужичок шагал нетвердой походкой и играл на гармошке, звуки которой вибрировали в холодном воздухе, и все провожали его одобрительными взглядами и улыбками.
Вся деревня высыпала на улицу в тот вечер, ведь он был первым за много десятилетий, когда можно было не бояться октябрьской темноты. Теперь это была просто темнота – без черного тумана и незримых потусторонних существ.
Темное время года наконец закончилось, и ему на смену пришла обыкновенная осень. А ведь каждый сезон прекрасен по-своему, не так ли?