250 дней СВО. Нужна ли России идеология?

                250 дней СВО. Нужна ли России идеология?

                Ну что же, специальная военная операция достигла ещё одной красивой даты – ей исполнилось 250 дней. Более чем солидный возраст для любой военной операции, продолжительность которой обычно не превышает 15 суток, но это же в теории военного искусства, а мы по натуре практики. И назвать войной происходящее власть так и не решается, хотя из уст первого заместителя руководителя Администрации Президента С.В. Кириенко это слово начинает звучать всё чаще, и никто его ни к административной, ни к, не дай Бог, уголовной ответственности за это крамольное слово не привлекает.
                На фронтах специальной военной операции без особых перемен. Идут бои местного значения вдоль всей линии боевого соприкосновения, где-то локальные успехи демонстрирует любимое детище Евгения Викторовича Пригожина – ЧВК с условным названием «Вагнер», где-то постепенно отжимают у наших войск занятую территорию ВСУ. Но этого ещё недостаточно, чтобы громко заявлять о прорывах вражеской обороны и активных наступательных действиях.
                В прошедшую субботу украинские силы (возможно, это были ВМСУ и СБУ, возможно, иностранные инструкторы) нанесли удар по мирно спящим в Севастопольской бухте российским военным кораблям подлый удар БПЛА, надводными и, возможно, подводными аппаратами. Прославляется подвиг матроса Артёма Жильцова, первым увидевшего БПЛА и сообщившем об этом командиру, что позволило сбить супостата. Однако возникает вопрос, где были наши радиолокационные станции ПВО и ВМФ, которые должны были образовать непрерывное радиолокационное поле вокруг главной базы Краснознамённого Черноморского флота и с помощью средств РЭП перехватить их управление или дать координаты средствам огневого поражения? Разумеется, компетентная комиссия, и, возможно, не одна, разберётся во всех нюансах этого происшествия, и помимо наказания невиновных и награждения непричастных внесёт предложения по недопущению повторения подобных случаев, но что-то подсказывает, что этот эпизод станет только началом серьёзнейших изменений в применении и тактике ВМФ.
                Разумеется, нельзя обойти вниманием и прошедший в Москве форум «Валдайского клуба» с выступлением Президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина. Его пресс-секретарь Дмитрий Сергеевич Песков обещал многое такое, что заставит конспектировать и изучать выступление своего шефа на протяжении десятилетий, но я, откровенно говоря, ничего такого не услышал. Рассуждения на общие темы, попытки выстроить новое антиколониальное движение, пожелание мирно сосуществовать с Западом – откровенно слабое выступление замполита части на партийной конференции в присутствии многочисленных иностранных гостей. Я считаю, что от формата длительного общения с аудиторией, будь то форум «Валдайского клуба», ежегодные пресс-конференции и даже ежегодные Послания Федеральному Собранию, Владимиру Владимировичу лучше бы отойти. Это позволит сэкономить время многим людям и заставит считать его более умным и информированным, чем в ходе подобных выступлений, даже если в этих речах используются подобранные помощниками цитаты из Фёдора Михайловича Достоевского, Ивана Александровича Ильина или кого-то ещё из российских мыслителей.
                И теперь я перехожу ко второму вопросу, вынесенному в заголовок.
                Для начала обширная цитата из гиперреалистического романа Виктора Олеговича Пелевина «Поколение П», посвященная этому вопросу:
- Познакомьтесь, - сказал Ханин. - Ваван Татарский, один из наших
лучших специалистов. А это, - Ханин кивнул на незнакомца,
выруливавшего на дорогу, - Вовчик Малой, почти твой тезка. Еще
Ницшеанцем зовут.
- Да ну это так, ***ня, - быстро пробормотал Вовчик, смаргивая. -
Давно это было.
- Это, - продолжал Ханин, - человек с очень важной экономической
функцией. Можно сказать, ключевое звено либеральной модели в странах с
низкой среднегодовой температурой. Ты в рыночной экономике понимаешь
немного?
- Децул, - ответил Татарский и свел два пальца, оставив между ними
миллиметровый зазор.
- Тогда ты должен знать, что на абсолютно свободном рынке в силу
такого определения должны быть представлены услуги ограничителей
абсолютной свободы. Вовчик - как раз такой ограничитель. Короче, наша
крыша...
Когда машина затормозила у светофора, Вовчик Малой поднял на
Татарского маленькие невыразительные глаза. Непонятно было, отчего его
называли "малым", - он был мужчиной крупных размеров и изрядного
возраста. Его лицо было типичной бандитской пельмениной невнятных
очертаний, не вызывавшей, впрочем, особого отвращения. Оглядев
Татарского, он сказал:
- Короче, ты в русскую идею въезжаешь?
Татарский вздрогнул и выпучил глаза.
- Нет, - сказал он. - Не думал на эту тему.
- Тем лучше, - влез Ханин. - Как говорится, со свежей головой...
- А зачем это нужно? - спросил Татарский, оборачиваясь к нему.
- Тебе заказ на разработку, - ответил Ханин.
- От кого?
Ханин кивнул на Вовчика.
- Вот тебе ручка и блокнот, - сказал он, - слушай его внимательно и
делай пометки. Потом по ним распишешь.
- А че тут слушать, - буркнул Вовчик. - И так все ясно. Скажи,
Ваван, когда ты за границей бываешь, унижение чувствуешь?
- Я там не был никогда, - признался Татарский.
- И молодец. Потому что поедешь - почувствуешь. Я тебе точно говорю
- они нас там за людей не считают, как будто мы все говно и звери. То
есть когда ты в каком-нибудь "Хилтоне" весь этаж снимешь, тогда к
тебе, конечно, в очередь встанут минет делать. Но если на каком-нибудь
фуршете окажешься или в обществе, так просто как с обезьяной говорят.
Чего, говорят, у вас крест такой большой - вы что, богослов? Я б тебе,
*****, такое богословие в Москве показал...
- А почему такое отношение? - перебил Ханин. - Мнение есть?
- Есть, - сказал Вовчик. - Все потому, что мы у них на пансионе. Их
фильмы смотрим, на их тачках ездим и даже хавку ихнюю едим. А сами
производим, если задуматься, только бабки... Которые тоже по всем
понятиям ихние доллары, так что даже неясно, как это мы их производить
ухитряемся. Хотя, с другой стороны, производим же - на халяву-то никто
не дал бы... Я вообще-то не экономист, но точно чувствую - дело
гнилое, какая-то тут лажа зарыта.
Вовчик замолчал и тяжело задумался. Ханин собирался что-то
вставить, но Вовчик вдруг взорвался:
- Но они-то думают, что мы культурно опущенные! Типа как чурки из
Африки, понимаешь? Словно мы животные с деньгами. Свиньи какие или
быки. А ведь мы - Россия! Это ж подумать даже страшно! Великая
страна!
- Да, - сказал Ханин.
- Просто потеряли на время корни из-за всей этой байды. Сам знаешь,
какая жизнь, - пернуть некогда. Но это ж не значит, что мы забыли,
откуда мы родом, как негры эти козлиные...
- Давай без эмоций, - сказал Ханин. - Объясни парню, чего ты от
него хочешь. И попроще, без лирики.
- Короче, я тебе сейчас ситуацию просто объясню, на пальцах, -
сказал Вовчик. - Наш национальный бизнес выходит на международную
арену. А там крутятся всякие бабки - чеченские, американские,
колумбийские, ну ты понял. И если на них смотреть просто как на бабки,
то они все одинаковые. Но за каждыми бабками на самом деле стоит
какая-то национальная идея. У нас раньше было православие,
самодержавие и народность. Потом был этот коммунизм. А теперь, когда
он кончился, никакой такой идеи нет вообще, кроме бабок. Но ведь не
могут за бабками стоять просто бабки, верно? Потому что тогда чисто
непонятно - почему одни впереди, а другие сзади?
- Во как, - сказал Ханин. - Учись, Ваван.
- И когда наши русские доллары крутятся где-нибудь в Карибском
бассейне, - продолжал Вовчик, - даже на самом деле не въедешь, почему
это именно русские доллары. Нам не хватает национальной
и-ден-тич-ности...
Последнее слово Вовчик выговорил по складам.
- Понял? У чеченов она есть, а у нас нет. Поэтому на нас как на
говно и смотрят. А надо, чтобы была четкая и простая русская идея,
чтобы можно было любой суке из любого Гарварда просто объяснить:
тыр-пыр-восемь-дыр, и нефига так глядеть. Да и сами мы знать должны,
откуда родом.
- Ты давай задачу ставь, - сказал Ханин и подмигнул Татарскому в
зеркальце. - Это ж мой главный криэйтор. У него минута времени больше
стоит, чем мы с тобой вместе в неделю зарабатываем.
- Задача простая, - сказал Вовчик. - Напиши мне русскую идею
размером примерно страниц на пять. И короткую версию на страницу. Чтоб
чисто реально было изложено, без зауми. И чтобы я любого импортного
пидора - бизнесмена там, певицу или кого угодно - мог по ней развести.
Чтоб они не думали, что мы тут в России просто денег украли и стальную
дверь поставили. Чтобы такую духовность чувствовали, ****и, как в
сорок пятом под Сталинградом, понял?...
           – А где я ее… – начал Татарский, но Ханин перебил:
– А это уж, родной, твое дело. Сроку у тебя день, работа срочная. Потом ты мне для других дел нужен будешь. И учти: кроме тебя, мы эту идею еще одному человеку заказали. Так что старайся.
– Кому, если не секрет? – спросил Татарский.
– Саше Бло. Слышал про такого?
Татарский промолчал. Ханин сделал знак Вовчику, и машина остановилась. Протянув Татарскому сотенную бумажку, Ханин сказал:
– Это тебе на такси. Езжай домой работать. И больше сегодня не пей.   
                (конец цитаты)
                Если кому-то скучно читать сам роман, можно рекомендовать пересмотреть очень удачную его экранизацию под тем же названием, осуществлённую Виктором Гинзбургом.
                Сам Пелевин знал, о чём писал. В одном из интервью 1999 года на вопрос корреспондента, что такое национальная идея, он ответил: „Национальная идея нужна не людям, а идеологам. Идеологи нужны по большому счету только самим себе. Лихорадочные поиски национальной идеи — самый яркий симптом болезни общества. Но общество выздоравливает не потому, что эту идею находят. Скорее происходит прямо наоборот — о необходимости такой идеи забывают, когда общество выздоравливает. Как-то я спросил одного шведа: «Какая у вас в Швеции национальная идея?» Он пожал плечами и ответил: «Живут люди». Пока наши начальники не допрут до похожей национальной идеи, нас всегда будет кидать из оврага в овраг.“
                И в этом отношении я полностью согласен с высказанным знаменитым писателем мнением. Сейчас идёт судорожный поиск национальной идеи, которую можно было бы сделать краеугольным камнем идеологии, запрещённой Конституцией Российской Федерации, но необходимой для обоснования права нынешней элиты оставаться « у корыта» неопределённо долгое время, даже после ухода Владимира Владимировича Путина на покой по тем или иным обстоятельствам. В своё время этим активно занимался Владислав Юрьевич Сурков, сейчас этим же вопросом даже более активно занимается Сергей Владиленович Кириенко.
                Откровенно говоря, представление о том, что стране нужна идеология, является наследием Советского Союза. В своё время для обоснования права РСДРП (б) на абсолютную власть в послереволюционной России была создана идеология построения коммунизма. Она отнюдь не была монолитной: для кого-то это было обоснованием использования России к качестве «хвороста для разжигания пожара всемирной социалистической революции», а для Иосифа Виссарионовича Сталина это было обоснованием необходимости режима личной власти в стране для построения социализма. Как бы то ни было, к 60-ым годам прошлого века эта идеология при активном участии главного идеолога страны Михаила Андреевича Суслова выродилась до такой степени, что иначе как с издёвкой идею о построении коммунистического общества в СССР к 1980 году, как это провозглашалось в Программе КПСС, не воспринималась, хотя все старательно изображали верность марксистско-ленинскому учению и линии партии, имевшей свойство колебаться с каждым новым Пленумом или Съездом.
                Ярким образчиком идеологизированного общества является Корейская Народно-Демократическая Республика под управлением коммунистической династии Ким, а в братской Беларуси поиском национальной идеологии занимаются сторонники Александра Григорьевича Лукашенко. Правда, ничего лучше умеренного белорусского национализма они так и не смогли предложить для обоснования своей идеологии.
                Поэтому выскажу своё мнение: Российской Федерации идеология не нужна. Обосновать необходимость сохранения нашей элиты и сохранения её исключительных прав на пользование кормовыми ресурсами в здравом уме и трезвой памяти невозможно, поскольку все достоинства наших «элитариев» свелись к нахождению в нужное время в нужном месте и близости к Президенту страны или определённым силовым структурам. Маловато этого для признания права «нового дворянства» на исключительное место в российском обществе. Попытка повторить опыт Советского Союза, в котором они росли, тоже вряд ли будет успешной, несмотря на все попытки возродить в том или ином виде правящую партию («Единая Россия»), комсомол (МГЕР, «Идущие вместе»), пионерию («Юнармия»). Впрочем, это же касается и попыток подвести под идеологию религиозное обоснование (РПЦ МП очень многое потеряла, пытаясь следовать этому тренду) или какое-то иное, вроде возрождения казачества на совершенно непонятной основе («Казак – это не сословие, а состояние души») или местных этноконфессиональных национализмов (Чеченская Республика достаточно яркий пример этого явления).
                «Но ведь обществу нужна какая-то опора», - возразят мне. И правильно сделают.
                Обществу нужна опора, но она заключается не в идеологии, а в принимаемой им этике. Российскому обществу нужен свод этических правил, не формализованный в документах вроде «Морального кодекса строителя коммунизма», а реализуемый на практике в первую очередь его так называемой элитой. Он достаточно прост и мало отличается от норм христианской этики, изложенных в «Нагорной проповеди» Иисуса Христа.
                Разумеется, не всё, что было актуально две тысячи лет назад, однозначно приемлемо для дня сегодняшнего. Но пожелание того, чтобы каждый относился к другому так, как ему хотелось бы, чтобы относились к нему, свободу высказываемых мнений, запрет на воровство не только личной, но и общественной собственности, запрет государству на вмешательство в частную личную и экономическую жизнь граждан до того предела, который граничит с совершением уголовных преступлений и серьёзных административных правонарушений, превращение государства из самодовлеющей силы над обществом в его слугу, осуществляющего распределительные и защитные функции, переход от формального к подлинному равноправию всех граждан и законно находящихся на территории страны иностранцев и лиц без гражданства, вполне могли бы стать основой этой этической системы. Разумеется, невозможно в коротком очерке охватить все звенья этого сложнейшего и важнейшего для нас дела, но раньше или позже, но им придётся заниматься, если мы хотим сохранить свою страну.
                Попытка же найти идеологическое обоснование для специальной военной операции обречена на провал. Невозможно обосновать войну против братского угроза никакими мнимыми угрозами со стороны НАТО. Не НАТО выступило с требованием вернуться к состоянию на 1997 год. Не НАТО ввело свои войска на территорию страны, целостность которой гарантировала в "Будапештском меморандуме". И не НАТО уничтожает в преддверии зимы энергетику соседнего государства. Эта война не может стать народной. И пытаться найти ей оправдания в сфере ли идеологии, геополитики или морали - просто терять время и занимать чужое внимание. Можно пропагандировать безосновательную ненависть, но она всегда будет ничтожна перед ликом справедливости и любви.
                На этом я заканчиваю дозволенные речи. Надеюсь, что написанное кого-нибудь заставит задуматься над указанными проблемами, и в итоге мы сможем превратить свою страну из мачехи, угрожающей своим существованием и своим гражданам, и соседним странам, в добрую мать для всех её жителей. Когда-то в поэме «Железная дорога» Николай Алексеевич Некрасов писал о России своего времени:
                Вынесет всё - и широкую, ясную
                Грудью дорогу проложит себе.
                Жаль только - жить в эту пору прекрасную
                Уж не придется - ни мне, ни тебе.
Я  всё же надеюсь, что Россия сумеет выйти из той колеи, в которой её заставляют двигаться её же руководители, и мы успеем увидеть прекрасную страну Будущего с вольным и самодостаточным народом, не нуждающемся в каких-то идеологических шорах.