Дочки-матери

                Все счастливые семьи похожи друг на друга, все
                несчастные — несчастливы по-своему.
                Лев Толстой

Теплый летний ветерок шелестел в листве неказистых березок небольшого уютного двора. Двухэтажные бараки, служащие жильём для работников небольшого завода по переработке специальных отходов, образовывали старенькие кварталы. Посёлок был компактным. Окруженный густой непроходимой тайгой, он казался забытым богом оазисом, стоящим посреди пустыни чаяний простых людей.

Каждый день короткого лета в одном дворике этого поселка можно было встретить девчонок, круживших с игрушечными детскими колясками по тропинкам. Девочки громко переговаривались, копируя своих же матерей, судачивших по вечерам на лавочках у подъездов. Девчонки всегда успокаивали своих пластмассовых младенцев, перекрикивая друг друга. Почему-то по их представлениям, дети в колясочках должны плакать все одновременно и обязательно после того, как обмочатся. Поэтому, как только одна из «мамочек» вспоминала, что её «малыш» давно не ходил в туалет, остальные подхватывали идею и ответвление сюжета игры «дочки-матери» становилось еще шумнее. Менялись трусишки, штанишки, а заодно и футболочки на всех младенцах.

У каждой девчушки в самых разных карманах, сумочках и ридикюлях невооруженным глазом просматривались листики, сорванные с немногочисленных лиственных деревьев, а потому и очень ценные. Короткое лето в тайге не успевало принести много зелени обитателям посёлка. И эти импровизированные денежные знаки по неизвестному курсу обменивались на предметы быта в игрушечных магазинах по ценам, взятым с неба. За прилавками и кассовыми аппаратами сидели те же мамочки с пластмассовыми младенцами. Что и говорить — скандалы при каждом посещении магазина игроками доводились до вполне настоящих.

Реальным мамам и соседям девчоночек в такие моменты вся эта шумная игра надоедала и они разгоняли квохчущий курятник по домам. Мамашам особенно не нравилась эта игра — дочери сильно напоминали их самих. Но чаще родительницы улыбались, видя и слыша, как соседская девочка копирует глупость своей маменьки. Эдакое умиление!

Из года в год, из лета в лето, девочки-игроки подрастали и бросали свою затею. Но им на смену приходило следующее поколение, с удовольствием донашивающее реквизит: пластмассовые куклы, вручную сшитую одежонку, много раз отремонтированные коляски. И вот в один из летних вечеров в девчачью игру напросился мальчишка.

Думаю, что в это время даже ветер в березах затих, а все, кто слышал эту просьбу, побросали неотложные дела и пошире отворили окна.
— Нет! Без тебя дел навалом! — курносая Лизка сходу перечеркнула все надежды паренька.
— Жалко, что ли? — насупился тот и пнул небольшой камень в сторону песочницы.

Кудрявая Маринка обошла мальчика вокруг, будто он предложил поучаствовать в игре в роли коня. Белокурая Ленка взяла куклу на руки и смущенно опустила глаза, как только парень взглянул на неё, ожидая одобрения участия от других. Если бы он тогда спросил, не нужен ли её маме зять, думаю, весь двор наблюдателей громко потребовал назваться по имени, потому что страна должна знать своих героев. Не шутки – мать-одиночка с младенцем на руках.

Мальчик выглядел младше и жил в каком-то соседнем доме, так как девочки его раньше не видели. Кудрявая Маринка, рассмотрев паренька со всех сторон, вдруг спросила:
— А кем ты будешь в нашей игре?
— А кто вам нужен? — мальчик прищурился, а белокурая Ленка подняла на него глаза и снова быстро опустила.
— Будешь моим мужем! — заключила курносая Лизка, испугавшись, что он может оттянуть на себя внимание подруг. А так, держа его в ежовых рукавицах как мама папу, она уж точно сможет вновь управлять игрой по своим правилам.
— Я не хочу! — запротестовал мальчик.
— Как тебя зовут? — не унималась Лизка.
— Андрей.
— Вот что, Андрей, если не будешь моим мужем, то иди отсюда.
— Жалко, что ли?
— Жалко! — Лизка отвернула свой нос и зашагала с коляской прочь. — Пойдемте, девочки!

Кудрявая Маринка и тем более белокурая Ленка продолжали стоять напротив Андрея. Лизка почувствовала, что за ней никто не идёт и обернулась. Ситуация начала выходить из-под контроля.
— А моим мужем будешь? — застенчиво предложила белокурая Ленка, не поднимая глаз.
— Твоим буду! — выпалил Андрей и взял куклу из её рук. Лизка это восприняла как объявление войны.

Следующие полчаса Андрей возил жену и её подруг на рынок на песочнице-машине, ходил на работу за горку, приносил домой из магазина продукты, поругавшись с продавщицей Маринкой. Правда, курносая Лизка на правах подруги жены почти всё у него отнимала. Не проходило ни минуты без её недовольных выкриков. По словам сварливой Лизки играть Андрей не умел, не старался и никогда не сможет, а подруга Ленка дура, что согласилась принять в их тесный мирок какого-то идиота безрукого. Тогда-то паренек и выкрал пластмассовую тарелочку из набора детской посуды, зачерпнул ею собачьи фекалии и припрятал за сушилкой для белья. Он еще не знал, как преподнести этот «подарочек» противной Лизке.

Белокурая Ленка не знала, как поддержать Андрея, но тот чувствовал печаль «жены». И когда он в очередной раз привел пластмассового младенца из детского сада, у них «в доме» как всегда гостила курносая Лизка:
— Андрей, так не пойдет, ты плохо играешь Ленкиного мужа. Давай я тебе покажу как нужно.
— И как же ты мне покажешь? — ехидно полюбопытствовал паренек.
— Всё! Теперь я муж Ленки, — заключила Лизка. — А ты, Андрей, займи моё место: ты теперь подруга Ленкина.

Мальчик хмыкнул и уселся на скамейку на место, с которого спорхнула Лизка, чтобы подхватить малыша.
— Вот как надо с работы приходить, смотри и учись! — с этими словами «муж в юбке» вручила малыша жене, отошла к соседней скамеечке и легла, закинув ноги. — Лена, принеси мне пожрать, я с работы вообще-то!

Ленка с недоумением посмотрела на Андрея.
— Тогда я буду не подругой Ленкиной, а самой Ленкой! — вдруг выпалил тот, и они быстро поменялись местами. Теперь Андрей в роли жены держал малыша и нежно укачивал его на руках.
— Сказано тебе, овца, жрать неси! — орала курносая Лизка. Было видно, что психует она по-настоящему.
— Там за сушилкой тарелка каши, дорогой! — откликнулся Андрей.
— Так принеси, дура, я же жрать хочу.
— Тебе разогреть?
— Конечно, ты что, тупая?
— Сейчас-сейчас, только огонь отключу! — паренек уже шел к сушилке за тарелкой с собачьими экскрементами. Через мгновение посуда с «кашей» была под самым Лизкиным носом. Еще через миг тарелка летела вниз, а каша скользила по её платью.

Андрей скорчил гримасу ужаса и закричал:
— Ой, дорогой! Сильно разогрела, тарелка горячая!
Лизка вскочила со скамейки и в попытках стряхнуть с себя мерзость, размазывала грязь по платью.
— Сними, дорогой, я постираю. — Андрей схватил на руки младенца и укачивал, будто тот проснулся от криков и плакал.

Курносая Лизка громко заревела и бросилась прочь, вытирая слезы грязными руками. Ленка отняла у Андрея пластмассовую куклу, подхватила игрушечную колясочку и пошла домой, на ходу выкидывая листья из карманов и ридикюля. Кудрявая Маринка обошла вокруг Андрея, разглядывая его с ещё большим интересом.

Вечерело, окна двухэтажных бараков закрывались, чтобы не налетели насекомые. Женщины начали выходить к подъезду, чтобы посудачить и не упустить такой теплый вечер таёжного короткого лета.