Такси 3-1-8
- И что, если не секрет, будете делать с Бентли?
- Уеду! Подальше отсюда, - говорит он таким тоном, что продолжение, им не произнесенное, очевидно "из этого гнилого города".
Проехав светофор он продолжает:
- Да, бабушка моя недолго здесь прожила, а у себя на Родине, в Новороссийске, еще бы бегала...
"На базар" мысленно продолжил я.
- А, знаете, я ведь бывал в вашем Новороссийске. Мама поручила меня, тогда еще шестилетнего ребенка, заботам своей родной сестры и ее мужа. И мы вместе поехали летом к моему дяде, на Черное море.
- И как вам наше море?
- Извините, но в те времена мне оно показалось жутко грязным. Все время пока мы там были, по нему были разливы какой-то углеводородной дряни...
Я замолчал, но воспоминания ожили в моей памяти... Только пару раз и удалось искупаться в относительно чистой воде. Второй из них я запомнил на всю жизнь! Плавать я тогда еще не умел. И старший брат моей мамы, дядя Вася, местный житель, силой потащил меня на глубину. Как я истошно орал и отбивался! Только силы были не равны. В результате я наглотался грязной воды. Когда выскочил из моря, побежал в отместку по каменному парапету, возвышающемуся над песком пляжа отвесной стеной метров на десять. Родственники в ужасе замерли. Лишь только муж моей тети, которая меня привезла, не растерялся. Как бывший десантник, пешком прошедший от Сталинграда до Болгарии, с улыбкой крикнул мне: "Прыгай!", и подхватил на руки. Потом еще купил чебуреков с лимонадом и как мог меня успокоил. Плавать я научился спустя семь лет, в прозрачной как слеза тихой новгородской речке. А мой новороссийский дядька ушел из жизни первым из братьев и сестер, в жутких муках! А после его смерти при очередном норд-осте бурным потоком смыло и белую мазанку с сарайчиком, которые выстроил там мой дедушка. Сейчас я благодарен судьбе, что видел и это творение рук моего деда. Самого деда я не застал в живых, но в дом, который он выстроил для другой своей дочери, в Тверской, меня принесла из поселкового роддома мама. А жене дяди Васи пришлось доживать свой век в квартире у своих детей. Как я потом узнал, перебираться ему в Новороссийск пришлось после ранения. Бандеровцы прострелили ему легкое. Работать пришлось всю жизнь охранником в местной тюрьме. Вот такая жестокая судьба. А мог бы прожить совсем другую и возможно более счастливую жизнь, если бы не пуля-дура! Все эти грустные мысли вихрем пронеслись в моем мозгу. Вслух же я водителю сказал:
- И еще знаете ли этот ваш Норд-Ост.
После этих слов мы оба, очевидно, вспомнили еще про один Норд-Ост и оставшуюся дорогу уже не проронили ни слова. Салон "Бентли" проехали, не обратив на него никакого внимания.
В другой раз моим водителем был узбек. Поэтому я начал поездку с похвального слова городу Ташкенту. Для ленинградцев-блокадников и их потомков слово "Ташкент" никогда не станет просто именем крупного азиатского города. Ведь это символ спасения их предков от мучительной голодной смерти в Блокаду.
- Сами бывали у нас?
- Дядька мой, сильно израненный подо Ржевом, был комиссован то ли в запасной, то ли в учебный полк. Завел себе жену и ребенка. А после войны бросил их, вернулся к себе в Тверскую, к своей первой жене и дочери. Потом родилась еще одна дочь.
- Да, много было эвакуированных с Ленинграда.
Я промолчал в восхищении от такого ответа!
- А еще знаете ли был у нас один доцент в институте, на кафедре, где я учился... тоже узбек. И выбрал же я себе работу, на которую и он пожаловал следом за мной. Начальником отдела,
в лабораторию которого я устроился инженером. И что спрашивается ему на кафедре больше не сиделось? Стал бы со временем профессором и остался бы, возможно, добрым человеком.
Я замолчал. Молчал и водитель. Ждал ли он продолжения истории? Оказалось, да, терпеливо ждал. И я не выдержал, продолжил:
- И вот оказался он в нашем отделе автоматизации начальником. А когда закончилась перестройка, подался даже и в коммерческие директора. Все душил нас знаете ли арендной платой в девяностые. От отчаянного финансового положения мой завлаб, внук первого директора и основателя института, не выдержал и меня попросил: "Ты же его бывший студент? Пойди, поговори с ним. Спроси, что нам такое надо сделать, чтобы он от нас отстал?!"
Пришлось идти. Был я тогда молодым авантюристом, мог и не на такое пойти. И вот встретил он меня как в бытность свою начальником отдела. Улыбка от уха до уха, зубы крепкие и ровные, словно у призовой беговой лошади. Предложил чаю, отказаться от которого было нельзя. За чаем, вспомнив наши студенческо-аспирантские посиделки, сказал ему приятное. Какой де у него завидный карьерный успех. После чая перешел к делу. Чтобы значит и нам как-то удалось выжить под его чутким руководством. Он мне в ответ без обиняков:
- А что, до вас с В...ым все еще не доходит?! Выжимаю я вас, друзья, с этой площади. Тут ведь центр Петербурга. Земля Золотая, почти что Клондайк! Думаю вот после вас открыть здесь ночное кафе со стриптизом. Я поблагодарил за чай, но уходя остановился на пару мгновений.
Ну что ж, действительно, нас он выжил. Только ведь и в правительстве Петербурга кто-то помнил и про эту "золотую землю", и про то, что досталась она вместе со зданием бывшей монастырской гостиницы отцу-основателю нашего НИИ даром. И вот спустя какое-то время выжили и нашего узбека с этого адреса вместе с институтом. А после этого поперли и его из коммерческих директоров. Такой вот получился стриптиз!
Водитель выслушал молча. Но когда довез до места вдруг произнес:
- Отца моего тоже жадность сгубила! Был он генеральный директор крупного предприятия еще с советских времен. Теперь вот сидит за решеткой. Большие деньги. А я вот просто вожу людей.
А меня вот все еще тоже возят! Сам за руль так и не сподобился. Прости меня, бедная моя мама! Я не оправдал твоих надежд. И еще мы все не знали, что такое девяностые. Вместо книг и первых компьютеров покупал бы всю предшествующую жизнь только золото. Много-много, очень много золота!
Свидетельство о публикации №222110101087