Селфипалка

          1
   Семён выпал из сна в пятницу в полвосьмого утра и сразу заторопился на работу. Завтрак, зубы, наряд, лифт, пробка, парковка, офис – всё как по нотам. Семён работает в офисе довольно давно. Кому выпала возможность потрудиться в таких условиях подтвердит, что в понедельник с утра сотрудники мешковаты и безжизненны. К пятнице офисная жизнь набирает максимальные обороты - то тут, то там, невзирая на ранний час, пробегают воодушевленные люди. Семён нацеживает три эспрессо в любимую чашку, и идет на рабочее место - творить. В кофейно-информационном дурмане проходит весь день. Чаты, почта, мессенджеры, звонки, заказчики, начальники, коллеги - сегодня все пишут, и всем срочно. Незамедлительно надо закрыть все дела на неделю.
ПЯТНИЦА!
"Неделя - это как гонка," - думает Семён под вечер - "кто окажется впереди, у того бонус на следующую неделю". Он улыбается этой мысли, отправляет последнее самое важное на сегодня письмо, выключает компьютер и движется в сторону выхода.   
   Как хорош мокрый холодный воздух на парковке, Семён с наслаждением гоняет его взад-вперед через легкие. Если закрыть глаза, перед взором начинают расцветать разноцветные круги.
- Фейерверк! - шепчет Семён улыбаясь.

- О, да, домой! Работа прощай! - Семён за рулем, плывет по ночному городу, яркие витрины, люди, перебегают на красный, спасаясь от дождя. Водитель нетороплив и любезен, он рад всем и просто рад.


          2

      Время позднее, все уже сидят по домам и смотрят телик - это видно по мерцанию занавесок. Семён припарковался чуть поодаль от своего многоквартирного дома и разглядывает, как кружится первый в этом году снег - робко, еще нерешительно дотрагивается до капота, стекла, щеток, и сразу тает. Снежинки живут где-то в небе, а потом выскакивают то тут, то там из серой мглы.
"Пятница!"  - думает Семён, улыбаясь - "Еще всё-всё впереди - весь невероятный сказочный мир выходных. В пятницу вечером ты словно забрался на самый верх лыжной горы, и сейчас всё и начнется."
   Прямо в доме Семёна есть отличный бар с замечательным ароматным пивом, и, само собой, мимо него нельзя пройти в такой отличный вечер!

   Любимый столик свободен, народу уже не много - люди начали расходиться. Пара небольших компаний основательно навеселе, судя по громкости и нечеткости речи. Играет спокойная музыка, на всех телевизорах разная картинка - где-то футбол, где-то клипы. Царит полумрак и даже легкий сумрак, который почти можно рассмотреть. И вдруг, в этом царстве порока, где лютые неудачники собираются вместе, чтобы отомстить себе за промахи, почувствовать, что не всё так уж плохо, поскольку у других еще хуже, появляется Она. Юна, обаятельна, в потрясающем бело-жёлтом коротком платье с кружевами, в туфлях на длинном каблуке, чулках, с объёмным бюстом и блуждающей невинной улыбкой на немного избыточно накрашенном лице.
"Ангел!" - думает Семён, - "точно ангел". Приглушённый свет помещения как бы пристает к ней, и она светится изнутри, и движется в ореоле своей непорочной чистоты. "Только бы она не исчезла!"
   Девушка подходит к столу Семёна, смотрит ему прямо в душу своими влажными нежными очами и говорит томно: "Добрый вечер!"
   У Семёна отвисает челюсть, и он не находит в легких воздуха для произведения звуков, повисает пауза.
 - Добрый вечер! - выдавливает из себя наконец Семён чьим-то чужим голосом.
 - Меня зовут Вероника! - говорит Ангел и делает паузу.
 - А меня - Семён!
 - Очень приятно, Семён, я буду вашим официантом. Хотите сразу заказать, или посмотрите меню?
   Вселенная делает мощный рывок в сторону, видимо это отражается на лице Семёна, потому что девушка кладет меню и говорит: "Я скоро подойду!"
   Семён провожает ее непонимающим взглядом, а она делает пару шагов, оборачивается, и долго смотрит на него через плечо, немного смеясь.



          3

   Маятник Фуко установлен в Исаакиевском соборе. В простонародье считается, что качающий маятник иллюстрирует вращение Земли, мол, вот он отклоняется от центральной линии вращения - значит Земля вертится. Знающие люди говорят, что если запрыгнуть на маятник, когда смотритель отвернется, то, сделав полный круг, можно сойти на параллельной Земле. Маятник - это шлюз между мирами.
   Следующим утром Семён с трудом открывает затекший глаз, и видит бескрайний потолок, женщина говорит что-то по громкой связи. Ему кажется, что она произносит его фамилию надрывным голосом, и еще что-то языческое вроде "Ласт кол". Сене становится смешно, ему представляется, что он попал в средневековье, и грубая бородатая мужеподобная женщина ищет его со своим заостренным орудием, уверяя, что это уже точно в последний раз (Last -  последний). Потом он, придерживаемый кем-то бежит сломя голову, с трудом огибая углы, и, наконец, бухается в любезно просиженное кресло.
   «Ду-ду-ду-ду!» - доносится издалека, приступ тошноты, и Семён отправляется в новый сон, сон со звуковым сопровождением, сон в камере 5D, где гудящее моторы тащат его по запутанному лабиринту на поиски сокровищ.
   «Уху!» - шахта с гномами и горсть золотых монет.
  «А-а-а!» - прыжок в небеса к птицам, и горста искрящихся алмазов остается в виртуально кошельке.


          4
      Следующим утром Семён просыпается от пения птиц. Теплый бриз вплывает через дверь с балкона и нежно играет голубой портьерой. Яркий солнечный свет резвится зайчиками на потолке. Огромная кровать, белые стены, изысканная мебель. В голове разливается приятная трель, трель усиливается, становится сложно дышать, Семёна пробивает пот. Звук издает смартфон, лежащий на тумбочке, и смартфон этот точно не его, и точно он женский, судя по перламутровому бамперу с блёстками.
  Семён с трудом дотягивается до устройства, отвечает на вызов и слушает. Через минутную паузу он говорит с некоторым вызовом:
- Кто это?
С той стороны вешают трубку.

  Семён выходит на балкон, видит море до горизонта, рябь на воде, легкие полупрозрачные облака на голубом-голубом небе, ослепительное Солнце, яхту с белым парусом, штурмующую горизонт, и, наконец, девушку в коротком искрящемся белом халатике, стоящую в самом углу балкона.
  - Эээээ.. - говорит Семён, пытаясь подобрать наиболее подходящее приветствие.
  - О, ты проснулся наконец, ура! - она подскакивает к нему вприпрыжку, берёт его лицо в свои ладони, и сдувает легким дыханием всю хандру и неловкость.
   Ее кожа нежна, взгляд светел, радость поднимается из желудка, и охватывает Семёна всего, как молниеносный пожар сухой дом.
  - Ну привет, соня, доброе утро! - напевает она, весело вальсируя вокруг Семёна, - побежали завтракать, а то ресторан скоро закроется.

   Пока они бегут по длинным лестницам с долгими пролетами, Семён вспоминает многочасовой перелет по серому облачному небу, яростный оранжевый закат, очереди в аэропорту, такси, огромный отель и шикарный номер. Сеня не любит летать и очереди, но, к счастью, эта иллюзия кажется нереальной, пока ноги сами несут его вслед за цоканьем ее каблучков.

   Ресторан распахивает свои стеклянные двери, огромный зал с белыми столиками и креслам уже пуст, они добегают до растянувшегося во всю стену панорамного окна, и плюхаются в мягкие кресла у самого бескрайнего моря. Не спеша элегантный официант приносит завтрак, к счастью выбирать ничего не надо.

   Семён рассматривает прекрасное лицо напротив: "насколько же она хороша". Откуда-то из-за люстры вылетают купидоны и начинаю резвиться вокруг ее головы. Один читает оду прекрасной даме, другой играет на каком-то чудном инструменте. Семёна переполняет восторг, он набирает воздуха, чтобы выразить всю радость от происходящего и произносит немного хрипло: "ты красивая".
Она хмыкает, смотрит на него пристально и отвечает с лукавой улыбкой: "Спасибо, мне приятно".
   - А кто ты, ангел? - наконец перебарывает смущение Семён.

   - Добрый вечер! — с трудом борясь с хохотом произносит она, — меня зовут Вероника, я буду вашим официантом. Хотите сразу заказать, или посмотрите меню?
И тут маховик в голове Семёна делает еще пол оборота, открывая следующую картину.



          5
     В тот пятничный вечер Семён почувствовал себя сразу очень молодым и очень опытным. Он глотал плотное темное прохладное пиво, и не отрываясь смотрел на Веронику осоловелыми глазами, а она крутилась по пустому залу обходя столы, чтобы хорошенько себя показать со всех сторон. Как только бокал заканчивался она была тут как тут, спрашивала не желает ли он еще чего-то, а он конечно же желал. И новый бокал такой полный и запотевший моментально оказывался за его столом.
- Это очень хорошо, что вы зашли к нам Семён! - говорила она, прикусывая слева нижнюю губу. - Заходите еще! Зайдете? - и она делала испуганные глаза, опасаясь возможного отказа.
-Посмотрим... - отвечал Семён, всем телом понимая, что попал.
   Всего несколькими бокалами позже он приплясывает в центре бара, забирается на стол и орет во всё горло из старинной песни куплет, что-то созвучное с:

- Снова счастье улыбнулось мне!
- Снова я танцую пьяный на столе!

   И зал рукоплещет, и зал в восторге. На шум подтягиваются новые посетители, и начинается бешенный кутеж, пляска, братание и танцы.
- Еще что-нибудь? - спрашивает, пробегая мимо Вероника. Улыбка бегает по ее лицу, щеки раскраснелись глаза горят. Семён хватает её за тонкую талию, прижимает к себе, и целует в щеку, хотя целился не в щеку.
   Вероника рывком отстраняется, и делает обиженное лицо.
- Я вас совсем не знаю, мужчина, имейте совесть!!! - говорит она строго, но глаза по-прежнему смеются.
   Семён огорошен, раздавлен, поражен. В сладких мечтах он уже отвел Веронику под венец, и они прожили, душа в душу добрую половину жизни. А тут вот такой поворот...
   Тем временем среди собравшихся разгорается спор, кто больше выпьет текилы. Семён, чтобы замять неудобный момент, переключается на обсуждение конкурса. Он уже невероятно пьян, поэтому его предложение сброситься по пять тысяч никого не смущает, а даже радует. Человек двадцать запасаются лаймом и солью, и глотают стопку за стопкой.
   Один за другим отваливаются соперники, Семён тоже плывет в страну снов, но Вероника ловит его, как удочкой, своим волшебным взглядом, и, в конце, он побеждает и срывает куш.
   Она танцует вокруг него схватив стопку купюр, и напевая то ли полет валькирии, то ли имперский марш из звездных войн.
   Начинает светать, бару уже давно пора закрыться, сегодня касса переполнена, и бармен не в обиде.
   Семён с ужасом понимает, что сейчас он пересечет двери бара, и сказка закончится навсегда, и это будет настолько непостижимая потеря, что он решается на последний рывок.
- Мадмуазель! - говорит он Веронике заговорщицкий, - а не бросить ли нам всё, и не умчаться на край света, там, где теплое море и пальмы?
   
   Она смеется каким-то глубоким демоническим смехом, смотрит на него немного сочувственно, секунду поразмыслив отвечает: "А почему бы и нет? Но только как друзья, ладно?"
   Семён молниеносно без сомнений соглашается на этот неслыханный великодушный дар судьбы, размышляя в том ключе, что сейчас может и друзьями, а потом разберёмся.
   Семён запускает на смартфоне поиск горящих туров, букает тур с вылетом через три часа, сразу заказывает такси, заказывает еще пива на дорожку, и в такси его уже заносят чьи-то крепкие руки.



          6
   Выражение лица Семёна должно быть было очень забавным. Очнувшись он видит, как собеседница отчаянно старается изобразить гримасу одновременно удивления, радости, ужаса и панику.
   Поняв, что он пришел в себя она сворачивается пополам, и начинает неостановимою очень громко и звонко смеяться. Она смеется в захлеб, как будто прорвало плотину сдерживавшую море смеха, и теперь смех обрушился рекой в этот огромный белый зал, и растопил его как лава, и тащит своей нежной трелью в заоблачный мир к ангелам откуда она родом. Она задыхается и не может остановиться. Глядя на нее начинает смеяться и Сеня, потом официант, потом прибегают какие-то люди и всех разбивает яростный смех. Остановиться невозможно, воздуха не хватает в легких, Семён и Вероника катаются по полу пытаясь зацепиться за что-то серьезное, но такого нет и в помине.
   Минут десять спустя, сильно напрягая лицо, чтобы не сорваться на новый хохот, Вероника осторожно садится в кресло. По лицу текут слезы, то и дело проскальзывает довольная улыбка.
 -  Официант, два вина! - кричит она через зал.
Минуту спустя официант приносит два бокала красного вина.
 - Сними, как я пью! - внезапно говорит Вероника, передавая смартфон. Она вглядывается в темную спокойную глубь бокала, и вид ее становится философски возвышенным.
Семён потрясённый внезапной сменой настроения, прикидывает ракурс и композицию, и щелкает с разных углов. Фотографии получают поистине потрясающие.

   * Юная девушка держит очевидно первый бокал вина в своей жизни и размышляет, стоит ли отдаться этому пороку или сбежать.

   * Девушка касается прекрасными губками края бокала; сомнение и ужас застыли на ее лице.

   * Девушка делает первый глоток хмельного напитка и каменеет от испуга.

   * Девушка чувствует многообещающее щекотание во рту и на губах.

   * Мощная радость поднимается из желудка девушки и захлестывает ее с головой, взгляд становится мутным и томным, зрачки расширяются, в них отражается Семён, и он внезапно понимает, что тоже плывет.

   Фотосессия закончена, Семён перелистывает фото, все они потрясающие и по качеству, и по композиции, и по глубине картины.
   Семён листает дальше и попадает на кадры, которых не видел, там незнаковые смеющиеся люди окружили Веронику, она делает селфи сверху.   
   Семён мрачнеетю
- Кто это?! -  спрашивает он сурово.

   Вероника перегибается через край стола, кладет руку Семёну на плечо и смотрит в упор.
   Ее взгляд упирается в его взгляд, жесткий и прямой как хук в челюсть. Семён праведен и неколебим, как великая китайская стена. Секундой позже Семён спасается на утлом судёнышке от бушующих волн, еще через секунду он - маленький мальчик на детской площадке, беспомощный маленький Сеня, а напротив него большая строгая девочка.
 - П р о с т о          д р у з ь я! - говорит Вероника по буквам. - Т ы
   п о м н и ш ь?
Он смущенно кивает.
Наваждение пропадает, Вероника снова становиться прекрасной, невинной и немного наивной.
- А пойдем скорей купаться! - выпаливает она, и в следующее мгновение, хватает Семёна за кисть, и они оба бегут к выходу.



          7

  После короткой паузы на переодевание они выбираются на пляж. Солнце такое яркое, что Семён щурится, как ослепленный сваркой. Белый песок голубые зонты и шезлонги, голубое бескрайнее море и бесконечно глубокое голубое небо. Семёну начинает казаться, что он попал в фотообои, настолько картинка избыточной яркая и контрастная.

   Молодые люди занимают зонтик прямо напротив бара. Семён, обливаясь потом, забегает в спасительную тень.  В этот момент Вероника распахивает свой дымчатый халатик, Семён чуть в обморок не падает, увидев, насколько мало места прикрывает крохотное бикини на выпуклом и округлом в нужных местах прекрасном теле.  Тоненькие жёлтые верёвочки и малюсенькие лоскутки ткани с трудом скрывают только самые интимные зоны.
- Ну как я тебе? -  спрашивает Вероника ловко крутя бедрами.
- Огонь! - отвечает Семён, с трудом сглатывая потекшую слюну.
- Давай фоткаться! – ободряюще говорит Вероника.

   Семен хватается за смартфон, как за спасительный круг.

* Девушка лежит на шезлонге задумчиво глядя на море.

* Девушка на фоне моря вопросительно глядит в камеру.

* Девушка прикусывает губу, смотрит немножко обиженно в объектив, на заднем плане пролетает чайка.

* Девушка бежит по белоснежному песку босиком к голубому прибою.

* Девушка, присев, трогает волну, и улыбается блаженной улыбкой, глядя в камеру.

* Девушка валяется в нежной голубой волне, и смеётся во весь рот.

   Семён оглядывается по сторонам, и обнаруживает, что все мужчины, и даже многие женщины собрались кружком вокруг, и с вожделением смотрят на Веронику. Даже конная экскурсия остановила своё плавное движение по пляжу, у коней выступил пот и появилась эрекция. Мужчины, ощутив внезапное влечение и смущение, рассаживается прямо на песок.
   Семёну хочется закричать, что это его девушка, и чтобы все проваливали. Он прячет смартфон, Вероника хохочет, видя его замешательство, и уплывает русалкой в море, откуда манит его пальчиком.

   Вода настолько теплая, что можно не выходить, что они и делают, ловя плавные крохотные волны.

- У меня не слишком откровенный купальник? – игриво спрашивает она.
- Слишком откровенный - это какое-то другое слово! – отвечает Семён, подумав, - твой купальник делает тебя по соблазнительности в сто раз более привлекательной, чем если бы ты была просто нагой.

   Она заливается звонким счастливым смехом.

   Семен ловит водоросль, берет Веронику за руку, обматывает водоросль вокруг ее безымянного пальца, и говорит с достоинством: «Выходи за меня!»
   Она отдёргивает руку, и шлепает его костяшками пальцев по голове, радость молниеносно сменяется гневом.
- Ну что за болван! -  вскрикивает она, и, повернувшись, решительно выбегает на берег.

   Он плетется следом, как побитая собака.
   Она, закутавшись в полотенце сидит с гневным видом уставившись в смартфон, что-то перелистывая резкими рывками тонких пальчиков.



          8

   Семён присаживается на край ее шезлонга, словно побитая собака, пытается поймать взгляд . Но Вероника непреклонна, смотрит в смартфон и смеется в блестящий экран. Смартфону смеется, а Семёну нет. Он пересаживается поближе, берёт край полотенца, она вырывает ткань резким рывком и отворачивается в другую сторону. Вероника машет проходящему официанту, и о чем-то с ним шушукается мило улыбаясь, это ранит хуже ножа. Чуть позже на столике рядом с ней появляется запотевший коктейль, официант явно флиртует, а она поддерживает в нем интерес.
   Семён идет к бару, выпивает три шота текилы, думает, что заказать еще, тут его взгляд падает на маски и трубки для снорклинга. Узнав у бармена где можно понырять, он берет оборудование и камеру го-про, и идет к морю. Проходя мимо ее шезлонга, он демонстративно машет трубкой и маской перед ее лицом.
- Идешь? - спрашивает он с нейтральной интонацией.
Вероника отрицательно машет головой и отворачивается.
- Ну как знаешь. - Семён следует к морю, высматривая темное пятно кораллового рифа, которое оказывается всего метров в двадцати от берега.
   Он стоит по пояс в ласковой теплой воде, настраивает маску под свой размер, ополаскивает трубку, прилаживает одно к другому; запускает камеру, делает панорамную съемку, заканчивая на себе, избыточно весело машет в объектив. Смотрит запись, и на ней с облегчением видит, что Вероника уже заходит в воду за его спиной.
   Она сзади нежно обнимает его за талию, и метким уверенным движением вырывает вторую маску из левой руки. Короткая примерка и трубка настроена. В маске она выглядит точь-в-точь как уточка, Семён едва сдерживает улыбку.
   Коралловый рифт поистине потрясающ, великое множество разноцветный отростков образуют причудливый рельеф, в котором ходят косяками крошечные и не очень коралловые рыбки: серые в вертикальными жёлтыми или красными полосочкам, красные, синие, зеленые, черные, искрящиеся блёстками темно синие.
   Вероника прекрасно ныряет на глубину, чтобы рассмотреть там более застенчивых рыбок. Семён с любовью снимает эти погружения и всплытия, крупный план, рыбка проплывает перед ее лицом. Вероника достает со дна спиралевидные ракушки с причудливым бело черным узором.
- Ты сколько ракушек нашел? - спрашивает она, вынимая трубку.
- Нисколько. - признается он.
- Ныряй со мной, я тебя научу.
И они ныряют, и Вероника ловко вытаскивает из-под песка новую ракушку и показывает, как выглядит место, где ракушки прячутся.
- Ты понял? - интересуется она, вынырнув.
- Дааа. - Семёну сложно скрыть довольную улыбку.
Они ныряют еще и еще, и Семён чувствует какое-то сверхъестественное напряжение в руках, как будто в них появились магниты, и они сами притягиваются к ножкам Вероники.
- Ты что, так ничего и не нашел? - спрашивает она после очередного всплытия.
Семён виновато разводит руками, делая невинную мину.
- Ну ты, балда, конечно!
И они оба смеются.
   Он полюбил бы снорклинг, даже если бы не было никакого рифа, рыбок и ракушек, главное, чтобы была такая потрясающе красивая девушка. Риф, рыбок и ракушки он толком не успел рассмотреть, да и что такое какие-то ракушки рядом с такой красавицей?!


          9
   Вечер короток как ролик из Тикток: Солнце зависает над горизонтом, пробует на вкус море, и ныряет в него с головой. По небу разливается полная палитра красок, загораются бусинки звезд и небо меркнет, отдавая права дивной тропической ночи.
   Часовые пояса крутят свою волынку у Семёна внутри: тут вечер, а он только начал просыпаться. Отметить приезд они решают в ресторане на втором этаже отеля. Вход туда только по дресс-коду: рубашка-брюки-туфли у мужчин, вечернее платье-туфли у женщин.
   Семён листает ролики на сматрфоне, пока Вероника собирается в своей комнате (так оказалось, что в номере две огромные комнаты, и чисто по-дружески Вероника заняла одну, а он вторую). Крошечная святящаяся коробочка с мерцающим экраном сама выглядит как чудо в этом суровом райском уголке, но все самые потрясающие ролики меркнут в сравнении с красотой, которая царит вокруг. Семён ловит себя на мысли, что впустую тратит драгоценное время: каждая минута прибивания тут на вес золота, судя по цене билетов. Он откладывает смартфон, и идет на балкон осмотреть ночной пейзаж, но не успевает, поскольку распахивается дверь, и на пороге появляется Вероника.
   Кремовое с блёстками платье, мягко обволакивает ее фигуру, длинные ноги, объёмная грудь игриво выглядывает из декольте, горящий взгляд мастерски накрашенных глаз. У Семёна защемило сердце, и он присел на край тумбочки, чтобы унять дрожь и перевести дух.
- Ух, вот это да!! – Хотел сказать про себя, но получилось не про себя.
Вероника покрутилась перед зеркалом и довольной хмыкнула.
- Спасибо! – и она подмигнула игриво глазом, - ну мы идем, или еще посидишь?
   В ресторане всё по высшему разряду – официанты в смокингах, блюда в меню с незнакомыми названиями, приглушенный свет, тихо играет музыка – женщина в красном платье играет на пианино и поет в микрофон что-то очень лирическое и душевное. Они делаю заказ, официанты сразу разливают по бокалам холодную воду, что так нужную для пересохшего горла Семёна.
Вероника достает смартфон и просит пофоткать. Получаются такие и другие фотки:

* Девушка сидит с тревогой, и со скромным ожиданием смотрит в зал.

* Девушка видит своего избранника, и машет ему рукой.

* Девушка прикусывает губку, и смотрит влюбленными воловьими глазами в камеру.

* Девушка прикладывает бокал к накрашенным губам, и, скромно потупясь, делает глоток.
Официант приносит блюдо закрытой сферической крышкой, ставит на стол, поднимает крышку.
* Девушка переживает крайнюю степень восторга и удивления.

   Семён просматривает снимки и снова замечает, что каждый кадр отличного качества и уникального сюжет, он довольно кивает.
- Что? – удивляется Вероника.
- Ты очень фотогенична, отличные фотки!
- Спасибо, мне приятно.
   Во время еды Семён все не решается завести интересующий его разговор, наконец находит такой подход.
- Как тебе здесь, нравится?
-Да, все просто потрясающе!
-Ты рада, что я тебя сюда привез?
- Ну, чисто, технически, я бы не сказала, что ты меня привез, - парирует Вероника, - ты был в отключке большую части пути помнишь? Знаешь, ты не самый лёгкий фрукт, и тебя не так просто было тащить.
Они смеются удачной колкой шутке.
- Это, да, - соглашается Семён, - но это ведь я оплатил поездку!
- И тут, тоже не совсем так, - отвечает Вероника, - тур куплен на деньги от выигрыша, так?
- Так! – соглашается Семён.
- Я ты помнишь, почему ты выиграл?
- Я выпил больше все текила!
- Ты выпил больше всех, это да! – Вероника делает загадочное лицо.
- Что это значит?
- Я наливала тебе воду, балда, иначе ты бы после первой же стопки оказался под столом. Я просто тебя пожалела.
- А.. – Семён открывает, рот, но у него перехватывает дыхание. Мир перевернулся.
- Так что, я вполне обоснованно половина выигрыша моя, и моя путевка куплена на эти деньги согласен?
Семён кивает.
Она лучезарное смеется.
-Кто ты? - спрашивает он от безысходности.
- Меня зовут Вероника!- говорит она томно и делает глубокий глоток из бокала с какой-то бардовой жидкостью, я буду вашим официантом, – и она смотрит не мигает ему прямо в глаза - Хотите сразу заказать или посмотрите меню?

   Семён столбенеет, Вероника заливается своим неостановимым лучезарным смехом.
- Да-а-а-а…- переосмысляя обстановку говорит он задумчиво.
- Что такое?
- Такое даже во сне не приснится.
- Согласна, - Вероника протягивает ему бокал, - выпьем за удачу?
Они чокаются и смакуют сухое красное бордо.
- Вроде только вчера я зашел в бар в замерзающем городе, и встретил тебя в образе ангела, а сегодня мы сидит на террасе под звёздным небом, и ты выглядишь еще более ослепительно, чем тогда!
- Спасибо! – довольно улыбается Вероника, - только я была не в образе ангела, если начистоту.
- Хм, а кого?
- Ну ты вообще! Ты в какой Вселенной живешь?! Вчера был Хэллоуин, ты в курсе?
- Правда? – снова удивляется Семён, - и что?
- Я была в образе демонессы! В образе чертовки, которая бродит по барам и ворует души у запойных алкоголиков! – и она тянет к его шее кисти рук с растопыренными пальцами.

   Семён зависает, он внезапно вспоминает, что у того ангела действительно были красные светящиеся рожки и тонкий упругий черный хвостик, которые он почему-то не распознал как деталь туалета, настолько ангельски выглядела девушка.
- Это я, пожалуй, сниму для архива! – с восторгом говорит Вероника, выхватывает смартфон, и делает несколько снимков, пока Семён пытается совладать со своим лицом.
   «Не ангел пришедший спасти грешников, а демонесса, пришедшая забрать их души?»: крутится какая-то не до конца осмысленная идея у Семёна в голове. Он останавливает официанта и просит закурить, берет сигарету, затягивается пару раз, кашляет, дым попадает в глаз, тот начинает слезиться. Вероника всё это радостно фиксирует на камеру.
- Почему ты не говорил, что куришь? – спрашивает она обиженно.
Семён с удивлением смотрит на нее, потом на дымящуюся сигарету, потом на дым вокруг.
- А я не курю! – отвечает он, и тушит сигарету о пепельницу. – Бросил сразу после истории с Чужим.
- Я вижу, - смеется она, а с чем чужим?
- О, это долгая и грустная история, я тебе как-нибудь в другой раз расскажу, ладно?
Он тянет к Веронике руку для рукопожатия через стол, она хлопает его ладошку своей, о отвечает
- Дил, только я не забуду, так что готовься!



          10

  После плотного ужина, набравшись позитивный эмоций, они еще долго сидят и смотрят на море, лунную дорожку, звезды, парочки за столами вокруг, любезных официантов, на то, как гаснут свечки одна за другой, когда люди покидают столы.
   Ресторан закрывается, начинают мыть полы, Семёну и Веронике не хочется в номер, он опасается очередного отказа, а она еще не насладилась жаркой ночью. Они неспешна выходят в фойе, рассматривают фикусы в горшках, картины на стенах, вокруг тихо и безлюдно, отель спит. Вдруг ударом распахивается какая-то незаметная дверь, оттуда выпадают два парня пьяные в стельку, за ними вырывается гипнотический ритм танцевальный треков. Глаза Вероники разгораются новым огнём: пойдём скорее, нам надо посмотреть, что там!
- Может не надо?… - упорствует Семён. Но она уже тащит его вниз по винтовой лестнице. Пролет за пролетом музыка становится громче, к ней прибавляются истеричные крики возбужденной толпы.
   
   Огромный зал в бункере под отелем отведен под дискотеку, висит мгла, которую рубят ловкими лучами разноцветные стробоскопы. Толпа неистовствует, ди-джей и пара полу обнаженных танцовщиц изящно двигаются в такт. Музыка так громка, что ее не слышно ушами, она пульсирует внутри кровеносной системы. Семён немного теряется, а Вероника сходу начинает приплясывать и ввинчивается прямо в центр толпы. Буквально через минуту неловкости Семёна отпускает работа и накопившиеся переживания, он самозабвенно прыгает вместе с залом, орет вместе с залом, смеется вместе с залом, Вероника танцует еще ловчее, ее движения отточены, жесты идут словно от самого сердца.
Внезапно включают песню на русском языке:
- А ты танцууууй, дурочка танцуй и улыбайся,
- Тебе это действительно идет, не сомневайся!

   Вероника максимально вписывается танцем в мелодию, она приплясывает идеально соблазнительно, и поет что есть сил.
- Мне всё это действительно идет, не сомневайся! - он машет Семёну с лева на право указательным пальцем правой руки, чтобы он и не думал сомневаться.

   Песня, усиленная танцем, усиленная жестком создает какой-то разящий наповал эффект. У Семёна что-то сворачивается в животе, ему хочется присесть, но он боится пропустить хоть миг этого невероятного зрелища.
   Изрядно устав они направляются в бар, чтобы промочить горло и перевести дух.
- Ты потрясающе танцуешь! – констатирует Семён.
- Спасибо, мне приятно! - улыбается Вероника, ловя трубочку коктейля алыми губами, - это моя любимая песня. Мне ее Шура посвятил.
- Шура?
- Ну, да, Шура и Лева из Би 2, знаешь таких?
- Э-э-э – Семён не верит свои ушам, - но это же не совсем свежая песня, ей может лет 15 или около того.
- Ну и что? - недоумевает Вероника.
- Как что? – напирает Семён, - ты, наверное, еще в ясли ходила, когда они ее первый раз спели!
- Как лестно слышать! – гордо поднимает носик Вероника, - сколько же мне лет?
- 18, может 19? – Семён смотрит пристально пытаясь разглядеть отметины времени, но их нет, ее кожа нежна и ровна, глаза горят, на алых губах гуляет улыбка.
- Ха-ха-ха! – Вероника сворачивается пополам, - ну и наивнина!
- А сколько?
- Тридцать два скоро будет, - отвечает он внезапно посерьезнев.

   У Семёна раскрывается рот, он ловит себя на мысли, что наступает на все грабли, и каждый раз очень болезненно получает в лоб. Не такой сапер, который обходит мины, а такой, который на них подрывается раз за разом.

   У Вероники случается очередной приступ истерического смеха, ржет и Семён.
Они бегут танцевать дальше, магниты в руках Семёна зарядились на максимум, он не может оторвать их от талии Вероники.
   Дискотека закрывается глубоко за полночь. Молодые люди возвращается в номер, где Вероника пытается высвободится из страстных объятий, но Семён пьян и непреклонен.
- Семён, нет! – говорит Вероника очень сурово, -  Нет, Семёёён! Семён! Нет! Мы договорились быть друзьями!

    Но он ее не слышит, к сердцу и ко всем органам прилила кровь, Семён роняет Веронику на кровать и начинает целовать, происходит коротка потасовка, в результате которой Семён получает чудовищной силы удар коленом в пах.

- Козел! – кричит Вероника, освобождаясь от обмякшего тела, - тебе лишь бы все запороть!

    Она стремительно убегает в свою комнату.

    Семён заглатывает пару таблеток обезболивающего, пытаясь усмирить жар и бормочет: "это тебе лишь бы все запороть!!!". Его уносит за собой коньячно-текильно-винный хоровод выпитых рюмок. Он молниеносно засыпает в своей одинокой постели.

    Всю ночь по кругу ему снится один и тот же сон, что он: пробирается в комнату Вероники, врывается в комнату Вероники, прокрадывается, вламывается, пробирается через балкон, проходит через стену, спускается с крыши в комнату Вероники.
   
    Там он набрасывается на Веронику, связывает Веронику, разрывает на ней одежку, придавливает свои телом.

    А когда дело доходит до дела, откуда-то появляется гигантский удав, колоссальный питон, подлый полоз и бросается на Семёна. Змей душит Семёна, а Семён душит змею.

    Так в тяжёлом бреду проходит вся ночь. На утро он, растерзанный своей страстью, весь запутанный в простынях слышит, как Вероника поет в душе что-то наивное и милое, то ли про медведей, которые трутся о земную ось, то ли о дворцах, чьи заманчивые своды не заменят природы. На глаза Семёна наворачивается грусть.


          11


   "Как бы отсюда сбежать, пока не началось" - ловит себя на неожиданной мысли Сеня, и отгоняет ее как муху. У него внутри проснулся гейзер чувств, вся палитра от заоблачного полета, до пригорания на адской сковороде тащит его с невероятной скоростью, как на американских горках то в синюю высь, то к пламенному ядру.
   Приняв еще обезболивающего, и снова ощутив облегчение в области паха, Семён понимает, что не всё потеряно, и у него еще есть не плохие шансы снискать любовь прекрасной Вероники.
   Внезапно дверь приоткрывается, и в щелку становится виден пристальный взгляд девушки и вертикальная полоска ее прекрасного тела, закрытая белой простыней. Проходит минута, она понимает, что ее заметили, тогда дверь бесшумно распахивается, и Вероника подбегает к Семёну с испуганным лицом.
- Какой ужас! – вскрикивает она, делая круглые глаза и прикрывая рот руками, – ах, ты мой бедненький!
Она обходит кругом сидячего на кровати голого по пояс Семёна, касается пальцем его плеча, и он вскрикивает то ли от удивления, то ли от того насколько палец оказывается ледяным.
- Ты что, не мазался кремом вчера? – спрашивает она сочувственно.
- Нет, а что?
- Ты ужасно обгорел, ты красный как рак, - отвечает Вероника подавленно, - сильно болит?
Семён внезапно понимает, что отвлеченный переживаниями ночи, не заметил непрерывно нарастающего зуда во всем теле.
- Никуда не уходи! – кричит она, уже убегая в другую комнату.
- Как тут уйдешь! – парирует Семён, осознавая своё положение.
   Следующие полчаса Вероника самыми нежными на свете движениями размазывает белый крем по спине, плечам, лицу, груди, рукам, животу Семёна. Он угрюм и суров, но в душе он на седьмом небе от счастья, поскольку прекрасные формы Вероники еще никогда не были так близко, их скрывает только влажная полупрозрачная простыня, ее дыхание нежно и сладко как песня ангела, а прикосновения соблазнительны и волнующи. Семёну с трудом удается скрыть свой внезапный подъём настроения.
   Позже он, кряхтя, надевает худи, брюки, кепку и кроссовки – всё максимально не подходящее для жары за оком, и они бесконечно долго плетутся на встречу обеду.
   Роль невинной жертвы своего тупоумия нравится Сене больше, чем роль неудавшегося насильника, он ненароком задевает предметы, и избыточно громко стонет, привлекая внимание.
   За окном Солнце жарит, как на Венере, ландшафт у земли плывет от раскаленного воздуха, Семёну даже больно думать, что придется подойти к солнцепеку хотя бы на метр.
   Ресторан скрыт террасой от адского пекла, воздух не свеж, но прохладен, гудят мощные кондиционеры, зал почти пуст – все, кто есть уже давно бултыхаются в море. Молодые люди заказывают салатики и прохладительные напитки.
   Еда с трудом попадает в рот Семёна – ему больно шевелить лицом.
Собравшись с мыслями, он решает устремиться за своей путеводной звездой и спрашивает:
- А почему мы должны оставаться просто друзьями, Вероника? У нас явно взаимная симпатия и уникальный шанс.
Она болезненно морщится, потом тихонько смеется.
- Опять та за своё! Какой-же ты пуленепробиваемый! – говорит она задумчиво.
- Всё-таки?
- Ты мне жениться предлагал, а меня совсем не знаешь, может я трансгендер, или у меня семеро по лавкам, или я девушек больше люблю, а мужчин не люблю?
- Эээ, - Сеня не находит что ответить, - ты транс?
- Ха-ха-ха! - нет конечно, лучезарно смеется Вероника.
- Тогда почему?
- А зачем? – внезапно серьезнеет она, - у меня и так всё в порядке.
- Ну как? - удивляется Семён, - дом, семья, дети – обычные человеческие ценности.
- Дом – это обуза, зачем он нужен если можно жить в разных местах в своё удовольствие. Дети – это хлопоты, да и так на Земле уже народу много, куда еще то?  Муж.. он, наверное будет все время в офисе пропадать, а ты корячься – дом, дети. А потом еще окажется, что он нашел себе по моложе и по грудастей, нафиг надо! – Вероника гордо поводит из стороны в сторону объемным бюстом, пытаясь распознать Семёна, не тот ли он паршивец, что хочет заточить ее в крохотную квартирку в человейнике, и лишить лучших лет жизни.
   Семён болезненно ёжится понимая, куда движется беседа – его квартирка не похожа даже на крошечную золотую клетку.
- А как иначе? – неподдельно удивляется Семён.
- Да вот как сейчас, или как позавчера, пробовать на зубок новые горизонты.
   Семёну приходит на ум басня про муравья и стрекозу, но он не решается ее озвучить, слишком уж сходство очевидно.
- А это не слишком бессмысленное время препровождение?
- Слишком бессмысленное?! – вскрикивает Вероника обиженно.
-Да, это же бесконечная праздность, отсутствие содержание, только пестрый фантик! – Семён понимает, что выбрался на накатанную дорогу.
--Ха-ха-ха!  - Вероника заливает звонким немного натянутым смехом, - А у тебя, значит, жизнь полная содержания?
- Думаю – да! – вежливо и с достоинством улыбается Семён, - думаю – да.
- А ты кем работаешь?
- Разработка программного обеспечения!
- Смотри, 96% стартапов прогорают. Если ты там работаешь, то, вероятность, что у твоего труда есть польза максимум в 4%. Если ты работаешь не в стартапе, то, треть функций, реализованных в программах никогда не используются, до половины сотрудников – трутни и бездельники, ждущие, когда жизнь закончится, среднее время использования программы на рынке – пять лет. То есть максимальная вероятность, что ты своим трудом приносишь пользу около 16%. Вы ведь себя еще поймали в ловушку: вам надо разрабатывать одни и те же программы всё быстрее, а то их разработают ваши конкуренты, и вы останетесь у разбитого корыта. - Вероника делает печальные глаза, и тут же взрывается звонким смехом.
- Где ты это слышала? -  удивляется Семён, холодея от подозрения, что все это может оказаться правдой.
- Да так, ребята рассказали!
- А к чему ты это говорила?
- А к тому, - она берет вишенку с мороженного, и изящно отправляет себе в рот – к тому, что ты сидишь в компьютере, а смысла от этого не более шестнадцати процентов, а остальные восемьдесят четыре процента - бездонная пустота. А я живу и радуюсь каждому дню, и они у меня все разные, все со смыслом!
   Её глаза горят победоносным огнем. Семён решает не продолжать полемику, пока не обдумает вновь всплывшие детали.
- Кто ты, Вероника?
Она счастливо смеется.
Семён берет смартфон и делает снимки.
* Девушка водит вишенкой по губам.
* Девушка с наслаждением надкусывает вишенку.
* Девушка кладет ложечку белоснежного мороженного в рот.
* Девушка смотрит в объектив влюблёнными глазами.
* Девушка прячет прекрасное лицо в ладоши, и выглядывает через разведенные пальцы.


          12

   Солнце клонится к горизонту, на море задувает приличный бриз. Чайки летят нервными зигзагами, ветер закручивает волны в милые белоснежные барашки, ясное бездонное небо распахнуло свой голубой глаз, и смотрит, как молодые люди не спеша прогуливающихся вдоль кромки прибоя. Ветер сдувает слова, волна так и норовит прихватить за ногу, Семену даже пришлось пару раз резво отпрыгнуть, чтобы не замочить кроссовки, и каждый раз он ненароком попадал в объятия Вероники, такие невинные и нежные, как букет первых подснежников. Люди в гидрокостюмах седлают доски хватают в руки парус и несутся в даль к горизонту перепрыгивая волны, а потом возвращаются, принося привет из сердца моря.
   Вероника столбенеет от внезапной идеи, кричит: «пойдем скорее», и они уже бегут к станции проката оборудования.
   Судорожное переодевание, быстрый напористый инструктаж на незнакомо языке, у Семена в руке алюминиевая затертая труба, к которой прикреплён парус, ветер вырывает раз за разом мачту, и кладет в воду. Наконец Семену удается обуздать ретивого скакуна, и он мчится вдаль, доска подпрыгивает на волнах, ледяные брызги режут лицо. Веронику не догнать, ее желтый парус маячит далеко впереди. Пару раз рухнув, и с трудом поднявшись Семен решает, что на сегодня хватит, и возвращается на берег. Вероника мчит, как стрела то туда, то обратно. Семен берет камеру, и снимает с упоением азарт на ее лице, когда она приближается, изящные маневры на развороте, и развивающиеся каштановые волосы, когда она уносится прочь.
   Часом позже, на пороге заката, они сидят у бара, и потягивают сладкие коктейли из трубочек, руки немного дрожат от непривычной нагрузки, глаза у обоих горят.
- Классно!  - говорит Семен, решив вернуться к прежнему разговору, - отдых — это замечательно!
- Да, отлично покатались! – поддерживает Вероника беседу с восторгом, надо будет повторить как-нибудь.
- Замечательно бывает вырваться на недельку на отдых! – философски произносит Семен, - а потом вернуться к работе бывает сложновато…
- Ну так может и не надо?
- А как иначе?! Человек создан чтобы работать, чтобы творить, через это цивилизация развивается и жизнь становится лучше.
- Пф! – Вероник едва не подавилась коктейлем.
- Что?
- Да, с чего та взял, что это кому-то нужно?
- Ээээ?! – Семен чувствует, что беседа заходит в тупик.
   Вероник, поняв, что просто так с разговора не соскочить, насупливает брови и говорит монотонным голосом.
- Что такое свет?
- Как что?  - Семен подставляет ладонь лучам заходящего солнца.
- Это да, но что наука говорит, ты учил физику в школе?
- Естественно: свет  - это квантово-волновой дуализм!
- Вот именно! Даже ученые признают, что свет - он или квант, или волна.
- И что?
Вероника зачерпывает песок с пляжа в освободившийся бокал, получается полный бокал белоснежного песка.
- Смотри, квант - это частица, как песчинка, согласен?
- Ну, можно так сказать метафорически.
- Ну так вот, ученые говорят, что весь мир, это вот этот песок! – Вероника показывает взглядом на бокал, - метафорически, конечно.
- В смысле? – столбенеете Семен от такого поворота.
- Просто много одиноких неподвижных песчинок, это пока никто не смотрит.
Вероника подносит бокал к лицу Семена, и он видит, как некоторые песчинка вспыхивают яркими звездочками в лучах заходящего Солнца.
- А когда на них кто-то смотрит – они не песчинки, а волна, видишь?
- Да-а-а-а… - И что?
- А то, что мир существует, пока на него смотрят, а он хочет существовать, поэтому ему надо себя показывать, чтобы на него смотрели, это его наиглавнейшая цель.
- А кто смотрит, я?
- И нет и да. – протяжно отвечает Вероника, с сомнение глядя на Семена, сомневаясь в его умственных способностях, - Мир сам себя показывает, и сам смотрит, этим и существует. Иначе он просто набор одиночных корпускулов.
   У Семен от этих кустарных философий кругом идет голова. Но он все же решает поставить точки над И.
- А как же Ветхий завет?
   • в первый день Бог создал небо, землю и свет, и отделил свет от тьмы
   • на второй день — создал твердь посреди воды, отделил воду над твердью от воды под твердью, и назвал твердь небом
   • на третий — сушу, моря и растения
   • на четвёртый — светила на тверди небесной
   • на пятый — рыб, пресмыкающихся и птиц
   • Наконец, на шестой — зверей земных, скот, гадов земных и человека
- Наверное, так всё и было! – Вероника берет бокал и вглядывается вглубь. – Он посмотрел на корпускулы, и УВИДЕЛ небо землю и свет, и через это он всё это создал, – Вероника обводит взглядом панораму.
- А потом что?
- А потом Он УВИДЕЛ, и этим создал рыб, пресмыкающихся, птиц, зверей земных, скот, гадов земных и человека. И теперь они видят мир, и благодаря этому мир существует. Понимаешь?
- Пока смутно, а к чему ты это?
- А к тому, что Миру, чтобы жить, надо себя показывать и видеть, он через это существует. А я себя показываю и вижу красоту, то есть через меня Мир живет. Я - как та черепаха, на которой он стоит. И в этом есть наиважнейшая цель и ценность, а не эти ваши виртуальные программы.
- Это буддизм такой? – с удивлением спрашивает Семен.
- Неее, это я сама придумала.
- Значит Вероникинизм! – подводит итог беседы Семен.
Они смеются забавной шутке, и, взявшись за руки, спешат на ужин.


          13
   Семен уже давно переоделся в вечернее, сидит и ждет у окна. Сначала на дорожке под пальмами поток отдыхающих, спешащих на ужин был плотным. Тени от фонарей прыгали по округе и налетали друг на друга, казалось, что тысячеглавый дракон исполняет свою древнюю, как мир, неистовую пляску. Потом на аллеях жизнь стихает, только одинокие кошечки выскакивают из кустов поиграть с ночными мотыльками. Семен слышит краем уха, что в ванной кипит работа, красота набирает обороты, жужжат какие-то приборы, шорох, вздох, тоненьких женский голос напевает полет валькирии. Наконец всё стихает. Внутренний котик Семена уже давно тянет его за живот навстречу прекрасной сочной, острой и запашистой еде, к салатам, горячему, гарнирам, десертам и веселящим напиткам.
Вероника говорит через дверь: «Ты еще тут?».
- Да, жду, пойдем скорей, очень кушать хочется! – признается Семен, - вдруг все вкусное сожрут? – впадает он в легкую панику.
- Иди один! – смиренным голосом произносит Вероника, - я не пойду.
- Это почему это?
- Мне лучше не ходить сегодня, на сердце кошки скребутся.
- Да, брось ты! Перекусим и вернемся! Успокоишь своих кошечек, и подкормишь.
Минутная пауза, наконец дверь открывается и появляется она.
И ее точно стоило ждать. Обтягивающее сногсшибательное красное платье с глубоким декольте, черные чулки и лабутены на длиннющем каблуке, объёмная прическа, завитые локоны прикрывают яркое красное пятно губ и жаркий фонари глаз. Семен бросает в жар.
- Ну как я тебе?
- Ээээээ, оооООО!
- Спасибо, - говорит Вероника, легким движением кисти поднимая Семену отвалившуюся нижнюю челюсть.
   Они едут на лифте, безумно долго идут через вестибюль наполняя его монотонным цоканьем каблуков, пересекают ресторан, садятся за только что освободившийся столик посередине зала, прямо напротив оркестра, ровно в центре всеобщего внимания. Семен чувствует себя как под лупой, десятки глаз с любопытством и вожделением облизывают Веронику и перепрыгивают на него, а он такой мрачный и неказистый в этом райском саду красоты чувствует себя крошечным гадким утенком, которому не место рядом с Богиней, он так неизмеримо далеко в иерархии, что даже не стоит учитывать его присутствие, он – мох у пьедестала ее величия. Так и делают разные мужчины, в дорогущих костюмах, благоухающие всеми деньгами мира, в часах, которые дороже золота высшей пробы. Они подходят просто и непринуждённо, обмениваются парой реплик с Вероникой, и отходят с почтенным поклоном.
   Так проходит весь ужин, конферансье просит всех не расходится, пока персонал подготавливает помещение для праздника. Оказывается, отель отмечает свое десятилетие, и по этому поводу будет вечеринка. Семену удается поймать пару раз взгляд Вероники, он пылает каким-то незнакомым яростным огнем, она явно в восторге от происходящего, а он жалок и недостоин даже краешка ее улыбки, даже мимолетного взгляда, даже крошечного словечка.
   Очень достойные интеллигентные люди произносят возвышенные речи, официанты в белых смокингах разносят бокалы искрящегося шаманского. Окрест играет негромко мелодии давно забытых танцев.


   Какие-то зализанные гелем натертые до блеска маслом господа подходят один за другим и приглашают Веронику на танец, а она с восторгом принимает приглашение. Только одна пара кружит с упоением в самом центре, как будто весь отель создан для них и только них, а остальные – ширма, массовка. Где-то в глубине Семёна просыпается древний ящер, холоднокровная рептилия, которая ещё не научилась залезать на дерево, не придумала как применить палку, зато нутром чувствует, что такое «моё», что такое «есть» и первобытный самый естественный и прекрасный инстинкт сохранения рода. Картинка по краям зрения начинает подрагивать и меркнуть, Семёну кажется, что он смотрит на мир через стакан, и там, в центре стакана какой- хлыщ схватил девушку в красном и пытается поцеловать, а она отбивается, скорчив гримасу отвращения, и просит его отпустить, но его это явно только заводит, и он выкручивает до хруста ей руки.
   Семён медленно подходит к паре, и вежливо просит мужчину отойти от его девушки.
   Мужчина отмахивается, и выдает тираду матерных слов по смыслу созвучных с предложением посетить разные половые органы. Он говорит, что Семён люзер и ничтожество, что такому нелепому глисту не стоит даже пытаться затевать перебранку, потому что он тут явно не на своем месте, а его место как раз там, где зад, и скорее бы он уже отправился в свою унылую темную вонючую норку.
- Девушка просит отпустить! – четко произносит Семён.
   С разных сторон подходят крепкие двухметровые ребята в черных костюмах, из уха у каждого торчит спиралька проводка. Они берут Семёна на руки и плечи, просят не шуметь больше и проследовать до выхода с ними, они легонько толкают Семёна к дверям.
   Семён смотрит на свои руки и видит, как кулаки наливаются магмой, ярость закипает в крови словно лава из сердца древнего огненного ящера. Семён открывает рот и издает резкий шипящей клекочущий крик. Сегодня ночью призрак древнего первобытного ужаса человечества выбрался на свободу. Семён бьет хлестко и коротки: нос, челюсть, пах, вкладывает в удар всю накопившуюся обиду, всё неиспользованное вожделение, он никуда не торопится, ему еще так много надо объяснить на этом древнем языке этим нервным людям.
   Нос, глаз, челюсть – этих ребят не жалко, получать по морде их работа, им платят за это.
   Коленом под дых, лбом в лицо, пыром ботинка к коленную чашечку – набегают новые люди и падают корчась, Семёну тоже прилетает, и ему это по душе, какая драка без синяков.
Кун-фу – мертвый танец, механическое повторение движений великого Бога, Бога, который сегодня удостоил аудиенции это милое общество. У Семёна вспыхивает перед глазами карта болевых точек, наложенная на подбегающее в нему тело, и он рассовывает по этим точкам ловкие хуки, и тело падает парализованное повсеместной и непомерной болью. И Семён уделяет беседе со следующим телом еще несколько секунд, и тело корчится в спазмах горы своих мышц, но не может двинуться с места. А они все бегут и бегут, и Семёну по душе, то как развиваются события, наконец-то можно выпустить пар и поставить все точки над И.

   За высоким окном новое Солнце робко забросило в темное звездное глубокое небо первую нерешительную зарю. В палате Семён на кресле голый по пояс с кровоподтеками по всему телу и Вероника в белоснежном халате поверх платья.



          14

- Какого хр.., - начинает она фразу, внезапно ловит жесткий, как бетонная стена взгляд, и осекается. Видно, что она на нервах, и крайне недовольна, бродит вокруг размахивая правой рукой в попытке подобрать слова.
   У Семёна один глаз затек, а второй открывается наполовину, он смотрит на происходящее немного со стороны, как будто два персонажа в театре собрались по перекидываться фразами давно зафиксированными классиками в пыльных школьных учебниках. Он смачно сплевывает на белый пол слизь с кровью и пытается улыбнуться, чтобы приободрить собеседницу.
- Зачем ты так сделал?!!! – вздыхает она, сочувственно рассматривая ссадины на лице.
- Как?
- В новостях сообщили о большой потасовке в отеле, десятки раненых с ушибами и переломами доставлено больницам. Говорят, эта самая большая драма за последние десять лет в этом регионе, грозят объявить траур, – словно переводит Вероника, прислушиваясь к голосу, который идет он телевизора, висящего под потолком. На экране действительно мелькают окровавленные люди, носилки, машины скорой помощи.
- Ну, Крошка, ты же видела, что это не я,  - ухмыляется Семён, - они сами себя поломали, я просто раздал пару оплеух.
   Повисает напряженная пауза, кажется, что Вероника сейчас ударит Семёна. Потом она выдыхает, и начинает судорожно смеяться, приговаривая, - ну да, точно, они сами, точно, точно, только пару оплеух.. – ха-ха-ха-ха.
Звучит это как-то дико, и демонически отдается эхом в пустой палате.
- Что мы теперь будет делать, ты подумал?
- А что, пойдем в отель на завтрак.
- Ты дурак?! Какой отель? Ты там всё разнес! Нас выселили, хорошо, что еще не посадили за решетку!
Этот нюанс оказался неожиданностью для Семёна.
- Ох ты ж, и что теперь?
- Вот и я о том же! – ты бы лучше сначала думал, прежде чем руки распускать!
   Вероника снова ловит взгляд Семёна и осекается. После небольшой паузы она садится покорно рядом и говорит: «кстати, спасибо, что спас».
-Хм!
Она целует его нежно в щеку, там, где меньше красных пятен, и Семён понимает, что снова плывет и его обида, и боль отступают.

Часом позже, молодой человек в пиджаке, брюках, в широкополой шляпе и огромных черных очках чинно выходит под руку со стройной медсестрой из черного входа больницы. Они садятся в такси, которое уже минут десять ждет, едут в сторону порта. Солнце уже раскочегарило свою духовку, и горячий воздух плывет пьяной дымкой над асфальтом. Яркий свет делает все предметы тонкими и воздушными, а тени прячутся в угрюмых ложбинках.



          15


   В порту многолюдно, идет торговля рыбой, причаливают под разгрузку барки и траулеры, машины бибикают и снуют туда-сюда, полностью и безнаказанно нарушая правила дорожного движения. Желто-оранжевое такси подвозит молодых людей к длинному пирсу, находящемуся чуть в стороне, там элегантно пасутся яхты голубых кровей – изящные парусники с одной или двумя мачтами, скоростные мускулистые лодки, их металлические детали ослепительно блестят на солнце, яхты искрятся снежной белизной.
   Молодые люди делают несколько шагов навстречу жаркому ветру, и их встречает подтянутый матрос. Яхта оказывается не огромной, но вполне вместительной – две компактные палубы и прогулочная дорожка по периметру.
   Вероника подпрыгивает от радости и визжит, она импульсивно обнимает Семёна, он нервно вскрикивает.
- Ой, прости, прости!
- Ничего.
   Белоснежный парус резвится на ветру, просит отпустить, и дать полетать над волнами. Матрос отдает швартовы, и яхта вальяжно отправляется в путь.
   Набрав скорость, они несутся на просторе, пассажиры, рассматривают кажущихся игрушечными человечков на берегу; смотрят, как нос яхты режет пополам волны, запуская фейерверки брызг по бортам; время от времени в брызгах можно рассмотреть радугу. Всё здесь кажется сказочным – гигантский живой парус, нежная искрящаяся белизна борта и нарядно одетая и вымуштрованная команда из двух человек.
   Тысячу разных фотографий делает Вероника, чтобы запечатлеть это невероятное место, потом передает камеру Семёну, и он с пристрастием снимает как:
* Девушка в восторге смотрит в даль.
* Девушка поворачивается к камере, и манит рукой.
* Девушка ловит волну рукой.
* Девушке брызги попадают в лицо, и она счастливо смеется.
* Девушка с суровым видом в бикини и фуражке капитана стоит у штурвала, и вглядывается в даль.
* Девушка в косынке, бикини со спиннингом в руках.
   Далеко в море, откуда не видно берегов, другой ветер и другая волна, там нет прибрежной суеты, яхта заезжает на плавную волну и незаметно скользит вниз. Вода настолько прозрачна, что видны косяки рыб, скитающиеся около дна, обломки затонувших галеонов и уступы древних каменных городов.
* Девушка нерешительно трогает воду большим пальцем ноги.
* Девушка делает сальто и входит в воду вертикально.
* Девушка лукаво манит пальцем, вынырнув на поверхность.
Выбравшись на корму, она укутывается в огромное белое махрово полотенце, и нежится в лучах вечернего солнца.
- Как мы сюда попали? - наконец Семён озвучивает давно зависший на языке вопрос.
- Нам выплатили компенсацию за то, что выселили, плюс за то, что не обеспечили безопасность.
- О-го! – удивляется Семён, -  так тоже можно было?
- Скорее нет, пришлось немного подавить на авторитет заведения и лояльность клиентов.
- Круто!
- Спасибо, мне приятно.
 - А кто ты по образованию, Вероника?
- Психолог.
   Вечером на корме молодые люди садятся за накрытый стол, чтобы отведать изысканных блюд с видом на закат.
   Солнце неторопливо плывет, оставляя искрящуюся солнечную дорожку на воде, яхта немного покачивается на волнах создавая неповторимое романтическое настроение. Семёну кажется, что это кино он уже смотрел, после перевязок и инъекций отеки начали спадать, и боль отступила. Он задумчиво смотрит на белое маслянистое вино в бокале.
- О чем ты думаешь?
Семён приходит в себя и понимает, что Вероника уже давно его пристально рассматривает.
- О моментах. Бывают миллионы мгновений скучных и однообразных, их слишком много. А бывают сказочные моменты, в которых сердце бьется на полную, ты летишь словно на американских горах впереди своего вопля счастья, только такие мгновения редки, и проходят слишком быстро..  – Семён пытается сделать огорченную мину, но не получается из-за синяков.
Они оба смеются.
- За прекрасные моменты! – поднимает бокал Семён.
- За прекрасные моменты!  Они чокаются, и потягивают пьянящую жидкость, ловя солнечные зайчики полуприкрытыми глазами.
- Скажи, как психолог, - начинаем после паузы Семён, - вот живет человек своим чередом, а потом встречает прекрасную девушку и теряет голову, и начинает творить всякую дичь. Почему так происходит? За что внутри мужской души цепляется красота? Что вызывает такую трансформацию?
- Хм! – Вероника делает серьезное лицо, - это просто гормоны. Человек - как химический завод, вырабатывает гормоны, которые так влияют на его мироощущение и поведение.
- Чистая химия, никакой романтики? – удивляется Семёна.
- Так и есть, - улыбается Вероника, - так и есть.
- И что, мужчина над собой не властен? – удивляется Семён этой неожиданной догадке, - всем управляют гормоны?
- Я этого не говорила! – лукаво отвечает Вероника, но Семён чувствует, что готов всё отдать за взгляд этих ясных глаз, за милую как сказка улыбку, за то, чтобы просто быть рядом, и чтобы этот вечер не закончился никогда.
   Море нежно целует желток Солнца и одним махом выпивает его до дна. Последний ясный луч подсвечивает парус и Семёну кажется, что это белый флаг его капитуляции. Длинные тени, что прятались вокруг, сливаются в одну общую тень, и тащат сереющее пятно яхты в страну теней.


          16

   Следующим утром они сидят у витрины в зале ожидания аэропорта, и смотрят на величественные танцы самолетов около гейта. Одни лайнеры наполняются и отбывают, другие выскакивают из ясного неба, и выпускают белых усталых людей. На душе Семёна кошки скребут, Вероника сегодня выглядит задумчивой, когда её что-то спрашивают, она отвечает коротко и без энтузиазма.
   Семён пытается поймать привычной озорной огонек в ее глазах, но она отводит взгляд. Вероника улыбается какой-то прекрасной и ужасно неживой улыбкой. «Наверное, так выглядят люди, которые идут топить котят.» - проносится в голове Семёна.
   Звонит телефон, Вероника встает и отходит. Судя по ее жестам разговор достаточно эмоциональный.  Объявляют посадку, около гейта выстраивается очередь, люди смиренно покидают этот мир, чтобы вынырнуть в другом через несколько часов. Очередь редеет, Семён прикидывает, что можно и не успеть. Вероника всё говорит в стороне. Наконец в очереди на посадку не остается никого, только две женщины, работницы аэропорта, просматривают бумаги и говорят по рации.
   Наконец одна берет микрофон, и, прикрывая его рукой, произносит несколько слов. Через секунду из динамиков слышится что-то созвучное с «Семион Кжднцоу, Семион Кжднцоу, виз из ласт кол, Мор дор зо вёт». Семёну становится весело от того, как нелепо трансформировался звук.
Вероника возвращается и берет свою сумку.
- Кто тебе звонил?
- Жених. – отвечает она спокойно.
- Жених? – у Семён отвисает челюсть. Все те парни, кто получил от него пару дней назад, разбегаются и бьют его под дых. Воздух вылетает из легких, он пытается собрать пару звуков, чтобы прокомментировать сообщение, но получается только, - Ээээуууууаааа.
- Ну пойдем, пора! -  Вероника берет под локоть Семёна и ведет стойке. Девушка ставит штамп на квитке билета и пропускает Семёна в туннеле подобный шлюз.
Он оказывается с той стороны заграждения, калитка закрывается.
Вероника надевает сумку и берет Семёна за рукав, она смотрит ему в глаза пристально и немного ободряюще.
- Идем?
-Я не полечу. - Отвечает она немного механически, - прости, у меня другие планы.
Бейсбольный мяч врезается в лицо Семёна на скорости 196 километров в час. Как будто он подавал, и мяч ловко отскочил прямо в шлем и пробил прутья маски. Он ощущает внутренний спазм, словно все мышцы сразу напряглись.
Вероника берет его за шею и прижимает к груди.
- Ну, не плачь,  - говорит она,  - всё будет хорошо.
   Слезы льют в два ручья прямо в прекрасное декольте, на пышные формы, которые Семён еще никогда не вдел так близко.
   Ему хочется зависнуть в этом сладком полном нежности моменте и одновременно сбежать как можно дальше, чтобы уже точно никогда ее не видеть. Каждая клеточка его существа наполняется с одной стороны наисильнейшей тягой прижаться и забыться; а с другой - вопить и бежать.
   Кто-то кричит: «больно», свет медленно гаснет.
   Нашатырь, ловкие руки относят Семёна на его место, самолет взлетает жутко дергаясь, словно хочет вытошнить наружу всех пассажиров.
   Налетают черные грозовые тучи, молнии проскальзывают то тут, то там, яростные тени увлекаемые штормовыми ветрами набрасываются на диск Солнца и разрывают его на клочки выпивая дотла.
   Свет медленно меркнет, Семёну кажется, что он ослеп, но оказывается, что вокруг не осталось цветов – все предметы равномерно серые. Серые лица, серые кресла, горизонт и экран смартфона. Отличается только глубина оттенка серого. Долгое непрерывное подпрыгиваем в желудке алюминиевой птицы, и, наконец, борт камнем падает на ледяной город. От яростного удара об кресло спереди Семён видит круги перед глазами, вываливаются кислородные маски, вспыхиваю и гаснут какие-то лампочки, пространство заполняет едкий дым.
- Мы совершили аварийную посаду из-за штормовых погодных условий – констатирует капитан корабля через громкую связь. – добро пожаловать в северную столицу нашей Родины.
   Вокруг паника, люди орут и вскакивают с мест, что-то где-то горит. Начинается авариная эвакуация, пассажиры скатываются по надувной горке, и запрыгивают в подъезжающие автобусы.
   Семёну нравится, что крики стихают, с тишиной приходит долгожданное спокойствие. Он смотрит в окно и видит, как сотрудник аэропорта один за другим вышвыривает чемоданы из самолета прямо на бетон взлетной полосы, среди них чемодан Семёна, который раскалывается как орех, и всё содержимое рассыпается вокруг, часть вещей сразу подхватывает штормовой ветер, часть вещей тонет под ударами других чемоданов.
   Семён покидает самолет последним, не без сожаления.
   В аэропорту серые встревоженные лица, серые стрелки по краям серых коридоров. Наконец поняв, что багаж можно не ждать на ленте, Семён идет в зал ожидания, там уже никого, только один таксист, было собравшийся уходить, принимает Семёна фразой: «Чуть не опоздал, Милок».

   За стенами аэропорта зловеще мрак клубится - черный дым из мусороперерабатывающего завода стелется над белыми полями, ветер несет мусор с городской свалки, пакеты и банки катятся по парковке, как перекати поле, врезаются в машины, строения и людей. Всё вокруг пропитано интенсивным запахом разложения нечистот - очистные сооружения продувают сегодня емкости. "Это твоя родина, сынок" - вспоминает Семён старинный анекдот.

   В такси ужасно накурено и холодно, звучит как-то протяжный мотив, который сначала кажется стоном поломанных агрегатов. Вокруг темно, хотя уже день, много напряженной толчеи на дорогах, то и дело машина дергается, потому что она кого-то подрезала, или ее кто-то подрезал.
- Объедем пробку?
   Семён кивает.
   Такси сворачивает на проселок и долго петляет вдоль заборов. Наконец машина выскакивает из тисков стен на простор – вокруг кладбище. Некогда жившие люди смотрят одухотворённым взглядом с каменных плит, пытаясь разглядеть смутный огонек надежды, что так беспрестанно манил их в будущее. Машина подскакивает на ухабе и влетает в сугроб, из-под капота валит густой белый пар. Шофер что-то орет и неистово матерится.
   Семёну становится неуютно в этой компании, он решает прогуляться. Прямо по снегу он бредет среди надгробий, прикидывая сколько каждый прожил лет. Люди с фотографий смотрят на Семёна умиротворенно, спокойно и обнадеживающе, для них не осталось никакой тайны, и у них теперь действительно всё хорошо.
   Одно лицо улыбается Семёну особе приветливо, милая девушка в чем-то дореволюционном.
- Погоди, - говорит она, - присядь на минутку.
   Семён удивленно садится прямо в сугроб, он уже не чувствует холода, потому что холод распределился равномерно, залез в самые дальние уголки и успокоил тревоги.
   Семён всматривается в полу затёртое фото и видит взгляд Вероники, а потом и всю её, она берет его за щеку одной рукой, а другой гладит по голове.
   В ее взгляде столько любви и тепла, что Семёна отпускает печаль, и на душе становится весело.
   Они берутся за руки и танцуют хоровод вокруг ёлки. Вспыхивает гирляндой хоровод белых снежинок, откуда-то из далека Санта катит на своих санях, наполняя нежным предпраздничным звоном всё вокруг.
   Вероника лучезарно смеется Семёну, и он смеется в ответ.
- Да, теперь действительно всё хорошо! – говорит он.

   Какие-то подлые тёмные тени набегают со всех сторон, они бьют Семёна по щекам, тащат обратно по тропинке, запихивают в машину скорой помощи. Жесткая и холодная как пуля игла проникает в вену – последнее что чувствует Семён в этот день.

   Белое полотно от края до края, куда ни глянь – белизна. Семёну нравится смотреть в потолок, он чувствует себя художником перед созданием шедевра. Временами Семён видит Веронику, крутящуюся в легком танце. Временами к ней подбираются мрачные тени, и Семёну становится нестерпимо страшно, что с ней может что-то случиться. Тогда он молится Богам о том, чтобы они спасли ее, и защитили от невзгод.

   Бородатые Боги в халатах и масках выслушивают молитву, согласно кивают, и устраивают небольшой консилиум по плану дальнейшего лечения.
Так проходит весь день Семёна, а на самом деле вся зима и часть весны.
 
          17

   Вероника тем временем курсирует между курортными городками, смотрит закаты, катается на доске, танцует в ночных клубах и делает массу фотографий.
   Мужчины провожают ее взглядом, стоит ей выйти на пляж, они услужливо пропускаю ее вперед перед любой дверью, любезно делают скидки в бутиках, предлагают свою любовь, пытаются купить ее любовь, дарят драгоценные подарки и угощают коктейлями за шанс побыть рядом с такой очаровательной девушкой. Красочные фотографии, преломленные монетизацией социальных сетей, приносят вполне приятный доход. Пару раз после шумных вечеринок ей приходится применить свой отточенный прием – удар коленом в пах, но ничего серьезного, реального риска от таких приключений ни для кого нет. Она ищет и не находит, мир кажется стал пресным, в нем нет упоения смыслом, только красочная оправа, о которой в самых сладких снах мечтается миллионам, если не больше. «Где этот тайный смысл?» - спрашивает она себя садясь в очередной бизнес джет: «может он там, на следующей остановке?». Но и там его не находится, мир пульсирует равномерно, потоки людей текут на работу, потом в бар, потом спать, викенд, викенд, викенд, и новый цикл.
   И в тихих беседах, и в шумных пирах ей мерещится и тает влюбленный взгляд Семёна.


          18

   День или ночь, время неспешной поступью проходит по палатам больницы, вглядываясь в изнемождённые лица. Семёну нравятся запахи: разного посола медикаменты, спирт, что-то бесконечно тухнущее вдали. Ловкие дротики игл щекочут вены. Пульс ровный 40 ударов в минуту, температура тела 35 градусов. На стойке рядом стоят приборы, моргают и попискивают на разные лады. На соседней кровати расположился жизнерадостный дед, он травит байки советских лет и лучезарно хохочет над своими шутками. Сегодня к нему пришел неестественно бодрый внук.

- Дед, смотри какой я тебе подарок купил! – ловкий юноша достает продолговатую коробочку из кармана худи.
- О, подарки, я люблю! – дед берет коробку дрожащей худой рукой и рассматривает картинки по бокам. – А что это?
- А ты открой, открой и посмотри! – довольно ухмыляется юноша.

   Дед вертит коробку, но не может найти, как открыть, поскольку коробка заклеена незаметным скотчем. Юноша вырывает её в нетерпении, вспарывает длинным ногтем крышку и передает деду. Тот достает какой-то продолговатый предмет, и в недоумении крутит в руках.
- Это селфипалка дед!
- А зачем ока?
- Смотри! – внук цепляет смартфон деда в штатив, вытягивает руку, делает селфи, и протягивает деду.
- О, интересная штуковина! – констатирует дед, только зачем она мне?
- А ты будешь селфи делать и мне присылать, пока я в отпуске, а я тебе свои. Как тебе предложение?
- Смешной ты, какие же из меня селфи, я ж все на одном месте, а ты мне свои присылай, я люблю смотреть, когда люди довольные.

   Дальше разговор крутиться вокруг поездки и выписки деда. Семён решает посмотреть, что нового в его смартфоне, который лежит рядом на тумбочке.

Из устройства сразу выскакиваю сотни сообщений из разных систем, что немного пугает. Пропустив все сообщения, он запускает ленту новостей, чтобы узнать, что происходит в мире. Наводнение, пожар, теракт, певцы подрались, и вдруг выскакивает фотография Вероники.
   
   Семён с замиранием сердца читает, что новая звезда Инстаграмм пленила всех своими пронзительными и душевными постами. Он переходит на ее страницу и видит знакомые фото с претендующими на философские комментариями:

*   Девушка в косынке, бикини со спиннингом в руках.

*   Девушка смотрит в объектив влюблёнными глазами

*   Девушка прячет прекрасное лицо в ладоши и выглядывает через разведенные пальцы.

Тревожно верещат приборы, моргают красные лампочки на стойке около Семёна, по коридору бегут люди.
-Кто я? – бормочет Семён еле слышно, - Селфипалка в ловких руках?
Санитар вбегает в палату и метким ударом вышибает смартфон из руки Семёна, другой всаживает с разбегу в предплечье короткую тонкую иглу.
Теплый нежный сумрак заволакивает картину.

          19

   Долгий мятежный сон, Семёну снится, что он несется по лазурной глади моря на доске для виндсерфинга, ясное солнце, нежные глубокие видавшие виды волны. Откуда-то появляется невероятного размера белоснежный круизный лайнер, пятнадцать палуб над водой, грохочет музыка, смеются люди, фейерверки вспыхивают то тут, то там. Семён старается увернуться, но лайнер уже близко, проходит впритирку и сёрфингиста вместе с доской и парусом накручивает на колоссальный винт. Вода закипает на кромке винта, Семён дышит образовавшимся паром, но не может оторваться от лопасти, как ни старается.
   Проснувшись, он долго приходит в себя, в теле такое ощущение, что по нему проехал каток.
   Незаметно в палате начинается движение, какие-то люди заходят и выходят, кто-то что-то роняет за дверью.
   Наконец появляется бодрого вида бородатый доктор в годах, он перекидывается с соседом Семёна парой веселых шуток и присаживается словно случайно к Сене на кровать.
- Ну-с, молодей человек, - бодро выговаривает он, - на что жалуемся?
- Спасибо, доктор, - с вялой улыбкой выдавливает Семён, - всё в порядке.
- Ну, это я и так вижу! – взгляд доктора буравит пациента так навязчиво, что тот отводит глаза.
   Повисает пауза, Семён понимает, что просто так не обойдется и решает разузнать, что думают доктора про концепцию самооживающего через наблюдение мира.
- Доктор, такая дилемма, хочу вашего мнения спросить, - наконец робко начинает Семён, - знаете, что такое свет?
- Безусловно, - доктор явно доволен, что завязалась беседа, - свет – кантово-волновой дуализм.
- А что если все вокруг просто безжизненные частицы, пока их не оживит своим зрением наблюдатель?
-  Любопытно! – удивляется врач, - можно поподробнее?
- Квант – микроскопическая частица. Пока на него никто не смотрит – он безжизненен. А стоит ему попасть в область внимания, как он превращается в волну.
- Хорошо, - соглашается, доктор, - это эксперимент с котом Шредингера, который с вероятностью 50% еще кот, и что с того?
- Не совсем, - огорчается Семён, понимая, что не удается раскрыть мысль. Немного подумав, он пересказывает всю историю с песком на пляже. И подытоживает выводом, – мир есть, пока он сам на себя смотрит, и для жизни ему надо себя показывать и видеть.
- Ну, это замечательно! – восклицает врач, хлопая ладонями по коленям, - какую чудесную философию вы, голубчик, придумали!
- Это не совсем я, то есть совсем не я..
- Смотрите, вам надо немного доработать концепцию, - задумчиво говорит доктор, - дело в том, что у человека пять органов чувств, согласны?
Семён кивает.
- Какие органы чувств помните?
- Обоняние, осязание, слух, зрение и  … вкус.
- Точно! – радуется доктор, - так вот, почему вы выбрасываете остальные 4-е органа чувств?
- Я как бы не…
- Вот именно, Голубчик, одного зрения недостаточно, важны все чувства!
- То есть Миру недостаточно себя видеть, чтобы существовать?
- Выходит так. – соглашается доктор – я бы даже сказал, что попытка свести всю глубину мира к плоской нереально яркой и красочной картинке – это от лукавого, все эти ваши Инстаграммы, и прочие сети, в которых вы уже по уши запутались.
Семён огорченно соглашается.
- То есть, недостаточно просто смотреть и себя показывать, чтобы мир существовал?
- Абсолютно верно! – кивает доктор, - чтобы он существовал надо в нем жить. Вы – часть мира, его кровинушка, вы живете и мир живет через вас.
- Удивительно.. – протягивает Семён вслух то, что пытался не говорить в слух. – спасибо, доктор, мне надо будет это переварить.
- Конечно переварите, Голубчик, - соглашается доктор с улыбкой показывая карту пациент, - я вижу вы и не такое переваривали.
   Почувствовав невероятную симпатию к этому лучезарному добряку, Семён решается задать еще более личный вопрос.
- Доктор, как вы думаете, за что в мужском организме зацепляется женская красота? Неужели просто гормоны?
- Кто это вам сказал про гормоны? – насупливается доктор.
- Так, один человек.
- Голубчик, послушайте, тут все не просто, наука ищет и всё время что-то новое находит, и конца и края этому нет, что и превосходно. Если очень просто, то в мозгу нейроны выстраиваются в сети, происходят электро-химические реакции, посредством которых передается и обрабатывается информация. Есть химия мозга, помогающая ему мобилизоваться или расслабиться, но это всё винтики. Человек создан природой или Творцом, как вам больше угодно, как превосходный, почти идеальный механизм, и не стоит все вопросы сводить к винтикам, из которых он состоит. Это, как если бы вы гнали на машине, попали в яму и подвеска –ух. И вы сразу начинаете менять узлы на более мощные, смазывать и подкручивать, чтобы меньше ухало. А надо всего лишь не гнать и ямы объезжать. Подвеску менять тоже вариант, но это уже дело рук специалистов, согласны?
- Хорошо! – удивляется этой просто находке Семён, - А за что тогда в мужском организме зацепляется женская красота?
- Это прекрасный вопрос! – восклицает доктор, - для вас, он судя по всему - экзистенциальный!
- Экзе – что?
- Вопрос, связанный со смыслом жизни! Вы вот зачем живете, если не секрет?
- Я? – удивляется Семён,  - я…..
- Давайте я вам помогу, - довольно потирает ладони доктор, - некоторые живут, чтобы образовать семью и вырастить детей, некоторые – чтобы найти любовь всей своей жизни, кто-то замахивается на великую службу всему человечества, кто-то просто за продление рода, и так далее, понимаете?
- Да, это понятно.
- Так вот, мужчине, по любому вопросу нужна женщина, чтобы добиться этой цели. Так природой заложено. Понимаете?
- Что-то смутно.
- Смотрите, если цель жизни – здоровая семья, женщина нужна?
- Да.
- Если вырастить детей, женщина нужна?
- Да.
- И так далее, понимаете?
- Пока не очень, доктор, к чему тут это все?
- Женщина зацепляет мужчину за самое сокровенное – за смысл его жизни, поскольку, как ни крути, она ему нужна для достижения смысла его бытия.
   У Семёна в голове что-то перевернулось, и картинка поплыла.
- Удивительно! – выдавливает Сеня, беря себя в руки.
- Что у нас еще из наболевшего? – довольно потирает руки доктор.
   Семён решается рассказать про Веронику и свою роль в этой истории.
Доктор внимательно выслушивает, потом вежливо улыбается
- Селфипалка? – спрашивает он удивленно, -  вы - селфипалка?
- Выходит, что так.
- Ну это вы как сами решите, конечно, но на вскидку оно не так.
- А как?
- А дайте ка посмотреть, какие вы там фото наснимали.
Семён передает смартфон, доктор недолго листает контент.
- Вот смотрите, - показывает он Семёну фото, - вот это она до поездки так?
- Да,  - подтверждает Семён,  - и что?
- Смотрите, просто обычно симпатичное лицо беззаботной девушки, ничего незаурядного, видите?
- Действительно - Семён приглядывается, и не видит привычного огня.
Доктор листает дальше, показывает другую фотографию.
- А вот тут глаза горят, не девушка, а настоящая красавица, так?
Семён с тяжестью на душе бросает взгляд, узнает знакомое фото и соглашается.
- К чему вы это?
- А к тому, что это она смотрела на вас, это вы ее воодушевили, вы ее зажгли, под вашим восторженным взглядом она расцвела, стала звездой Инстаграмм.
- Да, и что это значит?
- Красота в глазах смотрящего. Вы увидели в ней красоту, сняли красоту на камеру, и она стала видна другим. Вы – пробудили красоту, это - ваша заслуга. Так что вы – никак не селфипалка в смысле беспристрастного фиксатора событий. Вы, если угодно, – это тот свет, который видит отраженным пользователь Инстаграмм, рассматривая ее фотографии.
- Тут, доктор, мне кажется, вы сильно махнули.
- Ну, как вам будет угодно, я просто выразил мнение. Но точно можно сказать, и уверен, что вы не станете спорить: звезды являются звездами, пока их с вожделением облизывают их фанаты. Нет фанатов – нет звезды, есть просто человек.
- Соглашусь.
- Вот и замечательно! – довольно кивает доктор, - кроме того, как говорил Лоа Цзы: "если вы измеряете свой успех мерой чужих похвал и порицаний, ваша тревога будет бесконечной".
Повисает многозначительная пауза, в ходе которой доктор серьезнеет.
- Семён, а вот скажите, - начинает доктор, пристально вглядываясь Семёна, - как жизнь тут?
- Ну.., если задуматься… - Семён обводит взглядом палату, аппараты, шланги и кабели, идущие к телу, - как-то не фонтан?
- Так есть, Семён, так и есть, - соглашается доктор, - ты живешь в аду, но почему?
- Как? – удивляется Семён,  - как почему? Не выписывают же!
- А почему не выписывают?
- Наверное, здоровье не очень.
- А почему здоровье не очень?
- Ну, там, - задумывается Семён, - я же рассказал, Вероника, самолет, песок.
- Семён, это было очень давно! А живешь ты только сейчас и никакого другого времени чтобы жить – его нет. У тебя уже вся кровь поменялась, и, судя по анализам, ты абсолютно здоров. Или ты не здоров, Семён?
   Семён вспоминает ту кашу, что гонял в голове последнее время и понимает, что эти вопросы не волнуют его больше. Вселенная хочет жить, и хочет, чтобы Семён жил.
- Выходит, что здоров.
- Вот и умница.  - Доктор кладет свою горячую ладонь на плечо Семёна прощаясь, - молодчина!
   Доктор уходит, а приятное тепло этой встречи растекается по организму. Семён встает, подходит к окну, видит самую яркую и манящую весну за окном, бездонной голубой уголок неба, и идет требовать незамедлительной выписки. «Жизнь – это только сейчас!» – повторяет он про себя снова и снова.


          20

   Семён выходит на свежий воздух, пьянящий расцветанием новой жизни, насыщенный озоном, пронизанный искрящимся ярким весенним солнцем, и замирает на месте, не в силах вместить всю потрясающую радость момента. Он садится на поребрик между припаркованных машин и смотрит в бездонный преданный голубой глаз неба, реющих светящихся птиц; на детей, играющих на бегу; на плотные ручейки талой воды, и вылезающую прямо из-под снега новую изумрудную траву. Природа расцветает, вокруг столько воодушевления рождения новой жизни, что хочется петь и плясать, что и делают многие пешеходы. Где-то вдалеке играет песня:
   Я не знаю где еще на белом свете
   Есть такая же весна!
   Я, пожалуй, отпущу попутный ветер,
   И останусь навсегда с тобою.

   Семён чувствует, что контужен от восторга освобождения и вокруг бушующей радости, он бредет по центру города куда глаза глядят, и абсолютно повсюду царят воодушевление и красота.
   Наконец он добирается до Исаакиевского собора, покупает билет на балюстраду и забирается на самый верх, чтобы видеть сразу и всё. Вид открывается действительно потрясающий, старинный город, словно лежит у ног Семёна покорным ковром. Главный собор древней столицы величественной страны – все дороги ведут к нему, а он в центре, и в центре собора Семён, у которого улыбка не сходит с лица, настолько всё вокруг кажется сказочно прекрасным. Спускаясь по винтовой лестнице, он вспоминает легенду про маятник Фуко: «если запрыгнуть на маятник, когда смотритель отвернется, то, сделав полный круг, можно сойти на параллельной Земле». Семён с разбега запрыгивает на маятник и толкает его вперед. К нему бросается смотритель и охрана, но Семён уже мчит навстречу нужному месту. Воздух в соборе затхлый – много времён перемешалось в этих древних стенах. Семён принюхивается, пытаясь подобрать подходящую эпоху.
   Наконец, почувствовав упоительный запах свободы, он спрыгивает на пол, и стремглав выбегает из храма, чтобы избежать нравоучительных бесед.

          21

   На самом деле все дороги ведут домой, уже ватные ноги приносят Семёна к его жилищу. Бездонное голубо-оранжевое небо белой ночи словно шепчет: не торопись, посиди еще на лавочке. Семён бродит в зад и вперед, не в силах оторваться от упоительного восторга сотворения новой жизни, который царит вокруг. Невзирая на поздний час на улицах многолюдно, кто на роликах, кто на велосипеде или просто пешком - люди наслаждаются первой по настоящему весенней ночью. Совсем устав он решает зайти в знакомы бар, где снова оказывается полупустынно.
- Добро пожаловать! – любезно приветствует его бармен, - давно не заходили!
- Добрый вечер! – радостно откликается Семён, - сам удивлен, давайте поскорее моего любимого.
- Будет сделано.

   Бокал появляется на столе почти молниеносно. Пиво превосходно, навевает легкость и подкрепляет энтузиазм.
   Внезапно дверь открывается, заходит девушка в кожаной чёрной куртке и черных джинсах, Семён присматривается и понимает, что это – Вероника. Она в расстроенных чувствах, садится за столик около окна.
   Семён вскакивает, прогонят жестом бармена, берет меню и подходит к ее столику.
- Здравствуйте, меня зовут Семён, я буду вашим официантом. Хотите сразу заказать, или посмотрите меню?
   Вероника замирает, ошарашенно глядя на Семёна.
А он кладет меню на стол и говорит: "Я скоро подойду!"
   Вероника провожает его непонимающим взглядом, а он делает пару шагов, оборачивается через плечо и долго смотрим на нее, немного смеясь.
   Спустя пару минут они сидят рядышком, потягивают пиво и непринужденно болтают про погоду, потрясающую весну, и новую жизнь.
   В приятной компании время не бежит, а бармен уже подает знаки, что пора закрываться.
- Мсье! - говорит Вероника заговорщицкий, - а не бросить ли нам всё, и не умчаться на край света, там, где теплое море и пальмы?
- Чисто по-дружески? – уточняет Семён
- Само собой, чисто по-дружески!
- Чисто по-дружески не получится! – Семён делает печальную гримасу.
   И Вероника начинает хохотать своим пронзительным звонким смехом, смеется Семён, смеется бармен, весь дом ходит ходуном, машины останавливаются на улицах, пытаясь понять, что это за происшествие.

   Чуть позже Семён и Вероника выходят из бара взявшись за руки. Бармен долго задумчиво смотрит им в след, видно, что теперь он по-настоящему доволен.
- Вот теперь всё хорошо. -говорит он про себя. По его лицу пробегает легкий спазм, и он становится на мгновение чем-то похож сначала на таксиста, который вез Семёна из аэропорта; потом на врача, который беседовал с Семёном в больнице; потом на джентльмена, что выкручивал Веронике руки во время танца, – теперь всё хорошо.
   Он вешает таблицу «Площадь сдается» и выходит на ветер, позволяя двери свободно захлопнуться.