Царство Плутона

Роман Щербаков, глава клана убийц, размышлял над досье Ярослава Карташова. Его полномочия расширились, а значит, ему нужны дополнительные люди. Чумаков просмотрел документы и отложил анкеты тех, кто мог заинтересовать начальника. Ему не пришлось долго думать над двумя кандидатами — Дементьев и Воронцов уже заочно приняты в его команду. Но Карташов вызывал не столь однозначные чувства. Тонкие, капризно изогнутые губы, не по-детски жёсткий взгляд лиловых глаз — мальчик с фото выглядел как высокомерный аристократ, узревший перед собой вонючего бомжа. Ярослав на самом деле был из семьи аристократов. Но он точно не был изнеженным засранцем, отнюдь, под породистой внешностью таился дикий нрав. Это и смущало Романа, если к нему можно применить слово «смущало». Карташов был склонен к вспышкам ярости, во время которых он себя не контролировал. Собственно, в тюрьме он оказался, потому что забил профессора насмерть четырёхкилограммовым словарём. А с виду тощий подросток, едва способный эту самую книгу со стола поднять.

И это совсем не хорошо для предполагаемого убийцы. Дементьев тоже вспыльчивый, но не впадает в исступление. Хороший киллер должен всегда оставаться хладнокровным, чтобы по горячности не наделать ошибок. Роман хотел было отказаться от него.

— В нём есть потенциал, — шепнул Чумаков.

Начальник поговорит с ним лично, а там видно будет, стоит ли на него тратить время.

***

— Карташов, к тебе посетитель! — охранник стукнул дубинкой по решётке, заставляя обратить внимание. Мальчик бросил на охранника взгляд, исполненный брезгливой снисходительности. Это было первым, что понравилось Роману — подросток сохранял достоинство несмотря ни на что.

— Позвольте представиться, я Роман Щербаков.

— Что ж, господин Щербаков, подозреваю, что вы не косметику продаёте.

Роман изобразил гримасу, которая в его исполнении значила весёлый смех.

— Ты прав, я занимаюсь кухонной утварью, в основном ножами. Как ты оказался в тюрьме?

Ярослав встал спиной, разговаривая из-за плеча.

— Вы мне поверите, если я скажу, что убил профессора, потому что он оказался извращенцем, который домогался меня?

— Не вижу причин не верить тебе.

— А вот здесь мне никто не верит. Ну не может уважаемый профессор быть педофилом, наверняка этот мелкий гадёныш наговаривает на него! — Ярослав стукнул по столу.

— Я могу вытащить тебя.

— Но это будет не за просто так, верно? Вы не похожи на филантропа.

— Правильно думаешь.

Ярослав уставился в стену.

— Я дам тебе время подумать.

— Я согласен.

***

«Ну и приснится же такое» — подумал Ярослав. Какая тюрьма? Какой ещё клан убийц? Кто такой Роман Щербаков и какого фига он вообще ему приснился? Он просто студент, перепивший на выпускном и теперь решавший задачу, где раздобыть таблетку аспирина и пару литров воды. Хотя не нужно быть Фрейдом, чтобы понять, что для тревожного сновидения была причина. На пятом по счёту бокале крепкого алкоголя он осознал, что в гробу видал больницы, больных и вообще всю медицину.

Ты никогда не хотел становиться врачом. Когда тебя в школе спрашивали, кем ты хочешь стать, ты бодро отвечал «Учёным!». Сидеть в лаборатории в белом халате за пробирками и мензурками, зажигая спиртовую горелку и проводя химические реакции. Смотреть, как растут в чашках Петри колонии бактерий, кормить лабораторных животных.

Родители предпочли другой белый халат.

Поначалу ты думал, что это тоже неплохой вариант. Познавать новое можно и в медицине, по сути, она стык множества наук. Биология, генетика, микробиология, гистология — это всё естественные науки. Как получается изображение при рентгеновском излучении или при ядерно-магнитном резонансе — это уже физика. А больные… к ним можно притерпеться. Может быть.

Весь выпускной год ты ходил в мрачном настроении. Когда сокурсники спрашивали, почему такой смурной — отмахивался, мол, переживаю из-за экзаменов. Они только смеялись — ты же один из лучших учеников на курсе, чего тебе волноваться.

Но не из-за экзаменов переживал на самом деле. Работа врача — это не пробирки, мензурки и спиртовки. И даже не чтение научных статей.

Работа врача — это муторный разговор с пожилым хроником, у которого от атеросклероза магистральных сосудов последние нейроны головного мозга, отвечающие за связное мышление, погибли бесславной смертью, в попытках выяснить, как давно он страдает артериальной гипертензией. Это вытягивание клещами жалоб из враждебно настроенных молчунов или напротив, попытка остановить словесный понос нервных ипохондриков, желавших поведать все нужные и ненужные подробности жизнедеятельности их организма. Работа врача — это бесконечная писанина, от которой пальцы сводит судорогой.

Отныне ты не можешь утешиться мыслью, что до госов ещё полгода. Отныне ты должен будешь этим заниматься, и вдобавок к похмелью, тебя начинает мутить ещё и от этого.

Ты просрал свою жизнь. Пора начать думать о способе суицида.

«Нет, — воскликнул про себя Ярослав, — давай сначала поправим больную голову, а потом думать, так ли безвыходно эта ситуация».

Он поплёлся на кухню, чтобы залить кипящей водой тот самый суррогат, по ошибке названный кофе.

«Плохо, конечно, что только сейчас осознал, что тебя воротит от больных. Как там говорят — поздно пить боржоми, когда посадил печень».

Запах кофе был почти как настоящий, вот только вкусовые рецепторы вернут с небес на землю, сообщив, что это пережаренная, горькая как хина пародия на кофе. Изначально покупать дешёвый коричневый порошок, на котором написано «кофе» — это плохая идея.

«Надо было раньше перевестись на другой факультет. Теперь дело сделано, диплом не поменяешь».

— С твоим характером тебе только в патологоанатомы идти! — Наташа крикнула ему в сердцах.

Губы Ярослава растянулись в ехидную ухмылку.

«А почему бы и нет»?

***

Когда Ярослав подал документы на поступление в интернатуру, он встретил Константинова — преподавателя с кафедры госпитальной хирургии.

Какой по-вашему главный инструмент хирурга? Скальпель? Нет, не скальпель. Это руки. Недаром в самом слове «хирург» есть греческое слово «хирос» — рука, что и значило, что хирург в первую очередь работает руками. Потому любая невозможность работать руками была катастрофой.

Однажды у Константинова стали болеть суставы пальцев. Боль в руках для хирурга, всё равно что першение в горле для певца — ничего хорошего. Но тогда он решил, что просто перегрузил руки и выпил обезболивающее.

Боль не проходила, и что было ещё хуже — она становилась всё сильнее, а суставы опухли и стали горячими на ощупь. Константинов не был дураком и прекрасно знал, какому заболеванию принадлежат эти симптомы, и от этого ещё меньше хотелось идти к ревматологу. Он горстями глотал обезболивающие, и продолжал оперировать, хотя коллеги начали замечать, что у него дрожат руки и плохо сгибаются пальцы, а один раз он чуть не уронил скальпель прямо в раскрытую брюшную полость.

Характерна симметричность поражения суставов. Обычно скованность отмечается утром после пробуждения и продолжается более 60 мин, но может также наблюдаться и после длительного состояния покоя (так называемый «феномен геля»). Поражённые суставы становятся болезненными, с гиперемией, отёком и повышенной температурой тканей над суставами, и ограниченной подвижностью.

— Давай, иди к врачу, пока кого-нибудь реально не зарезал! — сказал заведующий.

И в ходе обследования подтвердился приговор — ревматоидный артрит.

Ревматоидный артрит (РА) — хроническое системное аутоиммунное заболевание, поражающее прежде всего суставы. Характерно воспаление симметричных периферических суставов (например, суставов запястья, пястно-фаланговых суставов), приводящее к прогрессирующей деструкции суставных структур; при этом также наблюдаются признаки системного поражения.

Калечащее и неизлечимое заболевание, означавшее конец его хирургической карьере. Если обслуживать себя он ещё мог, хотя и с горем пополам, то оперировать — уже никогда. Константинов уволился из отделения и стал глушить горе алкоголем. Так бы он и спился, если бы декан Беляев не навестил его.

— Ага, я перед кураторами выплясывал, чтобы позволили хотя бы швы наложить! Я из ночных дежурств не вылезал и практически жил в отделении! И всё псу под хвост! Теперь я могу только в поликлинике чирьи вырезать. Хотя какие там чирьи, я этими руками не могу толком даже причесать свои патлы!

— А я к тебе не просто так пришёл. У меня к тебе дело, — Беляев присел на стул, брезгливо поморщился от запаха перегара и спёртого воздуха.

— Какое?

— Мне нужен преподаватель на кафедру по хирургии.

— Перед этими молокососами корячиться?

— Смотрите как мы заговорили. Сначала «перед кураторами выплясывал», а сейчас «перед молокососами корячиться»! — насмешливо сказал Беляев, — потому и хочу взять тебя на работу, чтобы никому не надо было у кого-то отсасывать. Мне эти кандидаты медицинских наук, которые ни разу даже чирей не вырезали, как ты сказал, уже поперёк горла стоят. А тебе есть чему поучить студентов… и интернов тоже.

— Но лаборантом работать… после хирурга.

— Ну не на завод же ты пойдёшь! А так защитишь кандидатскую — получишь звание доцента. Вполне почётно. Значит так, бухать — завязываешь, метотрексат или что там ревматолог назначил — пьёшь, и в понедельник с документами топаешь в отдел кадров.

— Посреди учебного года?

— А почему бы и нет? Но даже без студентов там полно работы, так что скучать точно не придётся.

Не от хорошей жизни Леонид пошёл преподавать на кафедру. Потому студенты точно знали, когда у него болят суставы, а когда нет. Когда суставы не болели, он был в благодушном настроении и мог даже пару минут поболтать на отвлечённую тему. Но если менялась погода или что-то ещё провоцировало обострение, то спасайся кто может. Утром Леонид едва не кричал в голос, разрабатывая больные суставы, а потом, прихрамывая, шёл на работу.

***

— Куда отправил документы?

Обычно Ярослав наслаждался выражением недоумения на лицах сокурсников, когда он с апломбом отвечал: «На патологоанатома!» Не того ведь ожидали от лучшего студента курса, верно? Думали, что он пойдёт на окулиста, хирурга или ещё какую престижную специальность.

Перед Константиновым стало неловко. Преподаватель всегда неплохо к нему относился и не хотелось бы разочаровывать.

— На патологоанатома, — ответил Ярослав, опустив глаза.

— Что так? — Константинов лишь наклонил голову набок.

— Да, я зря занимал бюджетное место, на которое мог пойти другой человек, который по-настоящему любил бы медицину. Но я не хочу сидеть за студенческой скамьёй, пока остальные вовсю работают, женятся, заводят детей.

— А на кафедру преподавать?

— Так всё равно интернатура нужна, — Ярослав развёл руками.

— Тоже верно. Патанатомия тоже полезная специальность. Удачи во всех начинаниях!

***

Доцент кафедры патанатомии курил на улице, щурясь от сигаретного дыма. Пара уже закончилась, а интерны ещё не пришли на собрание. Здешний морг был довольно замкнутым миром, который неохотно пускал внутрь новых людей и не без причин. Мы тебе сертификат дадим и даже с учёбой особо мурыжить не будем, но тебя тут никто не ждёт — такова негласная политика. Так и было — Нефедов номинально проводил экзамены, и новый патологоанатомом отправлялся на вольные хлеба, так как в областной больнице не было ставок.

Интернов на кафедре всегда было мало, чему Нефедов не мог не радоваться, — у него, как у доцента, работы всегда было выше крыши. С каждым годом студентов становилось больше, а качество знаний — хуже. Сами выпускники не стремились сюда — больно уж специфичная специальность, чтобы быть уверенным в трудоустройстве. Потому по отделению не шастали толпы интернов, как в гинекологии или хирургии. Почему-то они были уверены, что там они будут зарабатывать кучу денег, не напрягаясь, хотя даже снег грести приходится ой как напрягаясь.

К моргу направлялись трое интернов. Крепкого парня и девушку с обручальным кольцом он отмёл сразу: «Один будет на скорой помощи мотаться, а другая уйдёт в декретный отпуск, если она уже не беременна. А вот куда спровадить зубрилу, который как раз и поступил на бюджетное место — тот ещё вопрос. Ладно, и с ним что-нибудь придумаем».

— Вы взрослые люди и у вас может быть своя жизненная ситуация. Потому я не настаиваю на том, чтобы каждый день сидели здесь от звонка до звонка. Главное — вовремя пишите рефераты и сдавайте зачёты.

«Обычно на других кафедрах не позволяют таких вольностей! Почему тут такой либерализм?!» — удивился Карташов, но вовремя прикусил язык. Нефедов не был похож на добряка, которого можно было безопасно доставать вопросами.

***

Я патологоанатом, я беру работу на дом
И лежат друг с другом рядом упакованы в мешки.
Ломтик докторской колбаски, чей-то череп, чьи-то глазки
Огурцы своей закваски и фрагмент прямой кишки.

Я патологоанатом, если вам чего-то надо,
Приходите будем рады и расскажем все, как есть,
С кем вы жили, что вы пили, отчего вы опочили,
Что такого совершили, что теперь лежите здесь.

Я патологоанатом, пропитался трупным ядом,
Мне давно жениться надо, да с соседями беда,
Вот вчера сосед Анискин думал, что украл сосиску,
Но поскольку пьян был свински, то совсем не угадал.

Я патологоанатом с очень маленькой зарплатой,
Вечно денег маловато — я от этого устал.
Мне сосед сказал: «Раз надо, ты бери работу на дом,
Ресторан откроем рядом, под названьем «Каннибал».

Я патологоанатом, я беру работу на дом
И лежат друг с другом рядом упакованы в мешки.
Полсырка и три мениска, небольшой пучок редиски,
Два межпозвоночных диска и с печёнкой пирожки.

Артур Беркут — Я патологоанатом

— Пройдёмте со мной в ординаторскую, чтобы я представил вас врачам.

Патанатомия, как и любое больничное подразделение, делилось на непосредственно рабочие помещения, где собственно и производили вскрытия или обрабатывали ткани для гистологии, и на подсобные помещения для медперсонала. Так что никто не ест пирожки в мертвецкой, вопреки всем слухам. В ординаторской тоже ничего не указывало на то, что она находится в патанатомии — расположенные вдоль стен рабочие столы с компьютерами, книжные шкафы со стопками книг и папками, диван, на котором вольготно разлёгся молодой доктор, читая толстенный талмуд.

— Добрый день, доктор Щербаков, это интерн Ярослав Карташов.

Нефедов бросил из-за спины Ярослава ледяной взгляд — не надо на меня так смотреть, это обязанность кафедры учить интернов. Грозный заведующий патанатомии уставился на новичка.

Роман Щербаков был тёмной лошадкой. Именно ему больница обязана отсутствием свободных ставок — заведующий попросту отказывался брать новых сотрудников.

— Вас что-то не устраивает в работе отделения? — спрашивал Роман, — раз вы считаете, что нам нужны дополнительные руки?

Главврач был вынужден признать, что уровень работы патанатомии на высоте. На работу не опаздывали и не приходили нетрезвыми. Срочные заключения делали вовремя. Если не срочные, то не тянули кота за кишки. Документация велась педантично. Вот бы в других отделениях был бы такой порядок, — вздыхал главврач и думал, что черт с ними, этими ставками. Кроме того, загадочный заведующий патанатомии вызывал у него страх, и потому он предпочитал не раздражать его.

— А ты, случайно, не тот самый студент, который воткнул карандаш в щёку одногруппника?

Ярослав вздохнул — он надеялся, что про этот случай забыли, но не тут-то было — у Романа отличная память.

***

На третьем курсе студенты готовились к очередному коллоквиуму по патанатомии.

— Давай, Лёша, посмотри сюда и скажи, какой это препарат, — Ярослав поставил стёклышко под линзу.

Лёша оторвался от каракулей в альбоме и взглянул в объектив.

— Канальцевый некроз? — радостно воскликнул он.

Повисла зловещая тишина, Ярослав, не сказав ни слова, хватает фиолетовый карандаш и втыкает в щёку.

— Ты издеваешься, что ли?! Сколько можно вдалбливать в твою тупую башку! Я тебе самый лёгкий препарат поставил, не представляю, как можно перепутать жировую эмболию лёгких и канальцевый некроз!!!

— Я тебя урою, сука!!! — взвыл Лёша, выхватывая нож. Спрашивается, зачем на патане студенту-медику нож? Карандаши точить! Наверно.

В предстоящее смертоубийство вмешался проходивший мимо Роман, который разнял буйных молодцев.

***

— Что? Серьёзно? — молодой врач аж приподнялся на локтях.

— Он препараты перепутал, а я вспылил, — Карташов нехотя признался.

— Мне нравится этот интерн! Такая страсть к науке, не у каждого встретишь…

— Воронцов, какого (зацензурено) ты тут разлёгся?! Я один работать буду?!

В ординаторскую вихрем ворвался кудрявый очкарик с перекошенным от злобы лицом.

— И незачем так орать! Умирает там кто-то? — названный выше Воронцов не спеша поднялся с дивана.

— Ты идиот или как?! Там больной лежит на операции с раскроенным пузом и ждёт гистологию! Так что быстро (зацензурено) в лабораторию!

«Дурдом какой-то», — подумал Ярослав, тем временем Воронцов положил руку с наманикюренными пальчиками на его плечо и пожал его.

— Дементьев, тут новенького привели, симпатичный малый, между прочим, а ты заставляешь вести себя грубо.

— Подумаешь, интерн! Подождёт! Давай, шевели булками!

Когда двое молодых патологоанатомов покинули ординаторскую, наконец-то воцарилась тишина.

— Итак, — начал Роман, — почему ты решил выбрать эту специальность?

Если спросить у первокурсников, какими докторами они хотят стать, никто из них в здравом уме не ответит, что хочет стать патологоанатомом. Одна из причин — дуализм противоположностей, желания работать в медицине и идиосинкразия к больным. Ещё один резон — интерес к патологической анатомии. Что вчерашний школьник мог знать о ней? Да кроме пары анекдотов и одной смешной песенки — ничего. Да и во время учёбы возможность познакомиться с патанатомией появится только на третьем курсе, до которого ещё дожить надо. Хотя ничего не мешает возникнуть интересу ещё во время гистологии — ведь и там и там есть микроскопические препараты. Только на гистологии изучают здоровые ткани, как должно быть в идеале, а на патанатомии — патологически изменённые, да простят меня великие филологи за невольную тавтологию.

— Ах, если бы он был зефирным человечком
Он бы просто вытащил червоточину
И заполнил пустоту зефиром
И он бы стал парить в зефирном мире…

Так уж наслоилась акустика старого здания и было слышно, как молодая девушка напевает песню. Это было а капелла глубоким контральто, простая импровизация, но даже сейчас чувствовалось что-то зловещее в песне про глупых зефирных человечков. Невозможно влюбиться в человека, услышав только его голос. Вот сейчас зайдёт и окажется, что это просто невзрачная девушка с красивым голосом и…

В ординаторскую вошла молодая девушка. У неё яркая внешность, привлекающая взгляд, которую не скрывал даже хиджаб: смуглая золотистая кожа, большие голубые глаза, нос с горбинкой, пухлые губы. Она чем-то напоминала кинозвезду из турецких сериалов, по которым все девушки стали сходить с ума, даже Наташа следила за всеми перипетиями в дворце султана Сулеймана и Хюррем. Она вытащила из сумки историю болезни и положила её на стол, затем без приглашения села на диван, из чего можно было сделать вывод, что она здесь уже не первый раз. Из неоткуда появился лаборант Лаврентьев и тут же переписал данные с истории в журнал регистрации.

— Добрый день, Чаглар.

— Добрый день, доктор Щербаков.

— Опять посевы, — проворчал лаборант, читая диагноз.

— Может и не пневмония вовсе, кто знает? — язвит врач.

— Да с вашим отделением может быть что угодно.

Чаглар вытащила из шкафа халат и накинула на плечи. Заведующий, ординатор и интерн направились в мертвецкую. Мертвецкая представляла собой помещение с высокими потолками, стенами, покрытыми кафельной плиткой и гранитными столами, на одном из которых лежал труп. Санитар в плотном прорезиненном фартуке и толстых перчатках, натянутых поверх рукавов, ждал их.

— Приступай, Кочетов, — распорядился Роман.

Твёрдая «подушка» в клеёнчатой наволочке лежала под столом. Кочетов поднял её и положил под шею трупа с таким расчётом, чтобы было удобнее вскрывать черепную коробку. Покойник был лысым, что облегчало задачу. Стараясь вести скальпель плавно, Кочетов сделал на голове трупа длинный разрез — от правого уха к левому. Вышло неплохо. Пока Кочетов осматривал взятую со стола с инструментами рамочную пилу, похожую на обычную ножовку, Чумаков подготовил поле: натянул кожу на лицо и затылок. Кочетов зафиксировал голову трупа левой рукой, а правой стал пилить — очень осторожно, даже почтительно, стараясь не повредить мозг. Слишком ретивый пильщик мог сорвать крышку черепа вместе с содержимым.

Распил получился образцовым. Отложив пилу, Кочетов взял долото, вставил его в распил и покачал. Раздался негромкий хруст. Чумаков подал молоток. Кочетов переместил долото туда, где щель была уже, и коротко, но сильно стукнул по нему молотком. Снова захрустело.

Молоток был не простой, а анатомический. Небольшой, цельнометаллический, хромированный. Внизу рукоять заканчивалась крючком, предназначенным для окончательного вскрытия черепной коробки. Как только Кочетов вставил крюк в щель, Чумаков взял труп за руки и налёг на него всем телом, чтобы покойник не свалился со стола. Кочетов нажал на молоток. На сей раз раздался не хруст, а громкий звук, прозвучавший в тишине, словно выстрел. Свод черепа упал на стол, сверху вывалился мозг.

Кочетов взял в правую руку «мозговой» нож — обоюдоострый, с длинным плоским и закруглённым на конце лезвием, — затем схватил мозг левой рукой, потянул его и перерезал черепные нервы.

С мозгом и ножом в руках Кочетов перешёл к малому столу, предназначенному для работы с органами. Положив мозг на стол, Кочетов перерезал ножом мозолистое тело, соединяющее оба полушария, и мозг распался на две половины.

— Чувствую я, что здесь мы что-то найдём! — сказал Кочетов и принялся нарезать мозг тонкими пластинками. Каждый срез внимательно осматривался всей компанией до тех пор, пока в левой височной доле не обнаружились признаки кровоизлияния. Обширного, явно ставшего причиной смерти.

Чумаков приподнял труп за плечи, давая Кочетову возможность переложить «подушку» под спину так, чтобы покойник расправил плечи и слегка выгнулся вперёд. В таком положении удобнее делать вскрытие и извлекать органы.

Кочетов снова взял в руки скальпель и разрезал кожу от кадыка до лобка. На пару с Чумаковым они завернули кожу книзу — на профессиональном жаргоне это называлось «снять куртку». Настал черед другой, ножевой, пилы. Кочетов аккуратно пилил ребра, вырезая грудину, а закончив, уступил место Чумакову. Тот довольно быстро извлёк внутренние органы и выложил их на столе рядом с мозгом. Ординатор, когда начали вскрывать почки, отошла от стола на расстояние.

— Если там кисты, они сильно брызгаются, — пояснила она.

Проверку на профпригодность Карташов сдал на отлично — он не выказал ни малейших признаков падения давления, даже наоборот, комментировал происходящее.

— Всем спасибо, — сказал Щербаков, — Карташов, возьми методичку по вскрытию. Завтра, если будет не сильно загружено, будешь учиться тому, что умеет Кочетов.

— Зачем это нужно?

— Потому что вдруг Кочетов уйдёт в запой…

— Эй, я не пью, у меня вообще-то язва желудка, — возмутился санитар.

— …или сляжет в больницу с язвой, а тебе привезут умершего мусульманина, и его безутешная родня будет требовать немедленно сделать вскрытие, чтобы похоронить его как можно быстрее. И да, родня будет настроена очень агрессивно, и, если посмеешь вякнуть, что это не твои обязанности, последствия могут быть очень печальными.

— Хорошо, с меня не убудет, если я научусь делать вскрытие.

Врачи отправились в ординаторскую. Доктор сняла халат и стала ждать, когда выпишут справку о смерти.

— Как тебя зовут? — спросил Карташов.

— Меня зовут Асель Чаглар. Асель значит «сладкая, медовая»

— Мне нравится это имя.

Она смеётся. От улыбки Асель желудок Ярослава сделал сальто.

— Пытаешься к ней подкатить? Красивая баба, но не про твою честь! — ухмыльнулся Воронцов.

— С чего ты решил, что я собираюсь к ней подкатить? Может, я хочу с ней подружиться!

— Между дружбой мужчины и женщины постоянно что-то встаёт! — захихикал врач.

Карташов закатил глаза.

***

В личной жизни Карташов не монашествовал — не отвергал притязаний, но и расставался без сожаления. Хорош собой, воспитан, обходителен в обращении, правда, при близком общении становился известен его буйный нрав.

— Карташов, почему мне приходится выплясывать перед чиками, а ты ничего не делаешь, и они вьются вокруг тебя? — негодовал Лёша.

Ярослав лишь тяжко вздыхает. Ну и как ему объяснить, что есть принципиальная разница между тем, когда оказывают знаки внимания, чтобы сделать приятно, и когда оказывают знаки внимания, чтобы, пардон, перепихнуться? Что мало кому нравится, когда считают тупой тёлкой, которую надо закадрить? Может кто-то и считает приемлемым, он не будет говорить за всех.

Самыми трудными были отношения с Наташей.

Они начались с вражды. Он считал её избалованной выскочкой, она его — высокомерным засранцем. Ярослав и Наташа постоянно обменивались колкостями, стоило им увидеться. Друзья постоянно посмеивались, мол, от ненависти до любви сами знаете сколько. Так и вышло: под маской гламурной кисы Карташов разглядел острый ум и сильный характер. Так они стали встречаться. Но всё пошло по…

— Ты меня не любишь!

— Я люблю тебя, — и добавил честно, — как могу.

— Вот именно, что у тебя извращённые понятия о любви! Ты комплименты говоришь, подарки даришь, бабские глупости выслушиваешь, но при этом твоё сердце бьётся ровно!

— Наташа, ты при первой встрече верно отметила, что я высокомерный засранец. Чего сейчас тебе неймётся?

— Я думала… думала, что ты не такой, — ответила Наташа, плача.

Карташов лишь закрыл глаза рукой, чувствуя вскипающий гнев. Терпение не было его добродетелью.

— Ты меня не любишь… Ты никого не любишь!

— Только не начинай снова…

— Ты навороченный робот, притворяющийся человеком! Знаешь, когда улыбнуться, когда съязвить, а когда и заплакать! Вот не чувствуешь, ты имитируешь чувства!

Карташов зашипел — слова больно жалили. Эта сучка с волосами цвета жевательной резинки знала куда целиться.

— Пошла вон!

— Правда глаза колет?

— Наташа, я женщин не бью, но для тебя могу сделать исключение.

Наташа тут же начала собираться. На пороге она крикнула:

— С твоим характером тебе только в патологоанатомы идти!

Гнев-то был самый что ни на есть настоящий. Багровая пульсирующая опухоль, вытесняющая любые чувства, в том числе и благоразумие. Наташа права — это единственная подлинная эмоция, которую он способен выдать. Наглая сучка, зачем он вообще с ней связался!

***

То, что патанатомия — отделение ничуть не спокойное, как может показаться, пришлось убедиться уже очень скоро.

— Отдайте нам тело!!! — вопила родственница в ординаторской.

— Не отдадим, — спокойно ответил Роман.

— Да как вы смеете?! Да я нас вас в суд…

— Решение о том, будут ли вскрывать тело или нет, принимает начальство больницы, где скончался пациент, — вклинился заведующий, — мы только исполняем распоряжение.

— Да пока я по начальствам бегать буду, вы тем временем распотрошите его!

— Мы не потрошим, а делаем вскрытие. И мы не станем это делать без истории болезни с подписью начмеда. Лучше бы вы шли к нему на поклон, пока он не успел отправить историю, иначе нам точно придётся вскрывать.

Роман выглядел невозмутимым — видимо, он уже привык к подобным ситуациям.

— А ты думал, что здесь мёдом намазано?

— Если тут и намазано, то разве что формалином, — неловко пошутил Ярослав.

— Отчасти их можно понять — представь себе, что человека, которого ты любил, потрошат как курёнка.

Карташов, тем не менее, не хотелось сочувствовать той тётке. Она принадлежит к тому типу людей, которым все должны. А тем, кто не спешит стелиться перед ними — указать, что они должны.

— А разве нет возможности забрать тело под расписку?

— Разумеется, такая возможность существует, но это палка о двух концах.

— И в чем проблема?

— Представь себе, собирается безутешная родня на похоронах. От принятого на грудь развязываются языки, и начинаются леденящие кровь рассказы, как врачи-палачи их близких сгубили. А родственники слушают и становятся всё мрачнее и мрачнее. Припоминают и кривую рожу санитарки, и нерасторопность медсестры и то, что врач никогда дольше пяти минут у койки не задерживался. Сомнений нет — он мог бы жить и жить, но халатность врачей свела его в могилу. Они бегут в больницу, а там главврач говорит, что одним из пунктов расписки является отсутствие претензий к лечению и действиям медперсонала. Тогда они идут в прокуратуру и — та-дам, чтобы доказать преступные действия, нужна эксгумация трупа. Происходит то, чего изначально не хотели — попрание останков усопшего.

Между интерном и персоналом сложились приятельские отношения, хотя до дружбы было ещё далеко. О степени близости говорило нежелание посвящать в чехарду, происходящую с дежурствами. То врачи, то лаборанты отсутствовали на рабочем месте, а на следующий день приходили, как ни в чём не бывало. Ярослав, впрочем, решил не копаться, прекрасно понимая, что Роману ничего не стоит организовать перевод на другую базу.

«Этот парень умеет не замечать, чего не стоит замечать. Может и сработаемся», — подумал Щербаков.

— Харитонов, твою мать! — заверещал Дементьев, глядя в микроскоп.

— Чо орёшь как пострадавший?

— Да ничо! Эти срезы настолько толстые, что если их положить на хлеб, то получится бутерброд!

— Микротом, видимо, затупился.

— Тогда режь вручную! Я с этим дерьмом работать не собираюсь!

— Ишь, привереда какой.

— Роман бы за такое качество заставил тебя вытаскивать микротом из ануса. Или раз я молодой доктор, то мне можно подсовывать всякое говно? Короче, переделай нормально, позовёшь, как будет готово. Я побежал писать заключения, — Дементьев, кажется, не умел двигаться спокойно.

Карташов больше нравилось, как работает Лаврентьев — тот всегда действует аккуратно. Харитонов, конечно, дело знал, но ленился, за что часто огребал от вспыльчивого Дементьева.

— Кыш отсюда, рукожоп, — Лаврентьев пихнул в бок.

— Ой, да пожалуйста, — Харитонов двинулся в сторону.

Присланные образцы тканей заливали в парафин, а затем, при помощи автоматического или ручного микротома нарезали на тонкие слои. Затем при помощи специальных красителей окрашивали препарат и закрепляли на предметном стекле.

— Давай, Карташов, глянь сюда, — Лаврентьев подозвал к микроскопу.

— Полип холедоха. Вполне доброкачественный, — пробормотал Карташов.

— А ты всё равно глянь остальные срезы, а то вдруг он очень даже злокачественный.

— Так… Да, точно, есть признаки малигнизации.

— Я же говорил. Пиши заключение, я потом отнесу врачам на подписание.

Но Лаврентьева что-то отвлекло, и он забыл об обещании занести бумажку. Карташов решил, что корона с головы не свалится и отправился в подсобное помещение. Оно было пусто, зато там стоял деревянный ящик. Карташов не имел привычки совать нос куда ни попадя, и он прошёл мимо ящика, но внутри него что-то начало стучать, будто бы что-то рвалось наружу.

«Вспоминаем любой ужастик, где открывать неизвестный ящик — это плохая идея и валим отсюда». Но тут крышка открылась сама собой, и из ящика вылетела стрела, которая со свистом пересекла воздух и воткнулась в грудную клетку…

На крик прибежали Дементьев, Роман и Лаврентьев.

— Какого (зацензурено) ты трогал ящик?! Что ты тут вообще делал?! — орал очкарик.

Карташов хотел сказать, что он ящик не трогал, и вообще, стрела вылетела сама, но от боли он не мог вздохнуть. Более того, дышать становилось всё труднее. Неужели пневмоторакс?

Травматический пневмоторакс — это скопление воздуха в плевральной полости, которое происходит по причине травмы и приводит к частичному или полному коллапсу лёгкого. Симптомы включают боль в груди от причинной травмы, и в некоторых случаях — одышку.

— Или он обретёт Потенциал или сдохнет, — сказал Лаврентьев.

— И судя по тому, что он до сих пор жив, у него первый вариант, — ответил Роман.

— Но что же нам тогда делать?! — крикнул Дементьев.

Роман вздохнул с таким видом, словно он должен сделать то, чего ему ну очень не хочется делать.

— Зовите Дорофееву.

Молодой врач помчался прочь из морга. Через некоторое время, которое казалось ему вечностью, в помещении появилась та самая Алиса — незнакомый врач в синем хирургическом костюме.

— А если бы был на операции? — заявила она с порога.

— Алиса, ты только недавно закончила интернатуру, так что вряд ли доверят должность оперирующего хирурга. Максимум, ты можешь быть ассистентом. Так что не строй из себя крутую и занятую. Гонор хорош на своём месте, — осадил Лаврентьев.

Алиса словно предпочла не заметить выпад в её сторону. Роман выразительно зыркнул на лаборанта и произнёс:

— Кабы, кабы да кабы… Давай исходить из того, что сейчас тебе удалось найти для нас время.

— Что тут случилось?

— Без понятия! Мы услышали крик, и когда прибежали, увидели этого придурка лежащим на полу!

— Ну не надо так резко. Никто бы не стал специально себя калечить, — Алиса повернулась к Карташову.

— Предупреждаю тебя: лечение будет болезненным. Формально, это и не лечение даже.

«Что за хрень она несёт? Почему меня не отправят в приёмный покой?». Но парад фантасмагории продолжился, когда рядом с Алисой появился золотистый гуманоид, который склонился над Карташовым. Когда он коснулся раны, она заполнилась жидким огнём, и Ярослав отключился от боли.

— А теперь с ним что делать? — спросил Лаврентьев, глядя на бессознательного парня.

— Кто-то должен его взять себе и присмотреть за ним, — сказал Роман.

— Но у нас сегодня задание! Мы не можем с ним нянчиться! — возмутился Дементьев, — Алиса, может ты возьмёшь?

— Ну уж нет, ребятки, мы договаривались только на лечение. А что с ним будете делать потом — не моя забота.

— Дорофеева, ну пожалуйста.

— Ладно, но вы мне будете должны. И да, я не собираюсь гробить свой позвоночник, так что до моей машины тащите сами.

Роман выразительно посмотрел на Дементьева. Тот, матерясь, подсунул руки под тело.

— Бля, он тощий, но тяжёлый просто (зацензурено)! — выругался незадачливый носильщик. Стало понятно, почему Алиса отказалась нести его.

***

«Ну и сон мне сегодня приснился», — подумал Ярослав, открывая глаза. Но, повернувшись, он увидел лежащую рядом с ним девушку и понял, что это был не сон. Более того, он лежал совершенно голый, что придавало ситуации пикантность.

— Опасаешься за свою невинность? — насмешливо спросила Алиса, открыв глаза.

— Где моя одежда?! Почему я лежу с тобой?!

— Потому что уложить гостя на пол совесть не позволяет, но больше спальных мест у меня нет — в однокомнатной квартире не предусмотрено много мебели. А одежду пришлось снять, потому что «лечение» было таким болезненным, что ты не смог контролировать тазовые органы. Вот и отправила одежду в стирку. Я тогда умолчала об этом факте, чтобы Дементьев не уронил тебя на пол.

— Значит, за свою невинность можно не опасаться, — проворчал Карташов, — вряд ли тебя привлекают обмочившиеся парни.

— Ты всё равно очень привлекателен, несмотря на то, что обмочился.

Ярослав приложил руку к груди.

— Но как рана зажила так быстро? Не осталось и следа!

— Это мой Потенциал.

— Прости, а что это такое?

Алиса тяжело вздохнула, как родитель, который должен был объяснить ребёнку, почему небо голубое, и сделал какую-то манипуляцию. Рядом с ним возник тот самый золотистый гуманоид.

— Ух ты!

— Судя по тому, что ты его видишь, у тебя тоже есть Потенциал. Только ничего не делай сейчас, я не уверен, что твой Потенциал безопасно использовать в закрытом помещении.

— А он может быть опасен?

— Да, — раздалось лаконичное в ответ, и Алиса пошла на кухню.

Карташов встал с кровати и пошёл в ванную. Он щедро плескал воду на лицо. Явно произошла какая-то хрень и она очень нехорошая…

— Иди завтракать! — голос прервал мечущиеся мысли.

На столе были уже две чашки, конфетница с шоколадными батончиками и блюдо с печеньем. Кроме того, на краю стола почему-то стояла пепельница с двумя окурками. Ярослав потянулся к печенью.

— А что, бывали случаи, когда Потенциалы убивали мастеров?

Алиса пожевала губами:

— Те, кто давно владеют Потенциалом, конечно не допускают подобного, но неопытные пользователи нередко калечат себя. Бывает, что и насмерть.

— А ты как себя не покалечила?

— Поначалу я просто превращала предметы в лягушек. Это было почти безопасно.

— Почти?

— Ну… Мой отчим был настоящим мудаком, — взгляд стал ледяным, давая понять, что она не желает развивать эту тему, — и внезапно припёрся домой, когда я играла со Потенциалом и не успела превратить лягушку обратно в бутылку. Он начал орать, что здесь делает эта мерзость и попытался её прихлопнуть.

— И что с ним случилось?

— Любое живое создание хочет жить, потому стремится защитить себя. Удар прилетел ему обратно, и он рухнул на пол. К сожалению, сила была недостаточной, чтобы убить его, он отлежался и встал, решив, что просто отключился от выпитого.

— А что, прикольно, превращаешь какой-нибудь мусор в крысу, суёшь в карман, подставляешься под удар…

— А если удар будет недостаточно сильным или попадёт не туда? К тому же, умный противник быстро раскусит этот трюк. Ты ещё не знаешь, какие хитровывернутые Потенциалы существуют. Ладно, мне на работу надо, тебе судя по всему, тоже.

— Я интерн.

— Хрен редьки не слаще.

В раздевалке уже стоял Воронцов и причёсывал волосы. Завидев Карташова, тот ухмыльнулся.

— Теперь ты в команде, сынок.

— Я тебе не сынок, — с раздражением произнёс Ярослав. На самом деле Воронцов ненамного старше по возрасту, — и с какой стати я в команде?

— Потому что, — Воронцов отбросил привычное жеманство, и тут же тон голоса стал жёстким, — ты знаешь то, чего знать не должен. А тут только два пути — либо работаешь на банду, либо, — выразительно провёл руками вокруг. Намёк более, чем понятен.

— Вообще-то это судебка.

По правилам, патанатомия имеет дело только с теми трупами, чья ненасильственная смерть не подлежит сомнению. Всё остальное отправляется в бюро судебной экспертизы.

— В судебку ты не попадёшь.

— Нет тела — нет дела? — осклабился Карташов.

— Рад, что ты всё понимаешь.

— Я вот одного не пойму, а что вы все тогда в морге торчите?

— Мы тут не торчим, а работаем, — Воронцов вернулся к игривому настроению, — представь себе, живёт себе человек, иногда пропадает неизвестно где, нигде не работает, но при этом жирует на какие-то шиши. Тебе это не покажется странным, как минимум?

— Покажется.

— Об этом и речь! Сейчас не лихие девяностые, чтобы расхаживать в малиновых пиджаках и золотых цепях. Мафиози не должны выделяться из толпы.

— А чем вы вообще занимаетесь? Кроме патанатомии?

— Наёмными убийствами, — Воронцов сказал буднично.

— Убийствами?!

— Раз ты так людей любишь, то чего тогда в патологоанатомы пошёл?

— Я не…

— Не любишь, не любишь… — кривлялся Воронцов, — я это сразу заметил. С виду весь такой вежливый и угодливый, но на самом деле всех в гробу видал.

Карташов кашлянул, почему-то вспомнив придворных шутов. Основная задача — развлекать знатных лиц за застольем шутками-прибаутками, но их истинное предназначение — сказать в иносказательной форме то, что не осмеливаются говорить напрямую. Выразить недовольство политикой правителя, к примеру, или вынести порицание вассалу. Воронцов же был таким же шутом гороховым.

— И ещё бандиты — это не смирные офисные работники. Как прикажешь их держать в узде? Пальчиком погрозить и сказать: «Ай-ай-ай, как нехорошо»?

— Что такое Потенциал?

— Ну, если очень упрощённо, это суперспособность. Не переживай, нам самим любопытно, на что ты способен, раз ты… оказался в нашей команде. Но Потенциал — это ещё не всё. Главное — это соображалка. Можно иметь невзрачный Потенциал, но при это наворотить ого-го. А можно получить сильный Потенциал, но просрать полимеры.

— Что вы можете сказать про Алису?

Чем больше он узнает — тем лучше.

— Дорофеева — это сладкий кекс с начинкой из гнутых гвоздей. У неё и могущественный Потенциал, и полководческий талант. Несмотря на молодой возраст, она чуть ли не правая рука босса, хотя говорят, что сам босс ходит у неё по струнке. С ней лучше не враждовать. А у тебя какое впечатление?

— Ну ничего странного я за ней не заметил. Обычный молодая девушка, курит разве что.

— Он не курит, — сказал Воронцов.

— Точно?

— Точнее не бывает. Когда Нефедов предложил ему сигарету, он отказался.

— Странно, но я видел у него пепельницу.

— Может, к нему друг забегает на огонёк, ха-ха.

***

Бывшая жена звонит по телефону. В трубке слышно, как у неё противно хлюпает в носу, а голос звучит хрипло и гнусаво. Ты воочию видишь спутанные и мокрые от пота волосы, красное лицо, опухшие глаза, искривлённый рот. Жена сейчас выглядит просто омерзительно, но горе никого не красит.

Трубка изрыгает жуткие проклятия. Ты терпеливо выслушиваешь гневную тираду.

— Лучше ты бы сдох, а не Лиза!

— Лучше бы я сдох, — ты соглашаешься покорно.

***

Ты не приходишь на похороны, чтобы не сталкиваться с бывшей женой. Наверняка она скажет, что Юрий не пришёл навестить свою дочь даже после её смерти.

Анна, Виктория и Даниил приходят в гости. Но при жизни Лизы прошло слишком мало времени, чтобы сложились дружеские отношения. Так что они сейчас неловко мнутся в дверях, говоря набившие оскомину слова соболезнования и произнося бесполезную банальщину. Рты у них забавно открываются-закрываются, как у рыб. Вскоре они понимают, что их присутствие просто терпят, потому они поспешно прощаются и уходят.

Твоя жизнь — это бесконечная скорбь по умершим. Ты похоронил свою дочь. Но слишком молод, чтобы надеяться на естественную смерть, хоть твоё тело и серьёзно пострадало из-за нахождения в коме и ещё не до конца восстановилось.

Но тебя убивает кое-что другое. Бессонница делает ночи бесконечно длинными. Ты уже забыл, когда видел сны. Ты просишь врача выписать снотворное. Врач говорит, что надо просто гулять на свежем воздухе, давать умеренную физическую нагрузку, пить больше воды.

Неужели за то, что ты потерял свою дочь, ты не имеешь права хотя бы на спокойный сон?

— Я не спал уже две недели! — кричишь ты, — мне этот пустырник — как слону дробина!

Врач всё равно выписывает этот проклятый пустырник. Ты выкидываешь бумажку в мусорное ведро.

***

Ты просыпаешься в самолёте.

Лиза пожертвовала собой, чтобы спасти этот мир. Но миру, кажется, наплевать. И теперь её отец, мучимый бессонницей, летит в Саратов искать пропавшего Дюбуа. Неугомонный француз пошёл искать неприятности на свою задницу.

Только бы он остался жив. Только бы он смог его спасти. Чтобы не вышло так же, как с его дочерью.

Ты идёшь в гостиницу и падаешь на кровать, пытаясь уснуть. Сон, конечно, не идёт. Ты решаешь пытаться уснуть доступным способом — надраться до бесчувствия.

В пьяном алкогольном угаре ты видишь молодую стройную девушку. Она красива, как ангел — золотые кудрявые волосы, кукольное личико, зелёные, как полынь глаза, из которого делают абсент. Она спотыкается и падает на тебя.

— Простите, — извинилась она и собралась уйти. Только верный Five Finger Death Punch достаёт из её кармана кошелёк.

— И как это понимать? — лениво произносишь ты.

— Можешь мне врезать, — сказала незнакомка.

— Слушай, — сказал Юрий, — как бы не пришлось собирать по всей улице твои косточки.

Хоть он и потерял форму, но по-прежнему был силен.

— Я крепче, чем могу показаться, — спокойно ответила блондинка.

***

Ярослав встал и оделся на выход на природу. Команда собиралась узнать возможности Потенциала, и в целях безопасности они решили выехать на открытый полигон.

У подъезда ждала машина Чумакова. Карташов был рад его компании больше, чем компании Дементьева или того же самого Воронцова. Санитар кроме вскрытия готовил труп к похоронам и делал посмертный макияж, но так или иначе, проводил большую часть рабочего времени молча. И сейчас он вёл машину, лишь иногда перекидываясь словечком с коллегой по работе Щегловым. Они забрали Харитонова и выехали за город.

На полигоне уже стояла остальная часть команды.

— Потенциал представляет собой телесное воплощение этой самой способности. Так как одинаковых способностей не бывает — ну это чисто в теории, соответственно, у каждого Потенциал имеет свой неповторимый облик, — сказал Воронцов.

— Ну, а как его призвать? — Карташов задал резонный вопрос.

— Захотеть защититься… или напасть.

Ярослав почувствовал себя идиотом. Заранее ожидая, что у него не получится, он вообразил себе духа, который выходит из его тела.

— Вот это да!!! — крикнул Воронцов.

Получилось. Но… Потенциал Карташова представлял собой мускулистое зомби, сшитое из разных кусков, в рыцарском шлеме и наплечниках. Рот у Потенциала так же был зашит и изо рта капала слюна. Воронцов осторожно приблизился к Потенциалу, готовясь отскочить в любую минуту. Но он никак не реагировал на его присутствие.

— Хм, похоже на капсулу, — парень указал на костяшки.

— Не трогай её, идиот! — крикнул Дементьев.

— Пока оболочка цела, она совершенно безопасна, — Воронцов демонстративно облизал капсулу.

Дементьев сделал фейспалм:

— Вот же ты придурок…

— А что будет, если её разбить? — спросил Лаврентьев.

— Похоже, это и есть оружие Потенциала, — Воронцов посмотрел её на свету, — какой-то токсин или что-то ещё в этом роде.

— Значит так. Карташов, разбей капсулу. Всем остальным отойти на безопасное расстояние! — распорядился Роман.

Группа строем пошла прочь. Ярослав разбил капсулу о камень. Оболочка треснула со стеклянным звоном и его окутала фиолетовая дымка.

— Что за на хрен? — спросил Харитонов.

Птица, задев в полёте дымку, рухнула оземь, и её тело стало стремительно разлагаться.

— Твою мать! Это не яд, это какой-то вирус или микроб!

Облако стало рассеиваться.

— И он неустойчив к свету.

— А почему Карташов ничего не делается?

— Было бы нелогично будучи ходячим биологическим оружием не иметь к нему иммунитет! Этот Потенциал просто потрясающий! — Воронцов кружился в восхищении.

Ярослав же восторга не разделял и, холодея от ужаса, смотрел в жёлтые глаза своего Потенциала.

— Как его назовёшь?

— Никак!

— Ну-ну-ну, так дело не пойдёт. Пусть будет Burn It Down. Определённо, ему подходит это имя!

Потенциал что-то прорычал.

***

— Короче, одна шайка хапала себе денежки. И хотя им говорили больше так не делать, они по-прежнему продолжали запускать лапу. На днях они получили последнее предупреждение.

— А теперь от слов перешли к действиям.

— Схватываешь на лету, юноша!

— Каким же надо быть отбитым, чтобы воровать у мафии, — Карташов покачал головой.

— Жадность, самая банальная жадность.

После работы Карташов и Лаврентьев должны были отправиться на задание. Как только они переоделись, Воронцов включил на всю громкость песню «Killer in the mirror» группы Set It Of.

— Не обращай внимания на этого клоуна, — сказал Лаврентьев, — со временем, ты привыкнешь к его шуточкам.

Когда они сидели в автомобиле, Лаврентьев сказал:

— Щеглов узнал, что проворовавшаяся банда должна собраться делить награбленное. Твоя задача — сделать вид, что собираешься вынести очередное последнее предупреждение, подобраться поближе и разбить капсулу.

— А как же ты?

— Я буду прятаться в зазеркалье, на меня там Потенциалы не действуют. Так что носи с собой зеркало, чтобы в случае чего я тебя вытащил.

Карташов кивнул головой, дав понять, что он принял план к сведению.

Когда они въехали в какое-то захолустье, Лаврентьев вдруг резко повернулся к нему.

— Никого не жалей. Они сами нарвались на неприятности и получают по заслугам. Помни — это твоя работа, и ты должен её сделать, нравится она тебе или нет.

— Л-ладно.

— Готов приступить?

— Готов.

Ярослав выставил зеркало, и Лаврентьев исчез в нем. Через некоторое время он вернулся обратно:

— Банда на втором этаже в самой дальней комнате слева. Теперь твоя очередь.

Карташов тяжело вздохнул и поднялся по лестнице. В принципе, компанию людей можно было найти и просто по шуму. Бандиты болтали, смеялись, иногда выкрикивали ругательства. Увидев нежданного гостя, они дружно повернули головы.

— Чего припёрся? — воскликнул один.

— Я к вам от начальника, передать последнее предупреждение.

— Интересно, какое по счёту? — и дружно захохотали.

Шаг, ещё шаг.

— Банда знает о ваших делишках и настоятельно советует прекратить это.

— Передал? А теперь вали отсюда.

Карташов засунул руку в карман.

— Ты чего в карманах шаришь? — бандиты наставили на него пистолеты, — а ну быстро вынь её и брось на пол то, что там есть!

— Ладно, — Карташов кинул на пол капсулу с вирусом. Фиолетовая дымка окутала всех в мгновение ока.

Они хотели открыть рот, но не смогли издать и звука. Их лёгкие прогнили насквозь и больше не могли удерживать воздух. Они сделал шаг, но их ноги с расплавившимися костями подломились. Они посмотрел наверх, но ничего не увидели — их глаза кипящей жижей вытекали из орбит. Они попытались пожалеть о тех решениях, которые привели их к этому, но не смогли: от их мозгов уже ничего не осталось.

Карташов притулился к стенке и его стошнило желчью.

— Ты же с трупами работаешь, с хера ли ты блюёшь?! — обратился Лаврентьев.

— Одно делать — работать с трупами, и совсем другое — делать из людей трупы.

— Справедливо. Вирус хоть рассеялся?

Ярослав оглянулся, тяжело дыша.

— Да.

— Давай у окошка подыши, я пока приберусь, — Лаврентьев выскочил из зеркала, надел одноразовые перчатки и достал большой мусорный мешок.

— Неплохо, остался только прах, а упаковать одежду и обувь намного проще, чем тащить трупы и отмывать кровь.

Карташов высунулся из окна, вдыхая холодный воздух и понемногу приходя в себя.

— А разве… нет специальной команды чистильщиков?

— Есть, но им надо платить отдельно, а сейчас у нас денег не то чтобы много.

— Может, оставить как есть?

— Ага, и на следующий день заголовки в газетах: «В комнате найдены одежда и обувь. Людей не обнаружено». Тебе, кстати, придётся отмыть содержимое желудка. У нас есть умелец, который по следам ДНК может разыскать кого угодно и где угодно. Так что постарайся в следующий раз не блевать.

— Договорились.

***

Лаврентьев никому не рассказал о позоре Карташова. Хотя позоре ли, потому что мало кто смог бы удержать содержимое желудка внутри себя, увидев действие вируса Burn It Down. Даже название Потенциала вызывало скрежет в зубах, потому что Карташов терпеть не мог группу Five Finger Death Punch. Воронцов нашёл подходящее имя для Потенциала, к которому он испытывал стойкую неприязнь.

Но ведь Потенциал — это проекция души. Получается, что Карташов ненавидел себя. Но каждый раз видя фиолетовое зомби с зашитым ртом и пускающим слюни, он снова и снова испытывал подступающую к горлу тошноту. Ладно ещё перестало рвать. Когда он узнал, что члены команды по вечерам собираются в спортзале, устраивая между собой бои без правил, он немедленно напросился туда, кроме того, он записался в тир, чтобы научиться стрелять.

Когда он печатал протокол вскрытия, Роман объявил, что он должен найти некого Кешу и убить его. Ярослав лишь тяжко вздохнул: после вчерашнего боя с Дементьевым у него болело всё тело. В глубине души он надеялся, что тому досталось не меньше. Но делать нечего, напечатав протокол, он переоделся и вызвал такси.

***

Каково было удивление, когда он посреди прохода увидел… Асель. Правда не в белом халате, а странной одежде, представлявшей собой помесь хиджаба и БДСМ-костюма: между полами длинной накидки видны рубашка с брюками, поверх которой сверху и снизу надеты кожаные портупеи.

— Что ты здесь делаешь?!

— Я могу задать тебе тот же самый вопрос, — девушка была ошарашена не меньше.

— Убирайся отсюда!

— Никуда я не пойду. Я ищу Кешу, чтобы допросить его.

— Тогда тем более вали отсюда!

— Послушай, тебя ведь послали устранить Кешу? Тогда давай я узнаю от него то, что мне нужно, а потом прикончим его.

— Извини, придётся отказать. Может, ты враг босса и хочешь узнать сведения, чтобы навредить ему.

«Ты навороченный робот, притворяющийся человеком! Знаешь, когда улыбнуться, когда съязвить, а когда и заплакать! Вот не чувствуешь, ты имитируешь чувства!». Вот и сейчас Карташов почувствовал себя Терминатором, который был запрограммирован на уничтожение цели. И Асель Чаглар, красивый доктор из пульмонологии, к которому он, кажется, испытывал симпатию, стала лишь досадным препятствием.

Burn It Down материализовался в воздухе. Он выстрелил капсулой, которая упала неподалёку от ног Чаглар и разбилась.

Но… тело Чаглар распалось на мелкие частицы и осыпались кучей песка прежде, чем дымка коснулась её.

«Какое-то странное действие вируса… или это не вирус?». Но песок поднялся в воздух и полетел в Карташова.

«Это не вирус! У неё тоже есть Потенциал!!!» — Ярослав едва успел отскочить в сторону. Песочная куча ударилась об стену, содрав штукатурку.

«Ну что ж, вирус не действует на неорганику. Кроме того, она может действовать как пескоструйная машина и обтесать тело до костей». Ярослав выскочил в коридор и запер дверь, затем побежал по коридору.

«У меня не выйдет убегать до бесконечности! Должна же быть у Потенциала какая-нибудь слабость!». Он помчался в туалет и остановился отдышаться.

Тут же он услышал и увидел, как песок проникает через вентиляцию. Пара секунд — и в воздухе зависло песчаное облако.

«Чёрт, чёрт, чёрт!!! Нужно что-то срочно придумать, или она убьёт меня!!!». То, что Асель была настроена решительно, сомневаться не приходилось.

Вдохновение пришло внезапно. Карташов выдрал смеситель с корнем, и мощная струя воды ударила в воздух. Промокшая Асель шлёпнулась на пол прямо в лужу. Но не успел Карташов выставить кулак с капсулами, как увидел направленный прямо на него пистолет.

— Поздравляю, ты разгадал мой Потенциал. Но прежде чем твой вирус доберётся до меня, я успею снять пистолет с предохранителя и всадить пулю в лоб. С такого расстояния и слепой не промахнётся. Так что тебе придётся со мной сотрудничать.

— Сотрудничать? С тобой?

— У тебя нет другого выхода. Кроме того, пока мы будем драться друг с другом, Кеша может убежать.

Ярослав задумался на короткое время.

— Ладно, пошли искать Кешу.

— Вот так бы и сразу.

— Ага, мало ли что ты хочешь у него узнать…

— То, что я хочу узнать, тебя не касается.

«Совсем не сладкая эта Асель!». Девушка шла поодаль, держа пистолет. Затем она засунула его в кобуру и снова стала песчаным облаком, которое залетело в вентиляцию.

— Кеша на третьем этаже. Давай покончим с этим подонком, — Асель вернулась обратно в телесном обличье, и с небольшой сумкой.

— А ты не можешь разговаривать в диспергированном состоянии?

— Я могу слышать и видеть, но разговаривать — нет. Один из недостатков Wastelands. Кроме того, я не могу взять с собой вещи, кроме тех, которые можно прикрепить к телу. Потому я и ношу портупеи: изначально они были предназначены для ношения оружия.

— У Кеши есть Потенциал?

— Нет.

Партнёры поднялись наверх и подкрались к двери. Затем Карташов пинком открыл дверь и ворвался в комнату, а Асель встала в дверях, выставив пистолет.

Тот самый Кеша был «глистой в скафандре»: очень тощим человеком, на котором любая одежда, даже подобранная по размеру, висела мешком и топорщилась. На него можно было надеть хоть мешок от картошки, хоть наряд от Армани — и в той, и в другой одежде он будет выглядеть неряшливо и отталкивающе. Он хотел выпрыгнуть в окно, но Карташов прыгнул на него сверху и заломил руки. Асель протянула ему моток бечёвки, и они привязали его к стулу.

— А какой резон мне вам что-то говорить? Вы же всё равно меня убьёте! — провизжал он, догадываясь, зачем они пришли.

Асель переглянулась с Карташовым, но тот лишь скрестил руки на груди. Тебе надо, ты и допрашивай, я тебе помогать не буду.

— Есть большая разница, как умирать. Можно умереть быстро и без мучения, а можно… — она достала из сумки бутылочку с белыми хлопьями.

— Знаешь, что это такое? Это щёлочь. При смешивании с водой щёлочь разогревается до двухсот градусов, и именно при этой температуре начинает прожигать ткани. Паста из щелочи и воды прожигает насквозь алюминиевую сковородку. Водная щёлочь без остатка растворяет деревянную ложку. И представь себе, что будет, если я насыплю щёлочи тебе на причинное место и налью туда воды…

— Ты не посмеешь!

— Речь идёт о жизнях людей, так что я очень даже посмею, — Асель потянулась к пряжке ремня, — будет химический ожог. Это больнее, чем все, что ты знал до сих пор. Больнее, чем тысяча сигарет одновременно.

— Ладно, я скажу всё, что захочешь!!! — Кеша задёргался в путах.

— Ну что ж… — Асель отошла на расстояние, — кто собирался продать стрелы на Ближний Восток?

— Это…

Верхнюю часть черепа разнесло на куски, и мозги разбрызгало по всей комнате.

— Ibn al'ahira! [1]  Там снайперы! — взвизгнула девушка и отскочила вглубь комнаты, подальше от окон.

— Не лезь не в своё дело, Фатыма! — прокричали с улицы, и тут же стало слышно, как водитель дал по газам.

Плечи девушки дрогнули.

— Ты же можешь превратиться в песок и догнать машину!

— Вертухай — или кто там ещё — вряд ли лично припрётся сам, наверняка он попросил кого-то убить Кешу и передать мне предупреждение.

Девушка устало прислонилась к стенке и сползла вниз.

— Кто ты такая?! Почему тебя зовут Фатима?! Что ты тут вообще делаешь?!!! — очередной приступ гнева накатил на Карташова, потому что мафиози видели, что Карташов помогал врагу, и чем это может аукнуться — одному богу известно.

— В арабском языке два вида буквы «т», твёрдая и мягкая. В имени Фатыма твёрдая «т», потому правильно произносить не ФатИма, а ФатЫма. И если честно, это имя я бы хотела забыть.

— Да плевать мне, как произносить твоё имя! Из-за тебя я оказался в глубокой жопе, ты дура!!!

— Ты и так находишься в жопе, если ты не понял.

Карташов замолк от удивления.

— Что?

— Что слышал. Тебя подставили; вертухай решил стравить тебя со мной в надежде, что кто-нибудь убьёт другого. Конечно, он надеялся, что ты убьёшь меня, но и твоя смерть его бы не сильно расстроила.

— Но… я никому не переходил дорожку!

— Чтобы заработать себе врага, не обязательно кому-то переходить дорожку. Достаточно оказаться в неправильном месте в неподходящее время. Из-за тебя сорвалась сделка по продаже стрел, дарующих силу. Я следила за моргом и благодаря тебе я узнала, что секретный груз, который должна была передать команда — это стрелы.

— Если ты не из мафии, то тогда… ты из ЦРУ?

Асель призадумалась:

— Почти. Отдел по борьбе с терроризмом.

— Это получается лошади против овса?

Вот тогда Карташов и увидел телесное воплощение Потенциала — гуманоида с головой сокола на манер египетского бога Гора, только в лифчике и юбке из больших перьев. Кулак Потенциала завис в сантиметре от лица Ярослава.

— Кто в армии служил — тот в цирке не смеётся, — сказала Асель, — значит так, не знаю как ты, а я вот отработала день в отделении, плюс ещё гонялась за этим Кешей. Так что я очень сильно устала. Потому давай встретимся на выходных и поговорим.

— А что с трупом будем делать?

— Ну… — Асель превратилась в песок и обтесала тело до костей.

— Если хочется — можешь выкинуть скелет на помойку.

***

Ярослав с нетерпением ждал выходных. Чего греха таить, последнее задание и куча работы в патанатомии вымотали его, кроме того, ему очень хотелось узнать, что за человек эта Чаглар, и как к ней относиться и дальше выстраивать отношения.

Они договорились встретиться в парке. Когда Карташов подошёл туда, Асель уже стояла у входа. Они прошли внутрь парка и тут Асель увидела аппарат для сахарной ваты.

— Сахарная вата! Ура, сахарная вата! Хочу, хочу, хочу!

Обычно Ярослава бесило, когда девушка вела себя инфантильно, но сейчас поведение Асель не раздражало, а умиляло. Он вручил ей палочку с розовым облачком сахарной ваты, и Асель шла рядом иногда отщипывая от него.

— На самом деле, я наполовину арабка, наполовину турчанка. Мой отец в прошлом работал агентом разведки. Конечно, всё не так, как в фильмах про Джеймса Бонда, но работа всё равно требует недюжинного интеллекта и изворотливости, и, хотя за каждым агентом стоит команда людей, его деятельность всё равно довольно опасная. Он решил отойти от дел и создать семью. Мой отец встретил прекрасную турчанку и потом женился на ней. Через некоторое время у них появилась я. Всё было хорошо до поры до времени…

— Но что?

— В мечети стали собираться люди и читать проповеди. Изначально посыл этих проповедей был неплохой, что люди слишком погрязли в мирском и забыли о боге, и что мы должны следовать истинному исламу. К тому у них подвешены языки, и их было интересно и приятно слушать. Но… «В море заточены дьяволы, которых приковал пророк Сулейман, мир ему. Очень скоро они освободятся и будут читать людям свой Коран». И если существуют дьяволы в человеческом обличье, то ими были те самые люди в мечети. Мой отец примкнул к ним. Дело запахло жареным. Христиане и евреи собирали вещи и в спешном порядке уезжали из нашего города. Моя мама тоже решила бежать, пока не поздно. Она взяла меня в охапку и собралась выйти на главную дорогу, но отец перехватил её…

— С ней что-то произошло?

— Он сказал, что она может идти на все четыре стороны, но дочь — то есть я — останется с ним. Когда мама пыталась забрать меня, он пригрозил, что застрелит её на моих глазах. В моих ушах до сих пор стоит её крик.

Асель рассказывала будничным тоном, словно неинтересную историю, но Ярослав почему-то видел перед внутренним взором маленькую девочку, которой было очень-очень страшно, потому что мамы не было рядом, а папа постепенно из доброго, весёлого мужчины становился чудовищем со стеклянным взглядом. Но Асель всё равно пришлось жить с ним, потому что больше не было покровителя.

— Мой отец не просто примкнул к радикальной исламской группировке. Он использовал свои навыки разведчика и стал киллером. Если надо было кого-то устранить, он выслеживал этого человека и убивал его. И он стал учить меня тому же самому. Днём тренировал, а вечером рассказывал истории о храбрых воинах, умерших на пути Аллаха. Если я не хотела делать то, что он мне приказывал, он бил меня или морил голодом. И мне ничего не оставалось делать, как подчиняться ему. Так я стала убийцей в том возрасте, когда другие дети впервые идут в школу.

— Но… Ты же была маленькой девочкой.

— Я была ловкой как обезьяна, к тому же всегда действовал фактор неожиданности: никто не ожидает, что эта милая маленькая девочка вскочит на тебя. Отец стал брать меня на свои задания. Я выслеживала жертв, а он потом убивал их. И так продолжалось до тех пор, пока его самого не убили. Тогда встал вопрос: а что делать со мной? Но тогда турецкий мулла по имени Фарид преисполнился сочувствия ко мне и решил удочерить меня. Это было очень смело с его стороны — взять к себе домой полудикого Маугли, который очень даже хорошо умел убивать. Но он показал мне, что такое настоящая семья, где дети ходят в школу, играют, дурачатся, а не перерезают бродячим собакам глотки, чтобы рука не дрогнула в нужный момент. Потому я терпеть не могу шутки про терроризм. Кому смех, а кому искалеченное детство и засранные мозги.

***

Каир 198…

Песок казался просто вездесущим, от него не было спасения, он забивался в каждую щель и хрустел на зубах. Сотрудник из фонда и мусульманский священнослужитель шли нога в ногу. Огромный мужчина двухметрового роста рассказывал, как дочь знаменитого экстремиста Идриса ибн Абдул-Ваххаба оказала сопротивление при задержании. За нейтральной формулировкой скрывалась кровавая резня, в ходе которой она ранила трёх сотрудников, едва не убила одного, и лишь Юрий сумел поймать её.

— Никогда не стоит терять бдительность, даже если речь идёт о ребёнке, — сказал Фарид.

— Когда ей сообщили о смерти отца — хоть бы слезинку проронила, но нет, сказала, что теперь он получит награду от Аллаха!

— Он растил из неё воина Аллаха. А воины, как известно, не плачут.

— Но теперь что с ней делать? У неё совсем не развиты социальные навыки. Но она умеет убивать; люди, которые читали протоколы допросов не могли поверить, что именно она всё это проделала. Зато я видел всё собственными глазами.

— Мне надо поговорить.

— Только осторожнее с ней! Не смотри, что тощая, она убьет тебя, не моргнув глазом!

Фарид-хазрат пересёк порог камеры. У него возникло ощущение, что он зашёл в клетку к дикому, но умному зверю, который наблюдал за каждым его движением.

— Мир тебе.

Девочка молчит.

— Как тебя зовут?

Девочка всё равно молчит.

— Я разговаривал с тобой вежливо, а ты меня игнорируешь. Своим поведением ты показываешь лишь то, что отец плохо воспитал тебя.

— Меня зовут Фатыма.

— Где твоя мама, Фатыма?

Девочка приподняла бровь.

— К чему вы спрашиваете?

— У всех детей есть папа и мама. У тебя есть мама?

— Я не знаю, — девочка задумчиво посмотрела в сторону.

— Что случилось с твоей мамой? Она умерла? Или твои родители развелись?

— Я… не помню.

Впервые за всё время ареста во взгляде Фатымы был ужас.

— Постарайся вспомнить. Это очень важно.

— Но я не помню ничего кроме женского крика…

***

— Не нравится мне Алиса Дорофеева.

— С чего это?

— Когда человек посещает поликлинику, на него заводят амбулаторную карту. Если он попадает в больницу — истории болезни. Если в школу — его вносят в базу данных. Если, не дай бог, в тюрьму — на него заводят дело. Смекаешь, о чём я?

— Да.

— Алиса не числилась ни в одной школе, ни в одной больнице, ни даже в тюрьме. Он как будто бы возник из ниоткуда.

— Ну, вообще-то он мне сказал, что у него был отчим, с которым он не очень ладил.

Асель замолчала.

— Тебе нужно втереться к ней в доверие и узнать о ней больше.

— С какой стати я должен выполнять твои поручения?!

— Если ты до сих пор не понял — ты в жопе. У тебя есть враги, но нет союзников. И если ты думаешь, что команда вступится за тебя, то обломись. У них проблемы посущественнее.

— Какие ещё проблемы?

— Последняя фраза очень много говорит о степени близости. Им серьёзно урезали финансирование. Настолько серьёзно, что им скоро придётся писать служебные записки: «для убийства нам требуется: билеты на поезд, номер в гостиницу на неделю, командировочные на сутки — сумма такая-то, расходы на врача и лекарства — сумма такая и так далее».

Карташов вспомнил, как Лаврентьев упоминал, что им приходится самим убирать трупы, чтобы не платить чистильщикам.

— Можно подумать, они не привыкли к этому, работая в больнице.

— Боюсь, они не захотят привыкать к этому. Догадываешься, куда ветерок дует? Ну что, мы договорились?

— Я подумаю.

— Ну коль надумаешь, то позови на свидание на следующих выходных.

— Как стратегическое прикрытие?

— Ну, может быть, это не только прикрытие, — Асель подмигнула глазом.

Ярослав и Асель гуляли по парку, обсуждая работу.

— Шармута!

Асель остановилась на полном ходу. Ярослав не знал арабский, но судя по выражению лица, это слово значило что-то нехорошее.

— Как вы меня назвали? — произнесла она металлическим голосом.

Неподалёку стояла группа из трёх мусульманок.

— Да ты! Ты позоришь мусульман! Разоделась как шлюха и гуляешь с парнем!

— Как вы верно отметили — я гуляла с парнем. Не обнимались, не целовались взасос, даже за ручки не держались. Просто. Шли. Рядом. Вы можете привести хоть один хадис, где это запрещено? А хотя что толку с вами разговаривать. Карташов, подержи телефон.

Асель вышла вперёд, чего-то ожидая. И это случилось — из телефона раздались первые аккорды песни. Она показалась Карташов подозрительно знакомой. А девушка стала совершать первые танцевальные па. Ярослав был в шоке, узнав Living Dead Girl Роба Зомби — весьма трешовая песня о девочке-мертвячке. Неужели Асель слушает такое? Но в шоке был не только он — мусульманки словно языки проглотили от удивления.

Crawl on me
Sink into me
Die for me
Living dead girl

Танец был вольный, ни на что не похожий. Это было кривляньем — но не с целью повеселить, это было выражением презрения, плевком в лицо. К тому же, хоть мусульманка и не училась ни в одной школе танцев, её движения были уверенными, в которых явно был собственный стиль.

Ярослав присоединился к ней. На танцевальное шоу сбежались зеваки. Карташов испытал ни с чем не сравнимое вдохновение, и он словно знал, какое движение сделает Асель, потому танец был абсолютно синхронным, что производило неизгладимое впечатление. Но опять же в рамках приличия — никаких попыток сблизиться, только подражание друг другу.

Когда они закончили, раздались аплодисменты и свист. Люди требовали повторить номер на бис. Группа ханжей в платках лишь повернулись спинами и спешно покинули место происшествия.

***

— Мы должны с этим что-то делать! Так дальше не может продолжаться! — крики Дементьева были слышны даже в коридоре.

— Во имя Ктулху, успокойся! Или тебе жить надоело? Любой неосторожный шаг может стоить нам жизни! — шипел Воронцов. Оказывается, и он может быть на серьёзных щах.

При виде Карташова они тут же замолкли, а Воронцов кокетливо поинтересовался:

— Ну как твои дела, герой-любовник?

Асель была права: они были уже сложившейся командой и заработать их доверие было очень сложно. Но по крайней мере, он знал, из-за чего они шепчутся по углам.

— Какой ещё герой?

— О, слухами больница полнится, какой зажигательный танец ты танцевал в парке вместе с Асель! Как тебе удалось закадрить её?

— То, как мне удалось её закадрить — пусть останется тайной, — небрежно сказал Карташов.

— Ладно пошли арбайтен. Итак, что у нас сегодня интересного?

Лаврентьев подал историю:

— Оу, полный набор. Женщина 85 лет, направляется на патанатомическое исследование с диагнозом: основной: внебольничная правосторонняя пневмония, осложнённая эмпиемой плевры. Пристеночный осумкованный малый пневмоторакс. Сепсис. Конкурирующий: ТЭЛА? Инфаркт миокарда? Осложнение: Острая дыхательная недостаточность 3. Эмпиема плевры. Правосторонний пневмоторакс. Тромбоэмболический синдром. Отек головного мозга. Абсцесс селезёнки? Сопутствующий: ИБС. ПИКС по ЭКГ. Фибрилляция предсердий (давность?), тахисистолия. ХСН 2Б, 4 ф.к. Сахарный диабет 2 типа, декомпенсация. Гипертоническая болезнь 3 ст, риск 4. ХБП 4 ст. Тромбоз глубоких, подкожных вен правой нижней конечности. Карташов, возьмёшь на себя?

— Всегда мечтал сделать вскрытие пенсионерке, на которой живого места нет, — проворчал интерн.

— Давай, морду не вороти, тем более тут случай не такой однозначный, как может показаться. Дуй в мертвецкую, там Чумаков с Щеглов ждут тебя.

Из тела извлекли органокомплекс, и стали извлекать органы и брать кусочки на биопсию.

— Ну раз пишут абсцесс селезёнки под вопросом — давайте вскрывать селезёнку, — говорит Карташов.

Санитар вонзил секционный нож в селезёнку и содержимое кисты брызнуло на его халат.

— Ой, блин! — воскликнул Чумаков. Даже в такой ситуации он вёл себя интеллигентно, хотя сам Карташов употребил бы куда более крепкое словцо.

— Постой, я вытру тебя, — Щеглов подбежал к нему с тряпкой.

— Да не стоит, я ещё запачкаюсь.

— Всё равно стой смирно! — прикрикнул на него Щеглов.

Сегодня было десять трупов — довольно много по меркам патанатомии. Карташов поленился готовить, и потому решил пойти в буфет в терапевтический корпус и там купить перекусить. В очереди стояла Алиса Дорофеева.

«Тебе нужно втереться к ней в доверие и узнать о ней больше» — вспомнил он задание Асель. Вот только как завязать разговор? Что общего может быть у хирурга и патологоанатома? С какой стати хирургу вообще знакомиться с патологоанатомом, который ещё интерн, а соответственно «уже не студент, но ещё не доктор», то есть не имеет права выносить заключения, а значит от него ничего не зависит? Карташов решил завести ничего не значащий разговор. Ну пошлёт и пошлёт, в конце концов, это не жизненно важно.

— Привет? — интерн подошёл к ней.

Они обменялись приветствиями, спросили друг друга как дела.

— Давай встретимся где-нибудь на выходных, посидим, — неожиданно предложила Алиса.

— Ээээ… это было бы замечательно.

***

— У меня сегодня образец крови молодой девушки, группа крови третья, дата рождения такая-то. Хочешь увидеть мой Потенциал в работе? — Воронцов трясёт закупоренной пробиркой.

— Красивая хоть? — спросил Харитонов.

— Без понятия, мне прислали пробирку и записку с данными. Ни фотографии, ни имени фамилии. Будет незнакомка из Сены.

— Прекрасная утопленница, с гипсового слепка лица которой делают симуляторы для сердечно-лёгочной реанимации? — спросил Роман.

— О да. А ты, Карташов, целовался с незнакомкой из Сены? — поинтересовался Воронцов.

— Нет, у нас был симулятор для СЛР в виде мужчины и его звали Максим. Так что я целовался с Максимом.

— Да, для кого-то Максим — это единственный шанс на поцелуй, — на этот раз Харитонов бил рекорд по пошлым шуткам.

— Проще сказать, она может быть страшной как чёрт, но это не имеет никакого значения, так как она будет мертва. Ну, так ты хочешь увидеть работу моего Потенциала в действии? — Воронцов спросил ещё раз.

— А что для этого нужно сделать?

— Для начала — найти подходящую мать. Плодовитую девушку с хорошим здоровьем и отвратным характером. Как раз я собираюсь наведаться в ночной клуб.

— Извини, я пас. У меня к тому же назначена встреча, — отказался Карташов.

— Не хочешь — как хочешь, — Воронцов не стал уговаривать, — а что за встреча? Опять свидание с Чаглар?

— С другом.

— Каким ещё другом?

— Ребятки, давайте так, я не буду замечать, как вы шепчетесь по углам, а вы не будете лезть в мою жизнь, окей?

— Воу, воу, полегче, друг мой.

С одной стороны, Карташов не ожидал, что станет своим в доску, но в глубине души ему всё равно было обидно постоянно биться о невидимое стекло. Потому он не видел смысла посвящать в свою личную жизнь. Он на протяжении нескольких недель встречался с Алисой. Они выходили на совместные прогулки и разговаривали о том, что произошло на работе, с какими трудностями приходится справляться и о забавных случаях, к примеру, о том же вскрывшемся абсцессе селезёнки. Но Алиса, по-видимому, обладала талантом болтать, но не выбалтывать, а спрашивать напрямик было глупо и опасно. Так что узнать что-либо существенное пока не удавалось.

На этот раз Алиса позвала к себе домой. Карташов этот вариант устраивал — он хотел просто где-нибудь спокойно посидеть, и хорошая компания будет не лишней. К тому же он не хотел идти в ночной клуб. Пусть Воронцов ищет подходящего инкубатора без его присутствия.

***

— Какое кино будем смотреть?

— Я на днях купил одну кассету, но не знаю, как ты воспримешь её после рабочей недели. Краткий сюжет: банда отморозков ворвались в дом одного парня, надругались над его невестой и убили обоих. Его душа так горько страдала, что через год ворон воскресил его душу для мести. Кстати, в главной роли играл Брендон Ли — сын Брюса Ли и это была его первая и последняя роль — он был убит на съёмках.

— Вау, звучит очень интересно. Ну, а после патанатомии… Ты думаешь, у меня как в анекдоте: выходят из больницы патологоанатом и гинеколог. На улице весна. Патологоанатом: «Смотри, кругом люди! Живые люди!» Гинеколог: «И лица! Лица!!!».

Алиса усмехнулась.

— Ладно, тогда я поставлю «Ворона».

— Ты целовалась с Максимом?

— Каким ещё Максимом?

— У нас симулятор для СЛР звали Максим.

— Нет, в нашем институте, — Алиса переехала из другого города, — наш симулятор был в виде мужчины азиатской внешности, потому мы звали его Ли Хуань. Так что я целовалась с Ли Хуанем.

— Значит, никому не обломилась незнакомка из Сены.

Было уютно и хорошо: гипнотически мерцающий экран телевизора, хороший собеседник.

— Я тебе нравлюсь? — спросила Алиса.

Карташов захихикал:

— Чего?

— Я серьёзно, — выражение лица хирурга не располагало к шутке.

— Ну… да, — Ярослав так и не понял, к чему был вопрос. Но про Алису и раньше говорили, что она слегка не дружит с кукухой, потому решил проигнорировать это. Они легли на диван, и Алиса обняла его. Карташов снова прохихикал, мол выглядит уж двусмысленно, но не стал возражать, тем более ловкие пальцы разминали напряжённые мышцы, расслабляя их. Он почти заснул, когда мягкие губы прикоснулись к его губам. Спросонья он не сразу понял, что происходит, и позволил себя вовлечь в поцелуй.

— Какого хрена?! — Ярослав толкнул Алису в грудь.

— Я тебя же не просто так спросила, нравлюсь ли я тебе. Ты ответил да.

— Да но… как друг! Ты симпатичен мне как человек! Ты не привлекаешь меня в сексуальном плане! — закричал парень. Рядом с ним возник Потенциал. Хоть Карташов и ненавидел Burn It Down, но сейчас он как никогда рад его видеть.

— Да ты горячий парень! Надеюсь во всех смыслах, — Алиса ничуть не испугалась.

— Да пошла ты! — Ярослав не понимал, почему противник столь невозмутим. Из его команды только Воронцов не испытывал дискомфорта рядом с Burn It Down, остальные кривились и явно не могли дождаться, когда он отзовёт Потенциал.

— Надеюсь, ты не станешь применять его, иначе пожалеешь об этом.

— Да ну?

— Ты знаешь, как работает мой Потенциал?

— Даёт жизнь.

— Это если ударить по неживым объектам. А вот если по живым…

«Подумаешь, удар!». Burn It Down занёс кулак. И тут…

Он уже воочию видел, как Алиса бежит наутёк, чтобы не попасть под вирус. Но потом оказалось, что ни он ни Потенциал даже с места не сдвинулись.

«Проклятье! Жизненная энергия ускорила моё восприятие. Вот только тело не поспевает за сознанием и восприятие времени замедлилось! Чёрт, чёрт, чёрт!!!».

— О теперь ты понял, в чём соль? Для попавшего под удар время замедляется и боль длится вечность. А если ударить много раз, то боль наслаивается, и противник вырубается от болевого шока. Но я не собираюсь делать тебе больно.

Но Карташов понял уже понял, что для пытки вовсе не нужно делать больно.

***

— Ты так ухайдокала парня, что он сразу отключился.

Мужчина уселся в кресле.

— Ну пользуйся, пока есть возможность, потом он больше к тебе не придёт.

Алиса прижала к себе Ярослава. Тот охнул, протестуя против того, что ему не дают спать. Девушка быстро разжала руки и щёлкнула пальцем над ухом, чтобы убедиться, что не разбудил.

— Ведёшь себя так, словно его у тебя отберут. Не бойся, мне он даром не нужен, я больше по девочкам, если ты забыла.

— Вот же ты сволочь, — прошипел Алиса.

— Решил отплатить за то, что мне придётся это помнить.

— Карташов вроде никем не занят.

— Вроде? А я слышал слухи, что он ходит гулять в парк с одним симпатичным ординатором восточного происхождения.

— Асель? Серьёзно?

— Будь настороже. Что-то мне её лицо кажется очень знакомым, а ты знаешь, что у меня встречи со старыми знакомыми редко заканчиваются чем-то хорошим.

— А где ты мог её видеть?

— Честно — не помню.

— Ну может хоть впечатление?

— Что-то связанное с фондом.

Алиса снова прищурилась.

— Ты мог бы не курить так много? Всё-таки это мои лёгкие.

— Наколдуй новые, в чём проблема.

— Если бы их было так просто наколдовать.

***

Карташов пошёл в душ. Вода смывала с него пот — свой и чужой, слюну, сперму. Он вспомнил, как Асель рассказывала про ритуальную чистоту. В его уме возник её образ, её смех, её голос. Она напоминала ему Чалыкушу из «Королька — птички певчей» Решада Гюнтекина и в его душе вскипал гнев. Он не собирался изменять ей.

— Иди завтракать! — голос Алисы звучал как ни в чём не бывало.

— Да пошла ты! Не буду у тебя завтракать!

— Что ты злой такой? Не с той ноги встал?

— Не с той ноги встал? Ты думаешь дело в этом?!

— Ну так выйди и скажи, что из-за дверей орёшь?

Ярослав выскочил из ванной и бросился к Алисе.

— Ты меня трахнула! А у меня, между прочим, девушка есть!

— И как же её зовут?

— Асель!

— То есть пару раз в парке погуляли и всё, можно свадьбу играть?

— А тебе обязательно перепихнуться надо, чтобы назвать отношения серьёзными?

— А ты значит мальчик-колокольчик, ни разу не динь-динь? И с девушками у тебя были исключительно платонические отношения?

— Может быть она та самая единственная!

— А эта самая единственная отвечает тебе взаимностью?

— Тебя это не касается!

Алиса положила голову на руки.

— Проблема в том, учитывая, что она не просто другой национальности — она мусульманка, боюсь, шанс у ваших отношений — ноль целых, фиг десятых.

— О, то есть раз у наших отношений нулевой шанс, я должен встречаться с тобой?

— А почему бы и нет?

Ярослав схватил с пола последнюю деталь одежды.

— Почему бы и нет… почему бы и нет… Потому что! Не знаю, чем ты там думала, но мы не будем парой. Никогда!!!

— Да понял я, понял, не надо так кричать.

Карташов выскочил за двери.

***

Будучи наёмным убийцей, ты лишаешься роскоши витать в облаках. Будучи наёмным убийцей со Потенциалом — тем более. Нет, не ходишь, пугаясь каждого шороха. Страх как раз наоборот, парализует мыслительную деятельность и затуманивает взгляд. Учишься быть всё время на связи с миром, примечать любое изменение в окружающей среде. Заметив в толпе Чаглар, Щербаков сразу же прикинул, что ранее он с ней не встречался по дороге домой. С какой стати она решила изменить маршрут?

Чаглар позволила заметить себя и подошла к нему.

— Я знаю, что вы пытались убить меня.

Щербаков сделал вид, что не понял, о чём речь.

— Что за чушь вы несёте?

— Вам не присылали образец крови неизвестной девушки?

Дерьмо. Она знает о Baby Boy. Наверняка у неё есть Потенциал, раз она смогла победить гомункула. Но вместо того, чтобы предпринимать что-либо против них, она решила поговорить.

— Что вам от нас надо? — Щербаков не стал тянуть резину.

— Сотрудничества.

— Для начала — кто вы такая?

— Сотрудник из отдела по борьбе с терроризмом.

Не из полиции. Скорее всего из вневедомственной службы.

— И зачем нам иметь дело с тобой?

— Человек из мафии, которому я помешала, любит работать чужими руками. Потому он решил не кормить свору цепных собак, чтобы стали злее и натравил их на меня.

— Мы всего лишь свора цепных собак?

— Он надеется, либо вы убьёте меня, либо я уничтожу вас.

— Не слишком много самомнения, девчонка?

— Самомнения у меня столько, сколько его нужно. Проблема в том, что этот человек хочет избавиться от вас тоже.

Асель шла на расстоянии. Можно списать на то, что в исламе предписано скромное поведение, но Щербаков видел, что расстояние оптимальное и для нападения, и для бегства с учётом его Потенциала.

— Я предлагаю объединить усилия и уничтожить этого человека.

***

В морге стоял шум и гам — заведующий патанатомии настаивал, что надо делать вскрытие в судебке, но начмед наседала, чтобы умершего вскрывали всенепременно здесь. Доктора Щербакова сам главврач боялся, но начмед была свирепа как голодный медведь и сурова, как валькирия. Процессия врачей стояли в ординаторской, вынужденные наблюдать это представление.

— Мы ещё поимеем неприятности, — сказал Нефедов, когда труп всё-таки стали вскрывать в морге.

— Мы и так по уши в неприятностях, — ответил ему Роман.

Всё-таки работа в морге давала возможность абстрагироваться от проблем с мафией и вообразить себе, что отряд убийц лишь обычные врачи, занимающиеся довольно специфичной работой.

— У есть союзник, — сказал Роман первому по старшинству.

— Так… и кто вдруг согласился нам помочь?

— Тебе это не понравится. Он приглашён на нашу тренировку, заодно и узнаем, на что он горазд.

Слухи о таинственном помощнике быстро распространились среди медперсонала, и Воронцов то и дело пытался выведать, что это за человек, но Роман был нем как могила. Под конец хлопотного рабочего дня Карташов как всегда подсел в машину к Чумакову и Щеглову, и они поехали в тренировочный зал.

Лаврентьев в первую очередь подошёл к окнам, чтобы поставить на проветривание. Остальные делали упражнение на разминку или просто валяли дурака.

— А где союзник? Неужто он опаздывает? — Дементьев подал голос.

— Не он, а она, и она не опаздывает! — раздался женский голос.

Все, кто сразу, кто некоторое спустя, признали этого человека.

— Чаглар?!

— Век воли не видать, если не так! Добрый вечер, парни! — воскликнула девушка.

— Но ты же… врач. Или нет? — спросил Чумаков.

— Скажем так — я не та, за кого себя выдаю.

Нефедов тут близко подошёл к девушке, практически нависая над ней.

— И раз ты утверждаешь, что ты не та, за кого себя выдаёшь, то с какой стати мы должны тебе доверять?

— Потому что у вас нет другого выхода, — и мило улыбнулась.

Аристократ тут же дёрнулся, словно от пощёчины.

— Какого… — было понятно, какое непечатное слово было готово сорваться с уст интеллигента, — мы должны прислушиваться к ней?!

— Да ладно уж, договаривай. Какого (зацензурено)? — встрял Воронцов.

— Обычно я позволяю обсуждать мои приказы и даже пререкаться со мной… — начал Роман.

Но вокруг обычно спокойного начальника в комнате словно бы стало темнее.

— … но этот приказ не подлежит оспариванию! Мы будем сотрудничать с Асель Чаглар, нравится вам это или нет!

— Значит, ты не та, за кого себя выдаёшь? — Воронцов стал кружиться вокруг неё, — стало быть, ты и с Карташовым встречалась не потому что у тебя к нему искренние чувства?

Ярослав невольно дрогнул.

— Это тебя не касается, — Асель повернулась ко всем, — а вы тут типа тренируетесь?

— Типа того, — ответил Харитонов.

— А можно к вам присоединиться?

Команда убийц дружно заржали.

— Можно, — разрешил Роман, — единственное, что не стоит делать — это калечить друг друга. Бейтесь хоть до крови, но, чтобы потом не пришлось вызывать скорую!

— И ещё просьба — по лицу не бить, — сказала Асель.

— Боишься испортить красивое личико? — вякнул Харитонов.

— Боюсь, как бы не подумали, что меня бьёт муж, — и скинула накидку.

Воронцов восхищённо присвистнул.

— Ну, слабо ли выдать пару сексистких шуточек?

— Не думал, что хиджаб может быть таким сексуальным! — немедленно отозвался главный клоун команды.

Асель нажала на кнопку проигрывателя. Словно в насмешку, зазвучала песня «Mann gegen mann».

— Это такой изящный намёк, что тот, кто дерётся с бабой, тот пидор?

— Это такой намёк, что мне нравится Rammstein. Ну что приступим?

Дементьев и Асель встали друг напротив друга. Затем Дементьев первым перешёл в атаку. Девушка играючи отклонялась от ударов.

— Ты долго будешь увиливать?! — рявкнул парень и тут же получил удар в корпус. Тот охнул от неожиданности — у противницы, оказалось, тяжёлая рука. Дементьев ударил в лицо, несмотря на уговор.

— Какого хрена? — возмутился Карташов. Роман лишь призвал жестом к молчанию. Выражение лица мусульманки была невозмутимо, хотя кровь из разбитой губы стекала на подбородок.

— Это называется удар? Да престарелая бабка и то сильнее стукнет клюкой!

— Ах ты сучка! Сейчас я покажу тебе престарелую бабку! — Дементьев бросился очертя голову. Карташов наконец-то понял, зачем Роман устраивал спарринги. Вот и здесь Дементьев допустил ошибку, поддавшись слепому гневу. В конце концов под крики Тиля Линдеманна «Schwulah!!!» Асель швырнула его на пол.

— Не поборешься ли со мной в постели? — сказал Воронцов.

— Боюсь, ты не сможешь удовлетворить меня.

Следующий бой больше напоминал танец, чем сражение. Асель и Воронцов кружили друг вокруг друга, иногда обмениваясь ударами.

— Эй, что за балет тут устроили? Играйте жёстче! — крикнул Харитонов.

И тут Воронцов вцепился в платок на голове, сдёрнув его. Судя по всему, конструкция держалась на причёске, потому что по плечам рассыпались длинные черные кудри.

— Торо, торо! — Воронцов размахивал платком на манер капоте тореадора. Он ожидал, что Асель растеряется и будет пытаться вернуть платок, чтобы немедленно прикрыться, но нет — девушка только откинула волосы, чтобы не лезли в глаза. Он разочаровано бросил платок на пол, и Асель тут же швырнула ему в глаза, ослепив его.

— Так нечестно! — возмутился проигравший.

— И от кого я слышу про честный бой? — Асель повязала платок на манер банданы.

***

— Теперь со вкусом отмороженного! — Асель хрустнула суставами пальцев и выскочила из машины.

Они с Ярославом в полумраке забегаловки пытаются завязать беседу с барменом.

— Вы не знаете, у кого можно купить стрелы?

— Зачем? — мужчина салфеткой натирал бокал.

— Пострелять… Или выгодно продать за границу.

— Вы из полиции?

— Агент ЦРУ.

— Идите на (зацензурено)!

Асель, казалось, собралась уйти несолоно хлебавши. И только Карташов заметил, как её тело рассыпается в песок и тонкой струйкой втекает под барную стойку.

Бармен зашёл в подсобное помещение и…

— Дважды повторять не буду — где продавец стрел?

***

Следующая сцена — Карташов и Асель на улице.

— Прикинь, мне пришлось повторить дважды!

***

Магазин садового инвентаря.

— Смеяться после слова «лопата»! — тяжёлое стальное полотно садового инструмента с металлическим звоном опустилось на темечко.

— Кажись, ты перечитала комиксы про Дедпула… — недовольно сказал Дементьев.

***

Воронцов и Асель посреди роскошного особняка.

— А какой ты национальности, красавица?

Асель приподняла бровь.

— Я родом с Турции, — ответила, решив придержать своё мнение насчёт бестактных вопросов.

— О, эта восточная внешность, эти пухлые, чувственные губы…

Воронцов аж встал на носочки, предчувствуя шоу.

— Я скажу все что захочешь, но в обмен на одну услугу — не сыграешь ли этими губами на моей флейте?

— А знаете ли… я даже не против поиграть, вот только…

Асель сняла со стены охотничий кнут:

— …предпочитаю другие инструменты. В основном, ударные.

И теперь кнут рассекал воздух, опускаясь на дряблую плоть.

— Чаглар, я знаю, какая песня тут будет хороша! — крикнул Воронцов и затянул:

— Старый БДСМ-щик Терентий
Избушку свою подметает плетью.
За крюки себя вешает снова и снова.
Ему девяносто, он не помнит стоп-слово…

— Ну, а теперь старый пердун, говори, где найти поставщика стрел или игра продолжится!

— Да не знаю я ничего, отстаньте от меня!

— Воронцов, сделай пожалуйста фото! — Асель поставила ногу в высоком сапоге на исполосованное тело.

***

Следующая сцена — Воронцов и Асель выходят из особняка.

— Вы пожалеете, сукины дети! — старик орёт им вслед.

— Оу, забыла сказать. Вякнете кому — и на следующий день на передовицах всех утренних газет появится статья «Старый сластолюбец познаёт искусство маркиза де Сада».

— Вы сами пришли и избили меня!

— Когда к врачу приходят пациенты с дилдо в жопе, знаете, что они говорят? «Я поскользнулся в ванной и упал задницей!», — ответил Воронцов.

— И они им верят?

— Да, конечно! Врачи вообще народ доверчивый. В отличие от журналистов.

***

— И мы снова вернулись к исходной точке, — вздохнула Асель.

Команда убийц — одна на вахте, другие на постоянке — снова собрались в спортивном зале.

— Как же ты умудрился повздорить с Алисой? Она же такая душка! — сказал Воронцов.

— Ты не представляешь, насколько у меня хреновый характер, — ответил Карташов.

— И насколько всё плохо?

— Настолько, чтобы она отказалась помогать мне.

— Может его прессануть, как тех прихвостней? — спросил Дементьев.

— Я росла с чокнутым папашей, который вместо того как резать овощи учил как правильно резать людей. Но даже я считаю эту идею безумной, — усмехнулась Асель.

— Да, выбивать дерьмо из говнюков намного проще, чем разводить демократию. Но иногда приходится разводить демократию, — сказал Нефедов.

— Да с чего вы решили, что у меня с ним особые отношения?! Типа пару раз выпили пива в пятницу — и всё, друзья навеки?

— Значит так, Карташов, хоть на коленях у неё ползай, а добудь информацию. Это твоё задание, — Щербаков закончил обсуждение.

Обозлённый парень пошёл бить боксёрскую грушу.

***

Карташов нервничал, сидя в кафе и катая мелкую монету между пальцами. Алиса вроде как придёт на встречу, но согласится ли она сотрудничать? И самое главное на каких условиях она согласится сотрудничать? Когда Дорофеева пришла, они сделали заказ и завели ничего не значащую беседу.

— Мне нужна помощь, — Карташов щёлкнул по монете, отправив на другой конец стола. Дорофеева слегка хлопнула по столешнице, поймав её в движении.

— Помощь, значит, — Алиса тоже щёлкнула по монете в направлении Ярослава.

Бессмысленное действие превратилось в странную игру.

— Так ты поможешь мне? — Ярослав повторил движение.

— А что мне за это будет? — монета полетела обратно.

— А что ты хочешь?

Монета стала «горячей картошкой» — надо было как можно скорее отстрелить её от себя.

— Тебя.

Рот Ярослава заполнился вкусом металла. Он неспроста не хотел идти на встречу. Он не боялся, что Алиса попросит слишком большую сумму за информацию. Он боялся, что Алиса попросит именно это. А та шкрябала монетой по столу туда-сюда.

— Да прекрати ты играться! Может всё-таки деньги?

— Если бы я хотел деньги — я попросил бы деньги, — и щёлкнула по монете. Карташов поймал её и засунул в карман.

— А если я не согласен?

— На нет и суда нет.

— Я согласен.

***

Карташов устало поднимался по лестнице. В сумке была пачка историй болезни и коробочка с микропрепаратами. Хотя истории запрещено выносить за пределы морга, а таскать к себе домой трупный материал было чистым безумием, Ярослав уже купил себе микроскоп, чтобы смотреть препараты на дому. Вот уж точно, как в дурацкой песенке: «Я патологоанатом, я беру работу на дом, и лежат друг с другом рядом упакованы в мешки. Полсырка и три мениска, небольшой пучок редиски, два межпозвоночных диска и с печёнкой пирожки». Трупы — это безусловно чересчур, но вот микропрепараты нередко смотрят на дому, если, конечно, микроскоп есть.

Он осторожно опустил сумку на пол и поднял глаза, когда понял, что в его квартире незваный гость.

— Добрый вечер, Карташов.

На диване сидел мужчина. Он был намного старше Алисы, ростом выше Алисы, телосложением массивнее Алисы. Ещё Алиса должна была сменить цвет глаз и волос, иначе объяснить появление незнакомца было невозможно.

— Ты кто такой?!

— Это не имеет значения. У меня есть информация о продавце стрел, и я готов безвозмездно поделиться ей.

— Зачем вам это надо?

— Считай, что я хочу насолить Алисе.

— Ч-что?! Откуда вы знаете… — и наткнулся на снисходительную ухмылку. Этот мужчина явно знал больше, чем может показаться.

— Ну так сказать где найти поставщика? Только учти, я сообщу тебе только эту информацию. Я не стану тебе говорить, кто я такой и как я связан с Алисой.

— Хорошо, я согласен.

***

Миссия выполнена.

— Тебе лучше покинуть Саратов, — говорил координатор, — дальше оставаться опасно.

Эта дурацкая привычка — крутить в пальцах телефонный провод.

— У меня такое чувство, — говорит Асель, — что мне отсюда рано уезжать.

— Вы убили члена мафии, да не простую шестёрку, а высокопоставленного мафиози. Так что бандиты будут носом рыть, чтобы отомстить за него. Оставаться здесь слишком опасно!

— Когда ад является зоной комфорта, повседневная жизнь становится кошмаром.

— Твоя тяга к опасности граничит с суицидом. С этим нужно что-то делать!

— Не лечи мне мозги. Лучше скажи, правда ли, что много лет назад Юрий Безруков уехал в Саратов и пропал без вести?

— Правда. Но десять лет — слишком большой срок. Наверняка он мёртв.

— Тогда нужно убедиться, что он действительно мёртв. Расскажи мне, что случилось незадолго до его исчезновения.

— У него умерла дочь.

— Как вы думаете, он мог покончить жизнь самоубийством?

— Сомневаюсь, он крепкий мужчина и…

— Смерть дочери могла подкосить его. И раз уж меня заподозрили в непрямом суициде, то он тем более мог бы искать смерти. Он не обращался к врачу, там с болями в желудке или ещё в этом роде?

— Сейчас узнаю… — координатор стал пробивать по базе, — у него была бессонница.

— Нестарый мужчина, у которого не было со сном стал жаловаться на бессонницу. И врач ничего не стал с ним делать. Отлично, отлично.

— Какие запросы он делал перед тем как пропасть?

— У Агеева были внебрачные сыновья и мы решили отследить их судьбу. Одного из них звали Яков Морозов и его убил отчим, когда ему было всего четыре года. Доктор Куджо попросил прислать ему протокол, связанный с этим

***

Естественно старый дом, где случилось убийство, был заперт, но для Асель с её Потенциалом Wastelands это явно не было проблемой. Было очевидно, что никто не поселится в квартире с такой зловещей историей, потому всё пришло в запустение как любое строение, за которым не ухаживают. Все поверхности были покрыты толстым пыли, краска облупилась, доски усохли и между ними появились щели. На полу остались следы от огромных ботинок. Асель пыталась как профайлер Уилл Грэм залезть в голову Юрия Безрукова, понять, о чём он думал, когда пришёл в этот дом. Она даже старалась наступать точь-в-точь в следы, и пол скрипел под её ногами. Почему он сейчас заинтересовался историей мёртвого мальчика? Дом не желал давать ответы. Следы привели её в детскую. На полу валялась детская книжка. Асель подняла её. На форзаце был корявый рисунок самолётика синей ручкой. Должно быть, мальчику досталось за то, что он испортил книгу.

И тут дверь распахнулась и в дом кто-то вбежал. Асель тут же превратилась в песок и полетела вдоль стенки разведать о незваном госте. И им оказался… Кочетов. С окровавленной рукой. Он дёрнулся, когда перед ним кто-то явился, но тут же расслабился, узнав Чаглар.

— Что случилось?

— Кто-то напал на меня. Я смог отбиться, но меня ранили.

Асель где-то нашла на кухне бинт и перевязала руку.

— У тебя есть мысли, кто мог это сделать?

— Вообще без понятия! У нас полно недоброжелателей, но вроде нам никто не объявлял вендетту.

— Зато у меня есть. И она тебе не понравится.

— Какая?

— Я думаю, босс узнал, кто убил его вертухая.

— Но у него нет доказательств, что это мы сделали! Он не имеет права объявлять нам вендетту!

— А ты думаешь, ему правила писаны?

В мафии было негласное правило, что запрещено мстить без веских доказательств, дабы предотвратить кровавую резню между враждующими бандами. Конечно ничто не мешало найти наёмного убийцу, типа ребят из отряда убийц или пытаться убить исподтишка, но открытых военных действий не было.

— Нам надо дойти до моего дома и зашить твою руку. Тут одними бинтами не обойдёшься.

— Ш-шить? А может в больницу?

— Ты не понимаешь? Может быть на нас открыли охоту, а сейчас сунуться в больницу — значит дать понять врагам, что ты жив и ранен.

***

— Когда придётся, истекая, запрета месяцам уйти —
Вы многобожников разите, где их сумеете найти,
Их осаждайте, захватите, засады стройте против них!
Когда ж безжизненных кумиров они отринули своих
И очищение давали, и каждый был в молитве строг —
Освободите им дорогу: ведь милосерд, прощает Бог!
Когда приюта многобожник просил смиренно у тебя,
Ты приюти его под кровом, добродеяние любя.
Покой ты дай ему, покуда он не услышит слов Творца,
Потом веди в другое место, где безопасны все сердца.
Так — потому, что эти люди совсем не знают ничего.
Пускай же сведают о Боге, о милосердии Его!

— А ещё говорят, что ислам — религия мира. Ай!

— Я не знаю, кто толкует аят таким образом, который призывает убивать АБСОЛЮТНО всех многобожников… Но таких людей немало, к сожалению. Тебе не нравится Коран? Я могу прочитать Фирдоуси…

— Да мне ничего не нравится! Как мне может что-то нравиться, если в это время в меня иголкой тыкают? Ай, да больно же!

— Не, ты только послушай:
Искусный лекарь усыпил больную,
Рассёк без боли чрево, заглянул,
Младенцу он головку повернул
И бережно извлёк его оттуда, —
Никто не видывал такого чуда!
То мальчик был, но был он силачом,
Могуч сложеньем и красив лицом.
Дивились все его слоновой стати:
Никто не слышал о таком дитяти!

Асель продолжала нести всё что в голову придёт, не обращая внимания не стенания Кочетова. Потому что несмотря на обезболивание, всё равно приходилось втыкать иглу в живую плоть, и чтобы хоть как-то облегчить работу, она решила уболтать пострадавшего.

— Готово! Принимай работу!

Пока Кочетов смотрел на аккуратные стежки, Асель поинтересовалась:

— Кто в команде отвечает за связь?

— Чумаков.

— Тогда скажи ему, чтобы все остальные дома сидели и на улицу нос не казали! А я сейчас свяжусь с координатором, скажу, что на некоторое время пропаду с радаров.

Из телефона даже расстоянии было слышно «Ну что, доигралась?!». Девушка поморщилась и так же вертела провод на пальце.

— Тут один человек услышал о вашем деле и хочет с вами связаться. Как вы понимаете, встреча будет в обстановке полной секретности — у мафии к нему свои счёты…

***

Перед ними предстал человек в инвалидной коляске, вместо ног до колена у него были металлические протезы, а на правом глазу — повязка.

— Это кто вас так?! — воскликнул Воронцов.

— Заткнись! Тактичность из тебя так и прёт! — рявкнул Дементьев.

— Ваш босс, — спокойно ответил француз, — и, добрый вечер, Фатима.

— Пожалуйста, не называйте меня этим именем, — прошипела мусульманка.

— То есть ты турчанка не только по крови, но и по духу?

— Да. Юрий Безруков искал вас здесь, перед тем, как исчезнуть.

— Я знаю об этом. К сожалению, я не смог с ним связаться, потому что едва не был убит в последнем бою с боссом мафии и тогда я был вынужден прятаться от всех. Когда я смог встать на ноги, — и Дюбуа усмехнулся, глядя на свои протезы, — хотя в данном случае говорить «встать на ноги» будет несколько неуместно. Когда я оправился от ран, он уже пропал.

— А с какой стати нас вообще должна волновать судьба какого-то старпёра? — спросил Харитонов.

— Потому что этот самый старпёр поможет вам победить босса.

— Если он, конечно, жив, — возразил Роман, — когда он пропал, позвольте узнать?

— Десять лет назад.

— Тогда это маловероятно.

— Нет, Юрий Безруков жив, — возразил Дюбуа, — он не мог так просто умереть.

— Скажи это нам — команде наёмных убийц! — сказал Воронцов насмешливо, — мы можем сделать так, что от человека даже косточек не останется!

— Но и он не из тех, кого так просто убить!

— Тогда как он мог скрываться на протяжении десяти лет? — спросил Карташов, — сменил паспорт и жил под другим именем?

— Сомнительно, — ответила Асель, — Юрий очень заметный мужчина. Во всех смыслах. Кроме того, даже если бы он каким-то образом смог изменить внешность до узнаваемости, то вряд ли бы он смог поменять Потенциал.

— Да, он рассказывал, как в Морио один серийный убийца присвоил чужую внешность, но вскоре выдал себя, потому что привычки у него не изменились, и сын убитого заподозрил неладное.

— И ещё — у этого человека отсутствовало бы внятное прошлое. Можно создать легенду, но вот документально зафиксированных свидетельств точно не будет…

— Алиса… — сказала Асель.

— Причём тут она?! — воскликнул Карташов.

— У неё нет внятного прошлого… Помнишь, как я просила разузнать что-либо о её прошлом?

— Кроме случая с отчимом он больше ничего не рассказывала!

— А может ей больше и нечего рассказать?

Карташов и Чаглар встали друг напротив друга.

— Что это был за случай? — спросила она.

— Она при помощи Потенциала превратила бутылки в лягушек. Отчим пришёл не вовремя, увидел лягушек, стал орать и даже врезал по одной из них. Только сила Потенциала отразила удар и…

— В доме убитого Якова Морозова была найдено множество скачущих лягушек, а отчим утверждал, что в мальчика вселился дьявол, потому он забил его до смерти, — перебил Дюбуа.

— Ребята, а разве после смерти превращение не должно откатиться обратно? — спросил Нефедов, — то есть те же самые лягушки превратиться обратно в бутылки?

— Но этого не произошло… Нет, чушь какая-то! Не мог же он воскреснуть! — воскликнула Асель.

— Судя по всему, у них явно творится какая-то чертовщина! — сказал Воронцов.

Асель написала на стене размашисто «Юрий Безруков. Алиса Дорофеева».

— Что же между вами общего? Где ты скрываешься Юрий Безруков? Как ты смогла выжить, Алиса Дорофеева?

Девушка пританцовывала, расхаживая по помещению гаража.

— Девонька, у тебя крыша поехала? — съязвил Харитонов.

— Точно, крыша поехала! — радостно сказала Асель, — он же был не в себе! Он точно был не в себе! У него началась бессонница, а бессонница у шизофреников — это верный признак надвигающегося психоза.

— У него не было шизофрении! — крикнул Дюбуа.

— Так я и не говорю, что это была шизофрения. Представим себе ребёнка по имени Ванька. Его регулярно колотит отчим и он воображает себе, что бьют не его, а другого мальчика по имени Вася. И так возникают две личности: Ваня, который катается на велосипеде, любит маму и тосты с вареньем и Вася, который вместо него получает на орехи.

— В твою безупречную теорию не укладывается… ничего, — заявил Нефедов, — то есть Юрий сошёл с ума, помолодел… хотя при старческом слабоумии нередко наблюдается регресс в детство, изменил внешность и самое главное — поменял Потенциал на другой со способностями иной природы.

— Тогда предложи свою безупречную теорию, в которую укладывается всё, — Асель и бровью не повела.

— Так или иначе, именно Алиса знает, где найти Юрия Безрукова потому…

— Стоять! — крикнул Роман, пришпилив к стене игральную карту.

— Что это?! — все дружно обернулись.

— Не знаю, но кажется, нас подслушивали, — начальник команды.

— Если босс узнает, что Юрий может убить его и что Алиса связана с ним… — начал Чумаков.

— Нам нужно как можно скорее связаться с Дорофеевым! Асель, насколько быстр твой Потенциал? — спросил Роман.

— Он стремителен как ветер.

— Решено! Мы разыскиваем Алису. Дюбуа, уезжай обратно, ты нам не помощник. Остальные берут машину и прячутся в ферме на плотине!

***

Что ты чувствуешь, когда твою возлюбленную убивают на твоих глазах? Как безжалостная рука сжимает королька, превращая певчую птицу в безжизненное тело. Что не успел сказать последнее «люблю» во время последней встречи, когда пытался сказать, но она отмахнулась «Не сейчас! Потом!». Асель — человек который идёт к своей цели, отбрасывая всё, что может отвлечь от неё.

Вот только «потом» превратилось в «никогда».

— Карташов, стой! При таких ранах невозможно выжить, кроме того, её тело отнесло течением! — кричал Щеглов, который вместе с Чумаковым схватили его, удерживая от прыжка в реку. Остальные держались на расстоянии, боясь того, что мог наделать парень в неадеквате с диким и неуправляемым Потенциалом.

***

Юрий Безруков достал сигарету.

— Не возражаете, если я закурю? А то она все мозги проела, что я слишком много курю. Здоровый образ жизни и всё такое.

— Да, конечно, — ответили Щербаков и Чаглар

Юрий открыл окно и затянулся сигаретой.

— Хотя курю я многовато, он прав. Раньше я почти не курил.

— После смерти дочери — ничего удивительного. Соболезную, — сказала Чаглар.

— Да… Тут не то что закурить — тут сорваться с катушек будет уместно. И у меня начались проблемы со сном. Я решил разыскать пропавшего друга. В отеле я как всегда не смог уснуть и решил напиться, потому что очень устал с дороги и надо было хоть как-то отдохнуть, а узнавать, продают ли в местных аптеках снотворное без рецепта — как-то не хотелось. Вот тогда в пьяном угаре я встретил Алису. Она пыталась умыкнуть у меня кошелёк.

— Мило.

— Да не то слово. Познакомились мы с ним, я потом на неё то и дело натыкался. А потом управляющий подошёл ко мне и сказал, чтобы я не ходил гулять ночью, так в это время в городе небезопасно. Я сначала хотел возразить, что я не мог гулять по городу, так как лежу на кровати в номере целыми ночами, не сомкнув глаз, а потом понял, что дело нечисто. И потому мне надо было узнать, кто такая Алиса и как он связана с моими ночными прогулками.

— И кто же она такая?

— Она моя галлюцинация.

— Так я не понял, сначала вы говорите, что вы галлюцинация Алисы, потом говорите, что Алиса ваша галлюцинация.

— Ну тут можно развести: «И я не знал, то ли я Чжуан Чжоу, которому приснилось, что он — бабочка, то ли бабочка, которой приснилось, что она — Чжуан Чжоу». Нет, это не раздвоение личности. Или популярное руководство, как вызвать у себя острый психоз, как там… Когда пытаются сделать воображаемую девушку?

— Тульпу.

— Точно, тульпа. Но так или иначе, субличность, созданная специально или случайно — это копия личности с изменёнными чертами. А не отдельная личность. Я выяснил, что я не страдал от бессонницы — когда я засыпал, просыпалась Алиса и шла делать свои дела, а утром возвращалась домой и ложилась спать и потом просыпался уже я. Потому я чувствовал себя таким измотанным. Я припёр её к стенке. Алиса — не порождение моего больного разума. Алиса — самостоятельная личность, с которым мы вынуждены делить одно тело, как два сварливых соседа — коммунальную квартиру, потому что на отдельное жильё денег не хватает.

Когда я припёр Алису к стенке, он сказал, что Алиса Дорофеева — это его псевдоним, а звали её Яков Морозов. Я не поверил. Тогда она рассказала, почему её убил отчим — силой своего Потенциала она превратил бутылки в лягушек. Отчим решил, что мальчик одержим и избил его до смерти.

— Он имеет доступ к вашей памяти.

— Я тоже об этом подумал. Я помню, что знал об этом случае со слов сотрудника и попросил Алису рассказать те подробности, которые я не мог знать. А потом мне прислали протокол с места событий. Там было упомянуто, что дома прыгало множество лягушек. Потом я съездил к месту преступления. Совпало всё — и клад со стёклышками, которые она зарыла в саду, и нарисованный ей самолётик в любимой детской книжке. Видимо произошёл сбой в пространственно-временном континууме и вместо того, чтобы отправиться на небеса, или куда там полагается, она оказался в моём теле.

— Она захватил твоё тело, — произнёс Щербаков.

— Агеев и его последователи принесли много горя моей семье, так что не трудно догадаться, какие эмоции я испытывал, когда понял, что сын Агеева живёт в моём теле и имеет доступ к моим воспоминаниям. Из-за одного из воспоминаний погибла моя дочь, — на лицо Юрий легла тень, — на что Алиса иронично отметила, что я так долго воюю со своим врагом, что уже сросся с ним. И она не то чтобы сильно рада умереть в возрасте четырёх лет, чтобы годы спустя очнуться в теле сорокалетнего мужика.

— И что ты решил?

— Ей было столько же лет, сколько моей дочери… Она совсем молода и не видела жизни. И я позволил ей жить, играя роль ворчливого старика, который сидит на чердаке и иногда выходит в прихожую, чтобы вспомнить о былом. И Алиса не подвела меня: закончила медицинский и стала хирургом, хотя я не очень доволен, что он вступила в мафию.

***

От удара тело Асель упало в реку. Юрий был тяжелее почти в два раза, потому его тело распласталось по земле. Алиса видела его со стороны. Значит, Юрий мёртв. Значит, оба они мертвы. Босс, сам того не подозревая, уничтожил две жизни.

— Алиса, слушай меня внимательно. Я остановлю время, а ты восстановишь тело. И ещё… После того, как всё закончится, не потрать напрасно свой шанс на жизнь.

— Шанс на жизнь… Что? Ты умрёшь?

— Да. Босс же убил меня, значит кто-то должен уйти на тот свет.

— Постой! Я могу вылечить тело!

— Нет, Алиса, мне больше нечего делать на этом свете после того, как моя дочь умерла. Кроме того, я не думаю, что тебе нравится жить как в дешёвом ситкоме с закадровым смехом, как мужик и баба живут в одном теле.

Алиса усмехнулась:

— Прощай.

— Five Finger Death Punch. The World.

***

Ах, если бы он был зефирным человечком
Он бы просто вытащил червоточину
И заполнил пустоту зефиром
И он бы стал парить в зефирном мире…

Заведующий патанатомии Роман Щербаков занял место босса мафии. Команде пришлось выдержать напряжённую борьбу, чтобы доказать право на власть, но им не привыкать находиться под ударом и держать удар. Алиса Дорофеева предпочёл дальше занимать место «серого» кардинала.

— Слушайте, тут Нефедов такой прикол рассказал! Он спросил на паре: у кого может выпасть матка? Один студент отвечает — у женщин. А он такой: ну так понятно, что у женщин, а не у мужчин. Разве что у нас, у патологоанатомов, ещё из рук может выпасть.

Ты улыбаешься криво. «Ты навороченный робот, притворяющийся человеком! Знаешь, когда улыбнуться, когда съязвить, а когда и заплакать» — говорила тебе Наташа. Ты сломанный робот, который имитирует чувства, от чего людям становится не по себе от эффекта зловещей долины. Ты на автомате сдал государственные экзамены. Ты получил диплом патологоанатома и сам Роман Щербаков сделал одолжение и принял тебя на работу.

На работе ты держишься, но теперь даже у Воронцов удивительным образом проснулась тактичность. А может, он просто боялся Burn It Down. Это не имеет значения. Ничто не имеет значения. Вечером ты приходишь домой. На прикроватном столике фотография в рамке. На фото запечатлена девушка восточной внешности в хиджабе. Ты распечатал немногочисленные фото, которые вы успели сделать. Ты знал, что Асель нравились немецкие рок-группы, в частности, Rammstein и Oomph!, потому купил диски с их музыкой. Она любила стихи Низами и Фирдоуси. Она рассказывала притчи Джалаладдина Руми.

The power of love
A force from above
Cleaning my soul
Flame on burn desire
Love with tongues of fire
Purge the soul
Make love your goal

Ты лежишь на полу, а из проигрывателя доносится песня. Ты не мог даже толком проститься с ней. Асель работала разведчиком, потому естественно фонд не предоставил бы тебе никакой информации. А что насчёт её семьи… Есть препятствия, которые не в силах преодолеть даже всепобеждающая сила любви. Её приёмный отец был мусульманским священнослужителем, потому точно бы не обрадовался тому, что какой-то неверный был влюблён в его дочь.

Алиса верно отметила, что у их отношений мало шансов. Карташов атеист, она верила в Аллаха. Ярослав родом из русской семьи еврейского происхождения, Асель же была турчанкой не только по крови, но и по духу, хотя она была наполовину арабкой. Было удивительно, как отец девушки, которая станет матерью Асель, дал согласие на этот брак, ведь испокон веков арабы и турки питали ненависть друг к другу. И это обстоятельство счастья ей не принесло.

Алиса предложила Ярославу переехать к нему на уже собственную квартиру — Щербаков проявил щедрость к нему. Поначалу Карташов не хотел терять квартиру, которая сдавалась по умеренной цене, но Алиса сказала, что членам мафии делают хорошие скидки, потому если он захочет, то всегда сможет найти другую квартиру, ничем не хуже прежней. Карташов насмешливо сказал, что вскоре Алисе придётся этим заняться, потому что он скоро надоест ей своим нытьём.

Алиса не пыталась его развеселить, не приставала с разговорами, спокойно относилась к его мрачному настроению, а иногда и слезам. Она слушала, не перебивая, его долгие рассказы о Асель, о том, какая она хорошая и замечательная. Хотя она и отмечала, что Асель чем-то похожа на птицу из притчи Руми, которую она рассказала Карташов:

Какой-то человек дрозда поймал.
«О муж почтенный, — дрозд ему сказал, —
Владелец ты отар и косяков.
Ты много съел баранов и быков,
Но пищей столь обильною мясной
Не пресыщен — насытишься ли мной?
Ты отпусти меня летать, а там
Тебе я три совета мудрых дам.
Один в твоей руке прощебечу,
Другой, когда на крышу я взлечу;
А третий — с ветки дерева того,
Что служит сенью крова твоего.
Моим советам вняв, — пока ты жив, —
Во всем удачлив будешь и счастлив.
Вот первый мой совет в твоих руках:
Бессмыслице не верь ни в чьих устах».
Свободу птице человек вернул,
И дрозд на кровлю весело вспорхнул.
Пропел: «О невозвратном не жалей!
Когда пора прошла — не плачь о ней
И за потери не кляни судьбу!
Бесценный, редкий перл в моем зобу.
Дирхемов верных десять весит он…
Им был навеки б ты обогащён!
Такого перла больше не сыскать,
Да не тебе богатством обладать!»
Как женщина в мучениях родов,
Стонал, кричал несчастный птицелов.
А дрозд: «Ведь я давал тебе совет —
Не плачь о том, чему возврата нет!
Глухой ты, что ли, раз не внял тому
Разумному совету моему?
Совет мой первый вспомни ты теперь:
Ни в чьих устах бессмыслице не верь.
Во мне дирхем, не боле, если взвесить,
Как я могу таить дирхемов десять?»
«Ну что ж, — себя утешил птицелов, —
Не столь велик потерянный улов!
Но молви, птица, мне совет свой третий!» —
«Что, человек, тебе советы эти!
Давать совет глупцу — пустое дело!» —
Так птица молвила и улетела.
Глупцу давать советы — всё равно
Что в солончак сухой бросать зерно.
Зерно в солончаке не прорастёт.
Совет глупцу не даст достойный всход.

***

Тренькнул телефон, оповещая об SMS. Алиса взяла телефон и увидела, что сообщение от незнакомого номера:

«Привет, мы можем встретиться?».

Он стёр SMS и добавил номер в чёрный список.

— Ты чего в моём телефоне лазаешь? — Карташов сказал недовольно, но не оторвался от микроскопа. Он по-прежнему смотрел гистологию на дому. Алиса имела своё мнение и по поводу сверхурочной работы, и по поводу трупного материала в жилом помещении, пусть и обработанного формалином, но предпочитал помалкивать. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы оно не вешалось.

— Да там просто рекламная рассылка.

— Всё равно не трогай!

— Ладно, больше не буду, — Алиса сказала примирительно, — иди спать, время позднее.

[1] Ibn al ahira - с арабского «сукин сын»