Частный детектив Малколм Ривер

Действие происходило в небольшом кабинете, который был весьма скромно обставлен — рабочий стол с компьютером, принтером и документами, полка с папками и книгами, компьютерное кресло и стул для посетителей. На стенах не было ни фотографий, ни плакатов — только настенный календарь. В подобной спартанской обстановке происходила работа частного детектива и в том числе один из неизбежных аспектов этой работы. Момент истины, так сказать, когда детектив делится результатами поисков. И как правило, отчёт о расследовании редко является поводом для радости. Хмурый мужчина, чьи платиновые волосы были собраны в хвост, поведал недовольным голосом о том, что муж уже давным-давно изменяет клиентке и в качестве доказательства показал фотографии. И мало кто узнав подобное сохранял самообладание. «Пошло говно по трубам!» — Ривер прокомментировал про себя. Некоторые люди плачут красиво — глаза блестят, слёзы катятся по точёным щекам. Увы, рыдающая клиентка вызывала лишь отвращение — рыхлое тело тряслось как желе, а сам плач сопровождался противными повизгиваниями.

— Как он мог так со мной поступить?! После стольких лет брака?!

Малколм хотел воздеть глаза к небу. Взгляд упёрся в потолок и ему снова пришлось вернуться в суровую реальность.

— Мадам, я частный детектив, а не психотерапевт. Хотя я думаю, он вам тоже понадобится. И раз я выполнил свою работу, то давайте обсудим вопрос оплаты.

— Да как вы можете говорить о деньгах в такой момент?! — женщина возопила с интонациями артистки погорелого театра.

— Могу. И буду говорить. Я потратил своё время и усилия и имею право получить то что мне причитается, — детектив продолжил гнуть свою линию. По тому, что этот плач вызывал у него раздражение, а не желание утешить, он понял, что это была игра на публику и потому он остался безразличен к ней.

— У вас нет ничего святого! — клиентка будто бы требовала пожалеть её.

— Вы не платили мне за то, чтобы я выслушивал ваши истерики! И если вы мне не заплатите, я обращусь в полицию! — Ривер начал терять терпение и потребовал прекратить этот балаган.

— Да подавитесь вашими деньгами! — женщина расписалась на чеке и швырнула его на стол. Тот лишь поднял бумажку и посмотрел на свет.

— Чек настоящий.

— Сердца у вас нет! — крикнул она с надломом в голосе.

— Ну всё, давайте до свиданья, — Малколм сделал движение рукой, словно смахивал мелкий мусор со столешницы.

Женщина хлопнула дверью. «Неудивительно, что муж стал ей изменять» — подумал Малколм. Хотя он не вдавался в моральные аспекты — просто делал свою работу и получал за это деньги. Конечно, с деньгами было не так всё просто — клиенты не спешили раскошелиться, особенно когда полученная информация вовсе не была поводом для радости. На первых порах ему частенько не платили, и теперь он в обязательном порядке заставлял подписывать договор.

Звякнул колокольчик на двери, и в приёмную упругой походкой вошёл посетитель. Это был молодой мужчина с волосами цвета воронова крыла, стриженный под каре. Ривер, завидев его, сжал ручку, словно собрался воткнуть её кому-то в глаз.

— Чего тебе надо? — гаркнул он.

— Ты всегда так с клиентами разговариваешь? — Браун был не сильно смущён неприветливым приёмом.

— Так ты и не мой клиент, чтобы быть с тобой вежливым, — Ривер горделиво поднял подбородок.

— Ты всё ещё злишься, Малколм?

— А ты предлагаешь сделать вид, что того дерьма не случилось, Брайан?

Мужчины уставились друг на друга в молчаливом вызове.

— Кто старое помянет, тому глаз вон, — Браун сделал выпад.

— А кто забудет — тому оба. Ну так что тебе понадобилось?

— А тебе не приходила в голову мысль, что я пришёл проведать тебя? — мужчина принял непринуждённый вид, желая перевести разговор на рельсы светской беседы.

— В мой офис посреди рабочего дня? Ну-ну, — Ривер изрёк со скепсисом.

— Хорошо, — Брайан выпрямился, — есть к тебе одно дело.

— Значит я прав — ты пришёл не проведать, — детектив откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

— Да хватит из себя обиженного строить! — Браун стукнул кулаком по столу, потеряв терпение, — тебе ещё не надоело выслеживать неверных супругов и копаться в чужом грязном белье?

— По крайней мере, это легальная работа в отличие от того, чем вы занимаетесь, — голос Малколма не дрогнул.

— Ну так ты поможешь нам? — брюнет старался не отвлекаться на колкости и настаивал на просьбе, ради которой он пришёл.

— Деньги вперёд, — отрезал Малколм.

— Что?!

— Моё время стоит денег, потому я не буду помогать бесплатно. Так что давай плату — и я буду готов выслушать что вам надо.

— Ну ты и стервец, Ривер, — Браун полез за бумажником, — обычно ты берёшь оплату после работы.

— Вы относитесь к той категории людей, с которых лучше брать оплату вперёд.

***

После визита Брауна Ривер закурил.

Звякнул колокольчик.

— Дело в том, что у меня состояться сделка. Дело можно сказать на миллион. В прямом смысле этого слова.

Посетитель — акула бизнеса в деловом костюме, который пробежался взглядом по помещению и остался недоволен увиденным. И до него клиенты жаловались, что офис мог быть обставлен и побогаче.

— Хорошо, я понял. А что собственно не так с этой сделкой?

— Дело в том, — делец таинственно понизил голос, — что о будущем партнёре ходят слухи, что он имеет пристрастие к наркотикам.

— И у вас есть основания подозревать в этом.

— Но ведь дыма без огня не бывает и…

— Люди могут болтать всё что угодно, — перебил Ривер, — значение имеет лишь то, как вы сами относитесь к этой ситуации. Значит, у вас и до этого были сомнения в надёжности партнёра.

— Значит я прав? — бизнесмен заискивающе взглянул в глаза.

— Я не могу это сказать. Мне нужно провести расследование, чтобы подтвердить ваши сомнения или опровергнуть их.

— Хорошо, я согласен.

— Тогда подпишите договор, — Малколм протягивает отпечатанный на листе формата А4 шаблон.

— Знаете… — мужчина не спешил взять документ, — я не привык подписывать документы, предварительно не изучив их внимательно. Давайте я позже подпишу.

— Сначала договор, а потом расследование, — Малколм кладёт договор на стол.

— Но…

— Впрочем, вы можете изучить его, я не возражаю. Но я и пальцем не шевельну, пока вы не подпишете договор. Не только вы опасаетесь, что могут оставить в дураках.

Звякнул колокольчик.

О нет… Нервный мужчина средних лет чуть не вынес дверь, когда входил внутрь, разговаривал очень громко, когда рассказывал о своей ****и-жене, он срывался на крик и бешено размахивал руками.

— Я не буду браться за ваше дело.

— Почему?! — казалось, от вскрика мужчины задрожали стёкла.

— Вам лучше обратиться к психиатру.

— Вы думаете, что я псих?! — он сжал кулаки и выглядел так, словно набросится на детектива.

— Я этого не утверждал. Но я не могу вам здесь помочь, вам нужен психиатр, — Малколм сказал участливо.

— Чёрт бы вас побрал! — мужчина выскочил из кабинета, хлопнув дверью.

— Интересно, когда мне придётся покупать новую дверь? — Ривер произнёс вслух.

Кто-то хорошо танцует, кто-то поёт красиво, кто-то может прочитать все комментарии под политическим постом и не тронуться умом. После пережитого у Ривер появился талант иного рода — он безошибочно определял психов и избегал их. К примеру, у того нервного мужчины был явный бред ревности. Проблема бредовых расстройств была в том, что они в принципе не поддавались переубеждению, единственный способ доказать человеку, что его не преследуют зелёные человечки — это психотропные препараты. Так что, если бы оказалось, что жена ему не изменяет, он бы решил, что Ривер дилетант или жена догадалась о слежке и потому не попалась. Если бы оказалось, что изменяет, ибо если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят, то последствия могут быть очень печальными, вплоть до убийства.

Ещё Ривер соблюдал осторожность в поисках пропавших детей. Да, подростки нередко сбегают от своих родителей, тут он просто говорил им, где находится их ребёнок. Если же дело попахивало явным криминалом, он предпочитал делать вид, что не справился с заданием и советовал обращаться в полицию. Малколм опасался, что его могут заподозрить в том, что он специально крадёт детей ради раскрываемости. Иногда ему не хотелось раскрывать место нахождения сына или дочери, потому что про некоторых родителей он говорил, что сам бы от них сбежал. Сам по себе побег — это сигнал явного неблагополучия, либо отношения в семье оставляют желать лучшего, либо у подростка серьёзные проблемы, вплоть до психических заболеваний. Малколм предпочитал не вникать во все тонкости взаимоотношений, и так понятно, что здесь он ничего не может поделать, разве что обратиться в органы опеки, если дело совсем дрянь.

«Хватит! Наигрался уже в героя-спасителя. И доигрался».

***

В свой выходной Ривер сидел на скамейке в парке и слушал музыку через наушники. Рядом с ним лежала открытая пачка чипсов, откуда он периодически брал по одной штуке и клал себе в рот. Вопреки всем литературным штампам о частных детективах, он не носил пальто-честерфилд и кепи и не курил трубку. Он курил обычные сигареты и то в только минуту сильного волнения, например, после встречи с Браун. Свои длинные волосы он теперь собирал в хвост, повязывая чёрной шёлковой лентой, правда он по-прежнему пользовался фиолетовой помадой, без неё черты лица выглядели невыразительными. Просто обычный мужчина, который занимается обычным делом.

«Вот чего мне точно не хватало, так привета из прошлого!» — вот что он подумал, когда узнал в одном из гуляющих участника отряда Браун. Рэй Диксон присоединился незадолго до его исчезновения, и по правде сказать, очень сильно его раздражал. «Такому нассы в глаза — всё божья роса» — говорил Ривер. Его самообладание уместно для взрослого мужа, но никак не для юнца. Тот заметил Ривер и помахал ручкой, но тот никак не ответил на приветствие.

— Можно я присяду? — юноша указал на свободное место на скамейке.

— Нельзя.

Рэй сел рядом.

— В тебе играет дух противоречия и бунтарства? — Ривер покосился на него.

— Ну так скамейка общественная, а не твоя собственная, — невозмутимо ответил Рэй.

Ривер переложил пачку чипсов.

— А это ты зачем сделал?

— Чтобы ты не полез сюда своими грязными клешнями. Чипсы-то мои собственные.

— Не беспокойся, я не люблю чипсы, мне нравится мороженое.

— Зато я стал к сладкому равнодушен. Раньше меня бесило, когда Джереми сжирал все конфеты в одну харю, он же не один живёт, ёксель-моксель. А потом мне фиолетово, есть ли конфеты или нет.

— Чипсы не очень здоровая еда, — заметил Рэй.

— Ну так я не ем их на завтрак, обед и ужин. И кроме того, не буду же я сидеть в парке с термосом с супчиком.

— А почему бы и нет?

— Потому что я не хочу. И вообще я не обязан отчитываться о своём образе жизни.

— Почему ты ведёшь такой образ жизни? — спросил юноша.

— С какой стати ты вообще меня об этом спрашиваешь? — Малколм ответил вопросом на вопрос.

Ривер был в благодушном настроении и не рассердился.

— Для меня это выглядит так — ты где-то пропадал восемь месяцев, потом мы нашли тебя привязанным к кровати в психушке, затем ты в пух и прах разругался с Браун и ушёл не попрощавшись. Так откуда мне знать, что тебе пришлось пережить?

— Почему тебя это так волнует? Мы же были едва знакомы.

— Ты мне не чужой, Малколм, даже если мы знали друг друга недолго, — Рэй подсел к нему ближе.

***

Тогда Ривер расследовал дело по поводу массового убийства. В одном кафе посетители одновременно умерли от асфиксии. Следов каких-либо отравляющих веществ не обнаружено. Они просто перестали дышать.

— Minutes to Midnight, — молвит Ривер.

Потенциал щёлкает и гудит. Поначалу всё идёт как обычно — забегаловка, которых тысячи по всей стране в самый разгар дня. Официанты едва успевают разносить заказы, по кафе носятся детишки, едва не сбивая с ног. Ривер недовольно кривится — он не любит сопливых детей. В помещении стоит гул, перемежаемый детским визгом. Малколм подумал, что не пошёл бы сюда обедать, даже помирая с голода.

И тут в кафе вошёл мужчина. Его не смутило то, что свободных мест почти не было, он направился к понравившемся столу, который был уже занят семейством. И хотя трапеза только началась, родители с детьми тут собрались и освободили стол.

«Чтобы они без боя, без скандала взяли и уступили насиженное место, хотя они не успели съесть и половину? Что-то тут нечисто», — Ривер решил обратить внимание на этого мужчину. К нему тут же подошёл официант, хотят на других столах громко жаловались, что они торчат тут целую вечность. В этот момент пронзительный детский визг прорезал воздух. Ривер снова поморщился. Мужчине тоже не нравился творящийся шум-гам, потому он сказал:

— Я хочу пообедать в тишине. Потому сидите тихо, даже дышать не смейте!

И тут повисла зловещая тишина. Люди действительно перестали дышать, вскоре теряя сознание от нехватки кислорода. А убийца сидел за столом как ни в чём не бывало, ожидая, когда ему приготовят обед.

«Ах ты вонючий ублюдок! Ты поплатишься за это!». Ривер последовал за Minutes to Midnight как ищейка взявшая след. Азарт преследования захватил его, заставив позабыть об осторожности. Хотя ему бы следовало быть осторожным — не то что бы Потенциал мог похвастаться боевыми характеристиками. Но это не особо смущало Ривер — он мог навалять кому угодно даже без Потенциала.

Я держу тело в отличной форме
Хитрый слух, а глаз как у орла
Работаю все дни, и даже субботы
С восьми утра до восьми утра[1]

Попетляв пятнадцать минут по переулкам, он нашёл другое кафе. А вот и убийца собственной персоной, сидит нарезает бифштекс. Ривер уверенно пересекает порог заведения. И тут он чувствует, что он не может двинуться с места, а его воля растворяется.

«Проклятье! Я подошёл к нему слишком близко» — была его последняя собственная мысль.

— О, кажется до тебя дошло, в чём соль. Присядь.

Малколм Ривер механически садится на стул.

— Как тебя зовут?

— Малколм, — ответил он голосом без интонаций.

— Ты такой красивый, Малколм.

Тот ничего не отвечает.

— Раздевайся.

Он стягивает плащ с плеча, обнажая белую кожу. Убийца смотрит на голое плечо, прежде чем сказать:

— Знаешь, я передумал. Лучше расскажи, как ты меня нашёл.

***

— Диксон, я побывал в аду и вернулся обратно, а мне предлагают сделать вид, что ничего этого не произошло и вести себя как ни в чём не бывало.

— Малколм…

Ривер сграбастал чипсы и запихал их в сумку. Хрупкие пластинки трещали от резкого движения.

— Я собираюсь домой.

Он бродил по проулкам, прежде чем встал у одной стены и врезал по ней кулаком. «Зараза, вот почему ему надо было сейчас явиться и напомнить о прошлом!». Всё ещё болит. Мозгоправ честно сказал, что должно пройти время, прежде чем сознание сможет смириться с тем, что произошло и найти силы преодолеть это. Потому всё ещё болит.

***

Звякнул колокольчик.

В офис явился мускулистый мужчина почти двухметрового роста. Его волосы белы как снег, а странный цвет глаз — чёрная склера, красные радужки, — делал взгляд немного жутким. Хотя он был одет в штатское, в его движениях чувствовалась военная выправка.

— Добрый день, Ривер, — поздоровался мужчина.

— Добрый день. Должно быть, вы из полиции? — Малколм решил устроить небольшой фокус.

— Как вы угадали? По большому пальцу правой руки? — посетитель усмехнулся уголком рта.

— Нет, рыбак рыбака видит издалека. Я тоже коп, только бывший.

Мужчина представился:

— Капитан Роберт Палмер.

— Чем могу быть обязан, господин Палмер?

— Вы слышали что-нибудь о отряде Брауна?

Малколм и Роберт уставились друг на друга.

— А причём тут отряд Брауна? — Ривер прервал молчание.

— Я знаю через какой кошмар вам пришлось пройти, находясь в плену у этого психопата. Это было просто ужасно.

— Рад, что хоть кто-то это понимает, — Ривер кивнул.

— Эта компашка самозваных героев считает себя выше закона. Но пока нам не удаётся их приструнить. Так как вы бывший член этого отряда, вы могли бы нам помочь…

— Значит так, разбирайтесь между собой сами, а меня в это дерьмо не втягивайте.

— Вы отказываетесь сотрудничать с полицией? — в голосе Палмера появились угрожающие интонации.

— А кому-то предъявлены обвинения? Бросьте, я все ваши штучки знаю — сам ими пользовался в своё время, — Малколм усмехнулся, давая понять, что он ничуть не напуган.

— Но в то же время вы не поддерживайте с ними дружеские отношения.

— Просто не хочу оказаться между молотом и наковальней. Вы сами сказали, что знаете через какой кошмар мне пришлось пройти. Так что с меня хватит.

— Ладно, как тогда насчёт другого дела? — голос Роберт стал ровнее.

— У вас же есть возможности. Куда более обширные, чем у скромного частного детектива.

— Дело касается нашей сотрудницы, и оно в высшей степени деликатное. Потому мы не можем воспользоваться, как вы выразились, возможностями. Она не хочет, чтобы потом все перешёптывались за её спиной.

— Ладно. Вот только как вы будете оплачивать мои услуги?

— Я предлагаю вам бартер. Я в курсе, какие трудности испытывают частные детективы, потому предлагаю вам беспрепятственный доступ к служебной информации.

— Кхм, кхм, ну знаете ли вы, деньги всё-таки весомее, я выполняю конкретную услугу и получаю за это конкретную сумму. А бартер… К примеру, подкинутое дельце окажется затратным и по времени и по нервам, а возможно и по финансам. А доступом смогу воспользоваться только один раз. Тогда овчинка не стоит выделки. И кроме того, вы обещали это только на словах. Кто даст гарантию, что когда мне реально что-то понадобится, вы не включите дурачка и не скажете: «Ты о чём дружище? Какой ещё доступ? С дуба рухнул?».

— Я знаю об одной вашей способности, которая могла бы помочь в этом деле.

— Какой? Моей уникальной дедукции? — Ривер продолжил кривляться.

— Нет, Ривер, Minutes to Midnight.

Ривер чуть не споткнулся на месте.

— Вы меня шантажируете? — он тут же стал серьёзным и принял угрожающий вид.

— Ни в коем случае. Просто дело на самом деле запутанное и, как я говорил ранее, деликатное. И нам бы очень понадобилась твоя помощь.

— У вас тоже есть Потенциал?

Роберт поднял руку и молча провёл по ней лезвием. В порезе тут же появились что-то похожее на кучу мелких призраков.

— Ладно уж, давайте вашу сотрудницу!

— Её зовут Дамира Драйзер. И пожалуйста, когда она будет рассказывать свою историю, воздержитесь от каких-либо острот.

***

В офис вошла шатенка с волосами до плеч. Держалась она прямо, черты лица твёрдые, словно высеченные из мрамора. Безупречный овал лица, полукружья бровей, правильный нос, тонкие губы, обрамлявшие прямой рот. У неё тёмно-серые глаза, холодные как металл.

— Добрый день, Ривер, — голос был вполне человечным, но в нём не было и намёка на заигрывание. Девушка пришла по делу и только по делу.

— Добрый. Должно быть вы из мусульманской семьи немецкого происхождения, — Ривер снова решил совершить маленький трюк.

— А как вы угадали?

— Я понял это по имени и фамилии. Драйзер — это немецкая фамилия, кроме того вы разговариваете коротко и отрывисто, хотя и без акцента. Значит родной язык — немецкий. Дамира — женский вариант имени Дамир. Но зачем немцам давать детям восточные имена? Значит семья исповедует ислам.

— Очень трудно выбрать имя, которое бы гармонировало по звучанию с фамилией.

— Хорошо. Так в чём ваша проблема?

— У меня есть сестра-близнец Медина Драйзер. И хотя мы похожи друг на друга внешне, наши характеры представляют собой полную противоположность. Я человек довольно жёсткий, про меня говорят — как кремень. Собственно, с именем не прогадали — Дамир с тюркского значит «твёрдый, каменный». Моя сестра наоборот кроткая и послушная. В детстве я защищала её от хулиганов.

Дамира говорила — словно делала доклад об очередном расследовании. Каждое предложение — отдельный факт.

— Подозреваю, что ваша семья была не очень довольна тем, что вы пошли работать в полицию.

— О, да… Началось всё с того, что она пережила тяжёлые роды. Ей срочно понадобилась кровь для переливания. Естественно, я прибежала в больницу, но моя кровь ей не подошла. Кроме того, оказалось, что у меня первая группа крови.

— И в чём проблема?

— Проблема в том, что у отца четвёртая группа крови. А согласно законам генетики, у человека с четвёртой группой крови не может родиться ребёнок с первой.

— Но это чушь какая-то. Кошка может родить котят от нескольких котов, но у человека такое невозможно.

— Суперфекундация. Я знаю про это дерьмо. Мне в последнее время пришлось погрузиться в генетику, но давайте по порядку. Он потребовал сделать тест на отцовство. Тест показал, что он не мой отец. Мама клялась и божилась, что даже не думала об измене и понятия не имеет, как так вышло. Он проверил Медину на ДНК. Тест показал, что она его дочь. Тогда уже я потребовала сравнить мою ДНК и ДНК моей мамы. И оказалось, что она не моя биологическая мать.

Ривер изначально заметил лёгкие тени под глазами, но отсутствие дрожи в руках — девушка хорошо держалась, хотя в последнее время ей приходилось несладко. И теперь стало понятно, почему.

— Вот как.

— Тогда я пыталась понять, как такое возможно. И тогда я погрузилась в медицинский ад. Такое возможно, только если во время ЭКО специально подсадить яйцеклетку от другой женщины, оплодотворённой семенем донора. Но моя мама никогда не лечилась от бесплодия!

— Но может не стоит искать чёрную кошку в тёмной комнате и предположить банальную халатность? Ваша мама родила близнецов, но одного из них перепутали.

— Я думала и об этом. Но я копнула слишком глубоко. Я подняла документацию из женской консультации и там оказалось, что мама вынашивала одного ребёнка.

— Вот это уже странно. Там не могли ничего напутать?

— Моя беременная подруга жаловалась, что её замучили проверками, так что нет, напутать не могли. Тем более до изобретения УЗИ ещё можно не знать, сколько детей вынашивает женщина, но на тот момент УЗИ было. И оно показало, что у мамы был один ребёнок.

— Да-а-а. Ещё понятно перепутать детей, но перепутать количество детей…

— И даже если мою маму не смутило то, что ей принесли двух детей, женщина, которая не досчиталась своего ребёнка точно бы подняла шум.

— Хорошо, позвольте бестактный вопрос — а зачем вам это надо?

— Я не собираюсь разыскивать своих биологических родителей. Сейчас уже смысла нет, я выросла в этой семье. Я хочу разобраться в том, что тогда произошло в роддоме, как я оказалась у моих родителей.

***

Ривер позвонил Роберту и попросил его о помощи. Тот ответил, что сейчас находится на месте преступления и предложил детективу подъехать на место.

Местом преступления оказалась квартира из ценовой категории «я могу это позволить, а вот вы не можете, нищеброды». Там уже орудовала полиция, но Роберт приподнял огораживающую жёлто-чёрную ленту.

На полу лежал мёртвый мужчина. Над ним склонился судмедэксперт, едва не касаясь трупа длинными распущенными волосами.

— Мендоза, ты бы хоть свои патлы прибрал. Или совсем утратил брезгливость? — Роберт сделал замечание.

Тот проигнорировал упрёк и обратил внимание на спутника Палмер.

— А это кто?

— Знакомься, это частный детектив Малколм Ривер.

— Рад знакомству, — Мендоза протянул руку в перчатке.

— Без обид, но ты только что трогал труп, так что ручкаться не буду. Я ещё не утратил брезгливость, — Ривер ещё и сделал шаг назад для верности.

— Ну как хочешь, — тот не обиделся.

— Что ты скажешь про труп? — говорит Роберт

— Смерть наступила вчера где-то после полудня. В правом виске входное отверстие от огнестрельного ранения. Рядом с ним лежит пистолет.

— Малколм, взгляни пожалуйста.

— Да я не то что бы крутой следователь…

— Не принижай себя, у тебя есть способности.

Малколм тяжело вздохнул и осмотрелся. Обычный рабочий стол. На нём были ноутбук, карандашница, исписанный лист бумаги… И что-то было не так. Он протянул руку…

— Не трогай ничего! — он услышал позади себя предупреждение.

— Я не собирался. И это точно убийство.

— И почему ты так считаешь? — спросил Мендоза.

— Убитый — левша. Смотрите, — Малколм вытянул руку, — все предметы на столе расположены так, чтобы их было удобно взять левой рукой. Мышка воткнута в ноутбук слева, карандашница находится слева, лист бумаги слева.

— И как это связано с убийством?

Малколм сделал вид, что пытается приставить пистолет правой рукой к левому виску.

— Вам не кажется, что совершить самоубийство таким образом не очень-то удобно?

— Ладно, значит его кто-то убил. Но следов взлома нет.

— Значит он впустил к себе убийцу. Или он проник сюда другим образом.

— Ладно, Ривер, чего тебе понадобилось? — спросил Роберт.

— Можно тишком поговорить?

— Мендозе можно доверять. У него тоже уникальная дедукция.

— Мне понадобится отмотать время больше чем на двадцать лет назад и на это понадобится не менее пятнадцати минут. Как ты думаешь, как медперсонал отнесётся к тому, что в родзале будет торчать левый мужик?

— Согласен, это проблема. Ну что ж, попробую переговорить с санитарной службой, пусть закроют отделение на обработку.

— А как попасть во внутрь этого отделения, не привлекая к себе внимания?

— Здесь нам понадобится помощь Гарднера. Думаю, он нам не откажет.

***

Малколм Ривер вёл приём посетителей в первой половине дня, а во второй занимался собственно расследованиями. И хотя многие жаловались, что им неудобно, Малколм не собирался менять расписание — в конце концов, кому это действительно надо, тот найдёт возможность прийти, а вот постоянные опоздания из-за непредвиденных обстоятельств во время следствия точно бы не улучшили репутацию.

И вот сейчас он стоял посреди ночи около здания роддома, ожидая Гарднера. Наконец мужчина явился, весело ухмыльнувшись.

— А ты тот самый детектив Малколм Ривер?

— Интересно, чем же я так знаменит?

— Ты не то что бы очень знаменит, но в нашем кругу мы хорошо знаем твою историю.

— Харе трепаться. Давай приступим к делу.

— Лады, — Гарднер приставил к стене зеркало и нырнул в него.

— Давай, ты тоже, — он махнул рукой в отражении. Ривер приблизился к зеркалу и Потенциал тут же утянул внутрь.

— Итак, куда нам нужно?

Ривер оглянулся и увидел обстановку вокруг себя. Это была больница… Только совершенно пустая.

— В обсервацию.

Они молча поднялись по лестнице и свернули налево по коридору, затем прошли в родзал.

— Здесь полно хромированных поверхностей. То, что надо, — Гарднер прикоснулся к ножке кровати.

Гарднер и Ривер появились посреди палаты.

— Это работает как портал?

— Да. Интересно, как же работает твой Потенциал?

— Сейчас увидишь, только это будет не быстро. И давай встанем в изголовье из уважения к матери Дамиры.

— Можно подумать, я горю желанием заглянуть между ног рожающей женщины.

— Зрелище, я так скажу, не для слабонервных.

Гарднеру надоело смотреть на мелькающие кадры в ускоренной перемотке, и он повернулся к Ривер, чтобы поболтать:

— А как так вообще получилось, что ты попал в плен к этому маньяку?

— Ну что ж… я расследовал дело по поводу массового убийства. Мой Minutes to Midnight привёл меня в кафе, где сидел убийца. И тут я совершил ошибку — я приблизился к нему на радиус действия Потенциала.

— Не надо было идти одному.

— Мы все крепки задним умом, не так ли? К тому же на тот момент весь отряд был на задании, а я хотел остановить преступника, пока он ещё чего-нибудь не натворил.

— А как он умудрился поймать тебя?

— Его Потенциал Zombie[2]  выделяет феромоны, при вдыхании которых жертва теряет волю и подчиняется всем его приказам. Понимаешь, его приказы становятся превыше всего… превыше любви, превыше привязанности, даже превыше инстинкта самосохранения. Он может приказать тебе перестать дышать, и ты будешь не дышать, пока не сдохнешь. Собственно, это и произошло в случае с массовым убийством — он хотел пообедать в тишине, потому приказал всем находившимся в кафе не дышать.

Ну так вот, он ко мне и пальцем не прикоснулся, потому что он использовал не моё тело — он использовал мои мозги. Хотя он заставлял надевать костюм сабмиссива и прислуживать ему. С тех пор я ненавижу БДСМ-атрибутику. Я спал у его ног, мыл его, смотрел, как трахает баб и парней. Восемь грёбаных месяцев.

— И это всё?

— А тебе этого недостаточно? Ну хорошо, он использовал мой Потенциал Minutes to Midnight для своих делишек, потому ему удавалось так долго скрываться. Или может быть, меня просто никто не искал? И представь себе, каково это — видеть, как люди умоляют тебя вмешаться, прекратить это, а ты просто стоишь и смотришь. Или даже напротив, участвуешь в этом.

— А как же ты тогда освободился?

— У его Потенциала есть слабость — если жертва выходит за радиус действия Потенциала, через некоторое время феромоны выветриваются, и он возвращает себе свободу действий. Потому он везде брал меня с собой. Но в этот день он задержался. Я понял, что это шанс. Я тогда хотел только одного — вырваться из этого кошмара любой ценой. К счастью я знал, где хранится оружие. Тогда я взял пистолет. Помня о радиусе действия, я встал в конце коридора и ждал, когда он придёт. Я не знаю, сколько мне пришлось стоять и держать его на мушке, но я совершенно не чувствовал усталости.

Итак, наконец я дождался его. Когда он открыл дверь, я выстрелил ему в голову. Я всадил в него всю обойму, затем переступил через его тело. Казалось, что всё закончилось… И тут воспоминания последних восьми месяцев обрушились на мой мозг. И я сошёл с ума. Буквально

— Сошёл с ума? Это как?

— Моя психика не выдержала этого и перестала нормально работать. У меня случился острый психоз. Я не помню, что тогда происходило, но мне рассказали, что я шатался по улице почти голышом и кричал что-то бессвязное. Меня сдали в полицию, а там поняли, что я не в себе и переправили в психушку. Стоп. Итак, что ты видишь?

— Я вижу на руках… одного ребёнка.

— Minutes to Midnight, перемотка!

Далее было видно, как медсестра обрабатывает и пеленает ребёнка.

— Ребёнок по-прежнему один… Перемотай ещё!

Медсестра унесла ребёнка в детское отделение.

— Идём за ней! — Ривер нетерпеливо махнул рукой. Теперь они стояли посреди палаты с маленьким кроватками. И тут в палату вошёл усатый мужчина с младенцем в руках. Медсестра замерла посреди палаты, уставившись пустым взглядом в стену, а мужчина положил младенца в кроватку рядом с дочерью Драйзер.

— Вот это да… И почему медсестра не кричит, не спрашивает в чём дело?

— Похоже, это действие Потенциала.

Мужчина ушёл, а медсестра встрепенулась и посмотрела на детей:

— Странно, у нас в больнице вроде нет таких пелёнок. Или новые закупили?

— И её не смутило, что она принесла одного ребёнка, а их стало двое?! — Гарднер не понимал происходящее.

— Очевидно этот Потенциал изменяет память. Мужчина подкинул ребёнка и внушил всем, что Эльза Драйзер в этот день родила близнецов.

— Вот только как мы это скажем Дамире? «Прикинь, оказывается какой-то левый мужик переписал всем память. Да, такое возможно. Нет, это не бред собачий!».

Потенциал Minutes to Midnight значительно облегчал расследование, но в то же время порождал кучу проблем из серии «Как бы не спалиться». Конечно, Ривер говорил, что он не раскрывает источники информации, но ему частенько приходилось думать, как обставить всё таким образом, чтобы не вызывало вопросов, в том числе и с точки зрения закона.

Или как в данном случае — стоит ли вообще говорить, что он узнал.

— Ладно, я поговорю с Робертом. Он эту кашу заварил — он пусть её и кушает.

***

Как и было обещано, Ривер прибыл на старую штаб-квартиру. Браун едва удостоил приветствием, Флеминг уселась на диван и злобно уставилась на него, Джереми бросился было обниматься, но его остановил грозный взгляд, а Кевин стал чистить свой револьвер. Он всегда так поступал, когда ему было непонятно что делать. Командир пошёл в другую комнату, чтобы ответить на звонок. Ривер уселся в кресло.

— Говорят, ты снюхался с копами, — неприязненно начал Рамона.

— Ну так, выполнил пару поручений, не за бесплатно конечно, и кстати… — Ривер стал принюхиваться, даже махал ладонями, чтобы усилить запах. Затем он встал с кресла и наклонился к Рамоне, обнюхивая его носом как собака.

— Ты совсем что ли долбанулся?! — возмутилась любительница клубники.

— Ты спишь с Брауном, — объявил сыщик.

— Да с какой стати?!

— Вы с Брауном используете разные марки дезодорантов. Но ты провоняла его дезодорантом, а такое возможно только при длительном телесном контакте, притом весьма активном. Вывод — ты с ним спишь.

— Я перепутала.

— Раньше не путала, а сейчас перепутала. Только ты терпеть не можешь «морскую свежесть», так что даже с большого бодуна не стал бы на себя это пшикать.

— А я ведь говорил, что они трахаются, а мне никто не верит! — воскликнул Джереми.

— Ах ты гадёныш! — Рамона собралась заняться старым добрым насилием, вот только коротышка успел умотать, исторгая демонический хохот, — вот же ты козёл, Ривер!

— Считай это небольшая месть за произошедшее.

— Но учитывая, сколько времени прошло с момента твоего исчезновения, маловероятно что ты был жив…

Ривер рывком вскочил на ноги и схватил Рамону за грудки:

— Вы меня бросили! И пока ты, мисс гений, проводила статистические расчёты, я всё это время находился в преисподней! И вы не спасли меня — я сам себя спас!

— Ривер, мы не бросали тебя, — говорит Кевин, — да, мы в одно время нам казалось, что всё бесполезно, но Рэй сказал, что мы не должны сдаваться, даже если ты мёртв, то хотя бы отомстить за тебя и похоронить должным образом.

— Как это мило со стороны Рэя! — саркастически он отметил, но замолчал, — учтите, я знаю о каждом из вас столько, что хватит на десять лет тюрьмы как минимум. И то, что вы до сих на свободе — это ли не доказательство отсутствия у меня враждебных намерений?

***

— Диксон, ты не думал о своём будущем? Насчёт этих — Ривер пренебрежительно махнул рукой, — и так всё понятно, они по уши в дерьме.

Они шли после выполнения задания. Ботинки стучали по асфальту. Воздух докрасна раскалён, пахло лимонными корками, битумом и бензином. Было жарко и не было причин куда-либо торопиться.

— А к чему ты это?

— Одним геройством сыт не будешь. Кроме того, если когда-нибудь надоест или ты больше не сможешь этим заниматься — что ты тогда будешь делать?

— А почему ты не можешь?

— Понимаешь, дружок, служение идеалам добра и справедливости обошлось мне слишком дорого. Я остановил маньяка, но ценой чего? Ценой здоровья — когда меня привезли в психушку, моё состояние было плачевным, я был истощён и обезвожен; ценой психики — мне понадобилось время и занятия с психотерапевтом, прежде чем я перестал шарахаться от каждой тени; ценой времени — у меня отобрали восемь месяцев жизни, и мне их никто не вернёт.

— Вообще-то я сейчас на распутье… — Рэй задумчиво посмотрел вдаль.

— Что случилось?

— Со мной связался фонд и предложил мне работать у них. И это была неплохая возможность сделать нашу работу легальной — нам ведь постоянно приходится уносить ноги как преступникам с места преступления. Естественно я обсудил предложение с отрядом, но…

— Они отказались.

— Да.

— Как предсказуемо, — насмешливо сказал Ривер.

— И теперь я пытаюсь определиться, чего же я хочу больше, потому что если я соглашусь на предложение, мне придётся оставить отряд.

— И ты решил спросить совета у человека, у которого личная неприязнь к отряду?

— Мне больше не с кем советоваться.

— И тебя от заключения договора удерживает кое-что ещё.

— Да. Представитель фонда Мэтью Смит сказал мне, что я буду должен сдать тест ДНК. Когда я спросил, зачем им это надо, он не ответил ничего внятного.

— Тест ДНК… тест ДНК… обычно его делают, чтобы определить родственную связь. Но так или иначе дело связано с твоими родственниками. И значит у них основания недоговаривать тебе.

— То есть?

— На днях я расследовал дело, связанное с родственными связями. И теперь я в раздумьях, как сообщить результаты…

***

— …и стоит ли их вообще сообщать, — Ривер говорит Роберту.

Ривер отметил, что убранство кабинета капитана Палмера было таким же минималистичным, как у него самого — рабочий стол с компьютером, никаких безделушек в виде сувениров, рамок с фотографиями и прочего барахла, захламляющего пространство. Посреди всего хмурый начальник выглядел ещё более устрашающим.

— Что бы не стояло за этим, дело явно тёмное. Кто-то не просто так пошёл на такие ухищрения, чтобы скрыть происхождение ребёнка, — наконец-то он произнёс после долгой паузы.

— Зато теперь понятно, что свой характер она унаследовала от биологических родителей, а не от приёмных.

— Но так или иначе мы не можем сказать правду.

— Предлагаю версию, что одного из близнецов перепутали.

— Если бы это было так просто… — Палмер невесело усмехнулся.

— Да я уже понял, что вы бы не стали так хлопотать из-за какой-то глупой стажёрки.

— Да она способная девушка. И очень умная. Так что обвести её вокруг пальца будет очень непросто…

Дверь распахнулась и в кабинет уверенным шагом вошла стажёрка.

— Легка на помине, — сказал Ривер, увидев Драйзер.

— Вам удалось что-нибудь узнать? — требовательно спросила девушка.

— Да. Одного из близнецов перепутали, — говорит Роберт очень невозмутимым голосом. Даже Ривер на секунду поверил ему.

— Вы лжёте! — девушка решительно выпрямилась.

Начальник не удержался и переглянулся с Ривер, подтверждая, что с ней будет очень непросто.

— Вы не хотите говорить правду.

— Мы не можем сказать правду. И даже не проси.

Поняв, что здесь она ничего не добьётся, Дамира резко развернулась и быстро зашагала.

***

— Что ты думаешь об этом, Ривер?

— Ну… тебе же не в мафию предлагают вступить. Кроме того, у тебя есть сомнения насчёт деятельности отряда Брауна, иначе бы даже не стал задумываться, стоит ли и дальше сотрудничать с ним.

— Да… особенно после того, как тебя похитили. Быть может, если бы мы имели возможность обратиться в полицию… или в тот же самый фонд, тебе бы не пришлось так долго страдать.

Малколм горько улыбнулся.

***

Но не успела рассерженная стажёрка пересечь порог, как в кабинет гибкой змеёй проскользнул судебный медик.

— Мендоза, тебе бы собрать волосы в хвост или хотя бы заплести косичку, — сказал Роберт, — вот однажды найдут твои волосы на месте преступления и тебя посадят за убийство, которое ты не совершал!

— Не посадят, — тот и ухом не повёл.

Дамира подошла к Риверу и многозначительно прошептала:

— Шеф не любит мужиков с длинными волосами.

Малколм переглянулся с ней.

— Что насчёт того убитого? — спросил он.

— Ты прав, это убийство и определённо оно заказное. Скорее всего придётся передать дело в службу безопасности. Ну и ладно, баба с возу — кобыле легче, — говорит Мендоза.

— Заказное?

— В квартире нет ни пули, ни гильз, убийца был достаточно хладнокровен, чтобы подобрать их, а не убегать с места преступления, сверкая пятками. Кроме того, на коже нет следов пороха или ожогов, значит убийца хороший стрелок, раз смог попасть в голову на расстоянии.

— Но как пустить в дом незнакомого человека? — спросил только что вошедший Батлер.

— Ну…

Ривер вышел за дверь и постучал.

— Кто там?

— Сантехник, — он намеренно хрипел, имитируя прокуренный голос, — тут сосед жаловался, что у него в ванной с потолка капает, мне надо посмотреть у вас трубы.

— А в чемоданчике с инструментами очень удобно спрятать пистолет, — сказал Роберт.

— Или… — Дамира вышла за дверь и постучала.

— Кто там?

— Это я, ваша соседка. Я тут суп готовлю, а у меня соль закончилась. Вы не можете мне одолжить щепотку?

— Повеселились и хватит, а пока дело не передали в агентство внутренней безопасности, вам придётся расследовать его. Драйзер, Гарднер, займитесь этим! Ривер, можешь быть свободен.

— Есть, шеф, — оба козырнули и вышли на улицу.

Коллега по работе рассказал, что Майкл Скотт — так звали убитого, до того, как начать работать в системе безопасности корпорации служил в полиции. Причиной столь радикальной смены деятельности стала смерть напарника на задании. Когда Дамира и Гарднер сделали запрос по поводу этого убийства, изучая отчёт они обнаружили, что тогда Майкл и напарник преследовали киллера по прозвищу Безликий. Два полицейских решили не ждать подкрепления, а поймать преступника самостоятельно. Кончилось это плохо — киллер безжалостно расправился с напарником, а когда Майкл пытался догнать убийцу, он как будто бы растворился в воздухе.

— Кажется, расследованием будет заниматься всё-таки MI5, — заявил Гарднер.

— Ты давай не ленись, а копай дальше, — сказала Дамира, — хотя бы для того, чтобы передать в MI5. Они не примут дело в таком виде.

Скотт приложил немало усилий, но расследование ничего не дало. Во-первых, Безликий славился своей неуловимостью, во-вторых бюрократическая машина. Ривер, разочаровавшись в полиции, уволился и пошёл учиться на программиста.

— Что там с ноутбуком? — спросила Дамира у айтишника.

— Да ничего такого. Документы, история браузера — всё по работе.

И всё-таки кое-что обнаружилось. Вещи в квартире были сдвинуты с места, словно там что-то искали. Деньги, дорогая техника и прочие ценности были на своих местах — преступника интересовало не это.

— Скотт был просто одержим этим расследованием. Он выучил наизусть каждую строку дела и когда оно ни к чему не привело, а ему намекнули, чтобы он держался от этого подальше, едва не разнёс полицейский участок, а потом на следующий день кинул заявление об увольнении и ушёл, — рассказывал бывший коллега по работе.

— Гарднер, а ты не думаешь, что он не смирился со смертью напарника?

— В смысле?

— Что он все эти годы искал убийцу своими силами. Потому он и изучил стал изучать компьютеры — чтобы получить доступ к базам данных.

— И, видимо, нашёл его на свою голову… — сказал он задумчиво… — так, а почему на компе ничего нет?

— Видимо, он хранил все данные на внешних носителях — флешке или даже бумаге. Компьютер же можно взломать.

Проблема в том, что Безликий в очередной раз подтвердил свою неуловимость — люди во второй раз осмотрели квартиру по дюйм за дюймом, но ничего не нашли.

— Что же он никуда флешку не заныкал? — раздражённо произнёс Гарднер, — раз он так жаждал разоблачить преступника, мог бы и помочь своим коллегам!

— Очевидно, он не предполагал возможности того, что его убьют, — говорит Дамира, — потому и не подготовил ничего на случай возможной смерти.

И всё-таки им удалось найти зацепку. Незадолго до смерти, Ривер встречался с Джеффри Монро.

— Зовите меня просто Джеф, — сказал мужчина средних лет, предприниматель средней руки.

— О чём вы разговаривали с Скоттом?

— Он сказал, что ведёт расследование по поводу убийства своего напарника. Когда я возразил, что знать не знаю, кто же мог убить его, он сказал, что может быть я не предаю каким-то деталям особого значения, но на самом деле они очень важны. Я сказал, что раз так, я, конечно, могу рассказать, что было в прошлом. И честно говоря, его никак нельзя назвать безупречным, но боюсь вряд ли чем смогу помочь. Так как рассказ предстоял долгий, мы поехали на квартиру.

Зайдя в квартиру, Дамира отметила, что ей давно не пользовались. Нет, она не была заброшенной, но было понятно, что хозяин не жил в ней постоянно — лишь приезжал изредка. Ещё он заметил, что при взгляде на дверь одной из комнат выражение лица Джефа становилось грустнее.

— Что это за комната?

— Там жила моя соседка, она унаследовала квартиру в долю.

— И что с ней?

— Её давно нет на свете.

Джеф вздохнул.

— Я бы давно продал эту квартиру, честно говоря, я жить в ней не могу из-за воспоминаний, связанных с ней. Но та комната дорога мне как память, и я просто не могу это сделать. Наверно это глупо, но я очень сентиментальный.

Её звали Рахиль. У неё был серьёзный конфликт с родителями, поэтому она переехала жить сюда. На первых порах мы не ладили — в то время я употреблял наркотики, а она была таким ходячим кодексом чести, и в её глазах я был преступником. Так-то она меня не трогала, сказала, что я могу делать что хочу, но, чтобы я не смел приводить в квартиру своих дружков, иначе она обратится в полицию.

— Ты был наркоманом?

— Да, я был наркоманом. Она ещё врезала замок в дверь и всегда запиралась на ключ. Так мы и жили, не замечая друг друга, пока она не попала в автокатастрофу, где она едва выжила и ещё получила серьёзные ожоги лица… Да-а-а-а, я сам несколько дней привыкал к её лицу, вернее к тому, что от него осталось, а представь, каково ей, юной девушке остаться без лица. Понятное дело, что это было для неё тяжким ударом, и когда её выписали домой, она безвылазно сидела в своей комнате, правда уже не запирала дверь — видать, ей уже всё равно. Только я обратил внимание, что она ещё и перестала есть и решил вмешаться и подверг такой шоковой терапии — включил ей свою любимую рок-музыку. Она встряхнулась и вроде бы как ожила, но…

— Что но?

— Тогда мы решили, раз мы оказались на дне жизни, то нужно как-то потихоньку выкарабкиваться. Я решил завязать с наркотиками. Рахиль была отважной девушкой — даже здоровенный мужик не решится находиться в одной комнате с наркоманом в ломке, если на нём нет смирительной рубашки. Кстати, после операции она сама страдала от хронической боли и принимала наркотические анальгетики, но решила отказаться от них, чтобы не вводить меня в искушение.

— А что дальше…

— Дальше… Ох, она неоднократно говорила, что лучше смерть, чем такая жизнь. Может быть это эгоизм, но я бы не хотел, чтобы она умерла, хотя признаться, если бы я попал в такую же ситуацию, я точно наложил бы на себя руки. Нет, она не покончила жизнь самоубийством, её сбил лихач на пешеходном переходе. Пусть её дух покоится на небесах…

— А потом что?

— Потом он попросил разрешения осмотреть её комнату. Некоторое время он изучал обстановку, а затем он встрепенулся, словно вспомнил, что забыл выключить утюг, и сказал, что у него неотложное дело.

Комната не представляла собой ничего интересного за исключением того, что в ней не было зеркал. На полках пылились немногочисленные старенькие книги, на столе видавший виды нетбук, который можно разве что разобрать на детали. Дамира обратила внимание на документ. Это было завещание Рахили в пользу Джефа.

— Глянь-ка, а почерк как у тебя, — сказал Гарднер.

— И фамилия та же самая. Бр-р-р-р… — скривилась девушка.

Гарднер и Дамира вышли на улицу.

— Очевидно, тогда его осенила догадка, как найти убийцу, потому он вскочил и побежал, — говорит Драйзер.

— А что его могло навести на эту мысль?

— Не знаю, видимо что-то навело. И киллер это понял, потому и прикончил его.

Когда Дамира делала доклад начальнику, тот внезапно прервал её на полуслове и изрёк:

— Теперь ты поняла, почему я не стал говорить, что случилось в роддоме?

— Не совсем.

— Я тебе настоятельно советую не лезть в это дело, иначе ты можешь кончить как Майкл Скотт.

***

Когда речь идёт о профессии, неважно о какой, о хирурге, продавце или даже кристаллографе, все хотят услышать что-нибудь эдакое. Даже сериалы грешат этим и показывают работу как череду событий одно чуднее другого. Если это сериал про полицию, то преступники будто бы стараются убить жертву как можно изощрённее. Если это сериал про врачей, то больные как будто бы разучились болеть самыми банальными болезнями, типа повышения давления или болей в спине, у всех как на подбор редкие заболевания с причудливыми симптомами, в реальной жизни встречающиеся с частотой один на миллион. Оно и понятно — большинству хочется интересную историю, а не документальное кино о буднях. Но Ривер не стремился ловить маньяков, потому скучные будни его вполне устраивали. К нему обратились родители пропавшего подростка Дина Эйка. Они утверждали, что его не было дома в течение трёх дней. Загулял где-нибудь, такое бывает. После обеда Малколм Ривер направился в школу, где он учился. Он сел на скамейку и смотрел на группу школьников, игравших в баскетбол. Резиновый мяч стучал по песчаной насыпи, и как любая подвижная игра, это сопровождалось громкими возгласами и гиканьем.

— Добрый день, Ривер, — к нему подошёл Рэй.

— Добрый, — кратко ответил он.

— Что ты тут делаешь?

— Да вот ищу блудного сына и собираюсь вернуть его в лоно семьи.

— А что тебе понадобилось в школе? Ты же можешь…

— Я знаю, что могу, — нетерпеливо перебил детектив, — но надо соблюсти внешние приличия, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Пусть подростки потом скажут: к нам подходил хмурый патлатый дядя и спрашивал о тебе.

— Ну, а чего тогда сейчас сидишь?

— Проблема в том, что я не люблю детей, а они это чувствуют и не очень-то хотят откровенничать, — сказать он мрачно.

— Я мог бы тебе помочь.

Ривер посмотрел на него удивлённо.

— Ладно, помоги тогда.

Малколм сказал ему, как зовут беглеца. Рэй подошёл к игровой площадке.

— Привет, ребятки! Можно с вами поговорить?

— Чего тебе надо? — крикнул один, явно недовольный тем, что их прерывают.

— Вы знаете Дина Эйка?

— Ну знаем и что?

— Он пропал.

— Как пропал?! — подростки, наконец, остановили игру и сгрудились возле незнакомца.

— Его же несколько дней не было в школе?

— Да, но мы думали, что он болел!

— Нет, он уже три дня не ночевал дома, и родители не знают, где он.

Ривер присоединился к Рэй.

— Скажите, детки, у Дина плохие отношения с родителями?

— А чего вы у нас спрашиваете?

— Ага, конечно они мне признаются в том, что они не ладят!

— Ну вообще-то да, Дин жаловался, что они всё время пилят его.

— Понятно, вероятнее всего он сбежал от своих родителей. Скажите мне, куда бы он мог пойти?

— То есть?

— Представьте себе, что к вам подошёл друг и сказал: «Я в пух и прах разругался со своими предками и убежал из дома и мне нужно где-то перекантоваться». Вы по доброте душевной пускаете к себе. Через сколько дней ваши родители начнут вам капать на мозги, что пора бы вашему другу вернуться домой?

— Моя мама бы наверно даже не пустила бы его на порог, не то что остаться с ночёвкой, — один из подростков почесал затылок.

— Вот я о том и говорю — у кого бы Дин мог жить достаточно долгое время, ну не знаю там, родители уехали в длительную командировку и оставили квартиру на одного? Где бы после нескольких дней посиделок ему бы не сказали ему янки гоу хоум?

— Если б знали такого друга, мы бы сами к нему ходили!

— Или у кого достаточно мягкотелые родители, которые не могут ни в чём отказать?

Подростки стали наперебой предлагать варианты.

— А может, его похитили?

— Давайте надеяться на лучшее, что он просто сбежал.

Рэй и Малколм пошли по дороге.

— Итак, теперь ты собираешься проверять всё что они сказали?

— Нет, конечно, но всё равно надо было поговорить. Ну, а теперь сеанс практической магии.

Они встали у подъезда. Ривер вызвал Minutes to Midnight, и они увидели, как Эйк выскакивает из подъезда.

— Похоже, что у них была бурная разборка, — отметил Рэй видя, что подросток нёсся как ошпаренный.

— Пошли, проследим, куда он пошёл.

Далее Потенциал показал, что подросток целый день слонялся по городу. Маршрут пролегал по Майской улице — на улице, которую город как будто позабыл в своём росте. Майская улица, рождённая и воспитанная в Бауэри, смело устремляется на север, полная благих намерений.

Там, где она пересекает Сиреневую улицу, она с важностью мелькает одно короткое мгновение в блеске музеев и дешёвых театров. Она могла бы, начиная отсюда, стать равной своему высокорождённому брату бульвару, который тянется отсюда на запад, или своему шумному, многоязычному, широкогрудому кузену на востоке. Она проходит через сквер, и здесь копыта ломовых лошадей топчут её в унисон, вызывая в памяти топот марширующей толпы. Но вот подступают молчаливые и грозные горы — здания, широкие, как крепости, высокие до облаков, закрывающие небо, дома, в которых тысячи рабов проводят целые дни, склонившись над своими конторками. В нижних этажах помещаются только маленькие фруктовые лавки, прачечные и лавки букинистов. А затем бедная Майская улица впадает в одиночество Средневековья.

— Ему придётся куда-то пойти, в противном случае он будет ночевать на улице, — сказал Ривер, увидя, как он пошёл на окраину города.

Окраина представляла собой разительный контраст с роскошью и помпезностью центра. Ни один порядочный гид не приведёт сюда туриста и не покажет сюда дорогу, не только чтобы не развеялась магия Италии, но в целях заурядной безопасности, потому что оттуда в лучшем случае можно уйти без кошелька и полароида, в худшем же — на машине скорой помощи. Да чего уж говорить — и местные жители стращали детей не ходить туда, а дети не слушались родителей. Можно было сколько угодно говорить, что раньше и по крышам гаражей прыгали и на стройки лазили и играли в ножички, вот только тот, кто разбился насмерть или был убит, уже не будет презрительно фыркать, мол, слишком уж детей берегут. Ривер начал нервничать, подозревая какой оборот приобретёт дело. И точно — рядом с Дином остановился автомобиль и его схватили и затащили в салон.

— Вот так номер, чтоб я помер… — сказал детектив потрясённо.

— И часто у тебя такое случается? — спросил Рэй.

— Довольно редко, к счастью. Я ведь изначально не рассматривал возможность криминала.

— И что ты собираешься делать?

— Обратиться в полицию, — Ривер набрал номер, — доброго дня, господин Палмер. У меня для вас очень плохие новости.

***

— Остаётся надеяться, что Дин всё ещё жив, — произнёс Роберт, когда они сидели в полицейской машине.

— Не будем терять время, — ответил Гарднер и завёл автомобиль.

Они ехали вслед за Потенциалом Ривер. Им пришлось пойти на это, чтобы как можно скорее найти ребёнка. След их привёл в доки. Полицейские высыпали из автомобилей, держа пистолеты наготове.

— Хочешь тряхнуть стариной? — спросил Батлер, увидев, что Малколм надевает бронежилет.

— Давно об этом мечтал! — проскрипел детектив.

— Распределяемся по квадрату! Ищем ребёнка! И всем быть настороже — поблизости преступники!

В корабельные доки ходят либо порыбачить, либо убивать или совершать прочие тёмные делишки. Малолюдное место со множеством ангаров, контейнеров и проулков неспроста пользовалось дурной славой. Ривер, Палмер и Драйзер бежали по песчаной насыпи. Полицейские — один бывший, остальные действующие, — вертели головами, смотря по сторонам. Они услышали топот:

— За ним! — крикнула Драйзер и побежала вслед за пареньком, — стоять, полиция!

Парень в ответ заработал ногами ещё быстрее. Палмер и Ривер замешкались на пару секунд, потому отстали от неё.

Выстрел, выстрел, ещё выстрел. Песок под её ногами взлетел мелкими вулканчиками.

— Драйзер!!! — Роберт крикнул не своим голосом.

Из здания вышел парень, держа девушку на мушке. Собственно, это он стрелял, вынудив девушку остановиться. На его лице отпечатались следы всевозможных пороков и ему ничего не стоило застрелить незнакомого человека ради забавы.

— Ну что, девочка, решила поиграть в догонялки? — сказал преступник с мерзкой усмешкой, — вот ты и доигралась…

— Не делай этого или я пристрелю тебя! — кричит начальник.

— Слушай, дорогой, если ты не хочешь, чтобы я продырявил твоей девочке сиськи, лучше бы помалкивал.

Это был один из немногих моментов, когда Роберт Палмер был растерян. Растерян — и напуган до смерти. Неужели его подопечную убьют на задании?

— Используй Bleed It Out! — кричит Ривер.

— Слишком далеко! — отвечает шеф.

И тут Дамира начала притоптывать на месте, словно древний шаман танцующий под удары бубна, а взгляд стал отрешённым.

— Кто убьёт душу не за душу, тот как будто бы убил всех людей. Жизнь человека — бесценный подарок, данный богом. А ты растратил её на всевозможные злодеяния и кроме того, ты собрался совершить непростительный грех — лишить жизни.

— Заткнись, дура!

— Тогда убей себя. Если ты хотел напугать меня — с тобой ничего не случится. Если же ты в самом деле хотел убить — ты подчинишься.

— Что ты несёшь?!

И тут его правая рука по своей воле поднялась вверх и приставила пистолет к виску.

— Ч-что… Что ты сделала?! Моя рука меня не слушается!

— Это не я сделала, это ты сделал. Я лишь обратила сделанное тобой зло против тебя же самого.

Ривер и Роберт переглянулись.

— Что за на хрен? — спросили они друг друга.

Преступник безуспешно дёргал правую руку, пытаясь сдвинуть её с места, но та неумолимо держала пистолет у головы, и пальцы с минуту на минуту были готовы сжать курок.

— Пожалуйста! Пожалуйста! Прекрати это! — завыл он, падая на колени.

— Ты хочешь жить?

— Да!

— Докажи мне, что ты хочешь жить.

— Я сделаю всё что угодно, только не дай мне убить себя!

— Тогда ты положишь пистолет на пол и оттолкнёшь её ногой, а затем ты сдашься полиции и не будешь оказывать сопротивления при задержании.

— Но меня посадят!

— То есть ты предпочитаешь смерть тюрьме?

Пистолет упал, стукнувшись о землю. Роберт и Малколм немедленно скрутили преступника.

— Что это было? — Роберт шипит в ухо Малколма.

— Похоже у нашего подкидыша есть Потенциал, — Малколм шипит в ответ.

***

— Как ребёнок?

— Жив, хоть и изрядно потрёпан, — говорит Батлер, — теперь он на всю оставшуюся жизнь запомнит, что не стоит сбегать из дома.

— Такой себе способ запомнить это.

Ривер смотрел, как полицейский ведёт за руку плачущего дрожащего подростка, у которого на руках и лице было множество ссадин и кровоподтёков. Поодаль завывали сирены скорой помощи.

— Что-то не так? — спросила Дамира.

— Да… Если бы я не был трезвенником, я бы наверно напился до бесчувствия.

— Но ты знаешь, что от этого будет только хуже.

***

Рассвет поднялся над городом, и тьма спряталась от солнечных лучей. Детектив включил компьютер и отодвинул стул. В его кармане прозвенел телефон. Он достал трубку, продолжив перекладывать бумаги.

— Добрый день, Ривер. У меня для тебя хорошие новости, — говорит Роберт Палмер.

— Уж не знаю, хорошие ли.

— Что ж, ты отчасти прав, но я подумал, что тебе это будет интересно. Рамона Флеминг арестована за убийство.

— Ух ты!

Ривер замер с отпечатанным листом в руке.

— Её поймали на месте преступления вместе с пистолетом в руках и из пистолета недавно стреляли. Калибр оружия и пули в теле убитого совпадают. Теперь она не отвертится!

— Значит, мне стоит ждать Брауна в ближайшее время…

Звякнул колокольчик. Но где теперь невозмутимость стойкого лидера! Взгляд мужчины затравленный, словно у преследуемого зверя, а он вынужден был опустить руки на столешницу, чтобы они не дрожали.

— Про нечистого речь — нечистый навстречь. Что ж, Брайан, пришёл просить по поводу своей подружки?

— Как ты узнал?

— То, что он твоя подружка, я понял уже ранее, когда учуял от неё запах твоего дезодоранта. А то что её арестовали… тоже нет никаких фокусов в стиле Шерлока Холмса. Мне только что позвонил начальник полиции. Чтобы позлорадствовать.

— Флеминг не убивала! Её подставили! — сказал он резко и отчётливо.

— Я не я и лошадь не моя…

— Ради всего святого, Малколм, в тебе осталось хоть что-то человеческое?! Или тебе так хочется поиздеваться?!

— Брайан, если ты любишь Рамону, это не значит, что его все любят. И кроме того, раз я такая бессердечная тварь, что ты здесь забыл? Неужели тебе больше не к кому обратиться? — Малколм спокойно спросил.

Повисла тишина, было слышно лишь тяжёлое дыхание Брауна. Пот стекал по его вискам.

— Деньги? Ты хочешь деньги, да?

— Одно дело — получать деньги за честно проделанную работу и совсем другое — наживаться на беде. И может я и выгляжу как циничная мразь, последним я не занимаюсь. К примеру, я не стал просить деньги у родителей Дина Эйка, когда оказалось, что он не сбежал из дома, а его похитила шайка отморозков, чтобы вдоволь над ним покуражиться. Так что нет, деньги я у тебя не возьму. Но и вытаскивать Флеминга из задницы я не собираюсь.

— Раз ты страдал, значит хочешь, чтобы и она страдала, да?! Но он точно не заслужил пятнадцать лет тюрьмы за убийство, которое не совершала!

— Она голосовала за мою смерть. С какой стати я должен хотеть помочь ей избежать тюремного срока?

— Потому что это несправедливо. Да, она не ангел во плоти, но хоронить её заживо — это уж слишком, — сказал умоляюще глядя на него.

— Тогда ты должен честно ответить на этот вопрос. От него зависит, смогу ли я помочь Флеминг, — Ривер спросил, посмотрев на него пронизывающим оком.

— Какой?

— Она не убивала?

— Нет! — он пылко произнёс

— Точно? Мой Minutes to Midnight покажет, что произошло на самом деле.

— Она не убивала, сколько раз мне ещё это повторить?! — Браун воскликнул свирепо стиснув челюсти.

— Ещё — найди ей хорошего адвоката. И не пытайся устроить побег — тогда я точно не смогу помочь.

— И он будет сидеть в тюрьме?

— Да, на время расследования ей придётся посидеть в следственном изоляторе. Я вообще был в плену у маньяка. И как видишь, я живой.

***

Когда Ривер вошёл в полицейский участок, он увидел, как у одного стола столпились несколько полицейских.

— Ну давай, показывай свой фокус! — говорит Гарднер.

— Смотри! — Батлер обхватывает большой палец и делает вид, что откручивает его. Резкое движение — и типа пальца нет.

— Ой, да ну тебя, я думал, что ты что-то интересное покажешь, а тут детсадовский прикол, — недовольные парни разошлись.

Гарднер заметил стоящего детектива.

— А тебе что тут понадобилось?

— Я по поводу Флеминг.

— Своего бывшего подельника? Её как раз Драйзер будет допрашивать. Это надо видеть!

— Не хотел бы, чтобы когда-нибудь меня допрашивала Драйзер.

Малколм и Гарднер встали напротив окна комнаты допросов. За столом сидела Рамона Флеминг в наручниках, бледная и с тёмными кругами под глазами. Ночка в кутузке — удовольствие ниже среднего. Открылась дверь, и в комнату вошла Дамира Драйзер, которая села напротив подозреваемого.

— Итак, вы утверждаете, что не убивали, — она была само доброжелательство.

— Да, так оно и есть.

— Тогда объясните нам, почему вас обнаружили на месте преступления с пистолетом? — и снова всё выглядело так, словно они на светском приёме, а не в комнате допросов.

— Я понимаю, как это выглядит, но… я зашла в комнату. Я видела убитого и стоящего рядом с ним человека в чёрном.

— В чёрном? — переспросила она.

— Да, он был одет во всё чёрное, только на лице была белая маска с двумя прорезями. Он держал пистолет.

Дамира на мгновение отвернулась в сторону и прошептала: «Безликий».

— Что?

— Ничего. И что произошло дальше? — она продолжила разговор.

— Он увидел меня и помчался как метеор. Я ещё никогда не видела, чтобы люди так быстро бегали! Он кинул в меня пистолет, и я поймала его в воздухе.

— Иногда лучше быть рукожопом. А что вы вообще делали в том доме?

— Я не могу это сказать.

— Вы отказываетесь сотрудничать со следствием? Почему вы не хотите говорить, что делали в этом доме? Может и того человека в чёрном вы придумали? — от прежнего дружелюбия не осталось и следа. Теперь это был беспощадный следователь, акула почуявшая запах крови.

— Злой и добрый коп в одном лице, — произнёс Ривер.

— Драйзер это называет «Лёд и пламень», — комментирует Гарднер, — приём с злым и добрым полицейским она считает неэффективным, потому что преступник может выработать к каждому из них свою линию защиту. А вот если следователь, то добрая, что твоя бабуля, то без всякой причины превращается в злобную мегеру — это очень сильно сбивает с толку.

— Я правда не могу это сказать. И я не выдумывала человека в чёрном! — Рамона на самом деле был дезориентирована.

— Вам придётся это сказать! — давление едва ли не было физически ощутимым.

— Я ничего не буду говорить без адвоката! — Флеминг стукнул по столу.

Дамира несколько раз повторила свой вопрос, но подозреваемый продолжил молчать. В конце концов она вздохнула и жестом приказала увести её.

— Фу-ты ну-ты, пальцы гнуты, все свои права знают. Доброго дня, Ривер.

— Доброго. Что ты скажешь?

— Ну-у-у… Флеминг не врёт. Но всё указывает против неё. Даже и не знаю, можно ли ей помочь.

— Ты сказала: «Безликий». Что там с делом Скотта?

— Очевидно, что Скотт узнал что-то важное о Безликом, потому его и убили. А дальше я копать не стала — не хочу, чтобы в один прекрасный день в дверь моего дома постучался курьер с посылкой, которую я не заказывала.

— Или сантехник.

— Или сантехник. В общем, сейчас я готовлю документы к передаче в MI5.

— А ты бы не пустила сантехника к себе?

— Если до этого не было объявления из ЖКХ — нет бы, не пустила. И на звонки с незнакомых номеров я не отвечаю. И все заказы из интернет-магазинов я получаю через почту.

— А если вдруг кому понадобится связаться?

— Раньше мобильные телефоны вообще не существовали, и тем не менее, люди находили способ связаться друг с другом. И сейчас всегда можно связаться с человеком, если он не игнорирует тебя специально. Не отвечает на звонки — напиши СМС, кто ты такой и чего тебе надо.

— С чего такая паранойя?

— Если бы я была обычным человеком, мне бы не пришлось беспокоиться о сантехниках и монтажниках. Но я полицейский, а значит у меня могут быть недоброжелатели.

— Ты стажёрка.

— Но скоро перестану ей быть, ин шэ Аллах.

— Чего?

— Если захочет того Аллах. Ты же сам сказал, что я из мусульманской семьи немецкого происхождения.

— Но… почему ты тогда не носишь платок?

— Моя вера не настолько сильна.

— Кроме того, тебе бы не разрешили работать в полиции. Интересно, что на это скажет бог?

— Бог отнесётся с пониманием. Любая религия гуманна по своей сути. Это людям нравится думать, что тот, кто одевается не как я, мыслит не как я, делает не как я, будет вечность гореть в аду.

— О, так ты не только грешница, но ещё и еретичка?! — Малколм в притворном ужасе прикрыл рот.

— Тебе же нужен наш шеф? Я привела тебя к нему, проходи, — она приоткрыла дверь и сделала приглашающий жест.

***

В доме, где случилось убийство, всё пришло в запустение как любое строение, за которым не ухаживают. Все поверхности были покрыты толстым пыли, краска облупилась, доски усохли и между ними появились щели. На полу остались следы от ботинок. Детектив и начальник полиции смотрели на работу Потенциала.

— Вот только одна незадача… — сказал Роберт после долгого молчания.

— Да?

— Показания Minutes to Midnight к делу не пришьёшь.

— Флеминг не совершала это убийство!

— Это не значит, что он вообще не убивала. Или хочешь сказать, что она своим Потенциалом The Radiance цветочки поливала?

— То есть ты по любому собираешься засадить её в тюрьму?

— Да, и я это сделаю.

Роберт с вызовом поднял подбородок. Детектив уставился в пол — тут ему крыть нечем.

— Раз мы используем Minutes to Midnight, может, снимем с него маску? Мне интересно увидеть, какое лицо у Безликого.

Ривер взял за маску, а затем, повернувшись лицом к офицеру, стянул её вниз.

— О господи… — Роберт отшатнулся назад.

— Да, услышать, как атеист поминает бога дорогого стоит, — Ривер поворачивается и.… — (зацензурено)?!

— Это называется келоидный рубец. Характерен для термических ожогов, — Роберт первым пришёл в себя.

— (Зацензурено), я бы с такой рожей носил бы маску не снимая!

— Собственно, она так и делает.

— Она?

— Она, она. Если ты не заметил — это женщина.

— А я смотрю: уж больно тощий киллер.

Киллер на самом деле был ниже ростом чем средний мужчина, и не особо мускулистый. Ривер поначалу подумал, что это японец, тем более она была одета в одежду синоби-сёдзоку. Но, несмотря на ужасные ожоги, было видно, что это женщина белой расы.

***

И всё та же знакомая скамейка в парке. На ней сидели двое. Один курил — и щурил глаза омбре. Другой сидел поодаль, чтобы не вдыхать сигаретный дым.

— Малколм, ты же не куришь.

— Ну если я не курю, то почему я не захожусь в кашле? Ты не куришь, и тебе даже запах сигарет противен. А мне нормально.

— Значит, раньше ты курил.

— Угу. У меня нравственная дилемма. Как и у тебя, — сказал он в раздумье

— Вообще-то нет, я уже окончательно решил пойти работать в фонд, даже если мне придётся сдать кровь на ДНК. Но я попросил пока не торопить меня с работой — было бы неправильно бросить отряд в такой тяжёлый момент. Так что там с Флеминг?

— Она и правда не убивала, но все улики указывают на неё. Так что единственный способ доказать, что она не убийца — это поймать настоящего убийцу и заставить его признаться в этом.

— А почему такие сложности?

— Начальник отдела Роберт Палмер хочет засадить её за решётку и настроен очень решительно. И да, он знает, что Флеминг это убийство не совершала.

— Вот тебе и полицейский произвол… — Рэй вздохнул и слегка нахмурился.

— Сдаётся, что у него личный счёт к отряду Брауна, — предположил Ривер.

— Какой?

— Этого я не знаю. Я же не ходил с ним в бар в пятницу вечером, чтобы пропустить с ним кружку пива. Кроме того, есть ещё один момент: все, кто пытались копать под Безликого, сыграли в ящик. И хотя жизнь то ещё дерьмо, мне пока не надоело коптить небо.

— Какого ещё Безликого?

— Киллера по прозвищу Безликий. Вернее, Безликая, как оказалось.

— А почему у неё такое прозвище?

— Потому что она постоянно носит маску. И когда мы заглянули под неё, стало понятно, почему. Её пачкой только от запоров лечить.

— То есть?

— Она страшная как Фредди Крюгер. Собственно, её лицо обезображено рубцами от ожогов, как у того самого персонажа.

— Может, она зарабатывала на пластические операции?

— Судя по тому, что её рожа до сих пор напоминает мошонку с зубами — нет, операции она точно не делала.

— Женщина — и ничего не делает с таким уродством?

— Операция по реконструкции лица после ожогов — это тебе не круговая подтяжка от морщин. Кроме того, за один раз всё это не делается. Ей придётся двадцать раз лечь под нож, как минимум. Видимо, она не захотела так мучиться.

Ривер делает ещё затяжку.

— Я не хочу заниматься этим делом.

— Почему?!

— Я один раз погнался за преступником. Это закончилось восемью месяцами кошмара.

— Я помогу тебе! Ты не будешь один!

Рэй берёт Малколма за руку. Тот вздрагивает от прикосновения.

— Кроме того, у меня к Флеминг тоже личный счёт. И я не стану ради него рвать свою жопу.

— Это окончательно?

— Да.

Рэй встал со скамейки:

— А знаешь, что… Ты имеешь полное право не любить Флеминг и не хотеть ей помогать. Замечательно. Ты можешь бросить это дело, но только с одним условием.

В взоре юноши горел вдохновенный огонёк:

— Ты встанешь перед Кевином, Джереми и Брауном, посмотришь им в глаза и объявишь, что Рамона Флеминг будет гнить в тюрьме. И ты не сделал ничего, чтобы предотвратить это.

— Нет… — прошипел Ривер.

— Да. Или ты просто трусливое ничтожество?

Раздался хлопок, который издаёт кулак встречающий плоть. Рэй полетел со скамейки и не сразу встал, потирая скулу. Над ним нависал горой разъярённый детектив.

— Можешь избить меня, но тебе придётся сделать это.

— Да пошёл ты к чёрту! — Ривер разворачивается и несётся быстрым шагом.

***

Утром субботы Рэй Диксон проснулся от сигнала телефона. Потирая глаза, он прочитал сообщение.

«Приходи ко мне сегодня по адресу Х. Только ты, больше никого. М. Ривер».

Парень тут же вскочил на ноги и пошёл собираться.

— И чего тебе не спится? — сказал недовольный и сонный Джереми, войдя на кухню.

— Похоже, Ривер хочет сказать что-то важное. Он позвал к себе в гости.

— О, здорово, давай я пойду с тобой! — Джереми подскочил как собака услышавшая слово «гулять».

— Нет, он сказал, чтобы я шёл один, — Рэй охладил его энтузиазм.

— Ну бли-и-ин. Он до сих пор дуется что ли?

— Речь идёт не о взятой без спроса конфетке.

Вслед за Джереми вошёл Браун.

— Ты сказал, что Ривер хочет сообщить что-то важное?

— Да. И работая на опережение — разговаривать он будет только со мной.

— Как всегда в своём репертуаре, — горько говорит мужчина.

— И после последнего разговора ты вернулся с синячищем на пол-лица, — сказал Джереми.

— Это тоже неплохой результат. Мне удалось задеть его за живое.

— Будем надеяться, что это сработает, — Браун подвёл итог.

***

Рэй постучался в дермантиновую дверь. Щёлкнул замок, и дверь открыл Ривер, собравший свои волосы в небрежный узелок на голове. Он был одет в треники и футболку со стёршейся наклейкой.

— Ты похож на бывшего рок-музыканта.

— Угу, — промычал мужчина, — проходи.

Мебели в квартире тоже было много лет. Массивные на вид шкафы и комоды, явно сделанные из цельного дерева, а не из ДСП. Тяжеловесный, монументальный диван, обитый тёмным бархатом. Стены тоже не обклеены обоями, а покрашены краской.

— Ты что, в музее живёшь?

— Просто в своё время у хозяина не нашлись деньги на ремонт. А теперь это антиквариат. Смотри, настоящий морёный дуб! — он провёл рукой по дверце шкафчика.

— Неплохо.

— Ну, а теперь если позволишь, я продолжу готовить. Я использовал тесто не до конца, — Ривер ставит сковороду на плиту, чтобы раскалить её.

— Ты умеешь готовить?

— А ты думал, я одними чипсами питаюсь? Кроме того, готовка и мытьё посуды неплохо отвлекают от плохих мыслей.

Зашипело тесто, растекаясь по горячей поверхности.

— Ты хотел сказать что-то.

— Да, я тут подумал и решил. Я готов взяться за дело, но с одним условием, — сказал он, с поднятым указательным пальцем.

— Каким же?

— Когда ты говорил, что будешь мне помогать, тебя никто за язык не тянул. Так что, если Безликая просечёт, что пришли по её душу, я не хочу умирать в гордом одиночестве. Готово, — он кладёт последний блин на тарелку.

Рэй хмыкает:

— А я от своих слов не отказываюсь.

— Я бы предложил вина, но я не пью, — он разлил кофе из кофейника, — Палмер точно будет недоволен.

— Он и так будет недоволен, если Флеминг выйдет на свободу, — Рэй отсалютовал чашкой, — ну что ж Малколм, за новое дело.

Они чокаются чашками.

— Да и тут же начинаются сложности. Доступ к делу имеется у Гарднера и Драйзер. Первый даже разговаривать со мной не будет, а вторая… имеет на меня зуб, потому тоже разговаривать не будет.

— А когда она успела отрастить зуб?

— Ну я же тогда не сказал о том, что случилось в роддоме. Она была очень недовольна.

— И всё-таки с кем можно договориться… ну чисто гипотетически?

— Чисто гипотетически, представь кастрюлю тяжёлую, которая теоретически летит тебе прямо в голову… с Гарднером никак не получится. Остаётся Драйзер.

— Ну так предложи ей сделку, ты расскажешь ей правду, а она даст тебе материалы дела.

— Ага, только у неё нет Потенциала, как я ей объясню, что тот усатый мужик переписал всем память? Или… — как будто он внезапно что-то вспомнил.

— Или? — Рэй повторил, вопросительно подняв брови.

— Кажется, у неё есть Потенциал.

— И с чего ты решил?

— На задании один подонок едва не застрелил её, но она что-то ему сказала, и он не только не убил её, но бросил пистолет и позволил себя схватить.

— Просто что-то сказала?

— Не просто. Это словами не передать, что там случилось.

— В общем, ни в сказке сказать, ни матом описать. Давай, звони ей и договаривайся.

Малколм достал телефон и набрал номер.

— Тьфу ты блин, она на звонки с незнакомых номеров не отвечает. Ну что ж… — он набирает СМС: «Можно тебе позвонить? Мне нужно сообщить кое-что важное. М. Ривер».

Ответ последовал незамедлительно.

«Хорошо, звони. Д. Драйзер».

***

Встреча должна состояться в парке. Вскоре они увидели девушку в неизменном фиолетовом шарфе на шее с брошкой в виде полумесяца.

— Итак, ребятки, я пошла на должностное нарушение. Потому я желаю услышать правду, — сказала она твёрдо.

— Давай-ка пойдём куда-нибудь подальше, чтобы поговорить тишком.

— Ну давай.

Через десять минут они стояли у канализационных стоков, которые никто не выберет как место для прогулки. Детектив нервно закашлялся перед тем как начать.

— Кхм, ну короче существуют секретные технологии, недоступные простым смертным. К примеру, ты видишь что-нибудь рядом со мной? — Ривер призвал Minutes to Midnight.

Драйзер внимательно смотрела в пустоту.

— Нет… я ничего не вижу.

— Ну тогда я скажу, как оно было. Твоя мама вынашивала одного ребёнка и родила одного ребёнка. Тогда тебя в роддом принёс усатый дядя и положил в кроватку рядом с твоей сестрой, а потом переписал память всему медперсоналу и твоей матери, внушив всем, что твоя мама родила близнецов… при помощи секретных технологий.

— Звучит как бред…

Малколм и Рэй синхронно напряглись.

— …но ты сказал правду. Теперь стало понятно, почему папа заподозрил, что я не его дочь. И хотя тот самый усатый дядя не смог добраться до него, он смог проглотить то, что один ребёнок каким-то образом превратился в близнецов. Проглотил — но не переварил и что-то в глубине души продолжало его беспокоить.

— И что ты собираешься дальше делать?

— Ничего. Я же говорила, что не собираюсь искать своих биологических родителей. Я хотела узнать, что произошло в роддоме — я это узнала. Мне этого хватит. Не знаю, по какой причине биологические родители решили избавиться от меня, тем более таким изощрённым образом, но раз я им не нужна — они мне тоже не нужны.

— Я свою часть уговора выполнил, теперь твоя очередь.

— Советовала бы не ввязываться в это… но я поняла, что вы совсем непростые люди. Потому держите копию дела. Я на днях хотела передать в MI5.

— Итак… — Ривер пробежался глазами, — здесь указано, что незадолго до смерти Скотт встречался с Джеффри Монро.

— Да.

— И что же тогда произошло?

— Монро ударился в ностальгические воспоминания об умершем друге, а Ривер осматривался вокруг, а потом ни с того ни с сего рванул с места, сказав, что у него срочные дела.

— Значит, тогда он о чём-то догадался…

— Вот вам пища для размышлений, а я пошла, — девушка развернулась и ушла.

***

Первым делом Ривер отправил Рэя в следственный изолятор поговорить с Флеминг, чтобы узнать, что произошло на самом деле в том заброшенном доме.

— Убитый мистер Чабаттино вовсе не невинный агнец, — рассказывает Рэй, — раньше он работал на мафию, но на старости лет отошёл от дел. В жизни он довольно смелый и жестокий человек, но убийца нашёл его слабое место — его обожаемая дочь, за которую он был готов умереть. Ему каждый день присылали по почте фотографии дочери в повседневной обстановке, показав, что за ней следят. Ему писали записки с угрозами что, если он обратится в полицию, его дочь тут же убьют.

— Если преступник говорит тебе не обращаться в полицию, первое что ты должен сделать — это обратиться в полицию.

— Бывший мафиози-то? Разбежался! В общем, Чабаттино обратился к Брауну и тот отправил Флеминг разобраться с этим.

— Стой, а почему не Кевина или Джереми?

— Кевин был в Шотландии, а Джереми в Ирландии.

— Ну вот ничему жизнь не учит. Это так похоже на Брайана Брауна — он хочет помочь всем! Вот только в результате один из подчинённых оказался в психушке, а другой — в тюрьме.

— Убийца перехитрил всех. В тот злосчастный день Чабаттино переслал Флеминг СМС, куда ему сказали отправиться. Флеминг тут же побежал туда, но было слишком поздно. Ну, а как киллер оставил его в живых, чтобы подставить его, мы уже и так знаем.

— Что дальше будет делать?

— Нам нужно наведаться к Джеффри Монро.

— А что, если убийца следит за домом Монро?

— Она же не знает, что мы идём к Джефу. Мало ли какие дела у нас в том доме. К тому же нам не нужно разговаривать с самим Джефом.

— Ты хочешь сказать… что собираешься проникнуть в его квартиру?!

— Именно! Кроме того, Драйзер с истинно немецкой педантичностью отметила, что Джеф практически не живёт в ней, что разумеется нам будет на руку.

— Но как ты собираешься открыть замок?

— Да, об этом я и не подумал…

— Я же обещал, что буду тебе помогать. Мой Потенциал Leave Out All the Rest может превратить дверь в стену из лиан.

— Решено! Так, стоять, — Ривер насторожено взглянул на Джованну, — значит, ты и раньше использовал свой Потенциал для наживы.

— Мой бог, коп всегда остаётся копом, — молодой человек сделал вид, что закатывает глаза, — ну конечно использовал! И он тебе как раз нужен.

***

Комната не представляла собой ничего интересного за исключением того, что в ней не было зеркал. На полках пылились немногочисленные старенькие книги, на столе видавший виды нетбук, который можно разве что разобрать на детали. На столе лежало завещание Рахили в пользу Джефа.

— Кроме того, что было зафиксировано в протоколе — ничего нового, — сказал Рэй.

— Что же тогда осенило Майкла Скотта?

— Может, давай узнаем у самого Майкла Скотта?

— Точно! Minutes to Midnight, перемотай на разговор Монро и Скотта.

Потенциал загудел и защёлкал.

— В принципе, то же самое, — Рэй уже не скрывал разочарования.

— Погодите-ка. Minutes to Midnight, перемотай на конец разговора! И потом включи режим замедленного воспроизведения! Смотри в оба!

Взгляд Скотта упал на бумагу. Затем он повернулся к Монро и спросил:

— Когда она умерла?

— Такого-то числа.

— Знаете, я вспомнил, что у меня неотложное дело. Мне нужно идти.

— Вот он момент истины! — провозгласил Ривер, — он посмотрел на завещание, затем спросил о дате смерти и о чём-то догадался! О чём же он тогда догадался?

— Ну не знаю… дело может быть в завещании? Только что там такого?

— Действительно, давайте взглянем. Жила себе без завещания, потом вдруг решила написать его и через несколько дней умирает. Какое-то подозрительное совпадение… Видимо это и насторожило Скотта.

— Может, это первая жертва Безликой?

— Да нет же! Кому нужен изуродованный инвалид, чтобы платить немалые деньги за его убийство! А хотя… Кажется я понял.

— Что ты понял?

Ривер многозначительно поднял указательный палец.

— Безликую зовут Рахиль Драйзер.

***

Ривер и Диксон пришли в полицейский участок.

— А это кто такой? — спросили Гарднер и Батлер.

— Знакомьтесь, это Рэй Диксон, он мой…

— Бойфренд! — выпалил Батлер.

Сотрудники полиции заржали как по команде.

— Помощник, (зацензурено)! Где можно найти того федерала, который занимается делом Безликой?

— Оу, оу, оу. Делом Безликой занимается Рональд Тайлер, и он довольно неприятный типус. С него станется плюнуть и растереть на ваши доказательства.

— А я как раз разыскивал вас, приматы.

К ним уверенным шагом шёл блондин с холодным взглядом кианитовых глаз и безупречной осанкой. Рядом с ним семенил помощник с настолько короткой шеей, что кажется, голова крепилась прямо к телу.

— Прошу любить и не жаловаться, — сказал Гарднер вполголоса.

— У меня есть кое-что по делу Безликого, — Ривер не стал расшаркиваться.

— Ну и что же? — в его голосе всегда было нечто такое, что заставляло вас вспоминать судебный отчет, снег на крыше монастыря, полицейского пристава, явившегося с приказом задержать вас.

— Её настоящее имя — Рахиль Драйзер. Она инсценировала свою смерть.

— Это я и так знаю. И сколько правонарушений вы совершили, пока узнавали это?

Батлер скорчил рожу — ну я же говорил!

— Я не обязан свидетельствовать против себя, — Малколм Ривер храбро скрыл свой озноб под безразличным выражением лица.

— Значит так, Майкла Скотта убили точно не из-за этого, — сказал Рональд с важным видом судьи, одобряющего приговор.

— А из-за чего же?

— Наши айтишники отследили его деятельность. Выяснилось, что у Безликой заказ на убийство во время концерта группы Muslim Rock Technology.

— Кого должны убить?

— Проблема в том, что на выяснение этого ушло слишком много времени. Концерт должен состояться завтра, так что мы не успеем это узнать. Так что единственное, что нам остаётся — это подстеречь убийцу и поймать её с поличным.

— Значит, для этого она должна убить человека, — сказал его спутник

— Получается так, Бэйли.

— А тебе не жалко?

— Жалко у пчёлки в попке. Не поймаем сейчас — она убьёт ещё больше. А так подумай — есть основания для задержания? Нет. Мы просто останемся в дураках, да ещё придётся понести наказание. Завтра будем брать убийцу. И никакой самодеятельности! — Рональд выразительно взглянул на Малколма и Рэя, — впрочем, мистер Ривер знает, почему не стоит так делать.

— Да что ж не поковыряться в ране заскорузлым пальцем!

Детектив пнул по мусорной корзинке, раскидав шарики бумаги по полу.

— Мистер Тайлер, уважайте чужие больные мозоли, и тогда может быть пощадят ваши.

Все оглянулись на властный женский голос. Перед ними стояла Дамира.

— О, так вы та самая многообещающая стажёрка. Ну давай, удиви, — Рональд посмотрел на неё с высокомерием аристократа, увидевшего измазавшегося в грязи карапуза.

— Я посмотрю, вы весь такой напомаженный и одетый с иголочки. Кто знает, не дай бог случится несчастный случай на задании, и вы будете обезображены, как Безликая!

Рональд дёрнулся, словно отскочил от ядовитой змеи.

— Этой девочке палец в рот не суй — отгрызёт руку по локоть! — весело сказал Батлер.

— Драйзер, можете не надеяться бесплатно попасть на концерт, — федеральный агент перешёл в атаку.

— Что вы имеете ввиду? — спросил Гарднер.

— Брошка на её груди говорит о том, что ей нравится творчество этой группы.

Все тут же уставились на серебряный полумесяц, пересекающий три латинские буквы MRT.

— И кроме того, у вас одинаковая с убийцей фамилия. Так что позаботься о своём алиби — во избежание.

Дамира раздражённо приставила к голове руку с вытянутыми указательным и средним пальцем и сделала вид, что выстрелила себе в висок.

— А точно! — Батлер начал распевать дразнилку, — Драйзер, Драйзер, Драйзер, холодная как айсберг, страшная чудила, сто людей убила…

Девушка, ни сказав ни слова и с неподвижным лицом, схватила полицейского за ухо, выкрутив его.

— Ай, (зацензурено)!

— Ещё что-нибудь вякнешь — станешь сто первым!

***

Аиша наигрывала на гитаре, какую-то грустную мелодию. Её брат Мухаммад прекрасно чувствовал настроение сёстры:

— Что тебя тревожит?

— У меня плохое предчувствие…

— Да ладно тебе, Аиш! Это просто мандраж перед выступлением, но мы будем как всегда на высоте ин шэ Аллах! — вмешался Али.

— Ну и хвастун, астагфируЛлах, — проворчал Джихад. Хоть они и выступали вместе, но не всегда ладили.

— Давайте ребятки, успокаиваемся, собираемся, скоро ваш выход, — Михаэль как всегда с шутками-прибаутками стал провожать на сцену, — и да прибудет с вами Сила!

Хороша Аиша в чёрном хиджабе, она играла на электрогитаре. Хорош и её брат-близнец Мухаммад — бас-гитарист, который одет как араб — в длинной белой рубашке и чалме. Хорош Али, одарённый великолепным тенором. Великолепен и Джихад, пусть выглядел недовольным, словно его силой вытолкали на сцену, и он не понимает, что тут вообще происходит. Сам, будучи одетым в простую рубашку и штаны, он с подозрением косился на Али, который оделся как рок-музыкант — в кожаной жилетке без рукавов, браслетах с металлическими заклёпками, на шее висела цепь с полумесяцем. Хадиджа в белом халате с нарукавником, где вышит красный полумесяц — эмблема скорой помощи в мусульманских странах, держала в опущенных руках палочки, готовясь к энергичной игре на барабанах. Зато Салават в татарской национальной одежде — тюбетейке, расшитой бисером и пайетками, бешмете и жилетке.

Песня «Судный день», в честь которой был назван их альбом, самая сложная в исполнении — они перезаписывали её тридцать раз, прежде чем результат удовлетворил их. Несмотря на это, они все-таки решили исполнить её на этом концерте. Началось выступление со стены бас-гитары, вокруг которой ленточкой явилось звучание электрогитары. Затем гитары смокли, и Али запел:

— В тот День, когда Ты скрутишь небо,
как свёртывает писец свитки.
Когда, осыпятся ниц звезды,
крошась на золотые слитки. [3]

Джихад продолжил петь вместе с бэк-вокалом Али.

— Когда, вдруг сдвинувшись с мест горы,
как шерсть расщипанная станут.
И в страхе пред Тобой немея,
все люди, пряча взор, предстанут…

Грянули все инструменты, и пение Али стало экспрессивнее.

— Прости же нас Господь Вселенной,
все прегрешения прости!
Избавь нас от огня геенны,
дай милость Рай нам обрести.
О, Всемогущий повелитель,
кто нас простит, когда не Ты!
Ведь Ты лишь наших душ целитель,
спасенье их в тот День — лишь Ты!

Безликая наконец-то встала позади Шамиля Ясина и достала припасённый пластиковый стилет. Хорошая штука — на металлоискателе не светится и им удобно работать в подобной толкучке. Дальше — дело техники, улучить момент, когда появится зазор и молниеносно воткнуть его в печень. Мужчина дрогнул и пытался посмотреть убийцу, но Безликая успела раствориться в толпе.

— Когда, рассыпятся в прах горы,
когда моря все перельются!
И сотрясаясь, в страшном горе,
с Землёю Небеса сольются!
Когда померкнет звёзд сиянье,
оставив Небо без наследства.
Когда Земля извергнет ноши
и скажет человек: «Где бегство?!»

Люди рядом с Шамилем тут же расступились и вытащили его вперёд, прямо перед сценой и ребята увидели, что у него со спины торчал стилет, вокруг которого стремительно расплывалось кровавое пятно. У них растерянные взгляды, но тут Безликая невольно восхитилась их мужеством — если бы дали понять, что произошла беда — началась бы паника. А паника в многолюдных мероприятиях — это натуральная бойня, из которой выбраться живым — великое счастье. Люди в толпе из мыслящих существ превращаются в стадо баранов.

— Прости же нас, Господь Вселенной,
все прегрешения прости!
Избавь нас от огня геенны,
дай милость Рай нам обрести!
О, Всемогущий повелитель,
кто нас простит, когда не Ты?!
Ведь Ты лишь наших душ целитель,
спасенье их в тот День — лишь Ты!

Могут переломать ребра. Если сломают одно-два ребра, это ещё не страшно. Но если сломать ребро в нескольких местах, возникает так называемый флотирующий перелом, при котором человек хоть и дышит, но при этом воздух не заходит в лёгкие. Если осколок ребра впивается в лёгкое — это плевропульмонарный шок. Если повреждается бронх, с каждым вдохом воздух попадает в плевральную полость, но при этом не выходит обратно, смещая органы средостения — клапанный пневмоторакс. Не дай Бог споткнуться — можно упасть и тебя мгновенно затопчут. И это только малая часть того, от чего можно погибнуть в давке.

Чтобы спасти людей — надо продолжить концерт несмотря ни на что. Играть и петь, пока охранники уносят труп на твоих глазах, делая вид, что человеку просто стало плохо.

У Али от сильного стресса случился спазм голосовых связок, и он не мог петь. Джихад пел свою часть и делал страшные глаза — сделайте что-нибудь! Так уж повелось в группе, что девочки никогда не пели, что нередко вызывало смешки насчёт такого неравноправия. Но теперь Салават при всём желании не мог покинуть свой инструмент, а Мухаммад так и не научился петь, несмотря на все усилия Михаэля.

— В тот День, когда сердца застынут!
В тот день, когда взор ослепится!
А на разверзшуюся Землю,
все будет звёздный ливень литься!

Аиша вышла вперёд вместо Али и стала петь. Люди были удивлены подобной перестановкой, но решили, что так и было запланировано и любовались контрастом дуэта женского и мужского голоса.

— Когда Луна и Солнце, слившись,
затмят собой друг другу лики.
А горы, ставши мягче воска,
растают в этот день Великий!

В пении слышно рыдание, и камера случайно выхватила крупный план лица Аиши, из зажмуренных глаз которой текли слёзы. Люди восхищались исполнением, не зная, что Аиша оплакивает смерть Шамиля Ясина. Улыбаться толпе, когда хочется выть от боли. Это не ванильная цитата из Интернета, а суровая реальность.

— Прости же нас, Господь Вселенной,
все прегрешения прости!
Избавь нас от огня геенны,
дай милость Рай нам обрести!
О, Всемогущий повелитель,
кто нас простит, когда не Ты?!
Ведь Ты лишь наших душ целитель,
спасенье их в тот День — лишь Ты!

И вдруг Безликая поняла, что надо заткнуть уши. Она давно ничему не удивлялась, какими странными не казались бы действия, лучше поступать, как советует интуиция. Достав запасённые на этот случай заглушки, она засунула их в уши. В зале творилось что-то невообразимое — кто-то стоял неподвижно как мраморная статуя, кто-то сотрясался от рыданий, не в силах сдержать плач. Безликой очень хотелось вытащить заглушку, но он быстро подавила это желание, поняв, что это самый лучший момент, чтобы смыться, пока все скованны эффектом Потенциалаля.

— Когда у тех — в бреду безумном,
отрёкшись от Твоих знамений —
Что жаждали — «взять штурмом Небо»,
согнутся не спросясь голени.
Когда, трясясь, они откроют,
как цвета ночи свои лица.
Господь, не дай в ряды их влиться!
Спаси нас, обели нам лица!

Гитара в руках словно бы обрела голос — она рыдала,

— Прости же нас, Господь Вселенной,
все прегрешения прости!
Избавь нас от огня геенны,
дай милость Рай нам обрести!
О, Всемогущий повелитель,
кто нас простит, когда не Ты?!
Ведь Ты лишь наших душ целитель,
спасенье их в тот День — лишь Ты!

Вышел антрепренёр и объявил об отмене концерта. Продолжать выступление было бы слишком жестоко — Аиша и так была на грани нервного срыва. Люди, словно бы находясь под трансом, покорно шли к выходу, не возмущаясь.

***

— Слушай, а она точно побежит здесь?

— У Безликой есть один существенный недостаток — она рационал до костей мозга. И она побежит именно здесь, потому что это самый удачный путь.

Ожидание ослабляло бдительность — полицейские стали позёвывать от скуки и даже Дамира прикорнула на пассажирском сиденье. Роберт не напрягался — пусть лучше так чем, если на нервах он потеряют силы, а ночь предстояла тяжёлая.

В темноте скользнула тень.

— Вот она! — кто-то крикнул.

— Объявляю начало операции, — комиссар сообщил в рацию.

Безликая помчалась к стройке. Вслед ей залаяли цепные собаки, когда она направилась к строящейся многоэтажке. Она практически не касалась ступенек, словно она летела над ними как тень, и становилось понятно, почему ниндзя производили такое жуткое впечатление.

— И главное — какого хрена? — кричал Гарднер, у которого хватало дыхания не только прыгать по ступенькам, но и разговаривать, — зачем бежать на крышу, там её вертолёт ждёт или она собирается учиться летать?

От последнего слова Дамира едва не споткнулась на ходу. Уж кем-кем, а Рахиль не была трусом, который будет бездумно бегать. Это значит только одно:

— Она хочет покончить с собой!

— Проклятье, этого только не хватало! — федералы тоже сообразили, что к чему.

— Не стрелять! — истошно вопил комиссар, — не стрелять, кто выстрелит — того так отделаю, что внутренности станут наружностями!

Рахиль встала спиной к самому краю. Необученный человек сорвался бы, не удержав равновесия, а наёмный убийца словно находилась на твёрдой земле, а не стояла спиной к пропасти. Даже не прыжок — просто шаг назад…

— Рахиль, стой! — крикнула Дамира.

Та вздрогнула и остановилась, потом повернула голову.

— Это можно назвать закономерным исходом моей неудавшейся жизни. Мой так называемый работодатель предал меня. Я не знаю, по какой причине он это сделал, но это не суть важно, так как через несколько секунд меня не станет. В моей книге дел убийства множества людей, организованная преступность, теракты, поджоги, ограбления, так что самоубийство станет лишь очередной помаркой. Более того — меня преследует страх, от которого я не могу спастись.

— Дамира, ну что ты стоишь? Она же реально сорвётся!

Драйзер не слышала федералов, — он вообще никого не слышала. Как правильно подобрать слова, которые заставили бы её передумать?

— Рахиль, ты слышала шутку из чёрного юмора, что когда прыгаешь с высоты, то понимаешь, что все проблемы решаемы, кроме одной — ты летишь. Ты всю жизнь бежишь от страха, но теперь тебе некуда бежать, и ты готова наложить на себя руки. Ты права, что смерть — это не выход, но смерть — это побег к настоящему Ужасу.

Безликая спрыгнула с парапета и Дамира защёлкнула наручники на её руках. К ним подошёл Малколм Ривер.

— Это ты убила Чабаттино?

— Да, это я.

— Как это произошло?

— Мы несколько недель угрожали убить его дочь, чтобы сломить его дух и заставить подчиниться. Он пришёл в заброшенный дом, и я застрелила его. Но в комнату вошёл какой-то парень. Я кинула ему пистолет и убежала.

— Я так думаю, можно снять обвинение в убийстве с Рамоны Флеминг.

Полицейские окружили Безликую.

— Ну-ка Гюльчатай, открой своё личико.

— Парни, я бы на вашем месте не делал этого, — Малколм обратился к ним, но естественно, они не послушались. Федерал сорвал маску и тут же отпрыгнул назад, сквернословя и богохульствуя.

***

Рахиль стоически терпела все издевательства, но под конец она схватила со стола перочинный нож и отправила его в доску почёта. Им стало не до смеха — двигать запястьями, скованными в наручники, да так, чтобы ножик вошёл в дерево на пару сантиметров аккурат между бровей на фотографии.

— Это могло быть чьё-то горло. Или глаз.

Бэйли, над ухом, которого просвистело лезвие, хотел забиться в истерическом смехе, как человек, который был на волосок от смерти. «Господи, — думал он, — это могло быть моим последним дежурством в жизни».

— Бэйли, только не хнычь, — отрезал Рональд.

Другим тоже было невесело, поняв значение слов «опасный преступник» — даже в наручниках, в помещении полном вооружённых людей, Рахиль находилась здесь, только потому, что позволила арестовать себя — ничто ей не мешало сбежать из участка, напоследок устроив кровавую поножовщину для острастки.

— Я хочу поговорить с той девушкой.

— Ну что ж, ребятки, не откажем ей в последнем желании? — говорит Палмер.

— Лучше согласиться, — сказал Рональд.

***

— В моей комнате не было зеркал. Это было странно для молодой девушки, верно? Если конечно её жизнь не пошла под откос из-за несчастного случая. Инвалиды не любят зеркал, потому что они видят в них собственное уродство.

Автобус, на котором я возвращалась с работы, попал в страшную аварию. Я была в шоковом состоянии, поэтому не воспринимала происходящее вокруг меня, помню, как два хирурга в приёмном отделении спорили надо мной. Один говорил, что вряд ли я смогу выжить, да и не стоит мне выживать, потому что я буду только страдать, а не жить. Второй говорит, что сделает всё для моего спасения. Он собрал по кусочкам моё изувеченное тело, подключил офтальмолога, которые сделал просто ювелирную работу, восстанавливая обожжённые веки, чтобы сохранить зрение, каждый день навещал меня в реанимации, добился перевода в отделение реабилитации. С одной стороны, он сделал для меня очень много, но в то же время он своей помощью оказал мне медвежью услугу.

Когда родители навестили меня в реанимации, я вспомнила, что один врач рассказывал, что у него на родине родственников вообще не пускают в реанимацию и правильно делают, потому что здесь кто-то пытался поить бульоном больного с нарушенным глотательным рефлексом, ладно ещё вовремя заметили. И я тогда поняла, что в этом запрете был смысл. Они стали мне твердить, что все, что произошло со мной это из-за того, что я упорствовала в своём неверии, но Христос милостив, поэтому он дал мне шанс одуматься. Я знала, что в сектах умеют промывать мозги, превращая людей в зомби. Скажут им: перережь родной матери горло — они это сделают, не задумываясь, что в этом может быть неправильного. Поэтому я просто безмолвно слушала бред, который они несли, даже не имея возможности прогнать их, потому, что как назло рядом не было никого из медперсонала — они решили оставить меня наедине с родителями.

Я шевельнула губами:

— Идите к чёрту.

— Что ты сказала?

— Идите… к чёрту… я не хочу вас ви… — и стала кашлять. Я задыхалась — жидкость, булькающая в моей груди, превращалась в пену, забивающую мои лёгкие, — видеть… никогда…! Врача!

— Доченька, лучше прими веру Христову и прямо сейчас окажешься в раю.

Последнее слово утонуло в кровавой пене. Я почти потеряла сознание, когда врач случайно заметил, что что-то не то происходит, и решил вмешаться:

— Хельга, быстро сюда, у неё отёк лёгких! Когда ей стало плохо? — и сам, поняв всё, стал крыть матом «этих ненормальных сектантов».

Надо ли было говорить, что в этот день меня хотели переводить в отделение, уже отключили все приборы, а после подобного мне снова пришлось ставить трахеостому и переводить на искусственную вентиляцию лёгких? Но кошмар только ещё начинался. В общем, он спас меня — но стоила ли овчина выделки? Не зря же тот хирург, который говорил, что мне лучше не выживать, потому что знал, что меня ждёт участь нищего инвалида. И поступили соответственно, как с нищим инвалидом — дали пособие и выкинули как мусор.

Помощь приходит оттуда, откуда её совсем не ждёшь. Вот и сосед-наркоман Джефри по кличке Джеф, к которому я относилась с пренебрежением и единственное, что от него требовалось — делай что хочешь, только не превращай квартиру в наркопритон.

— Ты решила заморить себя голодом? Если ты думаешь покончить с собой, то глубоко ошибаешься, тебе просто вырежут желудок, и будешь питаться внутривенно.

— Я не хочу есть. Я не хочу жить.

— Знаешь, что я делаю, когда у меня паршиво на душе? Пойдём, я покажу.

Джеф повёл меня в свою комнату и включил тяжёлый рок. Песни, наполненные гневом и отчаянием, да чего греха таить не зря же рок называют сатанинской музыкой, потому что пелось по насилие, наркотики, самоубийство. Но шоковая терапия оказалась эффективной — я сбросила апатию. Джеф признался, что много раз пытался завязать с наркотиками, и мы стали выбираться из тьмы. Пришли чёрные дни, когда Джеф обнимался с унитазом и бегал по всей квартире, выискивая лекарства, а я заставляла пить чай с имбирём и утирала мокрый лоб.

— А как же ты тогда стала убийцей?

— На меня вышел человек… назовём его работодатель. Он что твоя жизнь превратилась в борьбу за выживание, кошмар без конца и без края. Но самое худшее для тебя это даже не то, что твоя жизнь превратилась в кошмар, а то, что ты ничего не можешь с этим поделать. Ничего. Ты бьёшься лбом об стену и упорства тебе не занимать, но скорее ты раскроишь череп, чем действительно чего-то добьёшься.

— Да, ты пока не сделала ничего хорошего, но у тебя есть шанс всё исправить. Ты слышала притчу о человеке, который убил сто людей?

— Нет.

— Когда-то давно жил на земле человек, который убил девяносто девять людей. Однажды задумавшись над содеянным, он стал искать самого умного человека на земле. Ему указали на отшельника, отрешившегося от мирского, который всё время проводил в молитвах. Он пришёл к нему и спросил: «Если некто убил девяносто девять человек, может ли он раскаяться в содеянном?».

Тот ответил: «Нет!».

И этот грешник убил монаха, добавив в свой список сотого человека.

Затем через какое-то время, чувствуя душевное беспокойство и ища выход он опять стал искать мудреца чтобы получить наставление. Ему указали на учёного. Придя к нему, он спросил: «Если некто убил сто человек, может ли он раскаяться в содеянном?»

Тот ответил: «Да конечно же. Разве есть препятствие между ним и покаянием, сколь бы тяжким грех ни был?! Человек, пока жив, может раскаяться в содеянном и исправиться».

И поняв, что перед ним стоит тот самый грешник, учёный тут же указал ему на путь исправления: «Отправляйся туда-то, там люди, поклоняющиеся Богу они не совершают явных и очевидных грехов из трепета пред Богом и желания быть счастливыми в обоих мирах. Поклоняйся Богу вместе с ними и перенимай все хорошее. Не возвращайся на прежнее место, оно — сосредоточение греха!».

Человек прислушался и сразу отправился в путешествие. Пройдя половину пути, он скоропостижно скончался. Спустились две группы ангелов: ангелы милости и ангелы наказания забирающие души безбожников и очевидных грешников. Они начали спорить. Первые сказали: «Он раскаялся и всем сердцем устремился к Богу!». Другие возразили: «Он ничего хорошего не сделал!».

В итоге был отправлен ангел, чтобы рассудить их: «Измерьте расстояние между ним и тем местом, откуда он вышел, а также между тем местом, куда направлялся. К чему он окажется ближе, к тому месту он и относится».

Они померили, и оказалось, что он ближе к тому месту, куда направлялся. Его душу взяли на небеса ангелы милости. И простил Господь этому грешнику все грехи.

Рахиль замолкла и стала внимательно всматриваться в лицо Дамиры.

— Ты мне кажешься очень знакомой. Как будто я тебя видела раньше.

Дверь закрылась с металлическим грохотом.

— Да ты мастер сказки рассказывать! — говорит Гарднер.

— Если бы я не умела рассказывать сказки, вам бы пришлось соскребать её мозги с асфальта.

— Значит так, ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Так что ты займёшься освобождением Флеминг, — Роберт говорит ей вслед.

— Есть, шеф, — Дамира вяло козырнула.

***

Чего ты точно не хочешь услышать в пять утра — это звонок мобильного. Девушка, что-то бормоча на немецком, потянулась к аппарату.

— Гарднер, если ты звонишь не из-за убийства, я кастрирую тебя с особой жестокостью!

— Тебе придётся отложить свой карающий нож. Угадай, кого убили.

— Я ещё даже кофе не выпила, и у меня голова не варит. Так что говори без всяких загадок!

— Рахиль Драйзер.

— Unglaublich! [4]  — Дамира вытянулась как легавая, почуявшая добычу, — ты смог взбодрить меня без какого-либо кофе.

***

Ривер не успел допить кофе, как в офис вошла клиентка, и ему пришлось в срочном порядке прятать стаканчик. Впрочем, в воздухе всё равно витал кофейный запах.

— Итак, вы подозреваете своего мужа в измене.

— Да, он просил меня о гадких вещах, которые не то что произнести — о которых даже подумать стыдно. К примеру… — сказала благообразная леди с симпатичным лицом, белыми волосами и в шуршащем чёрном шёлковом платье.

— Давайте без подробностей.

— Ну вы поняли. Естественно, я приходила в ярость и цитировала Библию: «Знайте, что никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель, который есть идолослужитель, не имеет наследия в Царствии Христа и Бога».

— И вы подозреваете, что он стал… предаваться греху блуда на стороне.

— Да, да именно!

— Тогда подпишите договор, и я узнаю всю правду о нём.

Как только он закончил приём, ему позвонили на телефон.

— Доброго дня, Рэй. Что случилось? — сказал он, услышав странно взволнованный голос обычно невозмутимого парня.

— Эм, Малколм, мне нужно с тобой поговорить.

— Я могу тебя выслушать, когда закончу приём. Давай встретимся в парке.

***

— Мой отец совершал злодеяния так же легко, как и дышал. Теперь я понял, почему люди из фонда относились ко мне так настороженно.

Рэй сказал деревянным голосом:

— Я сын убийцы.

Малколм покосился на него.

— Скажи мне, как тебя зовут?

— Зачем?

— Говори!

— Рэй Диксон.

— Тебя зовут Рэй Диксон. Не Морис Говард.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Безусловно родитель важная фигура в жизни, но далеко не у всех людей хорошие родители. И что теперь, поставить на них крест?

Рэй впервые улыбнулся за встречу.

— Ну так докажи им, что ты не Морис Говард. Ты Рэй Диксон, единственный в своём роде. Ладно, есть у меня работёнка, она как раз отвлечёт тебя.

— Какая?

— Ко мне подошла женщина, имя и фамилия которой неинтересны, потому назовём её Пуританка.

— Она правда пуританка?

— Не знаю, к какому движению церкви она принадлежит, но воспитание у неё точно пуританское. В общем, ситуация как в бородатом анекдоте: «Муж: жена, у меня к тебе три вопроса… Жена: в попу не дам. Муж: тогда два… Жена: в рот не возьму. Муж: тогда один: и на хрен ты мне нужна?!».

— Правда всё так плохо?

— Да. Брак явно несчастливый, а после моего расследования он точно окончится разводом.

— И каково тебе разрушать семьи?

— Дружочек мой, я детектив, а не семейный психотерапевт. Моё дело — проводить расследования, а уж что потом клиент будет делать со свалившейся на него правдой — это не моя забота!

***

Поздно вечером товарищи стояли возле офисного здания, у списка кабинетов. Рядом с одним из номеров написано «Lingering Sighs».

— Звучит, как название секс-шопа, — говорит Рэй.

— Ага, только это не секс-шоп. Это БДСМ-клуб.

— БДСМ-клуб посреди города?! Они не боятся полиции?

— Там интимных услуг не оказывают, так что всё легально. Выяснилось, что муж Пуританки ходит туда. Вот только как видишь, если просто сфоткать возле здания, этого будет недостаточно. Тут нет яркой неоновой вывески, а скромная надпись, кроме того, тут и без БДСМ-клуба полно всяких учреждений, так что можно отбрехаться, мол я ходил в типографию буклетики печатать.

— То есть ты хочешь проникнуть туда и сделать несколько компрометирующих фото?

— Да, и мне понадобится твоя помощь.

— С радостью.

Они поднялись на пятый этаж, прошли по коридору, затем Рэй превратил дверь в стену из лиан. В свете ночного города на стенах, окрашенной красной краской висели плётки, меховые наручники, маски, наплечники, цепи, кляпы для рта, ошейники, намордники, портупеи. На одной стен было виниловое панно, нарисованное красками кислотного оттенка, на котором изображён мужчина, стоящий на коленях, на грудь которого поставили сапог.

— Ух ты!

— Рэй, не веди себя как сперматоксикозный подросток, который впервые увидел голые сиськи.

Представленный реквизит не доставил Малколму радости, вызвав неприятные воспоминания.

— Давай делаем дело по-быстрому и свалим отсюда. Мне здесь не нравится.

***

Смерть заключённого являлась чрезвычайным происшествием, потому было объявлено общее собрание. Начальник отдела был мрачен как туча. Судмедэксперт хитро щурил один глаз, впрочем, как всегда. Тайлер всем видом излучал презрение — проворонили, растяпы? Впрочем, что от вас ожидать. Дамира вошла в комнату и увидела, что свободное место только рядом с ним.

— Теперь вы точно не попадёте на концерт своей любимой группы, — Тайлер не преминул уколоть.

— Да уж, не думаю, что они когда-нибудь смогут выступать после пережитого, — ответила Дамира.

— Тишина! — начальник объявил начало собрания, — рано утром охранник проводил обход и заметил, что Драйзер лежит и ни на что не реагирует. Когда они стали проверять, в чём дело, оказалось, что она мертва.

— Смерть наступила после полуночи. Она наступила в результате отравления ботулотоксином — одним из сильнейших органических ядов. В содержимом желудка и кишечника отмечалась высокая концентрация ботулотоксина, — Мендоза приступил к выступлению.

— Значит, её отравили через пищу, — говорит Дамира.

— Послушайте, а ведь Безликая осторожный и хитрый киллер. Она могла предположить, что её попытаются убить. Почему она не сделала ничего для собственной безопасности? — спросил Батлер.

— Раз в год и ты скажешь что-то умное, — Гарднер сказал насмешливо.

— Видимо, она смирилась со своей участью, — говорит Дамира.

— Она смирилась, а нам потом по шапке дадут за то, что у нас заключённых травят, — что-то в голосе Роберта говорило, что он очень раздражён.

— Но тут ещё одна загвоздка. По химической природе ботулинический токсин относится к белковым веществам. По токсичности он превосходит все известные токсины других микробов. Токсин может образовываться в любых продуктах животного и растительного происхождения без доступа воздуха. Для массового прорастания спор и размножения Cl. Botulinum с продуцированием экзотоксина требуются анаэробные условия и значительное время. Абсолютное большинство случаев ботулизма связано с употреблением продуктов домашнего консервирования: солёных и маринованных грибов, находящихся в герметически укупоренных банках, вяленой и копчёной рыбы, овощных и плодовых баночных консервов, колбасы…

— Короче, Склифосовский! — оборвал Батлер.

— Экспертиза отравления ботулотоксином относится к одним из самих трудных, так как яд обычно не удаётся обнаружить при помощи химического анализа, и он не оставляет характерных признаков, как к примеру тёмно-вишнёвые пятна в лёгких при отравлении синильной кислотой. Но тут была очень высокая концентрация. Съеденная еда была просто нашпигована ядом!

— Значит кто-то использовал химически чистый ботулотоксин, а не она отравилась испорченными консервами, — сказал Палмер.

— У Безликой не было шансов выжить, даже если бы она подняла тревогу.

— И яд добавили только ей в тарелку, а не в общий котёл, иначе отравились бы все заключённые, — продолжил начальник.

— Убийца не хотел лишних жертв, — сказала Дамира.

— Значит так, узнайте, кто готовил и раздавал пищу в тот день и допросите их!

***

— Кого там черти принесли? — сказал Ривер вполголоса.

Но нежданный гость не собирался отступать просто так. Он забарабанил по двери:

— Откройте, полиция! Я знаю, что вы дома! — раздался женский голос.

— Откройте, полиция! — Дома никого нет. — А кто говорит? — Вам послышалось. — А почему свет горит? — Сейчас выключу! — язвит Ривер и кричит, — я вообще-то спал! Можете подождать десять минут?

— Хорошо!

Приведя себя в порядок, он открывает дверь. На пороге стояла Драйзер, вот только на у неё на плече сидел странный зелёный попугай. Ривер присмотрелся, и увидел, что попугай был не покрыт перьями, а представлял собой робота в стиле стимпанк — с шестерёнками, заклёпками на металлических пластинах, а в глазах на месте зрачков был красный камень. Он грыз шарф, а Дамира время от времени щёлкала его по клюву, чтобы прекратить это.

— О, дама с попугаем.

— Да уж, будьте осторожны в своих желаниях. Всегда мечтала о попугае, а завелось… это, — сказала она с брезгливой гримасой, словно речь шла о глистах или вшах.

— И что же это?

— Это зовут Зигмунд.

— В честь Фрейда что ли?

— Почему обязательно Фрейда? — проскрипела птица, — почему не в честь персонажа «Песни о Нибелунгах»?

— Извините.

— Ну вообще-то в честь Фрейда, и то что вы о нём подумали в первую очередь…

— …говорит о том, что Фрейд более знаменит, чем отец Зигфрида из «Саги о Вёльсунгах», — перебила его Дамира, — забыла предупредить: птичка с характером.

— Кто бы говорил о характере, — съязвил Зигмунд.

— Знаешь, тебе больше подходит имя другого знаменитого психиатра, который увлекался каннибализмом. Тем более твой внешний вид подозрительно напоминает новозеландского кеа — единственного в своём роде плотоядного попугая. И хватит грызть мой шарф! Между прочим, это турецкая пашмина!

— Я во второй раз жизни вижу говорящий Потенциал, — произнёс Ривер, — хорошо, что мой не разговаривает.

— Потенциал?

— Я же говорил, что Ривер тебе поможет разобраться.

— И кстати, вовсе необязательно расхаживать со Потенциалом напоказ. Его можно отозвать.

— Ты слышал, Зигмунд? А теперь исчезни с глаз моих!

Попугай дематериализовался, а девушка подняла вопросительный взгляд серых глаз.

— Потенциал — это физическое проявление духовной силы пользователя. Так как каждый человек уникален, в природе не существует одинаковых Потенциалов.

— Только не говорите, что ЭТО — проекция моего внутреннего мира, — Дамира закатила глаза.

— Каждый Потенциал обладает уникальной силой, которая определяет его и отличает его от других Потенциалов.

— Ну кроме как дырявить шарф и мотать мне нервы, других способностей я пока не заметила.

— Сила может сильно варьироваться от Потенциала к Потенциалу. Природа силы может варьироваться от простых сил, таких как использование меча или контроль над пламенем, до чрезвычайно мощных, таких как способность манипулировать временем. Или стирать память, — вмешался Ривер.

— Так вот о каких секретных технологиях вы говорили. А как вообще человек получает Потенциал?

— Либо его пронзают особой стрелой, либо он рождается с этим. Но как правило у тех, кто рождается со Потенциалом, есть предки, пронзённые стрелой или родители владеют Потенциалом. Потенциал невидим для обычных людей, но может взаимодействовать с обычными объектами. Это позволяет пользователю использовать свой Потенциал незаметно. Даже сила Потенциала невидима для обычных людей.

— Видимо, потому никто не удивился, что у меня на плече сидит попугай. Ладно, как я поняла, это очень обширная тема и разговаривать о ней можно до самого утра. Давайте перейдём к делу, из-за которого я пришла. Рахиль Драйзер убита.

— ЧТО?!

— Её отравили ботулотоксином. Яд был добавлен в еду. К сожалению, нам не удалось взять на анализ остатки пищи, к тому времени уже всю посуду перемыли. Когда мы проследили путь, который проходит еда для заключённых, выяснилось, что повар распределяет еду по контейнерам и передаёт раздатчику, о том, какой контейнер к кому попадёт он не знает, если это только не спецпитание для больных определёнными заболеваниями. Так что тем, кто имел доступ к пище и мог отравить конкретного человека, был только раздатчик. В тот день раздатчиком работал Лоренцо. Он всё отрицает. Мы просмотрели видео с камер наблюдения. В следственном изоляторе не было посторонних и к тележке с едой никто не подходил.

— Тут понятно, убийца — дворецкий.

— Проблема в том, что все улики косвенные. Кроме того, непонятен мотив. Лоренцо никогда не сталкивался с Безликой.

— А может, его подкупили?

— Мы проверили его счета — на них деньги не поступали.

— А может быть расплатились наличными? Или у него есть офшорный счёт?

— Мы будет узнавать и это, но на данный момент расклад таков.

— Хорошо, что я успел записать на диктофон признание в убийстве Чабаттино, пока она была жива.

— Диктофон?

— Роберт Палмер очень хотел засадить Флеминг в тюрьму, потому мне пришлось принять меры предосторожности. И как вижу — не зря.

— Нетрудно предположить, что у Безликой множество врагов, которые хотели бы ей отомстить.

— Или быть может, она что-то знала, и её убили, чтобы она не проговорилась? — детектив предложил свою версию.

— Да понятно, что многие власть имущие пользовались её, если так выразиться, услугами. Потому найти заказчика будет непросто, если не сказать — невозможно. Но нам и не это нужно. Начальство рвёт и мечет, и требует наказать виновных, так что нам нужно узнать, зачем Лоренцо убил Безликую и найти доказательства.

***

— Ты не забыл, в понедельник Флеминг должен выйти на свободу. Что-то там очень затянули с освобождением, — говорит Рэй.

— Скорее всего затянули специально. Я же говорил, что у Палмера к отряду личный счёт.

— То есть он понял, что добыча ускользает от него и решил хоть так свою душеньку потешить.

— А меня это каким боком касается? Ну поздравляю, рад за него. На вечеринку в честь этого я не приду, уж извините.

— Ты должен взглянуть на результат своей работы. Ты помог вытащить его из тюрьмы!

— Как говорится, ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным, — сказал он саркастически.

***

Наконец-то оказавшись на открытом пространстве, Флеминг в полной мере поняла, как сильно давили на него каменные стены. Его вышли встречать Браун, Рэй и Ривер. Первый молча подошёл к нему и стиснул его в объятиях.

— Скажи спасибо Ривер. Это он принимал участие в расследовании.

Флеминг оторвалась от него и пожала руку детективу.

— Это Рэй убедил меня помочь тебе.

— И да, раз всё закончилось, я должен сообщить, что я ухожу в фонд.

— Значит… ты уходишь от нас? — говорит Браун.

Рэй ничего не ответил. Они с Ривер молча развернулись и ушли. У ворот их поджидали Кевин с Джереми.

— Ну, как тебе тюряжка?! — спросил Кевин, который в школьном возрасте сидел за хулиганство.

— Во! — Флеминг поднял большой палец, — как в санатории отдохнула! Жаль только номера в гостинице паршивые.

— Давай устроим вечеринку? — спросил Джереми.

— Без обид, ребята, но как оказалось, это совсем не курорт.

— Вы не могли бы где-нибудь погулять? — сказал Браун.

— Ну так бы сразу и сказали, что хотите остаться наедине!

— Джереми! — командир грозно одёрнул его.

— Молчу-молчу, — тот демонстративно закрыл рот руками.

— Ладно, Джереми, я как раз знаю славное местечко, где готовят превосходную кальцоне!

Флеминг смотрела вслед уходившим приятелям, как они спорили о начинке в пицце.

— Быть может, и ты хочешь куда-нибудь сходить? — предложил Брайан.

— Нет, закажи что-нибудь на дом. Я хочу как можно скорее принять душ — смыть с себя тюрьму.

— Ладно.

На квартире Рамонаа первым делом пошёл в ванную. Через некоторое время Браун ушёл встречать курьера. Когда он вернулся, то увидел, что Флеминг включила телевизор и лежит на диване, поджав колени к груди. Взгляд был уставлен в одну точку, так что она точно не следила за тем, что происходит на экране.

— Давай, налетай. Ты исхудала там.

— В те дни, когда работал Лоренцо, я старался в рот ничего не брать — не уверен, что он моет руки после туалета.

— Кто такой Лоренцо?

— Буфетчик, который раздаёт пищу. Мерзкий тип. Говорят, это он отравил Безликую.

— Ну и кошмар там творится.

— И не говори.

Флеминг чуть не уронила кусок пиццы. Вот тогда Браун увидел ссадины на костяшках.

— Тебя кто-то бил?

— Что? Нет! Меня и пальцем никто не тронул. Это я сама, после допроса Драйзер… у меня сдали нервы.

— Мне Ривер рассказывал, что на её допросах маньяки и убийцы плачут как дети малые.

— Драйзер, Драйзер, Драйзер, холодная как айсберг… Интересно, сколько Титаников она уже потопила?

«Ты относишься к людям как расходному материалу! Ты презираешь полицию, но человек, который там работает может рассчитывать на пенсию по инвалидности, если его покалечат или на похороны с почестью. А вот что ты можешь дать? Закопать где-нибудь посреди леса как последнего мафиози?» — в ушах звучал голос Ривер. Он сказал это во время последней ссоры, после которой Малколм порвал с ними.

Шёл четвёртый месяц напряжённых и безуспешных поисков.

Кевин говорит: «ничего». И плетётся на кухню перекусить чем-нибудь.

Джереми говорит: «ничего». И растерянно лохматит свои чёрные вихры.

Рэй говорит: «ничего». И садится за учебник по биологии. Или свою любимую «Отверженные» Гюго.

Флеминг говорит: «ничего». И стискивает кулаки.

Браун сжимает челюсти и сдержанно кивает.

Настал переломный момент, когда надо было решить, продолжать ли поиски или признать это дело безнадёжным. Рамонаа не могла смотреть как Браун, приходит в отчаяние после каждой напрасной попытки. Он говорит, что Ривер скорее всего нет в живых. Что его похоронили где-нибудь в лесу. Что его никогда не найдут.

Браун долго молчал, не соглашаясь, но и не отклоняя предложение. И тогда заговорил Рэй. Он сказал, что даже если Ривер мёртв, они не должны прекращать поиски, чтобы хотя бы отомстить за него и похоронить.

Кевин говорит: «ничего».

Джереми говорит: «ничего».

Рэй говорит: «ничего».

Флеминг говорит: «ничего».

Они ложатся на диван и Браун прижимает к себе Флеминг со спины. Парень снова смотрит на экран, но взгляд у него пустой. Когда они узнали, что Ривер оказался в психиатрической больнице, он с Рэем немедленно отправился туда. Рэй всегда ходил с невозмутимым и вежливым выражением лица, как игрока в покер или мошенника, но оказавшись в палате, Браун впервые увидел у него ужас и негодование. Зрелище и в самом деле могло шокировать неподготовленного: Ривер был привязан к кровати при помощи эластичных бинтов, длинные волосы, его гордость и краса, спутались в грязные колтуны, и он равнодушно уставился в потолок, никак не реагируя на посетителей.

— Немедленно развяжите его! — кричал Рэй. И он сам рванулся к кровати, чтобы освободить его от пут. К нему прибежала медсестра и стала кричать на них и угрожала вызвать охрану, а на пороге уже маячил угрюмой глыбой дюжий санитар, недобро глядя на них.

На шум пришёл врач, мужчина средних лет, со слегка приподнятыми уголками рта, будто он всё время усмехался.

— Грета, можешь вернуться на пост, я сам с ними поговорю, — сказал он медсестре, — ну что ж, типичная реакция новичков на обстановку отделения острых психозов.

— Типичная?! — возмутился Рэй, — вы его накачали препаратами и привязали к кровати!

— Молодой человек, попридержите коней. Все эти ужасы про психиатрическую больницу я слышал не одну сотню раз, спасибо средствам массовой информации и фильму «Пролетая над гнездом кукушки», чтобы этому Милошу Форману икалось. Нам пришлось привязать его к кровати, потому что у него выраженное психомоторное возбуждение, он мог навредить себе или другим. А препараты, которыми мы его «накачали», как вы изволили выразиться, нужны чтобы перевести его из неадекватного состояния в адекватное. Не верите нам — спросите в полицейском участке, откуда его привезли, когда поняли, что он не пьян и не под кайфом.

— А когда он придёт в себя?

— Вот этого я не могу сказать. Ему точно пришлось несладко — при поступлении его физическое и психическое состояние было плачевным. Но вот узнать, что с ним стряслось, пока не представляется возможным.

Рэй взял Малколма за руку. Тот по-прежнему смотрел взглядом на две тысячи ярдов, тот самый жуткий взгляд солдат, переживший запредельный ужас войны.

И такой же взгляд был у Флеминг. Он не жаловалась и не обвиняла, она была настолько предана своему лидеру, что ей бы в голову такое не пришло, но этот взгляд был страшнее самого злобного упрёка, самого язвительного высказывания.

***

— А ночь по комнате тинится и тинится, — из тины не вытянуться отяжелевшему глазу. Двери вдруг заляскали, будто у гостиницы не попадает зуб на зуб. Вошла ты, резкая, как «нате!» — вот что пробормотал Малколм Ривер ожидая Драйзер. Обычно каждое её движение было точным и выверенным как у робота. Но сейчас у этого робота явно закоротили контакты, потому что движения были дёргаными.

— Дамира, не время распускать нюни. Отбрось всё лишнее и сосредоточься на деле! — Зигмунд появился на её плече.

— Неприятности? — спросил Малколм.

— Да так, семейные разборки. Вот тебе фото Лоренцо, как и просил.

Ривер посмотрел на фотокарточку и скривился:

— Если этот неряшливый тип работает раздатчиком, я очень не завидую заключённым.

— В тюрьму вообще не стоит попадать по ряду многих причин. Но ты прав — будь бы моя воля, я этого человека и на пушечный выстрел не подпустила бы к кухне. Только унитазы чистить. Не потому что мне так жалко заключённых — просто если кто-нибудь траванётся, потом придётся иметь дело с санитарной службой.

— У вас уже есть один случай отравления.

— О да. К счастью для кухонных работников, но к несчастью для нас — криминальный.

Minutes to Midnight воспроизводил действия в обратном порядке. Он привёл детективов за гаражи — нехорошее это место, не зря в одиночку ходить туда не рискуют, особенно вечером. Там малолюдно, но даже если кто-то там и ошивается, то относится к тому контингенту, который заметив что-то подозрительное предпочтёт сыграть в трёх обезьянок «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу».

— Пока всё как обычно. Так, а это что за хмырь? — спросил Малколм.

Лоренцо встретился с незнакомым мужчиной.

— Драйзер, не зевай!

Они некоторое время стояли, затем незнакомец вытащил пакетик с белым порошком и сунул ему в карман.

— Сдаётся мне, что это не «снежок», — прокомментировал детектив.

— Это и есть тот самый яд! Надо прищучить этого гада, — коп достала фотоаппарат.

Minutes to Midnight тут же исчез.

— Погоди, Драйзер, мне нужно сказать кое-что.

— В чём дело?

— Как говорил Роберт Палмер — показания Minutes to Midnight к делу не пришьёшь. Ты видишь, для того, чтобы доказать невиновность Флеминг, мне пришлось получить показания от настоящего убийцы. А здесь нет камер видеонаблюдения, да и тут не красивые пейзажи, чтобы щёлкать фотоаппаратом.

— Ладно.

— Но Лоренцо знать об этом не обязательно. Ты можешь использовать эти фото, чтобы надавить на него, — детектив подмигнул.

***

Допрос преступников изначально дело не из приятных. Но Лоренцо вызывал омерзение всем своим видом — рыхлый, с жиденькими сальными волосами, водянистыми глазами, с щербатым ртом с кариозными зубами, из которого воняло как из помойки. Дамира в его присутствии дышала через раз и думала, что, если бы увидела этого типа на кухне какого-нибудь кафе, она бы тотчас же развернулась и ушла.

— Ребят, я понимаю, что вы ищете козла отпущения. Но я не травил вашу Безликую.

— А если я скажу, что всплыли новые улики?

— Какие ещё улики?

Дамира достаёт фото.

— Смотри. Ты тут встречаешься с каким-то мужчиной и берёшь у него пакетик. Наверняка в этом пакетике яд.

— Какой ещё мужчина? Я его в первый раз вижу! Я вообще такого не помню!

— Решил в несознанку уйти? Так вот, тебя засняли с этим мужчиной. Сейчас криминалисты проверяют твою куртку, и учитывая твою нечистоплотность, вряд ли ты успел её постирать, так что наверняка на ней найдут следы яда. Ты уже по уши в дерьме, — Дамира встала с места и нависла над подозреваемым, — так что не ухудшай своего положения! Признавайся, это ты убил Безликую!

— Не знаю! Не знаю! Не знаю я ничего!!! Эй, кто-нибудь, уберите эту психованную!

Тут же прибежал охранник, чтобы увести заключённого.

— И запомни, милочка, я с тобой больше не буду разговаривать. Найди себе парня или купи вибратор, если на тебя никто не клюёт, чтобы не бросаться на людей как собака!

— Молчал бы, приятель! — охранник ткнул его дубинкой в поясницу.

Дамира уставилась перед собой, потирая виски пальцами, как будто у неё болела голова.

— Вот это ты жёстко! — Зигмунд прыгнул на стол, — тебе не приходила в голову мысль, что он действительно не помнит?

— И с чего ты решил, что он не врёт?

— Когда ты говорила со своей мамой, она всё равно продолжала настаивать, что родила близнецов, хотя все факты говорили, что у неё родился один ребёнок.

***

— Но я точно помню, что родила близнецов!

— Мама, твоё воспоминание — ложь! Меня родила другая женщина!

— И кто-то подбросил тебя, как кукушонка в чужое гнездо? — спросил отец.

— Да, именно так.

— Но как можно переписать память?!

— Человеческая память — штука ненадёжная. Потому мы стараемся опрашивать свидетелей в первые два дня, пока свежи воспоминания. Дальше они начинают путаться или додумывать то, чего не было. Одному человеку рассказали, что, когда он был маленьким, он потерялся в супермаркете, и его попросили рассказать подробности. Он вспомнил, как вокруг бегали люди, ездили тележки, он сидел на полу в углу и плакал. Вот только он никогда не терялся в супермаркете.

— Какой урод сделал это с нами?! — плакала сестра.

— Этого я не знаю.

***

— Но тогда другой вопрос — как написать отчёт, чтобы это выглядело по-человечески?

— Я тебе помогу, — послышался голос из-за спины.

Дамира спешно отозвала Потенциал и обернулась. Позади стоял Роберт Палмер.

— У тебя есть попугай?

— Какой попугай? — Дамира сказала удивлённо.

— У меня тоже есть попугай. Только он не разговаривает.

— Вам повезло.

— Я отправлю Лоренцо к одному знакомому психиатру. Он напишет, что на момент событий у него был острый психоз.

— И сменить тюрьму на психиатрическую больницу? Только принудительное лечение тоже не курорт.

— Это самое большее что можно сделать, учитывая обстоятельства. Да и положа руку на сердце — тебе так жаль его?

— Вот только мистер Тайлер будет недоволен.

— А это уже его проблемы. Пусть сам ловит этого усатого дядю.

— Усатого дядю?

Дамира взглянула на фото и вскочила со стула.

— Что с тобой?

Девушка стояла, зажмурив глаза.

— Я вспомнила… Перестук колёс поезда. Холодно, мне очень холодно. И меня на руках держит этот дядя. Всё, кино оборвалось…

— Ради твоего блага — лучше не вспоминай, что было дальше.

***

Это была рыжая красотка, вслед которой мужчины свищут восхищённо. Каждая прядь ее красновато-золотистых, изящно подобранных волос сияла своим собственным блеском и имела особый нежный оттенок. В полной гармонии были её чистый, как слоновая кость, цвет лица и глубокие, зелёные, как изумруд, глаза с гипнотизирующим взглядом. Но у детектива она не вызвала восторга. Тот уже стал придумывать самые обидные слова, которые он ей скажет, чтобы прогнать её, как она уже уселась за стул.

— У меня есть дело.

— Я частный детектив, сам себе хозяин. И у этого есть одно важное преимущество — я сам решаю, за какое дело браться, а за какое нет. Так с чего ты решила, что я вообще собираюсь с тобой сотрудничать?

— Потому что я адекватный клиент, который заплатит реальные деньги. Уж не мне ли знать, каково это — отбиваться от легионов психов, особенно весной и осенью?

— И много ли у вас психов бывает?

— Больше, чем бы этого хотелось. Но если бы в одних психах было дело… Есть клиенты, которые в упор не слышат слова «интимных услуг не оказываем».

— И что мне, пожалеть вас за то, в каких ужасных условиях вам приходится работать?

— Нет, в жалости я не нуждаюсь. А вот разобраться с одной проблемой очень даже нужно.

— Какой же?

— Возле здания, где находится клуб, стал околачиваться какой-то мужчина. Поначалу на него не обращали внимания, но потом заметили, что он каждый день ходит сюда как на работу и просто стоит и смотрит.

— Может он просто псих?

— Нет, он точно не псих. Взгляд у него разумный и очень недобрый. Мне стало не по себе, хоть я и не из трусливых. И девочки стали жаловаться, что он их пугает. Проблема в том, что у нас нет возможности вышвырнуть его. Ошиваться возле здания не запрещено законом.

— Наверно, это хреновый частный детектив, который очень мало зарабатывает. И неудивительно, что он едва сводит концы с концами — он явно не умеет вести слежку.

— Мне вот вообще не смешно. Может быть ревнивая супруга наняла дуболома, чтобы выследить и наказать неверного супруга, может быть маньяк выискивает жертву для убийства — мне нужно узнать, что он там делает. А там уж станет понятно, как его убрать.

— Звучит зловеще.

— Законными путями.

— Очень важное уточнение. Ну что ж, подпишите договор… и у вас есть фото этого подозрительного мужика?

— Да, есть, я попросила незаметно сделать фото.

***

На представленном фото был мужчина среднего возраста, в тёмно-синей куртке и джинсах, он смотрел вбок и с первого взгляда было непонятно, что такого пугающего в нём углядела Ирен, известная как Ядовитый Плющ. Хотя он не смотрел в объектив, оно и понятно — никто не станет фотографировать его в открытую, чтобы не провоцировать его. «И мне не стоит попадаться ему на глаза» — подумал Ривер. Мужчина уходил со своего поста в одно и то же время. «Оно и понятно, отдыхать тоже нужно» — и призвал Minutes to Midnight. И тогда он понял, что имела в виду встревоженная хозяйка БДСМ-клуба.

— Взгляни, как злобно смотрит камень, в нём щели странно глубоки, под мхом мерцает скрытый пламень; не думай, то не светляки! — сказал он, глядя на образ, принятый Minutes to Midnight. Черты лица были совершенно обыкновенными, если бы не одно но: безжалостный взгляд опытного киллера, которым он окидывал прохожих.

— Он вышел чёрный, вышел страшный, и вот лежит на берегу, а по ночам ломает башни и мстит случайному врагу, — он велел Minutes to Midnight проследить путь до его жилища. Узнав то что ему требовалось, он пошёл домой.

На следующий день Ривер долго смотрел на телефон, прежде чем набрал номер Рэй.

— Таковы реалии моей работы — приходится соглашаться, на что предложат, нравится клиент или нет. Дело у неё действительно нетривиальное — страшный мужик устроил слежку у здания, где находится БДСМ-клуб.

— А он правда страшный?

— Как оказалось — да, пугающий до усрачки. И мне нужно узнать, чего он собственно забыл у того здания.

— Дай угадаю — ты хочешь проникнуть в его квартиру.

— И мне нужна твоя помощь.

— Конечно пойду, а то попадёшь в беду без меня.

***

Днём, когда этот самый страшный мужик ушёл на своё бдение, товарищи отправились в его дом. Это был новый жилой небоскреб, где пожарные лестницы спускались зигзагами по его фасаду, обремененные домашним хламом, сохнущим бельем и орущими детьми, выселенными с мостовой летним зноем. То тут, то там выглядывало из этого смешения чахлое растение, как бы недоумевая, к какому царству оно, собственно, принадлежит — к растительному, животному или искусственному?

Они проникли в его квартиру. Выглядела она как типичная холостяцкая берлога: в раковине стояла немытая посуда, на столе упаковки от лапши быстрого приготовления, на полках и полу толстый слой пыли.

— Он точно живёт один, — заявил Ривер и пошёл напрямик в его комнату. На стене висели фотографии незнакомой женщины с ребёнком.

— Не похожа на клиентку БДСМ-клуба.

— А ты так уверен в молодых мамочках? Но так или иначе, он выслеживает именно эту женщину. Интересно с какой целью? — детектив сорвал со стены одно фото.

— Вы чего тут забыли, сволочи?! Сейчас я полицию вызову! — в прихожей раздался злобный рык.

— Кажись, мы попали… — прошептал Ривер.

— Нет, если будем действовать быстро. Я вырубаю его Потенциалом, и мы валим со всех ног.

— Отличный план.

— А у тебя есть лучше?

Приятели пригнулись, готовясь бежать с низкого старта. Мужчина изрыгал страшные угрозы и приближался к ним.

— Leave Out All the Rest! — Потенциал ударил по мужчине, сбив его с ног. Малколм и Рэй, как и договорились, помчались наутёк, только пятки сверкали. Только через пару кварталов они остановились передохнуть.

— Как ты думаешь, он позвонит в полицию? — Рэй спросил у детектива.

— Это вряд ли — он отрицательно покачал головой, — из-за кражи одного фото? Кроме того, у него рыльце в пушку, так что в полицию идти точно не резон. Но, кажется, в полицию придётся обратиться нам.

— С чего это?

— Не знаю, что он задумал против этой женщины, но только полиция может остановить его.

— И признаться в незаконном проникновении? Не знаю, поверят ли они в историю о таинственном преследователе, зато тебя точно упекут.

— Тогда придётся встретиться неофициально.

***

— И с какой стати я не должна арестовать тебя за незаконное проникновение? — спросила Драйзер, прогуливаясь рядом с детективом в парке.

— Ведь ты же не сделаешь этого?

— Нет, но, если поймаю тебя в чужой квартире — пощады не жди.

— Ты можешь узнать, кто этот мужчина и женщина, за которой он следит?

— Мне нужно что-то более веское, чем догадки и предположения. Мне и на работе психов хватает по самое не балуйся. Одна старушка утверждает, что сосед травит её ядовитым газом, который не оставляет следов в организме. Солдат, вернувшийся из горячей точки, говорит, что брат хочет его убить. Вот ещё одна старушка жаловалась, что её соседка приходит под окна и ругает её на разные голоса. Потом она сказала, что собаку со стоянки дразнит, собака начинает выть и этот дуэт у неё под окнами часами концерты закатывает. Нет, саму её она ни разу не видела. Разве она не сможет отличить, где собака воет, а где Ребекка? А ещё она обманом выманила ключи от домофона у соседки со второго этажа. Теперь приходит по ночам в замке ковыряться. А В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ ОНА СОВСЕМ ОБОРЗЕЛА: ПОДХОДИТ К ЕЁ ДВЕРИ И СИЛЬНО ПУКАЕТ, КАК ПОРТУГАЛЬСКАЯ ЛОШАДЬ, АЖ ДВЕРЬ ЖЕЛЕЗНАЯ ДРОЖИТ!

— О, это сильно. И тебя не смущает, что ты прямо сейчас общаешься с психом?

— И какой у тебя диагноз? Шизофрения? Биполярное расстройство?

— На данный момент я здоров, но у меня случился острый психоз, я даже бегал голышом, и меня привязывали к кровати.

— По крайней мере, Дина Эйка ты не придумал.

— Ну, а что скажет твоя многомудрая птичка?

Зигмунд тут же возник на плече и взглянул на фото.

— Чтобы за этим не стояло, дело пахнет дурно.

***

Малколм и Ирен встретились, чтобы обсудить предварительные итоги.

— Ну что ж, порадовать вас нечем. Этот страшный мужик Маттео Салариато, он наёмник, агрессивный отморозок. А та женщина на фото — его бывшая жена Лидия Виолетта. Она неоднократно обращалась в полицию — Маттео часто избивал её до состояния отбивной. Можно бы сделать предложение, что он выслеживает свою жену, если бы не одна деталь.

— Какая же?

— Его бывшая жена и сын утонули.

— Так… А зачем ему тогда их фото на стене?

— Можно бы было сказать, что он скорбит по ним… Но это не тот человек, который склонен к сантиментам. Не знаю, я в тупике, и Драйзер говорит, что полиция ничего не может тут сделать.

— Значит, он не связан с моим клубом, но я бы всё равно не хотела видеть подобного человека поблизости.

— А какое время он дежурит, так сказать?

— С восьми до восьми.

— Так… с временем работы вашего клуба не совпадает.

— Но зато совпадает с работой банка. Значит тот, кого он выслеживает, должен пойти в банк, вот только зачем? И как связаны с этим фото мёртвой жены и сына?

— А что если… жена и сын на самом деле живы?

Ривер откинулся на скамейку:

— Она решила инсценировать смерть, чтобы избавиться от тирана-мужа. Но вот у неё наверняка остались связи с прошлой жизнью, родители, родственники, кто угодно. Как с ними поддерживать связь, сказать, что она жива и с ней всё в порядке? Телефоны прослушиваются, электронную почту можно взломать, письма отследить… Не забывай, речь идёт о наёмнике, который собаку съел на розыске. Тогда причём тут банк?

— В банке можно зарезервировать банковскую ячейку и класть туда всё что угодно.

— Точно! Она зарезервировала ячейку и помещала туда письма и фото! А Маттео узнал об этом, и теперь подстерегает её возле банка.

— Тогда Лидии угрожает опасность, — заключила Ядовитый Плющ.

— Мне вот что любопытно. Как Лидия вообще спуталась с этим головорезом?

— Проблема психики в том, что человек игнорирует всё, что не вписывается в его идеальную картину мира, до тех пор, пока не прилетит по голове, иногда в буквальном смысле. Каждая любовница видит, что муж неоднократно изменял своей жене, а под конец бросил её, но считает, что с ней этого точно не произойдёт. Вот и Салариато наверняка сыпал шуточками, как болтливый наёмник Дэдпул, и вообще он весёлый балагур, а то что для него замочить человека так же просто, как и курёнка зарезать — это так, пустяки.

— Я не могу себе представить, чтобы он сыпал шуточками.

— Ну так и про моих девочек никто не скажет, что одна из них любит кошек, вторая коллекционирует кукол, третья работает волонтёром в доме престарелых и так далее.

***

Смесь из молока и яиц зашипела на раскалённой сковороде. Ривер занимался готовкой, когда зазвонил телефон.

— Доброго дня, Ривер.

— Доброго дня, Драйзер.

— Случай подозрительного наёмника приобрёл неожиданный поворот. Маттео Салариато убит.

— Как?!

— Его нашли мёртвым, с пулевыми ранениями в груди в каком-то переулке. Ты можешь поделиться тем, что нарыл на него?

Малколм накрыл сковороду с омлетом крышкой.

— Я не то что бы много нарыл… Хорошо, чем могу — помогу.

***

Драйзер и Гарднер отправились в переулок, где нашли труп. Место преступления было огорожено чёрно-жёлтой лентой, а над трупом уже хлопотал Мендоза.

— Человек против фургона. Победил фургон, — прокомментировал судебный медик.

— Оно и видно, — Драйзер взглянула на труп, — есть ли свидетели?

— Один бездомный, — начал Батлер, — говорил, что он выпустил всю обойму в грузовик, пока тот не сбил его.

— А у него крутая пушка, — Гарднер рассмотрел пистолет, — это зиг-зауэр P220, с компенсатором веса и прицелом, с рукояткой, сделанной на заказ.

— Ну так он наёмник, не удивительно, что он разбирается в оружии, — заключила Драйзер.

— А кстати, что Ривер узнал?

— Он выдвинул безумную теорию, что его бывшая жена инсценировала смерть и на самом деле жива, и он её выслеживает.

— Довыслеживался, получается.

— Давайте следовать уликам, — говорит Драйзер, — наведаемся в его квартиру.

***

По поверхности плиты и столов стояли тарелки с остатками еды, вскрытые консервные банки, упаковки из-под лапши быстрого приготовления, чипсов и сухариков. На спинках стульев, кресла, кровати висела мятая одежда. Прочие поверхности были завалены всяким хламом.

— Ну и свинарник, — говорит Драйзер, брезгливо пиная носом туфли грязный носок лежащий на полу.

— Да он точно не был аккуратистом, — отвечает Гарднер и смотрит на доску, — одного фото нет.

— Её взял Ривер.

— Он украл улику?

— Тогда это ещё не было уликой.

— Он больше ничего не нашёл?

— Нет, ему пришлось рвать когти, когда хозяин вернулся раньше времени.

— Вот странно, Маттео торчал себе у банка, и вдруг он сорвался и решил проверить квартиру, — говорит Гарднер.

— Не вдруг. Он каким-то образом узнал, что в его квартире посторонние.

— Но почему он боялся воров? Тут даже нечего брать.

— Не воров он боялся, а то что могут прознать о его делишках, — Дамира открыла дверь шкафа.

— И что же там хочешь найти? Нарнию? — Гарднер насмешливо спросил.

— Тебе не кажется странным, что шкаф стоит посреди комнаты? Логичнее бы было его поставить в углу, а то получается праздник травматолога — постоянно биться пальцами ног.

Дамира полезла в шкаф.

— Так оно есть — шкаф закрывает дверь в другую комнату! Иди сюда — это стоит тебе увидеть!

Гарднер последовал вслед за ней. На стене висел впечатляющий оружейный арсенал.

— Вот это да, — товарищ присвистнул.

— Чем бы он не занимался, он точно не цветочки собирал.

***

В полицейском участке Батлер сказал, что есть интересное видео:

— Само место преступления заснять не удалось, но ниже по улице была камера видеонаблюдения, — коп вывел изображение на экран.

— Это точно тот самый фургон. Бампер смят и в нём видны дырки, — говорит Гарднер.

На изображении открылась дверь и из машины выбежала женщина, но мужчина схватил её и затащил обратно.

— Так, поставь видео на паузу и увеличь лицо! — крикнула Дамира.

Батлер выполнил приказ.

— Быть такого не может…

— Что не может?

Дамира повернулась ко всем.

— Это Лидия Виолетта.

***

Начальник собрал всех в своём кабинете.

— Дело осложняется тем, — начал Роберт, — что мы не знаем, под каким именем она сейчас живёт.

— Придётся просить помощи у MI5. Уж они-то знают толк в воскресших мертвецах, — сказал Гарднер.

— Но пока мы будем выяснять, кто она такая, часики будут тикать, — произнёс Батлер.

— Может… тогда обратиться в банк, показать её фото и открыть ячейку, которая принадлежит ей? — говорит Дамира.

— Ты веришь этому чокнутому детективу? — снасмешничал Батлер.

— Этот чокнутый детектив оказался прав насчёт того, что Виолетта жива. Что, если он прав и насчёт ячейки?

***

В банковском офисе сотрудница отрицательно покачала головой.

— Значит, она отправляла другого человека помещать письма в ячейку.

Женщина внимательно всмотрелась в лицо Дамиры.

— Вообще-то девушка похожая на вас каждую неделю наведывалась сюда и открывала ячейку.

— Похожая на меня?

— Да, только она одета как мусульманка.

— Медина? Зарезервировала банковскую ячейку? Ну-ка, ну-ка… — Дамира достала телефон и позвонила ей. Затем досадливо сунула телефон в карман.

— Не отвечает. Надо связаться с родителями, может они прояснят?

Оказалось, что родители тоже ровным счётом ничего не знали о ячейке. Медина по-прежнему не отвечала на звонки.

— Можно мне отпроситься?

— Переживаешь из-за сестры? Да не стоит. Может телефон потеряла или занята, или…

— Давай я удостоверюсь, что она потеряла телефон, потому и не отвечает.

***

Через несколько часов стажёрка на взводе ворвалась в полицейский участок.

— Медина пропала!

— В смысле пропала? — Батлер прищурил глаз.

— Она ушла со вчерашнего вечера и не вернулась! Мужу пришлось отпрашиваться с работы, чтобы сидеть с ребёнком! Этот идиот сидел и ушами хлопал, а ещё мне скандал закатил, что когда она вернётся, он покажет ей, где раки зимуют! Любящий и заботливый муж, мать его пернатую!

— Может, ей надоело сидеть с ребёнком?

— Зигмунд!

Попугай полетел в Батлера и вцепился ему в нос.

— А-а-а-а-а!!! Убери своё животное! — полицейский взвыл и беспорядочно размахивал руками, пытаясь стряхнуть попугая.

— Я тебе не животное, — сказал Зигмунд и исчез.

— Какого хрена? Откуда тут взялся попугай? — Батлер держался за окровавленный нос.

— Батлер, прекрати завывать как мартовский кот, — Роберт возник из неоткуда, — и на будущее, не надо ёрничать, если к тебе является обеспокоенный родственник. Он точно не оценит твой юмор.

***

Дамира сидела в кабинете, уставившись пустым взглядом.

— Дурные предчувствия мисс Драйзер оправдались — заявил Рональд, — Медина действительно была в отношениях с миссис Розелиной, или как оказалось, Виолеттой. Более того, — она была её близкой подругой и всё это время её связным.

Глупо было ждать от высокомерного федерала сочувствия, но Дамира и не хотела пустых утешений.

— Скажите, как сейчас обстоит дело, — сказала она замороженным голосом.

— Давайте начнём с общей картины. Лидия, как вы и говорили, инсценировала свою смерть и смерть сына, переехала в другой город и начала свою жизнь сначала. Но кто-то дал Салариато понять, что Лидия жива, и он стал её искать, а когда он её выследил, Лидию похитили, а его убили.

— А причём тут Медина?

— Она оказалась не в то время и не в том месте. Они же наверняка проводили много времени вместе, вот и схватили их вместе. Кстати, нам удалось узнать по программе распознавания лиц узнать похитителя.

— Кто это?

— Это Абель Рибасиста, известен по контрабанде наркотиков. Его уже объявили в обыск.

Батлер вбежал в кабинет:

— Ребята, у меня для вас вести. Обнаружили брошенный фургон.

— Я пойду, — Дамира поднялась со стула.

— Драйзер, тебе тут лучше остаться, — заявил Рональд.

— Я пойду! — рявкнула девушка, поднимая горящий взор. Тайлер молча смотрел на неё несколько мгновений.

— Ну что ж, не пожалей об этом.

***

Команда подъехала на место. Дверь в брошенный фургон была открыта, и оттуда было видно огромное пятно крови на полу. Дамира не стала кричать или как-то ещё показывать эмоции, но её лицо было недвижно, словно мраморная скульптура.

— Какая группа крови у твоей сестры? — спросил Мендоза.

— Вторая положительная.

— Подожди пять минут, я проведу тест, — судебный медик стал собирать с пола образец крови.

Прошли томительные несколько минут, прежде чем Мендоза объявил:

— Это не твоя сестра.

— Хвала Аллаху! — вырвалось у Дамиры.

Начальник жестом подозвал судебного медика, чтобы поговорить тишком.

— Мендоза, время использовать твой особый талант, — заявил Роберт.

— Я бы с радостью, но мне нужна девушка-донор.

— Я буду твоим донором! — Драйзер вышла вперёд.

— Серьёзно? — Мендоза посмотрел на девушку, недоверчиво склонив голову, — ну как знаешь. Потенциал у меня не из приятных.

— Ради своей сестры я могу стерпеть и не такое. Давай делай всё что нужно.

***

Потенциал привёл команду к многоквартирному дому. Дверь им открыла сестра Абеля. Она хотела захлопнуть дверь, но Роберт перехватил её рукой и оттолкнул женщину внутрь квартиры.

— Вы не можете вламываться в дом! — кричала она.

— Если вы занимаетесь укрывательством преступника — очень даже можем! — ответила Драйзер, — где ваш брат?

— Я не знаю где он!

— Правда?

Полицейские обходили комнату за комнатой, пока не обнаружили раненного мужчину.

— Абель Рибасиста, вы арестованы, — объявил Роберт Палмер, — где девушки, которых вы похитили?

— Мне нечего сказать, — мужчина не мог встать от слабости, но держался нагловато.

— Тогда вам дадут приличный срок.

— Я ранен, и вы не имеете права меня допрашивать.

— Можно мне поговорить с ним наедине? — спросила Дамира.

Палмер бесшумно покинул комнату, и девушка заняла его место.

— А теперь слушай меня внимательно. На данный момент я не коп. Я сестра одной из похищенных девушек. И я помню случай в детском саду, когда одна девочка обижала мою сестру и я, зная, что она не умеет плавать, столкнула её в бассейн. Я не собиралась её убивать, нет, я знала, что кто-нибудь её вытащит. Но она думала, что тонет по-настоящему и испытала самый настоящий страх смерти. И так будет с каждым, кто посмеет причинить вред моей сестре.

— Тронешь меня — в суд подам!

— Да мне плевать. Куда отвезли девушек?

Дамира сделала шаг вперёд.

— Дважды повторять не буду.

За закрытыми дверями раздался мучительный рёв.

***

По указанному адресу выехал спецназ. Дамира сидела, гипнотизируя стакан с кофе.

— Драйзер, а ты правда столкнула ту девочку в бассейн? — спросил Батлер.

— Да так было на самом деле. Любая манипуляция должна идти от чистого сердца, только так она подействует на человека. И я рассказала эту историю, чтобы убедить в своей решимости.

— Как с такими наклонностями тебя взяли в полицейские?

— Говорю — я не хотела её убивать, я хотела её напугать. И это сработало — она обходила Медину за километр, когда как даже воспитатели не могли найти на неё управу. Но тогда все сильно опешили, когда я сказала, зачем я это сделала. Слишком расчётливо для маленькой девочки, в возрасте, когда все споры решают ударом лопатки по голове. Тогда папа и стал относиться ко мне с подозрением. И даже когда оказалось, что у него растёт не серийный убийца, а будущий полицейский, он не обрадовался.

— Драйзер, может быть пойдёшь домой? На твоём телефоне стоит жучок, если тебе позвонят, они всё узнают, — сказал Роберт.

***

Дома Дамира узнала нерадостную весть — птички уже улетели, и спецназ застал лишь опустевшее гнездо.

Рингтон скайпа.

— Дочка, тебе кто-то должен позвонить? — спросила мама.

— Нет, — но всё равно приняла звонок.

На экране высветилось лицо сестры.

— Медина! Ты цела? Где ты?

— Я-я-я не знаю, тут нет и ничего не видно. Они меня всё спрашивали о моём отце. Я говорила, что не знаю и что мой отец Генрих Драйзер. Они говорили, что спрашивают о настоящем отце. Я не понимаю, чего они хотят, ведь Генрих Драйзер и есть мой настоящий отец!

— Медина, слушай меня внимательно. Я знаю, что тебе очень страшно, но ты должна взять себя в руки и делать всё что я говорю. От этого зависит твоя жизнь. Ты должна убедить их в том, что ты Палмердная дочь.

— Зачем?!

— Скажи им, что я была тяжело ранена на задании, и ты пришла сдавать кровь, но оказалось, что у тебя первая группа крови и так далее. Потому что они ищут меня и, если они поймут, что ты не тот человек, который им нужен, за твою жизнь никто не
поручится.

На заднем фоне послышался шум.

— Они идут! Идут!

— Бросай телефон и беги! Сейчас же!

***

Вечером Ривер собрался в ирландский паб. Когда он ещё работал в полиции, он любил ходить сюда посидеть. И хотя он не пил, ему нравилась обстановка — множество высоких стульев без спинок с зелёной обивкой, висящие на стене волынка, флаги, кепки и статуя лепрекона с горшочком золота.

— Чего изволите? — спросил бармен.

— Безалкогольное пиво.

— Проблемы с печенью?

— Нет, с башкой.

— С башкой — это серьёзно.

Ривер взглянул в сторону из одних столов… Драйзер. Поначалу он не поверил, что девушка посмела нарушить один из строгих законов шариата, но это была она — с покрасневшим лицом, растрёпанными волосами, сбившимся шарфом. Она мрачно опрокидывала одну рюмку за другой, а Зигмунд ей сердито выговаривал. Малколм взял банку с пивом и сел к ней:

— Что ты тут делаешь?!

— А что ты тут делаешь? Ты же трезвенник.

— Да, я трезвенник. Врач сказал, что у меня высокий риск алкоголизма и запретил притрагиваться к алкоголю.

— Хочу напиться и забыться…

— Трезвый и взвешенный поступок совершеннолетнего взрослого, — сказал Зигмунд.

— А я не хочу действовать трезво и взвешенно.

— Что у тебя случилось? — спросил Ривер.

— А… папа сказал, что из-за меня Медина попала в беду. И кроме того, я приношу несчастья его семье. Его семье понимаешь? Не нашей.

Ривер неоднократно участвовал в пьяных разговорах. Собеседник под градусом либо громко разговаривает и яростно жестикулирует словно актёр погорелого театра, либо несёт неразборчивую пургу. Дамира разговаривала вполне внятно, хоть и тянула гласные.

— Короче, дражайший ihr Vater[5]  отрёкся от неё, и теперь она тщетно пытается залить горе.

— Ты очень чуткий и понимающий, Зигмунд.

— Извини, сопли подтирать не буду, потому что, во-первых, у меня нет рук, а во-вторых я здесь не для этого.

— А что, я железная?! Мне не больно?! Мне не страшно за Медину?! Что её там могут убить?! Я переживаю за сестру не меньше их! А он мне говорит такое!

— Да это очень больно, я не спорю, но как улучшит твоё положение то, что ты напьёшься и наделаешь глупостей?

— Не беспокойся, Зигмунд, я присмотрю за ней, — сказал Ривер.

Попугай внимательно взглянул на него.

— Что ж, я буду очень благодарен, — он сказал церемонно и исчез.

— Будешь читать лекции о вреде алкоголя?

— Да нет, делай что хочешь. Я на тот случай чтобы остановить тебя, если вдруг потянет станцевать стриптиз во-о-он на той сцене.

Дамира фыркнула.

— Я знаю, что это такое. Обида на себя, тех людей, которых породили тебя на свет, свою несчастную судьбу, и в конце концов, на бога за то, что он сотворил тебя и заставил так жестоко страдать. Хочется сотворить что-то плохое, ужасное назло всем. Плюнуть всем в лицо, врезать пощёчину.

— Это ужасно.

— Нет, это хорошо. Ты не биоробот или психопат, ты живой человек, который чувствует.

— Ну, а теперь вечер караоке! — ведущий вышел на сцену, — итак, для чтобы петь в караоке, нужно лишь два условия: наличие микрофона и отсутствие совести! Кто не побоится выставить себя на посмешище?

— О, я пойду! — Драйзер заплетающейся походкой поднялась на сцену.

— Как ваше имя, юная прелестница?

— Нора Адамс, — сказала она с придыханием.

«Хоть хватило ума не представляться настоящим именем» — подумал Малколм.

— Оу, да я посмотрю, вы уже изрядно навеселе. И какую же песню хотите исполнить?

— «Rosenrot» Раммштейн.

— Вы знаете немецкий?

— Разумеется, давайте уже свой микрофон.

— Восходящая звезда Нора Адамс исполнит песню «Rosenrot». Надеюсь, ей потом не будет очень стыдно.

Пошёл первый куплет, повествующий о прекрасном цветке, который рос на вершине горы. Девушка увидела его и спросила юношу, сможет ли он добыть ей этот цветок? Поначалу голос звучал сипло, и она не попадала в ноты, но затем распелась и припев звучал уверенно:

— Tiefe Brunnen muss man graben
Wenn man klares Wasser will
Rosenrot oh Rosenrot
Tiefe Wasser sind nicht still

Во втором куплете юноша усердно карабкался на гору, не замечая ничего вокруг. Дамира уже пританцовывала в такт своей песне, слегка шатаясь и заигрывала с публикой. Голос звучал глубоко, словно вибрировал в самой середине грудной клетки.

— Tiefe Brunnen muss man graben
Wenn man klares Wasser will
Rosenrot oh Rosenrot
Tiefe Wasser sind nicht still

Но земля затрещала под ногами юноши, и камень, на который он опирался, сорвался вниз. Этот куплет Дамира пела со зловещим выражением лица, как та девушка, которая отправила юношу на смерть ради своей прихоти.

— Tiefe Brunnen muss man graben
Wenn man klares Wasser will
Rosenrot oh Rosenrot
Tiefe Wasser sind nicht still

— О, эта девушка задала слишком высокую планку для обычного караоке. Боюсь, другим кандидатам будет очень непросто заслужить расположение публики.

Девушка соскочила со сцены и направилась к своему столу. Навстречу ей вышел парень. Драйзер многозначительно подняла руку:

— Не знакомлюсь, автографы не ставлю, интервью не даю.

— А может, всё-таки передумаешь? — наглец схватил её за руку.

«Так, пора вмешаться» — Ривер собрался встать, но Драйзер уже выкрутила ему руку.

— Тебе сколько пальцев сломать, один или все сразу?

Парень выл от боли, пытаясь высвободиться.

— Ты не будешь распускать руки, или мне всё-таки сломать пару пальцев?

— Не буду, не буду, только отпусти меня!

Он тут же отпрянул от неё:

— Если ты не знаешь немецкий, то я скажу, что это была песня не о любви, а о том, как один молодой идиот погубил себя, пытаясь завоевать расположение девушки.

— За любовь можно умереть.

— Смотря что ты вкладываешь в понятие любовь. Ведь ты бы не хотел отдать свою жизнь за фантик от конфеты? Или ты оцениваешь свою жизнь так дёшево? Ну, тогда за любовь действительно можно умереть.

***

Друзья покинули бар. Драйзер слегка качало при ходьбе, но Малколм видел, каким отработанным движением выкрутила руку тому приставале.

— Давай тогда по домам. Упс, один момент — мне некуда идти. Ладно, пойду на участок, может там выделят койку.

— Ты можешь переночевать у меня, — предложил Ривер.

— Когда парень зовёт девушку переночевать — звучит не очень.

— Я безобиден, как старик-импотент.

— Ты и правда импотент?

— Кхм, я не хотел бы это обсуждать. У меня есть удобный диван или предпочтёшь жёсткую койку в участке?

— Сказать по правде, диван мне кажется более заманчивым.

***

Утром Ривер пошёл на кухню и стал готовить гренки. Драйзер всё ещё спала, обняв подушку. Он закончил готовить, когда девушка, держась за голову, поплелась на кухню.

— С первым похмельем, дорогая! — насмешливо сказал мужчина, ставя перед ней стакан воды и аспирин

— Да, удовольствие ниже среднего… — Дамира приняла помощь.

— Есть будешь?

— Нет, что-то не хочется.

— Зато я буду.

Не успел Малколм доесть последний кусок, когда Дамира заговорила:

— Федералы отследили сигнал — он шёл из Мюнхена. Но проблема в том, сейчас они связываются с посольством, чтобы получить разрешение действовать в другой стране и это займёт время. Грёбаные правила…

— А разве не ты стояла на том, что нужно всегда следовать правилам?

— Да, но теперь время играет против моей сестры.

— И что ты намереваешься делать дальше?

— Я попросила отстранить меня от дела и дать мне отпуск. Я поеду в Германию навестить своих родственников.

— Так… ты серьёзно?

— О чём ты?

— Ты собираешься в Германию не для того чтобы погостить. Ты понимаешь, насколько это опасно?

— Я работаю в полиции, так что не надо мне говорить, что такое опасность.

— И тем не менее собираешься в самое пекло.

— Если выгорит — я арендую место на складе, перевезу туда вещи и буду выбивать комнату в общежитии. Если не выгорит — ну что ж…

— Боюсь, скорее всего комната в общежитии тебе не понадобится. И без обид…

— Такое говорят, когда хотят сказать что-то очень обидное, — вставила Драйзер.

— …но твой Потенциал бесполезен в бою.

— Зигмунд чуть не отгрыз Батлеру нос.

— А что он сделает против группы террористов? Тоже всем носы поотгрызает? — Ривер сказал со скепсисом.

— Я не собираюсь как Рэмбо идти против десятерых с автоматом наперевес. Я хочу выследить преступников и сообщить их местонахождение в полицию. Да, я собираюсь рискнуть жизнью, но не собираюсь делать это напрасно.

— А как ты собираешься действовать, имея столь мало данных?

— Да, планирование вещь хорошая, но иногда приходится импровизировать. У хищника нет карты и компаса, но он знает, где найти свою добычу.

— Кстати о хищниках. Можно я свяжусь с Рэем, может быть он нам поможет.

***

В бизнес-классе самолёта сидели трое — двое молодых мужчин и одна девушка напротив них. Она долго смотрела в окно иллюминатора, прежде чем сказать:

— Надеюсь, у Медины хватит ума следовать моему плану.

— Ты не очень высокого мнения об уме сестры, — сказал Ривер.

— Она добрый человек, но чего греха таить, умом не блещет. К примеру, она вышла замуж за этого мудака.

— И что же заставляет тебя так думать? — спросил Рэй.

— Что делает нормальный человек, когда его близкий не приходит домой поздно вечером и не отвечает на звонки? Конечно, пытается выяснить где он и что с ним случилось. А этот гад выговаривал мне, что видите ли, ему пришлось сидеть со своим же собственным ребёнком! Только когда к нему пришла полиция, он понял, что его жена не отлынивает от домашних обязанностей. Я так и передам своей сестре, когда она вернётся.

— Боюсь, это не поможет. Есть у меня одна знакомая, Ирен Лестофанте. Знакомство было не из приятных, но она сказала одну правильную вещь: человек игнорирует всё, что не вписывается в его картину мира, пока ему не прилетит по башке. Некоторые люди умудряются игнорировать даже удары по голове, пока череп совсем не треснет.

— Итак, что мы знаем о твоём отце? — спросил Рэй.

— Первый факт — много лет назад усатый дядя отвёз меня в тот роддом. Второй факт — усатый дядя явился сейчас, чтобы убить Безликую.

— Этот человек занимает не последнее место в обществе, раз на него работают такие люди. Кроме того, у него есть Потенциал. Обычно у родственников Потенциалы имеют сходные способности. Что умеет твой Потенциал?

— Пока не удалось выяснить. Молчит сволочь.

— Некоторые вещи не стоит говорить раньше времени, — Зигмунд тут отозвался.

— Значит, мы имеем дело со Потенциалом с неизвестными возможностями. Хоть он и занимает высокое положение, он точно не публичный человек. Он работает в секретной службе…

— Или в мафии.

— Думаешь, мафиози стал бы возиться с младенцем? Не проще ли было задушить его подушкой?

— Даже мафиози не душат младенцев подушкой.

***

Самолёт прилетел в аэропорт имени Франца Йозефа Штрауса — один из крупнейших аэропортов. Прилетев в Мюнхен и оказавшись в аэропорту, каждый путешественник сразу чувствует, что оказался в Германии. Вся инфраструктура огромного аэропорта продумана до мелочей.

— Что ж, выгодно отличается от британского сервиса, — произнёс Ривер.

— Здесь есть автобус, на нём можно будет быстро добраться до города, как и на такси, но намного дешевле, — сказала Драйзер.

— Фонд не ограничивает нас в расходах, — говорит Рэй.

— Я не люблю напрасно тратить ресурсы. Тем более тут нет проблем с общественным транспортом.

— Это точно, — сказал Малколм, когда увидел, как автобус подъезжает ровно к двенадцати часам.

Драйзер предъявила билеты, и они расселись по местам.

— Каков дальнейший план действий?

— Пока в немецком филиале фонда ищут человека с подходящим Потенциалом и свяжутся, как только будет известно.

— Ну что ж, давайте тогда закинем вещи.

В гостинице Драйзер, поднимаясь по лестнице, столкнулась с незнакомцем. Вспомнив, что так действуют карманники, она стала ощупывать карманы. Но у неё ничего не пропало, более того — в кармане был клочок бумажки.

«Разверни, как будешь в номере».

Первым порывом было желание сказать товарищам о происшествии с запиской. Но с какой стати писать предупреждение, чтобы она прочитала её наедине? Ведь что если что-то написано, то буквы не испарятся, стоит на неё взглянуть человеку, который не является адресатом. Или испарятся?

«А что, если это Потенциал?». Да, осторожность подсказывала не следовать указаниям неизвестного, а посоветоваться с более опытными пользователями Потенциалов. Но в тоже время она рисковала утратить единственную нить.

— Драйзер, ты чего там застряла? — сказал Ривер, обернувшись.

— Ничего, — она быстро побежала по ступеням.

В номере она развернула записку. Поначалу она увидела лишь чистый лист бумаги, но потом на ней появился рельеф в виде губ.

— Неплохой план, легавая, вот только мы раскусили твою сестру. И пока мы думали, что с ней делать, ты приехала сюда очень кстати, — прошелестел голос.

— Чего вы от меня хотите?

— Если ты придёшь к нам, мы освободим Медину. Но без глупостей — ничего не говорить своим товарищам, не обращаться в полицию.

Зигмунд материализовался на её плече.

— Каковы гарантии, что вы сдержите своё обещание? Вы точно не из тех людей, которые желают мне добра, так что я не могу вам доверять. Быть может, мне проще поступить наоборот — передать моим товарищам наш разговор и действовать согласно намеченному плану? — сказал попугай.

— А это кто? Голос разума?

— Да, это мой голос разума, и я не могу с ним не согласиться.

Губы замолчали — видимо, владелец Потенциала обсуждал услышанное с кем-то.

— Хорошо. Мы пришлём тебе заряженный пистолет, и ты отправишься с ним к нам. И ты будешь держать его у себя, пока твоя сестра не уйдёт на безопасное расстояние. Но учти, не пытайся что-нибудь выкинуть — или Медина тут же умрёт.

***

Навстречу выбежала до смерти напуганная Медина. Он схватила Драйзер за руку и потащила её к выходу.

— Давай пойдём отсюда!

— Нет, я должна остаться здесь, — Дамира не двинулась с места.

— Только не говори, что…

— Да, это условие твоего освобождения. Не бойся, Аллах велик, и он не оставит меня.

— Они же убьют тебя! — сестра расплакалась на её груди.

Дамира отстранилась и сказала ей.

— Беги отсюда. Беги, не оглядываясь. И… разведись со своим мужем.

Когда Медина исчезла из поля зрения, девушка быстро отбросила пистолет — не стоило лишний раз злить этих людей. Мужчины повели её в помещение, полное бородатых людей в арафатках.

— Ты явно не из трусливого десятка. Ну что ж, к тебе имеется деловой разговор. Как известно твой отец проводит не выгодную для нас политику.

— Я не знаю, кто и кем является мой биологический отец, поэтому я вам ничем не могу помочь!

— Ошибаешься, деточка, очень даже можешь. Думаю, твой папа очень сильно расстроится, если мы убьём тебя.

Радикалы издали лошадиное ржание. Кровь отлила от лица Дамиры.

— В доказательство того, что мы не шутим… Эй, Асад, включи камеру!

— Не надо! — завизжала Дамира. Не потому что надеялась, что крик мог как-то повлиять на это, а из-за неконтролируемой паники.

— Заткнись, шлюха! — радикал ударил кулаком по лицу. Дамира почти отключилась от удара, но её резко тряхнули за плечи, не дав потерять сознание. Насильник сорвал шарф, больно дёрнув за волосы, и разорвал блузку. Девушка почти впала в прострацию, но звук падающих пуговиц снова заставил затопить сердце ужасом. Грязные, шершавые руки грубо облапали её тело, вызвав вполне реальную тошноту. Дамира пыталась отстраниться, готовясь к серии новых побоев, но для неё была лучше боль от кулаков, чем похотливые прикосновения.

— Ишь, трепыхается ещё! Крепкая девица, хотя и не скажешь. Позабавлюсь с ней на славу!

Радикал припечатал спиной об стену, собираясь навалиться. Сердце билось так сильно, что Дамире казалось, что оно остановится от ужаса. «Вот и всё» — отчаяние достигло своего пика. Дамире стало казаться, что по венам стал течь жидкий огонь, который выжигал все на своём пути. Она даже посмотрела на свои конечности, пытаясь понять, как они не расплавились от такого жара. Но если в теле был просто пожар, то в груди бушевал настоящий вулкан огня. Так больно, что хочется выть. Дамира делает глубокий вдох:

— АААААА!!!

Неведомая сила, которая норовила повредить хрупкую оболочку тела, вырвалась бурным цунами, снося всё на своём пути. Люди рухнули замертво.

— Мерзавец… Позабавиться хотел? Я тебе… мозги выжгу!

Радикал завопил от страха то ли глядя на озверевшую от ярости девушки, то ли поняв, что она и в самом деле выжжет ему мозги. Дамира на тот момент даже не задалась вопросом, как она это сделает, как не задумывается человек, как он достанет чашку с верхней полки. Он просто протягивает руку и берет.

— АИИИИИИ!!!!!

Посреди комнаты из ниоткуда появился мужчина высокого роста, среднего телосложения, в костюме-тройке чёрного цвета. У него была необычная внешность — белые как снег волосы и фиолетовые глаза.

— Играешь в гестапо? — спросил он, глядя на труп радикала.

— Кто ты такой?

— Я тот, кого пытались шантажировать тобой.

— С какой стати тебя пытались мной шантажировать?

Мужчина молчит.

— Отвечай!

Мужчина молчит.

— Отвечай немедленно! Ты! Ты…? — зрачки Дамиры сузились от ужаса, — я твоя дочь, верно? И ты… бросил меня на растерзание этим ублюдкам и примчался только когда я устроила здесь местный армагеддец!!!

— В очередной раз убеждаюсь, что характер определяется генетикой.

— Да плевать мне на генетику! У тебя была куча возможностей спасти меня и не выдать себя, раз ты так этого боялся! Ты просто не захотел!

— И что дальше, Дамира? Дал бы врагам рычаг давления на меня?

— То есть… Тебе все равно?

За спиной мужчины возник Потенциал. Вот только Зигмунд грозно щёлкнул клювом.

— Даже не думай. Я её внешний диск, и ты не сможешь добраться до меня.

— За что ты меня так ненавидишь?

— Можешь не пытаться применять на мне свои штучки — они на меня не подействуют. Я знаю принцип работы твоего Потенциала.

— Какой же?

— Твой Потенциал носит имя в честь отца психоанализа Зигмунда Фрейда, но его работа основана на психологическом воздействии иного рода. Ты знаешь кто такие менталисты?

— Нет.

— Человек, который применяет остроту ума, гипноз или внушение. Мастер управлять мыслями и поведением. Я делаю это при помощи манипуляций с памятью, ты делаешь это при помощи слов. Вот только фокус перестаёт быть фокусом, если знать, в чём его секрет.

— Кто ты такой? Почему эти люди хотели похитить меня? Зачем ты убил Безликую?

Мужчина молчит.

— Отвечай!

— От манипулирования перешла к давлению? Хорошо, я могу предложить тебе выбор. Либо ты молча уходишь и делаешь вид, что ничего не произошло, а я помогу тебе составить убедительную легенду. Либо я честно отвечаю на все твои вопросы, но после этого разговора ты захочешь пустить себе пулю в висок или стереть память.

— Дамира, лучше не связывайся с ним, — предупредил Зигмунд.

— Интересно, что же он такого может сказать? То, что мой отец мудак — это я и так знаю.

— То, что ты проделываешь с преступниками — это не значит, то же самое не могут проделать с тобой. Любого человека можно сломать, главное найти уязвимость.

— Я уверена в своей психике.

— Как бы твоя самоуверенность не вышла бы боком.

Зрелый мужчина и молодая женщина стояли друг напротив друга. Противники безмолвствовали, но взгляды были выразительнее любых слов. В ледяных глазах не было ни гнева, ни страха, ни неприязни — одно равнодушие. Они знали, зачем собрались, потому не имело смысла попусту сотрясать воздух.

Игра началась.

— Кто ты?

— Меня зовут Рихард Циммерман[6] , я исполняю поручения немецкого правительства, а иногда я само немецкое правительство.

— Звучит громко.

— Как ты понимаешь, работая на такой должности, я заработал себе множество врагов. У меня была жена Матильда, — и на секунду на лице человека, больше похожего на ходячий арифмометр, появилась искренняя боль, — и она была убита.

— Кто её заказал?

— Расследование привело меня к Моссаду, но я не мог что-либо сделать против него. Тогда я стал искать исполнителя — киллера по прозвищу Безликий. Я нашёл её и между нами завязалась потасовка. Я был вне себя от горя и гнева и собирался убить её, но что-то нашло на меня, я повалил её и изнасиловал.

— Что?!

— Я помню, как она лежала на земле, раздавленная, в разорванной одежде и крови, её тело сотрясалось от рыданий. Как я говорил ранее, изначально я хотел убить её, но потом решил, что пусть теперь живёт с этим. Через девять месяцев я получил сообщение, что женщина в маске родила девочку. Я тут же прибежал в роддом и увидел картину достойную кисти Фриды Кало «Моя кормилица и я». На груди женщины, которую я ненавидел больше всего на свете, лежал ребёнок, в котором смешались её и моя кровь. Я забрал этого ребёнка.

— Нет… — по лицу Драйзер потекли слёзы.

— Да. Ты всю свою жизнь рисовала идеальный портрет — примерная дочь из хорошей семьи, порядочный гражданин и страж порядка. Но на самом деле ты дочь насильника и убийцы. Ведь твоя птица знает, что я говорю правду?

— К сожалению, да, — неохотно признал Зигмунд.

Девшка рухнула на колени как самурай, собирающийся сделать сэппуку.

— И это — твоя суть, Дамира. Ты можешь сколько угодно себе твердить, что ты дочь Генриха и Эльзы Драйзер, но ты из совсем другого теста. Ты умнее своей приёмной сестры, смышлёнее и чего греха таить — агрессивнее. И твой приёмный отец всё это время чувствовал эту суть и не принимал её. Ты ему не нужна такая, какая ты есть.

— Дамира, не слушай его! — кричал Зигмунд, — только твоё мнение о себе определяет, кто ты такая!

— Раз так… Я не хочу быть Дамирой Драйзер…

— Ты с ума сошла! Забвение не решит твоих проблем, не изменит твоё ДНК, не перепишет твоё прошлое! Остано…

***

«Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою» — эта строка вертелась в голове девушки шедшей по улице. Одежда на ней разорвана, левая половина лица онемела, словно от зубной анестезии, а самое худшее — она не знала, как оказалась тут и где она собственно находится. Даже своё имя она вспомнила далеко не с первого раза.

— Эй, красотка! А не пойдёшь ли с нами выпить?

«Чего они ко мне привязались? Просто игнорируй их, может быть отвянут». Но парни видимо очень хотели женского внимания, потому тут же затопали за ней.

— Девушка, а девушка, не игнорь нас.

— А не пойти ли вам в пешее эротическое турне?

— Чо? Куда пойти?

Нора Адамс выразилась коротко и понятно.

— Эй, ты чо такая борзая? Щас мы живо из тебя дурь выбьем!

«Нет, ребята, это я из вас дурь выбью!» — Нора развернулась по-военному на пятках. «Сначала надо зачинщику морду расквасить, да как можно красочнее» — не успели хулиганы понять, что их ждёт, а она со всей силы ударила кулаком в лицо. Парень заорал дурниной, размазывая по лицу кровь из сломанного носа. «Выглядит мерзко и устрашающе. Ну и замечательно, пока они в шоке, отправлю второго в больницу!» — и пнула коленом в живот. «Прямо в селезёнку» — бузотёр сложился пополам, скорчившись от боли на асфальте, «что ж, последний мигом утратил боевой дух и хочет бежать. Помашем ему ручкой». Нора сделала угрожающий выпад, и тот на самом деле умчался, сверкая пятками.

— А вы чего уставились? Раз раньше не вмешивались, то и сейчас незачем встревать! — и прохожие тут же предпочли сделать вид, что ничего не происходит

«Не беги, иди быстрым шагом. Бегущий человек только привлечёт внимание. Пока сообразят, что делать, пока номер наберут, пока полиция примчится — хотя правильнее сказать приползёт — меня уже и след простыл». Нора завернула за угол. «Так надо было поступить изначально, и не было бы этого спектакля. Увы, стресс плохо влияет на мыслительные способности. Как же я устала… Надо отдохнуть пять минут!» — девушка присела на корточки, прислонившись к стене.

— Девушка, вам плохо? — к ней обратился мужчина.

— Нет, всё в порядке!

Мужчина ей не поверил и не собирался уходить. Дамира пыталась встать. Ноги у неё дрожали.

— Боюсь, что у вас точно не всё в порядке! — неожиданный самаритянин едва успел подхватить её на руки.

***

В роту прибыли новые солдаты и они по очереди подходили к ней. Перед командиром лежали личные дела каждого новичка.

— Рядовой Зильбер по вашему распоряжению прибыла!

«Шуламит Зильбер, 19 лет, рост 178 см, вес 58 кг. Волосы каштановые, не крашеные. Глаза серые. Окончила медицинское училище. Судимостей не имеет».

Ярдена перевидала кучу солдат, и ей сразу бросилось какое-то несоответствие. Обычно новобранцы были либо слишком нервными и боязливыми, либо наоборот, скатывались в браваду, которая правда была обратной стороной нервозности. Шуламит же была слишком взрослой и спокойной для юной девушки.

«Кто ты такая, Шуламит Зильбер?».

***

Солдаты остановились посреди пустыни, чтобы разбить лагерь. Выглядело это так, словно все беспорядочно носились туда-сюда, но таинственным образом появлялись палатка, полевая кухня и так далее. Шуламит чистила картошку.

— Привет! Меня зовут Яэль!

Шуламит подняла взгляд — перед ней стояла девушка с короткой стрижкой. Волосы были растрёпанными, лишь ободок-резинка создавал подобие порядка.

— Привет. Меня зовут Шуламит.

— Почему ты сидишь одна?

— Потому что я чищу картошку.

— Знаешь, я не хотела идти по контракту, — Яэль присела рядом, — но у меня мама сильно заболела, и на её лечение нужно много денег. А я люблю маму. И папу я тоже люблю, вот и пошла служить. А почему ты пошла служить?

— Потому что спокойная жизнь — не для меня, — ответила Шуламит.

— Это как?!

— Ты знаешь историю про Адриана ди Виарта?

— Нет, а что это за человек?!

— Родился в 1880 году в бельгийской аристократической семье Адриан ди Виарт. У него был просто отвратный характер — вспыльчивый до исступления и все вопросы предпочитал решать кулаком в морду. Его отправили в Оксфорд, но ди Виарт плохо успевал по всем предметам, кроме физкультуры, плюс он начал выпивать как чёрт.

Яэль захихикала.

— Когда ему исполнилось девятнадцать лет, началась англо-бурская война. Он записался в ближайший рекрутский центр. Ди Виарт был в полном восторге — пули свищут, народ мрёт, красота просто.

— Да какая тут красота! — рассердилась девушка, — это же полный ужас, а не красота!

— Понимаешь, он был из того типа людей, которому мать война родная, а запах пороха лучше всяких благовоний. Не создан он для мирной жизни.

— Ты совсем не похожа на него!

— То, что я не похожа на него, ещё не говорит, что я такой не являюсь. Мои родители постоянно удивлялись — я вся такая тихая, тихо утром ухожу в школу, а потом поздно вечером им звонят — забирайте свою дочь. В полиции я не оказывалась — всё-таки я не настолько безбашенная была. Но седых волос я им прибавила.

— Ух ты! Тебе, правда, ничего не страшно?!

— Нет. Из меня тоже пытались сделать нормального гражданина — отправили в медучилище. Типа кровь, кишки, проще сказать, чернуха, которой мне так не хватает. Оказалось, всё довольно скучно — очень много писанины, постоянно сидеть за книжками, да ещё с больными сюсюкайся. Честно, я старалась быть вежливой, но больные постоянно жаловались на мой грубый характер. Как-то так.

Шуламит оглянулась — лейтенант Бекер сверлила их пристальным взглядом, затем тряхнула волосами, стриженными под каре, и пошла дальше.

— Что-то я боюсь её, — опасливо прошептала Яэль.

— Говорят про неё, что у неё суровый характер, но она хороший командир.

— Как же ты не боишься?!

— Чего не боюсь?

— Того, что будет завтра.

— Если я буду волноваться, необходимость выйти на боевую операцию никуда не исчезнет. Так зачем понапрасну тратить душевные силы?

— Тоже верно.

***

Ярдена, Шуламит и Яэль оказались отрезанными от своего отряда посреди вражеской территории.

— Передвигаемся как можно тише, — беззвучно, но от этого не менее грозно прозвучал приказ.

Яэль нервно сглотнула. Шуламит была совершенно невозмутима. Солдаты взяли автоматы, и пошли через развалины, постоянно оглядываясь.

— Хара (Дерьмо)! — вполголоса выругалась командир.

— В чём дело? — так же вполголоса спросила Шуламит.

— В том конце улицы околачивается моджахед! Если стрелять, мы сразу выдадим себя.

Шуламит вытащила нож:

— Я знаю, что делать.

— И что ты предлагаешь?!

— Пусть Яэль кинет камешек, когда он придёт, привлечённый на шум — подсади меня, чтобы я перепрыгнула через стену. Он точно не будет ожидать нападения сверху.

Ярдена скептически поджала губы, но согласилась на план. Шуламит подняла руки на стену, а командир сцепила руки в замок, чтобы солдат оперлась на них. У Яэль дрожали руки, но она взяла камешек и кинула в стену. За ней раздались шаги.

— Вперёд! — скомандовала Шуламит, когда враг приблизился на достаточное расстояние. Ярдена подкинула её, и девушка перемахнула через стену. Короткий шум борьбы — и всё закончено. Шуламит вернулась обратно, держа в руке окровавленный нож.

«Да что она за человек такой?! Эта трусиха Грин скорее в штаны бы себе наделала, чем решилась на такое! А Зильбер спокойно зарезала — как курице шею свернула! Слишком хладнокровное поведение для новобранца!».

***

Двенадцать месяцев спустя. За это время сменяется многое, в том числе и времена года. В мае амур стреляет с завязанными глазами; миллионеры женятся на стенографистках; мудрые профессора ухаживают за девицами в белых передниках, жующими резинку за стопкой с горячими закусками; школьные надзирательницы оставляют после уроков в классе скверных больших мальчиков; пылкие отроки с лестницами осторожно пробираются по зеленой лужайке туда, где, томясь за заросшим плющом окном, поджидает их Джульетта, вооруженная подзорной трубой; молодые парочки, вышедшие на прогулку, возвращаются домой повенчанными; старые хрычи надевают белые ботинки и фланируют возле Института для молодых девиц; даже мужья, охваченные нежностью и сентиментальностью, хлопают своих супруг по спине и ворчат: «Ну, как дела, старуха?».

Но весна — это не только пора любви, но и тяжкое время для истощённых больных, хроников и психов. Ривер хоть и не говорил о проблемах со здоровьем, страдал от приступов сильной головной боли и бессонницы и был вынужден обращаться в дневной стационар. Кроме того именно весной случилась трагедия, перевернувшая его жизнь.

Из окна полицейского участка доносились и другие оригинальные, характерные, неповторимые весенние запахи: запах раскалённого асфальта, грязных подвалов, газолина, пачули, апельсинной корки, испарений канализационных колодцев, египетских папирос, извести и пересохшей газетной краски. Воздух, врывавшийся в комнату, был свеж и тёпел. На улице весело чирикали воробьи. Но федеральный агент Рональд Тайлер захлопнул пластиковое окно, надёжно отрезавшее от легкомысленного весеннего духа и начал свою речь:

— У меня есть плохая и хорошая новость. Начну с хорошей: Дамира Драйзер жива.

— Ура! — воскликнул Батлер.

— Плохая новость: с ней не всё однозначно, мягко говоря. У неё серьёзные проблемы с памятью: она не помнила ничего, кроме своего имени. Немецкие спецслужбы воспользовались этим и отправили её на задание в Израиль. В Израиле её разоблачили и потребовали ответа, но Германия тут же открестилась от неё, мол она вообще не их гражданка. Случился дипломатический коллапс: гражданка Британии шпионит на Германию в Израиле, и добавьте сверху тотальную амнезию. В общем, послы долго ломали копья, прежде чем придумали что с ней делать.

— И к какому решению они пришли?

— Всё-таки вернуть на историческую родину, правда теперь она в Израиле персона нон грата, но это не самая большая проблема. Медицинское обследование показало, что проблем с физическим здоровьем у неё нет, так что причина потери памяти не в этом. При попытках рассказать о прошлом Дамиры Драйзер она утверждает, что не имеет с ней ничего общего и её зовут Нора Адамс. Родных не узнаёт, жить у родителей категорически отказывается.

— И что вы собираетесь делать с ней дальше? — спросил Гарднер

— Оставлять её одну опасно — она может попасть не в те руки. Раз она прошла службу в израильской армии, то вполне может работать в полиции. Комнату в общежитии я для неё получил, так что с понедельника она может приступать к работе.

— Но, если вы говорите, что у неё полная потеря памяти, — сказал Роберт, — не думаю, что она сможет выполнять прежние обязанности.

— Никто и не просит сразу ставить на должность детектива. Начните с патрульного, а там как пойдёт. Ваша задача — наблюдать за ней и при любых странностях в поведении обращаться ко мне. Но не приставать к ней расспросами, ясно?

— Ясно.

— И это очередное доказательство того, что никогда не стоит действовать самовольно. Да, она спасла сестру и даже осталась в живых, но какой ценой? Теперь Дамиры Драйзер как личности не существует.

— Неужели всё так безнадёжно? — поинтересовался Батлер.

— Психиатры не дают никаких прогнозов.

Рональд пошёл к выходу и обернулся:

— И ещё — предупредите Ривера насчёт неё.

***

За несколько лет до развернувшихся событий

Молодой парень мчался со всех ног, расталкивая прохожих, которым не повезло оказаться на его пути. За ним с упорством хищника бежал другой мужчина, вытаскивая на ходу пистолет. Беглец свернул за угол, и преследователь прижался спиной к стене, осторожно заглядывая за край. Затем он выскочил из-за угла, выставив пистолет.

— Выходите, руки за голову! — крикнул он.

И тут преследуемый вышел, схватив заложницу за шею и приставив к её голове пистолет.

— Оружие на землю! — кричит преступник.

Рональд не спешил повиноваться.

— Быстро! — рявкнул мужчина, грубо дёргая женщину за шею.

— Ладно, — Рональд медленно присел, оставив оружие в сторону, — я положу его на землю, как и договаривались.

Внезапно федерал мгновенно вскочил на ноги и выстрелил в голову мужчины. Заложница отпрянула в сторону, оглушённая выстрелом.

И тут она рванула за пистолетом.

— Не так быстро, красотка, — Тайлер сделал предупреждающий выстрел, — а теперь руки за голову!

В переулок вбежала женщина в костюме-тройке, на шее был шёлковый шарф, а её длинные чёрные волосы развевались на ветру. «Убитый» поднялся на ноги, демонстрируя то, что это были не настоящие пули, а желатиновые шарики с краской. «Заложница» встала рядом с ним и похлопала в ладоши, на этот раз в знак похвалы.

— Обычно все проваливают этот тест, но ты смог пройти его. Я впечатлена, — сказала Рэйчел МакКорд.

Рональд сдержанно кивнул, не выразив никаких эмоций. Он вместе с начальницей проследовал в штаб агентства внутренний безопасности. К нему подбежал другой новичок — полноватый коротышка с короткой шеей, агент Маркус Бэйли.

— Я-то надеялся, хотя бы здесь мистер Безупречность сядет в лужу, но нет, — с добродушной усмешкой сказал Цезарь Ромеро.

— Вот это да! Как же ты понял, что дело нечисто? — восхищённо спросил Бэйли.

— Вот если какой-нибудь мерзавец приставит к твоей голове пистолет и твою черепушку вот-вот разнесёт на мелкие кусочки, что ты будешь чувствовать?

— Ну… — парень неуверенно замялся, — наверно страх.

— Вот именно что это должно быть невероятно страшно. Так почему же она была спокойна как индийская корова? Либо она психопатка, либо знала, что её подельник не будет в неё стрелять.

— Ну что ж, агент Тайлер, время применить свои навыки в полевых условиях, — провозгласила Рэйчел МакКорд, — вы с агентом Бэйли едете на настоящее задание.

***

Как говорится с мякины, да на горячую сковороду. Первым настоящим заданием изуверское по жестокости убийство молодой девушки, чьё тело обнаружили посреди парка с отрезанным от тела головой. Первым, кто обнаружил эту жуткую находку, был собачник. Место преступления огородили жёлто-чёрной лентой, где поодаль него столпились зеваки, а патрульные злобно рявкали на них. Один особо наглый журналист пытался пробраться поближе, за что его щедро наградили тумаками, пользуясь случаем. Полицейские питали к журналистам особо нежную любовь.

— Приветики! — судмедэксперт с лиловыми волосами махнул федералам рукой и склонился над трупом.

Сколько бы не готовился к подобному, всё равно встреча с этим воочию бьёт как дубиной по голове. Выглядело это как отвратительная инсталляция из фильма ужасов, вот только это была не буфатория, а труп когда-то живой девушки, но преступнику было мало просто убить её — он отчленил голову и положил её рядом с телом.

— О боже, — Бэйли охнул и отшатнулся назад, побледнев.

— Ради всего святого, только не начни блевать как в клишированном кино про полицейских, — Рональд раздражённо произнёс и подумал про себя «как этот слюнтяй вообще стал федеральным агентом?!».

— Не будь так суров к нему, такое действительно увидишь не каждый день, — певуче произнёс Мендоза.

— Личность убитой установлена? — агент Тайлер поинтересовался у окружающих.

— Судя по студенческому билету, найденному в кармане, её зовут Микаэла Конильо. По трупному окоченению и температуре печени смерть наступила между десятью и часом ночи. Смерть наступила в результате, — Мендоза поднял голову и приставил к телу, — посмотрите на этот порез на шее, он не совпадает с линией отреза. Преступник сначала перерезал ей горло, а потом отрезал голову. Сделано это довольно неумело, у него явно нет опыта в этих делах. На ней отсутствует нижнее бельё, а значит возможно её изнасиловали.

— Наверняка это был очень кровавый процесс, но что-то я не вижу лужу крови, — Рональд внимательно смотрел на сухую землю.

— Схватываешь на лету! — Мендоза одобрительно кивнул, — да, тут почти нет крови, значит девушка была убита в другом месте, а потом труп перетащили сюда.

— И это очень странно, — Рональд сказал задумчиво.

— Что же тебе показалось странным? — переспросил судмедэксперт.

— Если бы я был серийным убийцей, я бы сделал всё, чтобы осложнить работу полиции. По крайней мере, точно не стал бы выкидывать труп посреди дороги. Этот же убийца хотел, чтобы труп точно нашли.

— Ты хочешь сказать, что это послание?

— Да, это своего рода жуткое послание. Найдём адресата — найдём и убийцу.

***

Увы мастерство в чём-либо редко сочетается со способностью ладить с людьми. Как хамоватый автомеханик знает какой болт подкрутить, как талантливый хирург раздражённо цедит сквозь зубы, отвечая на вопросы надоедливых родственников, так и Тайлер воспринимал беседу с потерпевшими как неизбежное зло.

— У вашей дочери были враги? — спросил он у отца убитой.

— Нет, Мики все любили.

— А может, у вас есть враги?

— Конечно, у меня есть недоброжелатели, но я не думаю, что кто-то из них способен на такое зверство.

— И всё же человек к другим судья, но к себе адвокат. Может в ваших глазах это незначительное деяние, но на деле вы нанесли серьёзную обиду.

— У меня дочь убили! А вы вместо того, чтобы искать этого подонка обвиняете меня в невесть чём!

— Именно этим я вообще-то и занимаюсь — пытаюсь найти убийцу. Это ни в малейшей степени его не оправдывает, но всё же подумайте, кому вы могли перейти дорожку. Если что-то вспомните, то свяжитесь с нами.

Рональд вышел покурить.

— Тебе не кажется, что ты мог быть и помягче? — сказал Бэйли.

— Слушай, что сейчас важнее — найти убийцу или нянчиться с чужими чувствами?

Парень тут же стушевался.

— Кроме того, если бы он действительно был совестливым гражданином, он бы пришёл в ужас от предположения, что может быть косвенно повинен в смерти своей дочери. Но даже сейчас он не чувствует себя виноватым. Такие люди часто совершают плохие поступки и искренне не понимают, что собственно плохого они сделали. «Ачотакова?», — передразнил Тайлер.

— То есть мы нашли адресата?

— Да, вот только найти отправителя будет очень непросто. Возможно будут ещё трупы.

***

— Агент Тайлер, на вас поступила жалоба от потерпевшего Эмилио Конильо! — Рэйчел МакКорд была недовольна.

— Вы только посмотрите, он утверждал, что просто убит горем, но жалобу написал очень даже шустро! — ядовито отозвался Тайлер.

— Да я понимаю, что многие люди могут быть занозой в заднице, но это не отменяет обязанности вести себя корректно! Каким бы не были хорошим агентом, но если вы продолжите в том же духе, возможно нам придётся попрощаться!

Начальница развернулась и ушла, лишь её шарф развевался в воздухе.

— С первым нагоняем! — «поздравил» Ромеро.

— А она может уволить? — спросил Пеши.

— Вообще-то да, — Цезарь стал говорить серьёзно, — если ты облажаешься, её не будут интересовать твои прежние заслуги. Так что сто раз подумайте, прежде чем что-то делать.

— Что-нибудь удалось нарыть на Конильо?

— Нет. В уголовщине не замечен, связей с мафией нет, — сказал Бэйли.

— Вообще-то у него могло быть уголовное дело, — сказал Ромеро, — но подобные сведения о несовершеннолетних засекречены и для доступа к ним нужен ордер.

— Не говоря о том, что это деяние могло и не попасть под уголовное преследование. Знаете, чего только не вытворяют в школах и университетах…

— Мамма Мия, да что это прицепился к этому Конильо?! — воскликнул Цезарь, — этот убийца — просто больной на всю голову псих и не имеет к нему никакого отношения.

— Нет, это не просто псих. Он хотел отомстить, причинить этому человеку максимальную боль, которая только возможна. И ему это удалось — представьте себе, каково это читать отцу как журналисты расписали все самые «аппетитные» подробности того, что проделали с телом дочери. Кстати, отчёт судмедэксперта готов?

— Ещё нет, — ответил Пеши.

— Ну хотя бы предварительное заключение…

— Мендоза не даёт никаких заключений, пока всё не перепроверит, — говорит Цеппели.

— Можно тогда другого судмедэксперта, который работает быстрее?

— Поверь мне, пусть этим лучше занимается Мендоза. Да он чокнутый, и у него свои заскоки, но дело своё знает. И допустим, ты прав, тогда убийца должен был вести слежку за своей жертвой. Опросите всех, с кем она контактировала до своей смерти, не замечали ли они чего подозрительного?

— А как он тогда заманил её в безлюдный парк посреди ночи? — спросил Пеши.

— О, поверь, маньяки тонкие психологи, они могут «подобрать» ключ к кому угодно. И пусть о мёртвых либо хорошо, либо ничего, Микаэла умом не блистала.

— Я не пойму, что ты говоришь, он всё-таки маньяк или нет? — Цезарь недоверчиво посмотрел на него.

— Он маньяк с идеей фикс на отмщении.

***

Но не успел судебный медик Мендоза напечатать последнюю строку отчёта по Микаэле Конильо, как было совершено ещё одно убийство. Почерк тот же самый — преступник перерезал жертве горло, затем отрезал ей голову и совершил акт некрофилии, после чего перенёс труп на открытую местность.

— Я же говорил, что это убийство из мести, — заявил Тайлер, изучив отчёт.

Перед ним стояли два копа. Один типажа «подчинённый перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство», кажется его зовут Батлер. Другой на вид посолиднее, звали его Гарднер.

— Почему ты так считаешь? — спросил Гарднер.

— Потому что убийца не питал вражду к самой жертве, как там её…?

— Ребекка Шантеклер.

— Он поступил с ней гуманно, насколько здесь уместно это слово и сначала умертвил её, прежде чем надругаться над её телом. Мёртвым уже всё равно, а вот живым — очень даже небезразлично.

— Упаси боже от такого гуманизма, — произнёс Батлер.

— Кто её отец?

— Лука Шантеклер, он как раз идёт в полицейский участок.

— Узнайте, как он может быть связан с Эмилио Конильо, все тёмные моменты из его прошлого — скандалы, происшествия, всё что угодно, а не только уголовные разбирательства. Кроме того, поговорите с теми, с кем Ребекка общалась незадолго до её смерти, не замечали ли они возможную слежку?

— Может мне лучше знать, как проводить следствие? — услышали голос сзади.

Явление Роберта Палмера народу всегда было впечатляющим зрелищем. Сам Тайлер смотрел свысока на большинство людей, не только в переносном смысле, но даже он уступал ему в росте. У Палмера хорошо развиты мускулы, хоть он и не похож на качка, но тем не менее было видно, что он очень силён.

И к тому же капитан полиции явно не в духе.

— Вообще-то это наше дело, — Рональд ничуть не испугался.

— Да на здоровье! Думаете нам так хочется заниматься этим? Уж чего нам сейчас не хватает, так это серийного убийцы!

Роберт будто бы растворился в тени.

— Двое сотрудников из нашего отдела погибли при исполнении и у нас сейчас траур. А он переживает, хотя и виду не показывает, — оказалось, что и дурашливый Батлер может грустить.

***

На следующий день агенту Тайлеру сообщили, что нашли подозреваемого. Батлер чуть ли хвостом не вилял как собака-ищейка, которая напала на след:

— Друзья Ребекки рассказали, что агент по продажам Джакомо Циционе постоянно делал ей мелкие подарочки в надежде на взаимность.

— Агент по продажам? Это что за зверь такой?

— Да обычный продаван, который ходит по домам и впаривает косметику. Мы пока помариновали его в допросной.

— Гарднер, пойдём со мной. Батлер, ты останешься снаружи.

— Эй, а чего это я остаюсь? — возмутился коп.

— Не хочу смотреть, как вы будете кривляться друг перед другом. Всё-таки речь идёт о федеральном расследовании, а значит клоунада здесь будет неуместна.

Циционе — рыхлый неказистый мужичок, который точно не страдал от избытка женского внимания. И проблема даже не в том, что он некрасив, мало кто из дамских угодников был писаным красавцем, а то что он похотлив как сатир, который проводил свои дни в пьянстве и хождении за нимфами.

— Как вы познакомились с Ребеккой Шантеклер? — Гарднер начал допрос.

— Однажды я вошёл в кафе и увидел чью-то упругую попку. Ну вот и всё. Я подошёл к ней и завязал разговор.

— О чём беседовали?

— Я дал ей десятку, чтобы она села мне на колени. Она мне отказала, но так, словно для неё это было слишком дёшево. Ну я и начал за ней приударять, там дарить образцы косметики.

— И что же вы ждали от Ребекки в обмен на образцы? — Рональд вклинился в разговор.

— Я ей много надарил. В конечном итоге надеялся на сексуальную услугу.

— А что же получили?

— Я вам омерзителен, — мужчина внимательно посмотрел на агента.

— Слегка…

— Вы красивый мужчина. Боже упаси, я не педик, вы правда как с картинки, весь такой надменный. Девушки без ума от подобных парней.

— Мне некогда бегать за юбками.

— О да… вам красивым не понять, как мучаются страшные парни. Тебе ведь стоит свистнуть и эти самые юбки сбегутся вокруг тебя. А может мне тоже хочется, чтобы меня любили, ласкали…

— Мечтать не вредно. Вы ждали от Ребекки сексуальных услуг, и что получили?

— Ничего. Но я не терял надежды.

— А если бы она так и не уступила? Ваша реакция?

— Я конечно не образец добродетели, но, если бы я убивал всех женщин, которые меня отшивали, для них бы понадобилось небольшое кладбище.

— Вы поосторожнее с такими заявлениями. Тем более звучит как мотив для убийства — вы устали терпеть бесконечные отказы и в конечном итоге сорвались, — Гарднер продолжил допрос.

— А вы докажите, что это я её убил. Сейчас люди слишком умными стали, им нужны отпечатки пальцев, ДНК, записи с камер видеонаблюдения. У вас что-нибудь есть?

— Вы знаете Эмилио Конильо? — Рональд внезапно спросил.

— Какой ещё Конильо? — толстяк удивлённо приподнялся.

— Понятно. Можете отпускать, это не наш клиент.

— Так, стоп, — воскликнул Гарднер, — чего это отпускать? То, что он не знаком с Конильо ещё ничего не значит!

— Мужик дело говорит! — говорит Джакомо, — лучше не тратьте время зря.

Оказавшись по ту сторону зеркала Гезелла, Гарднер взволнованно прошептал:

— Мы взяли его с боем! А ты предлагаешь так просто отпустить и пусть он дальше убивает девушек и обезглавливает их? Может твоя теория про маньяка-мстителя ошибочна?

— Он правильно сказал — скачала докажите, что это он убил. И кроме того, у нас на самом деле нет улик. Но на всякий случай наблюдайте за ним.

***

Рональд отправился в кафе миссис Тибо. Если вам знакомо это кафе, вы не можете не вспомнить о нём с чувством удовольствия. Оно небольшое и тёмное, с маленькими полированными столиками, сидя за которыми вы можете пить самый лучший кофе, а также абсент, не хуже, чем у Сазерака. Полная и любезная миссис Тибо восседает за конторкой и принимает деньги. Племянницы миссис в прелестных передничках с нагрудниками подают напитки.

В помещении царил полумрак, среди которого блестели вещи из дорогого полированного дерева, стекла и металла. С маленького двора доносились вкрадчивые звуки крошечного фонтана, трепещущие листья банана, растущего около окна, раскачивались в такт капающей воде. Стены были украшены дешёвыми литографиями, пёстрыми пасквилями на природу, поздравительными открытками, красочными газетными приложениями и образцами художественных реклам, рассчитанных на доведение зрительных нервов смотрящего на них до состояния обалдения.

И как выяснилось это излюбленное место не только Рональда. Сам капитан полиции пил здесь абсент не морщась, хотя полынь очень горькая штука, не зря её настойку используют для возбуждения аппетита. Не нужно быть великим детективом, чтобы догадаться, что Роберт вовсе не праздновал. Конечно он не ставил перед собой цели напиться в дымину, как-никак занимал ответственную должность.

— Можно подсесть? — спросил Тайлер.

Палмер поднял на него взгляд. Глаза у него трезвые, оно и понятно, чтобы опьянеть мужчине такой комплекции, пары рюмок абсента будет маловато. Сначала он думал, хочет ли видеть рядом с собой этого человека, а потом решил, что с него не убудет.

— Я вам соболезную.

— А, Батлер растрепал? — сказал Палмер без злости.

— Вы собираетесь наказать этих ублюдков?

— Тогда почему я вместо того чтобы разыскивать этих мразей, пью абсент в гордом одиночестве? Я даже знаю, кто виноват в их смерти.

— Кто?

— Рамона Флеминг, чтоб ни дна ей, ни покрышки!

Ни дна, ни покрышки — достаточно жуткое пожелание кому-либо умереть неизвестно где, неизвестно как и быть похороненным словно собака. Дно и покрышка — это гроб, а без гроба и за оградой кладбища хоронили каких-нибудь бродяг, за которых некому было платить за похороны. Очевидно, что Роберт был очень зол на неё.

— Ну, если ты знаешь, что он виноват, почему не посадишь его за решётку?

— К сожалению, у меня нет такой возможности. Я не могу сказать, почему.

— Ты мне не доверяешь?

— И да и нет.

— И всё-таки?

— Хорошо, — Роберт достал ключи и поцарапал ими руку. В царапине появилось что-то похожее на хатифнаттов.

— У тебя есть Потенциал? — спросил Рональд.

— Да, это Bleed It Out. Я расскажу краткую предысторию. Ты помнишь эти тёмные времена — тотальная нищета, расцвет криминала, беспризорники. Один рыбак занимался перевозками, чтобы заработать на жизнь и однажды он посадил к себе в лодку двух людей подозрительного вида. Они оказались наркокурьерами, которые прибыв на место, застрелили рыбака. Браун оказался крепким мужиком и смог выжить после ранений, но его сын опасался, что бандиты могли вернуться и доделать начатое.

— А почему полиция не обеспечила ему охрану?

— Говорю же — тогда был полный беспредел. Может никто не хотел связываться с мафией из-за простого рыбака, кто ж знает. Брайан тогда спрятался под кроватью с ножом, и когда преступники пробрались ночью в палату, он их зарезал. Но его отец всё равно скончался от осложнений. Потом он вступил в мафию и набрал себе шайку головорезов себе под стать. А когда мафия была побеждена…

— Побеждена? — Рональд приподнял бровь.

— К сожалению, многие мафиози всё ещё на свободе, но они уже не творят свои дела в открытую как раньше. Браун возомнил себя Робин Гудом, который помогает всем бедным и обездоленным. Он и до этого доставлял кучу неприятностей полиции со своим летучим отрядом, сколько операций он нам сорвал…

— Дайка угадаю — на него работает Рамона Флеминг.

— Да. У него Потенциал The Radiance — он содержит в себе жуткий вирус, который убивает всё живое. Полицейские Картер и Стюарт погибли именно от него. А как ты знаешь, Потенциал — это проявление внутренних качество человека. Что она за монстр такой, раз у  неё подобный Потенциал?

— Ты собираешься отомстить ему?

— Нет, — сказал Роберт решительно, — я не буду заниматься самосудом, иначе чем я буду отличаться от них? Но это не значит, что я не хочу разыскать его и напихать иголки ему в глотку.

— А ты можешь?

— Могу. Я даже один раз пошутил что, если бы мы работали на мафию, мы бы стали лучшей командой наёмных убийц.

— Мы?

— Не только у меня Потенциал. Батлер перевёлся из отдела наркотиков, Гарднер так вообще был карабинёром, с Мендозой ты уже знаком, а Амстронг — оперативник. Картер и Стюарт тоже были со Потенциалами.

— Когда-нибудь они совершат промашку и тогда ты сможешь взять их за жабры. Думаю, с тебя хватит, — Рональд отодвинул бутылку с абсентом.

— Не хочу домой. Я надеялся, что если выпью, то хоть чуть-чуть полегчает, но стало ещё гаже на душе.

— Хочешь, я с тобой посижу?

Роберт почему-то вспомнил породистую кошку, которая шипела на всех и никому не давалась в руки. Сам хозяин называл её бесполезным куском шерсти, которую он держал исключительно из-за красоты. И однажды эта кошка сама залезла на колени гостю. Он толком не помнил того человека, лишь то что он был замкнутым и избегал зрительного контакта. Но по какой-то причине нелюдимая кошка решила проявить к нему свою симпатию.

***

— Твою ж за ногу! — Цезарь шлёпнул документами об стол, — третье, мать его, убийство с декапитацией и некрофилией!

— Только на этот раз преступник воспользовался черенком лопаты, — робко добавил Бэйли.

— Да, только отцу Карлоса Рагаццоне от этого не легче, — говорит Рональд, — что там с Шантеклером? Он хоть чего-нибудь рассказал?

— Нет, клянётся и божится, что невинен как херувим.

— И кроме того, он незнаком с Конильо, — говорит Цезарь.

— Скажи мне, агент Ромеро, как зовут твоего одноклассника, с которым ты сидел за партой в первом классе?

— Э-э-э…

— Вот тебе и «э-э-э». И если сейчас привести сюда этого одноклассника, не сказав предварительно, кто он такой, ты точно не скажешь, что когда-либо был с ним знаком. Вот и в их жизни случилось то, чему она не придали значения, например, окунули какого-нибудь новобранца головой в унитаз и забыли, а тот затаил на них зло.

— Ну это уж слишком… — Цезарь поморщился, — за это надо морду бить, а не резать детей!

— Тогда нужно узнать, что они такого сделали, за что убийца решил зарезать их детей.

***

Рагаццоне указал на следующего подозреваемого — он имел дело с неким Корсо. Ранее они работали вместе на одной автостанции, но Рагаццоне заметил, что его товарищ подворовывает и сказал об этом начальству. В комнате для допросов сидел мужчина крепкого телосложения, покрытый татуировками, по виду типичный уголовник.

— …вы угрожали потерпевшему оторвать ему башку и выгрызть ему хребет, а его внутренности скормить собакам, — Гарднер вёл допрос.

— А что, я должен был его поздравить и похлопать по плечу? Он сам не без греха, сколько раз клал деньги к себе в карман, а не в кассу, просто решил выслужиться перед начальством и сдал меня, козёл.

— У вас богатое прошлое, — детектив достал досье, — разбой, грабежи, участие в организованной преступности, рэкет… В том, что вы могли от слов перейти к действию нет ничего удивительного.

— Значит так, ребята, — мужчина приподнялся со стула, — не путайте туризм с эмиграцией. Вам не кажется, что совать в жопу лопату — это не совсем почерк мафиози?

— Ну а кто бы мог это сделать? — спросил Рональд.

— У вас настолько плохо идут дела, что спрашиваете у меня, кто мог быть убийцей? — Карсо ощерился, — я видел много всякого отребья, но таких больных на всю голову уродов у нас точно нет. Психи нигде не нужны, даже в мафии.

— Правда?

— Мафия — это та же организация, как армия или полиция. А что требуется от человека, который работает в организации? Чётко выполнять приказы. Психи совершенно неуправляемы, а потому могут запороть всё дело.

— Где вы были позавчера с одиннадцати до часу?

— Сидел в баре с дружками и пил пиво. Я назову вам адрес того бара.

***

Кто не помнит эти дворовые игры? Жмурки, прятки, догонялки, вышибалы, классики. Мальчики любили играть в футбол, девочки прыгать на резинке. Порой дети были настолько увлечены игрой, что домой приходилось затаскивать чуть ли не силой.

Но у уличных забав есть обратная сторона. А что будет, если оторвать жуку все ножки? Если поджечь муравейник? Если подпалить кошке усы? А если достать сигареты и попробовать закурить?

Четыре подростка, загоревшие до черноты, а волосы их, выбеленные солнцем, походили на светлый лён. Солнечные лучи прожигали даже сквозь одежду. Они были похожи на стайку бездомных псов, разомлевших от жары.

— Глянь, Тори идёт! — крикнул Мило.

Остальные приподнялись в предвкушении хорошего развлечения. Да, тогда времена были трудные, но некоторым приходилось особенно тяжело. Тори и его старшая сестра росли в семье запойного алкаша. Кроме того, у него была заячья губа, а у отца не было денег на операцию, а если бы и были, то он спустил бы их на алкоголь.

— Эй, Тори, поди сюда!

Мальчик взглянул со смесью злобы, отчаяния и страха. Драться с ними не вариант — и так понятно, кто победит борьбе один против четырёх. Заступиться за него некому — отца уже ничто не интересует, кроме возможности опрокинуть рюмку, и не станешь же отправлять сестру разбираться с четырьмя озверелыми парнями — в лучшем случае они над ней посмеются, в худшем же даже не хочется представлять, что они с ней сделают.

— У тебя есть рыба в голове?

— Нет… — отвечает он.

— Тогда лови леща! — один отвешивает ему затрещину.

— У тебя есть рыба в голове?

— Нет…

И снова затрещина, от которой голова мотается в голову.

— У тебя есть рыба в голове?

— Да, да есть!

Парни вскочили и с криками «Так глуши её, глуши!!!», стали все вместе бить его по шее.

— Ну-кась, — двое схватили его за уши, — немцев видишь?

— Нет, не вижу.

Они подняли его за уши, оторвав от земли. Тори взвыл от боли.

— Ну а теперь немцев видишь?

— Вижу.

— Стреляй! Тра-та-та-та! — приговаривая, они стали его дёргать за уши. Тори оставалось лишь терпеливо ждать, когда эта экзекуция закончится.

— А ну прекратить издевательство! — крикнул на них старик, — боже, да кто же вырастет из таких уродов…

Тори воспользовался неожиданной удачей и убежал. Парни лишь досадливо вздыхали, лишившись своей игрушки.

— А давайте мы возьмём у старшего брата машину и покатаемся! — сказал Эрни.

Все встретили эту идею одобрительными возгласами.

***

Рональд выбежал из здания вслед за потерпевшим. У Алоизи не было детей, поэтому на этот раз убийца зарезал его жену и надругался над её телом.

— Можно с вами поговорить?

— Я уже разговаривал! — нервно воскликнул мужчина.

— Я хочу поговорить тет-а-тет, неофициально.

— Ну… ладно, — нехотя согласился мужчина.

— Тогда я скажу, как обстоят дела на самом деле — следствие в полном тупике.

— Что?!

— Никто не видел убийцу, он не оставлял на теле своих жертв слюну или другие биологические жидкости, все остальные изменения тоже ни о чём не говорят…

— Неужели у вас нет ни одной зацепки?!

— Вообще-то есть.

— Так воспользуйтесь же ей!

— Понимаете, убийца не выбирает жертвы случайно. Это изощрённая, чудовищная по своей жестокости месть. Но проблема в том, что только люди из вашей четвёрки знают, кто мог возжелать отомстить вам.

— Но неужели они не хотят говорить имя убийцы?

— Может потому что для этого им самим придётся кое в чём сознаться?

Повисла зловещая тишина.

— Только от вашей откровенности, сможем ли мы поймать убийцу или нет, — провозгласил Рональд.

— Неужели у вас нет другого способа?

— Как видите — нет, мы не продвинулись к разгадке даже на сантиметр.

Мужчина тяжело вздохнул.

— Но мне нечего рассказать.

— А это мы ещё посмотрим. Итак, начнём с вашего детства

— Времена были нелёгкие. Мои родители и старший брат пропадали на работе, чтобы свести концы с концами. Я был предоставлен сам себе.

— И чем же вы занимались целый день? Не думаю, что у вас было много развлечений.

— Да… я присоединился к одной из шаек мальчишек. Мы слонялись по улице, лазили везде где можно, играли…

— А во что вы играли?

— Да во всякое…

— Что значит «во всякое»? Что вы не хотите говорить?

— Ну…

— Вы обещали быть откровенным.

— Ладно… был мальчик по кличке Тори. У него была заячья губа. Мы… играли с ним.

— Что-то мне говорит, что ему не очень нравилось играть с вами.

— Если честно, то да, мы дразнили его за заячью губу и прикалывались над ним… довольно жестоко.

— А что с ним потом случилось?

— Его сестра работала допоздна и однажды в темноте автомобиль сбил её насмерть. Тори выл от горя на её похоронах и вид у него был безумный, мы боялись к нему подходить.

— Водителя того автомобиля не нашли?

Глаза мужчина нервно забегали.

— Нет.

— А может, вы знаете, кто был за рулём?

— Н-нет.

— Вы лжёте, дружочек мой. Взгляд отводите, дышите прерывисто, потеете. Тут никакого детектора лжи не надо. Так что случилось на самом деле?

Мужчина дышал как астматик и руки ходили ходуном.

— Хорошо, тогда я сделаю предположение. Вы со своими дружками дождались, когда ваш старший брат уйдёт на работу и сели в его машину покататься. В темноте вы на кого-то наехали. Поначалу вы подумали, что это какое-то животное, но оказалось, что вы сбили человека. Тогда вы договорились между собой отмыть автомобиль от крови и никому никогда не говорить, что тогда произошло.

— Хватит! Замолчите!

— А что если Тори догадался, кто убил его сестру?

— Вы ничего не докажете! Я буду всё отрицать!

— А тогда мы не сдвинемся с мёртвой точки. Каков ваш выбор?

***

— Вы понимаете, что одного предположения как-то маловато, чтобы вести следствие в этом направлении? — сказала Рэйчел МакКорд.

Рональд хотел закатить глаза, что делать при его начальнице было чревато.

— Это единственная зацепка. Следует понимать, что они не признаются в убийстве.

— Это не единственная зацепка. Приложите больше усилий!

— И как мне вести следствие, если всё время ставят палки в колёса?

Начальница быстрым шагом преодолела расстояние между ними.

— Придержите свой язык, агент Тайлер. Есть определённые правила, которые нужно соблюдать, даже если вы их считаете «палками в колёса». Если вам что-то не нравится — вас тут никто не держит.

Начальница ушла, а Цезарь сделал жест «рука-лицо».

— Я настоятельно не рекомендую разговаривать с ней в подобном тоне, — сказал он агенту.

— Я не собираюсь пресмыкаться перед кем-либо.

— Мамма Мия… Я понимаю, гордость и всё такое, но всё-таки иногда нужно наступать себе на горло, иначе долго ты тут не продержишься.

***

Рыбак поднялся ни свет, ни заря, чтобы застать лучшее время поклёва. Казалось, какой в рыбалке азарт? Вот охота — другое дело, выследить добычу, подкрасться к ней, подстрелить её. А рыбалка — просто смотреть в одну точку, ожидая, когда поплавок скроется под водой. Но элемент неожиданности есть и в ней — будет ли рыба энергично клевать, только успевай приманку менять, или напротив, обходить крючки, будто насмехаясь? Мужчина жевал сигарету жёлтыми от никотина зубами, шевеля отросшими усами, которые закрывали линию шрама.

К нему подошёл незнакомый мужчина.

— Добрый день, Тори.

— Как ты меня назвал?

— Тори.

Рыбак свернул удочки.

— Давай-ка пойдём в мой дом поговорить. Наверняка ты проделал долгий путь по такой жаре, так что было бы невежливо не предложить хотя бы стакан воды. И да, меня зовут не Тори.

Рональд последовал за ним. На какой-то момент ему очень не хотелось входить внутрь дома, но он пересилил себя и закрыл за собой дверь.

— Как же ты меня нашёл? — спросил рыбак.

— Я узнал о трагической истории с вашей старшей сестрой и решил проследить вашу дальнейшую судьбу. Старожилы из деревни сказали мне, что через некоторое время спустя ваш отец отравился суррогатом алкоголя и вас отправили в приют для сирот. Там одна бездетная пара проявила к вам участие и усыновила вас, они как раз и оплатили пластическую операцию, заодно вы попросили сменить вам имя и записать под их фамилией.

— Это было интересно, вот только к чему такие усилия?

— Вы знали, что Конильо, Шантеклер, Рагаццоне и Алоизи причастны к смерти вашей сестры и вы хотели отомстить им. А что может быть больнее, чем потерять близкого человека? Но вы зашли ещё дальше, осквернив их тела, чтобы доставить ещё более ужасные мучения.

— Как я понимаю, у вас нет улик, потому решили провести очную ставку?

Тайлер молчит.

— Если бы у вас что-то было на меня, вы бы тут стояли с ордером на обыск. Кроме того, вам пришлось вести следствие неофициально, чтобы начальство не сделало вам атата.

Торричелли сделал полукруг.

— У вас есть выбор — либо вы сделаете вид, что этого разговора не было.

— Или?

— Либо живым вы отсюда не уйдёте. Мне не в первой убивать людей, и рука моя не дрогнет. Кстати, я заметил, как вы замешкались, перед тем как войти сюда.

Рональд пытался призвать Waiting for the End, но впервые в жизни Потенциал его не послушался.

— Я позвал вас к себе домой вовсе не из-за гостеприимства. Когда вы пересекли порог, вы активировали The Doors[7] , потому пока вы находитесь в этой комнате, вы не сможете воспользоваться своим Потенциалом. Зря вы не доверяли своему чутью.

Тайлер выхватил пистолет, но Торричелли набросился на него и выбил из руки оружие. Сами они молча боролись, осыпая друг друга ударами и круша всё на своём пути. Наконец-то рыбак схватил свой нож и собрался воткнуть в противника, как в открытое окно влетел крючок и воткнулся в тело мужчины.

— Дёрнешься — и The Beach Boy разорвёт тебе аорту! — крикнул Бэйли.

— Никогда не думал, что я сам окажусь на крючке, — сказал Торричелли и сделал шаг вперёд.

***

Машина патрульных стояла на обочине. Один из полицейских — кудрявый парень в очках с толстенной красной оправой — ранее работал в оперативном отделе, но из-за своего вспыльчивого характера превысил меры при задержании и из-за этого был разжалован в патрульные, и тогда ещё начальник сказал ему, что должен радоваться, что его вообще не уволили. Он громко жаловался на судьбу, а его напарница пила кофе из пластикового стакана.

— Подумать только, — возмущался Амстронг, — я теперь должен арестовывать алкашей и усмирять обкурившихся подростков, решивших включить громкую музыку посреди ночи!

— Люди имеют право на спокойный сон и обеспечить им это — наша обязанность, — ответила девушка.

— Ну и пусть новички этим занимаются, а я вообще-то ловил настоящих преступников! Подумаешь, стакан швырнул! — он пренебрежительно махнул рукой.

— Да уж, а я слышала, что потом пришлось доставать осколки стекла из раны, — в голосе Норы была слышна ирония, — и говоря о несправедливости, мне вот пришлось сидеть в ожидании, пока решали, расстрелять меня или нет за измену родине.

— И тебя не расстреляли?

— Ну как видишь — нет, правда мне никогда дадут визу в Израиль. Обидненько, конечно, значит напрасно я учила иврит.

— А правда, что женщины в Израиле служат в армии?

— Да-да, и мужики, услышав это, почему-то многозначительно цокают языком.

— А что? Наверняка там куча симпатичных цыпочек, — Амстронг протянул мечтательно.

— Ну тогда обломись. Там дело с сексуальными домогательствами обстоит очень строго, да и в армии учат рукопашному бою и обращению с оружием, так что там точно не стоит приставать к девушкам. Кроме того, служба в армии — тяжкий труд. Попробуй вскопать десять гектаров картошки, а потом после этого заняться сексом.

— А что ты там делала в Израиле? Ты же не еврейка.

— Шпионила на Германию, — Адамс сказала деловитым тоном.

— Серьёзно?!

— Ага. Но я провалила задание. И когда в ходе допросов задали вопрос, неужели то что забросили неопытного новичка в тыл врага не показалась мне подозрительным? Я сказала, что даже если бы я предположила, что это подстава, то что бы я могла сделать?

Зашипела рация. Нора поднесла её к уху.

— Передают, что соседи слышали звуки борьбы и громкие крики из квартиры, где проживает неблагополучная семья.

— Очередная пьяная драка? Да как мне надоели эти алкаши! По мне, так пусть хоть поубивают друг друга — всё равно от них никакой пользы! — Амстронг повернул ключ зажигания.

— О, а тебе нравятся идеи социал-дарвинизма?

— Да, а что?

— Ну как сказать… Человечество существует не из-за того, что выживали сильнейшие, а потому что люди помогали друг другу.

— Посмотрим, как ты будешь петь о гуманизме, когда они будут материть тебя по дороге в вытрезвитель.

Дорога привела их в дом с коммунальными квартирами. Посреди узкого коридора стояли велосипеды, на руль которых вешали пакеты, детские коляски, старая мебель. Амстронг пришлось идти вслед за Норой, потому что в захламлённом коридоре нельзя было пройти двум людям.

— Где дерутся? — строго спросила Адамс.

Соседка молча указала пальцем в дверь в конце коридора.

— Может быть, они уже угомонились, — сказал Амстронг, входя в квартиру вторым, — о нет…

Стала ясна причина внезапного затишья — посреди замусоренной квартиры на грязном полу лежала женщина в луже крови. Над ней агрессивный алкаш — мужик с брюшком неопределённого возраста, в засаленной майке и растянутых трениках, — размахивал окровавленным ножом.

Амстронг впал в ступор. Нет, он не был трусом, но одно дело — выезжать на задание, будучи подготовленным к любому дерьму и совсем другое дело — прибыв на бытовуху застать убийство. Нора прыгнула вперёд, ударом ноги выбив нож из руки, и затем ударила локтем в живот, отбросив его к стенке.

— Амстронг, надень наручники и вызови скорую, а я займусь ею! — Адамс деловито прощупала пульс на сонной артерии и затем стала нажимать на грудь. Парень защёлкнул наручники и стал набирать номер. Примерно через пять минут Нора перестала делать непрямой массаж сердца и поднялась на ноги.

— Почему ты её не реанимируешь?!

— Потому что при отсутствии кислорода клетки коры головного мозга погибают через пять минут, а тут ещё серьёзная ишемия тканей. Даже если я заведу сердце, в конечном итоге мы получим овощ. Она мертва.

— Ме… мертва? — прохрипел алкоголик, пытаясь приподняться. Амстронг врезал ему локтем.

— Да. Ты что, не знал, что нельзя тыкать в людей ножом? Они от этого умирают.

— Не-е-ет! Я не хотел её убивать! Я хотел её напугать! Сделайте что-нибудь! — взревел мужчина и снова стал дёргаться.

— Ты убил её.

Руки и одежда Норы были в крови зарезанной женщины. Смотрелось это жутко, но не только это нервировало Амстронга. Самого его подобный исход, казалось бы, обычной пьянки выбил из колеи, так что ему спокойствие девушки казалось неестественным. Она спокойно оставила попытки спасти незнакомую женщину, сочтя это бесполезным, так же спокойно объявила мужчине, который начал трезветь, что он только что совершил убийство.

— Ты говорил — пусть хоть поубивают друг друга?

Амстронг не знал, что ответить.

— Отмени скорую помощь и позвони коллегам, пусть пришлют судмедэксперта, труповозку, автозак — всё как положено. Я пойду кровь счищу.

— Эй, а чего ты тут раскомандовалась? — парень наконец-то пришёл в себя и возмутился.

— Ну не я же считала ворон, пока он ножом махал, — она пошла на кухню мыть руки.

***

Роберт и Рональд сидели всё в том кафе миссис Тибо.

— Как поживает наша подопечная? — Тайлер пил свой абсент маленькими глотками, плавая в облаках дыма своей сигареты.

— Вроде как подружилась с Амстронгом. Быть может, он хоть немного успокоится, в последний раз я еле-еле уговорил не увольнять его, — ответил Палмер

— Ледяной Потенциал, но огненный характер, — прокомментировал федерал, — что она намеревается делать дальше?

— Увы, с потерей памяти Адамс утратила и увлечённость работой. Вроде как хочет стать оперативником. Думаю, когда начальство сменит гнев на милость, можно будет вернуть Амстронг на прежнюю должность и отправить Нору вместе с ним.

— Увлечённость работой?

— Адамс рождена быть полицейским и ей действительно это нравилось. Теперь она всего лишь исполнитель… пусть и довольно неплохой.

— Что сказать… да я смог вычислить убийцу, но что мы имеем в итоге? Я чуть не погиб, хорошо что Бэйли увязался за мной и успел помешать Торричелли. Но как видишь, не все истории заканчиваются хорошо.

***

Малколм шёл, почёсывая задницу. Психиатр из дневного стационара хоть и хороший доктор, но немного садист, потому что он очень любил назначать внутримышечные инъекции витамина В6. «Видимо, чтобы отвадить больных от дневного стационара» — если круглосуточный стационар напоминал собой тюрьму, то отделение неврозов наоборот, было тихим и идилличным местом, поэтому что несмотря на довольно болезненные уколы, оно пользовалось у пациентов бешеной популярностью, порождая тот самый порочный круг вторичной выгоды от болезни. Если ты здоров, то ты должен работать, выполнять всевозможные обязанности и всё такое. А когда ты заболел, то ничего делать не надо, лежишь себе, наслаждаешься жизнью, а над тобой хлопочут. Только Ривер на лечение согласился неохотно, потому что работать при почти ежедневных приступах мигрени всё равно было невозможно.

Впереди шла девушка в чёрной одежде с золотой каймой по лацканам. Классические брюки, белая рубашка, удлинённый приталенный пиджак. На ногах туфли на небольшом каблуке. «Эх и не запарилась в такую жару чёрное носить? Хотя погоди…» — он понял, что она привлекла его внимание не только странной одеждой не по погоде.

— Привет! — он махнул ей рукой.

Та с удивлением уставилась на него. Вот тогда Ривер и вспомнил предупреждение Тайлера.

— Извини, обознался, — он собрался развернуться и уйти, как девушка окликнула:

— Нет, ты не обознался. Не знаю почему, но ты мне кажешься знакомым.

Мужчина подошёл к ней.

— Малколм Ривер, частный детектив.

— Нора Адамс, — она пожала ему руку, — и с каких пор полиция сотрудничает с частными детективами?

— Так я и не сотрудничаю. Так, помог в паре дел.

— Я пока работаю патрульным. Мой напарник ныл без конца, что вместо того чтобы ловить настоящих преступников, он вынужден заниматься всякой фигнёй, но, когда он увидел женщину, зарезанную своим сожителем во время пьяной драки, почему-то увял.

— Оу, ну его можно понять. У меня был случай, когда я думал, что подросток убежал из дома, а закончилось облавой на шайку отморозков, во время которой чуть не застрелили одну сотрудницу полиции.

О том, что той сотрудницей была сама Нора, Ривер скромно умолчал. Он всматривался в лицо, пытаясь уловить реакцию на услышанное.

Ничего.

— Зигмунд, ты не хочешь сказать, что не сделает настоящий самурай?

— Какой ещё Зигмунд?

Ривер окончательно почувствовал себя идиотом, но попугай возник на плече, правда от прежней язвительности ничего не осталось и вообще он выглядел больным — металлическое оперение потускнело, а сам он сидел понурый. Рэй говорил, что увечье или тяжёлая болезнь пользователя вызывают изменения в Потенциале. К примеру, если ампутировать конечность, то у Потенциала тоже будет отсутствовать конечность.

— Настоящий самурай не станет доставать меч из ножен просто так, если он не собирается хотя бы потренироваться. Если он совершит подобное, то должен будет порезать себе палец для искупления.

— Есть вещи, к которым не стоит относиться пренебрежительно. К примеру, нельзя угрожать кому-либо ножом, даже в шутку, — сказала Нора.

— Ты помнишь что-нибудь из прошлой жизни?

— Звиняй, уважаемый, я знаю лишь то, что помнит она.

— Или только то, что она хочет помнить?

— Возможно, — сказал попугай и отвернулся.

— Почему ты разговариваешь обо мне в третьем лице? — Нора приподняла бровь.

— Это сложно объяснить.

***

Корабельные доки. Пахло деревом и морской солью. При взгляде на это место Норе становилось тревожно, словно там с ней случилось что-то нехорошее. При попытках вспомнить, у неё начинала болеть голова, как тогда при разговоре с загадочным блондином, который был её знакомым, но которого она совершенно не помнила.

— Нора, хватит в облаках витать! — крикнул Амстронг.

— Не ори, и так башка раскалывается! — огрызнулась Адамс. Этот парень явно не умел спокойно разговаривать. Да и что-то назойливо напоминало приём у старичка-психиатра, внешностью напоминающего Фрейда, когда каждый после разговора с ним начинало ломить в висках. «Ты не хочешь это помнить». Отвали, Фрейд. И тот который не-Фрейд тоже. Нора вытащила пистолет на изготове и заняла место. Все фигуры заняли свои места на шахматной доске.

Вот только игроком оказался не гроссмейстер, а умственно отсталый человек, который просто раскидал все фигурки и залил слюнями и соплями шахматную доску. Запланированная операция по захвату превратилась в гонки на выживание с перебежками и перестрелками из укрытия — стена, ящик, а один раз даже мусорный бак, как говорится не до жиру, быть бы живу. Норе план изначально не понравился, но «яйца курицу не учат!» — держала своё мнение при себе. И именно сейчас, когда она пряталась за мусорным баком, снова разболелась голова. Вот только отсидеться и переждать приступ не получится — больно место уж неудачное, да и как-то не хотелось быть убитой рядом с отхожим местом. Нора встала и побежала по мосткам. Возле ног поднялись струйки песка от выстрелов. Но хоть преступник и не попал в цель, Нора потеряла равновесие и упала в воду.

Холод обжёг все нервные окончания и поначалу ей показалось, что она нырнула в крутой кипяток, а не в ледяную воду. «При температуре 4 градуса максимальное время пребывания в воде составляет не более 15 минут» — пронеслась в голове строка из пособия по выживанию. «Знаю, что не полезно» — ответила Нора себе и стала делать гребущие движения, чтобы выплыть на поверхность, тем более конечности утратили чувствительность, словно они не были живой тканью, а протезами. Мышцы тоже окаменели и не хотели выполнять свою функцию, но Нора всё-таки вытащила голову над поверхностью и сделать вдох. Барахтаться, пытаясь удержаться — только терять время и силы, потому Нора снова нырнула в воду и поплыла. Так холодно как сейчас, уже никогда не будет, казалось, что даже кровь превратилась в вязкую патоку и уже не ходила по сосудам. Она не могла сказать, как доплыла до берега, но всё-таки наступил момент, когда она упёрлась ногами в песок и поднялась над поверхностью. Вот оно спасение, но нет — пусть ей удалось выйти из воды, но мокрая одежда вытягивала остатки тепла, а раздеться она не могла — мышцы не дрожали, какое там, если они сжались в единый конгломерат. Так она и стояла, согнувшись и обняв себя руками.

— Ну как водичка? — спросил Амстронг.

«Сам попробуй» — хотела она ответить, но челюсти намертво свело судорогой. Амстронг развернул к себе и выругался матом: Нора выглядела — краше в гроб кладут, в лице ни кровинки, а губы, кончик носа и уши синие. Самая настоящая утопленница, пока ещё живая.

Пока командир организовывал медицинскую помощь, кто-то пытался снять с неё пиджак.

— Да разрежь ты одежду к чертям собачьим, так её не снимешь! — крикнул командир и продолжил дальше давать указании по рации.

В мире ничего не осталось, кроме холода, даже думалось тяжело, мысли вялые и неповоротливые, словно горные камни. Амстронг присединился, сорвал с неё пиджак и дёрнулся, когда случайно дотронулся до её кожи, настолько она ледяная, словно тело Норы сделано из мрамора, в нём сердце не гоняло горячую кровь. Вот тогда до него и дошло, что общее переохлаждение — это не на улицу без шапки выйти.

В машине скорой помощи брюки разрезали ножницами. Нора хотела возмутиться, потому что это были единственные брюки на выход, а до получки ещё две недели. Мысль, что она ещё не скоро выйдет на работу затерялась на подступах. Теперь ей хотелось просто закрыть глаза и уснуть. Ведь именно так и погибают люди во время празднования Нового года — они пьяными ложатся в снег, засыпают и больше не просыпаются, тем более алкоголь способствует потере тепла, расширяя сосуды.

— Не спать! — врач бьёт её по щекам и ставит капельницу с тёплым физраствором. Даже боль от иглы если и ощущается, то как-то заторможено. Почему не спать? Зачем? Почему каталка катится и дёргается при резких движениях? Куда её везут? Её переложили в ванну и стали наливать прохладную воду, постепенно доведя до горячей. Вот тогда вернулась способность чувствовать холод, Нора задрожала. Горела вся кожа, но сильнее всего кончики пальцев, носа и ушей.

Её переложили на кровать, накрыв несколькими одеялами. Её по-прежнему трясло от озноба. Медсестра это показалось странным, ведь температура должна была повыситься. Она и повысилась — до вполне таких фебрильных цифр.

— Пневмония! — заявил врач — переводите в реанимацию!

И опять каталка грохочет, едет. Врач в ОРИТ не стал церемониться и поставил катетер в центральную вену, а на лицо канюли подачи увлажненного кислорода. Вот только несмотря на все усилия, давление не поднималось, а сатурация была всё ниже и ниже.

— Молодая совсем, можно сказать и жизни не видела, — говорит медсестра.

Что значит «жизни не видела»? Чего она не увидит? И на ум пришли брусчатые улицы Кёльна, запах яблочных штруделей, которые не умели готовить так же вкусно как в Германии, крики чаек, пролетающих над морем, упругое тепло белого голубя в руках перед тем как отпустить на свободу.

Даже заката она больше не увидит.

«Нет! — сказала она, — я не хочу умереть, не увидев заката!».

Нора сняла с шеи кислородные канюли и сорвала с пальца пульсоксиметр. Прибор тут же запищал, но она не обратила внимания и шатаясь подошла к окну. Три шага до подоконника — для здорового человека ничто, но для человека, который не мог дышать без увлажнённого кислорода смерти подобно. К концу пути она не чувствовала рук и ног.

— Ты правда собралась умереть?

Нора повернула голову. Рядом с ней девушка стояла, опёршись на подоконник. На ней надет фиолетовый шарф с брошкой в виде полумесяца и на её плече сидел металлический попугай.

— Кто ты такая?

— Я — это ты. Меня зовут Дамира Драйзер.

— Да быть такого не может! Дамира Драйзер пропала без вести, когда уехала в Германию спасать свою сестру.

— Продолжаешь цепляться за это? Я никогда не пропадала. Я всегда была с тобой. Это ты отрекаешься от меня. Ты сказала: «я не хочу быть Дамирой Драйзер».

— Нора, с кем ты там разговариваешь? Лучше вернись в постель. Боже, да у тебя руки ледяные, — медсестра приподняла её ладонь и увидел, что ногти посинели.

— Акроцианоз, галлюцинации… Как ты думаешь, что это значит?

— Врача, срочно!

— Я не… Дамира.

— Ты и на смертном одре продолжишь стоять на своём?

— Оксигенация падает!

***

— Моего биологического отца зовут Рихард Циммерман.

— Кто он такой? — спросил Рональд.

— Он die deutsche Regierung selbst[8] .

— То есть очень влиятельная персона.

— Как известно, у Германии очень напряжённые отношения с Ближним Востоком и герр Циммерман придерживался достаточно жёсткой политики, что не всем нравилось. И радикалы придумали хороший, по их мнению, способ надавить на него — похитить его внебрачную дочь. Вот только они по ошибке похитили Медину, ну а потом предложили мне сделку — они отпустят сестру, если я соглашусь на обмен.

— Вы совершили громадную глупость.

— Я знала, что вы это скажете. И оказалось, что это они совершили громадную глупость. Мой Потенциал управляет психической энергией тех, кто слышит мой голос. А я на тот момент испытывала невыносимый ужас и те, кто слышали мой крик, падали замертво.

— А потом?

— Я ранее говорила, что они просчитались, надеясь при помощи меня манипулировать им. Мистер Тайлер, я встречалась с этим человеком лично и могу сказать, что по сравнению с ним вы плаксивая девица.

Даже Рональд не смог сдержаться, чтобы не хмыкнуть.

— Я не думал, что меня назовут плаксивой девицей.

— Ему было всё равно, что со мной сделают, он собственно примчался только чтобы замести следы. Он относится к людям как к расходному материалу. Единственный человек, к которому он был по-настоящему привязан — это его жена, но она давным-давно мертва.

— А почему он убил Рахиль Драйзер?

— О, если бы вы знали, как мне не хочется это говорить…

— И всё же?

— Рахиль Драйзер — моя мать. И моё появление на свет вовсе не результат союза двух любящих сердец, потому что именно она убила его жену.

— А я ведь чувствовал эдакое…

— Думаете, мне в радость, что мои отличные физические данные и красота унаследованы от знаменитого киллера, а моя способность манипулировать людьми — от бессердечного политика?

— Красота?

— Ну вообще-то Рахиль до того, как попасть в аварию была довольно привлекательной женщиной.

— Ястреб в гнезде певчих птиц.

— Спасибо, что не орёл в курятнике.

***

— Как семья?

— Всё очень сложно… Потому позвольте и дальше жить в общежитии для полицейских.

— А в чём дело?

— Отец хочет знать правду, а я не могу её сказать. Мне самой понадобился год, чтобы смириться с правдой. А сможет ли он принять это?

— Год? Но у тебя же была амнезия.

— Один психиатр сделал верное предположение, что это диссоциативная амнезия. Иными словами, правда была настолько ужасна, что моя психика предпочла не помнить это.

— А разве тебе не стёрли память?

— Я позволила стереть себе память.

***

— Сказать по правде, я рос с бабушкой и дедушкой, но они были очень больны и вскоре уже не могли заботиться обо мне — о них бы кто позаботился. Так они оказались в доме престарелых, а я — в приюте.

— А родители?

— Отец умер от пневмонии, а мать снова выскочила замуж, так что я оказался никому не нужен.

— Теперь всё понятно. Те, кто должны были стать опорой для вас, из-за старости не смогли сделать это. Это была не их вина, но это всё равно оставило на вас свой отпечаток. Я понимаю вас, потому что я тоже утратила фигуру всемогущего родителя.

***

Времена были тяжёлые и многим приходилось несладко. Потому бедность местного населения резко контрастировала с богатством туристов, которые приезжают в местный эдем. Но жизнь в этом эдеме вовсе была не райской для коренных жителей, вынужденных за гроши работать с утра до вечера, чтобы хоть как-то сводить концы с концами.

Маленький Карлос ненавидел туристов. Ненавидел и в то же время жутко завидовал их модной одежде, дорогой технике, вкусной еде, когда как Карлосу приходилось перебиваться пиццей приготовленной по исконному рецепту — на лепёшку клали то, что посребли по коробу. И больше всего на свете он хотел жить так же как они. Потому он презирал свою мать. Дура, могла же богатого окрутить, тем более в молодости она была первой красавицей на деревне. Но нет, она вышла замуж за соседского рыбака и после его смерти она вынуждена чистить унитазы в местной гостинице.

— Карлос, сделай мне чай.

Мальчик взглянул на свою мать. Теперь не осталось и следа от былой красоты, перед ним стояла оплывшая женщина с крысиным пучком на голове.

Старая, глупая женщина!

— Сама себе сделай!

— Карлос, я выбиваюсь из сил, чтобы прокормить нас, а тебе влом даже чай приготовить!

— А если бы не была такой дурой, мы бы жили хорошо!

— Карлос, не говори такие вещи. Господь даёт нам трудности, чтобы испытать нас.

— Бога нет, мама! Его нет! И рай после смерти — это всего лишь сказки, чтобы утешить таких нищебродов как ты! Мол терпи и за терпение воздастся! Не воздастся!

И мама, которая до этого смиренно сносила его оскорбления и унижения, влепила ему смачную пощёчину.

— Не смей такое говорить!

И мужчина погладил ту щёку, по которой тогда ударила мать. Были границы, за которые не стоит заходить. Однажды Карлос вопреки запретам матери слонялся по улице поздно вечером и обнаружил во время прогулки человека лежащего на дороге.

Он был мёртв.

Карлос стал шарить по карманам, чтобы найти чем поживиться. К его разочарованию у него не было ничего, кроме зажигалки зажатой в его руке. «Быть может я смогу её продать» — подумал он и чиркнул зажигалку.

— La notte si avvicina. [9]
La fiamma traballa.

Вот тогда и произошло событие, которое по мнению Карлоса изменило его жизнь в лучшую сторону. Он не любил вспоминать своё прошлое, но та песенка, которую любила напевать мама, словно завязла в зубах.

В очередной раз поймав себя на этом он нахмурился. Мимо него прошла женщина с коляской.

— La mucca nella stalla.
La mucca e il vitello,

Затем эта женщина поздоровалась со стариком, который приходился соседом.

— La pecora e l’agnello,
La chioccia con il pulcino,

***
Малколм Ривер сортировал содержимое почтового ящика. Рекламный мусор сразу отправился в корзину, газеты — в журнальный столик. Потом он открыл конверт от Рэй. Он написал, что им удалось победить маньяка со Потенциалом и теперь они собираются домой. Судя по дате, он уже приехал из командировки. К письму прилагались фотографии. Ривер никому бы не признался, но ему было приятно.

Было ещё кое-что, кроме этого — открытка. Малколм нахмурился и поднял картонку на уровень глаз. На ней изображен букет цветов, жанр которых относился к малым голландцам. Кроме того, открытка сделала из плотного, рельефного и уже желтоватого картона, значит это антиквариат купленный в каком-нибудь букинистическом магазине. Но кто бы мог быть её адресатом? Предварительный вывод — у адресата был неплохой вкус и он хорошо обеспечен, так как открытка довольно дорогая. Ривер перевернул её и прочитал послание.

«Добрый день. В силу обстоятельств я был вынужден покинуть тебя, но скоро мы встретимся. Подпись: Церебро».

Этого. Не. Может. Быть.

Проклятая!
Что же, и этого не хватит?
Скоро криком издерётся рот.
Слышу:
тихо,
как больной с кровати,
спрыгнул нерв.
И вот, —
сначала прошёлся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
чёткий.
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечёткой.

Рухнула штукатурка в нижнем этаже.

Нервы —
большие,
маленькие,
многие! —
скачут бешеные,
и уже
у нервов подкашиваются ноги!

Малколм отбросил открытку, словно ядовитого паука. В шаблонных фильмах про убийства персонаж, обнаружив труп, начинает орать как резаный. Вот только Ривер не кричал, потому что он не мог просто сделать полноценный вдох, да и труп вряд ли бы его напугал — сколько он их перевидал за всё время работы? А вот оживший мертвец будет пострашнее чем сотня трупов.

Он хватается за телефон.

— Рэй, приезжай срочно, умоляю!

— Ривер что случилось?!

— Приедь, п-пожалуйста, приедь поскорее! Рэй! Мне страшно! — голос взвился до высоких, почти визгливых нот.

— Ты где?

— Дома!

***

Рэй не только явился по первому зову, но и привёл с собой Драйзер. Малколм сидел на полу, раскачиваясь взад-вперёд «он жив… он жив… он жив…». Было жутко видеть, как умный, сильный и саркастичный детектив в мгновение ока превратился в дрожащее подобие себя прежнего.

— Кто жив? — спросил Рэй.

— Он жив.

— Малколм, я не понимаю о ком ты говоришь!

— Он тебя не слышит, — сказала Дамира, — как бы не пришлось вызывать психиатрическую бригаду.

— Что это с ним? — Рэй спросил обеспокоенно.

— Что-то очень сильно напугало его.

— Но что же могло его так напугать?

— Кажется я догадываюсь, — ответила немка, — но это только предположение. Для начала надо бы его привести в чувства.

Дамира схватила его за запястья и её голос стал глубоким и проникновенным, словно заговорила сама мать-земля:

— Ты не там, ты здесь в безопасности среди друзей, которые не дадут тебя в обиду.

***

— Кто жив?

— Церебро.

— Кто такой Церебро? — спросил Рэй.

— Тот самый маньяк, который держал меня в плену. Он называл себя Церебро.

— С латыни «cerebrum» значит «головной мозг».

— Угум. Он любил козырять своей образованностью, то и дело декларировал стихи Петрарки, Боккаччо, Данте, водил меня в музеи и читал лекции не хуже музейных работников…

— Почему ты был уверен, что Церебро мёртв?

— Я в него разрядил весь пистолет!

— И всё-таки если есть труп, то полиция обязана провести расследование и найти убийцу. Но нет сообщений, что на такой-то улице обнаружили труп такого-то и тебя ни разу не вызывали на допрос. Почему?

— Не знаю.

— Дальше мне всё время казалось, что в деле об убийстве Безликой что-то было не так. И только сейчас я поняла где несостыковка. Как Циммерман заставил Лоренцо убить Безликую?

— Ты хочешь сказать, что его Потенциал не способен на такое? — спросил Рэй.

— На такое и мой Потенциал не способен. Я не смогу заставить человека спрыгнуть с крыши, если у него нет желания совершить суицид.

— Но ты можешь внушить ему, что за барьером бассейн и убедить его искупаться.

— Вот только для этого для начала затащить его на крышу. Но если Циммерман на такое не способен, он вполне мог найти и нанять человека с нужными способностями.

— Только надежда, что этот ублюдок наконец-то сдох давала мне силы вставать по утрам! Всё напрасно… напрасно. Он может нагрянуть в любой момент.

— Ognuno ha il suo bambino,
Ognuno ha la sua mamma,
E tutti fanno la nanna!

— Диксон, что ты делаешь?

— А? Да вот что-то песенка застряла в голове, видимо я слышал её по радио или телевизору.

— Наверно из телевизора, — Дамира произнесла слова так, словно в чём-то сомневаясь. — Лучше страшный конец, чем страх без конца. Давай узнаем, что он от тебя хочет.

Было сказано так буднично, словно предлагала в магазин за хлебом пойти, а не наведаться в гости к опасному маньяку.

— Мало ли чего он хочет, — Ривер раздражённо цедит сквозь зубы, — а добровольно я к нему не пойду!

— Ну значит пойдёшь недобровольно, — Драйзер указала на Рэя, который надевал ботинки в прихожей.

— Что? Как? Рэй, ты куда собрался?!

Он не отвечает. Когда Ривер хватает его за плечо, пытаясь добиться реакции, он грубо стряхивает ладонь.

— Рэй, Рэй! Но как?! Ты же ведь не встречался с ним, не вдыхал его феромоны!

И снова безуспешная попытка встряхнуть его. Рэй молчит, стоя посреди прихожей.

— Можешь не идти, но тогда и он не сдвинется с места. Он не будет пить, не будет есть, не будет спать, пока ты не пойдёшь с ним. Как ты думаешь, сколько он продержится?

Церебро любил устраивать неразрешимые моральные дилеммы. Вроде этой. Идти или не идти?

— Что ты вообще несёшь, полицейская ищейка?!

— Полицейская ищейка играет роль твоего здравого смысла, который у тебя испарился в неизвестном направлении. Тебе придётся пойти.

***

Когда Ривер впервые встретился с Церебро, он понятия не имел, кто он такой. Он не знал, чего ожидать и какой кошмар ему предстоит. Но теперь он знал и боялся. И это ожидание намного страшнее любого лютого кошмара, потому что он знал, что ждёт его впереди.

Казалось, что Диксон стоял сам по себе, но Ривер знал, что Рэй и пальцем не сможет пошевелить, если того не захочет кукловод. Церебро, издеваясь, изобразил на ладони шагающие пальцы и Рэй тут же повторил нелепые коленца.

— Чего тебе надо?! Отомстить? Так верши свою месть, а Рэй оставь в покое!

Ривер и раньше видел, как Церебро ради забавы измывался над людьми и относился к этому довольно равнодушно, но теперь ему очень хотелось броситься на маньяка и задушить его голыми руками.

— И ты, фокусница, не рыпайся как ты любишь, иначе он тебя прикончит. Верно, Диксон?

Его нижняя челюсть задрожала, словно он хотел открыть рот и что-то сказать.

— Верно. Ты сильный парень, но тебе не тягаться с Zombie Requiem.

— Я знаю когда можно говорить, а когда стоит промолчать, — сказала Дамира, скрестив руки на груду.

— Почему ты сказал не «их оставь в покое?», — Церебро обратился к детективу.

— Потому что у него нет способности Драйзер.

— А ловко ты выкрутился. Но я всё равно узнал, что ты дорожишь… своим партнёром. Нет, я пришёл сюда не мстить, хотя это первое что я хотел сделать, когда пришёл в себя. Мой Потенциал хоть и не даёт умереть, но он не лечит раны, потому мне было не до того, чтобы искать тебя.

— А чего тебе сейчас надо? — огрызнулся Ривер.

— Ну во-первых я скучал по тебе.

— Не могу ответить взаимностью.

— А ты всё такой же кусачий… Ладно, я всё понимаю. Я твой монстр, твой самый страшный кошмар. И я знаю что могу сболтнуть лишнее, могу ну… оттолкнуть от себя. Но суть в том, что я кое-что понял. Всё дело в тебе.

Ривер уставился на него.

— Нет я не влюблён в тебя, боже упаси. Вот бы воспринимал время проведённое со мной не как травму, которую надо пережить, а как благословение. Ты не ожидал, а ведь вся твоя жизнь изменилась благодаря мне.

— Может тебе в ноженьки поклониться за твоё огромное одолжение? — выплюнул детектив.

— Ты до сих пор бегал в банде боевых метросексуалов, спасая мир, который вовсе не нуждается в спасении. Но я к тому, Малколм, пока ты жил со мной, чего тебе на самом деле не хватало?

Детектив выразительно молчал.

— Знаешь, я могу отвечать за тебя. Ты этого хочешь?

— Нет.

— Тогда давай сам.

— Иди на хер.

— Ну… если я бы говорил за тебя, я бы выразился красноречивее. Попробуем ещё раз.

— Зачем ты пришёл? — спросил детектив.

— Вот! Вот правильный вопрос! Что мне нужно от тебя? В конце концов в ходе долгих размышлений я пришёл к выводу, что ты лучше всех знаешь про меня. Возможно даже лучше, чем я сам. Но почему именно ты? С кем только я не тусовался, но эти люди в итоге оказывались распиаренными пустышками. Но это было иначе, не так с тобой. Я к тому веду, Малколм, что ты меня знаешь и если бы ты смог на случившееся по другому, возможно мы бы помогли друг другу. Возможно я могу сделать одолжение прямо сейчас, что убедило бы тебя в моей искренности. Я же не взял тебя под контроль своим Потенциалом, не заставил тебя испытывать непреодолимое желание целовать мне ноги.

Ривер щёлкнул пальцами:

— Блин, ты сделал это!

— Что?

— Ты так долго бубнил, что я утратил страх перед тобой. Хватит мять сиськи и переходи ближе к делу!

— Тогда скажи мне, кто я.

Драйзер молчала, верная обещанию не вмешиваться. Малколм, не дождавшись поддержки ответил:

— Ты чудовище.

— И это всё?

— Ты чудовище, которое крадёт жизни у других людей для своих эгоистичных желаний, а потом выбрасываешь как использованный презерватив!

— Ты слишком упрощаешь.

— Да ну? Ты жестокий. Ты внушаешь другим людям ужасные мысли и желания. Иногда просто ради забавы. Ты любишь пытать людей, сводить их с ума. Да вот прямо сейчас! — и указывает на Рэй.

— Я много думал об этом, — продолжил Ривер, — ты мог бы останавливать убийц, заставить насильников не насиловать. Но ты вместо этого не сделал ничего хорошего даже случайно!

— Вот только пока ты переходил от одного врача к другому, случилось нечто, что заставило вас пересмотреть взгляды, — сказала Драйзер, может быть… смертельная болезнь?

— Как ты угадала? — Церебро в первый раз за вечер удивился.

— Я же один из лучших менталистов, было бы странно если я не смогла просчитать это.

— В папашу пошла?

— Не надейтесь меня уязвить этим, это теперь больше не моя болевая точка.

— К сожалению ты права. У меня рак яичка с множественными метастазами в головной мозг, лёгкие и печень. Что толку от безграничной власти, если осталось жить полгода? Я где только не искал исцеления, даже взялся за задание от Циммермана в обмен на лечение у лучших врачей Германии. Без толку. Так что Малколм сейчас в твоих руках лампа Аладдина, а я твой джинн который может исполнить любое, даже самое невероятное желание.

Ривер думал. Он обдумал его предложение. Было бы так просто натравить Церебро на власть имущих. Мог бы велеть закончить безумие, без которого не проходит ни один день из нашей жизни. Он бы посмотрел в глаза правителям мира и заставить их прекратить войны, голод и так далее. Было бы так просто накормить каждого бездомного, вылечить всех больных и найти место каждой заблудшей душе. Мог бы спасти весь мир но…

— Малколм, ты уже так долго молчишь, — прервал тишину Церебро.

— Захлопнись.

— Так чего же ты хочешь?

— Малколм, ты же знаешь, чего хочешь на самом деле. Так скажи же это желание, — Драйзер вклинилась в диалог.

— Я разве не предупреждал насчёт фокусов? — за спиной зомбированного Рэй возник Потенциал.

— Молчу-молчу, — девушка демонстративно закрыла рот.

В спокойном состоянии у человека голосовая щель в раскрытом состоянии. При фонации голосовые складки находятся в сомкнутом состоянии. Струя выдыхаемого воздуха, прорываясь через сомкнутые голосовые складки, несколько раздвигает их в стороны. В результате колебаний голосовых складок движение струи выдыхаемого воздуха превращается над голосовыми складками в колебание частиц воздуха. Эти колебания передаются в окружающую среду и воспринимаются нами как звук голоса. Тембр голоса зависит от длины голосовых связок. У женщин они короче, потому и тембр голоса у них высокий, так как они колеблются чаще.

— Я хочу, чтобы ты ушёл, — наконец-то произнёс детектив.

— Это всё что ты хочешь? — голос Церебро бы преисполнен разочарования.

— Единственное что ты можешь сделать для меня — это навсегда исчезнуть из моей жизни.

— Но… что… в смысле?

— Ты же сказал, что исполнишь любое моё желание. Я его сказал, так что выполняй, — Ривер высокомерно поднял подбородок.

— Что ж… видимо за этим я пришёл, — Церебро развернулся и пошёл к выходу.

Ривер почему-то вспомнил фильм «Убить Билла», где героиня применила смертельный удар по пяти точкам, от которого через несколько шагов разрывается сердце. И точно — на улице лежало уже бездыханное тело.

— Ты справился, Ривер, — сказал Рэй, — ты его победил.

И впервые за всё это время на бледном лице Ривера проступила умиротворённая улыбка.

[1] Строки из песни Агата Кристи - Пинкертон.
[2] Потенциал назван в честь песни The Pretty Reckless - Zombie
[3] Автор стихов — Хасмагомед Хаджимурадов
[4] Да ладно! Неужели
[5] Её отец
[6] Имя мастера: Рихард Циммерман
  Потенциал: Remember Everything (в честь песни Five Finger Death Punch)
  Способность: манипуляции с памятью
[7] Имя мастера: Торричелли
Потенциал: The Doors (кстати есть зачётный фильм 1991 года, рекомендую заценить)
Способность: Потенциал автоматического действия, работает в замкнутом помещении, активируется если пользователь Потенциала переступает через порог. Блокирует работу других Потенциалов, пока пользователь находится в зоне действия The Doors.

[8] Само немецкое правительство
[9] Итальянская детская песня "STELLA, STELLINA"
    Перевод на русский:
    Ночь наступает,
    Качается пламя,
    Корова в сарае
    С телёнком своим.
    Овечка с ягнёнком,
    Курочка с цыплёнком,
    У всех свой ребёнок,
    У всех своя мама,
    И все сладко спят!