Обычное внимание к прошедшему 1

или Несколько медленных шагов около окна

Еще бы и вокруг, я об окне, найдется ли такое окно, вокруг которого можно по-ходить, наверно, подобные изречения не стоит принимать всерьез, воображение, поскольку стоять ему не дано, всегда куда-то забегает. Воображение, стой!.. как это представить, стоящее воображение, сосредоточенное?.. я бы предпочел стоящее, ударение на первом слоге.
…
Внимание, к бегущим дням, к текущим событиям, обычное дело. Не только. Еще. К давно прошедшему, другое обычное дело. Одно не исключает другое. Текущее, оно же настоящее. Где-то начинается, складывается. Или даже так, закладывается, а если подкрадывается, что? Наше настоящее. Наше? Конечно, о чем мы можем судить, особо не задумываясь. Судим, иногда хвалим, чаще критикуем. Далее. Из настоящего, долго ли, нам? Кому угодно. Перейти к прошедшему. Далекому, но известному. Еще по школе. Потом по текущей прессе, по литературе, а то и по отдельным высказываниям.
Наше настоящее, наше?
Именно, выделить себя, а кого еще. Разве что конкурента, понятно, знак будет другой.
Другой знак? Другой способ выделить самих себя. Наше настоящее. Потому наше прошедшее. Наша летопись, раз так, то и наше слово из нашей летописи, кавычки опущу, верно, какое наше прошедшее без нашего слова.
…
Наше настоящее держит нас. Поддерживает. Другой вариант, задерживает. Более или менее уверенно. А теперь, с чего?.. Далее известное слово, естественно, из прошедшего, потому пропускаю. Мое отношение, к тому же 19-ому веку, делю его на две части, первая половина, вторая половина, почему так? На мой взгляд, не слишком компетентный на историческом поле, уж очень эти половины отличаются, одна от другой, даже так, различаются, резко. Самое главное, вторая половина, в большей своей части, мирная половина. Понятно, войны были не только в мире, большой мир оказался не столь уж велик, но и на Старом континенте тоже.
Та же Россия в Севастополе или на Кавказе.
Та же Пруссия во Франции, не говоря о ней же в Австрии и Дании.
Тем не менее. Для Старого континента то время было мирным, одно из самых мирных, в его истории, настолько, что народы континента поверили в свое мирное будущее. Не увидеть. Видеть. Мировое будущее как мирное. Сорок мирных лет, выросло, по крайней мере, два поколения. Третье поколение, на горбушках войны.
Он! Кто? Когда? Где?
Он стал первым. Он? Век 19-й, великий век? На мой взгляд, великий разбег. Они? правители, наперебой твердили, хор + солисты, о чем? о своем стремлении к высшему благу. Конечно, на своих условиях, каждый выдавал свои условия. Первое условие, на котором покоилось отношение к миру. Есть он, правитель, есть прочие, которые должны принять его условия, тогда? Придется прояснить, кто именно задает тон, кавычки опущу, не просто в мире, но прежде всего на Старом континенте, центре того мира. Прошедшего. Или ушедшего. Скорее, сброшенного, куда? В пропасть, как сказали бы мы в то время, если бы были в том времени. О том времени? Нередко говорили, стараясь придать ему выразительность, сначала говорили слово время, потом добавляли второе слово, в этой роли выступало имя того или иного правителя, получалось его время, я о правителе. Сверкали? Чаще других. Сначала французские имена, потом немецкие. Первые нередко в кампании с британскими. Вторые? Наверно, не нуждались, я о кампаниях.
…
Порядок, то, что можно нарушить, не обязательно умышленно.
Правитель, сделавший время своим, что бы это значило? Установивший свои порядки. Или. Заставивший всех считаться с собой. Как будто навис, что-то темнеет, того и гляди, и глядели, старались не проглядеть. И потому. Подтягивались друг к другу, по кругу?.. выбирали подходящую картину, к ней всякие намерения, договоренности, соглашения. Возникало что-то вроде дружбы. Возникало что-то вроде славного времени, или славного десяти- двадцати- тридцатилетия. Удивляться ли. Что спустя некоторое время начинали говорить о славном прошедшем. Вплоть. До возрождения столь славного времени. При этом назывались имена деятелей, незаслуженно забытых или вовсе сдвинутых на обочину. Соответственно, предлагалось возродить те принципы, которым следовали носители тех имен. И где-нибудь можно было читать, на первом листе, сделаны первые шаги к возрождению, кавычки опущу.
Возносить. Бросать. Топтать. Поднимать.
Возносить, к небесам, выше некуда. Бросать, на обочину, под ноги, туда, где побольше, погуще залежи пыли. Топтать, не ногами, естественно, словами, подходящими для этого, таких слов, понятно, наберется груда. Поднимать, со дна, доставать из пыльных котомок, отряхивать, проявляя аккуратность, воздать, апеллируя к  справедливости. Должное. Снять проклятие. Подобный перелом. Позволяет. Сделать еще один шаг. Приступить. К очищению идеалов, положенных в основу общественной жизни. Открыть, заодно открыться. Неужели дверь? Нет, только окно в современный мир, кавычки опущу. Нет, чтобы войти. Ограничиться окном. Открыть, глядеть, вполне достаточно, чтобы наглядеться, заняться переустройством своей жизни. И в очередной раз объявить о скором своем первенстве. Ждать недолго, дорогие соседи, скоро увидите, скоро уедите, откуда? Из скучных своих земель. И куда? К нам. В наше светлое будущее.
…
Телега. Кораблик. Броневик. Истребитель. Ракета.
Этапы большого пути. А спутник? С таких же правом и с таким же успехом можно спросить, а паровоз?.. а пароход?.. или аэроплан?.. не вспоминая при этом об асфальте, о скальпеле, тем более о радио. Нет, чтобы: стиральная машина, лифт, вентилятор, не говоря уже о таких бытовых вещах, как подача воды в многоэтажных домах. Если открывается окно в современный мир, какой же мир бросается к окну, наверно, долго догонявший, в очередной раз признавший и потому призвавший, странная манера, бросаться в гонку, выходить вперед, после чего снова отставать. И началось это, конечно, в 19-ом, я о веке, кто-то возразит, историческая дистанция, еще Петр Алексеевич этим увлекался. Этим? Я об открытых окнах. Почему-то их приходится при-открывать снова. Значит, были закрыты. И кто же закрывал те открытые окна. О тех, кто открывает, говорилось немало. О тех, кто закрывает, почти не говорилось. Были еще те, кого присылали. И те, кого прикрывали. Но это особая статья. Так почему же однажды открытые окна приходилось открывать снова.
Ответ известен, революция продолжается.
От революции — до революции, каждый раз давно ожидаемое слово, кавычки опущу. Так и живем.  Или, может быть, так и идем. Движемся. То бежим. То плетемся. Движение. Не проще ли? Переворот, действия Петра Алексеевича вполне укладываются в это хриплое слово. По аналогии, от переворота — до переворота. И где же споткнуться, как всегда, Великий, далее название месяца, с ним очередная великая революция. Но, может быть, все куда проще, куда скучнее, даже примитивнее. Имела место. Не революция, а контр-революция. Отойти к началу, начать с начала, чтобы сделать все правильно, как тому учило самое передовое учение.
19-й век был великим утопистом.

Необязательное
Разве век можно приравнять к человеку, ведь утопист — это человек, не только свято верящий в утопию. Но посвятивший ей свою жизнь, ее свершению. Верно, в том веке, утопии рождались одна за другой. Головы? Были готовы. Услышать. Принять. И если веком позже, движение от революции — к революции, то веком раньше от одной утопии — к другой утопии. Не потому ли встал вопрос, значит, не зря все это было, кавычки опущу? Неужели придется согласиться, а может ли быть иным все, что было в прошедшем. Это ведь наше прошедшее. Как не вспомнить сказанное не столь давно, к партии народ относится священно, кавычки опущу. Требуется? То же самое мог сказать и Николай-1, понятно, не о партии, но о правящей династии.
На примере Николая, все было зря, какие сомнения, если сам признал.
На примере Александра, бомба, брошенная к его ногам, подтверждает, все было не зря.
Качели. Таков 19-й. И вдруг слова, похожие на откровение, история сделала правильный выбор, кавычки опущу, сказано много позднее, веком позже.
…
Век, как образ человека. Или человек, в рамках века.
Обобщенный образ. Возможно, отдельный человек, очень большой человек может стоять на фоне всего века, вровень со своим веком, тем самым век будет показывать размер того человека. Наверно, у каждого века есть не только сыновья, но и отцы. Допустим. А сам человек, может ли он показать размер века. Чем один век превосходит другой, размером, конечно. И от чего зависит этот размер?