Ода любимой собаке

Первое сентября — день особый, вернее, он стал особым в тот самый момент, когда в мою жизнь вошла маленькая собачка, щенок, превратившийся позже в большого роскошного пса с рыже-белой гривой. История эта имела и свою предысторию. Когда-то, будучи совсем маленькой, моя дочь Машенька настояла  на том, чтобы я подписала бумажку (в прямом смысле этого слова), что когда ей исполнится 14 лет, то я куплю ей собаку. Время шло и маленькая девочка подросла, а в 14 лет она мне и предъявила ту самую бумажку, мною когда-то подписанную. Но собаку купила ей не я, а её папа — великий шутник. Лично я настаивала на том, чтобы собака была хотя бы небольшой, ибо для большой в нашей квартире не было места. И вот, в один прекрасный день у нас появился маленький щеночек, рыженький и пушистый. О том, что щенок со временем превратится в большую собаку, я узнала лишь на консультации  ветеринара, когда в комнате ожидания увидела семимесячного щенка породы колли — собачка была довольно крупной.

В итоге, маленький пушистый щеночек в один прекрасный день превратился в роскошного пса. Да и не мог он не быть прекрасным, ибо в его собачьей метрике было записано, что он потомок двух чемпионов Международных выставок —Лукки-Рислея и Аэлиты-Елли. Как видно, он унаследовал от своих предков все самое лучшее. Ну, а что касается собачьих имен или кличек,  то существуют особые правила, устанавливаемые самим Клубом. В тот год  — 1985, все клички должны были начинаться с первой буквы алфавита, вот мы и выбрали для нашего колли имя Арсель. Однако это имя фигурировало лишь в его официальных документах, а в кругу семьи было решено назвать его Джоем (JOY), именем не только красивым, но и радостным. У нас дома он появился лишь в октябре. Я прекрасно помню, что октябрь 1985 года был солнечным и теплым. Когда я выносила щенка на улицу, то соседи начинали умиляться маленькой рыженькой собачке.

Прожил Джой длинную собачью жизнь —около 14 лет, а возраст этот для собаки весьма почтенный. Если сравнивать продолжительность жизни собаки и человека, то согласно таблице, размещенной в Международном ветеринарном паспорте, 14 лет собачьей жизни приравнивается к  72 годам жизни человеческой. На одной  из своих лекций известный московский профессор — Александр Моисеевич Вейн говорил, что человек, проживший больше семидесяти лет — это долгожитель.. Так что и Джой, с собачьей точки зрения также был долгожителем.

Так как Джой родился первого сентября, то забыть такую дату просто невозможно. Для всех нас, живших в ту эпоху, день первого сентября был праздничным, а следовательно и радостным. В начале сентября, как правило,  стояла солнечная и теплая погода, а кроме того, именно в этот день  все советские дети шли в школу. Это были аккуратно причесанные дети: на девочках были  белые фартучки, в волосах шелковые белые ленты, а на мальчиках аккуратные синие курточки. В руках у каждого школьника были цветы —  дар любимой учительнице. Светило солнце, небо было безоблачным, а на дорожки и газоны тихо падали осенние листья, покрывая их солнечно-золотым ковром. Именно в такой радостный день и родился Джой.

С тех пор утекло много воды: Джоя уже давно нет, не говоря о том, что и я сама  уже давно превратилась в пенсионерку. И тем не менее, каждый год я отмечаю день  его рождения: то свечку зажгу, то напишу что-то, ведь именно  Джой привнёс в мою жизнь ощущение покоя и гармонии; более того, с тех пор это ощущение никогда не покидало меня. Не забыла я и тот счастливый день, когда он смог покинуть страну, в которой родился. Джой был собакой породистой, имел удостоверение Центрального  Клуба Служебного Собаководства России. Все ведь знают, что все служебные собаки в СССР считались военнообязанными, впрочем, как и я. У меня самой был военный билет переводчика, так как  в Институте иностранных языков была военная кафедра. Так что в ситуации военного положения, мы с Джоем могли быть мобилизованы. К счастью, то далекое время было мирным, а  Клуб интересовался лишь тем, можно ли потребовать с хозяйки служебной породистой собаки денежную компенсацию. Любая  породистая собака, при вывозе за границу,  подлежала оценке в рублях. К счастью, Джой был уже немолод,  что и было записано в сопроводительной справке: «собака —  породы колли (шотландской овчарки), бело-рыжего окраса, племенной ценности не представляет, в связи с возрастом». В Клубе я объяснила, что Джой едет со мной в Бельгию в качестве туриста, но на самом деле возвращаться на родину я не собиралась, а уж тем более везти назад пожилую собаку. У меня были совсем другие планы.  Было, как видно,  суждено Джою умереть вдали от родины и быть развеянным среди роз в самом красивом парке Брюсселя — Парке пятидесятилетия.

А когда Джой был еще молод, в самом начале своей  жизни, он завоевал первое место на Конкурсе собачьей красоты, — организатором которого был все тот же Центральный Клуб Служебного Собаководства России. Ему был выдан документ,  перечисляющий все его достоинства; не забыли упомянуть и его знаменитых предков — как мама, так и папа имели награды за свою стать и красоту. Получил он в подарок и статуэтку собаки черного цвета, которую храню по сей день.

Итак, получив Справку с разрешением на выезд, я заказала билеты на поезд. Увы, в те времена иного выбора для меня не было; ведь не помещать же любимую собаку в салон для багажа!!!. А вот в наши дни, хотя и не повсюду, с собакой и в салоне можно путешествовать, однако лишь в том случае, если  вес самой собаки не превышает веса ручной клади. Это  как если бы вы везли с собой небольшой чемодан весом 8-10 килограмм. Совсем недавно, я увидела на странице собачников в фейсбуке  фото американского туриста, путешествующего со своей собакой колли, сидящей в рюкзаке у него за спиной. Вид был трогательный, — собака доверчиво сидела в рюкзаке, положив на плечи хозяина свои лапы. Фото произвело на меня столь сильное впечатление, что я и решила написать о нашем с Джоем путешествии по маршруту Москва — Брюссель.

Думаю, что многие помнят, что в Москве, в те годы, процветала преступность. Именно тогда появилась особая категория людей, которых называли «челночниками», — они циркулировали между Польшей и Москвой: в Польше они отоваривались барахлом и везли его на продажу в столицу. В ту пору я уже жила в Бельгии, но решила поехать в Москву, чтобы повидать маму и забрать Джоя в Брюссель, где уже жила. Шел 1994 год. Поехала я туда поездом, прекрасно понимая, что именно поездом я смогу привезти Джоя.. Сев в поезд, идущий из Брюсселя в Москву, я оказалась в купе с очень симпатичным французским студентом — почитателем русской культуры. Ехал он не в Москву, а куда-то на Дальний восток, с пересадкой в Москве. В купе мы оказались вдвоем, и нам и в голову не приходило, что кто-то может нарушить наш  покой. Однако в Варшаве, к нам посадили двоих мужчин. Когда они вошли в купе со своими огромными клетчатыми сумками, то мой сосед напрягся; по всей вероятности, он испытал то, что позже испытала я, когда решила продать мамину комнату через коммерческое Агентство. Хорошо помню, что когда директор некого Агентства недвижимости в Москве открыл мне дверь, то я прямо-таки  отпрянула — он был похож на уголовника, вернее, он им и был…

В отличие от меня, мой молодой сосед по купе, растерянно   смотрел на вновь прибывших. Как видно, для студента, изучающего русскую культуру в одном из европейских  Университетов, эта культура ассоциировалась совсем с другими лицами. Что касается меня, то вид новых попутчиков меня скорее напугал, и от чувства страха я никак не могла отделаться, вплоть до того момента, когда поезд прибыл на Белорусский вокзал. И это несмотря на то, что я сама  жила в Москве в те самые годы, которые принято называть теперь «лихими девяностыми», хотя с такими людьми сталкиваться не доводилось. .

И вот, вернувшись на родину в 1994 году, чтобы забрать собаку, и мне  пришлось столкнуться с этой категорией людей; было  это связано с тем, что я решила перевезти маму в свою отдельную квартиру, а её комнату продать.. В те годы, в Москве существовало огромное количество Агентств по продаже и покупке недвижимости. Ведь как  квартиры, так и комнаты были приватизированы, а следовательно ты мог как продать, так и купить если не квартиру, то комнату. И на комнаты был огромный спрос. Среди потенциальных покупателей кого я только не видела: был и молодой мужчина, представившийся милиционером, хотя на милиционера мало был похож. А ведь в те годы форму можно было и на рынке купить. Приезжали смотреть комнату и  пьяницы, вернее их привозили агенты. А когда, однажды, я сама отправилась в Агентство, недалеко от Донского монастыря, то дверь мне открыл прямо-таки бандит. Вот с мужчинами, похожими на преступников мы с французским студентом  и оказалась в одном купе.

Мамину комнату, в итоге, продать удалось; поспособствовала дама интеллигентного вида, даже помню, как её звали — Алла Николаевна. Так вот эта Алла Николаевна принесла мне деньги в авоське, были они завернуты в газету, а встретились мы с ней в метро, недалёко от моего дома. Когда я принесла авоську домой, то увидела, что денег не доставало. И это несмотря на то, что все что я должна была ей заплатить, я уже ей заплатила. На этом мои неприятности не закончились, — часть полученных денег я положила в Банк, — где-то недалеко от  Пушкинской площади.  Уезжая со спокойной душой, я полагала, что мама обеспечена, да и живет теперь в отдельной кооперативной квартире. Не тут-то было — банк быстро обанкротился, хотя это не был тот самый знаменитый банк «Чара». Узнала я обо всем этом, когда мы с Джоем уже были в Брюсселе.

Приехав на вокзал, Джой залился звонким прощальным лаем, после чего нас поместили в купе международного поезда. В поезде  почти никого не было. Воспользовавшись этим, я предложила проводнику пятьдесят долларов, с просьбой никого не подселять к нам в купе. Устроившись около окна на розовой простыне, Джой поглядывал на пробегающие за окном пейзажи; когда же это занятие ему надоедало, он перемещался поближе ко мне, ложась на коврик. Все было спокойно вплоть до Бреста, где мы смогли с ним  погулять. Единственно неприятным воспоминанием было то, что какие - то бандиты, ехавшие все в ту же Польшу, предложили мне продать собаку «на шапку».. Можно сказать, что это было прощание с бандитской родиной.

Покинув Белоруссию, поезд пересек границу с Польшей, направляясь к Варшаве. Не успел поезд тронуться, как проводник предстал перед нами, сообщив, что рассчитывать на него не стоит, ибо после Варшавы открывать свое купе он не будет. Нам же  посоветовал закрыть хорошенько купе —  во избежание неприятностей, а сам,  закрывшись в собственном, появился лишь  после пересечения границы с Германией. Отнесясь всерьёз к рекомендациям проводника, мне самой пришлось воздвигать баррикады, — это были чемоданы, сумки и металлическая  лесенка. Судя по словам самого проводника, у бандитов имелись ключи для проникновения в любое купе. Ночью, открыв купе, они брызгали какой-то жидкостью и забирали все,  что могли унести. Естественно, что у нас с Джоем были и деньги, и подарки. Кроме того, вагон был полупуст, — кричи-не кричи, никто не услышит. Состояние у меня было крайне нервозным. Уже позже,  я узнала, что все эти грабежи происходили на определенном отрезке — от Варшавы до последней польской станции — Щецин. Это было довольно большое расстояние. Хорошо помню, как в какой-то момент в окно видна была лишь тьма, пейзаж напоминал степь, да и время было уже позднее, — где-то около одиннадцати  вечера. После того, как поезд отъехал от Варшавы, вагон неожиданно опустел —  все спрятались в своих купе. Вероятно, что все были предупреждены все тем же проводником. Когда за окном можно было увидеть лишь черноту без единого огонька, я услышала, как в вагон кто-то вошел. Кто-то говорил очень тихо. В этот момент я услышала стук в дверь купе и поворот вставленного ключа. Тотчас же Джой начал громко лаять. Бандиты - храбрецы, как видно, испугались собаки, поэтому, услышав лай, отошли от нашего купе. Я даже услышала, что кто-то сказал: «да здесь собака». Получилось, что Джой нас спас и все потому что  очень любил лаять. Недаром многие психологи говорят, что любой недостаток имеет свою оборотную сторону.

В тот самый момент, когда поезд подъезжал к Германии, я лила слезы радости.…Таможенник, вошедший в купе для проверки документов, превратился для меня в символ свободы и безопасности. Увидев его, я  вздохнула с облегчением, — чудовищный мир с бандитами остался позади. Впереди нас ждали зеленые лужайки, приветливые лица и благоустроенная жизнь.

Оказавшись на "закатывающемся"  западе, сам Джой "закатываться" не намеревался, совсем наоборот — он помолодел, похорошел и оброс густой блестящей шерстью. Это была вторая молодость, хотя и  собачья.Прожил он еще  около пяти счастливых лет: куда мы с ним только не ездили — и в Брюгге, и в Бретань, и в Антверпен, не говоря о маленьких провинциальных городках. Да и гуляли мы с ним в известном в Брюсселе Парке Пятидесятилетия (фр. Parc du Cinquantenaire). Парк этот был разбит в  1880 году, когда Бельгия праздновала пятидесятилетие своей независимости. Пожелав отпраздновать столь знаменательную дату с помпой, бельгийский Король  — Леопольд II, решил организовать в Брюсселе Всемирную выставку. Для этого он выбрали загородной местечко, служившее военным полигоном. Полигон был снесен и превратился  в красивейший Парк, с импозантными сооружениями. Парк был знаменит также и тем, что именно в этом парке было разрешено прогуливать собак без поводка; об этом свидетельствует скульптура собаки, установленная у главного входа в Парк. Помню те времена, когда собачники, собиравшиеся небольшими группами у какой-нибудь лужайки-газона, отпускали с поводков своих питомцев, — здесь были и бельгийские овчарки, и пудели, и сеттеры, не говоря об очаровательных дворняжках. Эдакий собачий клуб, вполне демократичный.. Именно в этом Парке Джой и бегал, заливаясь своим неподражаемым лаем.

Неподалеку от знаменитого Парка располагаются и по сей день различные европейские офисы: здесь находится и Европейская комиссия, и Совет министров, и Европарламент. Ну а так как функционеры предпочитают селиться неподалеку от места своей работы, то довольно часто их можно увидеть   на вечерней или утренней пробежке. Они и сегодня бегают, однако это уже более молодое поколение. А тогда, лет двадцать пять тому назад, не проходило и дня, чтобы кто-нибудь из них не остановился, чтобы сделать комплимент Джою. Мы даже как-то познакомились с полковником  НАТО. Помню, как, замедлив свой бег, он остановился перед нами и выразил восхищение Джоем. Что мог сказать Джой в ответ на комплимент? Он залился своим, лишь ему присущим лаем.

Любили Джоя и дети; они часто подбегали к нам и спрашивали нельзя ли погладить собачку. Можно сказать, что Джой стал не только любимцем столь знаменитого Парка, но и всего нашего района.  Куда мы только с ним не ходили: стоило нам войти в ресторан, как к нашему столу тотчас же несли миску с водой. Можно сказать, что известное выражение  "собачья жизнь" к Джою никакого отношения не имело. Хотя он умер давно — 23 года тому назад, но и  по сей день, я иногда встречаю кого-то, кто спрашивает меня о той красивой собаке, с которой я когда-то гуляла по улицам нашего района.

Так что, приехав в Брюссель, Джой окунулся  совсем в иную жизнь. Даже был такой случай, когда банк дал своим клиентам временное разрешение поместить на банковскую карту любую фотографию. Я тотчас же этим предложением воспользовалась и поместила на свою карту фотографию  Джоя, на которой он был запечатлен сидящим под цветущим деревом японской вишни.

Да и кремировали его индивидуально, недалеко от Брюсселя, во фламандской части страны; нам даже позволили  побыть с ним наедине и проститься. Все это мне напомнило новеллу Ивлина Во «Незабвенная», в которой  речь шла  о ритуальных услугах. В новелле был описан не только  Крематорий для людей, но и для животных: за большие деньги, можно было заказать для любимого питомца эксклюзивную услугу, которая заключалась в том, что из трубы Крематория выпускали белоснежного  голубя, символизирующего душу усопшей собачки или кошечки.  В нашем же случае, я ограничилась тем, что накрыв Джоя красивым шелковым платком,  положила рядом с ним много белых тюльпанов. После этого я  зажгла свечи  и попросила поставить  кассету, с записанными мною накануне прекрасными церковными песнопениями..

Через полтора часа нам выдали урну с  прахом, которую я хранила дома пять лет, до того самого момента, как не встретила, совершенно случайно,  ветеринара Джоя. Он мне посоветовал предать прах земле. Я так и сделала:  было августовское солнечное утро, в Парке почти никого не было.  Развеяв прах Джоя под розовыми кустами, которые были в цвету, я развеяла его и там, где росло прекрасное дерево японской вишни, под которым он когда-то мне позировал. 

Я знала, что в апреле каждого года, когда дерево будет покрываться розовыми цветами, я буду вспоминать Джоя и наши с ним прогулки. Не  случайно, что самым красивым портретом Джоя является тот самый, на котором, сидя под цветущей вишней, он смотрит на меня, как бы говоря, что эта новая жизнь, и этот парк, и эти прогулки сделали его жизнь счастливой.  И ведь многие привязываются к своим питомцам, как если бы это были человеческие существа. Возможно, что это ни что иное, как свидетельство способности человека любить…

Первое ноября, 2022 год, Брюссель

P.S

Первое ноября в Европе является католическим праздником. Это  День всех святых, когда вспоминают усопших. Так что не успев написать этот текст ко дню рождения Джоя — первого сентября, я написала его первого ноября, в память о нем.