2-14 парик-мама-херша, from1962, из цикла мои эсси

2-14  «ПАРИК-МАМА-ХЕРША»,  (from1962), из цикла «Мои эссикумы»          

(Решение от несправедливых ограничений)

       
Я стал ходить в солдатскую парикмахерскую нашей войсковой части чаще, чем мне следовало бы это делать. В парикмахерской работала «пожилая» для меня женщина и стригла солдат,   в том числе и меня,  но подчеркнуто нежно - я это заметил не сразу. На третьей встрече в парикмахерской меня побрили и, без моего запроса, впервые, намазали мне лицо кремом. Я стал испытывать чувство неведомое и упоительное, ее пальцы «разгуливали» по моему лицу тонкими сексуальными брожениями, знатно раздражая и настраивая молодой и голодный организм на откровенную любовь.
Организм не в силах был отказаться от трепета, причиняемого опытной женщиной, от пробуждаемого раздражения, которое распространялось против моей воли, как теплое дыхание лошади,  по всему телу! Она занавешивала окно, и мы уходили в мир неведомых чувств и сластей!
 
Но возвращаюсь к казармам.  "Чистку перьев" мы проводили в определенное командованием время – в так называемый «тихий час». В нашей маленькой казарме комендантского взвода дневной «тихий час» отличался относительной свежестью, по сравнению с казармой другой роты, через которую  мы вынуждены были проходить, вдыхая зловещую вонь - как будто насрал Кощей бессмертный и наполнил двуспальные кровати спящих солдат  сгнившим навозом… Я шел в парикмахерскую, останавливая дыхание, через вонь, воображая, как во сне, аромат тройного одеколона…

Парикмахерская меня тянула, но друзья экономили свои гроши на отпуск и не ходили стричься, из-за этого иногда  вынужден был помогать друзьям я стриг их… Проявляя творчество в стрижке  приятеля, я вспомнил о своем намеченном «вояже» в парикмахерскую – отвлекся и случайно порезал ему ухо. Сукин я сын! Иногда необходимость стричь солдат мешала моим планам, надо было умудряться помогать друзьям стрижкой и, сверхважное для меня, давать возможность организму избавляться от напряжения,  неудержимо бросаясь во время «тихого часа»  на утешение к  взрослой женщине...

В полдень, в наш «тихий час», я спускался на плац и поворачивал в сторону парикмахерской, иногда натыкаясь на закрытую дверь и занавешенное окно, так она делала, когда мы занимались любовью. В первый раз, когда я наткнулся на закрытую дверь, этого я не понимал, не сообржал что к чему, но когда увидел завешенное окно, мне стало понятно, что она была любовницей многих из нас, она была мудрой женщиной которая нашла приют со солдатами! Парикмахерша имела, видимо, определённый круг солдат, которые ей нравились, в том числе был и я… Это оскорбило меня, но физика моя была выше чем мои моральные установки!  Ревность могла меня лишить досуга, и поэтому я не мог себе позволить потерии - это был открытий сексуальный расчет, в котором оценивалась провальная выгода!
Хождение к солдатской «парик-мама-херше»  мне помогало не только исправно нести военную службу, но и ходить на занятия по рисованию в студию военных художников им. Грекова, избегая лишней просьбы к командиру комендантского взвода выписать увольнительную в город, где меня всегда ждала Маша.
Безразличная ко мне Москва не чтила мои устремления к ней, а жила отдельной своей жизнью, Москва пока не знала меня! Это меня не устраивало, я собирался с ней дружить и «жениться», хотел свой скудный опыт превратить в полноценную коммуникацию и дружбу со столицей…    
А пока меня хватало на Все, кроме драк и войн!!!