Psiho. Пушкин. Любитель непристойного

Намедни в разборе откликов, дневников и мемуаров современников А.С. Пушкина, много и близко с ним общавшихся  в «неформальной обстановке» в ГПИБ обнаружил сканы книги Смирновой (ур. Россети)  Александры Осиповны «Автобиография  (Неизданные материалы) -  М. Мир, 1931).  В разделе «Баденский роман» в параграфе «XIV. Жуковский.- Встреча со школьным учителем" обнаруживаю такой диалог с Н.Д. Киселевым (шибко ее хотевшим) :

« Пушкин – любитель непристойного «.
 
- « К несчастью, я это  знаю и никогда не мог себе объяснить эту антитезу перехода от непристойного к возвышенному, так же как я не понимаю, как вы и Жуковский можете говорить о грязных вещах»


Авторитет пушкиноведения от легиона  М.Я. Цявловский  в КОММЕНТАРИИ [к балладе А. Пушкина «Тень Баркова»]   (см. Philologica,   1996,   т. 3,   № 5/7,   159—265 (текст), 265—286 (примечания) = Публикация Е. С. Шальмана Подготовка текста и примечания И. А. Пильщикова) так пояснил этот фрагмент :

« В опубликованных Л. В. Крестовой мемуарных записях А. О. Смирновой *** не мало фривольных, а иногда и прямо непристойных рассказов, что отчасти, вероятно, объясняется психической болезнью мемуаристки. Но если последним обстоятельством объясняется повышенный интерес к этим рассказам, то сами по себе они весьма ценны как материал, обычно замалчиваемый, хорошо характеризующий ту среду, в которой вращался Пушкин. Из его окружения кн. П. А. Вяземский особенно был склонен к сальностям, которыми он уснащал не только свои письма к Пушкину, но и к своей жене. Большими циниками были С. А. Соболевский и брат поэта Л. С. Пушкин, неопубликованные письма которого к Соболевскому пестрят пахабщиной. Циничная развязность Пушкина в письмах к этим лицам частью объясняется и тем, что поэт писал на их языке.» (*)

Грязные все … кроме АСП. Ловко. По-парткомовски = обмундирование химчистка и крашение Неприкасаемого  Идола.

Вот что пишет в  примечаниях в «Комментариям « Пильщиков:
/////
(*) Цявловский приводит цитату по изданию: А. О. Смирнова-Россет, Автобиография: (Неизданные материалы), Подготовила к печати Л. В. Крестова, С предисловием Д. Д. Благого, Москва 1931, 224;
в автографе по-французски:
 «„ Savez<->vous Киска, que Joukoffsky <...> il a hor<r>eur des obs<c>;nit;s et moi aussi, c’est Pouchkine qui est amateur de l’obs<c>;ne<“>».
«„ Malheureusement je le sais, et je n’ai jamais pu m’expliquer cette antith;se de l’obs<c>;ne et du sublime comme je ne comprends que vous et Joukoffsky vous puissiez parler de choses orduri;res. Et vous riez encore!“»
[Российская государственная библиотека (= РГБ), Отдел рукописей, ф. 474 (А. О. Смирнова), к. 1, ед. хр. 14, л. 19 об.;
 о соотношении рукописных воспоминаний Смирновой и публикации 1931 г. см.: С. В. Житомирская, ‘К истории мемуарного наследия А. О. Смирновой-Россет’, Пушкин: Исследования и материалы, Ленинград 1979, т. IX, 340—344].
Начало реплики Смирновой [«Знаете ли вы, Киска, что Жуковский <...> терпеть не может непристойностей, и я тоже, а вот Пушкин <...>»
(ср.: А. О. Смирнова-Россет, Дневник; Воспоминания, Издание подготовила С. В. Житомирская, Москва 1989, 454)] в издании 1931 г. купировано;  в результате смысл ответа Киселева изменился на противоположный (!)
/////

Опубликованный  в Philologica  текст оригинального диалога  Смирновой с Киселевом на французском имеет такой буквальный перевод в исполнении вашего, фра, непокорного служки:

- «Вы знаете Киска (прозвище Киселева  на русском! = ясно что за “киска»?),  что Жуковский (Смирнова его звала Жуком)  ужасается от непристойностей и я тоже, а вот (именно)  Пушкин любитель непристойностей  (обсценного)»
- «К сожалению, я это знаю и никогда не мог объяснить себе эту противоположность непристойного и возвышенного, поскольку я понимаю только то, что вы и Жуковский можете говорить о грязных вещах. И вы еще смеетесь!»
Премило , что через три страницы после текста диалога о сальностях и непристойностях знакомцев и даже приятелей ближнего круга ежедневного общения (текст этот намеренно и с умыслом поставлен в начале параграфа!) Смирнова-Россети бросает пылкому Киселю:

«
Однако, Киселев!  (уже не Киска!)
Эгмонт, луна, школьный учитель (Жук!)  - все это не достаточные доводжы для того, чтобы вы ТА БЛИЗКО ко мне подходили и ОБНИМАЛИ МЕНЯ
»
 Это и была непристойность. Стойкая...

///

Говорят, что черноокой хохлячкой А.О. Россети увлекались все, кто оказывался в зоне ее тяготения или притяжения: Жуковский, Киселев, Вяземский, Царь-Государь, etc.  Потом Лермонтов.

Вяземский (1828) :
Южные звезды! черные очи!
Неба чужого огни!
Вас ли встречают взоры мои
На небе хладном бледной полночи

И один Пушкин остался в стороне, игрив, но не более … Вот если б она была полячкой…
Он  посвятил  А.О. Смирновой  три стихотворения и и одно из них от 1830-го смахивает  на эпиграмму:

Полюбуйтесь же вы, дети,
Как в сердечной простоте
Длинный Фирс играет в эти,
Те, те, те и те, те, те.

Черноокая Россети
В самовластной красоте
Все сердца пленила эти,
Те, те, те и те, те, те.

О, какие же здесь сети
Рок нам стелет в темноте:
Рифмы, деньги, дамы эти,
Те, те, те и те, те, те.
               
Те, те, те, и тетете …

Уже женатый в 1832-м  В альбом А.О. Смирновой:
В тревоге пестрой и бесплодной
Большого света и двора
Я сохранила взгляд холодный,
Простое сердце, ум свободный
И правды пламень благородный
И как дитя была добра;
Смеялась над толпою вздорной,
Судила здраво и светло,
И шутки злости самой черной
Писала прямо набело.
Впервые — в журнале «Отечественные записки», 1840, № 12, отд. 3, с. 229 под заглавием «В альбом».
 
В 1835 г А.О. Смирнова  уехала  за границу, больше они с Пушкиным не виделись и не общались.

Высоко ценя ум и блестящий дар рассказчика Александры Осиповны Смирновой (рожденной Россет), Пушкин побуждал её писать свои записки. Он подарил ей в день рождения большой альбом, на заглавном листе которого написал «Исторические записки А. О. С.» и ниже — эти стихи, которые должны были служить эпиграфом к будущим запискам Смирновой. Этим объясняется то, что стихи написаны от её имени.

В ее мемуарах есть свитки о Жуковском, Киселева и Гоголе …
О Пушкине только в двух параграфах и не отдельно персонально, а в связи с Жуковским или Киселевым …

***

Очередь за Лермонтовым:
 
А. О. СМИРНОВОЙ  (1840)

В простосердечии невежды
Короче знать вас я желал,
Но эти сладкие надежды
Теперь я вовсе потерял.
Без вас хочу сказать вам много,
При вас я слушать вас хочу,
Но молча вы глядите строго,
И я в смущении молчу.
Что делать?.. Речью безыскусной
Ваш ум занять мне не дано…
Всё это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно…
                А. О. СМИРНОВОЙ.
 ____

Безъ васъ хочу сказать вамъ много,
При васъ я слушать васъ хочу;
Но молча, вы глядите строго,
И я въ смущеніи молчу.
Что жь д;лать?.. Р;чью неискусной
Занять вашъ умъ мн; не дано...
Все это было бы см;шно,
Когда бы не было такъ грустно...
М. ЛЕРМОНТОВЪ.

Прим. Есть миф в пушкиномании:Пушкин – шафер на свадьбе Россети и Смирнова… Е.С. Шалина установила (http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v95/v95-196-.htm):
«Из камер-фурьерского журнала видно, что Пушкин с женой были приглашены в Зимний дворец в качестве гостей, но по неизвестным причинам не присутствовали на церемонии бракосочетания.
Итак, Пушкин не был ни шафером, ни посаженым отцом на свадьбе Н. М. Смирнова.»