2-18 чеканка, from1968, из цикла мои эссикумы

2-18   «ЧЕКАНКА»,   (from1968), из цикла «Мои эссикумы»
                (Секретные подвали милиции и их объекты в бою не из-за любви к гражданам, а реализация собственных амбиций!) 

 Я работал художником-оформителем на Казанском вокзале г. Москвы, это так называемая территория трех вокзалов.  Этот период отличался активной подготовкой в МВХПУ (бывш. Строгановское). Шрифтовые работы, которым мы обеспечивали визуальную коммуникацию Казанского вокзала, составляла нашу основную работу, я работал с Алексеем - пожилым мужчиной со своей рюмкой, которую всегда держал обособленно,  кажется, он был туберкулезником и дотошно соблюдал правила гигиены, и с Семёном, человеком миролюбивым, интеллигентным и покладистым из подмосковного города Люберцы, с которым впоследствии бандиты забавлялись в ночном городе, избили  до смерти и оставили, а под утро его нашла дежурная милицейская машина, еще теплого привезли в больницу, там он умер через трое суток, но умер, не выдав бандитов, которые залезли ночью в окно второго этажа больницы и предупредили о возможных «неприятностях» для его сына и семьи!

В нашу мастерскую ко мне ходил один персонаж, капитан привокзальной милиции по имени Дима. Он занимался чеканкой и консультировался у меня, мне это нравилось. Я сам проводил очень активную жизнь: днем работал, вечерами  занимался в различных изостудиях и готовился поступать в художественный вуз, и вдобавок меня выбрали секретарем комсомольской организации.  Что я там организовывал, не только не помню, но и не понимаю... У меня родилась дочка-кроха, и я поздно приходил домой.
Случайно я наступил на "запретный край," работая на Казанском вокзале. Однажды вечером, проходя мимо милиции в сторону перронов на электричку, ко мне навстречу шёл мужик ростом с подростка и почему-то обратился ко мне… Всхлипывая, он пожаловался, что у него милиционеры забрали перчатки, а дело шло к глубокой осени. Уверенный в торжестве справедливости и недопустимости подобного поступка от представителей власти, я, в образе Дон Кихота, крикнул двум милиционерам, которые стояли недалеко от входа  отделения вокзальной милиции, и громко произнес ничем не обоснованную жалобу «моего подзащитного». Эта была моя ошибка!

     Милиционеры подозвали нас к себе для выяснения… Я вдруг почувствовал опасность и дискомфорт, а отступать уже не мог и не знал как, да и гордость не позволяла. Нас пригласили пройти в отделение для выяснения! Когда входил для спуска по лестнице в глубокий подвал, то почувствовал толчки кулаком в спину, это было для меня смертельным унижением, но я включил волю и был вынужден терпеть, понимая, что я не только на чужой территории, но и имею дело с бесцеремонной машиной власти.  Инстинктивно придавил свои чувства и не отреагировал на провокацию! Сзади меня вели того мужика, слышал глухие удары и возню.

      Спустившись в глубокий подвал, милиционеры нагло залезли в мои карманы и вытащили все, что было в них, затем посадили  в кутузку к трём мёртво лежавшим на полу гражданам, там отсутствовала не только кровать, даже  скамейка, но  имелся открытый и углубленный канал из бетона, по которому постоянно текли вялые ручьи из-под бедолаг. Из-за мочи пахло дурно, я боялся дотрагиваться до стен в этом государственном учреждении и ходил до утра, как во сне, перешагивая через замёртво лежащих пьяниц! Пропаганду «Великой страны» я начал понимать тогда… Государство создаётся не ради того только, чтобы жить, но преимущественно для того, чтобы жить счастливо.-Аристотель – (384-322 до н. э.)  древнегреческий философ, учёный-энциклопедист

В шесть утра, проходя мимо кутузки, капитан-«чеканщик» и мой ученик  заметил меня  за решеткой и, удивленный, спросил,  что я тут делаю? Я искренно ответил,  что «посадили твои сволочи!» Дима «приостановился» в лице, я понял, что опять вторичная клякса!  Дима был частью той системы, о которой я не имел ни малейшего представления. Он меня вызволил, но у них был составлен протокол задержания, и я должен был расписаться, что нарушил общественный порядок, а если нет, то они вынуждены посадить меня на 15 суток! Дима со следователем долго-долго объясняли мне «мои провинности»... Я знал, что их у меня нет, но я расчетливо избавился от них, от их вонючей и аморальной территории подписав акт о своей «провинности».

       Этот впечатляющий ужас помог мне понять устройство и суть системы, как она относится к рядовому гражданину. Я впоследствии часто вспоминал фотографию девушки с собакой в разных ракурсах, которым мне хвастался приятель, объясняя, что они тайно следят за теми, кто живет с животными и делают их стукачами!
       Часто вспоминал ночь в кутузке с канавкой для мочи, как меня освобождали, как обрабатывали и пугали последствиями.
      Вспоминал, как мы встретились со следователем, который, увидев меня как-то в метро, не смог смотреть прямо в глаза.
      Я поступил в «Строгановку» на дневное отделение, уволился с Казанского вокзала и более капитана милиции и его овчарню не видел никогда, да и не хотелось.
   
Мне надо было идти, и я пошёл в будущее.