Учительница русского Глава 11

Сентябрь исчерпался, оставив голый, истрёпанный корешок календаря сиротливо болтаться на стене. Его долго никто не менял, и для немецкой педантичности это выглядело странно, неспокойно, а оттого - удручающе.

Варвара то и дело зацеплялась взглядом за этот корешок, спрашивая себя, бывает ли кто-нибудь в этом доме, кроме них. Вокруг стояла кладбищенская тишина, нарушаемая только ходом стрелок на старых часах, да их голосами, звучащими сегодня как-то безрадостно и совсем приглушенно. Закончив урок, Варвара попрощалась с Вильгельмом; он умолял не оставлять его одного, но её ждала служба в консульстве, куда она не могла взять его с собой.

На подносе в передней, перед самой дверью, Варя, как обычно, нашла своё жалование за проведённый урок. Опустив деньги в карман, она как раз собралась выйти, но на пороге её чуть не сбил с ног хозяин квартиры.

Столкнувшись с Варей, Ульрих отпрянул и тут же стремительно приблизился, положил ладони ей на плечи и громко заговорил.

- Как долго мы не виделись! Наконец-то ты пришла! Я бежал, представляешь, нёсся, как мальчишка, только бы скорее тебя увидеть!

С этими словами Ульрих сжал опешившую, ничего не понимавшую Варвару в кольцо своих крепких рук и впечатался губами в её губы. Она дернулась в сторону, но мужчина не позволил ей вырваться, словно тисками сжав её белокурую голову в своих ладонях. В широко распахнутых глазах Варвары отобразилась проходившая мимо фигура человека в чёрном.

Фигура поднялась на этаж выше, и её шаги, и без того мягкие, как у кошки, стали совсем не слышны.

Ульрих втолкал Варвару обратно в квартиру и запер дверь. Когда он обернулся, Варвара наградила его звонкой пощечиной, от которой у неё самой заломило руку. Щека Ульриха, под которой заходили желваки, показалась Варваре жесткой, как кусок металла, обтянутый тугой кожей. В её памяти вдруг всплыл уже порядком подзабытый разговор с Иваном Петровичем.

- Что… это только что было? - воскликнула Варвара. Привлечённый шумом, в коридор буквально ворвался Вильгельм. Увидев на пороге отца, мальчишка радостно закричал и прыжками кинулся в объятия родителя.

- Па… - радостный возглас был задушен широкой ладонью Ульриха, закрывшей пол лица маленькому Вильгельму.

- Что ж ты так кричишь? -  сдавленно зашептал Герхарт, но тут же рассмеялся, отпустил сына и потрепал его по макушке. Этот жест вызвал в Варваре приступ негодования, она собралась покинуть квартиру, - и, может быть, уже навсегда, - но, уловив её движение, Ульрих преградил ей путь. Он хотел взять её за руку, но Варвара резко отстранилась, давая понять, что ему лучше не пытаться сократить дистанцию между ними. Спасением в эту минуту представлялся маленький Вильгельм: при нем отец не решится выкинуть какую-нибудь глупость вроде той, которая только что случилось на лестничной площадке.

- Товарищ Максимова, не советую вам покидать помещение так скоро, для вашего же блага.

- Интересно, отчего же? - Варвара старалась придать своему голосу как можно больше спокойствия. - Что мне может угрожать, я - гражданка советского государства, и не делаю, кажется, ничего предосудительного.

- Ну, моя квартира - это не совсем территория советского государства… - начал было Герхарт каким-то неприятно-шутливым тоном, казавшимся неуместным в данной ситуации. Поняв, что перегибает палку, Ульрих усилием воли заставил себя сменить тон. С Варварой нельзя было действовать нахрапом или наглостью. Эти русские женщины, с виду кроткие, при определенных обстоятельствах могли встать на дыбы. Его соотечественницы всегда прямо выражают свои намерения, прямо качают свои права, а от этих неизвестно ещё, чего ждать, в какую минуту и с какой силой. Честно сказать, пощёчина ему понравилась: получилась она как-то… уж очень романтически. Щека Варвары пахла сладким снегом, первым, на который ещё не ступала нога прохожего. И, если бы ни тот факт, что была она уже несколько лет замужем и имела сына, можно было бы, вдыхая аромат её кожи, подумать, что перед ним - невинная девушка.

- К чему вы это говорите? - ещё сильнее насторожилась Варвара.

- Простите, Варя! Я не хотел напугать вас. Вильгельм, иди в свою комнату, мой мальчик, - обратился Ульрих к сыну, и тот, тяжело вздохнув, повиновался.

- Дисциплина! - просиял Герхарт и назидательно поднял кверху палец. - Вы знаете, любой мужчина в первую очередь - солдат, а для любого солдата самое важное - дисциплина и преданность. Он всегда должен помнить, за какую идею он должен идти вперёд и, если нужно, умереть.

- А мне всегда казалось, что самое главное для мужчины, ровно как и женщины, - это любовь.

Герхарт удивлённо воззрился на Варю.

- Да, потому что только любовь может породить настоящую преданность. А преданность, взращённая на муштровке, - это, простите меня, самая обычная дрессировка.

- Откуда в вас, товарищ Максимова, знание стольких буржуазных слов? Говорю с вами и словно переношусь в прошлое, куда-нибудь на бал в Смольный.

- Обыкновенные слова! - попробовала возразить Варвара. - Выпустите меня, пожалуйста, я уже опаздываю в консульство.

- А хотите, я вас сегодня отпрошу? С сохранением жалования, - и, прежде, чем Варвара успела хоть что-то возразить, набрал номер телефона и попросил соединить его с Кремером.

Варвара наблюдала за его действиями широко раскрытыми глазами и не верила, что все это происходит наяву. Никто ещё не позволял себе так распоряжаться ею.

- Дело в шляпе! - доложил Герхарт, повесив трубку. - Поймите же, наконец, вам нежелательно выходить отсюда прямо сейчас.

- Но почему же?

- Ну хотя бы потому, что я вас об этом прошу, - неожиданно ещё больше смягчился Ульрих. - Ну, представьте, что делаете мне одолжение! Согласитесь, пожалуйста… я отниму у вас минут пятнадцать-двадцать, не больше. Давайте выпьем чаю? Я сто лет не пил чай, всё время в каких-то бегах. Хотя, знаете ли, я выпил бы сейчас что-нибудь покрепче. У меня есть весьма недурной шнапс. Продрог я что-то, холода приходят в ваши края, товарищ Максимова. Не хотите ли согреться шнапсом?

- Русскую печку вам сюда надо, она согреет лучше всякого шнапса, - ответила Варя, нехотя усаживаясь за стол в гостиной и чувствуя себя крайне неуютно. - Это вообще дом или летняя дача? Кто его проектировал?

- О, не злитесь! Печь есть, причём сквозная с первого этажа на второй, но я, к величайшему моему стыду, совершенно не знаю, как к ней подступиться. Открыть заслонку - закрыть заслонку! До сих пор у меня вся эта последовательность в голове не укладывается. Если дворник Фёдор истопит, то у нас праздник. Но Фёдор в последнее время что-то про нас забывает. Или делает вид, что забывает.

- Вы так заморозите мальчика! Где у вас дрова? Я сама сейчас истоплю.

- Сидите, сидите! Не стоит. Мы - закалённый народ. Вся наша история - это, знаете ли, жизнь в каменных замках, - улыбнулся Герхарт. К этому моменту он уже успел сбегать на кухню, поставить на огонь чайник, а также принести себе стопку шнапса и блюдце с печеньем для Варвары.

- У вас нет горничной? - поинтересовалась вдруг Варвара, и Герхарт метнул на неё быстрый взгляд.

- Нет, у нас её и не было никогда. Та, что вы видели, служила в консульстве, Марта, на место которой вас как раз взяли. Как вам работа, кстати?

- Спасибо, мне всё нравится.

Герхарт удовлетворенно причмокнул губами: то ли от ответа Варвары, то ли от только что опрокинутого в себя шнапса.

- Помощница вам, однако бы, не помешала. Вильгельм всё время без присмотра…

- Столько участия вы принимаете в моем сыне, товарищ Максимова, и это притом, что у вас самой большая семья, муж… Я перед вами в неоплатном долгу! Но, пока мы справляемся. С тех пор, как свергли монарха и поменяли все устои жизни, надо, знаете ли, соответствовать, чтобы не вызывать лишних вопросов.

- Но вы, если я правильно понимаю, другое дело. Вы - под протекцией немецкого консульства?

Ульрих рассмеялся как-то слишком громогласно. Потом посмотрел на Варвару, диспропорционально прищурив один глаз. Разлил закипевший чай, и ставя перед Варварой её чашку, начал совсем тихо, почти шёпотом, при этом губами чуть ли не касаясь белокурой волны Вариных волос.

- Слушаю я вас, товарищ Максимова, и у меня снова возникает навязчивое чувство: как мало в вас советчины в собственном смысле этого слова. Она какая-то в вас наносная, как будто прикрытие, маска, которую вам тягостно носить. В вас её столь же мало, как мало притягательности в хорошем вине, налитом в граненый стакан.

Варвара внутренне запаниковала, как было с ней всегда, когда речь касалась политических вопросов и принадлежностей. Наверное, оттого, что она всю жизнь подспудно чувствовала неразделимую связь с бабушкой. Должно быть, Варя даже побледнела.

- Да не пугайтесь вы так! - снова засмеялся Ульрих. - Не пугайтесь! Вы всегда меня поражали вашей смелостью, открытостью. Нужно просто знать, с кем можно быть открытой, а с кем - нет… Я как раз меньше всего могу вас обидеть, товарищ Максимова. Зачем мне это делать? Мой сын от вас в восторге. Он до сих пор, не уставая, твердит мне о вашем речном приключении. Он очарован вами, как, впрочем, и его отец… Мне нелегко в вашей стране, отношение меняется, русские становятся злы и подозрительны, я чертовски устал…

- Это нормальная реакция на ваши же действия. Зачем вывешивать, например, над дверьми консульства всякие зловещие флаги?

- О, перестаньте! И не говорите мне, что вы тоже испугались! Это просто знак. И у него вполне безобидное значение. Свастика олицетворяет движение солнечного диска по небу, а этот процесс производит только положительный эффект, не так ли? Свастику вы можете встретить во многих древних культурах по всему миру, от гробниц первых христиан до катакомб Рима, и на всём: от лоскутных одеял и щитов до украшений. И так как нынешний глава нашего государства тяготеет к разного рода мистицизмам, мы здесь этим актом просто делаем ему приятное, понимаете?

- Понимаю. И всё же, этот знак вызывает необъяснимую тревогу…

- О, вы русские - слишком чувствительны, как я посмотрю!

- Наверное. И поэтому… я уже некоторое время… а сегодня я убедилась в правильности моего решения… хотела вам сказать, попросить, чтобы наши уроки с Вильгельмом проходили в здании консульства.

- Отчего же? Вам у нас не уютно?

- Нет.

- Понимаю. У нас нет, как вы говорите, женской руки. Нет должного ухода за помещением, бывает грязно…

- Дело не в этом… - попыталась возразить Варвара, но сделавшийся железным голос Герхарта словно парализовал её.

- Загвоздка в том, что, как вы сами сегодня убедились, я часто отсутствую, и мальчика некому водить в консульство, а потом забирать его оттуда. Если вы хотите продолжать уроки, вам придётся… я попрошу вас оставить всё, как есть…

Продолжить чтение http://proza.ru/2022/11/15/293