Nightmare

«СЛЕЗЫ НА ГЛАЗАХ, ЧУВСТВА НА ЗАМОК, - ВЕЧНО ЮН И ВЕЧНО ОДИНОК»

    Осколки, оставшиеся от помпезного кресла, были собраны в невероятной красоты саркофаг, в который Иридия бережно уложила забальзамированного Берта. Из-за того, что Демиурга она убила, люди стали поклоняться ей как богине, и хотя принимать на себя эту ношу девушка изначально не планировала, понимая, что с ее стороны будет проявлением слабости отказаться от чести стать бессмертной, Иридия провозгласила себя повелительницей мрачных дум, божеством саморазрушения, что отрекся от мирской суеты и погрузился в собственный мир, наполненный соленым как воды Тиамат океаном горечи. Эпоха ее правления рассеяла чары вечной зимы, а мерзкое Существо более не третировало народ деревушки, требуя жертвенных подношений, и можно было сказать, что все наладилось, если бы не гнетущая нашу героиню тоска по своему другу, без которого дышать было так тяжело, словно она находилась на планете, где атмосфера состоит из азота и углекислого газа, которые разъедают легкие, отравляя и без того черные от копоти внутренности.
    Каждый день она навещала Берта, покоящегося под прозрачной крышкой из тонкого стекла и любовалась чертами его лица, ища в восковой бледности щек намек на румянец. Если бы можно было разделить свою вечность, она не задумываясь отдала бы часть сея для того, чтобы оживить любимого человека, но страницы Книги Мудрости, что остались со времен правления инертного, десполезного Демиурга, оставались девственно-чисты, - в ней не было ни единой записи, а это значило, что никакими знаниями ее предшественник не обладал, возвышенный лишь благодаря глупости верящих в него людей.
    В отличие от «Создателя № 1» Иридия ревностно следила за тем, чтобы ее подопечные чтили закон равноправия и не допускала того, чтобы кто-то возгордился, возомнив себя важнее всех остальных. Подчинив себе магию Теней,она наслала на деревню свои чары, и люди без конца занимались самокопанием, виня во всех бедах в первую очередь себя свмих. Находясь в меланхолии, они не радовались ни ясной погоде, ни распескающимся цветам. Любое веселье каралось смертью, потому что веселый смех очень расстраивал вечно печальную, облаченную в траурные одеяния Иридию, оплакивающую своего драгоценного Берта.
    Немало лет прошло с тех пор, как погиб старый бог, не одно поколение сменилось в растерявшем даже тусклые краски мире, обреченном на постепенное вымирание, когда в один прекрасный момент, устав от череды пустых, повторяющихся дней богиня не задумала совершить самоубийство, чтобы встретиться с покинувшим ее bel ami в Потусторонних Садах, куда, по слухам, попадают души всех, кто вел праведную жизнь. Наточив лезвие своего топора, она сделала им надрез в центре своего туловища и, закусив от неимоверной боли нижнюю губу, стала выкорчевывать черный бриллиант, острые грани которого, сопротивляясь вторжению, больно ранили пальцы. Небо впервые за несколько тясячелетий заволокли тучи цвета спелых вишен и осыпались вниз потоком бордовых как гранатовый сок капель. Почва, не знавшая небесной влаги и довольствовавшаяся лишь грунтовыми водами, впитала в себя this blood, и спустя неделю земля была усыпана крошечными алыми цветами, которые прозвали Iridia’s tears.
    Вынув наконец матовый, тяжеленный алмаз, напоминающий руду, богиня с удивлением поняла, что может жить с пустотой внутри, - более того, ей стало намного легче, как будто все тяготы мира покинули ее вместе с черным бриллиантом, однако платой за избавление от страданий являлось забвение, потому что лишь тот, кто ничего не помнит, не сумеет испытатьсожалений, огланувшись назад. Пока память не покинула ее окончательно, Иридия, отбросив в сторону крышку гроба, вложила в сложенное на животе сплетение рук любимого свой black diamond - прощальный подарок и запечатлела на твердых губах мертвеца поцелуй. Ей бвло горько оттого, что она, несмотря на старания, не попала в Сады, но жить как ни в чем не бывало с постоянно замирающим от ненависти к себе нутром она не могла. Уже не имело смысла, что ждет ее дальше, - Иридия была готова ко всему.
    Последняя слезинка скатилась по щеке, оставляя красный след on pale skin и, раскинув руки, теряя сознание, goddess вознеслась к далеким звездам, обращаясь в сверкающую пыльцу, которая, покинув пределы придуманного мною мира, переместилась в иную реальность, населенную более выпуклыми персонажами, имеющими свой характер и несгибаемую волю. Они умели настаивать на своем, не поддаваясь уговорам Автора следовать первоначальной задумке, - некоторые из них имели до такой степени жесткий характер, что могли внедриться в мою голову и заставить написать историю, отвечающую их требованиям. Так что, если будет угодно, расценивайте данные строки как завуалированный крик о помощи, потому что я и вправду нахожусь в плену у собственного вдохновения, лишенная адекватности, сна и совершенно утратившая контроль над собственным временем. Кто-то все еще думает, что бумагомарательство - это сплошное удовольствие и релаксация? Что ж, мне жаль огорчать вас, но сию секунду, пока вы читаете это, я в буквальном смысле схожу с ума, споря с voices in my head, and интуиция мне подсказывает, что добром это безумие вряд ли закончится.
    Но вернемся к воплотившейся в un monde nouveau в теле привлекательной молодой женщины Иридии: абсолютно забыв о своенм возлюбленном, она стала жить как обычная, ничем не примечательная особа со своими переживаниями и, наверное, можно подумать, что все завершится на столь неоднозначной ноте, и я, оставив читателю полную свободу додумать, что ждет героиню дальше, оборву повествование данной истории скомканным финалом, дабы окнунуться в свои thoughts about another heroes, но мой мозг уже захвачен идеей о том, как должны развиваться события дальше, поэтому прошу вас извинить меня за излишнюю многословность, но я решительно отказываюсь начнать создание нового романа, не преподнеся Иридии и Берту happy end, который эти двое бесспорно заслужили.
    Итак, героини, с которой мы познакомились в первых двух главах, более не существует, - преобразованная, она еще предстанет перед читателем во всей красе, зняв место рассказчика, от чьего лица и будет вестись повествование следующих двух глав, а вот Бертилаку нынче пришла пора покинуть мрачные поля госпожи La Mort, по которым он скитался и вернуться к жизни. Что именно послужило причиной его пробуждения? Конечно же, энергия, таящаяся в сверхмассивном черном бриллиантике, что своим мощным импульсом зарядила померкший изумруд в груди парня, бережно зашитой шелковыми нитями. Веки юноши, затрепетав, распахнулись, Он помнил адскую боль, когда Монстр, опаляя жарким дыханием его лоб, выковиривал из него emerald, - Берт, не стесняясь, выл от боли, желая, чтобы все закончилось поскорее. Fellow сознавал, что его милая Иридиядокопается до истины и узнает, что с ним стряслось, и надежда, что все причасные к его кончине, получат возмездие, утешало умирающего вместо богатенького Рори по умыслу гнусного Организатора Берта.
    Сделав первый вздох, молодой человек судорожно распахнул отвороты своего одеяния и провел подушечками пальцев по некрасивому крестрообразному рубцу чуть ниже ключиц. Страх, что пока он призраком бродил по прелестным Садам, вдыхая ароматы роз, случилось непоправимое, и он более никогда не увидит иридию, перерос в самую настоящую панику, когда, выбравшись из своего саркофага он, не обратив внимания на соскользнувший с его колен diamant noir, гулко ударившийся о вымощенные камнем плиты склепа замерл, горестно звеня оттого, что Бертилак не понял, что своим чудесным воскресением обязан именно ему.
    Услышав передаваемую из поколения в поколение легенду о богине, убившей Чудовище, коллекционирующее кристаллы и расправившейся с Демиургом, юноша, взяв с собой лишь котомку, набитую орехами, отправился в путешествие, чтобы отыскать свою исчезнувшую возлюбленную, и поверьте, моей фантазии хватило бы для того, чтобы подробно расписать все его приключения по набросанному наспех мирку, однако я, к счастью, не большая любительница тянуть котов за хвосты, к тому же, обозначив свое присутствие on pages of this novel, я хотела бы воспользоваться преимуществом творца и не позволяя Берту углубляться в дебри винипластового леса, бережно взять в свои огромные ладони этого безупречного рыцаря, не понимающего, что происходит и вложить в его прелестную головку все необходимые знания.
    Из-за темных сил, с которыми теперь взаимодействует его изумруд, Бертилак не сможет открыто выражать душащие его эмоции. Он также не сможет состариться до тех пор, пока не завоюет доверие Иридии, и лишь наполнив her emptiness частью своей изумрудной души, он развеет висящее над ними проклятие. Только в том случае, если Бертилаку хватит терпения достучаться до своей голубки, я смогу вздохнуть с облегчением, потому что невзирая на мое желание даровать этой паре счастливый финал, их дальнейшая участь зависит уже не от Автора, а от решений героев, и мне, агностику до мозга костей, остается лишь вознести молитвы Саннибанни, упрашивая ее осветить своими лучами путь Берта.
    Иридия была храброй и сильной, о, печальный рыцарь с бездонными глазами. Пришла твоя очередь показать на что ты вспособен ради любви. С этими мыслями я отпускаю тебя прямо на тротуар перед домом, где обитает Иридия и, ласково улыбаясь, шепчу:
    - Будь настойчив, darling, и у тебя все получится, because I believe in you, my boy, my soul, мой крошечный, бесценнейший божок.