Приманка для художника

- Это просто возмутительно! – Элина ворвалась в кабинет чёрной молнией и в сердцах шлёпнула папкой с документам об стол. Поливающий цветы напарник чуть не выронил лейку. – Знаешь, что он сказал? Знаешь?! – и, не дожидаясь ответа, девушка заметалась по помещению, размахивая руками. – Он сказал: «Ты должна ему понравиться! Уж постарайся! Очаруй его, это важный клиент!». Нет, ну это ж надо?!

Андрей отложил лейку и с улыбкой наблюдал за мечущейся подругой. Элина была человек-вспышка: одно неверное слово могло завести её на ближайшие несколько часов, что уж говорить про целые предложения. К тому же, удивительное дело – её эмоции можно было буквально потрогать! Настолько они были яркие и физически ощутимые.

- А теперь успокойся и расскажи мне всё с самого начала, - проговорил он, ставя перед рухнувшей на стул от бессилия девушкой чашку ароматного кофе.

- Три кусочка сахара? – Элина приоткрыла один глаз.

Андрей усмехнулся:

- Три, сеньорита, как вы любите.
 
Девушка вздохнула. Пик эмоционального буйства прошёл, и на смену ему пришла тяжесть от возложенной на неё несуразной ноши.

- Это всё из-за Кира Мераманци!

- Кир Мераманци? – парень вскинул брови. – Это тот нашумевший молодой художник-абстракционист, которого никто никогда не видел?

- Он самый… Наше агенство организует выставку для него, чем, конечно же, предстоит заняться нам. И Дмитрий Всеволодович намерен содрать с него кругленькую сумму и удержать, во что бы то ни стало!

- И он…

- Хочет, чтобы я была приманкой для Мераманци! – Элина презрительно скривилась. – Приоделась, была мила и приветлива…

Андрей расхохотался.

- Ты? Мила и приветлива?! Да он спятил! Переодеть-то тебя можно, но вот куда деть твой скверный характер?

Элина кинула на напарника убийственный взгляд и отхлебнула кофе. Действительно, три кусочка сахара и ложка сливок – всё, как она любит. Вот же ж! Однажды его придётся убрать – он слишком хорошо её знает.

Парень тем временем перестал смеяться и уселся рядом с подругой.

- И что ты намерена делать?

Девушка горестно вздохнула.

- А что я могу? Если не сделаю так, как он велел – нас обоих уволят…

- То есть ты серьёзно нацепишь милую улыбку и будешь обхаживать нашего художника-призрака?

- А есть другие предложения?

- Ну, Элина, которую я знаю, не стала бы прогибаться под чьи-то там условия и изменять себе. Она бы учудила что-нибудь в своём духе.

- Нас уволят! Ты что, меня не слушал?!

- Слушал, - с улыбкой ответил Андрей. – Но откуда Дмитрию Всеволодовичу и тем более нам знать, что нравится этому Мераманци? Может он поклонник тяжёлого рока и ему нравятся мрачные девушки с таким же тяжёлым характером, тогда и тебя менять не придётся! – последние слова он договаривал на приличном от девушки расстоянии, чтобы карандаш, который она опасно крутила в пальцах, не вонзился куда-нибудь. – Или может он, наоборот, обожает классику и сказки про фей? Может он хип-хопер или мотоциклист? Нужно нарыть что-нибудь!

Элина задумалась. А ведь и правда, откуда их боссу знать, что именно привлечёт молодого эстонского художника? И уж если ей выпала нелёгкая задача червячка на крючке, нужно подойти к этому со всей ответственностью. Губы девушки растянулись в ехидной улыбке. О, она ещё как очарует Кира Мераманци!

От Андрея не ускользнул её настрой:

- Моя дьяволица что-то придумала?

- Пока нет, но имеется парочка мыслишек… В сети есть фотографии его картин?

                ***
Киру Мераманци это не нравилось. Кир Мераманци чувствовал себя чрезвычайно неудобно и некомфортно. Сегодня ему пришлось приехать в агенство без своего верного друга и по совместительству менеджера, который обычно вёл переговоры и договаривался о деталях выставки. Кроме того, Кир всегда мог опереться на его крепкое плечо. Но сегодня ему пришлось справляться своими силами. По лестнице он поднимался, по его ощущениям, не меньше получаса, и чуть не споткнулся о свой же костыль, чувствуя предательски разливающийся по всему лицу жар.

В помещении его встретил невысокий, лысеющий, с заискивающими глазками и до тошноты вежливый мужчина, который, как он понял, был директором агенства. Видимо, все сотрудники были в курсе его визита, потому что из дверей то и дело выглядывали головы и с интересом разглядывали его. Дмитрий Всеволодович шикал на них и загонял внутрь, но все прекрасно понимали, что это лишь корявое проявление этикета, не более. Кир шёл за ним по коридору под взглядами любопытных глаз, стуча костылями, и отчаянно желал провалиться сквозь землю.

И теперь он сидел в пустом кабинете, ожидая, как новая пара любопытных глаз появится в дверном проёме и они приступят к долгой и мучительной для него процедуре планирования выставки со всеми вытекающими. В коридоре послышались торопливые шаги.

- Они уже идут, негодники! Предупреждал же их, - слащаво забормотал Дмитрий Всеволодович, заходя в кабинет.

Кира передёрнуло. Он терпеть не мог заискиваний и ложной учтивости, с которой его встречали в каждом агенстве. Концентрация лицемерия в такие моменты была настолько высокой, что он почти физически ощущал, как тонет в ней. Но Дмитрий Всеволодович, пожалуй, был самым неприятным из всех.

В коридоре снова послышались шаги. «Хоть бы это была не девушка!», - с отчаянием подумал молодой художник, до белых костяшек сжимая стоявшие рядом костыли. Он и раньше с трудом мог общаться с прекрасной половиной человечества, но у него всегда была подстраховка. А сегодня на поле боя он был один-одинёшенек и чувствовал себя наиотвратительнейшим образом.

Дверь решительно распахнулась. Это была девушка. Сердце ухнуло куда-то вниз. Но, взглянув на её лицо, Кир ошарашено замер. Руки сами собой разжались, и костыли с громким стуком упали на пол.

Перед ним стояла, сжимая в руках папку с бумагами, высокая стройная девушка в чёрной кожаной юбке и такой же чёрной водолазке. Её тёмные волосы с алыми прядями были забраны в высокий хвост, давая свободу лишь двум тонким передним прядкам, струящимся вдоль лица, на котором… была воспроизведена одна из его картин! Аккуратные и точные мазки красной краски украшали белую, как тончайшая бумага, кожу, создавая невероятно точную копию абстракции его собственного производства.

Она окинула взглядом притихших в немом изумлении, и её губы тронула едва заметная довольная улыбка.

- Мой коллега скоро подойдёт, - сказала она, изучающе скользя тёмными глазами по лицу несчастного художника, пытающегося вспомнить, как дышать. – Меня зовут Элина, я организатор вашей выставки! Приятно с вами, наконец, познакомиться, мы о вас так много слышали! – и девушка протянула ему руку.

Несколько секунд Кир просто смотрел на протянутую ладонь, не понимая, что он должен сделать. Какая-то далёкая, и, несомненно, верная мысль крутилась у него в голове, но он никак не мог за неё ухватиться. Наконец, до него дошёл смысл происходящего, и он спешно подхватил костыль, вставая, чтобы ответить рукопожатием.

Пальцы девушки оказались холодными и, коснувшись его разгорячённой кожи, окончательно привели художника в чувство.

Он поднял взгляд и встретился с ней глазами. Она смотрела на него с интересом, изучающе, но не как те люди в коридоре. Не так, как на него обычно смотрят. Он не был для неё диковинной зверушкой или знаменитостью. Она смотрела куда-то за оболочку, в самую суть. Кир внезапно осознал, что был бы не против ощущать на себе этот взгляд почаще.

И в этом момент в кабинет ворвался запыхавшийся юноша в белой рубашке с многочисленными красными следами чьих-то рук.

- О, так вы уже познакомились с Элиной? Замечательно! Прошу прощения за опоздание! Я Андрей, напарник этой чудесной леди, будем знакомы!

Кир снова пожал руку, украдкой разглядывая рубашку парня. Получилось весьма неплохо и экстравагантно, как раз в стиле Кира Мераманци.

- Вы совсем обалдели, что ли?!

Красный от гнева Дмитрий Всеволодович буквально пускал пар из ушей. Он разглядывал своих подчинённых такими выпученными глазами, что, казалось, вот-вот – и они выскочат из орбит.

- Я сказал тебе привлечь художника, а не сделать из встречи цирковое представление! Ещё и напарничка своего приплела! – зло прошипел он на ухо Элине, оттаскивая её в сторону. Девушка поморщилась.

- Ничто не привлечёт автора больше, чем его собственное произведение! – она коснулась своей щеки, демонстрируя грим. В правом глазу Дмитрия Всеволодовича лопнул капилляр.
 
- Я понимаю, вы восхищены находчивостью этой славной девушки, и, несомненно, оценили мой наряд – тоже её идея, кстати, она у нас такая креативная! – но время идёт, у господина художника наверняка есть ещё дела, - встрял Андрей. Элину срочно нужно было спасать.

- Совершенно верно! Вы же не думаете, что я намерен проторчать здесь весь день? – вдруг выпалил Кир, не ожидавший сам от себя такой дерзости. Он вообще собирался сегодня только молча кивать, но директор этого агенства был просто невыносимым типом, а Элина – смелой и яркой девушкой, и Киру очень хотелось хоть как-то ей помочь. И хоть как-то ей запомниться. Да и вообще, раз все вокруг считают его такой важной шишкой, почему бы разочек не примерить образ?

Дмитрий Всеволодович растерянно оглянулся на него. Нервно одёрнул пиджак, пригладил волосы. Деньги, которые он мог получить с Кира Мераманци, взяли верх над раздражением, и он, коротко кивнув, вышел, предоставив Элине и Андрею делать свою работу. Отчитать их он может и попозже.

Девушка шумно выдохнула.

- Спасибо! Вы наш спаситель! Он не был готов к такому перфомансу, так что… - она улыбнулась Киру. Художник почувствовал, как начинают гореть щёки.

- Ну что вы… Я считаю, это было очень смело и креативно, и поведение вашего начальника абсолютно не оправдано… Вы так точно воспроизвели эту картину… Она… Очень вам идёт. - Кир запнулся и отвёл взгляд, понимая, что начинает говорить ерунду, и его лицо стало таким же ярким, как отпечатки ладоней на рубашке Андрея. Кажется, так много он не разговаривал ещё ни с кем из незнакомых ему людей.

Элина бросила на него заинтересованный взгляд.

- Благодарю, - кивнула она, усаживаясь за свой стол. – Это было довольно-таки сложно, я никогда не рисовала на лицах.
 
- Зато ты отлично играешь на нервах, - подмигнул Андрей, игнорируя её раздражённую гримасу.
 
- Что ж, давайте посмотрим, чем я могу вам помочь, - сказала Элина, указывая на стул напротив себя. Кир послушно сел, надеясь, что его лицо вернулось к нормальному цвету. Смотреть на девушку он боялся.

Но всё равно смотрел. Когда она искала в Интернете подходящий выставочный центр, что-то записывала в блокноте, объясняла ему условия сделки и показывала, где поставить подпись в бланке.

Невозможно было не смотреть. И дело было вовсе не красочном гриме.

За всем этим со своего места внимательно наблюдал Андрей.

Наконец, договор был заключён, повторная встреча – назначена, и художник, смущённо улыбаясь и пожав руки обоим, покинул кабинет, на секунду замявшись на пороге.

Напарники с облегчением рухнули на диван.

- Ну-с, сделка заключена, Кир Мераманци – наш, перфоманс удался и мы всё ещё живы! – довольно подвела итоги Элина, с наслаждением потягиваясь.

- Кир Мерманци твой, а не наш, - поправил Андрей с улыбкой. В глаз его заплясали озорные искорки. – И я уверен, Дмитрий Всеволодович ещё закатит нам скандал за наше представление, но ты права – всё получилось! И ты выполнила условие Цербера в своём стиле, - он легонько боднул её плечом. Лицо Элины засветилось от удовольствия. Она любила обходить правила и делать это красиво.

- Но скажи мне, дорогая, - подперев голову рукой, повернулся к подруге парень, - почему в договоре прописана сумма в два раза меньше той, что была заявлена нашим прекраснейшим боссом?

Элина неопределённо махнула рукой.

- Встреча была такой волнительной, наверное, я просто забыла. Всё-таки Кир Мераманци не абы кто! Восходящая звезда в мире искусства. Вот я и перенервничала.

Андрей расхохотался.

- Эл, ты хитрая лиса! Просто лисища!

Девушка скромно потупила взгляд.

- Не боишься, что Дмитрий Всеволодович тебе голову открутит?

- Но ты же понимаешь, что это было бы несправедливо – брать с него в два раза больше! – воскликнула Элина, всплеснув руками. – Я не могла так поступить!

Андрей усмехнулся и покачал головой. Сколько он себя помнил, Элина всегда была борцом за справедливость. Конечно, она не могла поступить иначе.

- Придумаю, как отмазаться, не переживай! – похлопала она его по плечу. – Уж я-то найду способ. К тому же, сумма всё равно вышла кругленькой, вряд ли Цербер будет долго тявкать. Да и ему ещё после нашего эффектного появления оправиться нужно, он там чуть инфаркт не получил, видел, как глаза пучил?! – и они, захлёбываясь смехом, повалились друг на друга.

- Кстати, - отсмеявшись, обратилась к напарнику Элина. – Почему ты сказал, что Кир Мераманци – мой?

- Потому, что он попался на удочку, - хитро улыбнулся Андрей, поднимаясь. – Кофе?

                ***
Следующие несколько недель Кир и Элина провели вместе. Они работали над выставкой, искали спонсоров, меняли оформление и ещё тысяча дел, которые они делали вместе. Вадим – менеджер Кира Мераманци – и Андрей постоянно обменивались многозначительными взглядами, наблюдая, как художник и его организатор, склоня головы и сидя практически вплотную друг к другу, изучали очередную планировку расстановки картин в планшете или подбирали образцы рамок. В голубых спокойных глазах Вадима то и дело проскальзывал неподдельный интерес. Он ещё ни разу не видел, чтобы его друг так долго и с таким энтузиазмом общался с противоположным полом.

Иногда они все вчетвером выбирались подышать свежим воздухом в парк, ходили в кино или кафе. Андрей и Вадим практически сразу же нашли общий язык, Элина имела свойство нравиться подавляющему большинству людей, так что между ними не было никаких недомолвок, напряжения или неловкого молчания – они действительно сблизились. Временами Андрей и Вадим незаметно удалялись, оставляя взволнованного Кира и ничего не замечающую Элину (ну, или делавшую вид) наедине или же занимали в кинотеатре такие места, чтобы эти двое непременно сидели рядом. Кира бросало в жар, он злился на друзей, но в тайне был рад. Ему хотелось быть к девушке как можно ближе. И хотя временами он напоминал себе, что он – художник, она – организатор его выставки, и между ними только рабочие отношения, и несмотря на то, что они все неплохо ладят и даже пару раз устраивали совместные вечеринки, скоро это закончится, да к тому же он – человек с ограниченными возможностями (наличие костылей и неспособность долго ходить больно били по самооценке молодого художника), всё равно где-то глубоко внутри теплилась надежда, что всё это не просто так. Что есть вероятность, пусть и небольшая и отчаянно наивная, что он и девушка с алыми прядями волос и проницательными глазами могут быть вместе.

За время, что они провели вместе, парень узнал, что Элина с детства мечтала стать актрисой, но побоялась поступать, поэтому выучилась на журналиста; что агенство, в котором она работает, раньше принадлежало её покойному брату; что они с Андреем – лучшие друзья с пелёнок и живут вместе в двухкомнатной квартире, которую подарили им бабушка Андрея и брат Элины; что она обожает клубнику и терпеть не может кокос; что кофе пьёт только когда нервничает и предпочитает чёрный чай с бергамотом (который очень напоминает Киру цвет её глаз); что рассветам предпочитает закаты; что ненавидит романтические фильмы с банальным сюжетом и электронным книгам предпочитает бумажные, читая про сильных духом принцесс и эльфийских королей; что никогда не смотрит ужасы одна, потому что боится темноты; что в свободное время пишет рассказы и мечтает опубликовать сборник; что от неё всегда пахнет сиренью, ежевикой и сладкой ватой (однажды Кир с ужасом поймал себя на том, что бессовестно вдыхает её запах, почти касаясь носом её шеи); что любит жечь дома ароматические свечи из магазина «Fairy Tale» (Кир в тот же день заказал оттуда подарочную упаковку с её любимым свечами в надежде, что однажды осмелится их подарить); что в детстве она часто ездила в деревню к бабушке, любила играть с их псом и порезалась об острый угол крыши будки, поэтому теперь на левой ноге виднеется небольшой шрам в форме полумесяца; что она верит в любовь во что бы то ни стало (она произнесла это полушёпотом, когда они сидели на открытой крыше одного из элитных жилых комплексов и смотрели на звёзды после вечеринки её друзей, куда все четверо были приглашены; это был один из тех случаев, когда Киру было сложнее всего удержаться от желания обнять её за плечи или переплести их пальцы или сделать что-то ещё, чтобы выплеснуть, наконец, все чувства).

Однажды, когда она пришла к нему домой, чтобы срочно оформить документы по выставке, они засиделись допоздна. Они не включили свет – окна были достаточно большие, а комната – достаточно просторной, чтобы рассеять темноту. Она была такой простой и прекрасной в своей белой в обтяжку кофте, рваных джинсах и растрепавшимся пучком, без офисной брони в виде строгих костюмов и идеальной осанки, что Кир поклялся, что если она повернётся к нему – он её поцелует. И будь что будет.

Но Элина не повернулась. Вместо этого она устало потёрла глаза и захлопнула крышку ноутбука. А потом, словно задумавшись, медленно опустила голову на его плечо.

Кир замер, боясь дышать. Вокруг стояла тишина, полумрак мягко окутывал их, и только с улицы доносились приглушённые звуки сигналов машин. Волосы Элины щекотали его щёку, запах её духов заставлял сердце художника пропускать удары. И тогда он осторожно, почти невесомо обнял её за плечи, готовясь в любой момент отпрянуть или получить пощёчину. Но девушка только тихо вздохнула, устраиваясь на его плече поудобнее. Они просидели так несколько часов, пока не зазвонил её телефон. Потом они не вспоминали этот случай. По крайней мере, вслух.

                ***
Выставка получила широкий резонанс. Посмотреть на картины Кира Мераманци съезжались со всех уголков страны и даже из зарубежья. Элина и Андрей постарались на славу: все картины были в изящных металлических рамках, подсвеченные минималистичными стильными светильниками, и будто парили в воздухе, закреплённые едва заметными прочными нитями, в хаотичном порядке, выписывая в залах узоры, известные одной только Элине, а баннеры с броскими слоганами и авторской подписью Кира мелькали по всему городу и всем возможным соцсетям (это уже заслуга Андрея).

Кир даже не представлял, что его картины могут заиграть такими красками и быть такими говорящими, пока не увидел работу Элины своими глазами. Так точно подобрать оформление залов, освещение, расположение картин и даже рамки для них могла только она. Всё было продумано до мелочей. Не было ничего лишнего. Глядя на своё творчество в представлении Элины он, наконец, увидел его смысл. Тот, который должны были увидеть другие. Тот, что заставлял их замирать перед холстами и смотреть, смотреть, смотреть. Глядя на картины, у него и самого временами перехватывало дыхание. И он не понимал, от чего: то ли от гордости за свои труды, то ли от того, что Элина так хорошо понимала его и то, что он хотел передать своим творчеством, то ли от того, что всё это время она находилась рядом.

Она появилась на закрытии финального дня выставки минута в минуту, заставив Кира, приехавшего на полчаса раньше, заметно понервничать. Он то и дело одёргивал пиджак, приглаживал волосы, поправлял галстук-бабочку. Вадим наблюдал за всем этим с едва заметной ухмылкой на губах. Элина, кончено же, пренебрегла дресскодом для дам и явилась в строгом чёрном смокинге, звонко стуча каблуками. Взглянув на неё, Кир ощутил, как жар приливает к лицу: атласный пиджак Элина надела прямо на голое тело. Гладкие завитые локоны рассыпались у неё по плечам, подведённые глаза казались ещё более завораживающими, а на вишнёвых губах играла неизменная лукавая улыбка. Кир в который раз почувствовал, как земля уходит из под ног. Но он твёрдо решил: сегодня он признается ей в своих чувствах. А лучше сделает смелый и отчаянный шаг, потому что поступки девушка ценила куда больше, чем слова.

И вот теперь они стояли рядом и смотрели на одну из его известнейших картин – «Течение времени». Но взгляд художника был прикован вовсе не к картине.

- Почему ты так смотришь? – Элина повернулась к нему, откинув волнистую прядь. В её глазах он уловил едва заметный всплеск чего-то, что он раньше не замечал. Он смущённо откашлялся и сказал:

- Потому что поверить не могу, что всё это устроила ты. Это… просто потрясающе! Смотри, им нравится! Такого количества народу я ещё не встречал на своих выставках…

Элина улыбнулась:

- Ну, вообще-то, это не только моя заслуга. Андрей бегал, как угорелый, командуя тут перестановкой и заказывая оборудование. Ещё и с приглашениями и баннерами работал. Но спасибо! Приятно слышать.

Они помолчали. Потом Элина произнесла:

- У тебя выход через 5 минут. Не волнуйся, тебе просто нужно будет сказать пару слов о выставке и совсем немного – о себе, - улыбнулась девушка, заметив, как побледнело лицо Кира. Она знала, как он ненавидит публичные выступления и как стесняется своих костылей. Она хотела ободряюще дотронуться до его руки, но в последний момент отдёрнула руку и сказала:

- Мы будем сидеть за столиком в центре у самой лестницы и поддерживать тебя. Всё будет хорошо. Просто сорви этот пластырь. А потом будет закрытый фуршет, только для нас. Мы заслужили, - она подмигнула и застучала каблуками по холлу.

Кир Мераманци смотрел ей вслед, пока девушка не скрылась за углом. Вздохнул. Минута славы или минута позора? Сейчас узнаем. Он медленно побрёл к освещённому месту на верхней площадке лестницы. Но он знал, что самое тяжёлое испытание ждало его после.

                ***
Как ни странно, его короткое выступление прошло более чем успешно. Люди внизу взорвались овациями, едва он ступил в круг света. Всё-таки минута славы.
 
Друзья ждали его внизу, в отведённом специально для фуршета шикарно обставленном помещении. Он сразу заметил Элину, оживлённо болтающую с Андреем и другими организаторами выставки. Заметив его, Андрей скользнул по художнику взглядом, подхватил бокал и с непринуждённостью, свойственной только ему, увёл за собой остальных участников разговора. Кир нервно поёжился. Создавалось впечатление, что все вокруг были в курсе его намерений.

Пока Кир был погружён в свои мысли и топтался у дверей, Элина задумчиво разглядывала его из-под опущенных ресниц. Свет в зале был приглушённый, и оставаться незамеченной не составляло особого труда.

Тёмные волосы с боковым пробором, зачёсанные назад и слегка растпрепавшиеся за этот долгий вечер. Карие, почти янтарные глаза. Худое лицо с острыми чертами. Беспокойные, длинные пальцы, даже сейчас слегка перепачканные краской. Худощавая высокая фигура, слегка сутулая из-за постоянной опоры на костыли. Чёрные брюки, белая рубашка, коричневый пиджак, красная бабочка и красные кеды. Элина улыбнулась. Кир Мераманци был в своём репертуаре. Впрочем, она тоже. Он бы ни за что не надел туфли с костюмом, а она ни за что бы не надела вечернее платье. Они были на одной волне. И ей это нравилось. Он ей нравился.

Ей нравился стеснительный, слегка диковатый художник, оказавшийся прекрасным собеседником и другом. И она любила его красные кеды. Он надевал их, как будто делал вызов. Как будто заявлял: «Эй, взгляните на меня! Да, я на костылях, ну и что? Я есть. Я здесь. И я иду по жизни, как умею». Она знала, что он стесняется своей инвалидности, но так же она знала, что раз за разом, надевая красные кеды, он не сдаётся, сам того не подозревая. Она смотрела на него, и ей хотелось, чтобы расстояние между ним сократилось. Чтобы они стояли близко-близко, чтобы невидимое стекло между ними разбилось. Чтобы она смогла коснуться его шеи, поправить бабочку, запустить пальцы в его волосы и взъерошить их, наблюдая, как он недоумённо смотрит на неё, хлопая глазами и пытаясь вернуть волосам прежний вид.

Как-то Андрей сказал, что Кир смотрит на неё как на величайшее произведение  искусства, и что только она одна этого не замечает. Он сказал: «Я уверен, каждый раз, глядя на тебя, он ловит маленький инфаркт. А ты просто проходишь мимо. Ты так легко кружишь людям головы и заставляешь их сердца замирать, кто же заставит замереть твоё?». Тогда они посмеялись над этим. Элине ни в кого не хотелось влюбляться. У неё были романы, она крутила мимолётные, захватывающие интрижки, но, в конечном счёте, ничего из этого ей было не нужно. Она любила свою свободу и независимость и не хотела никому принадлежать. Она привыкла быть одна и при этом не быть одинокой. Но тогда, в его квартире, когда они сидели в темноте плечом к плечу, она вдруг впервые за долгое время почувствовала, что грядёт что-то новое. То, чего она никогда не испытывала. И сейчас, глядя на приближающегося художника, она ощутила, как сердце пропустило удар.

                ***
За окнами давно зажглись фонари, закрылись магазины. Но фуршетный зал в выставочном центре не спал, единственный во всём здании. По нему кружили танцующие парочки, на диванах сидели компании и весело смеялись, то тут, то там разливая сладкое шампанское, в углах уединялись те, кто хотел бы скрыться от посторонних глаз. Кое-кто, основательно подвыпив, отплясывал на низком журнальном столике между диванами.

Кир и Элина стояли у окна и смотрели на веселящихся. Кир облокотился спиной о подоконник, опираясь одной рукой на костыль. В другой он держал бокал с шампанским, которое его убедила выпить Элина. Сначала он не хотел, но передумал, когда от первого осторожного глотка ударило в голову и по телу разлилось соблазнительное тепло. «Может, оно придаст мне смелости», - подумал он. Элина была задумчива, её отрешённый взгляд гулял по залу. Она монотонно теребила кольцо на пальце.

- Ты… Ты отлично выглядишь сегодня. Костюм тебе очень к лицу… - пробормотал Кир, неловко разворачиваясь к девушке. Её губы тронула едва заметная улыбка.

- Ты тоже прекрасно выглядишь. Стильно, и кеды смотрятся очень презентабельно.

- С-спасибо.

Она кивнула.

Киру показалось, что стена между ними никогда не рухнет. И от этой мысли у него мучительно заныло сердце. Как же так?! Вот сегодня, сегодня должен быть финал! Закрытие выставки, фуршет, они ведь больше никогда не увидятся! Никогда, если больше не будет повода.

- Я устала, а ты? – Элина повернулась к нему, глядя ему в глаза ровным взглядом. У художника перехватило дыхание. Нет! Не уходи!

- Нет! Не уходи! – выпалил он чересчур громко, так, что компания на диванах поблизости притихла и обернулась к ним. Девушка удивлённо вскинула брови. Кир смотрел на неё широко распахнутыми глазами, она слышала бешеный стук его сердца, видела, как кровь отливает от его лица. Что-то должно произойти.

Она развернулась к нему, сделала маленький шаг навстречу. Он тоже сделал шаг. Слишком большой. Слишком поспешный. Они столкнулись нос к носу, костыль едва не выпал из рук. Кир схватился за подоконник. Она была прямо перед ним. Он смотрел в её сияющие, удивительные глаза, смог разглядеть маленький шрамик на носу. Он мог коснуться её, не протягивая руки. Но с удивлением понял, что она его опередила: ладони Элины лежали на его груди. Кажется, она только сейчас это заметила, опустив взгляд. Ресницы девушки дрогнули, и Кир внезапно осознал, что она взволнована. Но вот её пальцы стали медленно подниматься выше. Её взгляд следил за ними.

Кир перестал дышать, вцепившись в подоконник и до белых костяшек сжав костыль. Её тонкие пальцы коснулись бабочки, слегка поправив её, и прошлись по шее. Кир вздрогнул, как от удара тока. Всё верно: её пальцы – оголённые провода, каждое касание как разряд, а он подопытный кролик, готовый умереть в её руках. Он и правда был готов умереть, лишь бы она продолжала касаться его разгорячённой кожи своими прохладными пальцами. Она в последний раз дотронулась до шеи и сомкнула пальцы у него на затылке, зарывшись в волосы и держась одной рукой за его плечо. Их взгляды снова встретились. В глазах Элины сгущались тени, а в самой глубине плясали искры. И Кир ощутил, что заразился от неё этим огнём. Или может его глаза загорелись в тот момент, когда она так коснулась его… Так, как никогда не касаются просто так. Он выждал секунду, закрыл глаза и прыгнул с обрыва. Их губы встретились, и он знал, что сделал тот самый отчаянный шаг. Невидимая стена между ними рухнула. Стекло треснуло и разлетелось на тысячи осколков.

                ***
Кир Мераманци не помнил, сколько они целовались. 15 минут? Полчаса? Час? Это не важно. Важно, что мир вокруг перестал существовать, когда она разомкнула губы ему навстречу. Когда прижалась к нему, а его рука вдруг оказалась на её талии. Когда он услышал, как её сердце бьётся в таком же бешеном ритме, как и его.

Весь его страх, вся неуверенность вмиг улетучились. Она здесь! Она с ним! Он поцеловал её, и она ответила. Её пальцы гуляли в его волосах, её руки обвивали его шею, её губы… Были ужасно сладкими. Он никогда раньше не целовался (10 лет назад в оздоровительном лагере для детей-инвалидов не считается), но стоило лишь начать – и он больше не мог оторваться. И откуда-то была уверенность, что он всё делает правильно.

Спустя какое-то время они отстранились, переводя дыхание. Мир вокруг вернулся, наполнился приглушёнными тенями и голосами. Они робко осмотрелись. Но никто, казалось, не видел магию, которую они только что сотворили. Как будто время замерло, а сейчас снова потекло своим чередом, и никто даже взгляда в их сторону не бросил.

Кир горящими глазами смотрел на Элину. Её вишнёвая помада размазалась, щёки раскраснелись, губы слегка припухли от поцелуев, и Кир почувствовал странную гордость за это, в прочем, тут же себя одёрнув. Он никогда раньше не видел её такой. Его взгляд скользнул ниже и зацепился за вырез её атласного пиджака. Лицо тут же обдало жаром. «Она надела его прямо на голое тело!», - со страхом и восхищением подумал он. Элина не отличалась эпатажностью, но было в её выходных (да и не только) образах что-то такое, что заставляло мысли смешаться. Его взгляд не укрылся от девушки.

- Эй, куда это вы смотрите, господин художник?! – притворно возмутилась она, легонько стукнув его по плечу. Кир вздрогнул и покраснел ещё сильнее. Элина тихо рассмеялась.

- Знала, что ты оценишь, - прошептала она ему на ухо, коснувшись волосами щеки. – И обязательно смутишься. Ты очень милый, когда смущаешься, но ещё прекраснее – когда ты забываешь об этом и действуешь.

- Как сегодня?..

- Как сегодня.

Кир улыбнулся. Впервые он улыбнулся открыто, искренне, с облегчением. Куда-то улетучились прежние мысли об инвалидности и непригодности для этого мира. Он притянул Элину к себе, снова поцеловал. Она отстранилась и заглянула ему в глаза:

- Не давай мне повода смущать тебя. Мне это слишком нравится.

Художник снова скользнул взглядом по вырезу пиджака девушки и опять румянец тронул его лицо. Он вздохнул. Это будет сложно. Элина засмеялась.

- Знаешь, однажды тебе всё равно придётся увидеть то, что под пиджаком, так что понемногу стоит привыкать.

Глаза Кира округлились, и он почувствовал, как пылает не только лицо. Да, она определённо не шутила про смущение. Она улыбнулась своей коварной улыбкой, сверкнула глазами и растворилась в полумраке зала. К Киру подошёл Вадим.

- Приведи себя в порядок и поехали домой, ловелас, - произнёс он с ухмылкой, разглядывая размазанную по лицу друга помаду. – Все уже расходятся.

- А ты…

- Всё видел во-он из того угла. Андрей тоже. Мы даже ставки делали, кто кого первый поцелует. Андрей поставил на Элину и проиграл в последний момент. Кто бы мог подумать, что ты так на неё накинешься!

- Я не накинулся! – возмущённо воскликнул Кир, подхватывая второй костыль. – Я сделал шаг! Должен был сделать и сделал!

- Так я ж не спорю. Сделал шаг, завоевал девушку, произвёл фурор на выставке, попил шампанского, жизнь прекрасна! Да ещё и другу с деньгами помог.

- Чего?..

- А ты думал, мы на интерес спорили? – хохотнул Вадим, пропуская его в дверях. – Нам сколько лет-то?

- Вы просто ужасны!!!

- Зато ты был на высоте, - подмигнул Вадим, примирительно хлопнув друга по плечу. – Нет, правда. Это было смело. И красиво.

- Вычту сумму, которую ты выиграл, у тебя из зарплаты, - проворчал Кир, выходя на улицу. – Подумать только! Ставки они делали… Нанял друга в менеджеры на свою голову…

Вадим улыбнулся, слушая удаляющееся ворчание молодого художника. Глубоко вздохнул. Ночь была ясной и тёплой, в кустах то и дело трещали сверчки. И от чего-то он был уверен, что теперь всё будет по-другому. Лучше. Ему больше не придётся беспокоиться за друга и пытаться его растормошить, вытащить погулять или заставить рассмеяться. Росток пустил корни и обратно семечком уже не станет.

- Ну ты там скоро? Я что, сам должен машину вести? Никакого уважения к людям с ограниченными возможностями!

Вадим усмехнулся, нажал на кнопку разблокировки дверей. Да, что-то всё же останется неизменным.

                ***
Кир Мераманци стоял перед зеркалом и одёргивал рубашку. Элина должна была вот-вот прийти, и он нервничал, замирая в сладком предвкушении. Он наконец-то решился рассказать ей о том, что нарисовал её портрет, а точнее серию портретов, и сегодня она придёт их посмотреть. Он думал, что после этой новости они никогда больше не увидятся, потому что Элина ненавидела свои портреты. «Никто меня не видит такой, какой я являюсь на самом деле! Они рисуют моё лицо и лепят его к совершенно незнакомому мне человеку, да даже лицо, если уж на то пошло, не моё! Просто какие-то черты похожи, и всё! Портрет же должен отражать суть человека, разве нет?!» - возмущалась она, когда Кир, ещё до своей прогремевшей на всю страну выставки, организованной Элиной и Андреем, попытался сказать ей, что она отлично получится на портрете. По правде говоря, это был неудачный намёк на то, что её портрет он давным-давно нарисовал. Идея пришла к нему после первого знакомство, а по мере того, как они работали вместе, она вылилась в серию эмоциональных портретов девушки. Он её так и назвал – «Эмоции». Он наблюдал за Элиной в работе, во внерабочее время, подмечал всё, что отражалось на её лице. И запоминал. Её лицо всегда виделось ему прекрасным, злилась ли она, смеялась, грустила или была безразлична ко всему. Он понимал, что смелости рассказать об этом ему не хватит, поэтому делал то, что умел лучше всего – рисовал. Но после того случая на выставке он не мог больше молчать и рассказал ей, на свой страх и риск. Андрей даже посоветовал написать завещание, но всё обошлось. На удивление всех, Элина обрадовалась и захотела взглянуть.
 
Вообще-то, это было не менее удивительно и для самой Элины, но от чего-то ей показалось, что на этот раз всё будет иначе. Она не расстроится, не разочаруется, не хлопнет дверью и не выйдет вон. Потому что она знала, где-то в глубине души, но знала, что Кир – один из немногих, кто видит её настоящую. И кто сможет в точности передать её суть, которую она сама так любила во всём искать. Они встречались уже несколько недель, и Элина чувствовала себя прекрасно и… спокойно. Она не принадлежала Киру, он не принадлежал ей, они были совершенно свободными, самостоятельными людьми, но оба всегда знали, что могут прийти друг к другу без приглашения и будут приняты, что для них друг у друга всегда найдётся место, кофе и чай с печеньем, новая история или предложение прогуляться. Они будут поняты и услышаны. Они чувствовали друг друга и чувствовали связь между ними, которая была не в тягость. Они были вместе и были порознь, и это был лучший союз, который только мог быть.

Элина улыбнулась своим мыслям. Кто бы мог подумать! Она и застенчивый художник. Не байкер с татуировками на всё тело, не бармен с сомнительной репутацией, не музыкант и не безрассудный сын бизнесмена. Художник. Тихий, но невероятно сильный внутри, стеснительный, но решительный, когда это нужно. Немного ворчливый, слегка ранимый, но открытый ей, умеющий шутить (оказывается!) и веселиться. Ей нравилось открывать его потихоньку. И ей нравилось то, что ей открывалось. Когда он сказал ей, бледнея от страха и заламывая пальцы, что нарисовал её, она сначала потеряла дар речи. Думала, что накричит на него, но с удивлением обнаружила, что улыбается. Может, правильный человек делает жизнь другого человека более… правильной? Показывает ему, что есть ещё один ракурс, который до этого момента ты не замечал. Да, наверное, так. Девушка смахнула волосы со лба, перебежала дорогу, придерживая длинную, с боковым вырезом, юбку, зашла в подъезд, поднялась по лестнице и постучала в дверь.

Кир закончил шнуровать свои неизменные красные кеды. В последний раз окинул взглядом свою мини-выставку портретов. Улыбнулся. Да, он определённо справился со своей задачей. Он смог увидеть её. И дело не только в том, что он влюблён. Он нарисовал эти портреты, потому что ещё не встречал людей, способных так ярко выражать эмоции. Он бы нарисовал её, даже если бы у них ничего не вышло. Даже если бы он не испытывал то, что испытывает. Хотя последнее вряд ли – он всё равно бы угодил в ловушку девушки с красными волосами. Художник усмехнулся. Как странно всё-таки повернулась жизнь! Месяц назад он и подумать не мог, что может быть кому-то интересен, кроме спонсоров и агенств. И уж тем более он никогда не думал о том, чтобы связать свою жизнь с кем-то, кроме Вадима. Что уж говорить про девушек… Но получилось всё в точности наоборот. Естественно, свободно и совсем не страшно. Ну, может быть чуть-чуть.

Кир не был безнадёжным романтиком, верящим, что любовь способна исцелить самые страшные раны и принести неимоверное счастье. Он был реалистом и слегка пессимистом. Он всё ещё не может ходить без костылей, он всё ещё немного стесняется, когда Элина в мягкой тени вечеров тянется к его губам, когда она касается его или прижимается к нему за просмотром фильмов. Его сердце всё ещё сильно бьётся, когда он внезапно, поддавшись порыву, притягивает её к себе и целует, когда берёт за руку или когда украдкой смотрит на неё, пока она не видит. Но это больше не кажется ему препятствием. Он больше не ощущает себя чудаком, он больше не отделён от мира, он в нём и открыт ему. Барьер пал и Кир вдохнул новый глоток своей жизни. Он мог быть собой и не стыдиться этого. Инвалидность – не порок, любил твердить Вадим. Кира это жутко злило, ведь его друг был спортсменом и мог делать больше любого среднестатистического человека. Но сейчас он, наконец, понял его слова. Он не знал, что ждало его впереди. Что ждало их всех. Но он был уверен, что их пути с девушкой с красными прядями не скоро разойдутся. Это не была эйфория или слепая любовь, какую любят показывать в фильмах. Это была твёрдая вера в себя и в человека рядом с ним.

Раздался стук в дверь. Кир подхватил костыль и повернул ручку.

На пороге стояла Элина. Она улыбалась.

- Привет.

- Привет.