Поздний вечер в Сорренто

   Андрей остановился в отеле «Лузитания» недалеко от городского парка, в котором под открытым небом проходил концерт одного известного итальянского композитора. Наспех поднявшись в свой номер на четвертом этаже, он на ходу скинул с себя одежду и полез в ванну под холодный душ. Прохладная вода мгновенно отрезвила его взволнованные чувства. Он вновь почувствовал себя сильным и способным на любые подвиги. Смотря на себя в зеркало, он впервые заметил седой волос на правом виске. Крепко ухватившись за него обеими пальцами, он изо всей силы выдернул его, бросил в раковину и открыл кран.
«Я старею в двадцать шесть лет, и меня это абсолютно не беспокоит» - подумал он, стоя на балконе и вглядываясь сквозь темные очки на пламенеющее в закатном блеске августовское солнце.
   Давно не приходилось Андрею любоваться таким красивым вечерним закатом. Ему вспомнились дни, проведенные на черноморском побережье прошлым летом. Он, Вера и Вадим ездили туда на неделю. Лежа на берегу моря, сквозь тонкую листву эвкалипт, он со сладостным чувством созерцал упоительный сочинский закат. Это было самое счастливое время в его недолгой жизни. Он со всей страстью любил Веру, свою бывшую однокурсницу. У него был замечательный друг Вадим, души в нем не чаявший. Надежный, смелый и преданный, он всегда был рядом – и в горе, и в радости. Но то, что произошло потом, разбило вдребезги это счастье, которое казалось Андрею таким крепким, и таким родным. Он не мог вспоминать случившееся без слез, без тихого мужского рыдания, без смертельной обиды.
   В одну прекрасную июньскую ночь, во время круиза по Волге, он застал Веру в объятиях Вадима в его каюте. Сердце Андрея выдержало, хотя он так много раз жалел, что оно не лопнуло. Застывший, с окаменевшим лицом, стоял он на палубе и смотрел в воду, когда к нему сзади незаметно подошел Вадим и вонзил в спину перочинный нож. Андрей потерял сознание и упал в холодную воду. Единственное, что он запомнил, падая вниз, было название корабля – «Надежда». Если не браконьерская лодка, случайно оказавшаяся в том месте в это время, сильное сердце Андрея заглохло бы в черных водах великой русской реки.
   Месяц пролежал Андрей в городской больнице города Астрахани. Почти каждый день его навещали мать и сестра, приехавшие из Петербурга на третий день после этого происшествия. На следствии Андрей не стал называть имени Вадима, а сказал лишь то, что, будучи в нетрезвом состоянии сам напоролся на нож и упал с палубы. Дознаватель из городского отдела полиции не очень ему поверил, но должен был закрыть это дело из-за отсутствия состава преступления.
   В первое время Андрей даже не мог ходить без посторонней помощи. Рана оказалась глубокой, и нож очень неудачно задел нервные окончания, идущие от спинного мозга. Но молодость и сила воли помогли ему встать на ноги и быстро пойти на поправку. Один Бог знает, как ему было тяжело пережить постигшее его горе. Его сосед по палате, человек уже старый, видя его всегда задумчивым, сказал ему однажды вечером, когда они сидели на скамейке:
 «Я не знаю, о чем вы думаете, молодой человек, но знайте, что выход есть из любой ситуации».
Андрей потом долго размышлял над этими словами.
«Из любой ли?» - иногда спрашивал он себя.
Его сердце обливалось кровью, когда он вспоминал Веру и Вадима…
«Как они могли, как?»
В середине июля его выписали, и он смог вернуться домой.
   Вскоре Андрей вышел на работу. Он уже два года работал менеджером в одном крупном рекламном агентстве. Но работать, как прежде, он не мог. Постоянно перед глазами появлялись образы Веры и Вадима. Как бы он ни старался о них не думать, ничего не получалось. Он слишком сильно любил Веру, чтобы так скоро забыть. Даже после случившегося он продолжал любить ее, как раньше. Мысль о том, что она теперь с другим человеком, такая же веселая и красивая, как прежде, до боли сжимала его уже успевшее разочароваться в жизнь молодое сердце.
   Он решил пойти к ней, сам не зная, зачем и о чем будет говорить с ней. Ему очень хотелось увидеть ее, посмотреть на ее красивые карие глаза, в которых он надеялся найти хотя бы искру той пламенной любви, которая когда-то сделала его самым счастливым человеком на свете. Но Веры не было в городе. Она уехала с Вадимом на отдых в Италию, за два дня до его возвращения из Астрахани.
   Тогда Андрей уволился с работы, продал машину, заложил свою квартиру на Невском проспекте и следом за ними отправился в Италию. Он летел туда, заранее зная, где там сможет найти их. Еще накануне отъезда он узнал от одной из подруг Веры, что они находятся в городе Сорренто.
   Приехав в Рим, Андрей сразу же отправился на железнодорожный вокзал, чтобы дневным поездом отбыть в Сорренто. Ни красота вечного города, ни красивые пейзажи по дороге, ничто ни производило на него никакого впечатления. Он думал о том, как бесчеловечно обошлись с ним лучшие люди его молодости. Когда он лежал в больнице Астрахани, не в силах стоять на собственных ногах, ему часто казалось, что то, что с ним случилось, есть не более, чем сон, страшный и бессмысленный сон. Но такие мысли быстро прошли. Это была реальность, от которой никуда не уйти и с которою нужно считаться. Он должен был найти в себе силы жить дальше.
   «Жить дальше? - мысленно повторял он себе этот вопрос, стоя у окна в вагоне поезда на пути в Сорренто, - Зачем? Что может быть на свете священнее, чем любовь и дружба? Если они предали, оставили меня, зачем тогда жить?»
   Андрей вышел на улицу. Был уже восьмой час. Люди, большей частью иностранцы, потоком возвращались из пляжа. Андрей поближе подошел к обрыву – под ним расстилался обширный песчаный берег, а за этим берегом виднелась синеющая даль упоительных вод Тирренского моря…
   На берегу было еще много людей, - в вечернее время вода становилась теплее, чем днем. Он медленно по ступенькам спустился к берегу. Чем ближе он подходил к морю, тем отчетливее становилась русская речь. Но Вадима и Веры  среди них не оказалось.
   В городском парке, где только что закончился концерт, тоже было многолюдно. Среди многочисленных ресторанов и увеселительных заведений на улице Корсо Италия выделялся ресторан с русским названием «Птица счастья». Его владелец, армянин по имени Карен, сказал ему, что по вечерам у него собирается много российских туристов.
- В нашем меню много русских и армянских блюд, - говорил самодовольно Карен, - круглые сутки звучит российская музыка, каждый вечер устраиваем танцы и другие развлекательные мероприятия.
Заметив в глазах Андрея тихую грусть, он добавил:
- Приходите и вы, обещаю, что скучно не будет.
   Андрей больше часа просидел на зеленой скамейке под липой у самых ворот парка. Он одновременно чувствовал и тоску, и радость. Мысль о том, что где-то в этом городе, быть может, даже совсем рядом с ним, есть Вера, вселяла в него жажду жизни. Давно ему не приходилось испытывать эти некогда привычные для него легкие, но в то же время приятные волнения любящего сердца. Только теперь он по-настоящему начал понимать, зачем он здесь, ради чего и ради кого. Раньше он просто любил Веру, не углубляясь в своих чувствах к ней и не пытаясь анализировать их. Теперь же, после долгой разлуки, день и ночь, думая о ней, он пришел к тому, что любит ее в тысячу раз сильнее, чем прежде.
«Люблю, но не прощаю!» - нашептывал ему голос внутри.
   Андрей узнал этот голос. Он часто слышал его в Астрахани. Сколько бессонных ночей он возмущал его израненную душу, его окаменевшее,  болящее, но не умершее сердце.
«Нет, отвечал он ему, этого не может быть!»
- Этого не может быть! – закричал он довольно громким голосом.
   Открыв глаза, он заметил, что сидящие на скамейках и прохожие оглядываются на него.
   «О Боже, что со мной происходит?!» - Андрей встал и быстро пошел к выходу из парка.
«Где это я читал, что один молодой человек после мучительных страданий застрелился, когда надежда на взаимность возлюбленной погасла? Ах да, Вертер. Страдания юного Вертера. Жаль, что не дочитал эту книгу».
   Он шел вдоль улицы по тротуару. Начало смеркаться. Зажглись фонари, и на улице стало светло, как днем. Со стороны пляжа доносилась веселая музыка, а где-то совсем близко стартовал салют… Сияющий разноцветными огнями счастливый Сорренто погружался в ночную жизнь.
   Ни Вадима, ни Веры в «Птице счастья» не было. Андрей попробовал расспросить о них бывших там туристов из России, но никто их не знал. Выйдя из ресторана, Андрей задумчиво направился в гостиницу.
«Что, если их здесь нет? Неужели это возможно? И почему я так слепо поверил подруге Веры, ведь могла же она солгать мне?» - думал он, стоя у памятника Торквато Тассо.
   В таких размышлениях добрел он до гостиницы. Он почувствовал, что сильно устал, - двое суток подряд ему спалось плохо. Кроме усталости, Андрей чувствовал и голод. Поднявшись в лифте на свой этаж, он вспомнил слова горничной о том, что на этом этаже есть хороший бар, где можно вкусно поесть.
   Ему принесли сэндвич и чашку чая. В баре, кроме него, было еще несколько человек. Тихо звучала музыка…
   Сквозь дремоту он услышал знакомый голос. Он узнал бы его из тысячи. Андрей открыл глаза. Он сидел за столиком, склонив голову на локоть левой руки, а в правой руке держал чашку. Медленно достав из кармана мобильный телефон, он положил его сбоку на стол и нажал кнопку…  Да, это была она! Рядом с нею сидел Вадим. Они весело о чем-то беседовали. Какие счастливые лица! Какая неподдельная радость в их глазах! Андрей никогда не видел Веру такой счастливой и жизнерадостной.
«Любила ли она меня вообще?» - Андрей глядел через экран своего Nokia на улыбающееся и сияющее от счастья лицо Веры.
   Они вышли. Теперь он знал, что Вера и Вадим тоже остановились в этой гостинице. Его сердце билось так сильно, словно он пробежал три километра. Придя в свой номер, Андрей не раздеваясь, как мертвецки пьяный человек, грохнулся на кровать. А сердце все не хотело успокоиться, все ныло и ныло, и с каждым ударом в нем накапливалась злость.

   На следующий день Андрей увидел их на пляже. Он сидел в беседке и сквозь темные очки всматривался, как Вадим в воде  качает на спасательном круге Веру; как они, держась за руки, выходили из воды; как лежащий на песке Вадим целует ее в губы. При каждом таком поцелуе у Андрея до боли сжималось сердце и ему становилось трудно дышать. Он нагнулся и закрыл лицо ладонями. Ему вспомнилось время, когда они впервые познакомились на вступительных экзаменах в Санкт-Петербургском Университете. Это было в сентябре 2002 года. Им было тогда по семнадцать лет… Через полгода они уже стали друзьями. А на пятом курсе он объяснился Вере в любви. Это была первая настоящая любовь в его жизни. А Вадим стал первым настоящим другом. Как истинные друзья, они вместе делили и горе, и радость, и победы, и неудачи. Он и представить себе тогда не мог, что они когда-нибудь станут причиной его мучительных страданий. Любовь и дружба – когда-то он верил в эти слова, верил в эти святые чувства, которые, как говорят, приближают человека к Богу. Но после предательства друга и любимой он разочаровался в них, и в его холодном сердце не осталось для них больше места. Увидев вчера Веру, ее беззаботное и счастливое лицо, он почувствовал к ней такую сильную ненависть, которая, если бы ее можно было превратить в разрушительную энергию, сожгла бы половину Соррента. Да, он считал, что любит ее, даже сильнее, чем прежде, но до тех пор, пока вчера не увидел ее в баре. Многое он перечувствовал за то мгновение, когда наблюдал за ней через сотовый телефон.
«Как она могла? Как?..» - неустанно спрашивал он себя.
   Любви больше не было. Стремительно бьющееся сердце как будто изгнало всю любовь и заполнило себя ненавистью. Под пленительным солнцем Соррента Андрей проснулся уже другим человеком. Для него теперь было важно одно – мщение.

   Вечером Андрей сидел в «Птице счастья». Он специально сел за самый крайний столик у окна, так как здесь, из-за слабого освещения, его не могли узнать. Было десять часов. Солнце уже скрылось, и сумерки только начали сгущаться над городом. Подул свежий ветерок. Далеко над морем сверкала молния. С запада на город надвигалась огромная дождевая туча. В воздухе запахло землей и песком. Предчувствуя сильный дождь, некоторые из плававших в море туристов начали выходить на берег, и, оглядываясь на запад, спешно одеваться. Андрей видел, как зашелестели листья фикусов бенджамина, растущих под окном. И крупные капли дождя начали стекаться по стеклу…
   Веселый Карен, поговорив со своим диджеем, взял микрофон и объявил, что сегодня особенный вечер, так как его ресторан посетит очень известный в Италии рок-музыкант, что будут сумасшедшие танцы, и пожелал всем приятного вечера и всевозможных удовольствий.
   Через полчаса зазвучала тяжелая рок-музыка. Начались танцы. Среди танцевавших Андрей разглядел Вадима и Веру. Он не заметил, как они вошли. Входную дверь, на которую он все время посматривал, заслоняли от него тела одетых в платья цвета солнца и блиставших в вихре танца молодых россиянок.
И вновь это лицо! Какое оно безмятежное, радостное, счастливое!
«Она никогда не смотрела на меня так, как смотрит на него. Никогда!» - думал Андрей, исподлобья, сквозь очки, вглядываясь на Веру, которая, то кружась, то отталкиваясь от Вадима, производила изящные танцевальные движения.
   Рок-музыка гремела, все разрастаясь. Казалось, что ей тесно в танцзале, и что она, с каждым вздрагиванием туго натянутых золотистых струн гитары рок-музыканта, изо всех сил старается вырваться наружу. Еще немного, и зал как будто взорвется, упадет крыша, разобьются стекла, и музыка стремительным броском пулей вылетит из «Птицы счастья» в небесную ввысь ночного Соррента.
   На улице давно шел дождь, и было прохладно. Но в ресторане стояла жара, несмотря на работающие кондиционеры. Андрей почувствовал, что слабеет и задыхается. В тот миг, когда он хотел встать и выйти на свежий воздух, раздался сильный грохот от ударов в барабанные установки и музыка стихла. Загремели аплодисменты. Какая-то блондинка с бокалом шампанского в руке и шатающейся походкой, подошла к его столику и бесцеремонно, невнятно бормоча под нос слова на непонятном языке и обхватив Андрея за шею, упала на его колена.
- Мсье… бонжур… - шептала она, улыбаясь. – Шершеля фам, - дама сделала попытку поцеловать его в щеку, но Андрей закрыл правой рукой ее пахнувший сигаретами и вином рот, приподнялся, осторожно посадил ее на стул и быстро пошел к выходу. Многие оглядывались на него… Дама с бокалом, не в силах уже встать, что-то кричала ему вслед…
   Андрей, держась за перила, стоял на лестнице у входа в ресторан. Почувствовав свежий порыв воздуха, он немного взбодрился.
   Накрапывали последние капли дождя. Ветер то усиливался, то медленно утихал. Шумел прибой…
Андрей заметил, что сзади него кто-то стоит. Обернувшись, он увидел ее…
- Зачем ты приехал сюда, Андрей? – спокойно спросила  Вера, подходя к нему. – Что ты хочешь изменить? Ведь ничего, ничего теперь не изменишь!
   На лице Андрея появилась легкая улыбка, - первый раз с того злополучного волжского круиза. Но она скорее походила на улыбку, застывшую на лице мертвеца, чем на обычную человеческую улыбку.
Андрей снял очки и взглянул на Веру, стоящую уже рядом с ним.
- Мне очень хотелось увидеть тебя, - тихим, дрожащим от волнения голосом отвечал Андрей, - посмотреть на твои предательские, ничтожные глаза, в которых раньше мечтал утонуть и падать вечно.
- Мы с Вадимом очень виноваты пред тобой, - умоляющим голосом сказала Вера, - ты страдал, я знаю об этом, но прошу тебя, ради того, что между нами когда-то было, ради Бога, в которого ты верил, и, надеюсь, еще веришь, постарайся простить нас.
- Ради Бога? Что ты о нем знаешь? Что ты вообще когда-нибудь знала о нем, Вера? Вы уничтожили меня, живым закопали меня в могилу. Посмотри на мои глаза! Видишь ли ты в них хоть что-нибудь, похожее на жизнь? Я не разочаровался в жизнь, Вера, это еще можно было пережить, я – погиб, я – живой труп, у меня нет будущего.
   Андрей был сильно взволнован. Его сердце билось настолько сильно, что ему даже в один миг показалось, что оно пробьет грудь и вылетит наружу. Вера отшатнулась от него на два шага. Он была поражена. Только теперь она по-настоящему поняла всю глубину тех страданий, которые они причинили ему. 
- Я не желала тебе зла, - сквозь слезы говорила она, - в ту ночь, если бы не удержал Вадим, я бросилась бы за тобой в воду. Две недели я ходила, ни жива, ни мертва, пока Вадим не сказал мне, что ты здоров и находишься в больнице. Я не могла приехать к тебе в Астрахань, - чувство вины сковывало мою волю, я не знала с каким лицом я войду в твою палату, и что буду говорить.
   Из глаз Веры хлынули слезы. Ее блестящие, с отблеском золотого слитка волосы развевал вновь разраставшийся ветер. Томительная для обеих пауза начала затягиваться. Минуты через две, кое-как успокоившись, она кинулась к неподвижно стоящему и смотрящему куда-то вдаль Андрею, обхватила его за шею, обсыпала его лоб горячими поцелуями и упала к нему на колени.
- Я любила тебя, Андрей, но в ту ночь я словно потеряла разум и не смогла устоять перед его соблазнами.
-Ты не только в ту ночь не устояла перед его соблазнами, - тяжело вздохнув, произнес Андрей, - я со вчерашнего дня за вами здесь наблюдаю. Нет, Вера, ты никогда меня не любила. А я был глупцом, не замечал это. Почему вы не открылись мне тогда? Почему не сказали, что любите друг друга и что я среди вас лишний? Неужели вы думали, что этим признанием причините мне больше страданий, чем раненого бросив меня в воду?
   В эту минуту дверь ресторана открылась, и на лестничной площадке оказался Вадим. Вера по-прежнему стояла на коленях. Андрей, с удвоенной ненавистью в глазах, смотрел на него…
Вадим все понял. Он подошел к Вере, приподнял ее с колен и сказал:
- Она ни в чем не виновата. Тебе нужен я, и если ты пришел отомстить, то я готов принять вызов на любых твоих условиях.
   Глаза Андрея загорелись, сердце вновь застучало, и в жилах закипела кровь…
   Еще мгновенье, и Андрей, возможно, бросился бы к нему и задушил бы его, но он сдержался. О, сколько ненависти было в этих печальных глазах! Какие великие муки должен был испытать человек, имеющий такие глаза! Как много страсти, больной страсти в них было! В его натянутых жилах чувствовалась какая-то непонятная, зверская сила.
Да, он сдержался, и никто никогда не узнает, чего ему это стоило.
   Вера, чуть дрожащая от волнения, видя, что накал страстей стихает, снова обратилась к нему, как в мольбе сложив руки:
- Прости нам наше счастье, Андрей, ради Бога прости!
- Бог, может, и простит, - как будто про себя прошептал Андрей, - но я, – никогда!
Сказав это, он сошел с лестницы и пошел в сторону моря.
Вера, обняв Вадима, смотрела ему вслед.
   Ветер несся по вершинам деревьев, качал траву, бил в лицо прохладными брызгами. Из ресторана доносилась песня российского певца Алексея Глызина «Поздний вечер в Сорренто»…

   Андрей спустился по лестнице на первый этаж, сдал ключи от номера и вышел из гостиницы. Внизу его ждало такси, - он собирался ехать на вокзал и вечерним поездом отбыть в Рим. Бросив сумку на заднее сиденье и придерживая  дверь, он посмотрел вверх на третий этаж гостиницы…
   Он почувствовал необъяснимую тоску, словно покидал родной дом и уезжал на далекую чужбину.
   «Что я оставляю здесь такого, - подумал Андрей, садясь в машину, - что мне так жаль расставаться с этим местом».
   Ответ сразу пришел на ум: «свою бывшую любовь» - говорил ему внутренний голос.
   «Каким я был счастливым, - сквозь слезы продолжал думать Андрей, положив голову на сиденье, - и где оно теперь, это долгожданное, но быстро ушедшее счастье».
   Был вечерний закат. Над морем, в голубом бескрайнем просторе, чуть ниже белых как сахар облаков, летели птицы. Последние лучи заходящего солнца осветили самые верхние этажи гостиницы «Лузитания»...
   Белый «Феррари» мчался по чистым, зеленым улицам Сорренто, унося на вокзал одного из самых печальных туристов в истории этого прекраснейшего европейского города.

   До прихода поезда оставались считанные минуты… Вокзальные часы показывали десять минут девятого. Андрей сидел на скамейке в зале ожидания. Но мысленно он был далеко – в парке возле Санкт-Петербургского Университета, где впервые познакомился с Верой…
   Он достал из кармана мобильный телефон и, вспомнив, что в нем есть запись, сделанная в баре гостиницы в день приезда, он быстро нажал нужные клавиши и открыл видеопапку…
   В душе Андрея словно произошло извержение вулкана, которого он до сих пор ценою больших усилий в себе подавлял.
   Поезд подъезжал. Объявили посадку. Андрей стоял на перроне, но не решался зайти внутрь. Он беспокойно оглядывался в сторону, где по его соображениям должна была находиться гостиница «Лузитания». Через несколько минут он остановил первое, попавшееся такси…
   На пятом этаже от ярко горящих неоновых ламп было светло, как днем. Из-за дверей доносились голоса, но в длинном и душном коридоре никого не было. Андрей подошел к двери с номером 312 и прислушался. Тишина. Осторожно дотронувшись до ручки, он понял, что она не заперта.
   Собравшись духом, сильный и решительный, как никогда в жизни, он бесшумно открыл дверь и вошел в номер…
   Вадим стоял на балконе с обнаженной грудью и смотрел в бинокль. Он не слышал, как сзади тихо, затаив дыхание, к нему подошел Андрей. Доставая в полутьме из кармана перочинный нож, очень похожий на тот, которого Андрей видел у Вадима в тот незабвенный день на Волге, он слегка коснулся им гардины, отчего та зашевелилась.
- А, ты уже вышла, Вера? – сказал Вадим, поднимая бинокль вверх и глядя на звезды. - Подойди сюда, я покажу тебе твою звезду.
…Вадим вздрогнул и тихо простонал. Нож ушел далеко в правый бок. Бинокль повалился на пол. Он задыхался и не мог дышать. Вадим сделал шаг, упал на колени и облокотился на стенку балкона, все еще издавая тихие стоны.
Андрей стоял как охотник, поймавший, наконец, свою неуловимую жертву.
Так продолжалось минуту…
   В ванной закрыли душ. Послышался голос Веры. Андрей спешно вытащил нож, отчего Вадим вскрикнул и выгнулся от боли, схватил его за плечи, потом за ноги и, подавив его сопротивление, изо всей силы выбросил с балкона…
   Обернувшись, Андрей увидел Веру, в халате, с распущенными волосами. Она закрыла дрожащее лицо руками, и застыла; по ее загоревшей шее стекались горячие капли слез. Одному лишь Богу известно, откуда у нее взялись силы сдержать внутренний и очень мощный эмоциональный взрыв. Она тихо заплакала…
   Андрей вытер платком алую кровь с ножа, сунул его обратно в карман и произнес, сильно волнуясь:
- Я поступил с ним не более жестоко, чем он со мной. Бросая меня в воду, он хотел моей смерти. Я случайно выжил, но к жизни так и не возродился. Я потерял все – и свое прошлое, и свое будущее. А главное, тебя, - свою единственную любовь. Теперь я точно знаю, что все это время я жил лишь одной надеждой – надеждой на мщение. Я отомстил, и ничто больше не удерживает меня в этой жизни.
   Вера открыла лицо и красными, чуть воспаленными от слез глазами взглянула на него…
   Нет, она видела не того Андрея, которого она когда-то любила, даже и не того, перед которым она стояла вчера на колени. Она увидела мертвеца, иссохшего, почерневшего, с помутневшими глазами.
   Это был живой труп, который уходя, обернулся у двери и еле слышно, изменившимся голосом произнес:
- Поздний вечер кончился, наступила ночь…