Цыгане

Веселоярск 1963 г. Весна, конец апреля. Снег уже сошёл и только в тени лежали серые холмики! Мы, ребятишки, начали искать сухое место, чтоб поиграть в ножички, в чижика, в лапту! Сошлись на том, что надо идти в начало нашей Луговой улицы. Там когда-то протекал Алей, затем русло изменилось на восток и здесь осталась огромная заводь- гектаров 10 или поболее. Раньше там  была пристань - приплывали купцы с низовья, с Барнаула.
Мы быстро убрали ветки, небольшие топляки. Весной  своенравный Алей разливался и все заполнялось водой, а на севере были два Хутора - Кумий хутор и просто - Хутор. Их в половодье от Веселоярска отрезала вода. Уже прошёл обед, мы играем - нас было примерно пацанов 20, с  улиц Луговой и Ленина. Семьи были большие - и по пять, и по восемь человек, самое большое прибавление попало на 1946 --1959. Вдруг мы услышали стук подкованных копыт. Подняв голову увидели 10 всадников. Какие-то необычные были эти всадники - в шляпах и шелковых рубашках, ярко красных , зеленых и синих! Мы такого не видали никогда! Цыгане! С любопытством начали за ними наблюдать. Они доехали до самого узкого места и, осадив лошадей, внимательно всматривались в это поле , громко разговаривая на непонятном нам языке. Но не на казахском , мы тот разговор слышали с Тарска и Казбека, когда они приезжали в наши магазины . Направив лошадей вниз, спустились еще ниже и поехали по полю, вглядываясь в растительность. Там росли Конский щавель, подорожник, дудки и конечно,лопухи. Ещё переговариваясь, они вернулись на насыпь и неспеша поехали в сторону Казахстана. Мы,бросив все игры, рванули вслед за ними, и, пробежав метров 200, увидели вереницу кибиток. Кони были запряжены парами в сани и эти сани, наезжая на щебень, издавали такой душераздирающий звук, что выступала  «гусиная кожа». Детвора-цыганята бежали рядом с кибитками. Стоял такой шум и гам и их непонятный язык. Когда лошади тащили сани, то из под полозьев, обитых железом, летели искры. Вот подъехали к тому месту, где верховые съезжали в низ на разведку, И первая кибитка спустилась в кювет и  сразу послышалось шипение раскалённого металла и вырвался пар , совсем как у паровоза. Мы не отставали ни  на шаг. Они выехали все на центр поля и поставили кибитки в круг! Начали распрягать лошадей - у них из под хомута и шлеи падали хлопья пены! Верховые начали снимать седла, лошади были упитанные настолько, что не было видать хребта. Посмотришь сзади, а круп лошади был В образный. У нас таких упитанных лошадей не было конечно. Цыгане кормили их хлебом! Быстро поставили треноги, по-моему штук семь, а пацанята начали собирать сушняк для разведения костров. Лошадей привязали к кибиткам как можно выше, чтоб они не смогли лечь, вытащили из кибиток ложки, чашки, поварешки и с десяток кур, связанных по ногам. Нас спросили - где можно взять воды. Мы взяли ведра и пошли к колодцу, он был метров 10 глубиной. Доставали воду при помощи «журавля». Воду они налили в котёл, на один из костров положили железный лист, достали из кибитки две квашни теста, которое уже лезло через верх. Наверное его поставили  на выезде из Семипалатинска. Старая цыганка спросила - а есть у вас дома картошка? У каждого в погребе было засыпано тон по семь этой картошки. Она сказала, что они купят. Мы побежали по домам за картошкой, а цыганка вслед закричала,чтоб мы взяли  ложки.
Вернулись мы, высыпали картошку.Их было много и они быстро помыли и почистили картошку. Старая цыганка что-то крикнула своим -смотрим,а они тащат ящики из посылок штук 10 наверное. Мы всё смотрим, а там сухая домашняя лапша. У нас дома эта лапша была нарезана узенькими полосками, у них же широкие полоски - что мелочиться ,так быстрее начикать. Закинули картошку и всех кур, уже ощипанных и на костре осмолённых. Нам предложили сгонять лошадей на Алей, чтоб искупать и напоить. И мне досталась лошадь такая, что когда я залез на неё, то пришлось сидеть на шпагате,как Волочкова , до того была широкая спина. А ехать было одно удовольствие - хребта вообще не чувствовалось. Это на наших колхозных лошадях когда скачешь,всю попу отобьёшь и потом прикладывали подорожник,чтоб скорее зажило.
Пригнали лошадей,их цыгане стреножили и отпустили пастись.
Лапша уже была готова и из теста на железном листе нажарили гору лепёшек, они были такие тоненькие, со вздувшимися пузырями. Совсем как дома, когда оставалось тесто для лепки пельменей, то мы на плите жарили их без масла и сала. Нам налили всем супа. Он был наваристый, покрытый толстым желтым жиром и пахло вокруг дымком и суп весь пах дымком. Мы  с замиранием смотрели на цыган -  они для нас были как индейцы.  Мы сидели прям на траве, поставив чашку одну на двоих и на наши босые ноги от костра то и дело выскакивал уголёк и попадал прямо между пальцев. Пришлось быстро оценить  обстановку, нарвать лопухов и накрыть ими ноги. Вдруг нас ослепили фары мотоцикла с коляской Ирбит - это участковый, фамилия его Захаров была. В люльке сидел с трёхлинейкой и примкнутым штыком рядовой милиционер. Все притихли. Он  спросил - кто Баро? Мы впервые услышали это слово. Тяжело встал грузный старый цыган, в углу рта торчала, как приклеенная трубка и он даже ел, не вынимая ее изо рта! Захаров попросил документы на лошадей.
-У вас чертей, я знаю, нет никаких документов. Сейчас начнёте врать и клясться всеми святыми и детьми, что только вчера у вас сгорел дом и документы в нем! Знаю я вас шельмецов!
Проверив документы,спросил откуда и куда путь держат. И тут вдруг на глаза попались мы, местные пацаны. У всех были выгоревшие волосы и царапины  на ногах.
- А эти шельмецы как к вам попали?Тут вскочили все цыганки и начали креститься, обнимая нас - мол это наши дети, заголосили они! Мы перетрухнули. Конечно романтика - ни в школу не надо ходить, ни картошку копать, будь она не ладная. Но променять вдруг своих родителей? И нам уже и ненужна была эта романтика, мы, не сговариваясь, задали такого стрекача, что мама не горюй! Никто бы нас не смог догнать, а бежать было тяжко - пузо было битком до отвала набитое лепёшками и придавленное этим золотистым супом! Позади послышался дружный хохот,хохотали и милиционеры, и цыгане! Добежали к своим домам, а там на лавочках ждали нас родители с охрипшыми и сорванными голосами - они нас долго искали. Послышался свист лозинки - это тоненькая веточка лозы и, если ударить по голой попе, да ещё с протягом, то наша нежная кожица тут же краснела. Послышался глухой шлепок - это у кого-то из родителей пошёл в ход ремень, кожаный, армейский, привезённый с ВОВ ремень. Родненький мой ремень, я согласен, чтоб меня и сейчас повоспитывали этим ремнём, лишь бы живы были родители !
12.07.2021  Красноярск