Амонашвили. Часть 15. Искусство семейного воспитан

 стр 100-104
– Земная жизнь есть отрезок пути восхождения в совершенствовании. Из этих
допущений я делаю вывод:
– Ребенок есть явление в нашей земной жизни.
– Он, есть носитель своего предназначения, своей миссии.
– В нем заключена неограниченная энергия духа. Это есть духовный аспект ребенка.
В чем же заключается аспект земной природы?
Природа дарит ребенку тело, которое есть инструмент души. Вообразите, что перед
вами лежит скрипка, сотворенная самим Страдивари. Мы знаем, что в ней лежат все
прекрасные звуки и мелодии, даже те мелодии, для которых еще не родились композиторы.
Но сама скрипка, которая совершенна, озвучивать мелодии не может. Нужен исполнитель,
который без скрипки тоже ничего не сделает. Он возьмет скрипку, приложит к
подбородку, закроет глаза, и с помощью правой руки, в которой будет держать смычок, и
пальцев левой извлечет из божественной скрипки божественную мелодию. Так вот, этот
исполнитель есть душа, а скрипка – тело. И чтобы тело могло стать совершенным, так
же как дерево, из которого мастер творил скрипку, земная природа заложила в ребенке три
мощнейшие естественные страсти:
страсть к развитию,
страсть к взрослению,
страсть к свободе.
Вот кто есть наш ребенок. И не земная природа доверяет нам ребенка на воспитание,
а Творец всего. Потому воспитатели детей есть соработники у Бога.
Поверить Локку, что он «чистая доска», на которой можно написать все, что
вздумается взрослому? Или же, может быть, предпочесть точку зрения Руссо, гласящую, что
ребенок – это воск, из которого можно вылепить человека любой формы и сути?
Этому теперь могут поверить только наивные. Не был и не существовал живой Эмиль,
вылепленный из воска, как нет и детей – чистых ходячих досок. Будь это так, без труда
придали бы мы миллионам мальчиков и девочек нужную форму, воспитание не стало бы для
нас особой проблемой.
Ребенок – не аморфная масса, а существо, таящее в себе силы, равных которым не
сыскать на всей нашей планете.
Сила низвержения Этны?
Сила Ниагарского водопада?
Сила движения Земли вокруг Солнца?
Не надо перечислять: только одна сила, затаенная в ребенке, сила духа, разума и
сердца, если ее довести до совершенства, станет сверхсилой, способной преобразовывать,
обогащать, украшать все вокруг – и на Земле, и в Космосе, и в себе.
Дремлющие в ребенке силы будут пробуждаться постепенно: сперва он начнет
ощущать, затем – узнавать, а далее и одновременно – радоваться, ходить, говорить,
запоминать, наблюдать, общаться, усваивать и, как величественный венец всему этому –
мыслить, преобразовывать и созидать.
Но суть в том и заключается, что ребенок сам, какие бы силы ни таились в нем, ничего
не сможет развить в себе, не сможет встать даже на ноги, не говоря уже о возвышении до
человека. Совершить чудо: сделать, воспитать, создать из него человека – дело рук самого
человека, и в первую очередь пап и мам...
Улыбка есть загадочное явление в жизни людей. Недавно я написал маленькую книгу –
«Улыбка моя, где ты?». Позволю себе привести здесь сочиненную мною легенду об улыбке.
Я смотрю на своего сына, которого только что распеленали, мокрого и испачканного.
Он болтает ручками и ножками и весь измазался. «Фу!» – говорит мама и боится дотронуться
до него. Я отворачиваю нос. А бабуля, сияя от блаженства, берет его на руки и нежно
опускает в ванночку с теплой водой. Она уже приступает к воспитанию внука. Какое там

«фу» – я засучиваю рукава и тоже приступаю к воспитанию, мама включается тоже – стелет
постель, а затем садится в кресло и готовится накормить своего первенца.

Улыбка

Мягко сказано – готовится.
Ты когда-нибудь пил молоко, смешанное с кровью? Не удивляйся, не торопись
отрицать.
Мать готовится – она стискивает зубы, глаза наполнены слезами; дрожащими руками
она достает грудь, сосок которой как бы рассечен ножом, из раны выступает кровь.
Маленький акселерат, только что наслаждавшийся в теплой ванночке, завернутый в
чистые пеленки, теперь начинает пищать: он голоден, как волчонок, ему надо есть, ему надо
прибавлять в весе каждый день, он повышает голос и сразу, как только вцепится губами в
сосок, умолкает. И вскоре из надутого рта начинает сочиться красновато-желтая жидкость.
Мама стонет, кусает себе губы, из ее глаз теперь уже потоком льются на твое личико слезы,
все ее тело начинает вздрагивать от приступа. Но руки ее как бы приобрели сознательную и
самостоятельную жизнь, бережно тебя качают и отирают твое мокрое от маминых слез лицо.
Ты насытился и заснул. Руки укладывают тебя в постель.
Ты чуть потягиваешься. На твоих губах, как бы изнутри, появляется удивительно
мягкая, удивительно нежная первобытная улыбка. Она играет в течение всего секунды –
двух, а затем опять возвращается вовнутрь и исчезает. Как будто она у тебя единственная, и
ты ее бережешь.
Об этой улыбке известно очень немногое. Утверждают только, что она, эта первая
улыбка, так неожиданно и беспричинно озаряющая лицо младенца, тоже унаследована от
природы, от матери.
Во что она нас посвящает? А что если она намекает, как строить воспитание? Загадка.
Я лично принимаю ее как символ права детей радоваться жизни.
Догадки наши не рассеивают таинство Первой Улыбки младенца, она остается
загадкой. И пока она есть загадка, пока наука не в состоянии ее разгадать, воспользуюсь
случаем и сотворю миф о происхождении Улыбки.
Вот мой миф.
Это было давно, очень, очень давно, когда люди еще не умели улыбаться...
Да, было такое время.
Жили они грустно и уныло. Мир был для них черно-серым. Блеск и величие солнца они
не замечали, звездным небом не восторгались, не знали счастья любви.
В эту незапамятную эпоху один добрый ангел на Небесах решил спуститься на Землю,
воплотиться в тело и испытать земную жизнь.
«Но с чем я приду к людям?» – задумался он.
Ему не хотелось прийти к людям в гости без подарка.
И тогда он обратился к Отцу за помощью.
– Подари людям вот это, – сказал ему Отец и протянул маленькую искру, она
светилась всеми цветами радуги.
– Что это? – удивился добрый ангел.
– Это Улыбка, – ответил Отец. – Положи ее себе в сердце и принесешь людям в дар.
– И что она им даст? – спросил добрый ангел.
– Она принесет им особую энергию жизни. Если люди овладеют ею, то найдут путь,
по которому утверждаются достижения духа. Добрый ангел вложил удивительную искру в
сердце свое.
– Люди поймут, что рождены друг для друга, откроют в себе любовь, увидят
красоту. Только им нужно быть осторожными с энергией любви, ибо...

И в это самое мгновение добрый ангел спустился с Небес на Землю, то есть
воплотился в тело, то есть родился, и он не дослушал последние слова Отца...
Новорожденный заплакал. Но не потому, что испугался темной пещеры, угрюмых и
еле различимых лиц людей, с недоумением глазевших на него. Заплакал он от обиды, что не
успел дослушать, почему людям надо быть осторожными с Улыбкой. Он не знал, как быть:
подарить людям принесенную для них Улыбку или утаить ее от них.
И решил – извлек из сердца лучик искры и посадил его в уголке своего ротика. «Вот вам
подарок, люди, берите!» – мысленно сообщил он им.
Мгновенно пещеру осветил чарующий свет. Это была его Первая Улыбка, а угрюмые
люди увидели Улыбку впервые. Они испугались и закрыли глаза. Только угрюмая мама не
смогла оторвать глаз от необычного явления, сердце ее зашевелилось, а на лице отразилось
это очарование. Ей стало хорошо.
Люди открыли глаза, их взгляд приковала к себе улыбающаяся женщина.
Тогда младенец улыбнулся всем еще, еще, еще.
Люди то закрывали глаза, не выдерживая сильного сияния, то открывали. Но наконец
привыкли и тоже попытались подражать младенцу.
Всем стало хорошо от необычного чувства в сердце. Улыбка стерла с их лиц
угрюмость. Глаза засветились любовью, и весь мир для них с этого мгновения стал
красочным: цветы, солнце, звезды вызвали в них чувство красоты, удивления, восхищения.
Добрый ангел, который жил в теле земного младенца, мысленно передал людям
название своего необычного подарка, но им показалось, что слово «улыбка» придумали они
сами.
Младенец был счастлив, что принес людям такой чудодейственный подарок. Но
иногда он грустил и плакал. Маме казалось, что он голодный, и она спешила дать ему грудь.
А он плакал, потому что не успел дослушать слово Отца и передать людям
предупреждение, какую им нужно проявить осторожность с энергией Улыбки.
Так пришла к людям Улыбка.
Она передалась и нам, людям настоящей эпохи.
И мы оставим эту энергию последующим поколениям.
Но пришло ли к нам знание, как нам нужно относиться к энергии Улыбки? Улыбка
мощь несет. Но как применять эту мощь только во благо, а не во зло?
Может быть, мы уже нарушаем некий важнейший закон этой энергии? Скажем,
улыбаемся фальшиво, улыбаемся равнодушно, улыбаемся насмешливо, улыбаемся злорадно.
Значит, вредим самим себе и другим!
Нам нужно немедля разгадать эту загадку, или же придется ждать, пока не
спустится с Небес наш добрый ангел, несущий полную весть об энергии Улыбки.
Лишь бы не было поздно.

Вулкан

Может быть, ты живешь вне времени? Может быть, вокруг тебя создано особое,
неизвестное нам доселе время и пространство? За несколько месяцев, за три-четыре года ты
совершаешь титанический марафонский бег. Каждый день, каждая минута и секунда,
действующие в твоем поле развития, сулят удивительные изменения и новообразования.
Так прессуется время только на киноленте, только во сне, только в воображении:
секунды равняются часам, минуты – дням, часы – месяцам, а дни – годам.
Однако моя фантазия, чувствую, подводит меня: эти первые месяцы, первые
три-четыре года развития ребенка в действительности равны миллионам лет развития
человечества. Ведь я, глядя на своего сына, становлюсь свидетелем удивительного явления,
дошедшего до меня из тысяч горизонтов времени. Я свидетель того, с какой гармонией

природа-мать за миллионы лет бесконечных стараний заложила в первые три-четыре года
жизни ребенка суть своего кропотливого созидательного труда, суть самой себя.
Уму непостижимо!
Можно ли переставать восхищаться этим зрелищем, сколько бы миллионов раз ни
повторялось оно перед нашим взором!
Я – как часть природы, ее суть, ее венец, я как папа, как мама, как творец и человек
среди подобных мне людей, спешу стать соучастником природы – созидать Человека,
превосходящего меня и предназначенного людям.
В тебе пробуждаются силы.
Так же начинает пробуждаться вулкан.
Вокруг тебя все начинает сотрясаться, как вокруг вулкана.
Люди боятся землетрясения, извержения вулкана.
Папы и мамы тоже боятся, когда их ребенок начинает извергать свои силы.
Из многих квартир можно услышать несуразные вопли разболтанной педагогики:
«Нельзя... нельзя... не трогай... угомонись... не бросай... не ломай... вылезай немедленно...
угомонись... угомонись... Ой!»
Тысячи детей в тысячах квартир как бы сговорились между собой: они одновременно
могут зацепиться за скатерти, накрытые в честь гостей, потянуть их за собой, и в доме
раздастся такой грохот, что соседи этажом ниже с ужасом схватятся за головы. Мамы придут
в отчаяние, папы раскроют ладони правой руки, готовясь свершить правосудие, бабушки и
дедушки мигом встанут на защиту своих внуков. А те в это время могут ликовать,
торжествовать, хохотать до упаду.
«В ребенке злое начало», – поспешат прокомментировать некоторые.
«Надо заглушить это начало», – поспешат посоветовать другие.
Я не могу представить себе, что случилось бы с вулканом, если бы люди закупорили
его в кратер и лавина не смогла бы извергаться из него. Но я вполне отчетливо могу
предвидеть, основываясь на научных знаниях, что может произойти с ребенком, если папы и
мамы будут воспитывать его, предварительно связав ему руки и ноги. Силы, стремящиеся к
извержению, приглушатся, бессильными станут не только руки и ноги, но и ум. Развяжи года
через два воспитанного таким образом ребенка – и ему, возможно, никогда не вздумается
кубарем скатиться с горы или усовершенствовать жизнь.
Какое там злое начало! Ребенок стремится, сам этого не понимая, развивать свои
возможности, умения, способности, которыми так щедро одарила его природа.
Он ищет среду, заполненную трудностями. Он чувствует – ему необходимы трудности,
именно трудности. Он неугомонен. И вдруг...
Он кладет игрушку в рот. – «Брось, тьфу-тьфу!»
Он лезет под кровать. – «Вылезай!»
Он залезает на диван, чтобы спрыгнуть с него. – «Слезь!»
Он пытается опрокинуть стул. – «Не смей!»
Он бегает по комнатам, ведя за собой паровоз и пыхтя, как паровоз. – «Хватит!»
Пытается разобрать заводную игрушку. – «Нельзя!»
Задает вопрос за вопросом: почему? кто? что? – «Замолчи!»
Как быть с бабочкой? Может быть, оторвать ей красивые крылышки, чтобы она не
утомляла себя своими полетами от цветочка к цветочку и не портила эти цветы?
Меня пугает и индифферентность некоторых пап и мам, разрешающих ребенку делать
все, что ему вздумается – «Пусть!».
Ребенок рвет красочно оформленную книгу. – «Пусть!»
Ломает красивую вазочку. – «Пусть!»
Отрывает голову кукле. – «Пусть!»
Дергает маму за волосы и визжит. – «Пусть!»
И воспитываются дети в очень многих семьях под давлением всезапрещающей

императивности взрослых или всеразрешающей хаотической дозволенности.
«Дети оказались в империализме взрослых. Надо их спасать!» – негодуют некоторые
теоретики и призывают к священным крестовым походам за освобождение детей. Да,
империализм надо ломать и низвергать. Но нужно остерегаться и того, чтобы взрослые не
оказались под диктатурой детей.
Диктатура взрослых, царящая во всезапрещающем волевом воспитании, или диктатура
детей, расцветающая во всеразрушающем хаосе, несут одинаково горькие плоды –
разрушенную судьбу ребенка. Тут нельзя искать золотую середину. Между императивным и
вседозволяющем воспитанием середины нет. Есть только единственно правильный подход к
воспитанию – гуманный.

Развитие

Зачем ребенку трудности?
Как зачем? Чтобы преодолевать их.
Зачем же создавать трудности, а затем преодолевать их? Нельзя ли без них?
Нет, нельзя.
Трудности в физическом, умственном и духовно-нравствен-ном развитии ребенка – это
ступени, преодолевая которые он поднимается на пьедестал человечности. Ребенок
чувствует – ему необходимо укреплять свои силы и задатки в преодолении трудностей. А
нам необходимо готовить ему эти ступени, каждая из которых будет побуждать к
деятельности его физические и духовные задатки.
Я расстилаю ковер, и мы с сыном садимся на него. Я выбираю цветную пластмассовую
игрушку и кладу ее на ковер подальше от него. Он без особого труда подползает к ней,
мигом овладевает ею – и тут же сует в рот. Затем забрасывает ее под кровать.
Я беру другую игрушку и кладу ее еще дальше, чтобы труднее было до нее добраться.
Но расстояние оказалось слишком уж большим, и у него, возможно, пропал бы всякий
интерес к игрушке, не придвинь я ее чуть ближе. Он возобновляет наступление, а я измеряю
расстояние от первоначального его места на ковре до игрушки. Это «зона ближайшего
развития» в ползании за овладение игрушкой. Так постепенно я буду отодвигать игрушку все
дальше и дальше...
Сын подрастает – ему полтора года. На том же ковре мы боремся. Он любит борьбу с
отцом. Потеет, пыхтит, но не отступает. Я чувствую, как напрягаются его мышцы, заставляю
крутиться, падать, может быть, причиняю даже боль. Он ликует, он победил, но ценой каких
усилий, знаю лишь я. С каждым разом я усложняю его путь к победе. Он огорчается, когда
падаю сразу. Нет, он не хочет, чтобы победа досталась ему без труда, без усилий...
«Ну, прыгай, прыгай же, не бойся!» Он стоит на диване. С маленького стульчика он
уже прыгает свободно, но спрыгнуть с дивана пока не осмеливается. «Прыгай же, не бойся!»
Он спрыгнул и упал. «Ничего, ничего. Давай еще!» Он опят падает, но радуется. Рекорд
повторяется. Надо увеличить высоту... А может быть, дать ему попробовать
завтра-послезавтра спрыгнуть со стола?
«Давай побежим, кто быстрее!» Парк большой. Места хватает. Мы бежим, то я
обгоняю его, то он меня, попеременно. Вижу, он устал. Мы падаем на травку и начинаем
кувыркаться. Завтра-послезавтра надо будет усилить темп и удлинить расстояние.
«Не хочешь залезть на дерево?» Ему пять лет. Он пробует. Не получается. Я помогаю.
Каждый раз, проходя в парке мимо того дерева, он пробует забраться на него. Победа!
У нас поход в ущелье. Там много камней, больших и маленьких.
«Давай строить башню!» Он рад. Мы тащим камни, большие и маленькие, аккуратно
укладываем друг на друга, чтобы четырехугольная башня не развалилась. Устали. Надо
пообедать. В другой, в третий раз возвращаемся туда же достроить башню. На вершине
устанавливаем флажок. Высока и красива наша башня, она нравится всем, кто проходит

мимо.

Гонзик

Очень сожалею, сын мой, что мы из-за нашей безалаберности потеряли одну
интересную книжку, которая так сильно повлияла на тебя. Я не помню автора и названия
книги, зато помню ее героя, подружившегося и породнившегося с тобой. Он сходил со
страниц книги, играл с тобой, вы вместе устраивали в квартире ералаш или же помогали
маме, бабушке полить цветы, переставить стул, принести корзину, достать стакан.
Этот чешский мальчуган, этот Гонзик не давал тебе покоя.
Мы садились обедать. Ты звал Гонзика. Бабушка раскрывала книгу с чудесными,
захватывающими, смешными похождениями забавного шалуна. Они были все в красочных
картинках. Бабушка начинала читать тебе надписи под картинками, ты смеялся, радовался,
слушал внимательно.
Гонзик тоже сидел за столом.
«Видишь, как он аккуратно ест! – говорит бабушка. – Ешь и ты аккуратно. Давай
покажем Гонзику, как мы раскрываем рот... жуем...»
Да, надо показать Гонзику, что мы тоже умеем сидеть за столом, благодарить за обед.
«Видишь, как твой Гонзик умывается! – продолжает бабушка. – Смотри в зеркало, на
кого ты похож. Давай умоемся, а то Гонзик обидится».
Да, нельзя обижать Гонзика, надо умываться.
«Смотри, какой он вежливый, будь таким!»
Надо поблагодарить за обед так же, как Гонзик.
Но Гонзик ведь был и пиратом, он завладел необитаемым островом.
Ты из стульев устраиваешь в квартире корабль,
Ты из стульев устраиваешь в квартире корабль, это и есть необитаемый остров.
Хотя тебе объясняют, что забираться на застеленную кровать нельзя, это тебе уже
непонятно – ведь Гонзик тоже забрался на кровать!..
Бабушка привела тебя из парка, ты промок до ниточки. Осень. Холодно.
В чем дело? Разве дождь на улице?
«Объясните вашему сыну, что он Паата, а не Гонзик... Нельзя же делать все, как
Гонзик... Он взял и прыгнул в бассейн, как Гонзик!»
Тебе холодно и ты жалеешь, что прыгнул в бассейн, обещаешь, что больше не будешь.
А когда наступает ночь и пора ложиться, ты начинаешь протестовать.
«Но Гонзик ведь тоже ложится спать в это время!»
Железная логика. Ты ложишься и укрываешься, как Гонзик, и зовешь к себе Гонзика.
Ты забираешь книгу под одеяло и скоро засыпаешь. Жизнь продолжается и во сне, и поэтому
в другой комнате до нас доходит твой отчетливый тихий голос: «Гонзик... Любимый... Я
люблю тебя, Гонзик!»
Поэтому мама и прозвала тебя Гонзиком, и ты долго играл в Гонзика: был умным и
глупым, как Гонзик, добрым и озорным, как Гонзик, вежливым и диким, как Гонзик.
Наверное, все экземпляры книг о Гонзике давно уже протерлись, тысячи детей десятки
тысяч раз переиграли своего героя, сдружились с ним.
Нет таких книг в магазинах? Трудно их достать? Поищите хорошенько, папы и мамы,
обойдите книжные магазины, и букинистические тоже, а то ваши дети обеднеют без
хороших книг с героями-озорниками!