Амонашвили. Часть 18

 
Стр  117 - 124.Искусство семейного воспитания
 Книги

Школьные дни радовали тебя. Изменилась жизнь, появились новые товарищи, новые
заботы. Твой статус в семье стал другим – ты школьник, ты ученик, ты уже взрослый. Твой
статус изменился не столько формально, сколько по существу: мы отдавали должное тому,
что ты у нас уже школьник, и обращались с тобой как с серьезным мальчиком, имеющим
свои обязанности...
В школе праздник «подготовишек». Ты принес нам красочно оформленный
пригласительный билет, в нем ты сообщал нам: «Мои любимые мама и папа! Мы закончили
изучение всех букв. Теперь я смогу сам читать книги и буду много читать. Приглашаю вас на
наш праздник Букваря».
Праздник получился на славу. Было много мам, пап, бабушек и дедушек, сестер и
братьев. Ваши танцы, песни, декламация очаровали нас, и мы аплодировали с восхищением.
Дома торжества продолжались. Все соседи узнали, что наш Паата научился читать и
писать, они поздравляли и тебя, и нас. Мы с благодарностью принимали поздравления, и ты
видел, ощущал, как мы гордились тем, что наш сын перешагнул первый важнейший, может
быть, самый важный рубеж в познании.
Что значит уметь читать и писать? Нельзя смотреть на это величайшее открытие
человечества упрощенно. Письмо и чтение придумано вовсе не для развлечения. Оно такое
же орудие в жизни человека, какими были впервые укрощенный огонь, первые каменные
топоры, первый деревянный плуг, первое колесо, первый паровой двигатель, первая вспышка
электрической лампочки, первый трактор, первый телевизор, первый атомный ледокол,
первый спутник Земли, первый космический корабль.
Умение владеть грамотой – это универсальное умение для постижения всех наук, оно –
наука о хранении и обогащении культуры и цивилизации, о пользовании их плодами. Оно –
крылья для человека, помогающие ему залетать в прошлое и будущее, общаться с
поколениями прошлого и грядущего. Оно – глаза человека, направленные на постижение
своей души, собственного «я». Чтение – опора духовной жизни людей, письмо – форма
проявления заботы о будущих поколениях.
Современный человек, человек будущего не может жить без книги. Чтение в его жизни
– это важнейший способ восхождения, самосовершенствования, самообразования.
Так я смотрю на умение читать и писать, потому и радовался тому, что ты овладел этим
волшебным даром человеческой природы. Но владеть даром – это еще не все, надо уметь
пользоваться им, надо уметь любить и ценить его. И у нас в семье возникла особая забота –
приобщить тебя к чтению, к книгам, дать почувствовать радость познания через чтение,
счастье общения через чтение; пристрастить тебя к книгам и дружбе с ними.
Как это сделать?
Завалить тебя многочисленными красочными книгами?
Требовать от тебя, чтобы ты в обязательном порядке читал по несколько страниц
каждый день?
Приводить тебе недвусмысленные устрашающие примеры, к чему через годы может
привести недружелюбное отношение к книгам?
Втолковать тебе, что чтение необходимо для твоего умственного развития?
Это верно – полноценное, многостороннее развитие становящейся личности
невозможно без чтения духовно обогащающих книг.
Может быть, прибегнуть к рафинированным традиционным приемам вроде такого –
начать читать тебе увлекательный рассказ и прекратить чтение на самом «интересном месте»
с надеждой, что хоть теперь ты сам возьмешься за чтение?
Наша воспитательная практика не смогла опровергнуть все эти пути воспитания
потребности и интереса к чтению. Мы и не намеревались это сделать. Может быть, следует
оправдать всякую методику, которая будет способна в какой-то степени пристрастить
ребенка к чтению. Но мы предпочли воспользоваться ими лишь в той мере, в какой они

могли стать полезными в более общей системе. А этой общей системе, этому главнейшему
методу воспитания потребности и интереса к чтению мы подчиняли семейную атмосферу
чтения, атмосферу культа книги в семейной жизни.
Я убежден: ребенок легче пристрастится к чтению, если вся семья, все взрослые члены
семьи проникнуты этим пристрастием; если родители постоянно разыскивают новые книги,
радуются приобретению интересной книги, ведут разговор о прочитанных книгах, заботятся
о скорейшем возвращении одолженных им книг, тревожатся о книгах, которые дали
почитать другим сами, берегут книги, любят стоять у своих книжных полок и вновь
возвращаются к некоторым из них, устраивают семейное чтение книг. Чтение должно царить
в семье, и, надышавшись этой атмосферой, ребенок без особого труда, без болезненных
переживаний настроится на чтение.
Почему ребенок, так безудержно стремящийся к школе, объявляя своим чуть ли не
единственным мотивом учения чтение и письмо, после овладения грамотой вдруг начинает
отказываться от книги? Мамы и папы отчаиваются: «Ребенок не любит читать!»
Принимаются принудительные меры. И порой случается, что ребенок настраивается
враждебно против книги на всю жизнь.
Причина тут проста: ребенок пока еще не почувствовал вкуса к чтению, он знает буквы,
но не умеет читать. Он может прочесть слова и предложения, но не умеет понять читаемое.
Озвученные буквы пока еще не приобретают для него смысла.
И вот в этой общей семейной атмосфере чтения мама и папа должны найти время,
чтобы посидеть со своим ребенком минут пятнадцать и в спокойной обстановке помочь ему
прочесть страницу-две из детской книги, книги сказок. В спокойной, подчеркиваю я, ибо не
так уж трудно потерять самообладание, слушая, как ребенок читает медленно, какие он
допускает «элементарные» ошибки, как он «не способен» понять прочитанное. И чем больше
мамы и папы будут терять равновесие и изливать свой гнев, тем больше оттолкнут своих
детей от чтения. Нельзя научить ребенка читать, одновременно укоряя его за то, что он не
может читать.
В семейной атмосфере чтения, обстановке крайней доброжелательности мы смогли
воспитать в тебе потребность к чтению книг. А с помощью подбора книг развили в тебе вкус
к высокохудожественной литературе и разносторонние познавательные интересы к
научно-популярной литературе.
На это потребовались годы.
Мы радовались, когда ты предпочитал остаться без игрушки ради покупки интересной
книги; мы радуемся, видя, с каким вниманием ты рассматриваешь книги в книжных
магазинах, как осторожно их выбираешь.
Ты создал свою библиотеку и дорожишь ею.
Люди многому радуются, и многое их огорчает. Они радуются, видя сердечного друга,
радуются, достигнув успеха, радуются своим добрым делам. Они огорчаются своим
неудачам, потере друга, болезни близкого.
Книгу же может радовать только одно: когда ее читают; и огорчать тоже только одно:
когда ее не читают. Книга безгранично рада, когда переходит из рук в руки. Она радуется
доброму отзыву о ней, о ее авторе, спору о вопросах, поднятых ею. Значит, она приносит
пользу людям, помогает им в жизни, в укреплении веры, личной позиции.
Безгранична скорбь книги, если ее забывают на полке; стоит она с неразрезанными еще
страницами и напрасно ждет того, кто раскроет ее, прочитает, вникнет в ее душу, извлечет из
нее из сокровища мудрости, знания и опыта поколений.
Лежит такая книга на забытой полке и медленно умирает.
Книга приобретает жизнь, когда ее читают до поздней ночи, кладут под подушку, на
письменный стол; радуется, когда кладут ее в карман, достают и раскрывают в любое
свободное время, читают в метро, в трамвае. Она радуется тому, что, сопровождая тебя,
заполняет твою духовную жизнь.

Книга огорчается, когда рассматривают ее невнимательно, оценивают поверхностно, не
вникают в ее суть, не следуют ее добрым советам. Огорчается и тогда, когда ты не хочешь
вынести из ее содержания то, ради чего она и появилась на свет.
Книга радуется, когда, работая над ней, делают на ее полях пометки, подчеркивают
карандашом строки, берут ее в свидетели для того, чтобы подтвердить или развить ту или
иную мысль, идею.
Книга с болью в сердце переживает за своего необразованного владельца и гордится
образованным и начитанным хозяином.
Книга предпочитает постареть и потрепаться в чтении, чем умереть на красивой полке,
прожив много лет в ожидании своего читателя.
Книги, как преданные гвардейцы, всегда готовы бороться за победу добрых идей
людей, бороться против тьмы и невежества. Но вести этих гвардейцев в бой должен человек,
стремящийся овладеть вершинами наук и властвовать в «царстве мысли».
В начале 70-х годов в нашей жизни не было еще компьютеров. Сейчас компьютер –
особая сфера педагогики. Компьютер начинает входить в каждую семью, он все больше
становится необходимым в трудовой деятельности человека. С помощью компьютера и
Интернета человек может войти во всемирную информацию и непосредственное общение с
людьми на расстояниях. Конечно, это великое благо.
Но будет ли благом, если ребенок, наученный пользованию компьютером и
Интернетом, применяет эту технику для дурных развлечений, для извлечения грязной
информации?
Сейчас педагогика компьютера и Интернета сводится к выработке навыков их
применения. Но забывается самое важное – культура их применения. Культура отведет
человека от использования современной мощной техники во вред самому себе и другим.
Культура отношений ко всему была самой важной задачей для нас в воспитании сына.
– Что тебе привезти из Германии? – спросил я сына, когда мы с женой уезжали во
Франкфурт-на-Майне в командировку. Было ему уже 25 лет.
– Купите компьютер, если будет возможность! – сказал он.
Мы купили самый дешевый компьютер.
Кстати, произошла забавная история: немецкие таможенники объявили нам, что
вывозить компьютеры из ФРГ в СССР запрещено. Пока мы упрашивали таможенников,
обслуживающий багажным отделом просто взял два незарегистрированных ящика с
компьютером и бросил на конвейер. Мы подумали, что ящики конфисковали. И грустно
направились к самолету. Буквально перед вылетом в салон вошли двое работников
спецслужбы и остановились перед нашими креслами. Потребовали билеты и паспорта и
долго их рассматривали. Потом вернули их и вышли.
А когда мы прилетели в Москву, то увидели, что наши ящики с компьютером прибыли
вместе с нами.
Сын встречал нас в аэропорту Шереметьево.
Культура к вещам, которую мы воспитывали в нем, сделала свое: компьютер помогал
ему – молодому социологу – обрабатывать результаты опросов и исследований, строить
разные модели, готовить тексты. На компьютере он начал писать свои повести, романы,
фантастические рассказы.

«Дэда эна»

Ты раскрываешь свой первый учебник – «Дэда эна» («Родная речь»). Чего ты от него
ждешь? Кого ты там будешь искать? Мало сказать – ты начинаешь новую жизнь.
С раскрытием своего первого учебника ты начнешь входить в безграничный мир
знаний, мир чудес. Как хорошо жить на свете, когда есть что узнавать, к чему стремиться,
что делать! Как хорошо жить, когда можешь радовать людей!

А ты знаешь, кто создал твою первую книгу? Да, конечно же. О Якове Гогебашвили мы
тебе многое рассказывали, о нем говорили тебе и в детском саду. В Грузии его знают все.
Это он, великий педагог, провел много бессонных ночей, чтобы сотворить для тебя чудо –
учебник который приобщит тебя к радости познания, зажжет в тебе любовь к родному языку
и к учению.
«Дэда эна» выведет тебя на большую дорогу, ты проникнешь в глубины прошлого,
познаешь сегодняшний день, шагнешь в наше завтра.
Мы, взрослые, листая страницы «Дэда эна», всегда восхищаемся теми «тропинками»,
по которым великий педагог вот уже более ста лет вводит поколения юных в царство мысли,
восхищаемся тем богатством красок природы и человеческих отношений, которое с жаждой
ты будешь познавать.
По этим «тропинкам» ты пройдешь через леса, реки, поля и горы своей Родины. Ты
увидишь, как трудятся люди, строя новые дома, мосты, заводы, фабрики, выращивая
виноград, собирая чайный лист. И в тебе тоже зажжется искра желания стать рядом с твоими
близкими и родными, с людьми труда, работать и учиться, помогать друг другу.
На этом пути ты встретишься с маленькой Нуцой, которая посадила своих кукол, как в
школе, и учит их читать. Ты похвали ее, скажи ей доброе слово, она будет рада.
Ты увидишь доброго Сандро, который хочет, чтобы его больная сестра как можно
скорее избавилась от недуга, и делает все ради ее выздоровления.
Ты увидишь Гиглу, которого солнце упрашивает бросить уроки и выйти поиграть во
двор. Но он верен себе и отвергает приглашение. Значит, есть с кого брать пример!
С тобой повстречается Вано, который мучает пойманную птицу и даже хочет убить ее.
Возмущайся, пожалуйста, его поступками, дай волю птичке.
Ты прочтешь о злом мальчике, который обижает маленьких. Защити их от него.
Где-то в поле ты увидишь отару овец и услышишь голос маленького пастуха, который
ради балагурства поднял тревогу, будто его окружили волки. Но когда волки действительно
напали на его отару и он позвал крестьян на помощь, они ему не поверили. Ты, сынок,
конечно, осудишь и его поступок.
Усердно следи за страницами «Дэда эна». Это мудрый учебник, потому что великий
педагог его создавал «умом и сердцем своим...».
Так я размышлял тогда, десять лет тому назад, наблюдая, как ты впервые приступил к
чтению рассказов и стихотворений в своем первом учебнике.
Тебе было трудно читать, ты читал по слогам, медленно, порой не понимая смысла
прочитанного слова и предложения. Это пугало тебя, и ты бывал не прочь бросить чудеса
интеллектуальных похождений и отдаться радостям игры. Но терпеливое требование
взрослого – довести дело до конца и помощь в понимании сути читаемого в конце концов
сделали свое.
Ты нашел золотой ключик с таким же трудом, как Буратино, и вошел в мир
удивительной действительности с таким же нетерпением и радостью, как Буратино.

Познание

Пока ты учился в начальных классах, занимаясь с тобой, мы больше заботились о твоем
общем развитии. Ум, сердце, руки – это то же самое, что и решать, переживать, делать. В
этом треугольнике, по нашему мнению, заключена суть общего развития, но, разумеется,
этим не исчерпывались другие стороны целостности твоей личности, которые тоже
находились в поле нашего воспитания.
Твои «почему» и «а что, если» удесятерились после первых же школьных уроков. Мы
принимали это за усиление твоей любознательности, которую надо было не только
удовлетворить, но и развить дальше. Но я, право, не могу утверждать, что все наши «потому
что» действительно служили стимулом возникновения следующих серий «почему».

«Почему у человека одна голова?»
Что мне тебе ответить?
«А что, не хватает тебе одной головы? Хочешь иметь две-три головы?»
Конечно, это не ответ. И ты продолжал: «А почему бы и нет? Когда одна голова начнет
читать, другая в это время может петь, третья решать задачи! Это было бы здорово!»
«Но ведь эти разные головы на одном теле будут разными людьми? Одна радуется,
другая – плачет... Ты нарисуй, пожалуйста, мальчика с несколькими головами. И, наверное,
каждая голова захочет иметь свои собственные руки и ноги. Интересно, что получится, если
одна голова прикажет ногам пойти в школу, другая захочет забраться на дерево, а третья
будет спать в это время крепким сном!»
Тебя веселит такая несуразица, и ты начинаешь сам воображать более конфликтную
ситуацию: «Они могут разорвать свое тело, если одна захочет побежать вправо, другая –
влево, третья захочет прыгать, а четвертая не сдвинется с места!»
«А ты знаешь, в мире пока не обнаружено ни одного существа, имеющего две или
больше голов, если не будем считать отдельные отклонения. Как ты думаешь, почему?»
Твое «почему» теперь рикошетом возвращаю тебе же, и ты объясняешь мне: «Может
быть, ученые еще найдут... Но нет, не будет такого существа, двухголового, – к чему это?»
На этом мы исчерпали вопрос, целесообразно ли иметь несколько голов. Ты еще раз
вернулся к нему, чтобы окончательно уяснить его для себя: нарисовал забавное существо –
на одном теле три головы мальчиков, шесть рук и шесть ног; руки и ноги дерутся между
собой, одна голова выражает радость, другая заливается слезами, третья же показывает язык.
Мы с тобой много смеялись над этой фантасмагорией...
«В школе одна девочка сказала, что существуют растения-хищники. Я ответил, что
таких растений не может быть. Как может растение схватить кого-нибудь и съесть?» Ты
доволен своей логикой и хочешь, чтобы я подтвердил твои доводы: «Ведь правда?»
Но, право, я не знаю, существуют ли в действительности такие растения. Не могу же я
все знать!
«А может быть, и вправду существуют такие растения? Почему, по-твоему, они не
могут существовать?»
«Не могут, потому что у растений не бывает рук, чтобы что-либо схватить, и еще у них
нет зубов, чтобы съесть схваченное. Не будет же растение гоняться за зайцем, чтобы
схватить и съесть его?»
«Ты так и доказывал своей подруге?»
«Да, и она согласилась, сказала, что, наверное, ошиблась...»
«Может быть, было бы лучше проверить все это? А вдруг она права?»
«А как проверить?»
Мы шли из школы. По дороге детская библиотека. Мы зашли в библиотеку и
объяснили доброй тете библиотекарше, какой нас интересует вопрос. Она предложила нам
поискать ответ в детской энциклопедии «Что такое? Кто такой?». В третьем томе мы и
наткнулись на «что такое» «растения-хищники». Стало ясно, что кто-то девочке из этого
тома вычитал или рассказал о растениях, которые вправду умеют ловить и охотиться за
комарами и мошками и подкармливаться ими.
Мы с тобой с большим интересом прочли статейку о растениях-хищниках, долго
рассматривали цветные рисунки этих растений.
«Как теперь быть? Ведь девочка оказалась права!» Ты молчишь.
«Как ты думаешь, как бы я поступил на твоем месте?»
«Завтра, когда увижу ее в школе, скажу, что она была права. Она еще не все знала о
растениях-хищниках, я расскажу ей!»
Я одобряю такое намерение.
На твои «почему» и «а что, если» ты редко получал от нас прямой ответ. Мы или
направляли твои суждения, чтобы ты сам нашел его, или учили тебя пользоваться

справочной литературой...
Ты очень любил играть в морской бой. Мне нравилась эта игра: она развивала в тебе
точность, сообразительность, развивала твои эмоции. Мы брали два листка из тетради в
клетку, и каждый для себя очерчивал на нем водные границы своих кораблей: 10 х 10
квадратов. Вертикальную линию мы нумеровали цифрами от одного до десяти,
горизонтальную – буквами от «а» до «к», внутри зарисовывали корабли, количество и
водоизмещение которых мы заранее обговаривали, и начинали бомбить.
«В4», – твой «снаряд» взорвался впустую, не попал.
«Д8», – мой «снаряд» тоже взорвался, минуя твой кораблик.
Постепенно мы обнаруживаем местонахождение кораблей «противника» и точными
ударами снарядов топим их. Но часто получалось так, что ты на один выстрел «опережал»
меня и торжествовал свою победу. Эта игра развивала в тебе также терпеливость и
сосредоточенность. Больше часа ты мог находиться в бою, не уставая и не ослабляя
внимание...

Задачи

Мы предлагали твоему уму разные познавательные задачи: загадки, ребусы,
кроссворды, занимательные примеры по языку и математике. Я искал их в методических
книгах, детских журналах, придумывал сам. Из класса в класс задачи усложнялись. Вот
некоторые из них.
Мы находимся в лесу. Осень. Солнце.
«Давай измерим, каждый для себя, сколько шагов между этими деревьями. А потом
скажем, у кого сколько получилось!»
Ты согласен. Мы выбираем точки от и до и начинаем мерить.
У меня получается десять шагов, у тебя – пятнадцать.
Ты в подготовительном классе, до шести лет не хватает еще трех месяцев. И поэтому
твой ответ не удивил меня: «Ты, наверное, ошибся... Вот, смотри!» Ты начинаешь шагать и
громко считать: «Раз, два... десять... пятнадцать! Вот видишь?» Я поступаю так же: «Раз,
два, три... десять! Вот видишь?»
Ты задумываешься. «Измерим вместе!»
Мы становимся бок о бок у дерева и начинаем одновременно шагать. Ты считаешь
громко: «Раз, два, три, четыре...» Но получается, что я оказываюсь впереди, а ты отстаешь, и
когда ты сказал «десять», я уже был у второго дерева.
«Почему ты бежишь! Иди вместе со мной!»
Опыт повторяется еще несколько раз.
«Почему ты делаешь такие длинные шаги?»
«А у меня такие шаги!»
«Я понял... ты измеряешь длинными шагами, а я – короткими, поэтому и получается
такая путаница!» Ты радуешься своей догадливости.
«Но какое расстояние между этими деревьями, неужели нельзя установить?» Я еще не
вполне «пониманию», в чем дело.
Ты объясняешь: «Моими шагами расстояние между этими деревьями пятнадцать
шагов, твоими же шагами – десять... у тебя же большие шаги, понимаешь?»
«Ага, да-да, понял!» И тут же предлагаю тебе измерить то же самое расстояние
другими мерками – палками, у которых длина разная...
Ты знал всего шесть или семь букв, когда я предложил тебе следующего рода задачи:
на листке бумаги рисовал два кружка, а в них записывал по 10–15 букв, среди которых 3–4
были тебе знакомы, остальные же – еще не изучены в школе, а затем давал тебе разные
задания.
«Вот тебе карандаш. Перечеркни в этих кружочках все буквы, которые ты еще не

знаешь». Или же: «Соедини красными линиями знакомые тебе буквы из первого кружка с
теми же буквами из второго... Соедини синими линиями незнакомые тебе буквы из первого
кружка с теми же буквами из второго».
Тебя увлекали такие задания. Ты начинал сам разгадывать значение незнакомых букв
или же заставлял нас всех дома учить тебя буквам, и получалось так, что ты научился
грамоте на полтора месяца раньше, чем это полагалось по школьной программе.
Забавная история получилась у нас и в связи с письмом. Мы условились с тобой, что
кружочками будем обозначать любую букву, а тонкими полосками четырехугольника –
любые слова. И так как ты уже владел способом звукового анализа, то сразу овладел и
способом записи слов. Ты мог проговорить слово медленно, выделить последовательные
звуки и записать кружочки вместо самих слов (пока ты их не знал); постепенно ты начал
писать слова, смешивая в них кружочки, обозначающие незнакомые буквы, и сами буквы,
которыми ты уже владел. Очень скоро мы заметили, как кружочки были вытеснены из
записанных тобой слов, их место заняли буквы.
Примерно так же ты «писал» предложения: ты чертил на листке, вдоль горизонтальной
линии, узкие прямоугольники, одновременно раскрашивал каждый из них и проговаривал
слово, которое оно обозначало. Но тебе часто приходилось самому читать нам свои слова и
предложения, ибо кроме тебя никто их, наверное, не смог бы разгадать.
У меня сохранилось несколько таких листков. Там написаны слова и предложения:
часть из них продиктована мною, большую же часть придумал и записал ты сам. Много чего
было написано тобою на этих пожелтевших уже страницах, вырванных из ученической
тетради. Содержание каждого упражнения я записывал сразу, когда ты «читал» их мне.
Кроме того, разгадать твои ребусы мне помогали и твои рисунки, отражающие предметное
содержание слов и предложений...
Среди сочиненных мною задач тебя и твоих товарищей особенно позабавила одна из
них, которую ты решал в течение нескольких дней. Ты был тогда во втором классе. К тебе
пришли двое одноклассников поиграть. Я тоже играл вместе с вами в настольный футбол. В
доме стоял гул, какой бывает на стадионе, когда забивают гол в ворота «противника». Во
время перерыва я рассказал вам историю, она привлекла ваше внимание, и вы все
потребовали карандаш и бумагу, чтобы заняться вычислениями...
«Знаете ли вы, что, оказывается, сын может стать старше своего отца? Такое, конечно,
вы никогда не слыхали, разве что в сказках. Поэтому к моему заявлению отнеслись
недоверчиво: „Такого не может быть никогда!“»
Я должен был поколебать вашу уверенность.
«Очень даже может быть. Вчера я встретился в троллейбусе со своим другом,
математиком, Паата его знает, и он рассказал мне, что один ученый-математик с помощью
расчетов пришел к выводу, что сын может догнать и перегнать в возрасте своих родителей.
Так что могут появиться маленькие папы и взрослые сыновья».
Вы все уже заинтригованы. Я рассказываю вполне серьезно, ссылаюсь на науку и
авторитет друга. Это правдоподобное введение в мою задачу насторожило вас. Вы забыли о
том, что истекло время перерыва между таймами нашей игры. Пользуясь этим, я продолжаю:
«Вот смотрите: если отцу 19 лет, а сыну один год, то выходит, что отец старше своего
сына в 19 раз. Правда? (Вы, разумеется, согласны.) Через год отцу будет 20 лет, сыну – два
годика. Отец теперь уже будет старше сына в 10 раз, а не в 19. Тоже верно? (У вас, конечно,
не возникают сомнения, что это действительно так, но я замечаю, как вы удивлены.)
Проходит еще год – отцу уже 21 год, сыну – 3 года. Значит, во сколько раз теперь отец будет
старше своего сына? („В семь раз!“ Вы уже включаетесь в вычисления!) Спустя 15 лет
сколько лет будет отцу? („36!“) А сыну? („18“.) Так во сколько же раз отец будет старше
своего сына? („В два раза!“ Вы уже верите в мою задачу!) Видите, как сын догоняет отца...
Надо теперь высчитать, когда они станут равны по возрасту и когда сын перегонит своего
отца!..»