Розовые орхидеи

В то утро Аннели проснулась от собственного крика. Все ее тело пронзали острые колючки. В нос ударил густой маслянистый запах цветов, девушка открыла глаза и обнаружила, что ее кровать превратилась в пышный розовый куст. «Ну вот, снова розы! Кажется, понадобится новая кровать…» — со вздохом подумала девушка.
Цветочная лавка Аннели открывалась каждые утро в ровно в восемь, и всегда без задержек. Но сегодня, особенный день — День Весеннего Карнавала. Девушка решила вовсе не открывать лавку, но как обычно, проснулась еще до рассвета, разбуженная колючими ветками и сладким запахом цветов.
Необычные способности проявились у Аннели еще в детстве.
— Мам, почему я такая странная? — однажды спросила девочка за завтраком, задумчиво тыча вилкой в недоеденный сырник.
— Твой дар по настоящему редкий и достался тебе от доброй колдуньи, — улыбнувшись, ответила Маритта и стерла с веснушчатой щеки дочери каплю клубничного варенья. Вот только Аннели считала это не подарком, а проклятьем. Девочка задумчиво раскрошила несчастный сырник вилкой и отбросила столовый прибор на стол — вилка тут же рассыпалась букетиком ромашек.
Когда Аннели была маленькой, Маритта держала аптечную лавку на главной улице тихого городка Энонкоски. Жители соседних холмов стекались к ней, как ручейки, со всей округи. Целительница спасала от простуд и бессониц, заживляла ссадицы на коленках и раны на сердце, успокаивала зубную боль и душевные тревоги. Однажды, в день Весеннего Карнавала, с Седьмого холма за рекой в город спустилась колдунья и заглянула в аптеку Маритты. Ранее утро было прозрачным, хрустким и свежим, как запотевший стакан лимонада со льдом. Горожане еще спали, но Маритта уже стояла за прилавком, смешивая ароматные травы в лечебные сборы. Вдруг колокольчик на двери тихонько звякнул, в лавку зашла женщина. Взглянув на незнакомку, Марита насторожилась.
Опираясь на скрюченный посох, женщина подошла к прилавку. Длинный сиреневый плащ вкрадчиво шуршал вслед каждому движению. Откинув капюшон, незнакомка улыбнулась аптечнице, свернув золотыми коронками. Доверительно наклонившись к Маритте, колдунья пожаловалась на ужасную бессонницу. От нее пахло влажным лесом, лавандой и утренним туманом. Маритта выслушала незнакомку, кивнула, вынула из шкафа полотняный мешочек с травяным сбором и протянула колдунье. «Заваривайте на ночь в течение недели, и ваш недуг как рукой снимет», — подмигнула Маритта. Женщина забрала сверток и поблагодарила Маритту, но прежде чем уйти, задержала взгляд на детской кроватке в углу.
Аннели тогда было не больше года, и она мирно спала под пестрым лоскутным одеялом. «Какая прелестная малышка», — улыбнулась колдунья, дотронулась скрюченными пальцами до беззащитного лба, награждая девочку даром. Марита с почтением поклонилась, принимая благодарность колдуньи. Незнакомка покинула аптеку, постукивая посохом, сиреневый плащ растворился в мерцающем тумане. С тех пор, Аннели стала особенной — когда она злилась, плакала или смеялась, предметы в ее руках рассыпались ароматными букетами.
В детстве Аннели доставляла Маритте немало хлопот. Эмоции малышки менялись несколько раз на дню и были такими сильными, что вскоре цветы заполонили весь дом. Марита уже пожалела о необычных способностях дочери. С этим нужно было что-то делать. Аптечница решила разыскать колдунью и убедить ее забрать дар обратно. Маритта обошла Энонкоски вдоль и попрек, расспросила каждого местного гуляку, не видел ли кто из них женщину в сиреневом плаще. Но колдунья будто испарилась, как пар над чайной чашкой, и Маритта начала подозревать, что незнакомка ей просто привиделась.
Вот только способности дочери никуда не делись,  и аккуратный дом аптечницы продолжал обрастать цветами всякий раз, когда Аннели капризничала, улыбалась и дурачилась. Маритте ничего не оставалось, ее дочь — особенная, с этим придется придется смириться. Женщина продала аптеку, переехала из города а небольшую деревеньку на окраине и поселилась в старом доме — ветшающем, но еще крепком, с верандой и заброшенным садом. В присутствии Аннели сад снова пышно зацвел, и Маритта открыла цветочную лавку.
Вскоре в лавку потянулись любопытные горожане из Энонкоски, а за ними и незнакомцы со всей округи. Жизнь цветочницы снова потекла своим чередом. Маритта больше ни разу не встречала в Энонкоски путников в сиреневых плащах. Она часто вспоминала о незнакомке, но уже без злобы и отчаяния, а с благодарностью. Каждый раз перед сном, она зажигала веточку лаванды и шепотом прославляла колдунью за чудесные способности дочери.
О цветочной лавке Маритты с окраины близ Энонкоски знал каждый житель долины Семи холмов. Заказов у цветочницы было так много, что она еле успевала ухаживать за садом, который (благодаря способностям Аннели) пышно и буйно цвел круглый год. Анелли росла свободной, как дикая маргаритка, и такой же нежной и стеснительной. В тот год, когда девочке исполнилось семь, она уговорила Маритту отпустить ее в город на Весенний Карнавал.
— Ну пожааалуйста! Я еще ни разу в жизни не была на фестивале! — протянула Анелли, округляя глаза.
— В это время года у нас всегда много заказов, я не могу оставить лавку, — бросила Маритта, перевязывая ленточкой уже сотый букет тюльпанов.
— Я пойду с Анной и Ритой. Они на год меня старше и уже несколько раз были в городе и все там знают, — тут же парировала Аннели. От ее волнения на прилавке вырос кустик желтой примулы. Маритта посмотрела в умоляющие глаза дочери. Ей вдруг почудился запах карамельного попкорна и сахарной ваты, бешеный танец карусели и звонкая музыка. Пыльца мимозы защекотала нос, и цветочница чихнула.
—Будь дома не позднее восьми, — вздохнула Маритта, протягивая дочери несколько марок, — И надеть шапку, сегодня ветрено. Чмокнув мать в щеку, девочка вприпрыжку бросилась из лавки, позванивая в кармане монетами.
Спустя несколько часов девочка со слезами ворвалась в лавку, плюшевый медведь и билетики на аттракционы в ее руках рассыпались синими цветами.
— Что случилось? — с беспокойством спросила Маритта.
— Я уродка! — выкрикнула Анелли. В «Лабиринте ужаса» девочка так испугалась, что превратила декорации в тоннель из колючих розовых кустов. Поддельные мертвецы  постанывали и громко ругались, пытаясь освободиться из цепких колючек. У тоннеля столпились ребята и усмехались, тыча в Аннели липкими пальцами. «Уродка!» — звонко хохоча, крикнула Рита.
Аннели помчалась домой, размазывая по щекам слезы, из ее рук вперемешку с цветами падали билетики от аттракционов. Вдруг за спиной послышалось эхо бегущих следом ног и тяжелое дыхание, запахло потом и нестиранной одеждой.
— Стой!
Отчаянный крик заставил Аннели обернуться, и она увидела мальчика. Мешковатая куртка, грязные штаны с вытянутыми коленками, вечно голодный взгляд. Кажется, его звали Ганс. Аннели нахмурилась. Ребята держались от него подальше, дразнили за вечно перепачканную одежду. Аннели было жаль мальчика, но как и все, она старалась обходить его стороной.
— Уходи — крикнула девочка, и снова кинулась вниз по темной улице, скорее в успокаивающие объятия матери и уютную тесноту лавки.
— Ты шапку потеряла, — задыхаясь, выкрикнул Ганс, но Аннели не обернулась. Мальчик остановился, согнулся пополам, пытаясь отдышаться. Вспотевшие ладони сжимали желтую шапку с помпоном. Ганс разочарованно смотрел, как красная куртка Аннели растворилась в темноте и исчезла за рощей. 

— За что колдунья прокляла меня? — всхлипывала Аннели, вытирая глаза букетиком синих фиалок.
— Ты вовсе не уродка, Аннели. Ты особенная, — утешала Маритта, вытаскивая из кучерявых волос дочери розовые листья, — Гордись своим даром.
Но Аннели никак не могла смириться со своей странностью. После того случая она перестала улыбаться, избегала людей и почти все время проводила в своей комнате на чердаке среди книг и цветов. Несколько лет назад Маритта умерла, об отце Аннели она никогда не рассказывала, а других родственников у девочки не было. Она осталась одна.
Вскоре после смерти Маритты, Аннели подслушала в закусочной необычный разговор. «Колдуны с Седьмого холма спускаются в Энонкоски каждую весну в День Карнавала раз в десять лет» — прошептал старьевщик бармену, громко втягивая пивную пену. Аннели насторожилась и наморщила лоб, делая мысленные подсчеты. «Колдунья должна появиться в деревне в следующем году. Я найду ее и уговорю забрать проклятый дар» — подумала Аннели. По стакану с лимонадом в ее руках заструился белый вьюнок.
И вот, сегодня Карнавал. По улицам к городу тянулись процессии нарядно разодетых людей, повсюду пахло жареными блинами и дымом. Аннели все утро не находила себе места, беспокойно вышагивая по лавке и то и дело спотыкаясь о проросшие сквозь пол цветы. Наконец, она засобиралась в город на поиски колдуньи. Девушка бродила по людным улицам до самого вечера, расспрашивая чуть ли не каждого жителя, не видел ли кто из них женщину в сиреневом плаще. Но колдуньи будто не существовало вовсе. 

«Ну вот, потратила день в пустую…», — с досадой подумала Аннели, и почувствовала тянущую пустоту, будто у нее внутри завяли цветы. Долгие поиски не дали  результата, и девушка совсем выбилась из сил. Вдруг где-то протяжно запели киты, и Аннели с удивлением поняла, что это урчит ее живот. Она вспомнила, что в последний раз ела вчера, и пожалела, что так быстро умчалась из лавки, даже не позавтракав. Аннели заглянула в сумку, удостоверилась, что прихватила кошелек и медленно пошла в сторону ближайшего бара.
Карнавал отшумел, по серым улицам летали призраки минувшего веселья — запахи попкорна и сладкой ваты, лотерейные билетики и длинные ленты разноцветного серпантина. Взрослые устало расходились по домам, только дети продолжали со смехом и криками носиться в сумерках среди полуразобранных декораций. Аннели была так голодна, что зашла в первый попавшийся бар с покосившейся вывеской «Веселый кочегар». Девушка заказала кофе и гречневые лепешки, и прошла за столик в углу.
Аннели быстро расправилась с едой — лепешки оказались горячими, жирными и пышными, и почти такими же вкусными, как те, что Маритта пекла для Аннели по субботам. Девушка медленно тянула кофе, то и дело слизывая с губ сливочную пену. От сытого тепла клонило в сон, Аннели откинулась на стуле, задумалась о чем-то и не заметила, как керамическая чашка в ладонях обернулась розовой орхидеей. Тут дверь бара со скрипом открылась, и Аннели увидела женщину в сиреневом плаще. Незнакомка с Седьмого холма прошла к барной стойке, постукивая посохом, плащ в свете желтых лам казался цвета корицы.
В животе у Аннели словно зашипела газировка. Бумажная салфетка на столе тут же обернулась кустиком желтых примул. Девушка вскочила, опрокинув стул, и ринулась к колдунье. Прижимая руки к груди, Аннели представилась и попросила женщину снять заклятие. «Заберите дар обратно, прошу вас», — вымолвила она и вцепилась в сиреневый рукав. Но колдунья наотрез отказалась. «Дар невозможно вернуть. Вам бы следовало гордиться им, мы редко награждаем способностями обычных людей», — отрезала путница, и обиженно поджала губы.
Как Аннели не просила, переубедить колдунью не получалось. Внутри у Аннели закипала злоба, она закричала на колдунью, требуя снять с нее проклятье. Предметы вокруг них стали рассыпаться цветами, посетители бара притихли, с интересом поворачивали головы в сторону разыгравшейся сцены. Казалось, весь свет тусклых запыленных ламп сосредоточился на девушке и колдунье, выхватывая их фигуры из тени, как актеров посреди жалких декораций. Не молодое лицо колдуньи казалось состарилось еще больше. Она грозно взглянула на Аннели и направила посох прямо в сердце девушке. Аннели остолбенела, по спине пробежали колючие мурашки. Она попятилась, не сводя взгляда с колдуньи, и оказавшись у двери вылетела, следом дождем сыпались цветы.
Аннели пронеслась по улицам, проскочила сумеречную рощу и ни разу не обернулась, пока не оказалась в лавке. С треском захлопнулась дверь, щелкнул дверной замок, Аннели прислонилась к стене и пыталась отдышаться. Горькая обида жгла глаза, девушка сползла по стене и наконец расплакалась. Все ее надежды обрести свободу от проклятого дара и стать наконец нормальной вмиг разрушились, осыпаясь тусклыми лепестками, как увядшие цветы. Отчаяние захлестнуло девушку, она никак не могла успокоиться и долго сидела на полу, окруженная пышными цветами, словно коконом.
Вдруг в окно тихо постучали. Аннели вздрогнула от неожиданности, вскинула голову и увидела бледное лицо, прижавшееся к темному стеклу. В синих сумерках оно светилось, как луна в ночном небе. Аннели нахмурилась. В такой поздний час она никого не ждала. Девушка отперла дверь, на пороге мялся молодой человек и с интересом разглядывал свои стоптанные ботинки, не решаясь взглянуть на цветочницу.
— Сегодня лавка не работает. Уходите, — бросила Аннели, хмуро глядя на незнакомца, всхлипнула и вытерла слезы букетиком фиалок.  Парень не спешил уходить, неловко переступал с ноги на ногу, пряча руки за спиной.
— Что вам нужно? — спросила Аннели и попятилась, пытаясь незаметно дотянуться до садовых ножниц на тумбочке. Парень продолжал молчать, покрываясь пятнами краски.
— Вот, это вам, — наконец выговорил он, кривовато улыбаясь, и протянул Аннели букетик маргариток. Девушка вздрогнула, и ножницы в ее руках превратились в васильки. — Зачем это? — выпалила она слишком резко, но смягчившись, добавила, — Не стоит, правда.
—Вы меня не помните? Я — Ганс, — пробормотал парень, комкая в грязных пальцах мешковатую кепку, в каких ходят рабочие с полей, — Я был в тот раз в парке, несколько лет назад, в «Лабиринте ужасов». Вы обронили шапку, и я бросился за вами, хотел вернуть. Но вы так быстро убежали... -- Ганс замолчал, поджал губы,  украдкой взглянул на Аннели.
Засаленная рабочая куртка висела на нем, как на огородном пугале. На заостренном от недоедания лице дрогнула смущенная улыбка. Аннели молчала, ее взгляд потеплел, будто треснула корочка льда на замерзшей луже. Она кивнула, и парень продолжил.
— Сегодня в баре «Веселый кочегар», я видел, как кофейная чашка в ваших руках свилась орхидеей, — промямлил парень, и набрав в грудь воздуха, добавил, — У вас очень красивая магия, мисс. Я больше ни у кого такой не встречал, — почти прошептал незнакомец, краснея как пион. В том, как он отвел глаза, и кривовато заулыбался, было что-то настоящее. Впервые за долгое время Аннели искренне улыбнулась в ответ. Парень поклонился, и шаркая, направился к двери.
— Может, останетесь на чай? — тихо предложила Аннели и удивилась своим словам. Прежде она никогда не принимала гостей. Конечно, покупатели не раз пытались завести дружбу с девушкой, но та опасалась сближаться с людьми, и общение ограничивалось формальным обсуждением заказов.
— Конечно!— прошептал парень, снова кривовато улыбнулся. У ног Аннели, с тихим треском пробиваясь сквозь доски пола, расцвела розовая орхидея.