Хроники Морфея гл. 33 Встать, суд идет

Жизнь и сновидения – страницы одной книги.
/Артур Шопенгауэр/

Несколько дней назад Петр Герасимович скончался и теперь ждал своей очереди в длиннющем и плохо освещенном коридоре. Он умер хорошо, по старости и во сне, но все равно испытывал чувство неудовлетворенности. Ему не нравилось, что многие из его знакомых еще живы и самое неприятное, что его жена тоже была еще жива.
Вера Прокофьевна, так звали его жену, любила его и была ему почти верна на протяжении всей их долгой супружеской жизни. Но теперь, когда она стала вдовой, ее статус резко изменился — она стала вдовой, то есть женщиной без мужа. Этот статус Вере Прокофьевне не очень нравился, и в ближайшей перспективе она была не прочь еще разок испытать свои еще не совсем остывшие чувства замужней женщины.
Петр Герасимович думал об этом, и от этого его настроение становилось еще хуже.
Неожиданно его невеселые мысли прервал мелодичный голос молодой девушки в коротком розовом платье, с длинными ресницами и аккуратно сложенными за спиной белыми крылышками. Девушка представилась Петру Герасимовичу секретарем Вселенского судьи и сообщила, что наступила его очередь и что ему нужно следовать за ней. Петр Герасимович встал с бесконечно длинной лакированной лавочки и последовал за девушкой-секретарем. На лавочке оставалось сидеть множество умерших людей, ожидающих своей очереди.
Подойдя к двери и перед тем, как ее открыть, девушка-секретарь попросила Петра Герасимовича обращаться к судье «Ваша честь», и он кивнул ей в знак согласия.
Бесшумно открылась большая и очень высокая дверь, и Петр Герасимович невольно зажмурился. Комната, куда он вошел, была наполнена ярким голубым сиянием, а напротив двери, примерно в пятидесяти шагах от нее, на золотом кресле с высокой трапециевидной спинкой восседал источник этого сияния — Вселенский судья.
За тихо закрывшейся за ним и девушкой-секретарем дверью ослепленный Петр Герасимович остановился, не в силах больше сделать ни шагу. Правда, об этом его никто и не просил. Сияние стало понемногу уменьшаться, и наконец он смог разглядеть судью. Это был немолодой уже человек с бледным лицом и пронзительным взглядом, в белой искрящейся мантии и нимбом над головой.
Итак, ответчик, что вы можете сказать в свое оправдание? — обратился Судья к вошедшему, и голос его зазвучал густо и мощно, отражаясь эхом от стен и потолка. Петр Герасимович хотел было возразить своему неожиданно объявленному статусу, но лишь тихо всхлипнул, потому что перед его глазами в считанные секунды пронеслась вся его жизнь.
— Ваша честь, я грешник и прошу достойного наказания. Зачитайте ответчику приговор, — понизив баритон, обратился Вселенский судья к девушке-секретарю, и та произнесла своим нежнейшим голоском: «Вы снова отправляетесь на землю, но уже не в качестве человека, а в качестве белого носорога».
После оглашения приговора Вселенский судья взял в правую руку инкрустированный драгоценными камнями молоточек и изо всей силы стукнул им по судейскому столу...
После сокрушительного удара молотка Петр Герасимович подпрыгнул и проснулся. Первым делом он ощупал свой лоб и с облегчением вздохнул. За темным окном гремел гром и сверкали молнии, а рядом на кровати мирно похрапывала Вера Прокофьевна.